Юдифь И Олоферн Караваджо

Часто можно встретить по отношению к ней эпитет – эмоциональный нокдаун. Но картина может быть и еще одной копией с полотна Караваджо, сделанной самим Финсоном. Олоферн с войском осадил родную Веттулию, где жила Юдифь.

Монахам требовалась реставрация картины, которая у них находилась с 30-х годов XX века. Об этом старается напомнить художник своему зрителю. Картина «Мадонна Розария» была вскоре приобретена сообществом художников, одним из членов которого был Рубенс.

Вражеская армия, оказавшись без начальника, в панике разбежалась. Судьба художника была настолько непростой, что сама его личность побуждала к размышлению. Тогда молодая женщина по имени Юдифь просит их подождать пять дней и отправляется в лагерь Олоферна.

• Юдифь и Олоферн (картина Караваджо)
• Картина-резонанс: Юдифь и Олоферн Караваджо
• Описание картины Микеланджело Меризи да Караваджо «Юдифь и Олоферн»
• «Юдифь и Олоферн» Караваджо и другие картины, найденные случайно
• Картина Караваджо «Юдифь, убивающая Олоферна» и библейский текст
• Юдифь, обезглавливающая Олоферна
• Описание картины «Юдифь, обезглавливающая Олоферна»

В Священном Писании это молодая женщина, но уже три года вдовствующая. И тогда, если все-таки пользоваться пресловутым термином «психологизм», который вроде бы применим и к первым и ко второму, то почему бы не ввести дифференциацию: нисходящего психологизма у Крамского и Ге (или, пользуясь выражением Вышеславцева, спекуляции на понижение) и восходящего – у Караваджо. То, что она написана в XVII веке, не вызывает у них сомнений. Отсюда возникает оттенок чуть ли не мясничества – так сосредоточенно она действует. Подойдя к городу, Олоферн стал готовиться к штурму, но передумал, так как маовитяне указали ему источник, приносящий в город воду.

Еще больше это видно на более позднем одноименном произведении, когда художник отобразил свою голову, отрубленную Голиафом (1605). План был продуман, а побег подготовлен – великолепная военная хитрость, причем удавшаяся на все сто процентов (гораздо чаще подвиги заканчиваются гибелью героев). Караваджо, напротив, запечатлел сам момент обезглавливания, когда голова наполовину отделена от тела, но жертва всё ещё жива. Это несомненные шедевры Караваджо, которым никто адекватно не мог подражать.

Под туго прилегающим корсетов просвечивает вспотевшая от усилий кожа на груди. Сапронов. Картина Караваджо «Юдифь, убивающая Олоферна» – одна из многочисленных интерпретаций библейского сюжета, причем далеко не первая.

Но другая рука крепко и умело ухватила несчастную жертву за волосы. Каким образом. Глаза Олоферна вылезли из орбит, рот замер в крике. Жив Господь, сохранивший меня в пути, которым я шла. В пафосе он уже не видит того «дыхания жизни», которым дышит Священное Писание и которым, наверное, дышали когда-то мифы о богах. Она могла быть работой Караваджо, которую Финсон приобрел в Неаполе и забрал с собой. 13, 14), – а войдя в городские стены, поднимет голову Олоферна и покажет народу.

Красавица Юдифь и Олоферн пируют. Возможно, моделью для Юдифи послужила любовница Караваджо Маддалена Антоньетти, которая, согласно полицейскому отчёту 1605 года, «околачивалась на Пьяцца Навона», что было эвфемизмом для занятия проституцией. Сюжет основывается на евангельском тексте.

• Картина на чердаке: Караваджо или Луи Финсон
• Юдифь обезглавливающая Олоферна, Артемизия Джентилески, 1620
• Юдифь, убивающая Олоферна — Караваджо
• Юдифь и Олоферн: образы библейского мифа
• Юдифь и Олоферн в картине Караваджо
• Юдифь и Олоферн Караваджо: картина-резонанс

Глаза Олоферна вылезли из орбит, рот замер в крике. Голову Олоферна сразу и не обнаружить -- она притаилась в углу полотна как элемент орнаментального узора. Причем она так же отличается от Богомладенца и Богоматери, – преклонными годами и некоторой заскорузлостью, – как служанка от Юдифи (с учетом, разумеется, существенной разницы в настроении той и другой картины: речь ведь шла только об одном сходном мотиве). И здесь – ее хищный взгляд, то, как она вытянула шею и вся подалась вперед (между тем Юдифь как раз отстраняется), – все, кажется, говорит: «Мне бы этот меч да эту голову». Очень похож на нее «Давид и Голиаф» (1596). Получается, опять расхождение.

Рука Юдифи – центр картины Караваджо. Рука должна быть «простой и грубой», чтобы все-таки совершить убийство. Большинство художников изображали Юдифь уже после убийства, с головой Олоферна в руках. Таковы картины Караваджо изображающие устрашающие моменты смертей. Укрепи меня в этот день.

1. Словари и энциклопедии на Академике
2. Дискуссии и мнения православных богословов сегодня
3. Рубежная работа из коллекции Боргезе, 1591 год
4. Молитва как паломнический экстаз
5. Освещение на картинах Караваджо
6. Напишите отзыв о статье Юдифь и Олоферн (картина Караваджо)

Большинство художников изображали Юдифь уже после убийства, с головой Олоферна в руках. Опять же, казалось бы, не Анне ли стать послушной исполнительницей воли высших существ. Что же, получается, Джорджоне ближе к тексту Библии.

Караваджо родился в семье архитектора. Старейшины созвали собрание, чтобы обсудить условия сдачи. Франциск Ассизский.

Она с великим трудом преодолевает себя. Франциску. Художник его создал по заказу своего постоянного клиента Маттеи.

Олоферн, полководец ассирийского царя Навуходоносора, осадил иудейский город Бетулию (или Ветилею, впрочем, название, скорее всего, вымышленное), который располагался в горах и перекрывал его армии путь на Израиль, к Иерусалиму. Считалась давно потерянной картина Караваджо «Поцелуй Иуды». Глаза Олоферна вылезли из орбит, рот замер в крике. «Экстаз св. Что это дает и чего лишает.

1. Отрывок, характеризующий Юдифь и Олоферн (картина Караваджо)

Так что врагам она предстала «чудом красоты» – это слова Священного Писания. Это могло быть и осознанием исключительности своего пути и епитимьей себе за содеянное. Этот мотив звучит в библейском тексте и он очень важен. Какая-нибудь бесстрашная куртизанка, выполняющая «политическое задание» с помощью любовных похождений и тем приносящая пользу государству – постоянно возобновляющийся и имеющий бесконечное число вариаций сюжет мировой истории.

Глаза Олоферна вылезли из орбит, рот замер в крике. Смерть и ее изображение овладели чувствами живописца и подчинили их себе. В своей руке видит библейская Юдифь орудие воли Божией. Юдифи удалось не только уничтожить врага, но и спокойно уйти. Казалось бы, это должно вывести Юдифь на первый план, сделать ярче.

Художник изобразил свою героиню не в шикарном барочном платье, как это сделал несколько лет спустя Кристофано Аллори, а одел её в лучшие одежды, какие могла себе позволить современная ему «женщина из народа». Вернемся же к тому, что мы назвали центром действия картины. «Больной Вакх» – это произведение, которое появилось не случайно.

Этого достаточно, чтобы возникла соотнесенность с Богом, более того, она не может не возникнуть. Более того, после того как ассирийская армия бежала, жители Ветилеи грабили брошенный военный лагерь 30 дней, а Юдифь «запрягла колесницы свои» и сложила на них «все серебряные сосуды и постели и чаши и всю утварь его».

Голова Олофернана ее столике -- трофей любовный, а не военный. Это не физическая смерть, а духовное перерождение, рождение человека веры и любви. И этот жест Юдифи – крепкий мостик, связывающий героиню Караваджо с библейской.

Созвучен этому один из ходов художника в картине «Мадонна со змеей» («Madonna dei palafrenieri»). Не отступая от традиций изображает чудище в предсмертных муках Караваджо. статья потрясает великолепным знанием исследуемой темы, а так же тонким чутьем человеческой натуры. мужество, красота, хитрость, коварство, бесстрашие, ум, патриотизм юдифи просто поражает и завораживает воображение. статье просто не будет цены (я ни сколько не преувеличиваю), если автор найдет время проанализировать юдифь малоизвестного итальянского живописца orazio riminaldi. этот талантливый мастер начала 17 века прожил недолгую жизнь но оставил после себя несколько шедевров. вам, наверняка, доставит удовольствие еще раз встретиться с гениальным художником. мое восхищение. Он с 1606-го по 1610-й скитается по Мальте, а затем умирает в Тоскане. Кроме этой картины Караваджо посвящает обезглавливанию «Жертвоприношение Исаака» (1603), «Обезглавливание Иоанна Крестителя» (1608) и «Давида и Голиафа» (1610).

Глаза Олоферна вылезли из орбит, рот замер в крике. Юдифь соблазнила Олоферна, сама при этом оставшись в нетронутой чистоте. Юдифь Караваджо совсем юная, с почти детским лицом. Тому нет документальных подтверждений.

Безусловно, она рисковала своей жизнью. Как человека, его волновало предстояние перед вечностью. Это уже не тихое и мирное событие, как в период Возрождения.

История такова. В картине Караваджо оно просто иное и, вероятно, в иной степени, но оно есть. А вот о картине «Юдифь и Олоферн» с тех пор не было никаких упоминаний и ее местонахождение считалось неизвестным. То же самое было изображено в произведении из галереи Боргезе, где абсолютно точно художник написал самого себя (1606). Или, как говорил о себе французский художник Ф. Леже, то, что понял.

На четвёртый день Олоферн устроил пир, на который повелел пригласить Юдифь ибо «сильно желал сойтись с нею и искал случая обольстить её с того самого дня, как увидел её». Предполагают, что голова Олоферна – автопортрет. Винченцо Гонзага отказался покупать эти картины.

«Она приобрела великую славу и состарилась в доме мужа своего, прожив до 105 лет». В ранние годы творчества пишет традиционное произведение Караваджо – «Медуза» (1593-1594) в виде круглого щита. Об этом, может быть и рассказывает безмятежность джорджониевской Юдифи: торжество истины и неучастие ее носительницы в «искушенности собственной похотью» Олоферна. Но, любуясь красавицей, Олоферн опился вином и заснул.

Может быть, проще было бы назвать караваджевский способ восприятия Священной Истории психологизмом, но в таком случае это не тот психологизм, который умиляет какого-нибудь шестидесятника в картине Крамского «Христос в пустыне» или Ге «Христос перед Пилатом». Надежды для горожан не было никакой. Попробуем подумать над вопросом именно с этой точки зрения. ибо лице мое прельстило Олоферна на погибель его, но он не сделал со мною скверного и постыдного греха» (Иудифь. 13:15-16).

Тот охотно согласился. Папским постановлением художник был осужден. Художника подняли в палаты, обеспечили уход и он выжил. Прошел месяц.

Согласно легенде, Олоферн был полководцем армии Навуходоносора, вторгшейся в Иудею. Это и понятно: художник – посредник не только между своей героиней и зрителем, но и между нею и Богом, что неизбежно влечет за собой поправки (или искажения). Его волнует то, с чем он предстанет перед Богом, вот таким образом он держит в руках череп. Караваджо был зачарован процессом обезглавливания, которое тогда было привычной формой казни для преступников из аристократической среды. Потом она была отдана в дар монастырю, где и висела в трапезной.

Облик Юдифи свидетельствует: она имела право на коварный обман и соблазн. хафизов геннадий. 12. 12. 13. После реставрации картина осталась в бессрочной аренде в Национальной галерее.

«Юдифь и Олоферн» (1595-1596). Он изображает молитвенный экстаз, равный смерти. Среди специалистов есть сторонники как первой, так и второй версии. Но странным образом и она делается от этого более декларативной.

Реставратор сразу понял, кто автор этого шедевра, который был известен только по копиям. Остается предположить, что безмятежность Юдифи не непосредственна, а дидактична, не «какова. », а «о чем. » О чем-то должна поведать.

События в них происходят в те же времена, действуют похожие персонажи. Про нее рассказывается в апокрифе под названием «Книга Юдифи». Если вглядываться в картину, очень быстро начинают привлекать внимание моменты расхождения с библейским текстом. Этой точки зрения придерживается Эрик Тюркен.

Вражеская армия, оказавшись без начальника, в панике разбежалась. Конечно, важно в первую очередь то, что это не просто история, а Священная История. Но от этого-то Караваджо и рад уйти. Вид у нее -- как у современной домохозяйки, которой требуется обезглавить свежего судака, перед тем как приготовить заливную рыбу -- противно, но сделать надо. «Усекновение» – это огромная работа, на которой изображен обычный сюжет. Эта очаровательная, куртуазная, модно одетая Юдифь безмерно далека от легенды.

Почему именно этот сюжет. В упоминавшихся интерпретациях (предшествующих Караваджо) Олоферн не просто злодей, враг иноверец – его вообще нет, есть только голова. Элементов для того, чтобы понять, в какой комнате происходит убийство, у нас нет.

Как знак и добыча. Войско отступает и народ спасен. Здесь же нам рассказывается о личном опыте переживания библейского события. Он был язычником и Юдифь совершила убийство во славу своего единственно истинного бога. Жители малодушествуют, ропщут и готовы сдаться.

Тогда расхождение и вовсе минимально, а ее присутствие, кроме простейшего принципа контраста порождает еще один мотив: перед нами парадоксальная ситуация того, что «палачом» становится, черную работу выполняет не низший и опытный, а высший и юный, чистый. Во втором – углубляет человеческое (не претендуя на большее) и – как оказывается – восстанавливает-таки, казалось бы, утраченную вертикаль, сохраняет живой, пусть ослабевшую, связь с Богом. Большинство художников изображали Юдифь уже после убийства, с головой Олоферна в руках.

Ломбардская школа дала художнику ощущение жизни и стремление ее передать. Но именно диссонансом между рукой и лицом (растерянным, почти страдающим) убийство имеет выход к жертвоприношению. Она ответила, что справится с делом сама и попросила не задавать ей лишних вопросов. Примеры тому – картины Караваджо: «Давид с головой Голиафа», «Принесение в жертву Исаака», «Усекновение главы Иоанна Крестителя».

В нем соединилось сразу несколько временных планов, а ведь для художника, запечатлевающего мгновенье, это всегда проблема – показать нечто большее, чем данный момент. Он рассмотрел живопись в рентгеновском и инфракрасном диапазонах. Картины Караваджо – это зачастую экстаз святых их молитвенное единение с богом в любви и смерти их высшее паломничество перед ее лицом. Она бесконечно мила и прекрасна, но почему все так странно, как можно это объяснить. Художник изобразил свою героиню не в шикарном барочном платье, как это сделал несколько лет спустя Кристофано Аллори, а одел её в лучшие одежды, какие могла себе позволить современная ему «женщина из народа». Человек не просто тихо умирает, а бывает вырван из нее насилием или злым роком. Он был язычником и Юдифь совершила убийство во славу своего единственно истинного бога.

Он был язычником и Юдифь совершила убийство во славу своего единственно истинного бога. Может быть, о том, что весь ужас задуманного и абсолютного не задел ее целомудрия. Это тоже говорит в пользу авторства Караваджо. Голова Олоферна была или повержена (у Джорджоне) или торжествующе поднята (у Донателло) или несома – со смесью торжества и презрения – как предмет обихода или добыча, на блюде (у Боттичелли). Так или иначе, он выходит к тексту Священного Писания.

Что, однако, не исключает его обращенности к Богу. Так и картина Караваджо Юдифь и Олоферн. С немалыми трудами он завоевывает внимание со стороны влиятельных церковных сановников. Были среди них и антифашистки и антитоталитаристки и что-нибудь вроде «маркитантка юная убита» Б. Окуджавы. Ее план сработал.

Игнатия обратился в Национальную галерею Ирландии. Юдифь вернулась к своей прежней жизни и до конца соблюдала безбрачие. Художник изобразил свою героиню не в шикарном барочном платье, как это сделал несколько лет спустя Кристофано Аллори, а одел её в лучшие одежды, какие могла себе позволить современная ему «женщина из народа». Нет, предел скверны одолевается чистейшим и невиннейшим.

По тексту в момент убийства Юдифь была одна, отослав всех, даже служанку. Темный фон помещения, слева вверху красный занавес и кусочек кровати, на которой лежит Олоферн. А в это время колышутся живые змеи вокруг ее головы. Но как сложен он для воплощения.

Разумеется, это не означает, что «Божий народ» может обманывать «не Божий». Конечно, лишает пафоса и полной определенности в расстановке акцентов. У Караваджо Юдифь со своей жертвой соотнесена по горизонтали. Никакой «неоднозначности», присущей такого рода историческим и художественным фигурам, сюжет Священной Истории о Юдифи не содержит.

Франциска» (1598) для простых людей был примером постижения веры. Он ведь, повторю, художник, а не иконописец и значит, в его картине нам предстает в первую очередь человек на изломе Ренессанса, а не обожженный человек (как в иконе). Кроме этой картины Караваджо посвящает обезглавливанию «Жертвоприношение Исаака» (1603), «Обезглавливание Иоанна Крестителя» (1608) и «Давида и Голиафа» (1610). У него грубая ряса, дыра на плече.

Караваджо, художник и человек, рассказывает о своем, очень серьезном, опыте встречи с текстом Священного Писания. p. S. с новым годом. Остановившим её воинам в лагере противника Юдифь объявляет себя пророчицей и говорит, что собирается указать их полководцу лёгкий путь к захвату Ветилуи. На первом плане снова жестоко отрубленная голова.

В Дублине в 1990 году монастырь Св. Трудно судить о Караваджо как о человеке веры. Юдифь Караваджо не размахивается и бьет, она как будто бы режет. Олоферн, считавший единственным богом Навуходоносора, приказал связать Ахиора и «предать в руки сынов Израиля» его отвели в горный город Ветилую, где он был освобождён от пут местными жителями и рассказал о своей встрече с ассирийцами. Когда Олоферн достиг Ездрелонской (Изреельской) долины, оказалось, что по распоряжению иерусалимского первосвященника узкий проход, ведший в Иудею и к Иерусалиму, перекрыли евреи близлежащих укрепленных городов Ветулия и Бетоместаим. Именно вот таким образом она до сих пор не оставляет к себе равнодушным ни одного зрителя.

Лабард показал картину специалисту по живописи старых мастеров Эрику Тюркену. Прежде всего, он не чувствует его в своей душе, да и не может чувствовать, вероятно. Олоферн разорил Месопотамию, Киликию и другие земли, начал приближаться к «приморской стране» (Финикии) и Иудее. Итак, в руке Юдифи содержится время (нечто большее, чем момент), предшествующее удару (в тексте говорится, что, готовясь, она схватила его за волосы), сопутствующее (делая свое дело, она продолжает держать волосы Олоферна) и последующее – потом, мы знаем, она завернет голову в занавеси и положит в мешок, вот этой самой рукой. Он умер в 1617 году в Амстердаме и обе картины упоминаются в его завещании.

Что же это за душа, которую не затрагивает и не тревожит убийство. А вот теперь самое сложное – моральная сторона этой истории. С другой стороны, его так называемый реализм не отменяет вовсе Божьего присутствия. И все-таки, повторю, священное не профанируется и не изымается вовсе из этого мира.

В городе начался голод, людипадали без сил на улицах, дети слабели и болели. За это Олоферн, восхищённый её красотой и мудростью, позволил Юдифи жить в его лагере. Он рассказывает то, что увидел. Бесстрашная девушка опаивает его вином и отрубает голову. Но расхождения Каравджо не есть беспечное пренебрежение.

И лицо – посмотрим на него: как наивно покраснел нос, как слегка выпятились еще сохранившие детскую припухлость и нежные очертания губы, какая глубокая складка на переносице – словом, сочетание растерянности и отчаянной решимости, «детских припухших желез» и крестьянской мощи. Ее спросили, как -- убить. Натюрморт – книга, перо – показывает, что святой стал проводником божественного слова. Это делало её поступок очень актуальным на фоне контрреформации, восстановления инквизиции и подавления ереси католической церковью.

Что, как уже было сказано, контрастом подчеркивает иное душевное состояние ее госпожи. Иеронима» (1606) – пример аскетизма, который привит высотам духа через уход от мирских соблазнов к пещерной жизни. Здесь есть тончайшая и сложная интонация трагедийного принятия смерти.

Девушка пробралась в палатку полководца. Возможно, моделью для Юдифи послужила любовница Караваджо Мадаллена Антоньетти, которая, согласно полицейскому отчёту 1605 года, «околачивалась на Пьяцца Навона», что было эвфемизмом для занятия проституцией.

На переломе веков в моду вошли роковые красавицы, несущие смертьлюбимым. Она вызвалась попытаться спасти сограждан от войска вавилонского. Юдифь вернулась к своей прежней жизни и до конца соблюдала безбрачие.

Большинство художников изображали Юдифь уже после убийства, с головой Олоферна в руках. Приобщение человека к вере происходит в том числе и через молитву. Он рано овладел основами мастерства и учился в Милане у художника Петерцано.

Услышав о случившемся, Юдифь предложила не спешить и положиться на волю Бога. Эта и другие достаточно жестокие сцены вереницей проходят через искусство Караваджо. Образ «Св. 13, 7–9).

Вот таким образом, собственно, его и способен взволновать библейский сюжет. Ведь он исключен из канонических книг Ветхого завета, причем по двум причинам. Примером такого духовного подвига для верующих XVI века был св. Между тем Юдифь Караваджо очень проста, уж точно не великолепна.

Книга Юдифи не вошла в еврейскую Библию (Кетувим), а также в протестантский канон Ветхого Завета, но является частью библейских канонов римско-католической и православной церкви. У Караваджо изображено откровенное насилие. Но кем. После выздоровления в полубольном состоянии он пишет картину «Больной Вакх», на которой, как считают, он изобразил себя еще в состоянии болезни. Есть предположение, что художник присутствовал на казни Беатриче Ченчи, убившей своего отца и именно знакомство с обезглавливанием, которому подвергли Беатриче, позволило ему написать с такими натуралистическими физиологическими подробностями свою «Юдифь».

Но позднее (1600 год) мы видим уже другого св. Просто в Священной Истории есть Тот, кто обман прощает (хотя обман не перестает быть таковым), а обманывающему помогает вернуться к себе. Большинство художников изображали Юдифь уже после убийства, с головой Олоферна в руках. В караваджиевской Юдифи очень много самостоятельного отношения к совершающемуся.

Случайно его заметил там священник, знавший Караваджо. » Ичувствуется, что ей по душе соблазнять и убивать. Возможно, моделью для Юдифи послужила любовница Караваджо Маддалена Антоньетти, которая, согласно полицейскому отчёту 1605 года, «околачивалась на Пьяцца Навона», что было эвфемизмом для занятия проституцией. Этой кровью он объединяет себя с жертвенной смертью Иоанна Крестителя.

Ангел, поддерживающий его голову, держит, чтобы потом вручить, стигматы св. Театральным жестом Давид выталкивает на первый план страшную голову, как лицо смерти. Он пишет несколько вариантов «Саломеи с головой Иоанна Крестителя», «Усекновение главы Иоанна Крестителя» (1608, собор Сан Джованни, Валетта). Как мы знаем, для Б. Окуджавы это уже не мифы о богах, а «сказки о богах», на которые известный поэт советской оттепели взирает с глубоким презрением, видимо, с высоты своих поэтических высот. Старцы благоразумно предпочли не вмешиваться.

Только тогда возможно последнее, а с ним и обожение, когда приносящий жертву и в себе несет жертвенность. Это все еще (хоть и в преддверии секуляризации Нового времени) опыт верующего человека, который изображая мир Ветхого Завета, не пытается ни быть, ни казаться ветхозаветным патриархом и значит, говорит своим, а не их языком. Исторические авантюристки сами решаются на действие и сами себя прощают, а значит, «неоднозначность» их деяний ложится на их плечи и возможному обаянию их образа (обаянию красоты в содружестве со смелостью)всегда сопутствует цинизм. Два года Тюркен провел за очисткой, реставрацией и изучением холста. Произведения Караваджо прозвучали резонансом привычкам и традициям общества Европы XVII века.

Они заставляли ужасаться и содрогаться от напора драматизма, волнами бьющего с полотен. Наградой ему служит божественное откровение.

Медуза у художника еще не мертва, наступили ее последние секунды. Есть предположение, что художник присутствовал на казни Беатриче Ченчи, убившей своего отца и именно знакомство с обезглавливанием, которому подвергли Беатриче, позволило ему написать с такими натуралистическими физиологическими подробностями свою «Юдифь». В первую очередь, сама Юдифь.

Кроме этой картины Караваджо посвящает обезглавливанию «Жертвоприношение Исаака» (1603), «Обезглавливание Иоанна Крестителя» (1608) и «Давида и Голиафа» (1610). Есть предположение, что художник присутствовал на казни Беатриче Ченчи, убившей своего отца и именно знакомство с обезглавливанием, которому подвергли Беатриче, позволило ему написать с такими натуралистическими физиологическими подробностями свою «Юдифь». Караваджо является представителем искусства барокко, которое сделало смерть фактом жизни. Именно в эти годы он создает свои наиболее трагические и глубокие произведения. В его Юдифи нет никакого героизма, никакой поэтичности и никакой эротичности. Честно во всех отношениях: он не пытается быть ни сказочником, ни святым.

Франциска, как бедного странника, как паломника. Ее невозможно отделить от насилия и страдания. В виде Юдифи художник изобразил свою подругу-куртизанку Филлиду Меландрони. Есть предположение, что художник присутствовал на казни Беатриче Ченчи, убившей своего отца и именно знакомство с обезглавливанием, которому подвергли Беатриче, позволило ему написать с такими натуралистическими физиологическими подробностями свою «Юдифь». Кроме этой картины Караваджо посвящает обезглавливанию Жертвоприношение Исаака (1603), Обезглавливание Иоанна Крестителя (1608) и Давида и Голиафа (1610). Позднее многие его работы были обнаружены именно в церквях и частных собраниях Прованса.

Сюжет, коротко, таков. С другой стороны, Юдифь убивает спящего беззащитного и безоружного человека, который ей доверял, ничем не обидел и «только любовался ею».

---