Пропал Ершалаим Великий Город
Пропал Ершалаим :)) Великий город как будто не существовал на свете. Пропал Ершалаим – великий город, как будто не существовал на свете.
Отпуск: Иерусалим – город ступенек
Возведение храма началось в 20 году до н. э. Точных координат ее не дается, не считая указания на то, что она находилась «на севере и в непосредственной близости от храма» (с. По версии православных христиан, Голгофа находится в современном Христианском квартале Старого города Иерусалима, на территории храма Гроба Господня. Сейчас на этом месте находится монастырь Сестер Сиона. Мог он также обратиться к «Иудейским древностям» Иосифа Флавия и к иной литературе об Иерусалиме. Но он угасал во мгновение и храм погружался в темную бездну.
На Храмовой горе долгое время была мусорная свалка. – Не медлите, – приказал третий. Двойная колоннада окружала внешний двор для язычников. пелена водыстала редеть.
- Мастер и Маргарита Булгаков Михаил
- «Мастер и Маргарита» – Роман – Михаила Афанасьевича Булгакова
- Мастер и МаргаритаМихаил Булгаков
- Булгаков Михаил Афанасьевич – Мастер и Маргарита
- Последние добавленные тексты песен
- Глава 1Никогда не разговаривайте с неизвестными
Теперь вокруг Иуды в окнах не только сверкали огни, но уже слышались славословия. Она залила бы и самый помост и то очищенное пространство, если бы тройной ряд себастийских солдат по левую руку Пилата и солдат итурейской вспомогательной когорты по правую – не держал ее. » (Булгаков, «Мастер и Маргарита»). 365). 741), хотя волосатый череп как-то трудно себе представить. «Луна в вечернем чистом небе висела полная, видная сквозь ветви клёна. Теперь Иуда плохо видел окружающее.
Ершалаим – «город странный, непонятный» еще и потому, что своей планировкой обязан не только реальному Иерусалиму, но и Москве. Но если сам Ершалаим – «город несуществующий», то и эти пятисвечия можно расценивать как гиперболический образ, призванный усилить трагедийную ноту гибели Иуды в атмосфере всеобщего ликования. Не было. И внутрь прокуратор, как и говорил Афранию, уйти не пожелал. Вода тихо журчала у Иуды под ногами. Они взлетают выше дворца, утопающего в тропической зелени, – масштаб явно преувеличен.
- Указывать местоположение в твитах
- Падение цивилизации – дело рук самой цивилизации
- Но вот и долгожданный звук от шлёпанья шагов
- Последние комментарии (всего 6)
Но Булгаков пишет и о неизвестно чьей «медной статуе в нише» (с. Кто был заинтересован в гибели Иуды. М. А. Булгаков здесь становится поэтом, его метафоры дерзновенны, как стихи («кипящие облака», «радугапила воду») Это одушевление веры.
– Помилосердствуйте, – улыбаясь, воскликнул прокуратор, – нет более безнадежного места на земле. Работы закончились на закате. Прокуратор лег на приготовленное ложе, но сон не пожелал прийти к нему.
635), вероятно тех же, что были показаны литераторам на Патриарших (с. 715) и «золотою драконовой чешуею» (с. Согласитесь, что это скучно. ч. III, гл. встречу Пилата и Левия во дворце Ирода).
За сегодняшний день уже второй раз на него пала тоска. В закрытой части иерусалимского храма (в Святилище) находился золотой семисвечник, но его никто из находящихся вовне не видел. Они снизились. 440) и которые мы определили как статуи конного Нептуна.
445) и о «двух мраморных белых львах» (с. Всадник подъезжал к южным воротам Ершалаима.
Тогда в щелочках этих глаз светилось незлобное лукавство. Эпитет «драконовая чешуя» отсылает читателя к древнему Вавилону и главному его божеству – богу Мардуку, которого, кстати, упомянул в своем экскурсе Берлиоз. Он шел в сопровождении Банги, а рядом с ним шел бродячий философ. Эта возможность абсолютно исключена. Вторым эти пятисвечия видит Афраний.
Традиционно Лысой горой называется место сбора ведьм, однако Булгаков использовал этот образ для описания места, где был распят Иисус. Но все кончается. Его ровное дыхание было беззвучно.
Воланд перестал быть видимым в её мгле» (с. 359). В первом иерусалимском храме, построенном Соломоном, фигурирует число 5, но не в описании светильника, а в композиционном решении дверной конфигурации: «для входа в давир сделал двери из масличного дерева, с пятиугольными косяками» (3 Цар. Оно находится в Киеве на Владимирской горке, в глубине «сказочного многоярусного сада». К небу простирают руки «страшные безглазые золотые статуи» (с.
Как грустна вечерняя земля. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф. Во всех окнах играло пламя светильников и отовсюду, сливаясь в нестройный хор, звучали славословия. 715), как бы демонстрируя соперничество. гипподром в романе мастера). Не было и машины во дворе. Эта тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город.
Гроза над городом высвечивает молниями то «безглазые золотые статуи», то «великую глыбу храма» (с. 727). Мардука олицетворял знаменитый дракон Вавилона Сирруш, тело которого было покрыто чешуей. Может быть, эти сумерки и были причиною того, что внешность прокуратора резко изменилась. Ну да, ряса накинута прямо на голое тело.
Я бываю болен всякий раз, как мне приходится сюда приезжать. Весь пафос и понты двух столетий московской жизни сплавлены в этом новом зикурате. Лошади также стояли в потоке. Кроме того, едва намеченная связь Москвы с Киевом в «Мастере и Маргарите» посредством киевского дяди Берлиоза имеет еще и скрытые корни (более подробно о теме Киев – Москва – Ершалаим см. Казармы, расположенные близ дворца Ирода, ассоциируются с сараями рядом с домом Юлии. Она вливалась в окошки и гнала с кривых улиц людей в дома. Но это бы еще полгоря.
Через несколько секунд никого из живых на дороге не было. 359). Пройдя башню, Иуда, повернувшись, увидел, что в страшной высоте над храмом зажглись два гигантских пятисвечия. » (Булгаков, «Мастер и Маргарита»). Казни не было.
Третий же присел на корточки возле убитого и заглянул ему в лицо. Это продолжалось одно мгновение, после чего веки опять опускались, суживались щелочки и в них начинало светиться добродушие и лукавый ум. По преданию, крест, на котором был распят Спаситель, был кипарисовый. 9). Тьфу ты. идлилось 83 года.
Темные кипарисы важно раскачивают тонкими верхушками и льют свое смолистое дыхание. Покинув дорожку, он устремился в чащу масличных деревьев, пробираясь к югу. Он открыл глаза и первое, что вспомнил, это что казнь была. Потом город потряс удар. Это описание, в конце концов, заставляет воспринимать «тьму» не как «темноту», отсутствие света, а как глобальное символическое событие, хоть и длящееся какие – то мгновения, но отразившееся в грядущей истории человечества. Но он угасал во мгновение и храм погружался в темную бездну.
Но кажется самой важной музыка, потрясающая проникновенная интонация, проникающая в самые сокровенные уголки человеческого сердца: эти строки. Странную тучу принесло со стороны моря к концу дня, четырнадцатого дня весеннего месяца нисана. Ливень хлынул внезапно. Из сожженной рукописи уцелел только тот отрывок, где говорится о «крылатых богах над гипподромом» (с.
Вода в пруде почернела (с. 41), Тут в кабинетике как – то быстро стало темнеть. Неподалеку расположен Манеж (ср. Город древних, город ступенек, город церквей и кладбищ. Правда, у дворца Ирода, помимо отмеченных нами московских аналогов, есть и еще один: в «Белой гвардии» Булгаков описывает имение Юлии Рейсс, чрезвычайно напоминающее место временного обитания Пилата. Тьма закрыла Ершалаим. Она вливалась в окошки и гнала с кривых улиц людей в дома.
Вот таким образом он переменил позу, поднялся, зашел сбоку и передние лапы и голову положил на колени прокуратору, вымазав полы плаща мокрым песком. Мусульмане говорят, что на этой скале есть след пророка Мухаммеда. (с. 359) Настала полутьма и молнии бороздили чёрное небо.
Все пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях. Все повторы.
Она названа «сверкающим чешуйчатым покровом» (с. 779). Теперь путь был недалек. – Ни в коем случае, прокуратор. В руках у кентуриона Крысобоя пылал и коптил факел. Единственное, пожалуй, название в «ершалаимской» части «Мастера и Маргариты» смущает вольностью перевода: Лысая Гора.
Имелся в Иерусалиме храм с золотой крышей, был и дворец Ирода Великого, был и гипподром. На протяжении всего романа незримыми нитями в сюжетную линию тонко вплетены образы грозы и тьмы. Я не говорю уже о природе.
Невдалеке уже виднелись полуразрушенные ворота масличного имения. Трёхстворчатое окно в фонаре, открытое, но задёрнутое шторой, светилось бешеным электрическим светом». (с. 225) Всё в этом пейзаже – от таинственности отражённого лунного до искусственного электрического света – готовит читателя к грядущей фантасмагории бала у Сатаны. Все время тасовать войска, читать доносы и ябеды из которых к тому же половина написана на тебя самого. На крыше Пашкова дома Воланд встречается с Левием Матвеем (ср.
Ливень хлынул неожиданно и тогда гроза перешла в ураган. Сучья больше не трещали и не падали. Тьму сменяет свет: «Грозу унесло без следа и, аркой перекинувшись через всю Москву, стояла в небе разноцветная радуга, пила воду из Москвы – реки, бесчисленные солнца плавили стекло за рекою, где над этими солнцами стоял туман, дым, пар раскалённого за день города» (с. 371). Солдаты скользили и падали на размокшей глине, спеша на ровную дорогу, по которой – уже чуть видная в пелене воды – уходила в Ершалаим до нитки мокрая конница в дымном вареве грозы, воды и огня» (с. 180).
Но он угасал во мгновение. Вот в чем прелесть этого путешествия вверх по лестнице луны. Красноречив пейзаж после казни Иешуа на кресте, когда «человек в капюшоне» удостоверяется в том, что каждый из трёх казнённых мёртв: «Настала полутьма и молнии бороздили чёрное небо. Липы и акации разрисовали землю в саду сложным узором пятен.
Грач зажег фары и выкатил в ворота мимо мертво спящего человека в подворотне. Это горящие над храмом «гигантские пятисвечия». Я не говорю уже о природе. Факт остается фактом: в действительном Иерусалиме подобных «пятисвечий» не было. Исчезли мосты, дворцы. О, если бы не императорская служба.
Он его видит как «не поддающуюся никакому описанию глыбу мрамора» (с. Вода струилась, омывая их копыта. Вообще, лифостротон или литостротон, впервые был упомянут в Евангелии от Иоанна, что в переводе означает «вымощенный камнем».
«Ай да квартирка. » В душе у Аннушки все пело от предвкушения того, что она будет завтра рассказывать соседям. Все четыре евангелиста, повествуя о Страстях Христа, приводят греческое название места казни Иисуса, которое в русском переводе принято было называть Лобным местом (отсюда и название любого места казни). В саду не было ни души и теперь над Иудой гремели и заливались хоры соловьев. Но это очень плохо удавалось прокуратору. Сейчас, высыхая, они светлели.
Бездыханное тело лежало с раскинутыми руками. Автор неслучайно вводит образ грозы и тьмы в сцену смерти Мастера. Ирод умер, так и не увидев храм достроенным и Христос тоже не застал его завершенным. Грозу сносило к Мёртвому морю наконец зазвучал и заглушенный доселе фонтан. Как ни был яростен ураган, он ослабевал.
716). 450). С храмом был разрушен и Иерусалим. Волосы его были какого-то неопределенного цвета. Он тронул поводья и горячая кавалерийская лошадь пошла рысью, потряхивая всадника. (С позиций выходящего из дворца Афрания казармы оказываются справа спозиции входящего в особняк Алексея Турбина сараи помещаются слева, таким образом и те и другие находятся по одну сторону от центральной постройки. ) В этом пусть и относительном сходстве – отождествление Булгаковым себя с мастером: писатель наделяет своего героя скрытыми знаниями, перекидывает своеобразный мостик от себя к мастеру, что еще раз свидетельствует об условности Ершалаима. Гранатовые деревья, оливы и дикие яблони, вперемежку с кедрами и кипарисами, окаймляли его с трех сторон по горе, с четвертой же был он огражден от дороги высокой каменной стеной (. ) И вот на заре приказал Соломон отнести себя на гору Ватн-эль-Хав, оставил носилки далеко на дороге и теперь один сидит на простой деревянной скамье, наверху виноградника, под сенью деревьев, еще затаивших в своих ветвях росистую прохладу ночи (. ) Утренний ветер дует с востока и разносит аромат цветущего винограда – тонкий аромат резеды и вареного вина.
Она не спешила отдавать свою влагу и отдавала только свет. Из любви к античному искусству, а также из политических соображений Ирод Великий украсил дворец скульптурой, нарушив запрет на сооружение идолов – «Не сотвори себе кумира и всякого подобия, елика на небеси горе и елика на земле низу» (Втор. Держащий его со страхом и злобой косился на опасного зверя, приготовившегося к прыжку. «Сейчас придёт гроза, последняя гроза, она довершит всё, что нужно довершить и мы тронемся в путь» (с.
Все риторические восклицания. Она вливалась в окошки и гнала с кривых улиц людей в дома. Пилату, который не любит Ершалаим, храм ненавистен особенно. В это время гость прокуратора находился в больших хлопотах.
«. Поглотив его, по небу с запада поднималась туча» (с. 177) – ершалаимский пейзаж, « на Патриарших прудах вечер. Они царят над городом.
Надо полагать, что гость прокуратора был склонен к юмору. В сопровождении их повозки выехали с территории дворца через задние ворота, взяли на запад, вышли из ворот в городской стене и пошли по тропинке сперва на вифлеемскую дорогу, а потом по ней на север, дошли до перекрестка у Хевронских ворот и тогда двинулись по Яффской дороге, по которой днем проходила процессия с осужденными на казнь. Священник Павел Флоренский в книге «Столп и утверждение истины» говорит: «Истина двулична» П. А. Флоренский «СТОЛП И УТВЕРЖДЕНИЕ ИСТИНЫ», М. «Правда», 1990. Кремль – ориентир, напоминающий о первом свидании мастера с Маргаритой. Согласитесь, что это скучно. Первым их видит Иуда: «Ноги сами несли Иуду и он не заметил, как мимо него пролетели мшистые страшные башни Антония Пройдя башню, Иуда, повернувшись, увидел, что в страшной высоте над храмом зажглись два гигантских пятисвечия.
С этой точки зрения, все в романе мастера точно. 715) неизвестных богов. Не случайно самые проникновенные строки открывают последнюю главу романа: «Боги.
Вскоре он был на берегу Кедрона. Храм размещался на трех гигантских террасах из гранитных глыб (ср. Символика тьмы и света (огня) звучит как кара небесная, кара Божья. Левая ступня попала в лунное пятно, так что отчетливо был виден каждый ремешок сандалии.
Они почему-то мне все время не дают покоя» (с. Он велел постель приготовить на балконе, там же, где обедал, а утром вел допрос. Всё пропало, как будто этого никогда не было на свете. Крыша ершалаимского храма выделена особо. Всё пожрала тьма, напугавшая всё живое в Ершалаиме и его окрестностях. У мастера башня мелькает дважды: сначала ее видит Иуда, затем к ней направляется Афраний.
Город странных вещей и зданий. Последние опоздавшие гнали осликов, подхлестывали их, кричали на них. сдворцом Ирода в Ершалаиме над террасным спуском). О, если бы не императорская служба. И огни большой черной машины пропали среди других огней на бессонной и шумной Садовой. Торопливо переговариваются серебряно-зеленые листы олив. Они пролетели над городом, который уже заливала темнота.
Катастрофа грозы у М. А. 6: 31).
Она не спешила отдавать свою влагу и отдавал только свет. Место казни Иешуа Га-Ноцри ни разу не названо ни привычным слуху греческим словом «Голгофа», ни арамейским gulgata, ни еврейским gulgolet, хотя, вероятно, это было бы более убедительно. И храм погружался в тёмную бездну. Речь эта, как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе.
Весь Гефсиманский сад в это время гремел соловьиным пением. Что в туфлях. Прокуратор сел в кресло, Банга, высунув язык и часто дыша, улегся у ног хозяина, причем радость в глазах пса означала, что кончилась гроза, единственное в мире, чего боялся бесстрашный пес, а также то, что он опять тут, рядом с тем человеком, которого любил, уважал и считал самым могучим в мире, повелителем всех людей, благодаря которому и самого себя пес считал существом привилегированным, высшим и особенным. Пейзаж необычайно элегантно, красиво подчёркивает постоянство человеческой натуры: нам читателям уже почти неважно, где происходит действие: в Ершалаиме ли, в Москве ли, – описания их обобщены там, где автору важно взаимно отразить, как в зеркале, времена, давно прошедшие и настоящее и даже грядущие, так что пейзаж в данном случае оказывается, как ни странно философским пейзажем, заставляющим думать не о конкретных событиях и конкретных персонажах, но о Боге и дьяволе, о промысле Божьем и неисповедимых путях человека к Богу. Фонтан совсем ожил во всю мочь, голуби выбрались на песок, гулькали, перепрыгивали через сломанные сучья» (с. 298).
«. В одном случае он заменен тавтологией: «Лысый Череп» (с. Нетерпеливый Иуда был уже за городской стеной. Солнце исчезло, не дойдя до моря, в котором тонуло ежевечернее.
Последний полет мастера над темнеющей землей, последний полет как метафора смерти -- «Ночь начала закрывать черным платком леса и луга, ночь зажигала печальные огонечки где-то далеко внизу, теперь уже неинтересные и ненужные ни Маргарите, ни мастеру, чужие огоньки» (с. 374). Она уже навалилась своим брюхом на Лысый Череп. Каждую минуту только и ждешь, что придется быть свидетелем неприятнейшего кровопролития. Коновод сел на одну из лошадей, человек в капюшоне вскочил на другую и медленно они оба пошли в потоке и слышно было, как хрустели камни под копытами лошадей. Лучший памятник 90-ым, я считаю.
Здесь можно увидить многое – вечное. Как таинственны туманы над болотами. Упоминание об Антониевой башне далеко не случайно. Она вливалась в окошки и гнала с кривых улиц людей в дома.
Куда подробнее описан дворец Ирода и наличие террас перед ним позволяет сделать вывод, что эта архитектурная деталь создана из фрагментов реального иерусалимского храма и дворца Ирода с добавлением некоторых черт планировки, отсутствующей и в том и в другом случае. Но эти праздники – маги, чародеи, волшебники, эти стаи богомольцев Фанатики, фанатики. Согласно традиции во времена Христа Голгофа («лобное место» в переводе с иврита и «череп» в переводе с арамейского) находилась на северо-западе от Иерусалима, за пределами городских стен.
Гроза в Ершалаиме предстаёт не только как карающая, но и как очистительная стихия. Дом Патриарх на углу у Патриарших прудов.
После разрушения евреи отправились в изгнание, которое продолжалось около 2000 лет. Но эти праздники – маги, чародеи, волшебники, эти стаи богомольцев Фанатики, фанатики. Тьма закрыла Ершалаим.
В тени оно представилось смотрящему белым, как мел и каким-то одухотворенно красивым. Ее свет перебивал неприятный, беспокойный свет играющий на балконе перед самыми глазами. Вода обрушилась так страшно, летели бушующие потоки. Туча залила уже полнеба, стремясь к Ершалаиму, белые кипящие облака неслись вперёди напоенной чёрной влагой и огнём тучи (с. 179). Подобно дворцу Пилата, его центральная часть украшена крытой колоннадой, по обе стороны которой размещаются два крыла. Другой слуга, осторожно наклонясь над плечом Пилата, наполнил чашу прокуратора.
Светлело. Что делал Афраний в Антониевой крепости – неизвестно, но он там «пробыл очень недолго» (с. Это здание озадачивает. Все это было хорошо, но тем ужаснее было пробуждение игемона. Тут, внутри дворца, господствовали мрак и тишина. Иванушка сел на постели, оглянулся тревожно, даже простонал.
В саду никого не было. Булгакова будит душу, ведёт к возрождению жизни. Они вошли к Иванушке, во время грохота и воя грозы (с. 368). Надлежит рассуждать логически.
Напротив Кремля находится дом Пашкова, ставший местом решения судеб героев романа. 734). Он повторился и началась гроза. Домик молчал. «Становилось всё темнее. Всё пожрала тьма, напугавшая всё живое в Ершалаиме и его окрестностях» (с.
Женщины не было в этом деле, прокуратор. И быстро он понял это, но постарался обмануть себя. Топографически дворцу Ирода противостоит храм. Лысая Гора под Ершалаимом, бал у Воланда, на котором фигурирует «череп Берлиоза», оторванная голова конферансье в Варьете, хотя и не лысая, но все же с «жидкой шевелюрой» (с.
Это знает уставший. «. (с. 374) В этом пейзаже важно всё, все детали. Возвращаясь из Гефсимани, он, как и Иуда, поглядывает на «нигде не виданные в мире пятисвечия» (с. то освещаясь молниями, то пропадая в серой пелене.
Чего стоил один этот мессия, которого они вдруг стали ожидать в этом году. Да ведь дамочка-то голая. 5: 8). Лифостротон – каменный помост перед дворцом римского прокуратора в Иерусалиме, на котором производился суд. Каждую минуту только и ждешь, что придется быть свидетелем неприятнейшего кровопролития. 450) и о статуе «белой нагой женщины со склоненной головой» (с. Национальность пришельца было бы трудно установить.
наверное, нельзя понять. Дунуло ещё раз. Пришедший прилег, слуга налил в его чашу густое красное вино. Дорога вела в гору, Иуда подымался, тяжело дыша, по временам попадая из тьмы в узорчатые лунные ковры, напоминавшие ему те ковры, что он видел в лавке у ревнивого мужа Низы. Дворец Ирода Великого не принимал никакого участия в торжестве пасхальной ночи.
В серой пелене, убегавшей на восток, появились синие окна стук уже совсем слабенького дождика» (с. 297) – ершалаимская зарисовка. Теперь на лошадь вскочил человек в военной хламиде и с коротким мечом на бедре. 731). В это время было уже темно и на горизонте показалась луна. Начиная лишь с лёгкого намёка на данные природные явления в начальных главах «Гроза начнётся, – арестант повернулся, прищурился на солнце, – позже к вечеру» (с. 24), Тут что – то дунуло в лицо.
Над ними вспыхивали молнии. 450). Через всё небо пробежала одна огненная нитка. Греческое слово «Голгофа», производное от арамейского gulgata, «череп», означает «холм, круглый, как череп». Боги мои.
Так оба они и пес и человек, любящие друг друга, встретили праздничную ночь на балконе. Гроза бушевала всё сильнее и, видимо, растревожила его душу» (с. Ливень хлынул неожиданно и тогда гроза перешла в ураган.
Мастер умирает не так покорно, как Иешуа: «Отравитель – успел ещё крикнуть мастер. Здесь в комнате Тайного Вечерия находилась мечеть, а на крыше в маленькой комнате распологалась резиденция Премьер менистра Израиля, когда он находился в Иерусалиме. Тогда только хлынул дождь. Но это бы еще полгоря.
5: 2–3). Потемнело и посвежело над Москвой низко ползёт желтобрюхая грозовая туча. » (с. 110), автор доводит их описание до апокалипсического звучания в кульминационной точке романа «Гроза, о которой говорил Воланд, уже скоплялась на горизонте. 370). Ураган терзал сад» (с295 – 296). Пропал Ершалаим – великий город, как будто не существовал на свете. Я бываю болен всякий раз, как мне приходится сюда приезжать.
Приближалась праздничная ночь, вечерние тени играли свою игру и, вероятно, усталому прокуратору померещилось, что кто-то сидит в пустом кресле. 295).
Чего стоил один этот мессия, которого они вдруг стали ожидать в этом году. Ливень хлынул внезапно» (с. 180), и умиротворенно – тихого звучания в конце «Грозу унесло без следа» (с. 371) – московская зарисовка и «. Он как будто на глазах постарел, сгорбился и, кроме того, стал тревожен. Город был залит праздничными огнями. Писатель поместил храм на западном холме, детальное его описание опущено.
Удары грома и блистания становились реже. Повозки сопровождали пятнадцать человек в серых плащах, верховые. Праздник уже вошел в город. Она не спешила отдавать свою влагу и отдавала только свет. У Кремля она встречалась и с Азазелло.
Второй Иерусалимский храм был разрушен в 70 году н. э. Х римским легионом. Из него вдруг брызнуло огнём и крик кентуриона: «Снимай цепь. » утонул в грохоте. После этого тот жестом удалил обоих слуг. Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город.