Эти работы всегда оставались честными искренними, добрыми. «Японял, что должен что-то сделать вжизни, так как она идет очень быстро. Случайностей в советской прессе не могло быть. А вот пейзаж – просто. Мирная, такая выстраданная жизнь, за нее дорого заплачено. В ней появилось все то, чего не хватало многим фотографам-путешественникам. Их не учили визуальной грамотности (в большинстве своем все фотографы были самоучками) или умению критически оценивать увиденное.
Начался долгий период случайных заработков: надо было кормить семью. Это все равно, что много есть или пить: человек теряет вкус, теряет форму. Самое время задуматься о механизмах идеологического воздействия и наилучших способах пропаганды чего-либо. Но это «прикладное» и «низшее», в силу конкуренции журналов и газет, в силу живости и актуальности, когда нужно снять во что бы то ни стало, при всяком освещении и всякой точке зрения и совершило «революцию» в советской фотографии.
Уже на волне «оттепели» авторы эпохи обратились к теме «частного человека», своего современника, его повседневных чувств и переживаний. В СССР произошло разрушение социального жанра в фотографии, связанного с субъективным видением, прежде всего разрушение жанра фоторепортажа. В разной степени они вписались в мирную жизнь, хотя были очень хорошими фотографами. Его архив 1941 – 1946 годов включает снимки, запечатлевшие войну от объявления о нападении Германии на СССР до Нюрнбергского процесса. Халдей это делал, безусловно, мастерски и очень сердечно. Онобладатель большого числа престижных наград, среди которых звание фотохудожника Международной федерации фотохудожников (AFIAP).
А страна хорошеет, подрастает молодая смена строителей коммунизма, они прилежно учатся и работают, сдают нормы ГТО и ходят строем (и не нужно никаких модернистских ракурсов, так как действительность так хороша, ее не следует искажать, пусть даже формально). Лаборатория сдается в аренду, так что любители и профессионалы могут ей воспользоваться и напечатать (для каждого свой) «шедевр». Лицо тогдашней советской фотографии главным образом определяют жанры, близкие репортажу.
Но и к «художественности» претензий нет. «Мирные» фотографии Халдея 1930 – 40-х. Доблестный труд и портреты героев – страна должна знать их.
Но в большинстве своем верили. Это плохой признак. Брессоновская теория «решающего момента» не была востребована в СССР.
Распространение фотографий «с соответствующими надписями», на целесообразность чего указывал В. И. Ленин, с укреплением полиграфии превратилось в фотожурналистику. А любителям снимать макро еще веселее – у них даже на f/32 ГРИП всего пара миллиметров. Так что давайте разбираться, как и что нужно снимать зимой. В 1950-е потребовалось внести коррективы в образный строй.
И почему-то нет ощущения идеологической наполненности этой простенькой, «жизненной» фотографии. Отдельный аспект— это высокая сохранность отпечатка. Изадоллар это изображение можно использовать вочень ограниченном количестве вариантов публикации ивразрешении пригодном разве что для интернет-магазина. Звучит сложновато.
Событийный нарратив фоторепортажей нередко представлял собой визуальную версию газетных передовиц. После войны он превратился уже в официальный государственный стиль – «большой стиль». Брессон не противопоставлял себя окружающим, он чувствовал себя одним из них. Во-первых, ничего другого не показывали.
Среди самых известных его серий— «Встречи», «Воскресенья», «Книга облаков». В астрофотографии существует множество сюжетов и вариантов съемки. Асам Виталий говорит, что снимает новое измерение реальности. Сравним «идеалы советского гуманизма» на снимках 60-х и документальные фотографии агентства «Магнум» того же времени. Все крепко, профессионально. Хотите научиться снимать так же.
Портрет как будто парадный, а кресло – «дачное», плетеное. Новая камера Nikon D850 вышла достойной своей великой предшественницы. Конечно, вопрос об осведомленности всегда остается открытым. Объективы 70–200 мм верой и правдой служат как фотографам-профессионалам, так и продвинутым любителям благодаря возможности легко переключаться при компоновке кадра между фокусными расстояниями стандартного диапазона и диапазона телефото. Вы когда-нибудь попадали в ситуации, когда глубины резко изображаемого пространства (или просто ГРИП) не хватало для того, чтобы вместить всю сцену.
В связи с этим любопытно часто высказываемое старшим поколением свидетельство: «Мы не лакировали – мы так видели». Уникальный выставочный комплекс, объединяющий в себе полноценный современный музей и галерею искусств, рассчитан на «нового культурного посетителя», который открыт всему новому и одинаково ценит как классическую, так и современную фотографию. Да еще и отбор и обработку прямо в полевых условиях делать надо. Все они воплощались художниками, писателями, режиссерами, фотографами. В галерее регулярно проводятся семинары и мастер-классы известных фотографов, в том числе зарубежных профессионалов. Публицистическая фотография в Советском Союзе объявила тогда о себе как о новом виде искусства, опирающегося на достоверность, на факт, но в «невиданном ракурсе».
Приятные и «милые», так как «свои», наверное, «домашние» из старого семейного альбома, где мама такая молодая, а папа такой боевой. И спорт тоже снимать сложно. Разговор о послевоенном репортаже – вовсе не разговор об «отдельных перегибах» в использовании ракурсов и штампов, бесталанности или отсутствии в СССР кураторов и редакторов типа Стейхена, чью знаменитую выставку «Род человеческий» можно было посмотреть в Москве в 1959 году и увидеть своими глазами, как работают западные коллеги. Его называют торомантиком, тосюрреалистом. «Не нужно слишком много фотографировать, не надо стрелять изводя пленку. (прим. ред.
Огромное количество настроек может удовлетворить большинство опытных пользователей. Но так можно было выжить и профессионально и физически. Гении военного репортажа – Бальтерманц, Евзерихин, Липскеров, Халдей, Шайхет. Только не надо судить его с политической точки зрения.
«Мир разлетается на куски, а Адамс и Вестон фотографируют камни. » — говорил он. Репортеры к средине 30-х отвергли язык ракурсов и неожиданных композиций, вернувшись к стратегии жанровой фотографии ХIX века, грешащей описательным характером. — советовал он. И вроде бы диафрагма уже закрыта до f/22, а ГРИП все равно не хватает.
И даже если камера показывает, что кадр проэкспонирован без пересветов и недодержек, то обработать его так, чтобы проявилось фактурное небо, часто неполучается. И эту самую жизнь фиксировали на пленку. Забыв о принципах модернизма, художники обратились к академическому стилю. Пришло время освоить азы астрофотографии. Для начала давайте разберемся, что нам нужно, чтобы получить хорошую фотографию. Евгений Ананьевич замечательно выразил свое время именно свое, выразил так, как мог.
Онначал снимать еще вшколе, ав1972 году засъемки демонстраций вКаунасе его арестовали. Халдей приехал покорять Москву в 1936 году и поступил на работу в Фотохронику ТАСС. Каждое время года требует от фотографа разных навыков и разного подхода к съемке. Советская система (во всяком случае на символическом уровне) создала образ человека высшего порядка, воплощенного не только в стахановцах.
И не нам судить или в чем-то упрекать старшее поколение. Французский фотограф был страстным любителем путешествий.
Все остальные посетители смогут получить удовольствие от просмотра. Новый флагман удался. То небо слишком яркое, то земля слишком темная. Наши смотрятся как будто бы наивно.
Во-вторых, увидев, можно было не верить. Можно снимать исключительно звездное небо, получить треки звезд или снять классический пейзаж с небом, усеянным звездами-точками. И фотографы научились сознательно искажать действительность. Начинают проникать идеи «красивой», устроенной и даже «роскошной» жизни. Конечно, многие его фотографии кажутся сегодня сентиментальными, порой даже лубочными, но настроению страны, строящей социализм, а потом победившей фашистов, невозможно не поддаться.
Но этого мало. Он побывал во многих странах мира, фотографировал разные населённые пункты и их жителей. И монументы и заводы и теплоходы и трудовые подвиги. За исключением, пожалуй, Евгения Халдея. Архив и сохранность данных.
А врагов – к ответу. И свадьбы тоже снимать сложно. Иосиф Сталин, Гарри Трумэн и Уинстон Черчилль на Потсдамской мирной конференции. Эти два кадра, разумеется, не дают полного представления о творчестве Халдея. Сразу после революции в новой стране всеобщее признание получил фоторепортаж как «образная публицистика» героического времени. До этого на системе X-mount был XF 60mm f/2. 4 macro, который давал масштаб лишь 1:2.
И уже с 1920-х годов лучшие снимки многих репортеров, работавших в периодической печати, приобрели признаки нового стиля (речь идет о фотографах-модернистах их формальных опытах). Советская власть создала вокруг снимков в периодике ореол правдивости. Грандиозные и мобилизующие планы строительства имели своим источником «возвышенное», не укладывающееся в границы рационального.
А именно – визуализации «героического» и «типического». Что самое ценное для любого фотографа. Признавая, что упорная практика является залогом успеха, он всегда обращал внимание на то, что любая съёмка должна быть продумана и иметь определённую цель. Как только кнопка нажата и картинка появилась на экране камеры, сразу начинается: Ну на самом деле было гораздо красивее.
И фоторепортер всегда искал возможность выразить себя. Известно, что фотографию делает не фотограф, а случайность. Такая многоплановость — один из признаков хорошего удачного кадра. А вот он в кресле, там же, в Потсдаме. И еще далеко до цинизма 1980 – 90-х.
Июнь 1945 года. Время нуждалось в персонифицированных героях и одновременно в их мифологизации. Выпокупаете права (лицензию) наиспользование изображения. Дихотомия бога: он идол и простой смертный одновременно. И именно благодаря этому люди в его кадрах всегда выглядели естественными, а снимки получались объективными.
Народ-герой, победитель, отстраивал свое новое настоящее с невиданным энтузиазмом и футуристической парадигмой «светлого завтра». Советский вождь и триумфатор, Великий победитель в белом парадном кителе – доминанта композиции. Тогда он не считался разновидностью искусства фотографии. «Фотограф должен работать мягко, незаметно, но иметь при этом острый глаз. Но по существу все эти фигуры из различных нарративов «возвышенного» не были самоценны – они являлись лишь актерами в символических перформансах власти. Можно всё что угодно считать «макро», но на самом деле 1:1 это оптимально для любых более-менее требовательных макрофотографов. Советский фоторепортаж имеет свою историю. Многие начинающие фотографы считают, что снимать студийный портрет сложно.
Можно ждать какого-то момента, но так и не дождешься без этого человека в кадре». Кроме музеев, этим живо интересуются серьёзные коллекционеры— цветная фотография впринципе плохо хранится, существует даже термин «первый цвет», обозначающий выцветший отпечаток 70-х годов. На реальность переносились свойства художественного образа. В такой ситуации страшно не за камеру и даже не за себя. Почему мы позволили этой мифологии объективности запудрить нам мозги. С его «мирных» снимков глядят на нас передовики производства и стахановцы, солдаты и генералы, озорные ребятишки и партийные чиновники, безвестные колхозники и главы мировых держав.
Страшно за жесткий диск с архивом. Многие кадры фотографа обрамлены так называемыми «естественными» предметами. Подробнее обусловиях стандартной ирасширенной лицензии можно узнать здесь). Он остался фотографом со своим лицом, поистине документальным фотографом. Социальный заказ эпохи лучше всего уже в 1935 году сформулировал Сталин: «Жить стало лучше, жить стало веселее».
Неделя втюрьме позволила Ромуальдасу переосмыслить очень многое. На меньший масштаб сложно снять что-то необычное. Для начала стоит понять, чего же мы хотим. А потом был утвержден соцреализм, откровенно придумывающий советскую жизнь.
Но и здесь заметны перемены. Практически без всяких «но», если не считать неуверенную работу на избыточно-высоких значениях ISO. В счастливых семьях пьют чай с конфетами, слушают радио и говорят по телефону. И самой требовательной в этом плане можно считать зиму.
Не то слово. Особенно часто с этим могли сталкиваться пейзажные фотографы, которые работали с широкоугольными объективами и «тяжелым» передним планом, на котором объекты располагаются очень близко к камере. Так что послевоенные – они все немного похожи. Объективность на деле оказалась не визуальным принципом, а партийным. К середине 1950-х годов стали цениться документальность, правдивость, достоверность.
Быть фотокорреспондентом в ТАСС означало работать по заданной идейной программе. В центральной печати его снимки вновь появились спустя почти десять лет, когда в 1959-м Халдей пришел в газету «Правда», где проработал пятнадцать лет, потом внештатно в газете «Советская культура». Как думаете, почему так получается. Альгимантас Кунчюс (родился 14августа 1939года) учился нафакультете права Вильнюсского университета инафакультете музыки Вильнюсского педагогического института, работал фотокорреспондентом еженедельника «Литература иискусство», заведующим отделом иллюстраций журнала «Сферы культуры», был членом оргкомиссии Общества фотоискусства Литвы ичленом правления Союза фотоискусства Литвы.
При этом фотограф был убежден, что необходимо находиться в гуще событий. Только вот есть одна небольшая проблема. В рамках этой статьи мы разберем только один сюжет – звезды-точки. Фотографу остается только кнопку нажать.
Фоторепортаж относился к «хроникальной и судебной фотографии», то есть прикладному жанру, который считается чем-то низшим. Но раз уж зима занимает даже в средней полосе время с ноября по апрель (а иногда и по июнь), то вычеркнуть ее из своего съемочного графика – значит лишить себя съемки на полгода, да еще и упустить кучу всего интересного. Он как никто другой понимал, что такое «золотая середина» в фотографии.
Вфотостокахже выпокупаете нефотографию. Виталий Бутырин (родился 30мая 1947года)— признанный классик советской илитовской фотографии, фотохудожник Международной федерации фотографии, перфекционист иэкспериментатор, однажды заявивший, что испробовал решительно все способы химической трансформации кадра, чтобы облюбовать один, подходящий именно ему. На первой большой выставке «Советская фотография за десять лет» (1917 – 1927 гг. ), состоявшейся в Москве весной 1928 года, господствовал так называемый художественный раздел многие мастера считали, что принципы документальной фотографии прямо противоположны принципам художественной.