Однако Матисс пошел еще дальше. Асимметричные черты лица, дикие краски — изображение так не походило на реального человека (а ведь портрет призван, в первую очередь, воспроизводить облик модели), что не могло не показаться уродливым. Художник максимально усиливает звучание красок, доводя его до абсурда. Гладко уложенные, расчесанные на пробор волосы с пучком сзади — это прическа «а ля Малибран».
Они разъехались, разделив коллекцию. Она формирует представление о гармонии цветовых сочетаний, ранее не встречавшихся в европейской живописи, рассчитанное на новую эстетику восприятия художественного произведения. пуха), велюра, бархата, парчи, кожи. Шляпные мастера тех лет соревновались в изощренности дамских головных уборов. В XIX веке женщина могла носить декольтированные наряды исключительно вечером. «Женщина в шляпе» также вызвала бурю негодования.
Платье Сарры Фермор сшито из дорогого, с муаровыми переливами, шелка. Кубизм поссорил брата с сестрой. Скорее всего, они были съемными — в 1850-х такая модель была очень популярной. Во второй его половине тон в моде задавала французская королева Мария Антуанетта. Авиация – о том же, но за несколько лет до него, писал Иван Аксенов – открыла нам «самые причудливые сочетания плоскостей».
Холст Матисса шел за 100 долларов, Пикассо – дешевле. Из-под его длинных широких рукавов выглядывают белые нижние. Увидав на улицах Парижа машины в камуфляжной окраске, Пикассо признал в них своих.
Сочетание оттенков мажорного ряда (зеленый, желтый, красный, ярко-синий) придает картине приподнятое настроение и игривость. В России его называли «робой». На голове у Натальи Гончаровой корона, но не из драгоценностей, а из туго заплетенных кос. Не потому, что у художника выйдет лучше, а потому, что так можно. Посредине головки золотистая птичка с белым марабу".
Изъятая из нее картина не копирует мир, а дополняет его. Художественные стили рубежа XIX и XX веков немало "преуспели в ботанике", сравнивая женский силуэт то с перевернутым тюльпаном (1890-е), то, в эпоху модерна (1910-е), – с ломким стеблем экзотического растения, увенчанного шикарной шляпой. Сомов обнажил хрупкие плечи своей модели и окутал ее косынкой, отделанной кружевом. (Я-то в ней сразу узнал Марью Васильевну Синявскую, но только те, кто с ней знаком, поймут, что это – комплимент. ) Лицо ничего не добавляет фигуре и Пикассо, в конце концов, соскоблил его, заменив театральной маской.
Ее назвали так в честь знаменитой певицы Марии Малибран, старшей сестры Полины Виардо. Возможно, Пикассо просто нравилось бывать у Гертруды Стайн, которая подробно объясняла ему природу его гениальности (допинг, в котором Пикассо нуждался до смерти). Он мешал зрителю понять, где «происходит» картина, каково пространство, в котором «живет» портрет. Отныне художник вынужден был выбирать между подражанием и творчеством. Открыточки vio379. Но мне от всего этого не легче.
Лиф такого платья — по-русски его называли «шнурованье» или «снурованье» — прокладывали китовым усом и он становился настолько жестким, что корсет под него надевать не требовалось. Поскольку «развоплощенная» вещь теряет сходство с собой, кубизмом воспользовалась армия. Также в «робу» входила юбка на специальном широком каркасе — фижма и шлейф, если статус дамы его предусматривал. Я думаю, вам понравится. Да и сама героиня мало чем напоминает настоящую женщину.
В начале 2003 года в выставочном зале Государственной Третьяковской галерии проходила уникальная выставка «Дело в шляпе». Стоит такую надеть, как актера охватывает чувство трагического высокомерия. Самым необычным временем в истории дамской шляпы был XVIII век. Она подсвечивает лицо Елизаветы Мартыновой, выделяя его на темном фоне и тоже напоминает о моде XVIII века: в дамских журналах похожие называли «а ля Мария-Антуанетта». Техника «броше» позволяла выводить цветные нити на разных участках и узоры получались очень разнообразными. Ей нравились его кубистические полотна. В переводе с латинского, слово "корона" означает венец.
Смотрим открыточки, слушаем танго, немного танцуем. Ткани с разбросанными по светлому фону цветами были в ту эпоху очень модными. Примерно в таком наряде — белом платье и золотом обруче — Александр Пушкин впервые увидел свою будущую жену. Так или иначе, на картине ничего не менялось, кроме лица. В русском языке название «гродетур» со временем исказилось и в среде русского купечества материю стали называть «гарнитур». Холст, состоящий из перекликающихся цветовых пятен, упраздняет структуру природы. По-моему, простить кубизм можно, лишь забыв все, что мы о нем читали.
Да, жизнь другая, более неспокойная, все бегут куда-то, какая уж тут шляпка. Достаточно вспомнить «Обнаженную» Огюста Ренуара, в которой на тело героини зеленая листва отбрасывала рефлексы, названные критикой «трупными пятнами». После того, что произошло в начале ХХ века в Париже, «просто живопись», как писал Иван Аксенов, автор первой в мире монографии о Пикассо, стала «стилизацией». Хемингуэй говорил, что понял кубизм с самолета.
Оно мешало ибо все уже было сказано позой. Чистые, светлые иногда наивные, трогательные и, какие-то загадочные лица. С портрета на зрителя смотрит дама в высокой шляпе, сидящая вполоборота. Странности знаменитого портрета начинаются с его истории. Однако у наряда Мартыновой есть и собственная загадка.
Пикассо остался Гертруде. За спиной фигуры – разноцветные пятна. Но главным на полотне Матисса было не лицо, а фон. Современному читателю следует пояснить, что марабу – всего лишь перо птицы. Художник, писавший с маху и не нуждавшийся в модели, на этот портрет потратил 80 сеансов. Шляпы представляли тогда огромные сооружения, достигающие метра в диаметре.
Картины, однако, висели в три ряда (только на выставке в Метрополитен – 200 работ) и на все остальное не хватало денег. Но на эти вопросы нет ответа. На Саре же надет самый торжественный из возможных нарядов — придворный. А какие милые изящные шляпки.
На открытом лбу у Натальи Гончаровой украшение — фероньерка. С древних времен его наделяли магическими свойствами. Повседневный женский костюм в ту эпоху был хотя и объемным, но все-таки выглядел проще. Смотришь на эти открытки, на этих милых дам и чувствуешь, что невозможной отвести взгляд. Матисс творит принципиальное искусство, совершенно свободное от правил и канонов. Она уверяла, что так выглядит Испания.
Это, конечно, не значит, что новое лучше старого, важно, что первое оторвалось от второго. Ее кабинет-секретарь Адриан Грибовский вспоминал, что по утрам императрица обычно носила «простой чепец, белый атласный или гродетуровый капот». Одноцветная земля, где дома не лепятся, как во Франции, к пейзажу, а спорят с ним.