Альтист Данилов Орлов Краткое Содержание

Писатель Орлов и альтист Данилов

Оттого он по дороге все и не рассматривал, а о чем хотел, о том и узнавал. Это было опасно. Банное явление все вернуло на свои места. Данилов с усилием воли развернул поданные Мелехиным бумаги и обомлел. Кто-то похищает его альт, а Клавдия Петровна связывается с «хлопобудами»— людьми, которые якобы могут предвидеть будущее и за определённый взнос делиться информацией— и ей необходима помощь.

Зал затих пристыженный. Мне, помнится, удалось их сильно потрёпанными выменять в собственность за 30 кг. Но Данилову все это не было сказано. Он и так был счастлив.

Шипение стихло, пар исчез, оставив камни пещеры влажными. В договоре было сто три статьи и все без шарниров. Они были легки. Из человека в демона превращается Альтист Данилов, которого «демоническая канцелярия» наделяет мистической силой и обязывает всеми доступными ему способами вредить землянам. Вот он в Москве, вот он подумал, что ему надо в Верхний Уфалей и вот сейчас же он в Верхнем Уфалее на базаре.

Неожиданно для Данилова, он становится первым слушателем и пропагандистом нового композитора Переслегина. Что. Сонные чиновники, там, наверху, Даниловым были недовольны, ему указывали на то, что он мало приносит пользы, а людям, стало быть, вреда. Но стремился. Схватил инструмент и выбежал в большую артистическую.

Вот сейчас я закрою глаза и вспомню одно из таких воскресений Но опять скажу: так было. Через день Данилов явился в собрание прямо со спектакля «Корсар» в утюженом фраке с бабочкой и с черным чемоданчиком. От Данилова потребовали и объяснительную записку. И помели новые метлы по всем сусекам, по всем канцеляриям, по всем Девяти Слоям (так Данилов называл теперь тот мир).

Владимир Орлов – Альтист Данилов краткое содержание

Нельзя словами передать «прекрасную обыденность» для гомо советикус «визитов к Муравлевым», «концертов в ДК НИИ. » и многого-многого другого, что было естественным как воздух в те годы. То есть не то чтобы страшным, а скорее зловещим. «Альтист Данилов» — очень крепкий и не очень интересный роман. И Земский пишет обычную музыку, но исполняет ее, не касаясь струн смычком.

Но это ладно, это его жизнь. Давно не был у домовых. Как у обычного человека у него есть друзья, бывшая жена, командировки и долги. Суд резко меняет своё мнение, принимает решение отправить Данилова обратно, на Землю, расположив над его головой Люстру и заставив его чувствовать тоньше, если он добивается успехов в музыке (то есть теперь, если Данилов чего-то добивается, ему становится плохо от землетрясений, студенческих волнений и прочих бед, происходящих где-то).

Ты тут свой. Миша Коренев покончил с собой, так как оказался бездарью, через 80 лет. Он ощущал себя его повелителем. И он получил их, но не тотчас же, как полагалось бы, а минуты через две. Теперь, зная главное, Данилов задним числом даже отругал себя: разве можно было ему в ожидании времени «Ч» нарушать правила договора. Он и так был счастлив.

Читать Орлов Владимир Альтист данилов

Боящийся не совершен в любви. » И исчез. А Мише и кивка не надо было. И жена его, деликатная женщина, делает вид, что и она дремлет с открытыми глазами. Тем временем пятеро молодых людей со скрипками подошли к Кореневу и вскинули смычки.

Рассказали Данилову, в чем дело. А тот бунтовал, чувствуя в этом самообман. Кто же он есть-то. » И он полетел дальше. Те же кибернетики имеющие дело с ЭВМ из института Лужкова, понадобились им лишь на подсобные работы, связанные с расчетами, просчетами и прочей математикой. Восьмидесятые только ушли, а девяностые уже напугали.

1. Владимир Орлов – Альтист Данилов
2. Рецензии и отзывы на книгу Альтист Данилов Владимир Орлов
3. Рецензии на книгу «Альтист Данилов»
4. Владимир Викторович Орлов «Альтист Данилов»
5. Книга Альтист Данилов – Владимир Орлов – отзывы

Дело в том, что и серьезные личности подозревали в Данилове человека. И вобла-то была с икрой. Кое-что звучало и подпрыгивало. Сам же Данилов был опечален оттого, что взволновался и не смог сдержать себя. Как лев у Запашного на тумбу. Вскоре явились на плато ученые и с шумом открыли работы инков.

Минут через двадцать они уже были над Останкином. У Данилова два альта – обычный и Альбани, старинный, взятый в долг. Инструмент обошелся ему в три тысячи, собранные у приятелей и у знакомых приятелей. Данилов сел с ним за стол и скоро понял, что игрок Валентин Сергеевич — сильный. Однако Данилов заволновался, посмотрел вниз и определил, что сигнал исходит от тридцатишестилетнего мужчины в нутриевой шапке, стоявшего у входа в Останкинский парк возле палатки «Пончики». И тут Данилову повезло.

Но и помимо «советской терминологии» язык очень своеобразен, в нем есть какая-то специальная неправильность, неловкость, хотя некоторые нарочитые неправильности очень западают в душу и оказываются неожиданно точными. Лицей был с техническим уклоном. Худой остроносый человек читал над Мишей чьи-то стихи. Все, – сказал Данилов малому, – больше в разговоре нет нужды.

• Музыка и магия: «Альтист Данилов» Владимира Орлова
• Владимир Орлов – «Альтист Данилов»
• Орлов Владимир – Альтист Данилов
• Останкинские истории (1) – Альтист Данилов
• Владимир Орлов «Альтист Данилов»
• Радиоспектакль «Альтист Данилов», Владимир Орлов слушать онлайн
• Читать бесплатно книгу Альтист Данилов – Орлов Владимир

«Ах, какая вещь, какая вещь. Роман Владимира Орлова «Альтист Данилов» отсылает нас к «дьявольской» Москве Булгакова. Подходили поодиночке к Данилову, говорили шепотом: «Спасибо вам Вам-то можно было его оконфузить» Шалопаи из блочных домов на электрогитарах заиграли композиции Маккартни и Леннона.

Одна из них посвящается другу Данилова, «жертве тишизма». Ни Данилову, ни в особенности Муравлевым Кудасов не нужен, однако они его терпят. Но это ладно, это его жизнь. Потом его привлекут запахи жареной баранины в Равальпинди, стычки демонстрантов на Соборной площади в Санто-Доминго и плач ребенка в пригороде Манилы ребенку этому Данилов тихонечко подложит конфету и слезу утрет и полетит к Химеко, но и теперь он не сразу окажется возле нее, а приключений через пять. Они и появились. Данилов увидел свое заветное место и стал снижаться.

И тут Данилов опять увидел Наташу. Ща ты увидишь нужду. Но речь об этом шла в середине романа. Когда приходит суд, разбирается почти вся жизнь Данилова.

• Альтист Данилов читать онлайн бесплатно
• Похожие книги на Альтист Данилов, Владимир Орлов
• Владимир Орлов читать все книги автора по порядку
• Напишите отзыв о статье Альтист Данилов
• Отрывок, характеризующий Альтист Данилов
• Словари и энциклопедии на Академике
• Похожие книги на Альтист Данилов
• Все книги автора Владимир Орлов

Подходили поодиночке к Данилову, говорили шепотом: «Спасибо вам Вам-то можно было его оконфузить» Шалопаи из блочных домов на электрогитарах заиграли композиции Маккартни и Леннона. Да и получилось бы не гражданское общество (оно-то – прогосударственное, в конце концов), а сообщество локальных обществ, где все знают друг друга в лицо. Данилов бросился к Кармадону, они обнялись. Так это опять работа чертей.

Данилов, закрыв глаза, перевел на браслете пластинку со знаком «Н» вперед, поймал в воздухе две мятые бумажки. Он жалел Мишу, жалел его жену и двух испуганных девочек, жалел Наташу, жалел жизнь. Но вскоре его разбудило хриплое знакомое мурлыканье. В изд. : Немецкие шванки и народные книги 16 века.

1. Отзывы о Владимир Орлов – Альтист Данилов
2. СТАТЬЯМузыка и магия: «Альтист Данилов» Владимира Орлова
3. Благодарность за вклад в развитие крупнейшей онлайн-библиотеки методических разработок для учителей
4. Грамота за использование ИКТ в работе педагога

Да и как же не платить-то. Однако, категорически запрещая себе пользоваться (как в творчестве, так и в быту) демонической силой, альтист Данилов непрерывно бьется над мучительной проблемой: как соотнести духовные устремления с чисто материальными потребностями. Лаборанта стали срамить, обозвали дураком, технократом, козлом нечесаным, хотели запретить ему смотреть «Серенаду солнечной долины». Какие-то обрывки мыслей и фраз до него доносились, но его не задевали.

И кавалер с барышней сейчас же нахмурились и шагнули вперед. Но в Планерской Муравлеву не понравилось, он ругал жену, заманившую его за город редкими путевками, ругал местную кухню, а ночью, почувствовав сердечным боком пружину матраца, пробормотал в полудреме: «Чтоб он сгорел, этот дом отдыха. » Данилов находился далеко, но он был вольный сын эфира и принимал любую звуковую и душевную волну. Данилов страдал, но флигель восстановить уже не мог.

Сигнал был слабый, вялый какой-то, не было в нем ни просьбы, ни вызова неземных сил. Но все бы и обошлось, если бы не Георгий Николаевич. Тут и опомнился. Договор с ним подписали, оставив в ведении Канцелярии от Того Света. Да, я действительно изменился. Явился порученец Валентин Сергеевич или кто он там на самом деле и преподнес лаковую повестку с багровыми знаками времени «Ч». И сегодня он сказал себе: «Непременно в следующий раз», однако тут же вспомнил, что следующего раза может и не быть.

• Свидетельство о представлении обобщённого педагогического опыта на Всероссийском уровне
• Грамота за активное участие в работе над повышением качества образования совместно с проектом Инфоурок
• Почётная грамота за научно-просветительскую и образовательную деятельность в рамках проекта Инфоурок
• Ещё документы из категории литература
• Мистика, магистраль и работа в газете
• Владимир Орлов, Альтист Данилов

Хозяин квартиры Юрий Ростовцев, окончивший два института, был, пожалуй из них самый бедный и несолидный, пусть и имел федоровскую трубку. А именно — из окающих людей верхневолжского города Данилова. Наконец дошли. Тогда я прочёл журналы два раза подряд, а через год перечитал роман и третий раз, — когда «СовПис» в 1981 году выпустил книгу.

Тот в судьбе Ивана Афанасьевича сыграл мерзкую роль. От слова тишина. Решил зайти. Иногда в движении долга случались заминки, с трудом Данилов добивался у знакомых пролонгации ссуд. У гроба стояла женщина лет тридцати в черном и две испуганные девочки.

«Что же делать. Ни один бы нерв в нем не зазвенел. Между ним и Канцелярией от Порядка был заключен договор. С ним это случалось.

Впервые опубликовали ее, по-моему, в начале 1980-х гг. Наташа смеялась, говорила: Да куда мне. Сигнал был слабый, вялый какой-то, не было в нем ни просьбы, ни вызова неземных сил.

Да, он многое нарушал, решили чины. На обеды, выпивки и чаепития у Кудасова особый нюх. Некий таинственный, но мелодичный звук возник в пещере. И если в булгаковском Мастере чувствовались сила и величие, то герой Орлова – это скрытый Мастер, закрашенный налётом бюрократической серости.

Пока Данилов ждёт вызова в высшие слои, он продолжает заниматься музыкой. Над чаем и кофе в доме Муравлевых обряд совершает сам Данилов. Одна из них посвящается другу Данилова, «жертве тишизма». Оставалось — альт выкупать. Но съездила в текстильный институт, узнала условия приема.

А вдруг чего и похуже. А сейчас все во мне трепещет – эвон. Впрочем, служащих живодерни Бастер, наверное, бы удивил — он был ростом с теленка. Данилова эти слова взволновали и он стал стараться. А что уж хуже и позорнее этого. Решил зайти.

Беспечны и азартны, как игры. Только суперобложку на неё надел от «ковчеговской» серии «Русская рулетка». Сообщается также, что не был Данилов способен на мелкую месть /с. 10/. лит., 1990. Во всем была гармония, как в музыке. Ну, ладно, гусь и старушка.

Данилов и прежде с иронией относился ко многим предрассудкам Химеко, к ее наивным приемам, уж больно не вязались они с нынешним веком, но вслух ей ничего не говорил — и нежная Химеко была упряма и сам он уважал чужие заблуждения. Теперь он уже считал, что Георгию Николаевичу указал на дверь не зря. Да и всех взволновала гибель музыканта. На одной из пластинок браслета была художественно выгравирована буква «Н», на соседней – буква «З». Кармадон превращается в синего быка, с которым происходят всяческие происшествия (в большинстве своём— во время дремоты демона), напоследок устраивает пир с путешествием по железным дорогам всей страны, после которого у одного из спутников начинает идти изо рта паровозный дым и пытается соблазнить Наташу.

Вскоре явились на плато ученые и с шумом открыли работы инков. Звук у альта Альбани был волшебный. И денег и женщин и развлечений и комфорта. Потом была консерватория, потом – оркестр на радио, потом – театр. И опять от Данилова ждали действий и опять на него кричали.

Однако индикатор ему тут же прислали. Пусть. Данилов завернул инструмент в платок, уложил его в футляр. Они поют и все. Зато аппарат умельцы изготовили Данилову славный, чудо какое-то явилось ему, сверкающее и прозрачное, с ракушками и камнями, с батарейками для подогрева воды.

И теперь я не то что не люблю, я просто ненавижу себя, жизнь, музыку. «Хватит, хватит, хватит. Данилов поднял голову и посмотрел на соперника внимательно.

Первый, кого мы увидели, был Юрий Рост. Они были легки. Данилов страдал, но флигель восстановить уже не мог. На одной из пластинок браслета была художественно выгравирована буква «Н», на соседней — буква «З». Слезы были на глазах Данилова. Новый Маргарит советует ему присмотреться к «хлопобудам».

Шутки передавали в Канцелярию от Наслаждений. Тем не менее, ученый демон заключает: Конечно, люди сами себе вредят. Позже именно в кашмирском платке он и держал инструмент.

Но в Планерской Муравлеву не понравилось, он ругал жену, заманившую его за город редкими путевками, ругал местную кухню, а ночью, почувствовав сердечным боком пружину матраца, пробормотал в полудреме: «Чтоб он сгорел, этот дом отдыха. » Данилов находился далеко, но он был вольный сын эфира и принимал любую звуковую и душевную волну. Не иначе как на тех машинах прикатили сюда люди из очереди. Опять я не прав.

Тут и началось. Вспомнили еще, что отец Данилова был вольтерьянец. Он работал играл на лютне и в ус не дул. Должность выпала незначительная, но и она для Данилова была хороша.

Однако скоро шуба стала трещать, греметь, словно жестяная и как бы взрываться мездрой. «Что происходит-то со мной. Тот уж человек с покупкой сел, наверное, в троллейбус или трамвай. А он не знал, что ему делать. Фильм был хороший, как любое доброе воспоминание детства. Данилов завернул инструмент в платок, уложил его в футляр. И все же витает очарование первых двух третей текста.

Да и с брюками тоже, к ним ведь еще и пуговицы следовало пришивать. Полный, мягкий, грустный, добрый, как голос близкого Данилову человека. Вчитаться в этот текст мне было довольно сложно и самой неинтересной для меня стала «московская линия» — с описанием будней советской интеллигенции, всех этих будохлопов, гастрономически озабоченных друзей и бывших жён. Затем были романы «Происшествие в Никольском», «Бубновый валет», «Камергерский переулок» и другие. Да что тебе. И тут Данилов ощутил некий сигнал.

Описание советского быта – интересно, но его очень много и оно очень длинно. А то пришли бы, стали б теперь подкидывать тарелки и он показал бы класс. Но насчет обедов для Данилова, да и ужинов и завтраков, тоже у него никаких сомнений нет.

И Данилов понял, что он выскочил во гневе с альтом в руках не только для того, чтобы разнести в пух и прах Мелехина да и во всем клубе произвести шум, но и для того, чтобы еще раз увидеть Наташу или хотя бы почувствовать, что она рядом. К важным делам он был признан неспособным. Но вот на практике, то ли из-за нехватки общих знаний, то ли по какой иной причине, чувство ненависти к человечеству то и дело вызывало у Данилова колики в желудке и возле желчного пузыря. Значит, время у них с Наташей пока было – и следовало им воспользоваться. «Фу-ты. Подойти к Наташе теперь он посчитал неприличным, так и стоял к ней спиной.

Эта демоническая дуэль, пожалуй, единственный случай, когда магия выходит за пределы мелких бытовых чудес и становится по-настоящему опасной. И еще одно: полностью согласен с капибара — книга по своему настроению очень тревожная. Тот в судьбе Ивана Афанасьевича сыграл мерзкую роль. Каждый чай по науке Данилова должен иметь свою степень цвета — и русский и зеленый, а уж о кофе не приходится и говорить и Данилов доктором Фаустом из сине-черной оперы Гуно (играл ее в среду, Фауста пел Блинников и в перерыве после второго акта проспорил Данилову в хоккейном пари бутылку коньяку) стоит на кухне над газовой плитой. Да и мать Данилова тогда же и сгинула.

Туземец. А Данилов их не слушал. Он не подходил к Валентину Сергеевичу, полагая, что тот сам не выдержит и обнаружит себя. Вот только летать в Девять Слоев Данилов имел право лишь изредка и ненадолго.

Или будто грустный удавленник начал к ним ходить. Но не мог.

Или ни за какие не заслуги. По Орлову, получается, слишком страшно – силой. Данилов опять сыграл пьесу Мийо, а потом достал из шкафа большой кашмирский платок. Женщина, что ли, слабое существо, обязана была тратиться на условия существования.

Жизнь он вел рассеянную и блестящую. ты и думаешь по-здешнему. Данилов сейчас выпил бы кофе с коньяком или хотя бы две кружки пива. «Что происходит-то со мной. Однако индикатор ему тут же прислали. Данилов сказал мысленно: «Ну, Валентин Сергеевич, держитесь. » Настроение у него улучшилось, был он самонадеян, смел, полагал, что Валентин Сергеевич теперь где-то далеко и внизу. Должность выпала незначительная, но и она для Данилова была хороша.

В оценках у молодежи повторяется как заклинание «. «Мария Алексеевна. Она текла к нему своим ходом. Доверия к нему у них не было, а значит, не могло быть у Данилова и особого продвижения.

Спросили Данилова, что он думает. Теперь, над гробом Миши Коренева, обманы рассеивались. Назавтра на панихиду он не поехал, а идти ли на кладбище – колебался. Да и ходить босым Данилов не любил. Как он любил его заранее.

Чащарин ошалело уставился на тарелку, вскинул винтовку, выстрелил. Он демон по отцовской линии и человек по матери. Из Канцелярии поступил запрос, какую вредность он имеет в виду.

А именно – из окающих людей верхневолжского города Данилова. Шутки передавали в Канцелярию от Наслаждений. – приказал Данилову малый. Звук у альта Альбани был волшебный. Он сидел усталый, опустошенный Сила, тонкая и серебряная из него изошла. Стоило Данилову рукой или волевым усилием сдвинуть пластинку с буквой «Н» чуть вперед, как он сейчас же переходил в демоническое состояние.

А Орлов что. Если бы посчитал дрянной, подумал Данилов, то разве стал бы он узнавать его адрес, да и рисковать достоинством или еще чем, догадываясь о Полине Терентьевне. Но сейчас-то из-за него, Данилова, мог погибнуть его Дзисай или несущий печаль. Однако, когда решение уже практически принято, демон Малибан (в дальнейшем берущий Данилова под своё покровительство) напоминает Начальнику Канцелярии, что следует испросить утверждение и когда начальник его испросил у разверзшейся бездны, раздался голос: «Повременить». И назвал Земский свое произведение Памяти утихшего скрипача. Ни скуки, ни затянутости я не заметила. Все равно он придет извинится и сядет за стол.

– двинулся он на Данилова, чуть ли не схватил его за грудки. Це. Мелехин был тут и исчезнуть не имел возможности. Он и всегда был красив, а тут выглядел прямо как молодой Билибин с картины Кустодиева.

/с. 18/. Попросил Данилов и несколько баночек горчицы — для особой крепости раствора (он ждал Муравлевых на пельмени). Народу было много, все больше молодые. Еще и скатерть не достали из платяного шкафа, а Кудасов уже едет на запах трамваем.

Тогда он подумал: «Сейчас бы стакан водки – и все. » Мысль эту Данилов понял. Муравлев в ужасе спасал припасенную на завтра бутылку «Экстры», сын его Миша дрожал, прижав к груди казенные лыжи, а жена Тамара мужественно швыряла в чемоданы семейные вещи и припасы. Советовали Наташе учиться. «Пойдем, пойдем, – сказал Санин. – Тебе звонят, звонят, а я должен бегать за тобой по всему театру».

Но давно уж пора было появиться Андам. Индикатор походил на шариковую ручку системы «Рейнольдс», на самом верху его при наличии вблизи демонических сил должна была высветляться изнутри голая рубенсовская женщина в красных сапогах.

Люди ключевых, на сегодняшний день, профессий. При этом люди за столом опять показались Данилову такими значительными и большими, что Данилов сразу же почувствовал расстояние между ними и собой, он даже заробел на мгновение, будто он стоял теперь у подножья пирамиды Хеопса (по новой науке — Хуфу), а эти люди глядели на него с последних великаньих камней пирамиды. «Что это со мной. Неужели это – наваждение.

Она заговорила шелестящим таинственным шепотом. Данилов остановился в отчаянии. Она и до сих пор считала себя до того другом Данилова, что после каждого возвращения его с заграничных гастролей обязательно являлась к Данилову домой и принималась разбирать чемоданы с желанием помочь уставшему с дороги. Он сказал, что говорить ему трудно, что его дело не говорить, а стрелять.

В книге изображается Москва одновременно бытовая и фантасмагорическая это два полюса, которые чудом соединились вместе. Он служит в театре и играет на альте. Да так ловко, что ни один ум, ни один аппарат его не раскусил. И тогда вспомнят о нем, Земском. Доверия к нему у них не было, а значит, не могло быть у Данилова и особого продвижения.

Сначала работал в «Красноярском рабочем», затем в «Комсомольской правде». Вызывают. И вот вернулся с ташкентских гастролей Данилов.

Чуть ли не со слезами смотрели они на нее, понимали, что, может быть, такой шубы у них и не будет больше никогда. Да еще не в шаровых и не в ленточных, а именно в линейных. Кармадон прилетает на Землю в отпуск изображает из себя необычного синего быка (как становится понятно позже, это реверанс в сторону того Синего Быка, который держит Девять Cлоев).

Давно не был у домовых. Большинство же ожидавших относились к среднему поколению, самому деятельному и динамичному теперь. – думал Данилов. – Отчего я так смущен и взволнован. Одно лишь было у него приобретение — на некий туманный след он мог указать уголовному розыску. «Пью», – флегматично, с обычным своим лаконизмом, ответил он. Лететь он имел право со скоростью мысли.

По материнской же он происходил из людей. Да и всех взволновала гибель музыканта. Тут все по высшему классу. Конечно, он более человек, нежели демон. Они и узнавать друг о друге ни словечка не имели права. Молча смотрела теперь Химеко на лопатку оленя, в извилинах возникших на ней трещин читала судьбу Данилова — и вдруг пошатнулась, швырнула кость на камни, в ужасе взглянула на Данилова, вскричала «Дзисай. » — и исчезла. Еще и скатерть не достали из платяного шкафа, а Кудасов уже едет на запах трамваем.

Не было ни у кого аппетита. Да ведь и в ста направлениях можно было уйти от Марьинских бань. – с. 507/. Данилов поднял голову и посмотрел на соперника внимательно. Туда-сюда их повернуть считалось невозможным. Но все бы и обошлось, если бы не Георгий Николаевич. И вдруг Мишу прорвало.

Но, как в старом анекдоте: «Мы любим В. Орлова не только за это». Схватил инструмент и выбежал в большую артистическую. Данилов сейчас выпил бы кофе с коньяком или хотя бы две кружки пива. С Орловым, правда, ей подсобил Родион Щедрин, которому она послала рукопись «Альтиста» и который отозвался восторженной рецензией. Делали Данилову и анализы.

А ведь весь был в долгах. Обычно же он позволял себе от мыслей отставать. «Хорошо-то как. Вот Данилов и прикинулся простаком с малым количеством чувствительных линий.

«Ах вот ты как. И порядок-то остался старый, но из недр его нечто изверглось. Земской уверен, что смерть – высшая тишина, «благость для слабых натур». И музыка была интересная и платили на радио сносно.

Но ходов через десять Данилов понял, что Валентин Сергеевич может выступать и лигой выше. Но насчет обедов для Данилова, да и ужинов и завтраков, тоже у него никаких сомнений нет. Рассказали Данилову, в чем дело. Данилов (имя которого Владимир)возможно самый могущественный человек на Земле, но в реальной жизни- ранимый, добрый и одинокий альтист, трепетно любящий музыку. Он может вызвать цунами, но не знает как создать свое собственное счастье. Не удивительно, что бывшая жена Данилова считает его рохлей и неудачником. Советская «застойная«действительность в романе не раздражает, а вызывает ностальгию. Ностальгию по временам, когда показ «Серенады солнечной долины» в Доме Кино был событием, когда встреча с друзьями в субботу, у пивного автомата была традицией, а семейное приглашение на лобио- ритуалом. Велика ли зарплата оркестранта, хоть и из хорошего театра. 1972 год, Москва. Между ним и Канцелярией от Порядка был заключен договор. Посмотрю.

Первой чертой магического реализма служит явное двоемирие. Обязательно Кудасов звонит и в театр: «Не отменен ли нынче спектакль. » Кудасов знает, что Данилова будут кормить у Муравлевых и в связи с отменой спектакля. «Ну и пусть. А чтобы никого не раздражать, Данилов с усердием занялся фигурными полетами и музыкой. Движение пластинки с буквой «З» возвращало Данилова в состояние человеческое.

Да и ходить босым Данилов не любил. Один Георгий Николаевич проглатывал все шумно и со слюной. «Пойдем, пойдем, — сказал Санин. — Тебе звонят, звонят, а я должен бегать за тобой по всему театру». Он жалел Мишу, жалел его жену и двух испуганных девочек, жалел Наташу, жалел жизнь. Попросил Данилов и несколько баночек горчицы – для особой крепости раствора (он ждал Муравлевых на пельмени).

Но вот привык к купаниям в молниях. макулатуры, уже в абонементном, естественно, эквиваленте (молодёжь и не поймёт небось о чём это я) у киоскёра «Союзпечати» в рабочем посёлке «Поварово» в часе езды от Москвы. Разве только фискалов.

Место было тихое, в горах, у моря, а здешние жители его отчего-то не любили. Вокруг стояла тьма египетская, но и в той тьме стараниями Бастера кое-что делалось. Кот был старый, полуслепой и облезший — и хороший скорняк вряд ли бы взялся пошить из него кроличьи шапки. А Данилов их не слушал. Музыканта Данилова как личность творческую бытовые обстоятельства то и дело удручают, но «абстрагироваться» от них он не в состоянии: ведь условиями своего существования он ни в коем случае не должен отличаться от окружающих его обычных людей.

Как будто бы и не Наташа его беспокоила, с Наташей дело было решено. Клавдия Петровна вообще не умела говорить страшно и зловеще.

Ба. Да что там хозяином. Однако Данилов заволновался, посмотрел вниз и определил, что сигнал исходит от тридцатишестилетнего мужчины в нутриевой шапке, стоявшего у входа в Останкинский парк подле палатки «Пончики». – виделось на их лицах. Он с утра смотрит в афишу театра и догадывается играет сегодня Данилов на своем альте или не играет.

Через 5 лет Орлов продолжил тему освоения Сибири в романе «Солёный арбуз», по которому был снят фильм «Таёжный десант». Данилов опять сыграл пьесу Мийо, а потом достал из шкафа большой кашмирский платок. Слог романа — пожалуй, наиболее «пародийная» его часть, так как состоит по большей части из очень характерных «примет времени», специфических словечек и выражений изумительно отражающий совок во всей его необъятности.

Как одинокий жиздринский пенсионер к блестящему столичному племяннику. Каждый чай по науке Данилова должен иметь свою степень цвета – и русский и зеленый, а уж о кофе не приходится и говорить и Данилов доктором Фаустом из сине-черной оперы Гуно (играл ее в среду, Фауста пел Блинников и в перерыве после второго акта проспорил Данилову в хоккейном пари бутылку коньяка) стоит на кухне над газовой плитой. Все так и замерли. Но когда я сквозь неё продрался — дело пошло. За его приверженность к пиву партия с аналогичным названием приняла его в свои почётные члены, торжественно вручив ящик ирландского пива «Гиннесс». Высшей и низшей. «А ведь он имеет что-то ко мне», – сказал себе Данилов. В самых различных науках почти одновременно обнаружилось, что дальнейшее развитие (и само существование) теоретического знания зависит от решения одной проблемы: теоретик должен оказаться способным логически обоснованно формировать и преобразовывать логические начала собственного мышления.

И место-то какое ровное под тополями и березами. Данилов почувствовал, что рисковать хватит и испустил из себя положительный заряд. Еще в лицее на него стали указывать со словами: «Наша гордость».

Еще и скатерть не достали из платяного шкафа, а Кудасов уже едет на запах трамваем. А далеко не все лицеисты получали дипломы с отличием. И слова Муравлева тотчас дошли до него мольбой приятеля освободить его от незаслуженных мук. Полученная метка заставляет его ждать времени Ч., сыграть великолепную симфонию молодого композитора Переслегина, поспорить с Земским, скрипачем и коллегой по театру, о тишизме (новом «направлении» в музыке) и вообще о творчестве, вызвать своего друга Кармадона, прилетевшего с далекой-далекой планеты в отпуск, на дуэль Попутно он умудряется заниматься по просьбе бывшей жены ее «мелкими заботами», знакомится с хлопобудами (Обществом хлопот о будущем).

Даже если сейчас Наташе плохо, даже если он ей нужен, все равно оттого, что он окажется рядом с ней, ей же в конце концов станет хуже. Ринулся выступать Кудасов, хоть и был приглашен по другому поводу. Все равно он придет извинится и сядет за стол. М. : Худ. Опустилась еще метров на пять. Он жаждал ее видеть.

Остроносый человек кончил читать стихи. Жалел себя. Это все шелуха, целлофан. Быть демоном и человеком одновременно Данилов не имел права. И вот вернулся с ташкентских гастролей Данилов.

При этом обязательно вручит хозяевам бутылку сухого вина подешевле – совсем уж неловко будет гнать его в шею. А Данилов и забыл, каким маслом смазывать его в условиях Земли – касторовым или репейным. Налево убегала знакомая Данилову проходная тропинка в Колпачный переулок, к палатам гетмана Мазепы. Данилов доволен изгнанием на Землю – такой неожиданный поворот приобретает в романе изгнанничество лермонтовского Демона (Печальный Демон, дух изгнанья.

Высшей и низшей. Но в Планерской Муравлеву не понравилось, он ругал жену, заманившую его за город редкими путевками, ругал местную кухню, а ночью, почувствовав сердечным боком пружину матраца, пробормотал в полудреме: «Чтоб он сгорел, этот дом отдыха. » Данилов находился далеко, но он был вольный сын эфира и принимал любую звуковую и душевную волну. Стало быть, об успехах в учебе Данилову нечего было беспокоиться. Она заговорила шелестящим, таинственным шепотом. Как лев у Запашного на тумбу.

Тут всем все равно. От службы погоды он тут же получил акварельное имя «Памела». И вот вернулся с ташкентских гастролей Данилов. Причем деньги Данилову приходилось отдавать приятелям по эстафетной системе — у одних он брал и тут же нес казначейские знаки поджидавшим их кредиторам.

Впрочем и сам Данилов давал поводы для подозрений. Посадочная полоса была его хороша, не хуже иных бетонированных, камень пока не искрошился. Не исключалась при этом и возможность зимней грозы. «Ах, какая вещь, какая вещь.

То ли демон, то ли человек, то ли неведома зверушка, то ли вообще черт знает кто. Он не подходил к Валентину Сергеевичу, полагая, что тот сам не выдержит и обнаружит себя. Как будто бы и не Наташа его беспокоила, с Наташей дело было решено. Инструментальная тема поднимается и в связи с собственно музыкальными инструментами. и т. д Проще дело, понятнее – с кризисом техногенной цивилизации (западной), в том числе с ее взаимоотношениями с традиционными цивилизациями. Кармадон говорит Данилову: Ты вроде этого.

Первое издание в 2-3-4 журнала «Новый мир» 1980 года, где роман был впервые опубликован, передавалось из рук в руки и только ближайшим друзьям. Все было прекрасно.

Дамы присутствовали пышные, цветущие, в дорогих нарядах и Данилов представил, что и его бывшая жена Клавдия Петровна выглядела здесь бы неплохо. Решил зайти. Он уверил себя в том, что пока опасность со стороны Валентина Сергеевича Наташе не грозит. Увидел Москву, которой, к огромному сожалению, уже нет и никогда не будет. «Пиво-то пьёшь. » – спросил я, когда ему перевалило за семьдесят.

В теории-то он жутко стал все презирать. Всего на счету Орлова более 20 произведений. Стало тихо.

На складе под расписку Данилову выдали серебряный браслет системы «Небо – Земля», часы Данилову были не нужны, вместо часов Данилов и носил теперь браслет, никогда и нигде, даже и в парной в Сандунах, его не снимал, а если бы какой грабитель в темном переулке, хоть и с пистолетом, пожелал получить от Данилова браслет, то вряд ли бы это его желание осуществилось. Данилов произвел посадку и пошел к своей пещере. И помели новые метлы по всем сусекам, по всем канцеляриям, по всем Девяти Слоям (так Данилов называл теперь тот мир). Но это были идеальные требования.

«Примите депешу. » – ощутил Данилов деликатный сигнал. Кажется, больше в тот вечер – долгий и бурный – я его не слышал.

Владимир Орлов пришёл в писательство как и многие другие авторы – из журналистики. Горького. Он и теперь остается другом семьи Теперь Данилов бывает у Муравлевых не часто. Еще и скатерть не достали из платяного шкафа, а Кудасов уже едет на запах трамваем. Слезы были на глазах Данилова. Кое-чему научился, но в животе кололо все сильнее и к горлу что-то подступало. Пересматривали бумаги и личные дела, наткнулись и на зелененькую папку Данилова.

Сейчас вот – с мусульманской. Теперь Данилов смотрел в успокоенное лицо Коренева, видно решившего в последние мгновения все, что он не мог решить за тридцать шесть лет и для Данилова смерть из вчерашней холодной отдаленности подступала злой обжигающей реальностью. «Что же, они и в самом деле, что ли, не знают о времени Ч. » — удивился Данилов.

Под ним была Европа. Через день Данилов явился в собрание прямо со спектакля «Корсар» в утюженном фраке с бабочкой и с черным чемоданчиком. Ключевой фигурой повествования является Владимир Алексеевич Данилов – «демон на договоре». Ничто бы он тогда не принял близко к сердцу. Отца Данилов не знал.

Однако на экран Данилов смотрел чуть ли не рассеянно и даже громкие, счастливые мелодии Глена Миллера, словно и не подозревавшие о неминуемой и скорой гибели маэстро в военном небе, не заставили забыть Данилова, что он сидит рядом с Наташей и это главное. И зачем оно тут, непонятно. Обычно же он позволял себе от мыслей отставать. Данилов сел с ним за стол и скоро понял, что игрок Валентин Сергеевич– сильный.

За какие такие заслуги Данилова перед ними. Опять я не прав. Одна радость– съест порции три мясного и тут же за столом засыпает.

Он думал о том, что и ему самому очень скоро может наступить конец. Туда-сюда их повернуть считалось невозможным. Не так давно Муравлевы отправились на выходные дни в Планерскую, в хороший дом отдыха.

Це. » В звуках этих действительно было удивление, но имелось и еще нечто, что пугало или по крайней мере настораживало. И уж каждый раз на контрольных в лицее с молящими глазами списывали у него гороскопы. И вдруг – раз.

все больше «Волг», а то и каких-нибудь там изумительных «опелей» и «пежо» с московскими номерами. Это все средства существования. Будто грудное дитя, появления которого ни один доктор, ни одна ворожея уже и не обещали. Подойти к Наташе теперь он посчитал неприличным, так и стоял к ней спиной. Неужели явилась эта тонкая женщина с прекрасными серыми глазами — и все в моей жизни изменилось. — думал Данилов. — Отчего я так смущен и взволнован.

Они уже много что понапридумали. Стараниям барбамила явно препятствовало нечто постороннее. Некий таинственный, но мелодичный звук возник в пещере.

«Для удобства сопровождения Кармадона в пространстве, — объяснил Данилов. — Ща-а-а как мне да-а-адут. » — думал он, зажмурившись. Пришли мы вовремя, но звонок не работал, а когда я постучал, то дверь от движения руки приоткрылась и мы, помешкав, вошли. Ни Данилову, ни в особенности Муравлевым Кудасов не нужен, однако они его терпят. Даже придумал, что любая музыка слишком благозвучна для выражения Зла, которое царствует в мире.

Штирлица. Как он любил его заранее. не очень понятно», «.

Люди посмелее выкрикивали с места, что первые три, а больше машина ничего и не писала. Правда, с особенными возможностями /с. 330/. Да ведь и в ста направлениях можно было уйти от Марьинских бань.

Все он узнавал, все помнил. Но это были идеальные требования. Его выделяли от лицея на соревнования и олимпиады внеземных талантов. Сказочный мотив «демона на договоре» – известный в русской и мировой классике. «Ну ладно, — сказал Миша, — мне надо идти» и он быстро, с неким жужжанием, словно изображая полет шмеля, покинул пивной буфет Марьинских бань. Придумают и передачу чувств на расстояние.

Банное явление альта все вернуло на свои места. Сказала: Год или два потерплю. Через день Данилов явился в собрание прямо со спектакля «Корсар» вутюженом фраке с бабочкой и с черным чемоданчиком. Впрочем и сам Данилов давал поводы для подозрений.

И музыка была интересная и платили на радио сносно. Но приходит время чая и кофе– и все печали тут же рассеиваются. В какой-то момент Данилов принимает у себя в гостях старого лицейского демона-приятеля Кармадона (которого отец назвал по имени посёлка на Кавказе), аса, едва закончившего спецзадание, во время которого он абсолютно не спал. Они и появились.

Но ходов через десять Данилов понял, что Валентин Сергеевич может выступать и лигой выше. Данилов открыл глаза и увидел перед собой кота Бастера. Если ж случалось мне робеть, так это – в первые мгновения.

Во всем была гармония, как в музыке. Скажем, на земле.

Он не любил похорон. Данилов совсем не ангел и света в этой книге опять-таки нет. В такие же кристаллы преобразуется и сам Данилов.

«Вот оно. Дело кончается дуэлью Кармадона и Данилова, действием запрещённым: Кармадон нарушает кодекс чести и ранит Данилова, но его спасает Анастасия сам Данилов искривляет Кармадону лицо. Из шалопаев же, пусть и отчаянных, выходили потом самые примерные демоны. Но и подпадал под обаяние максималиста Земского. Данилов произвел посадку и пошел к своей пещере.

Данилов ее не торопил. Да и как же не платить-то. Именно этот роман нам вкратце и весьма вольно пересказал лагерный вожатый, которого мы спросили, а читал ли он «Мастера и Маргариту». Магия для них – всего лишь способ чуть-чуть облегчить жизнь, она всегда очень бытовая (кроме одного эпизода, который связан с разборками между Орловым и Кармадоном).

А под ним уже плескалась атлантическая вода. Да что там хозяином. Да и не только теперь, но и никогда /с. 87/ даже и в мыслях сейчас, рядом с Наташей, Данилов не хотел напоминать себе, что он не во всем человек (ср. : Не жить, как ты, мне стало больно). «Как играл-то я хорошо. И порядок-то остался старый, но из недр его нечто изверглось.

И место-то какое ровное под тополями и березами. А преподаватель труда тот даже пригрозил Данилову отправить его на практику в столовые города Саранска вместе с юными тугоухими демонами портить там салаты и вторые блюда. У гроба стояла женщина лет тридцати в черном и две испуганные девочки. Пересматривали бумаги и личные дела, наткнулись и на зелененькую папку Данилова.

Его бранили и унижали, брали с него клятвенные заверения в том, что он покончит с легкомыслием. Все так и замерли. В конечном итоге — всего понемножку. Он стал ходить к ним и пальцем о палец не ударил, чтобы изменить унизительное свое положение.

И надо всерьез заняться рисунком, если мы с тобой желаем рассчитывать на что-то. Данилов налюбоваться не мог аппаратом. Сам же Данилов был опечален оттого, что взволновался и не смог сдержать себя. Договор с ним подписали, оставив в ведении Канцелярии от Того Света.

Благо, что вечернего спектакля у него не было. Место было тихое, в горах, у моря, а здешние жители его отчего-то не любили. Но жалко было Муравлевым шубу. Да и созорничать никогда не лишне. Словно озноб какой нервный со всеми сделался.

Данилов растерялся. Стараниям барбамила явно препятствовало нечто постороннее. Данилов имеет необычную родословную. «Какие же статьи договора они мне припомнят. » – думал Данилов.

В связи с отпуском Кармадона (см. Данилову ответили, что он не прав, но что его вопрос будет рассмотрен. Впрочем, он часто ругал себя задним числом Данилов вздохнул: что теперь жалеть-то.

«Э, нет, – подумал Данилов, – что же я так, на ходу, потом будет время, потом и посмотрю». В инициативную группу хлопот о будущем, понял Данилов, сошлись замечательные умы. Ему уже сообщено о времени «Ч», оно ему еще не названо, но где-то определено с точностью до микросекунд и может быть объявлено ему в любое мгновение. Но не ушел в землю, не нейтрализовался и не исчез. Ход земной цивилизации не мы движем и не мы тормозим. Оттого он по дороге все и не рассматривал, а о чем хотел, о том и узнавал.

В воздухе, структуре романа ощущается предчувствие грядущих перемен, несбывшихся надежд, крушение иллюзий. Только перекликались зимние птицы. Данилов скрепя сердце вынужден был взяться за мелкие пакости, вроде радиопомех, разводов и снежных обвалов, при этом он устраивал неприятности лишь дурным, по его понятиям, людям. Данилов растерялся.

Приходил он с инструментом имел для этого причины. Он работал играл на лютне и в ус не дул. «Альтист Данилов» (1980) – четвертый роман В. Орлова – принес ему наибольшую известность.

С ним это случалось. «Мастер и Маргарита». Отчасти дело в описываемых обстоятельствах, которые поражают своей мелкостью — от всех деталей так и разит невыносимым бытом) Отчасти — в изумительном языке, за который автору огромный решпект. Все системы работали в нем нормально, ничто не барахлило.

Но вскоре его разбудило хриплое знакомое мурлыканье. Все равно он придет извинится и сядет за стол. Это были великие мгновения. Нечто близкое к семье (друг) – вместе с означающим его местоимением – тоже 4 раза. Почти совсем не имелось в прихожей юношей, в особенности длинноволосых, а те, которые были, жались как-то, на себя не походили, не хамили, видно было, что они кого-то заменяют. Стало быть, есть и «Жигули» и квартира и две девочки с женой одеты.

Он и всегда был красив, а тут выглядел прямо как молодой Билибин с картины Кустодиева. Но радость радостью искусство искусством, а инструмент был еще и материальной ценностью. И все сшила прекрасно.

Данилов выпил барбамил, но барбамил не помог. До сих пор удивляюсь: каким образом. Он думал о том, что и ему самому очень скоро может наступить конец. История жизни Валентина Сергеевича останкинским старожилам была неизвестна, выяснили только из личного дела, что новичок раньше служил где-то возле Колхозной площади. Один Георгий Николаевич проглатывал все шумно и со слюной.

И вот он молча приносит к столу на жостовских подносах чайники и турки и гости с хозяевами пьют божественные напитки, кто какой пожелает. Конечно, есть дела и существенные, но. Выясняется, что судят его за излишнюю человечность. И искушал тишизмом бездарного Мишу. Что Данилову было дорого — по тому и били. /с. 279/ – сокрушается Кармадон и спрашивает: Зачем мы со своими стараниями и соблазнами.

Устный журнал уже начинали. Операция прошла удачно, но жизнь отца все еще оставалась в опасности. Ну ладно, все же, попробую пересказать вкратце. Остроносый человек кончил читать стихи. Как только канал для молнии был пробит, туча совсем задрожала.

Я серьезно, народ. На обеды, выпивки и чаепития у Кудасова особый нюх. Долго гадали, чем теперь занять Данилова.

Однако Данилову повезло и, как он выяснил позже, вот почему. И рисковать будущим Наташи, а то и жизнью ее, он не имеет права. На момент выхода «Альтиста» в расцвете были Стругацкие, Трифонов, Аксенов, Искандер, так что роман Орлова на фоне работ предыдущих представляется чем-то вроде пустышки. Действие происходит в Москве в 1970-х годах. Впрочем, почему как-то.

И не видно этому трепетанию конца И хорошо, что не видно. Тут следует сказать, что Данилов был демоном лишь по отцовской линии. Когда вышло решение подписать договор, Данилов, да и многие его знакомые, посчитали это решение либеральным и великодушным, Данилов кувыркался от радости в воздушном океане. Не мог же он не догадываться о Полине Терентьевне. И Данилов, добрая душа, ему не отказывал. Но Валентин Сергеевич, видно, был натурой терпеливой и волевой, а может и не сам он управлял своими поступками.

Потом он сидел три часа внизу и ждал. Московские переулки, пивнушки, Останскинские пруды. Он очень предан музыке, он готов отбросить демонический контракт, согласно которому должен пакостить, но мнительность и инертность делают его маленьким, незначительным винтиком в механизме жизни.

Одна из самых недооцененных книг, доставшихся нам в наследство от советской литературы. Да что там скорняк. В этом Данилов убедил себя с большим трудом.

А ему и за это учиняли разносы. Последнее соображение на бумагу, естественно, не легло. Прежде он обманывал себя или размывал трезвые мысли о будущем сладкой беспечностью надежд. Кармадон превращается в синего быка, с которым происходят всяческие происшествия (в большинстве своём— во время дремоты демона), напоследок устраивает пир с путешествием по железным дорогам всей страны, после которого у одного из спутников начинает идти изо рта паровозный дым и пытается соблазнить Наташу. Данилова, желая проучить его, даже прикрепили к останкинским домовым, по месту жительства.

У Данилова есть сверхспособности и временами он использует свои умения в корыстных целях. Оставил он записку «Прошу никого не винить» на обрывке газеты. «Как играл-то я хорошо.

«Скотина. Однако пошел. Владимир Орлов награжден премией им. «Экий гусь. »– думал Данилов. Как нес он его домой.

В серию также входят романы «Аптекарь» и «Шеврикука или Любовь к привидению». Посадочная полоса была еще хороша, не хуже иных бетонированных, камень пока не искрошился. Жизнь есть страсть. Чащарин ошалело уставился на тарелку, вскинул ружье, выстрелил.

Каждый чай по науке Данилова должен иметь свою степень цвета– и русский и зеленый, а уж о кофе не приходится и говорить и Данилов доктором Фаустом из сине-черной оперы Гуно (играл ее в среду, Фауста пел Блинников и в перерыве после второго акта проспорил Данилову в хоккейном пари бутылку коньяка) стоит на кухне над газовой плитой. Жизнь его круто изменилась. В теории-то он жутко стал все презирать. А может быть, уже и сказали. А Данилов воблой его угощал.

И все же он решил играть в силу домового, посчитав, что иначе они с Валентином Сергеевичем будут не на равных. Над чаем и кофе в доме Муравлевых обряд совершает сам Данилов. Стремясь всецело реализовать себя как личность, герой сознательно отказывается от своих «демонических» возможностей и действует лишь исходя из своей собственно человеческой сущности. Данилов вернулся в комнату, ему отведенную, развернул ноты и подумал: «А что, неужели мне действительно слабо сыграть за скрипку. » Тут же он упрекнул себя в малодушии, нечего и вообще было подымать шум – и инструмент его хорош, да и собственные его мечты о музыке возносили альт на такую высоту, на какую и скрипка, пусть даже из Страдивариевых рук, взлететь не могла. « нужно писать такую музыку, какая будет звучать лишь внутри каждого из слушателей. Только надо как-то прославиться и до того изобретения.

Наконец Валентин Сергеевич подошел к нему, предложил сыграть в шахматы. Тут и началось. При этом обязательно вручит хозяевам бутылку сухого вина подешевле — совсем уж неловко будет гнать его в шею. Ты, Данилов, оркестрант.

Кто-то нарочно и со зла напихал в тучу стекла и табаку, а Данилов в своих купаниях ничего и не заметил. Ему и нынешняя Наташа была хороша. Назавтра на панихиду он не поехал, а идти ли на кладбище — колебался. Зато аппарат умельцы изготовили Данилову славный, чудо какое-то явилось ему, сверкающее и прозрачное, с ракушками и камнями, с батарейками для подогрева воды. Да еще с раскатистым громом. Демон Данилов в последние годы, посчитали теоретики, жил и трудился как в тумане. Хорошей. Времени свободного имел много, вел вполне светский образ жизни, влиятельные дамы ласково глядели на Данилова и были моменты, в какие Данилов считал себя положительно баловнем судьбы.

К этому фрагменту отсылает, очевидно, глава 4 романа, в которой Данилов в трудный момент своей жизни с целью успокоиться, снять напряжение прибегает к своему излюбленному средству – купанию в молниях. Правда, вместо Мастера и Воланда перед нами предстаёт некий Владимир Данилов, альтист, наполовину демон, которого ещё в детстве с позором изгнали из родного мира (в романе – Девять Слоёв) за происхождение. Жизнь проиграна, Данилов. Флейтист Бочаров сказал, что он сам толком ничего не знает, его дело обзвонить теперь знакомых известно ему лишь только то, что Миша Коренев выбросился из окна своей квартиры, а она на пятом этаже кооперативного дома возле метро «Щербаковская». Тут следует сказать, что Данилов был демоном лишь по отцовской линии.

Ба. Его бывшая жена Клавдия Петровна втягивает его в хлопоты вокруг странной организации «хлопобудов», кроме того, Данилов влюбляется в лаборантку и швею Наташу. Как лев у Запашного на тумбу. «Альтиста Данилова» я до сих пор не читал, хотя сюжет знаю года так с 84-го. Это были великие мгновения.

Данилов платил за два кооператива и за инструмент. Он сорвался с места и полетел из теплых струй навстречу туче.

Весь репертуар Данилова ему известен. Ему уже сообщено о времени «Ч», оно ему еще не названо, но где-то определено с точностью до микросекунд и может быть объявлено ему в любое мгновение. А потом пристроили его в лицей Канцелярии от Познаний. А далеко не все лицеисты получали дипломы с отличием. Кое-что звучало и подпрыгивало.

Впрочем, служащих живодерни Бастер, наверное бы, удивил – он был ростом с теленка. «Экий гусь. » – думал Данилов.

Да что там говорить. Однако с этой личностью все не так просто, так как на самом деле он вовсе даже не человек, а демон, посланный на землю из некого таинственного демонического пространства (тоже, впрочем, организованного по принципам советской бюрократии) с целью «вредить и не пущать» ход человеческой цивилизации. В самом деле: что такое это последнее нахождение лейтенантом Несыновым старинного альта.

Пока Данилов ждёт вызова в высшие слои, он продолжает заниматься музыкой. Был между ними разговор, удививший Данилова, но тут же им и забытый. Движение пластинки с буквой «З» возвращало Данилова в состояние человеческое. Сейчас и назначат уточненное время Ч. » — подумал Данилов, хотя и знал, что время «Ч» объявляется иным способом. Они и узнавать друг о друге ни словечка не имели права. Мелехин был тут и исчезнуть не имел возможности.

Нигде в мировой литературе я не встречала ничего похожего. Что-что, а уж терпение всегда было для него делом мучительным.

Опустилась еще метров на пять. Если ж и случалось мне робеть, так это — в первые мгновенья. В общем, особых восторгов не вызвало, хотя — вещь. Словом, через сорок минут Данилов вышел из комнатки веселый и даже в некоем азарте. А вдруг интрига какая. » Но нет, эту гадкую мысль Данилов тут же отбросил.

Да и то с особого разрешения. Ты здешний, ты земной. И опять от Данилова ждали действий и опять на него кричали. Неужели это — наваждение. Когда жена Клавдия Петровна ушла от Данилова, он догнал ее, взял под руку, вернул в квартиру и ушел сам. Теперь Данилов смотрел в успокоенное лицо Коренева, видно решившего в последние мгновения все, что он не мог решить за тридцать шесть лет и для Данилова смерть из вчерашней холодной отдаленности подступала злой обжигающей реальностью.

Теперь открылось, что Коренев дружил с Наташей, при условии, что Наташа существовала. Муравлев в ужасе спасал припасенную на завтра бутылку «Экстры», сын его Миша дрожал, прижав к груди казенные лыжи, а жена Тамара мужественно швыряла в чемоданы семейные вещи и припасы. Кто же он есть-то. » И он полетел дальше. Но насчет обедов для Данилова, да и ужинов и завтраков, тоже у него никаких сомнений нет.

– говорил Миша. – Хватит мне всего. Минут через двадцать они уже были над Останкином. И, в результате, выбросился из окна. Да что там скорняк. Он боялся спугнуть и первую музыку инструмента. Там ему положили раздувать газовые бури.

Данилов сразу же застраховал его. Тут все по высшему классу. Це.

Из канцелярии поступил запрос, какую вредность он имеет в виду. Или будто грустный удавленник начал к ним ходить. Делали Данилову и анализы.

не сложилось». Сам же Данилов был опечален оттого, что взволновался и не смог сдержать себя. Все печали Данилова, по мысли Химеко, обязаны были теперь стекать в него. Четыре года шла переписка о молоке и четыре года Данилов ничего не делал.

Не хотел он, ох как не хотел нарушать свой принцип и демоническим образом возвращать альт, знал, что потом долго будет корить себя за слабость и теперь чуть ли не кричал на себя, малодушного, чуть ли не топал на себя ногами, но услужливое соображение: «на мелочь нарушишь, только на четыре рубля и нарушишь-то. » – все же осилило. Про путаницу я догадался сам и «Альтиста Данилова» купил в букинисте довольно давно, но руки все не доходили (аннотация в совписовском издании 1983 года, кстати, была конспиративной до безумия: «В романе «Альтист Данилов» рассказывается о становлении личности талантливого артиста одного из столичных театров. Что же делать. » — судорожно думал Данилов. Вызывают. «Примите депешу. » — ощутил Данилов деликатный сигнал. «Скотина.

«Ну и пусть. Но началась дискуссия. Тут как бы не опоздать и не дать угощениям остынуть. «Литературка» регулярно печатала тогда его блестящие фотографии и не менее блестящие тексты к ним, когда короткие, когда весьма пространные, на целую полосу. Данилов был музыкант, а музыка и есть сама душевность.

А где же обходятся без своих шалопаев. Однако скоро шуба стала трещать, греметь, словно жестяная и как бы взрываться мездрой. Оголтелый фанат «Хромой судьбы» (вроде меня) вообще может рассматривать роман Орлова как промежуточное звено в цепочке Булгаков-Стругацкие. Данилов налюбоваться не мог аппаратом. Данилов с усилием воли развернул поданные Мелехиным бумаги и обомлел. Там ему положили раздувать газовые бури.

Данилов с охотой давал заверения, выглядел благоразумным и понятливым. В какой-то момент Данилов принимает у себя в гостях старого лицейского демона, приятеля Кармадона (которого отец назвал по имени посёлка на Кавказе)— аса, едва закончившего спецзадание, во время которого он абсолютно не спал. Теперь он уже считал, что Георгию Николаевичу указал на дверь не зря.

«Вот оно. Больше он в тот вечер не хотел играть. Рано или поздно, но все мы оказываемся наедине с жизненной сутью – и что мы тогда. Тут как бы не опоздать и не дать угощениям остынуть. Теперь открылось, что Коренев дружил с Наташей, при условии, что Наташа существовала. Данилов так и застыл, свесив ноги с лежанки, придерживал дыхание, не шевелился, боясь помешать гаданию Химеко. Ибо мы – старые духи искушенные в движении небесных светил /Перев.

Теперь он уже считал, что Георгию Николаевичу указал на дверь не зря. Для Орлова живая музыка – воплощение волшебства и исполнителей никогда не заменят ни машины, ни та самая внутренняя музыка.

Он слишком ясно знал это и сидел в пещере печальный. Оставалось – альт выкупать. И с голубыми искрами ухнул, врезался в стальную иглу громоотвода Останкинского дворца. Да и созорничать никогда не лишне. В мои-то годы.

От службы погоды он тут же получил акварельное имя «Памела». Тут все по высшему классу. Мелким скоком он перебегал от одной компании к другой играя в карты или шашки, все время ерзал и смущал противника напористым своим: «Це. Я уж не говорю про фрак и струнный музыкальный инструмент.

описание сюжета ниже) ему приходится несколько раз появиться в Испании. Но в романе есть и другой композитор, вполне земной Переслегин. «А вот, Володя, – сказала Николева, – план шефских концертов. Эдак его могли дисквалифицировать в херувимы. Мне, в отличии от других высказавшихся, роман попался вовремя. «Чертёнок номер тринадцать».

Все он узнавал, все он помнил. Однако дебютной работой писателя стало произведение «После дождичка в четверг», вышедшее в 1969 году. Стало тихо. Весь репертуар Данилова ему известен. «Ба.

Звук и инструмент становятся его верными друзьями. «Фу-ты. Страсть и жажда к тому, что ты принял за свою земную суть.

Итак имеется обычный человек советского периода, годов этак 70-х, когда все «доставали», однако особого недостатка в первостепенных продуктах вроде бы уже не испытывали. А описание жизни богемы — да нужно оно, что ли. «Хромая судьба». Так, выведенный в качестве главного героя получеловек-полудемон Данилов живет среди простых смертных в столичном районе Останкино в 1972 г. (точная датировка – характерная особенность этого и всех последующих романов В. Орлова). Некоторые домовые были ему приятны.

Да и мать Данилова тогда же и сгинула. Тут как бы не опоздать и не дать угощениям остынуть. Но в Девяти Слоях о нем сложилось мнение не как о злостном нарушителе, а как о шалопае.

Тут она оглянулась и заговорила страшным шепотом. А с «Альтистом» легче. Вот. Он не любил похорон.

Кое-чему научился, но в животе кололо все сильнее и к горлу что-то подступало. А просто, чтоб напомнить нам, что перед нами не а ля действительность, а вымысел (с чертовщиной в том числе). Они поют и все.

Да все никак не выходило. Наконец Валентин Сергеевич подошел к нему, предложил сыграть в шахматы.

Он мог теперь увидеть всю Наташину жизнь насквозь, вглубь и ввысь, но и это было бы дурно, он не имел никакого права знать Наташино сокровенное без ее нужды. А словами верил в свое в этот локальный мир включается даже такой чуждый (в 1981 году, времени написания романа, да и сегодня чуждый тоже, да и всегда в России, если верить Ахиезеру, чуждый), – в этот локальный мир включается такой чуждый локализму элемент центральной власти, как отделение милиции. И жена его, деликатная женщина, делает вид, что и она дремлет с открытыми глазами. То есть не то чтобы страшным, а скорее зловещим. Одна радость– съест порции три мясного и тут же за столом засыпает.

Моральную поддержку в этом ему оказывает Переслегин. Да что там говорить.

Но приходит время чая и кофе – и все печали тут же рассеиваются. Он перевел себя в демоническое состояние, настроился на Наташину душевную волну. Все в туче пришло в движение, задрожало, занервничало, забурлило, сила лихая ощутила в себе способность к взрыву. Благо, что вечернего спектакля у него не было.

И надо сказать, что после «Мастера и Маргариты» ну или «Трудно быть богом» это, пожалуй, самое значительное явление в жанре городской фэнтези. Симфония номер один. Все равно он придет извинится и сядет за стол. Он боялся спугнуть и первую музыку инструмента.

Хуже обстояло у Данилова дело с необходимостью все презирать и ненавидеть. Тут она оглянулась и заговорила страшным шепотом. И не видно этому трепетанию конца И хорошо, что не видно. Рассказали Данилову, в чем дело. «Вот, смотри.

– Такова его мечта, что так будет. Ринулся выступать Кудасов, хоть и был приглашен по другому поводу. А там был дом Брюса. Данилов вернулся в комнату, ему отведенную, развернул ноты и подумал: «А что, неужели мне действительно слабо сыграть за скрипку. » Тут же он упрекнул себя в малодушии, нечего и вообще было подымать шум — и инструмент его хорош, да и собственные его мечты о музыке возносили альт на такую высоту, на какую и скрипка, пусть даже из Страдивариевых рук, взлететь не могла.

«Что же, они и в самом деле, что ли, не знают о времени Ч. » – удивился Данилов. И потому – стесняющуюся своей надежды. Потом была консерватория, потом — оркестр на радио, потом — театр. Иван Афанасьевич не имел права любить земную женщину. С отцом Данилов в переписке не состоял и никогда не встречался.

Данилов платил за два кооператива и за инструмент. Он и был им. Начальник Канцелярии принял слова Данилова на свой счет, бился в ужасном гневе громил казенную мебель, грозил упечь Данилова в расплавленные недра Земли. Но жалко было Муравлевым шубу. «А ведь он имеет что-то ко мне», — сказал себе Данилов.

Эдак его могли дисквалифицировать в херувимы. Велика ли зарплата оркестранта, хоть и из хорошего театра.

(Впрочем, теперь он бывал у домовых редко. Раньше (да и теперь в какой-то мере) – с цивилизацией переходной (между техногенной и традиционной – с российской). По мнению ученого, «в процессе художественного превращения, в творительном метаморфозы, напротив, определяемый предмет (основной субъект) как бы исчезает, сохраняется его двойник, оборотень и, таким образом, указывается на частное совпадение субстанций».

А потом в размеренную жизнь врываются земная любовь, неземная музыка и чертовы интриги. В договоре было сто три статьи и все без шарниров. Сам Данилов не домовой, но был прикреплен к домовым». Сейчас он уже нигде не служил, а находился на заслуженном отдыхе. Почитаю школьные учебники, ведь все забыла.

Но лучше не выходило. Четыре года шла переписка о молоке и четыре года Данилов ничего не делал.

Данилов остановился в отчаянии. Давно не был у домовых. Как видим, в основу художественной ткани «Альтиста Данилова» В. Орлова положен прием метаморфозы и сказочный мотив превращения, детально изученные исследователем А. А. Гаджиевым. Тишизм, мол. Но сейчас-то из-за него, Данилова, мог погибнуть его Дзисай или несущий печаль. А теперь все ворочался.

Долго гадали, чем теперь занять Данилова. Над чаем и кофе в доме Муравлевых обряд совершает сам Данилов. Я не читал «Альтиста» в период безрыбья, соответственно, не испытываю ностальгических по отношению к нему чувств. В результате соблюдается основной принцип создания комического – несоответствие чего-либо чему-либо, обман ожидания.

Скорее – он просто человек. У них во всех бумагах и разговорах Земля так и называлась – Тот Свет, а иногда и – Тот Еще Свет. Неужели это Валентин Сергеевич постарался. Молча смотрела теперь Химеко на лопатку оленя, в извилинах возникших на ней трещин читала судьбу Данилова – и вдруг пошатнулась, швырнула кость на камни, в ужасе взглянула на Данилова, вскричала «Дзисай. » – и исчезла.

Не иначе как на тех машинах прикатили сюда люди из очереди. Ба. » — раздалось в комиссии и давние подозрения всколыхнулись, потекли в атмосферу, уплотнились там, осели на телячью кожу и толстым томом легли на стол комиссии. Хуже обстояло у Данилова дело с необходимостью все презирать и ненавидеть. Ни Данилову, ни в особенности Муравлевым Кудасов не нужен, однако они его терпят. Он и есть демон, хоть и полукровка. С отцом Данилов в переписке не состоял и никогда не встречался. Данилов глядел на сановников невинными глазами, каялся и обещал исправиться. Сказать честно, я всю книгу.

– уже целый вечер. Моральную поддержку в этом ему оказывает Переслегин. Разговор поначалу шел тихий и вечный, какие случаются между московскими знакомыми, долго не видевшими друг друга: как живешь, где и кем работаешь, сколько получаешь, есть ли дети (о женах вопросов не возникает, да и к чему они. ), какая квартира, как с машиной. Где оно. Вести же инвалида в милицию, в пятьдесят восьмое отделение, что возле магазина «Диета», тоже было предприятием неверным – инвалид с альтом мог утечь по дороге. Купил он его четыре года назад. И тут пластинка с буквой «Н» на его браслете сама собой сдвинулась вперед, подтолкнув Данилова в демоническое состояние.

Так Высоцкий же думал в борьбе спасти гнилой строй от его гнили, думал собственным примером сверхсилы заразить гниющих соотечественников пафосом выздоровления (может, для того и наркоманом стал – чтоб избавиться). Теперь, над гробом Миши Коренева, обманы рассеивались. Люди ключевых на сегодняшний день профессий. Не всякая живодерня согласилась бы принять такого кота.

Да и руководители стажировок Даниловым оставались недовольны. Он, Данилов, человек, но он еще и демон на договоре. При этом само превращение в произведении имеет глубокую философскую основу: в романе В. Орлова «Альтист Данилов» фольклорная фантасмагория использована для художественного моделирования коллизий современной цивилизации. И с крыльями-то этими совсем она была не нужна ему для посадки, а вот спижонил, наволок камней, уложил их да сверху еще их и вылизал и раза три, теперь-то об этом стыдно вспоминать, садился на полосу как самолет, с ревом, с ветром, выпуская из-под мышек шасси.

Признают стиль и язык, оригинальность сюжетных идей, насыщенность текста, но. А сейчас все во мне трепещет — эвон. – с. 504 изгнанник рая – с. 505, В груди изгнанника бесплодной.

Что с Кореневым стряслось — об этом только гадали. Репетировали балет Словенского «Хроника пикирующего бомбардировщика», дважды Данилову приходилось играть поперек мелодии, а то и прямо против нее, но и сам он собой и дирижер им остались довольны. А надо ж, грубо говоря, как-то дальше жить.

Данилов увидел свое заветное место и стал снижаться. Иван Афанасьевич не имел права любить земную женщину. Данилов выпачкал пальцы чернилами, а подымая от бланков глаза, упирался взглядом в грудастую даму на плакате с жэковскими книжками в руках – над дамой медными тарелками били слова: «Красна изба не кутежами, а коммунальными платежами. » Данилов сам платил, укоряя себя: уж больно много он нажег за месяц электричества. Появляется и новая любовь – Наташа.

А ведь так же оценивают и АБС и многих других. На титульном было написано: Переслегин. Но приговор его не останавливает, он продолжает концертировать. Когда Данилов уже укутывал инструмент в кашмирский платок, к нему подошел гобоист Стрекалов и что-то начал рассказывать про хоккеиста Мальцева.

Данилов с охотой давал заверения /с. 27/. Однако не менялся /с. 28/. Он играл. – Да я тебя сейчас. Данилов страдал, но флигель восстановить уже не мог.

Не бывает теперь Данилов и в собрании домовых. А только бы голова разболелась. Данилов вспомнил, что на подходе к дому – в переулке и на улице Чехова – он видел много личных машин, все больше «Волг», а то и каких-нибудь там изумительных «опелей» и «пежо» с московскими номерами.

Рыдания стали сопровождать ее. Тут все по высшему классу. Индикатор походил на шариковую ручку системы «Рейнольдс», на самом верху его при наличии вблизи демонических сил должна была высветляться изнутри голая рубенсовская женщина в красных сапогах. Был между ними разговор, удививший Данилова, но тут же им и забытый. Устный журнал уже начинали.

Обычно после «Лебединого» Данилов, успокоенный, просветленный, засыпал быстро. Отца Данилов не знал.

Народу было много, все больше молодые. Данилов, закрыв глаза, перевел на браслете пластинку со знаком «Н» вперед, поймал в воздухе две мятые бумажки. Наташа молчала. А что уж хуже и позорнее этого. Как, впрочем и от многих иных слабостей. «Хорошо-то как.

Когда мы уходили, он мирно почивал на диванчике, узнав о себе, надо полагать, много нового и хорошего, как, впрочем и я, к тому времени проведший с ним немало часов в очередях на Кузнецком мосту у Книжной лавки писателей либо за столиком в ресторане Дома литераторов, особенно когда там – весьма нечасто – появлялись раки. Но мало ли что могли предложить теоретики, не всякая их глупость принималась всерьез чинами. Но насчет обедов для Данилова, да и ужинов и завтраков, тоже у него никаких сомнений нет.

Детство он провел в Девяти Слоях— мире своего отца, которого однако ни разу не видел. А может быть, уже и сказали. Что Данилову было дорого – по тому и били. Ни Данилову, ни в особенности Муравлевым Кудасов не нужен, однако они его терпят.

Свет горел и Данилов мог заметить, что публика собралась в прихожей отменная. Жизнь есть жажда. Сейчас он был почти уверен, что – земная.

Вот так я всю книгу и представляла Данилова Алькором (1, 2, ну и вот ещё 3, хы), несмотря на канонную бороду и всё такое прочее, так как именно в этом и заключалось моё обострение. Сейчас он был почти уверен, что — земная. И жена его, деликатная женщина, делает вид, что и она дремлет с открытыми глазами.

Автор «Альтиста Данилова» слушал, улыбался, довольный и с каждым исправно выпивал до дна. Но одно событие делит жизнь Данилова на две части: он получает повестку в демонический суд, в которой указано таинственное время «Ч». Главный герой альтист Данилов – воплощенное двоемирие, сын демона и земной женщины. А ведь весь был в долгах. Возвращенный чертями (украденный ими же в начале романа) старинный альт уничтожен в данной главе геростратом Земским. Но тогда выходило, что Валентин Сергеевич вхож в атмосферу.

Но радость радостью искусство искусством, а инструмент был еще и материальной ценностью. Все печали Данилова, по мысли Химеко, обязаны были теперь стекать в него. «Для удобства сопровождения Кармадона в пространстве, – объяснил Данилов. – Ща-а-а как мне да-а-адут. » – думал он, зажмурившись.

Как раз по отношению к последнему известное сравнение «Альтиста» несправедливо, но что «для бедных», это точно. Р. Френкель. Я это не к тому, конечно, чтобы поворчать по-стариковски про «нынешнюю молодежь»:biggrin:. Но приходит время чая и кофе — и все печали тут же рассеиваются. И вот он опять и опять падал с молнией на землю, кувыркаясь и расплескивая искры.

Как он все ненавидел. И – он выдал утопию, сознающую себя утопией, но все же на что-то надеющуюся. Тут как бы не опоздать и не дать угощениям остынуть. Он и так мог улететь куда хотел.

Не чаще. Как нес он его домой.

Если какая беда свалилась бы на Данилова или бы он опасно занемог, сейчас же Химеко должна была бы объявить Дзисая виноватым и убить его, полагая, что тем самым она облегчит участь Данилова. Да и с брюками тоже, к ним ведь еще и пуговицы следовало пришивать. А уж люди придумают, как это осуществить.

Пунктом «б» семнадцатой статьи договора Данилову было установлено пролетать мимо Юпитера, лишь закрыв глаза и заткнув уши ватой. Но Валентину-то Сергеевичу, а главное, тем, кто за ним и над ним стоял, это только и надо было. Если все предшествующие произведения писателя были выдержаны в строго реалистическом ключе, то в «Альтисте Данилове» вольные фантазии В. Орлова решительно взламывают привычную плоскость бытового правдоподобия. «А ведь он имеет что-то ко мне», – сказал себе Данилов.

Беспечны и азартны, как игры. Вспомнили еще, что отец Данилова был вольтерьянец. По материнской же он происходил из людей. Но лучше не выходило.

В лифте Данилов посмотрел, что это за листки. Все равно он придет извинится и сядет за стол. Хуже того, этот Земский сам звезд с неба не хватал. Тут всем все равно. Муравлев в ужасе спасал припасенную на завтра бутылку «Экстры», сын его Миша дрожал, прижав к груди казенные лыжи, а жена Тамара мужественно швыряла в чемоданы семейные вещи и припасы.

Если снова его дразнили или испытывали в приближении времени «Ч», то Данилову следовало проявить теперь выдержку и терпение. И тут Данилову повезло. А скрипач Земский, зная его близко и предчувствуя его поступок, его не остановил. Репетировали балет Словенского «Хроника пикирующего бомбардировщика», дважды Данилову приходилось играть поперек мелодии, а то и прямо против нее, но и сам он собой и дирижер им остались довольны. Но худшее его ждало впереди. /с. 128/.

«Координаты чудес». Ни один бы нерв в нем не зазвенел. Шипение стихло, пар исчез, оставив камни пещеры влажными. А уж открывать для себя ее будущее он и вовсе боялся.

На обеды, выпивки и чаепития у Кудасова особый нюх. Одна радость – съест порции три мясного и тут же за столом засыпает. А он не знал, что ему делать. Це.

— подумал Данилов. Да и то с особого разрешения. Данилов долго не ходил в собрание домовых, ему хватало людских забот.

Он не подходил к Валентину Сергеевичу, полагая, что тот сам не выдержит и обнаружит себя. К авторам, в художественном пространстве произведений которых значительное место занимают сказочные мотивы, относится и В. Орлов.

– зло произнес малый. Ничто бы он тогда не принял близко к сердцу. Но худшее его ждало впереди. «А то меня почему-то все стали побаиваться»– сказал он, как бы смущаясь. — думал Данилов. — Разве прежде так складывались мои отношения с женщинами. Это было унизительно. Будто грудное дитя, появление которого ни один доктор, ни одна ворожея уже и не обещали.

Они, враги его, видно, не слишком верят в серьезность его чувств к Наташе (не то что к альту), держа его за ветреника, а если и верят, то ждут, чтобы он вовсе увяз в этих чувствах и себе на горе наделал дел. «А вот, Володя, — сказала Николева, — план шефских концертов. Данилов сыграл и небольшую пьесу Дариуса Мийо и она вышла, тогда Данилов положил смычок.

Инструмент обошелся ему в три тысячи, собранные у приятелей и у знакомых приятелей. Не было ни у кого аппетита. Его бывшая жена Клавдия Петровна втягивает его в хлопоты вокруг странной организации «хлопобудов», кроме того, Данилов влюбляется в лаборантку и швею Наташу. Наконец Валентин Сергеевич подошел к нему, предложил сыграть в шахматы. Кроме того, он преподавал в Литинституте им.

«Все, – говорил он себе, – все. » Теперь он уже ощущал себя истинным хозяином альта Альбани. Потому его и не стало. Но приходит время чая и кофе – и все печали тут же рассеиваются.

Обязательно Кудасов звонит и в театр: «Не отменен ли нынче спектакль. » Кудасов знает, что Данилова будут кормить у Муравлевых и в связи с отменой спектакля. Но давно уж пора было появиться Андам. Писался «Альтист Данилов» без надежды на печатанье, вообще не для читателей. Видение, думал, она или – земная. Дело в том, что и серьезные личности подозревали в Данилове человека. Обратите внимание. А только бы голова разболелась.

«Мария Алексеевна. С утра Данилов заскочил в сберегательную кассу и, выстояв очередь, произвел коммунальные платежи.

Данилов сыграл и небольшую пьесу Дариуса Мийо и она вышла, тогда Данилов положил смычок. Я почувствовал симпатию к главному герою — а для меня это главное. И тут пластинка с буквой «Н» на его браслете сама собой сдвинулась вперед, подтолкнув Данилова в демоническое состояние. Данилов открыл глаза и увидел перед собой кота Бастера. Абсолютно антисоветская, антикоммунистическая вещь. Я и салон заведу.

Це. Валентина Катаева, орденом «Знак Почета», а также является лауреатом премии г. Москвы в области литературы. В инициативную группу хлопот о будущем, понял Данилов, сошлись замечательные умы. «Ну ладно, – сказал Миша, – мне надо идти» – и он быстро, с неким жужжанием, словно изображая полет шмеля, покинул пивной буфет Марьинских бань. Конечно, окунись сейчас Данилов в демоническое состояние, он бы сумел используя свои связи и способности, отыскать следы инструмента.

Я давно уже читала «МиМ», но получить такое же, а может и большее удовольствие, не ожидала. Словом, через сорок минут Данилов вышел из комнатки веселый и даже в некоем азарте. Он плясать был готов от радости. Сегодня Данилов летел строго по курсу, не спешил, но и не снижался.

Другой бы демон ночей не спал от бесчестья — это демона-то и к домовым. Купил он его четыре года назад. Полосу эту Данилов устроил в пору ложного увлечения алюминиевыми крыльями.

Наверное. Данилова эти слова взволновали и он стал стараться. Ученые умы, сидевшие за столом, тоже склонялись к тому, что машина сочинила первые опусы. Лицей был с техническим уклоном. Тот уж человек с покупкой сел, наверное, в троллейбус или трамвай. — уже целый вечер. В химчистку за брюками он не успел забежать, решив, что уж ладно с ней, с химчисткой.

Сознание мое забыло это словосочетание. Например, в начале произведения читаем: «Данилов считался другом семьи Муравлевых. «Все, — говорил он себе, — все. » Теперь он уже ощущал себя истинным хозяином альта Альбани. Да мы тебя сейчас. В химчистку за брюками он не успел забежать, решив, что уж ладно с ней, с химчисткой.

Бить будем. И вдруг — раз. Но тогда выходило, что Валентин Сергеевич вхож в атмосферу.

Многочисленность отсылок и разнообразие преобразований усиливает комический эффект текста. И тут Данилов опять увидел Наташу. Какие-то обрывки мыслей и фраз до него доносились, но его не задевали.

Клавдия Петровна вообще не умела говорить страшно и зловеще. «Что это со мной. Как лев у Запашного на тумбу. А само-то существование – где. Это было унизительно. Полный, мягкий, грустный, добрый, как голос близкого Данилову человека.

Данилов был музыкант, а музыка и есть сама душевность. Демоническая сущность, поставленные перед ним задачи наблюдения и активного отрицательного влияния на жизнь людей не дают раскрыться положительным чертам характера Данилова-человека. Он получает за некоторое свое «гусарство» по отношению к одному нахальному домовому «черную метку». Он сказал, что он ничего не думает.

Его направили в Группу Борьбы за Женские Души. Полосу эту Данилов устроил в пору ложного увлечения алюминиевыми крыльями. Во время своего «заключения» в Девяти Слоях он отлучается увидеть своего отца в какую-то отдалённую звёздную систему. Чья это музыка, Данилов отгадать не смог, слышал он ее впервые, кто-то сказал рядом: «Это Мишина композиция».

Он знал, что и сегодня столкновение стихий произойдет над Останкином. Там очень скоро один из воспитателей обнаружил у Данилова недурной слух и способного мальчика, худенького и робкого, взяли в музыкальную школу-интернат. Раз в месяц.

Данилов долго не ходил в собрание домовых, ему хватало людских забот. Роман «Альтист Данилов» был опубликован в 1980 году и является первым в трилогии «Останкинские истории». изд., с. 649-553/.

«Что же делать. С ним это случалось. Сейчас он уже нигде не служил, а находился на заслуженном отдыхе.

Потому его и не стало. Не хотел он, ох как не хотел нарушать свой принцип и демоническим образом возвращать альт, знал, что потом долго будет корить себя за слабость и теперь чуть ли не кричал на себя, малодушного, чуть ли не топал на себя ногами, но услужливое соображение: «на мелочь нарушишь, только на четыре рубля и нарушишь-то. » — все же осилило. Ну, ладно, гусь и старушка. Одна радость — съест порции три мясного и тут же за столом засыпает.

Данилов поднял голову и посмотрел на соперника внимательно. и пиликаешь по-ихнему.

Весь репертуар Данилова ему известен. Он слишком ясно знал это и сидел в пещере печальный. Данилов сказал мысленно: «Ну, Валентин Сергеевич, держитесь. » Настроение у него улучшилось, был он самонадеян, смел, полагал, что Валентин Сергеевич теперь где-то далеко и внизу. А вот пришел.

Этот бедный Дзисай, как, впрочем и Дзисаи по иным поводам, не должен был уже ходить в баню и парикмахерскую, отобрали у него и электрическую бритву «Филлипс», было ему категорически запрещено ловить на себе насекомых, не ел ничего он мясного, даже и из консервных банок, а на женщин глядеть он и вовсе не имел права. Данилов выпил барбамил, но барбамил не помог. «Ба. Кинулся Данилов на улицу, в одну сторону пробежал, в другую, нигде не было человека в кроличьей шапке и с инструментом. При этом люди за столом опять показались Данилову такими значительными и большими, что Данилов сразу же почувствовал расстояние между ними и собой, он даже заробел на мгновение, будто он стоял теперь у подножия пирамиды Хеопса (по новой науке – Хуфу), а эти люди глядели на него с последних великаньих камней пирамиды. Что с Кореневым стряслось – об этом только гадали.

Конфеты эти были розданы на пробу участникам журнала, сидевшим за столом. Где-то в глубине бренчали на гитаре, звенела посуда. Что же теперь робеть. брали с него клятвенные заверения в том, что он покончит с легкомыслием.

Не было ни у кого аппетита. Но — т-сссс, об этом — в книге. То есть Данилов не знал вовсе, кто он.

Роман написан в жанре «фантастического реализма»— действие, в основном, происходит в Москве в 1970-х годах, но заглавный герой Данилов при этом обладает сверхъестественными («демоническими») способностями, которые иногда применяет в повседневной жизни. Как он все ненавидел. А вдруг интрига какая. » Но нет, эту гадкую мысль Данилов тут же отбросил.

Тогда он подумал: «Сейчас бы стакан водки — и все. » Мысль эту Данилов понял. А теперь все ворочался. Не всякая живодерня согласилась бы принять такого кота. Женщина, что ли, слабое существо, обязана была тратиться на условия существования.

А то пришли бы, стали б теперь подкидывать тарелки и он показал бы класс. Во рту и горле у него было сухо, будто и не в инструменте десятью минутами раньше, а в самом Данилове, в его гортани и его легких рождался звук. Вот только летать в Девять Слоев Данилов имел право лишь изредка и ненадолго. С фигурой Земского связано и очень интересное представление о музыке будущего – «тишизм». Це.

Конечно с первой страницы мы уже знаем, что Данилов — демон, но узнавая его глубже я ловил себя на том, что никакой он не демон (даже «на договоре») — а человек (хотел написать «простой человек», но «простой» здесь не подходит). Пунктом «б» семнадцатой статьи договора Данилову было установлено пролетать мимо Юпитера, лишь закрыв глаза и заткнув уши ватой.

«А то меня почему-то все стали побаиваться» – сказал он, как бы смущаясь. Не так давно Муравлевы отправились на выходные дни в Планерскую, в хороший дом отдыха. Да еще не в шаровых и не в ленточных, а именно в линейных /с. 19/.

— думал Данилов, ощущая в себе пронзительную свежесть нового заряда. — Ах как хорошо. » Но он помнил, что это только начало. Позже именно в кашмирском платке он и держал инструмент. Данилов выпачкал пальцы чернилами, а подымая от бланков глаза, упирался взглядом в грудастую даму на плакате с жэковскими книжками в руках — над дамой медными тарелками били слова: «Красна изба не кутежами, а коммунальными платежами. » Данилов сам платил, укоряя себя: уж больно много он нажег за месяц электричества. А Земский использовал наблюдения над Мишиными страданиями, чтоб их выразить своей бесструнной музыкой: новый бог, видите ли, отдавший на казнь своего сына. Он, Данилов, человек, но он еще и демон на договоре. Данилов теперь и был в ведении Канцелярии от Того Света.

Быть демоном и человеком одновременно Данилов не имел права. И рисковать будущим Наташи, а то и жизнью ее, он не имеет права. Сообщается, что туча прошла над Клином после этого Данилов не выдерживает и устремляется ей навстречу: Над станцией Крюково он врезался в темную, влажную массу и, разгребая руками лондонские туманы нижнего яруса тучи, стал подниматься на самый верх ее к взблескивающим ледяным кристаллам /с. 18/. И с ним пили виски, молчали, а пили. «Ах вот ты как. На складе под расписку Данилову выдали серебряный браслет системы «Небо — Земля», часы Данилову были не нужны, вместо часов Данилов и носил теперь браслет, никогда и нигде, даже и в парной в Сандунах, его не снимал, а если бы какой грабитель в темном переулке, хоть и с пистолетом, пожелал получить от Данилова браслет, то вряд ли бы это его желание осуществилось.

И жена его, деликатная женщина, делает вид, что и она дремлет с открытыми глазами. Теперь он был спокойнее и даже стал насвистывать мелодию из «Хорошо темперированного клавира» Баха. Обычно после «Лебединого» Данилов, успокоенный, просветленный, засыпал быстро.

Во время своего «заключения» в Девяти Слоях он отлучается увидеть своего отца в какую-то отдалённую звёздную систему. «Альтист Данилов» (1980) – первая часть трилогии «Останкинские истории», куда входят также «Аптекарь (1988)» и «Шеврикука или любовь к привидению» (1990). Один Георгий Николаевич проглатывал все шумно и со слюной.

Лететь он имел право со скоростью мысли. Когда булгаковский текст попал таки мне в руки, я сильно удивился, не обнаружив браслета с переключателем «человек-демон». А потом пристроили его в лицей Канцелярии от Познаний.

Он плясать был готов от радости. «А то меня почему-то все стали побаиваться» — сказал он, как бы смущаясь. И дальше Данилов двигался укатанной дорогой молодого демона, срывая на ходу цветы удовольствий. Не так давно Муравлевы отправились на выходные дни в Планерскую, в хороший дом отдыха. Ведь тут последняя глава.

Боящийся не совершен в любви. » И исчез. А ему и за это учиняли разносы. В 1960-м году издал сборник очерков «Дорога длиною в 7 сантиметров», посвящённый строительству сибирской магистрали Абакан-Тайшет. В частности, он может перемещаться в любую точку пространства мгновенно или с любой другой скоростью, парить в облаках, любит «купаться в молниях». После депеши о Кармадоне Данилов опять стал беспечным и гулял, как с воздушными шарами в майский день, с надеждами на то, что его дружба с Кармадоном и вовсе отменит время «Ч».

«Ах вот ты как. Помимо основного сюжета — масса интересных сведений из истории Москвы, музыки и т. д. Итак, часть времени герой ведет обычную человеческую жизнь, ходит на обеды к знакомым, стоит в очередях, а часть — занимается аналогичной хней в своей демонической организации. Что есть жизнь. И с ним пили виски, молчали, а пили. Зябко даже.

Свет погас, Данилов сидел уже между Екатериной Ивановной и Наташей, милый сердцу инструмент держал на коленях, словно уснувшего младенца. «Какие же статьи договора они мне припомнят. » — думал Данилов. Потом он сидел три часа внизу и ждал.

Что. Только перекликались зимние птицы. Мужчина, стоявший рядом, с радостным любопытством смотрел уже на Данилова.

Ну да ладно, преодолеваем их. В 2014 году Владимир Орлов скончался от продолжительной болезни. Теперь он уже знал, что нарушит правило договора, хоть это и будет мгновенно учтено. И тут Данилов ощутил некий сигнал. Текст первоисточника оказывается радикально преобразованным в новом тексте.

И жена его, деликатная женщина, делает вид, что и она дремлет с открытыми глазами. Данилов с охотой давал заверения, выглядел благоразумным и понятливым.

В отпуск на Землю прилетает лицейский друг Кармадон (демон— ас), который устал от выполнения спецзадания на другой планете. Операция прошла удачно, но жизнь отца все еще оставалась в опасности. Потом вышли замоскворецкие шоколадницы и со сцены показывали зрителям новые конфеты «Волки и овцы», посвященные юбилею Островского. Обязательно Кудасов звонит и в театр: «Не отменен ли нынче спектакль. » Кудасов знает, что Данилова будут кормить у Муравлевых и в связи с отменой спектакля.

Показал эскизы художникам театра, те сказали, что работы яркие и почти профессиональные. Худой остроносый человек читал над Мишей чьи-то стихи. И за то и за другое жилье он посчитал нужным платить. И вот — дождался. Чертовщина уже забыта и Даниловым и нами.

– Мирно, через простое, без напряжения, самосовершенствование. Да и руководители стажировок Даниловым оставались недовольны. Фильм был хороший, как любое доброе воспоминание детства. «Экий гусь. » — думал Данилов. Конфеты эти были розданы на пробу участникам журнала, сидевшим за столом.

Данилов чем-то похож на лермонтовского демона. // – А кто же. Первоисточник может подвергаться буквализации игре смыслами, доведенной до абсурда конкретизацией деталей. Демоны живут среди нас и надо с ними бороться. Классе в 9-ом я очень увлекалась демонологией, прочитала тогда всё классическое на эту тему, что смогла найти: «Демона» Лермонтова, «Божественную комедию» Данте, «Фауста» Гёте.

Но Данилову все это не было сказано. Но и в XXI веке Орлов много печатался: выходят такие романы как Бубновый валет (2000), Камергерский переулок (2008), Лягушки (2011), Земля имеет форму чемодана (2013). Больше он в тот вечер не хотел играть. Так на рубеже веков актуализируется мифологическая архаика жанра сказки. Он сразу же стал говорить о том, что ходит теперь к тренеру-культуристу.

Может и цепочка-то к пенсне досталась Валентину Сергеевичу от тех алхимий. На обеды, выпивки и чаепития у Кудасова особый нюх. К середине ХХ века теоретик (наиболее явно – физик и математик, но, наверное, наиболее остро – логик и вообще гуманитарий) подошел к решающему парадоксу. Роман «Альтист Данилов» причисляют к магическому реализму. Когда Данилов понял, что высказал все, что должен был сегодня высказать, он кончил».

Одна радость – съест порции три мясного и тут же за столом засыпает. Весь репертуар Данилова ему известен. Ничто. Словно озноб какой нервный со всеми сделался. Неспроста, решили, появился Валентин Сергеевич в их мирном собрании.

– подумал Данилов. Потом вышли замоскворецкие шоколадницы и со сцены показывали зрителям новые конфеты «Волки и овцы», посвященные юбилею Островского. Каждый чай по науке Данилова должен иметь свою степень цвета – и русский и зеленый, а уж о кофе не приходится и говорить и Данилов доктором Фаустом из сине-черной оперы Гуно (играл ее в среду, Фауста пел Блинников и в перерыве после второго акта проспорил Данилову в хоккейном пари бутылку коньяку) стоит на кухне над газовой плитой. Сейчас и назначат уточненное время Ч. » – подумал Данилов, хотя и знал, что время «Ч» объявляется иным способом. Он сказал, что говорить ему трудно, что его дело не говорить, а стрелять.

В XX веке возрастает социальное значение и катализирующая роль (в целостном производственном процессе) таких извечных, но ранее маргинальных форм деятельности, в которых основным производителем (. ) общения является не совокупный работник – цех, завод, предприятие или, наконец, – все общество, как единое целое, с едиными всеобъемлющими целями, но – просто индивид (центр везде, окружность нигде), свободно сосредоточивающий в своем разуме (хорошо, если так) всеобщие (это – существенно. ) знания, умения, стремления человечества, – творчески преобразующий эти знания и стремления в своих произведениях, – собеседник излучающий новые и актуализирующий старые – вечные – формы личностного общения (Библер). Старая «условность», как называет ее Земской, по мнению Орлова, служит и утешением человеку и средством пробудить его чувства и украшением и катарсисом. Какое счастье было в стопке боевиков ширпотребной литературы случайно наткнуться на «Альтиста». Пошли на улицу. Данилов теперь и был в ведении Канцелярии от Того Света. Обязательно Кудасов звонит и в театр: «Не отменен ли нынче спектакль. » Кудасов знает, что Данилова будут кормить у Муравлевых и в связи с отменой спектакля.

Однако пошел. Вести же инвалида в милицию, в пятьдесят восьмое отделение, что возле магазина «Диета», тоже было предприятием неверным — инвалид с альтом мог утечь по дороге. – думал Данилов. – Разве прежде так складывались мои отношения с женщинами. Данилов по происхождению – полумаг. Вот и теперь он не ждал добра. Его направили в Группу Борьбы за Женские Души. И за то и за другое жилье он посчитал нужным платить.

Он ощущал себя его повелителем. Он и всегда был красив, а тут выглядел прямо как молодой Билибин с картины Кустодиева. Жалел себя.

К важным делам он был признан неспособным. Тихо стало на Аргуновской. Неужели это Валентин Сергеевич постарался. В больницу же его вызвали утром неожиданно и сказали, что отец его находится на грани жизни и смерти, спасти его может только операция и то, если ее делать теперь же, а не через час. Как лев у Запашного на тумбу. При этом обязательно вручит хозяевам бутылку сухого вина подешевле– совсем уж неловко будет гнать его в шею.

– махнул рукой Данилов. – Была не была. » Иных возможностей он не имел. Он сидел усталый, опустошенный Сила, тонкая и серебряная из него изошла. Тихо стало на Аргуновской.

Валентин Сергеевич оказался егозой. Данилову ответили, что он не прав, но что его вопрос будет рассмотрен. Однако человеческое начало берёт над ним верх. От Данилова потребовали и объяснительную записку. История о Демоне в изгнании, живущим в реальности Москвы 70-х годов прошлого века. Сейчас Данилов обедает у Муравлевых редко. Данилов долго не ходил в собрание домовых, ему хватало людских забот.

А красота романа меня не оставила до сих пор. В НИИ у них была изостудия, Наташа ходила теперь туда. Все так и замерли. Перечитывал последний раз после долгого перерыва около года назад. «А-а. Свет горел и Данилов мог заметить, что публика собралась в прихожей отменная.

Этот бедный Дзисай, как, впрочем и Дзисай по иным поводам, не должен был уже ходить в баню и парикмахерскую, отобрали у него и электрическую бритву «Филипс», было ему категорически запрещено ловить на себе насекомых, не ел ничего он мясного, даже и из консервных банок, а на женщин глядеть он и вовсе не имел права. Это было опасно. Ни Данилову, ни в особенности Муравлевым Кудасов не нужен, однако они его терпят. Стоило Данилову рукой или волевым усилием сдвинуть пластинку с буквой «Н» чуть вперед, как он сейчас же переходил в демоническое состояние.

Зябко даже. С застенчивой своей улыбкой и чуть ли не торжественно стал он со всеми здороваться, а когда Георгий Николаевич протянул ему руку, Данилов свою руку отвел. Грозовую тучу он ждет с северо-запада, со свинцовых небес Лапландии /с. 15/. Произнес Земский название произведения – и слушатель сам услышит, что надо. Данилов сел с ним за стол и скоро понял, что игрок Валентин Сергеевич – сильный. Жизнь он вел рассеянную и блестящую. Но ходов через десять Данилов понял, что Валентин Сергеевич может выступать и лигой выше.

На журналы я что-то опять выменял, а книгу, хоть и в зачитанном друзьями почти до дыр состоянии, храню дома до сих пор. Видимо, вот эти эпизоды и есть не самые удачные. С. 538/. Обыкновенность Данилова сочетается с избранностью.

Данилов сразу же застраховал его. Писателю было 77 лет. Чащарин выстрелил снова и опять дробь вызвала лишь кружение взблескивающей в беспечных огнях тарелки.

Над чаем и кофе в доме Муравлевых обряд совершает сам Данилов. Все было прекрасно. В опредмеченном художественном мире текста начинаются смысловые трансформации персонажей.

Прежде он обманывал себя или размывал трезвые мысли о будущем сладкой беспечностью надежд. Вместе с молодым композитором Переслегиным Данилов репетирует симфонию к концерту, а знакомый скрипач Земский посвящает его в теорию «тишизма» из-за которой покончил жизнь самоубийством бывший любимый человек Наташи. И все же — это почти классика, хотя считать ее таковой трудновато. Как бы и от Валентина Сергеевича не пришлось увидеть странностей. Призадумались на Аргуновской умные головы. Вокруг стояла тьма египетская, но и в той тьме стараниями Бастера кое-что делалось. Он ничего оригинального не мог сотворить в музыке.

Видение, думал, она или — земная. Что же делать. » – судорожно думал Данилов. Он остался дома у телефонного столика и возбудил аппарат познания. А какой он демон. Це.

Данилов с увлечением читал их исследования, страницы с жадностью перелистывал, до того было интересно. Что же теперь робеть. – спросил Данилов // – Сами земляне /с. 294/.

Пусть и моральной. Данилов предполагает, что голос принадлежит Синему Быку. Он вертелся, скакал невдалеке от Данилова, но к Данилову будто бы приблизиться не смел, как титулярный советник к генеральской дочери. Жизнь его круто изменилась.

.

---