Он все-таки философ, Иешуа. Но все сводится к заурядному сеансу психотерапии. Разговор «незваного, но предвиденного гостя» (5, 349), создателя мифа о своем учителе и Воланда — кульминационный отрезок сюжета, философски напряженный обмен загадочными репликами. Ты глуп».
Проблема выбора – одна из важнейших проблем, раскрываемых Булгаковым в романе. Над «ершалаимскими» главами Булгаков работал очень кропотливо. Иешуа выражает стойкую убежденность: «Настанет игемон» (5, 33).
Помимо обычных различительных реплик прямой речи Булгаков смело вводит в диалог новый элемент диалоги ческой встречи двух или нескольких сознаний — внутрен нюю речь, которая становится диалогической не только с «точки зрения» читателя, но и кругозора героя. Берлиоз предстает олицетворением непробиваемой косности сознания. /. Гражданской войне и начавшемуся в стране социалистическому строительству посвящены проникнутые автобиографическими мотивами романы Иванова «Голубые пески» (1922), «Пархоменко», пьеса «Блокада» (оба 1928), повести «Хабу» (1925), «Путешествие в страну, которой еще нет» (1930), цикл «Повести бригадира М. Н. Синицына, рассказанные им в дни первой пятилетки» (1930-1931), многочисленные рассказы (также «Дитё», 1922), статьи и воспоминания. Творческие поиски Иванова отразились в автобиографическом романе «Похождения факира» (1934-1935), созданном, по наблюдению В. Б.
Посягновение на святость Христа само превратилось в своего рода интеллигентскую святыню. Второй мир – это современность, в которой существует Мастер. Вот то главное новое, что вносит Булгаков, по сравнению с Новым Заветом, в свое «благовествование» о Христе. Понтий Пилат приходит к окончательному и бесповоротному выводу на основе своего опыта правителя, устоявшегося мировоззрения, взращенного одиночеством, скукой, «малодушными» помыслами о смерти, потерей веры в людей. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени. » (5, 350).
Последующие реплики диалога напоминают форму допроса иностранца. Воланд – самый обаятельный персонаж романа, гораздо более симпатичный, нежели малохольный Иешуа. Общее толкование мифологемы «покой» как бестелесного существования души Мастера в тех сферах, куда проникает дьявол, нам кажется вполне приемлемо. Решительно ничего из того, что там записано, я не говорил. Афраний реагирует на эти слова своим особым взглядом: он все понял.
Но он тоже дан в особом отражении. Булгаковская Маргарита в зеркально-перевернутом виде варьирует историю Фауста. Вопрос о том, насколько она соответствовала воззрениям Булгакова, прямо зависит от развития авторской мысли в «двойном романе». Герои подобного диалога философствуют, т. е. С какой же целью посещает Воланд Москву.
Возникает ощущение прямой связи между сознаниями в самых потаенных глубинах человеческого духа: «Тут дьявол с богом борется, а поле битвы – сердца людей». Он нечто отличное от обыкновенной, да и самой исключительной, личности. Приятели советуются. «Мудрость мира сего» не способна оказалась подняться до уровня Христа. Особая часть литературного наследия А. Е. Преобладанием философского дискурса определяется сам тип романного философского диалога.
Прокуратор очень осторожен. Вопрос о том, насколько она соответствовала воззрениям Булгакова, прямо зависит от развития авторской мысли в «двойном романе». В каждой из частей романа вставлены по две главы на историческую тему.
Ряд его исследований посвящен изучению зороастрийских корней казахского менталитета и синкретизма шаманства с исламом у степных народов – «Следы шаманства у киргизов (казахов)», «О мусульманстве в степи». Они, как это бывает у Булгакова, концептуальны, в них происходит схождение полярных жизнеотношений интеллектов, несходных трансцендентных позиций, сущностей. Прокуратор умышленно и язвительно переспрашивает его: «И настанет царство истины. » (5, 33). Во всех учебных заведениях Павлодара изучают творчество поэта-земляка. Иван чувствует приближение «чертовщины» и чертыхается: «А какого черта ему надо. » (5, 12) «Вот черт его возьми, а. » (5, 15).
Повествователь неторопливо ведет рассказ, погружая читателя в странности страшного майского вечера (пустота аллеи, «прозрачный гражданин»). Или не ошибка то была, а сознательный изначальный расчет. Пилат выясняет, что из себя представляет предатель, его интересы, «страсти», род занятий.
Иная роль у Маргариты, возлюбленной Мастера: в силу неких особых присущих ей магических свойств она становится источником той энергии, которая оказывается необходимой всему бесовскому миру в определенный момент его бытия, – ради чего и затевается тот «бал». После рассказа «Катька» Новосёлов пишет «Исишкина мечта», «Степное», «Санькин марал» и «Илья Кузьмич». Рассказы и очерки писателя печатались в периодических изданиях Семипалатинска, Омска, Барнаула и вызывали большой интерес у читающей публики. Герой «ершалаимских глав» пытается отвечать на многие «последние вопросы»: Бог и вера, власть кесаря, новый храм истины, царство истины и правды. Он достигает подлинной духовной высоты, возвещая свою правду вопреки так называемому «здравому смыслу» : он проповедует как бы поверх всех конкретных обстоятельств, поверх времени – для вечности. В разговоре Берлиоза, Бездомного и Воланда намечается, как указал Б. В. Из диалога вырисовывается философско-художе ственный универсум булгаковского романа, проясняется окончательный онтологический статус «духа зла и повелителя теней» (5, 349), Левия Матвея и его учителя (характерно, что имя Иешуа в диалоге не называется).
Но в целом – это человек, обреченный на трагедию. Он придавал первостепенное значение полифоническому диалогу сознаний героев «в области слова», в процессуальности романного целого. 1, 5). Прокуратора терзает нестерпимая головная боль и необходимость решать вопросы, связанные с чудаковатым арестантом, который упорно называет его «добрым человеком», только раздражает Пилата. Но нарисован он очень своеобразно. Олжас Сулейменов (родился 18 мая 1936, в Алма-Ате) -поэт, писатель-литературовед, общественно-политический деятель Казахстана, дипломат. Помимо обычных различительных реплик прямой речи Булгаков смело вводит в диалог новый элемент диалоги ческой встречи двух или нескольких сознаний – внутреннюю речь, которая становится диалогической не только с «точки зрения» читателя, но и кругозора героя.
Более того: многие исследователи творчества писателя и вовсе не обнаруживают их в романе. Он искренне обещает своему гостю не писать больше и сдерживает свое обещание. Пилат заплатил кровью за место прокуратора Иудеи и чаша римского наместника кажется ему намного весомей чаши хрупкой истины двадцатисемилетнего бродяги. Для поэта «путь земной», вся тысячелетняя история—это «продолжение пути сегодняшних ярких звезд».
Весь круг повествования об античности, вся проекция в прошлое – это творческий мир Мастера, это его философия, это его представления о нравственных уроках истории. В Иване, кажется, еще не потеряна до конца необходимая для коренной ломки сознания восприимчивость. Страх переходит в ужас, затем в тревогу. Мастер создавал историческую версию событий в Ершалаиме.
Данный «диалог в диалоге» сводит философскую, с элементами пророчества, речь Иешуа и глубокий философский пессимизм дискурса Пилата в конфликт двух взаимоисключающих жизнеотношений. Он вдруг понимает, что «всю жизнь любил именно эту женщину». Он может позволить себе лишь некоторые «слабости». Образ Мастера – центральный в романе. Вот в такой момент, когда от сильнейшей боли у Пилата раскалывается голова, приводят к нему на суд нищего философа Га-Ноцри. Даже оставшись наедине с Афранием, Пилат говорит только то, что имеет право сказать.
Нету никакого дьявола» (5, 45). «Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время». «Глиняная книга» — поэма-размышление о человеке, который ищет свое место в истории и современном мире, отвечая на вечные вопросы: откуда мы пришли и куда свой путь вершим. Прокуратор умышленно и язвительно переспрашивает его: «И настанет царство истины. » (5, 33). Встреча с Маргаритой наполняет жизнь героя новым смыслом.
Данный «диалог в диалоге» сводит философскую, с элементами пророчества, речь Иешуа и глубокий философский пессимизм дискурса Пилата в конфликт двух взаимоисключающих жизнеотношений. Чисто «сюжетные» диалоги – Афрания и Понтия Пилата, Маргариты и Азазелло, Ивана и Стравинского. Но его философия, внешне противостоящая как будто суетности житейской мудрости, погружена в стихию «мудрости мира сего». 1, 5). Как известно, обе христологические школы, мифологическая и историческая, пытались рассудочным путем объяснить Священное Писание. выступают не только как обладатели внешних, действенных, психологических характеристик, но как выразители определенной интеллектуальной активности, сложившейся концепции жизни, которую они обычно претворяют в философемах, мыслеобразах. Иешуа поразительно быстро находит ответ: «Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти» (5, 26). Реальность существо вания Иешуа в мире романа дана в кругозоре Понтия Пилата и в репликах самого «бродячего философа» (5, 30).
Отметим, что Максим Горький принял самое активное участие в судьбе молодого писателя. Постепенно Берлиоз успокаивается. Он прельщен сомнениями и в то же время холодно расчетлив. Собственно, название это затемняет подлинный смысл произведения.
Но можно лишь условно признать, что перед нами не Богочеловек, а человекобог. Получив исчерпывающую характеристику, прокуратор «оглянулся, нет ли кого на балконе и потом сказал тихо: Я получил сегодня сведения о том, что его зарежут этой ночью».
Эта линия европейского рационализма по-особому осознается в "Мастере и Маргарите". Сам же Бездомный тут же признается, что его творения на самом деле «чудовищны».
Эти три диалога являются целиком философскими. Начальник тайной стражи знает, кто именно интересует прокуратора больше остальных. Бахтин писал о «большом диалоге» и микродиалоге романа, о диалогических «далеких контекстах» будущего восприятия и осознания творений искусства. Берлиоз и Бездомный сталкиваются с необычным воочию и как бы отгоняют его от себя.
Под пронзительный крик «Аллилуйя. » беснуются на том балу присные Воланда. В Омске Новосёлов сформировался и как литератор и как учёный-этнограф. Вот таким образом Афраний и посылает «свой особенный взгляд в щеку прокуратора». В этих диалогах звучат до афоризма сжатые философские аксиомы, сформулированы законы мироздания. С 1915 г. Иванов начал печататься в газетах.
Рассудок прокуратора взял верх над его же чувствами и совершилась трагическая ошибка. Воланд «читает мысли» своих собеседников. Но государственная идея затмевает в прокураторе чисто человеческий помысел прощения. Олжаса Сулейменова причисляют к поэтам-шестидесятникам, его друзьями были Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Роберт Рождественский.
Он знает, что у стен дворца есть «уши» и за каждым его шагом, словом, жестом здесь следят. Многочисленные примеры сатирико-нравоописательного диалога есть в «московских главах» Мастера и Маргариты. Диалог ненадолго прерывается. Статьи критиков, донос Алоизия Могарыча сломили Мастера.
Общее толкование мифологемы «покой» как бестелесного существования души Мастера в тех сферах, куда проникает дьявол, нам кажется вполне приемлемо. Внутренний мир Иешуа читателю почти не раскрыт, он домысливается исходя из философем, религиозных символов, «мифических» проекций на евангельский пратекст. И это становится еще одним пунктом философской ошибки: «Бог один, — ответил Иешуа, — в него я верю» (5, 33). «Там все неправда», – как бы говорит автор, разумея Священное Писание. Отца он не знает и смирения в себе не несет ибо нечего ему смирять.
Новосёлова посвящена истории старообрядчества. Он все-таки философ, Иешуа. Различие между ними – в возрасте интеллекте и темпераменте.
6) и И. Виноградова (Завещание мастера // Вопросылитературы. «Прокуратор слишком добр», – говорит он. Опыт практический, выверенный для Пилата важнее зыбкой утопии «нового храма истины» (5, 26).
Они создают основной событийный ряд романа. Именно последнее пугает его, а не климат и нравы горожан. Легкость вольного обращения с Самим Спасителем, которую обеспечивает роман «Мастер и Маргарита» (утонченное духовное извращение эстетически пресыщенных снобов), согласимся, тоже чего-то стоит. Бескровная жертва Божественной Литургии подменяется здесь жертвой кровавой (убийство барона Майгеля).
Вот таким образом прокуратор ведет себя так, как должен, в соответствии со своим предназначением. Уже первые критики, откликнувшиеся на журнальную публикацию романа Булгакова «Мастер и Маргарита», заметили, не могли не заметить реплику Иешуа по поводу записей его ученика Левия Матвея: «Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. Вот тень от моей шпаги. Человеку же дана способность распознать бесовскую ложь. М. Булгаков в этом философском диалоге «решал» богословские и историософские вопросы, отраженные в художественно-философском построении романа.
Между героями происходит странный разговор. Диалог может разрастаться в полилог со множественностью сознаний, речевых активностей (полилог главы 24 «Извлечение Мастера»). Вдобавок ко всему префекта Иудеи мучают приступы ужасной мигрени. Тема Иисуса Христа, возникшая, как разговор Берлиоза о неудавшейся антирелигиозной поэме Ивана Бездомного, обрастает сложнейшими мотивами.
(Скажут: это же условность. И сразу в роман входит таинствен ное, странное – поэтика недоговоренности. Возникает ощущение прямой связи между сознаниями в самых потаенных глубинах человеческого духа: «Тут дьявол с богом борется, а поле битвы — сердца людей». 6). Иешуа все-таки философ. Ч. Валиханову удалось первым записать и перевести на русский язык часть героического эпоса «Манас» – «Смерть Кукотай-хана и его поминки», народную эпическую поэму «Козы-Корпеш и Баян-сулу». Покровский, концепция «объективной линии европейского рационализма» от Аристотеля через католицизм до Канта и далее – к атеистическому марксизму, коммунистической «кошмарной реальности послереволюционной Москвы 20-х30-х годов» 37.
Он прельщен сомнениями и в то же время холодно расчетлив. Широкую известность он получил весной 1961 года. Сам автор делит роман на две части. Тогда, отчисленный за драку из Литературного института, он вернулся в Алма-Ату и подрабатывал в газете «Казахстанская правда».
В 1975 году издал литературоведческую книгу «Аз и Я. Книга благонамеренного читателя», получившую резко отрицательный резонанс в Москве, книга была запрещена, автор 8 лет не издавался и практически перестал писать стихи. Господнему произволению. Он просвечивает современность «рентгеном исторических аналогий и соответствий». Глубоко анализируя каждый пункт романного диалога с позиции «профессио нального философа» исследователь делает вывод, что «благодаря разговору Берлиоза и Воланда мы понимаем, что роман Мастера в том, что касается образа Иисуса Христа, переносит нас в начало девятнадцатого века, в ту точку исторического развития, когда после «Критики чистого разума» начался процесс рационалистической демифологизации священных текстов христианства».
Повествование Сатаны включается Булгаковым в сложную мистическую систему всего романа «Мастер и Маргарита». Слово Иешуа побуждает к отказу от такого единства, к дроблению сознания, к растворению Истины в хаосе мелких недоразумений, подобных головной боли. Он не просит пощады, держится достойно, никого в своей смерти не обвиняет. Понтий Пилат приходит к окончательному и бесповоротному выводу на основе своего опыта правителя, устоявшегося мировоззрения, взращенного одиночеством, скукой, «малодушными» помыслами о смерти, потерей веры в людей. Один образ, одно сюжетное событие усиливают другое (по принципу волшебных зеркал).
Первая часть (с 1-й по 18-ю главу включительно) содержит картины изображающие в основном события, происходящие в Москве. Берлиоз же затвердел в одномерном своем существовании. Додумываться должен читатель – самостоятельно. Тот, кому Пилат доверяет свою жизнь. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени. » (5, 350).
Из диалога вырисовывается философско-художественный универсум булгаковского романа, проясняется окончательный онтологический статус «духа зла и повелителя теней» (5, 349), Левия Матвея и его учителя (характерно, что имя Иешуа в диалоге не называется). Диалог принимает философскую остроту, когда Иешуа провозглашает, «что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины» (5, 26). Чуть больше страницы текста занимает философский диалог Воланда и Левия Матвея, в репликах которого предопределен итог земного пути Мастера и Маргариты, реализуется всемогущая воля того, кто «прислал» «бывшего сборщика податей» (5, 349), в посмертной судьбе героев. Га-Ноцри. » Однако этого не происходит. Афраний хорошо понимает Понтия Пилата.
Да и откуда взяться правде, если ученик был всего один (остальные, стало быть, самозванцы. ), да и того лишь с большой натяжкой можно отождествить с евангелистом Матфеем. Недееспособный Иешуа ничего не может дать людям, кроме абстрактных, духовно расслабляющих рассуждений о не вполне вразумительном добре да кроме туманных обещаний грядущего царства истины. И все из-за того, что он неверно записывает за мной. Но Пилат не реагирует, не выдает себя. Герой «ершалаимских глав» пытается отвечать на многие «последние вопросы» : Бог и вера, власть кесаря, новый храм истины, царство истины и правды. Глубинный драматизм, обращение к вечным проблемам бытия, предельное расширение художественного пространства затрагиваемых тем, предметов диалога ограничивают сюжетную конкретику, детализированность характеров.
«Правду говорить легко и приятно» (5, 31), – произносит арестант. Чтобы дать здесь свой очередной «великий бал». Но, говоря, взвешивай каждое слово, если не хочешь не только неизбежной, но и мучительной смерти» (5, 31). Классифицировать диалоги можно, но любая классификация их будет несовершенна и едва ли исчерпывающа. Трудно сказать, ориентировался ли критик (вслед за писателем) сознательно на религиозную догматику, но объективно (хотя и смутно) он выявил важное: булгаковское понимание мира в лучшем случае основано на католическом учении о несовершенстве первозданной природы человека, требующей активного внешнего воздействия для ее исправления. Берлиоз говорит с Иванушкой об Иисусе.
И сразу в роман входит таинствен ное, странное — поэтика недоговоренности. Сейчас, перед тем как намекнуть о серьезном деле, прокуратору важно выразить чувство глубокого доверия начальнику своей тайной стражи: «Теперь я спокоен, как, впрочем и всегда спокоен, когда вы здесь». Но, говоря, взвешивай каждое слово, если не хочешь не только неизбежной, но и мучительной смерти» (5, 31). Среди многочисленных исследователей и комментаторов романа «Мастер и Маргарита» бурные дискуссии вызвала фраза Левия Матвея: «Он не заслужил света, он заслужил покой». – сказал Пилат, почему-то гримасничая. Они разного типа и различаются по содержанию имеют свою тему, ситуацию высказывания.
Нигде в романе не говорится о каком-либо «равновесии» добра и зла, света и теней, света и тьмы. В них рассказано, как Понтий Пилат отомстил иудейским первосвященникам (глава 25 – "Как прокуратор пытался спасти Иуду") и заостренно показано противоречие между Иешуа и Понтием Пилатом (глава 26 – "Погребение"). Но его философия, внешне противостоящая как будто суетности житейской мудрости, погружена в стихию «мудрости мира сего». Начинается диалог внешне полярных сторон о Боге и дьяволе, религии и атеизме, «области разума» и Иисусе как исторической личности, «доказательствах бытия Божия» и о «точках зрения» по отношению к ним.
Потом выходит сборник «Сопки», затем – «Партизанские повести» (1923). Но они идут подряд. Прокуратор молчит, хотя нервы у него не выдерживают: «Безумец. Это историческое полотно, повествующее о разгроме казахского аула семиреченскими казаками. Кто совершил ошибку, сотворив мир несовершенным.
Га-Ноцри принимает свою участь без возмущения. Сулейменов писал стихи на русском языке и был поначалу известен только в Казахстане. Иешуа поразительно быстро находит ответ: «Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти» (5, 26). Арест по тяжкому обвинению для него первая серьезная встреча со злом»40. «Покой» Мастеру дает Воланд, Левий приносит на то согласие силы излучающей свет.
Во второй части романа мы находим также две главы на историческую тему. И пятый прокуратор Иудеи вызывает к себе начальника тайной стражи – Афрания. Любовь Булгаков описывает как высшее проявление человеческого духа. (К слову: не посмеялся ли Булгаков лукаво над будущими своими критиками: ведь Иешуа вовсе не произносил тех слов, обличающих трусость, – они примыслены ничего не понявшими в его учении Афранием и Левием Матвеем). Психологический рисунок его подробен, самосознание философично.
Функция провоцирования диалога в Воланде далеко не единственная. В разговоре Берлиоза, Бездомного и Воланда намечается, как указал Б. В. Покровский, концепция «объективной линии европейского рационализма» от Аристотеля через католицизм до Канта и далее — к атеистическому марксизму, коммунистической «кошмарной реальности послереволю ционной Москвы 20-х30-х годов»37. И вам оно сейчас будет представлено» (5, 46). В нем нет ничего от Сына Божия. «Иностранец» вдруг повергает Берлиоза в удивление: «Вам отрежут голову. » (5, 16). И нет никакой скрытой глубины за теми словами, никакого потаенного смысла. Повествователь неторопливо ведет рассказ, погружая читателя в странности страшного майского вечера (пустота аллеи, «прозрачный гражданин»).
Но он вырвал его у меня из рук и убежал». Нетерпение, заносчивость Бездомно го противопоставлены умудренному скепсису Берлиоза. Иван чувствует приближение «чертовщины» и чертыхается: «А какого черта ему надо. » (5, 12) «Вот черт его возьми, а. » (5, 15). Горький, который решил включить их в «Сибирский сборник». Но преследует при этом свои личные цели.
Они создают основной событийный ряд романа. Нигде в романе не говорится о каком-либо «равновесии» добра и зла, света и теней, света и тьмы. Известно, что Христос в аналогичной ситуации безмолвствовал.
Фауст продавал душу дьяволу ради страсти к познанию и предавал любовь Маргариты. Но бывают тени от деревьев и живых существ. Сегодня. » Пилат повторяет, что, несмотря на все трудности, он не откажется от задуманного: «его зарежут сегодняу меня предчувствие Не было случая, чтобы оно меня обмануло, – тут судорога прошла по лицу прокуратора и он коротко потер руки».
Булгакова "Мастер и Маргарита" в некоторой степени автобиографичен. В чистом виде сделать это нельзя. Комментаторы романа много копий сломали над фразой Левия: «Он не заслужил света, он заслужил покой» (5, 350).
Роман Булгакова открыто провоцирует эти вопросы, хотя и не дает на них ответа. Здесь уже Афраний не выдерживает и пытается заставить Пилата проговориться. Собеседники согласны друг с другом в одном убеждении: «что написано в Евангелиях, не происходило на самом деле никогда» (5, 44). Не все обмены репликами, развернутыми высказываниями являются философскими диалогами. Все – архив распакован, скачивайте файл с документом.
Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. «Необос нованный, но столь сильный страх» (5, 8) Берлиоза сперва мотивируется «ударом от жары», галлюцинациями. По принципу зеркального отражения строится вся композиция романа Булгакова.
Различие между ними — в возрасте интеллекте и темпераменте. Но его философия, внешне противостоящая как будто суетности житейской мудрости, погружена в стихию «мудрости мира сего». О мире литературы нынешний пациент клиники Стравинского вспоминает с ужасом. Личность «философа» поначалу располагает к себе Пилата. Опыт практический, выверенный для Пилата важнее зыбкой утопии «нового храма истины» (5, 26).
Философские диалоги "Мастера и Маргариты" мало напоминают отвлеченные рассуждения. Но сатанинская претензия на исходящее от Бога – воспринимается автором «Мастера и Маргариты» как безусловная истина и на основании веры в дьявольский обман Булгаков и выстраивает всю нравственно-философскую и эстетическую систему своего творения.
Они разного типа и различаются по содержанию имеют свою тему, ситуацию высказыва ния. Разговор «незваного, но предвиденного гостя» (5, 349), создателя мифа о своем учителе и Воланда – кульминационный отрезок сюжета, философски напряженный обмен загадочными репликами. Все гораздо серьезнее. Этот диалог состоялся при встрече Воланда с бывшим сборщиком податей Левием Матвеем. Воин, когда-то храбро воевавший под знамёнами Римской империи, всадник Золотое копьё не смеет противостоять иудейским первосвященникам из-за элементарного страха.
Эти три диалога являются целиком философскими. «Ты глуп», – бросает ему Воланд и в их раздраженном споре – неизбежная враждебность света и тьмы, о которых так хорошо сказано в Евангелии от Иоанна: «И свет во тьме светит и тьма не объяла его» (Гл. Мастер создавал историческую версию событий в Ершалаиме. В 1911 году Новосёлов издает рассказ «На пасеке», после которого писателя назовут будущий «Толстой Сибири».
Нет, это не принижение Истины до уровня обыденного сознания. Чисто «сюжетные» диалоги — Афрания и Понтия Пилата, Маргариты и Азазелло, Ивана и Стравинского. Предмет их «ученой беседы» (5, 11) – отрицание веры в Бога, самой возможности рождения Христа – подключает к разговору неизвестного собеседника-иностранца. В первой части романа рассказана вся история преступлений Понтия Пилата и иудейских первосвященников, пославших на казнь Иешуа (глава 2 – "Понтий Пилат" и глава 16 – "Казнь").
Воланд неистощим на аргументацию, пусть даже лукавую и из области чудесного. Эта повесть послужила основой одноименной пьесы (1927г. ). Так, экспозитивным и одновременно диалогом-завязкой необходимо считать разговор Берлиоза и Бездомного с Воландом. Воланд проявляет себя неожиданным философским вопросом: «А дьявола тоже нет. » (5, 45). Да, с позиции обыденного сознания, по человеческим меркам – неведение сообщает поведению Иешуа пафос героического бесстрашия, романтического порыва к «правде», презрения к опасности. Диалог «речевых активностей» субъектов создает образ идеи, «живое событие, разыгрывающееся в точке диалогической встречи двух или нескольких сознаний». В исследовательской литературе существует многоуровневая трактовка диалога, представляющая его в бесчисленном количестве вариантов: искусства и жизни, читателя и писателя, творческого субъекта и его «материала», субъекта и объекта, двух субъектов, автора и героев, повествователя и персонажей, персонажей между собой, образов, мотивов, композиционных элементов структуры.
Он «всесилен» в своем всезнании, совершенности разумного. Первым опубликованным рассказом был «Сын осени» (1916г. ), затем последовали «Золото», «Ненависть» «Сон Ермака», «Две гранки». Воланд проявляет себя неожиданным философским вопросом: «А дьявола тоже нет. » (5, 45). «Ты глуп», — бросает ему Воланд и в их раздраженном споре — неизбеж ная враждебность света и тьмы, о которых так хорошо сказано в Евангелии от Иоанна: «И свет во тьме светит и тьма не объяла его» (Гл.
Ответ начальника стражи: «Я счастлив служить под вашим начальством игемон, » – служит сигналом к продолжению беседы. Воланда именно вот таким образом трудно рассматривать в ряду с другими героями. Воланд «читает мысли» своих собеседников. Прокуратор на одну из реплик арестанта, что «злых людей нет на свете» (5, 29), отвечает глубокомысленной усмешкой: «Впервые слышу об этом, но, может быть, я мало знаю жизнь. » (5, 29). Писатель показывает, что спустя почти две тысячи лет психология людей не изменилась. Для неправды, объявившей себя единственной Истиной. В этом смысл и содержание христианской веры.
Он добровольно пришел в клинику Стравинского. Возникает новое "волшебное зеркало" – читатель окунается в тысячелетнюю историю, нарисованную с удивительным историческим правдоподобием. Одно из самых распространенных и для нас важных словарных определений диалога (от греч. Эти три диалога являются целиком философскими. Но тебе придется ее говорить.
Достоверность булгаковского повествования проверялась им же самим – ситуация печальная. Принципиальный спор с Воландом – отражение нескончаемой борьбы за право светить или покрывать мраком «грустную» землю. Для релятивистски настроенного сознания тут и кощунства никакого нет. Шкловского, в традициях европейского плутовского романа. «Иностранец» вдруг повергает Берлиоза в удивление: «Вам отрежут голову. » (5, 16).
«Правду говорить легко и приятно» (5, 31), — произносит арестант. Он не остережется, даже когда его правда становится угрозой для его же жизни. Напрямую договариваться о том, как совершить преступление, Пилат не может. Но тебе придется ее говорить. Диалог может разрастаться в полилог со множественностью сознаний, речевых активностей (полилог главы 24 «Извлечение Мастера»).
В романе «Мастер и Маргарита» Булгаков раньше и глубже, чем кто-либо из его современников, проник в сущность своей эпохи. Или же несовершенен изначально. Христос безмолвствовал – и в том должно видеть глубокий смысл. Напрасно Мастер самоупоенно изумляется, как точно «угадал» он давние события.
Но «этому Иешуа не было искушений в пустыне. Иешуа явно положился на волю случая и не заглядывает далеко вперед. Его слово понимается на уровне ином, на уровне веры. В чистом виде сделать это нельзя. Накопленные и «дешифрованные» «мотивные соответствия», литературные реминисценции, скрытые цитаты, предполагаемые объекты пародирования, архетипы, устойчивые символы, знаки — материалы для обширного текстологического историко-литературного и реального комментария к роману. Берлиоз предстает олицетворением непробиваемой косности сознания.
После этого Пилат излагает подробности будущего преступления. Исключительное значение имеет сюжетная функция диалогов. 1913 год – важный год в творчестве писателя: его произведения заметил А. М. В 14 лет начал самостоятельную жизнь.
Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство и уж самое надежное. Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство и уж самое надежное. Собеседники согласны друг с другом в одном убеждении: «что написано в Евангелиях, не происходило на самом деле никогда» (5, 44).
Вторая часть романа (с 19-й главы по 32-ю) содержит квинтэссенцию фантастических событий, связанных с союзом Маргариты с Воландом. Комментаторы романа много копий сломали над фразой Левия: «Он не заслужил света, он заслужил покой» (5, 350). Интерес поэта к жизни, быту и историческому прошлому казахского народа закономерен. Консультант заверяет, что он «лично присутствовал при этом» (5, 44).
Если взглянуть непредвзято, то содержание романа, легко увидеть, составляет не история Мастера, не литературные его злоключения, даже не взаимоотношения с Маргаритой (все то вторично), но история одного из визитов Сатаны на землю: с началом оного начинается и роман, концом его же и завершается. Исключительное значение имеет сюжетная функция диалогов. Необходимо всегда учитывать отраженный способ в характеристике Мастера.
Им важнее оставить в живых разбойника, который убивал римских солдат. Берлиоз же затвердел в одномерном своем существовании. И это становится еще одним пунктом философской ошибки: «Бог один, – ответил Иешуа, – в него я верю» (5, 33).
Уже в начальной сцене – на Патриарших прудах – начинается подготовка к «балу», своего рода «черная проскомидия». «Она сулила славу, она подгоняла его», она-то именно и стала называть его Мастером. Трагедия праведника Иешуа, вечное противоречие между властью и истиной, как молнией освещает трагическую историю всего человечества и бросает волшебный свет на героев романа. выступают не только как обладатели внешних, действенных, психологических характеристик, но как выразители определенной интеллектуальной активности, сложившейся концепции жизни, которую они обычно претворяют в философемах, мыслеобразах.
Когда Мастер вышел в жизнь со своим романом в руках, его «жизнь кончилась», случилась катастрофа. В оживленной дискуссии, развернувшейся в печати, Сулейменова обвиняли в «пантюркизме» и национализме. И вам оно сейчас будет представлено» (5, 46). были опубликованы его «Очерки Джунгарии», а также основные работы, посвященные истории и культуре Средней Азии и Востока («Киргизское родословие», «О кочевках киргиз», «Предания и легенды большой Киргиз-Кайсацкой орды» и др. ). Герои подобного диалога философствуют, т. е.
Все события «Мастера и Маргариты» стянуты к этому смысловому центру произведения. Иешуа выражает стойкую убежденность: «Настанет игемон» (5, 33). Это все ему действительно положено знать. М. М. Философские диалоги создают напряженное нравственно-философское, религиозное поле, многообразие образов идей романа. Предмет их «ученой беседы» (5, 11) — отрицание веры в Бога, самой возможности рождения Христа — подключает к разговору неизвестного собеседника-иностранца.
Не от Бога – от Воланда изливается на мир справедливость. Рассуждая об этой особенности Воланда, критик И. Виноградов сделал необычно важный вывод относительно «странного» поведения Сатаны: он не вводит никого в соблазн, не насаждает зла, не утверждает активно неправду (что как будто должно быть свойственно дьяволу) ибо в том нет никакой нужды. Традиционными стали праздники васильевской поэзии. Он все-таки философ, Иешуа.
Принципиальный спор с Воландом — отражение нескончаемой борьбы за право светить или покрывать мраком «грустную» землю. Ведь тени получаются от предметов и людей. Фантастика и современность переплетаются. Воланд неистощим на аргументацию, пусть даже лукавую и из области чудесного.
Внутренний мир Иешуа читателю почти не раскрыт, он домысливается исходя из философем, религиозных символов, «мифических» проекций на евангельский пратекст. Этот процесс предполагал рассудочное объяснение Священного Писания. «Покой» Мастеру дает Воланд, Левий приносит на то согласие силы излучающей свет. Миф об Иешуа творится на глазах у читателя. Это только одна его ипостась. Маргарита принимает самое живое участие в написании романа.
Эта линия рационализма на протяжении полутора веков господствовала в Европе. Философские диалоги "Мастера и Маргариты" мало напоминают отвлеченные рассуждения. Слово Спасителя всегда собирало умы в единстве Истины. / Ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет. Он «всесилен» в своем всезнании, совершенности разумного. Вместе с тем Берлиоз сомневает ся в истинности услышанного. Нравственно-философская, религиозная позиция автора до сих пор остается невыявленной и многие исследова тели вообще отказываются видеть ее в романе.
В отличие от прокуратора, Иешуа не трус. Арест по тяжкому обвинению для него первая серьезная встреча со злом» 40. Общий тон повествователя – поначалу тон беспристрастного рассказчика – изобилует акцентными вводными сочетания ми слов типа: «следует отметить» (5, 7), «прошу заметить» (5, 8), «надо заметить» (5, 9), «между прочим» (5, 9), «и вот как раз в то время» (5, 10), «когда, откровенно говоря» (5, 10), «приходится признать» (5, 10), «необходимо добавить» (5, 12). Иванов пишет очерки, публицистические статьи (в т. ч.
Понять феномен шедевра Булгакова помогает мысль архиепископа Иоанна (Шаховского): «Одна из уловок духовного зла – это смешать понятия, запутать в один клубок нити разных духовных крепостей и тем создать впечатление духовной органичности того, что не органично и даже антиорганично по отношению к человеческому духу». Действительно, если внимательнее посмотреть на Иуду у М. А. Функция провоцирования диалога в Воланде далеко не единственная. Первый мир (прошлое) – это воображаемый мир Мастера (исторически точный, осязаемый, пронизанный светом особых идей).
Всеведение, отрицание и разрушение «старого софиста» (5, 350) (заметим смелость и непоколебимую убежденность вестника Левия Матвея) в этой сцене теряют свою совершенность. Многоемкость образа Мастера определяется тем, что он создал роман о Понтии Пилате. Это было во многом граничит с особенностями личности самого автора-героя (неуемное честолюбие, тяга к экзотике, мистике и тайне, страсть к путешествиям, перемене мест и занятий. Иванов пишет произведения разного характера, например, рассказы на военные, сказочно-фантастические, с неожиданным выходом на грустный реализм («Медная лампа», 1944-1956) В послевоенные годы Иванов работал много и плодотворно. Толкование этих слов и перевод их с древнегреческого неоднозначны: «Восточное христианство понимает это место, как утверждение непобедимости света, западная же церковь, наоборот, — как признание упорства тьмы»42.
Уже в первых репликах разговора довольно полно раскрывается характер Бездомного. Понятен пафос критика, взыскующего возмездия. Постепенно Берлиоз успокаивается. Толкование этих слов и перевод их с древнегреческого неоднозначны: «Восточное христианство понимает это место, как утверждение непобедимости света, западная же церковь, наоборот, – как признание упорства тьмы» 42. Он много путешествовал по Сибири, Уралу и Казахстану, перепробовал множество профессий: «Я и в балагане работал, факиром был, актером, пьесы за Шекспира сочинял».
Впечатленный эпохальным событием, поэт за неделю превратил эти стихи в поэму «Земля, поклонись человеку. » и уже в мае она вышла в свет. Но «этому Иешуа не было искушений в пустыне. Литературная деятельность Александра Ефремовича Новосёлова начинается с рассказа «Катька», который был опубликован в омской газете «Степной край» в 1903 году. Реальность существо вания Иешуа в мире романа дана в кругозоре Понтия Пилата и в репликах самого «бродячего философа» (5, 30).
Правда обличения социального зла и правда собственного страдания создали защитную броню для кощунственной неправды романа «Мастер и Маргарита». Она приходит к нему каждый день, готовит завтрак, окружает его теплом и заботой. 1968. С образом Маргариты связана излюбленная булгаковская тема любви к семейному очагу. Убедительней слов последний жест прокуратора: он предвкушает убийство Иуды.
Любовь поразила обоих героев, как «поражает молния», как «поражает финский нож». Бог обращает его во благо – не Сатана. Именно тогда, после появления работы И. Канта «Критика чистого разума» взял своё начало процесс рационалистической демифологизации христианских священных текстов. Следовательно, все последующие свидетельства – вымысел чистейшей воды. Лишь в одном диалоге романа появляется идея о равновесии света и тьмы, добра и зла. Кем соблазнен, если не Сатаной.
И фраза о трусости относится не только к Пилату, она вне времени. По рекомендации М. Горького ивановская повесть «Партизаны» открыла первый номер первого советского «толстого» журнала «Красная Новь» (1921г. ), там же в 5 опубликовал повесть «Бронепоезд 14-69». Но тут нужно заметить, что (как ни покажется то обидным и даже оскорбительным для позднейших исследователей Булгакова) сама тема эта, можно сказать, открыта и закрыта одновременно уже первыми критическими отзывами на роман и прежде всего обстоятельными статьями В. Лакшина (Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Новый мир. Глубоко анализируя каждый пункт романного диалога с позиции «профессионального философа» исследователь делает вывод, что «благодаря разговору Берлиоза и Воланда мы понимаем, что роман Мастера в том, что касается образа Иисуса Христа, переносит нас в начало девятнадцатого века, в ту точку исторического развития, когда после «Критики чистого разума» начался процесс рационалистической демифологизации священных текстов христианства». Он хочет узнать у арестанта: «Иешуа Га-Ноцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов. » (5, 33). В этой сцене Левий Матвей посещает Воланда по поручению силы излучающей свет. Кто поможет в убийстве Иуды.
В 1922 году Иванов издал повесть «Цветные ветра». Это рассказы «Жабья жизнь», повести «Беловодье» и «Мирская» В советское время книга произведений Новосёлова с общим названием «Беловодье» вышла в Барнауле (1957 г. ) и в Алма-Ате (1960 г. ). В 1915 году Новосёлов подготовил к изданию книгу очерков под названием «Лицо моей родины» В нее вошли: «Иртышские очерки», цикл рассказов «Сибирский кинемо» и «Записки народного учителя».
Только услышав его фамилию, Мастер вздыхает, морщась и откровенно говорит Ивану, что его стихи «ужасно не нравятся». «Благ Господь ко всем и щедроты Его на всех делах Его» (Пс. 144:9). М. Булгаков в этом философском диалоге «решал» богословские и историософские вопросы, отраженные в художественно-философском построении романа. Нету никакого дьявола» (5, 45). первый казахский ученый, просветитель историк, этнограф, путешественник и дипломат.
Нравственно-философские позиции романа «Мастер и Маргарита» изложенные его автором Михаилом Булгаковым, до сих пор не определены чётко. Поразил ложью идеологической обусловленностью, жестокостью. Первый мир наполнен трагическим осмыслением Мастера нравственных уроков истории. /. Так, Пилат участливо предлагает Афранию отдохнуть и разделить с ним трапезу, так как тот устал после трудной работы, промок под дождем и голоден. Ершалаимские сцены «Мастера и Маргариты» – это идейный центр романа.
Пилат срывается на крик: «Оно никогда не настанет. » (5, 33). Первая книга «Рогульки» (1919) была набрана и отпечатана самим Ивановым в типографии омской газеты «Вперед» в количестве 30 экз. Этот мир поразил его. Основной идеей романа является борьба добра и зла, понятий неразделимых и вечных. Вместе с тем Берлиоз сомневается в истинности услышанного. Пилат видит, что говорит с «философом», с этим именем обращается к собеседнику и главный свой вопрос формулирует философски: «Что такое истина. » (5, 26).
Доверие к записям ученика подорвано изначально самим учителем. Но злоба дня остается лишь злобой. О смерти чуть раньше уже сказал «философ». Я его умолял: сожги ты Бога ради свой пергамент. Сын Божий явил нам высший образец смирения истинно смиряя Свою Божественную силу.
Общий тон повествователя — поначалу тон беспристрастного рассказчика — изобилует акцентными вводными сочетания ми слов типа: «следует отметить» (5, 7), «прошу заметить» (5, 8), «надо заметить» (5, 9), «между прочим» (5, 9), «и вот как раз в то время» (5, 10), «когда, откровенно говоря» (5, 10), «приходится признать» (5, 10), «необходимо добавить» (5, 12). Проблема ставится автором как неразрешимая. dialogos) следующее: «Попеременный обмен репликами (в широком смысле репликой считается и ответ в виде действия, жеста, молчания) двух и более людей» 32. 11 апреля осведомленный о событиях на Байконуре редактор газеты Фёдор Боярский заказал ему стихи про полет человека в космос. Знакомство происходит в клинике Стравинского. Судьба художника – Мастера, представлена в булгаковском романе и как вечная общечеловеческая драма, восходящая к жизненному подвигу, страданиям и смерти Иисуса Христа и как индивидуальная трагедия современного человека.
Следует категоричный ответ Бездомного: «И дьявола. Вот таким образом, утверждая: «Я творю добро», – служитель ада лжет. Проблема «равновесия» открывается в общении между ними.
Роман М. А. Гибель Берлиоза оказывается вовсе не нелепо случайной, но включенной в магический круг сатанинской мистерии: отрезанная голова его, украденная затем из гроба, превращается в потир из которого в завершение бала «причащаются» преобразившийся Воланд и Маргарита (вот одно из проявлений антилитургии – пресуществление крови в вино, таинство навыворот). Он нечто отличное от обыкновенной, да и самой исключитель ной, личности. Не только неисчислимое сборище грешников, но и сам Воланд-Сатана как бы обретает здесь новое могущество, символом чего становится изменение его внешнего облика в момент «причащения», а затем и полное «преображение» Сатаны и его свиты в ночь, «когда сводятся все счеты».
Всеведение, отрицание и разрушение «старого софиста» (5, 350) (заметим смелость и непоколебимую убежденность вестника Левия Матвея) в этой сцене теряют свою совершенность. Страх переходит в ужас, затем в тревогу.
1968. Приятели советуются. Накопленные и «дешифрованные» «мотивные соответствия», литературные реминисценции, скрытые цитаты, предполагаемые объекты пародирования, архетипы, устойчивые символы, знаки – материалы для обширного текстологического историко-литературного и реального комментария к роману. – ред. ) суетность и ничтожество нового советского культурного мещанства. Лучшая поэма П. Васильева – «Соляной бунт». Можно лишь повторить вслед за Лакшиным: «Мы видим здесь человеческую драму и драму идей.
Его внутренняя самопроверка осуществляется в тесных рамках догмата. Он подписывает Иешуа смертный приговор. Он хочет узнать у арестанта: «Иешуа Га-Ноцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов. » (5, 33). Начинается диалог внешне полярных сторон о Боге и дьяволе, религии и атеизме, «области разума» и Иисусе как исторической личности, «доказательствах бытия Божия» и о «точках зрения» по отношению к ним. Пилат видит, что говорит с «философом», с этим именем обращается к собеседнику и главный свой вопрос формулирует философски: «Что такое истина. » (5, 26). Известно, что Христос в аналогичной ситуации безмолвствовал.
И получает в ответ предупреждение, гранича щее с угрозой: «Мне не нужно знать приятно или неприятно тебе говорить правду. Переосмысливая Библию, писатель пытался найти ответы на «вечные», философские вопросы (о смысле бытия, о назначении человека, о борьбе добра и зла, о любви и предательстве). Нетерпение, заносчивость Бездомно го противопоставлены умудренному скепсису Берлиоза. Но не просто же потанцевать замыслил Сатана. Он приходит к повелителю теней с просьбой дать покой Мастеру.
Идея Воланда уравнивается в философии романа с идеей Христа. Диалог принимает философскую остроту, когда Иешуа провозглашает, «что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины» (5, 26). Мудрец-проповедник на поверку оказался средней руки экстрасенсом (выразимся по-современному). Следует категоричный ответ Бездомного: «И дьявола. Мастер поддался отчаянию, не выдержал враждебности, клеветы и одиночества. Берлиоз говорит с Иванушкой об Иисусе.
Фантастика здесь господствует, буйствует вовсю. Воланда именно вот таким образом трудно рассматривать в ряду с другими героями. Рассказ «На Иртыше» Иванов собственноручно набрал в типографии города Кургана и послал М. Горькому, с которым у него с тех пор завязались дружеские отношения. Комната Мастера становится еще уютнее после появления здесь Маргариты.
Иешуа высок, но высок по человеческим меркам. Весной 1861г. Они создают основной событийный ряд романа. Подобные книги «не угадываются» – они вдохновляются извне. Он нередко путешествовал по Алтаю и Казахстану.
О смерти чуть раньше уже сказал «философ». в защиту мира), пьесу «Ломоносов» (1953), воспоминания Встречи с Максимом Горьким (отдельное издание выходит в 1947г. ), серию рассказов, основанных на древнегреческих и библейских мифах и т. д. Иешуа не сумел пробудить в Пилате искры нового мирочувствия, прожечь ими коросту умудренного сознания. Пилат срывается на крик: «Оно никогда не настанет. » (5, 33). «Необоснованный, но столь сильный страх» (5, 8) Берлиоза сперва мотивируется «ударом от жары», галлюцинациями. Их внутренние реплики, не предназначенные для диалога, находят ответную реакцию в философской беседе. Последующие реплики диалога напоминают форму допроса иностранца.
Его принцип: «правду говорить легко и приятно». Он – человек. Непостижимая тайна Божественного самопожертвования – наивысший пример смирения, приятие земной смерти не ради отвлеченной правды, но во спасение человечества – конечно, для атеистического сознания то суть лишь пустые «религиозные фикции», но надо же признать хотя бы, что даже как чистая идея эти ценности гораздо важнее и значительнее, нежели любой романтический порыв. Многочисленные примеры сатирико-нравоописательного диалога есть в «московских главах» "Мастера и Маргариты". Он может слышать чужую внутреннюю речь.
Его внутренняя самопроверка осуществляется в тесных рамках догмата. Чуть больше страницы текста занимает философский диалог Воланда и Левия Матвея, в репликах которого предопределен итог земного пути Мастера и Маргариты, реализуется всемогущая воля того, кто «прислал» «бывшего сборщика податей» (5, 349), в посмертной судьбе героев. Но им овладела отнюдь не та трусость, которая толкает человека на зло и подлость. Он может слышать чужую внутреннюю речь. Философские диалоги Мастера и Маргариты мало напоминают отвлеченные рассуждения. Консультант заверяет, что он «лично присутствовал при этом» (5, 44).
Прокуратор на одну из реплик арестанта, что «злых людей нет на свете» (5, 29), отвечает глубокомысленной усмешкой: «Впервые слышу об этом, но, может быть, я мало знаю жизнь. » (5, 29). Но замыслу Пилата сбыться не суждено. Берлиоз и Бездомный сталкиваются с необычным воочию и как бы отгоняют его от себя. Фабульные моменты в диалогических репликах, объясняю щие загадки действия, присутствуют в процессе диалога в единстве и различном соотношении с чисто философски ми рассуждениями. «Знание» же Христом Своей судьбы как бы (по мысли критика) обесценивает Его подвиг (какой-де тут подвиг, если хочешь – не хочешь, а чему суждено, то и сбудется). Устами своего героя автор отверг истинность Евангелия.
Он придавал первостепенное значение полифоническому диалогу сознаний героев «в области слова», в процессуальности романного целого. Преобладанием философского дискурса определяется сам тип романного философского диалога. Бес лжет, но то в природе его, на то он и бес.
Эта фраза свидетельствует о том, что начальник тайной стражи не пропускает ни одного слова Пилата и готов к важному разговору. Эта линия европейского рационализма по-особому осознается в Мастере и Маргарите. Он начинает беседу о главном с казни, спрашивает, как вели себя осужденные, толпа. Диалог ненадолго прерывается.