Я изо всех сил стискивал зубы, но, несмотря ни на что, слезы подступили у меня к глазам. А все мужчины – я отлично это знаю. Головка – не строгой красоты, она скорее обаятельна, как головка французской маркизы XVIII столетия. Подругой ему она может быть только тогда, когда будет всецело уравнена с ним в правах и будет равна ему по образованию и в труде.
Одним пальто или шубой тут уже не обойтись. Со своей стороны Фанни фон Пистор обещает по возможности чаще носить меха, особенно тогда, когда она выказывает жестокость. Тем не менее многие туристы по привычке ездят в греческие туры за шубами.
«ARFURS» предлагает шкурки соболя в разнообразной цветовой гамме: от привычных классических черных и коричневых расцветок до совершенно необычных расцветок с экзотическими названиями — ягуар, рейфорсинг и трафарет. Вдруг она остановилась, нагнулась ко мне, не выпуская щетки из рук и пара полных, свежих, восхитительных губ прижались к моим. Нет. –Отчего же.
Я не заставил ее повторять дважды и последовал за ней в ее спальню, снял ее тяжелые меха, которые едва мог приподнять и помог ей надеть ее великолепную кофточку зеленого бархата, опушенную беличьим мехом, которую она носила дома. Перед ним один только выбор – быть либо тираном, либо рабом.
Характерная особенность их в том, что они бесхарактерны. Потом двери закрыли на ключ.
Вилла эта расположена посреди чудесного сада с чудесными густыми аллеями, зелеными полянками и множеством камелий. Особенно таких, где агрессивная женщина буквально нападает на мягкотелого героя (знаем мы эти оправдания насильников: «Она сама этого хотела. » ). Я исповедовал, что женщина должна быть по отношению к мужчине жестока, как природа, которая отталкивает от себя то, что служило для ее надобностей, когда больше в нем не нуждается и что ему, мужчине, все жестокости, даже самая смерть от ее руки должны казаться высоким счастьем сладострастия. Вдруг мне на глаза случайно попалась картина. В женщине я видел олицетворение природы, Изиду, а в мужчине – ее жреца, ее раба. Современная мода настолько многогранна, что за ее тенденциями сложно угнаться.
Я помню свое чувство ужаса и в то же время восторга, когда я читал, как они изнывали в темницах, как их клали на раскаленные колосники, простреливали стрелами, бросали в кипящую смолу, отдавали на съедение диким зверям, распинали на кресте, – и они выносили все эти ужасы как будто с радостью. Я молода, хороша и богата – и весело живу для удовольствия, для наслаждения. –покоятся на тысячелетнем опыте, – насмешливо перебила меня божественная, перебирая своими белыми пальцами темный волос меха. –Чем более преданной является женщина, тем скорее отрезвляется мужчина и становится властелином.
Так было от века во все времена – от Елены и Далилы и до Екатерины II и Лолы Монтец. Сначала тетя посмотрела на меня с удивлением, затем она разразилась смехом и слегка толкнула меня ногой. Отдавшись во власть этой мысли, внушавшей мне смертельный ужас. В десятилетнем возрасте мне попали в руки жития мучеников. Но как обворожительна.
Студенческая комната моя была в то время похожа на комнату доктора Фауста. –Это врожденное, я обнаруживал его еще в детстве. Это событие запечатлелось в моей душе, словно выжженное каленым железом. Она не высока, но и не мала.
Это одна из лучших лент в фильмографии Полански. Между тем я могла бы долго любить только того, перед кем я ползала бы на коленях. Однажды утром, когда я сидел за своим Тацитом, увлекаясь добродетелями древних германцев, девочка подметала мою комнату. Вообще, это поразительно доступное и увлекательное кино, несмотря на всю его формальную высоколобость.
Теперь же у нас только один выбор: быть молотом или наковальней. Точно такое же влияние оказывает электричество. В тенях коричневая подготовка часто оставалась абсолютно нетронутой. –Значит и вы увлекаетесь современной женщиной.
–Не одно это, – продолжал я. – Вы знаете, что я – «сверхчувствен», что у меня все коренится больше всего в фантазии и из фантазии питается. –Возможно.
–Тогда остается еще вопрос: хочу ли я рискнуть на брак с вами.
–Отчего и не теорий. я закрыл глаза и заткнул себе уши.
Поцелуй влюбленной маленькой кошки обжег меня всего, но я поднял свою «Германию», как щит против соблазнительницы и, возмущенный, вышел из комнаты. Впоследствии новые странные сцены, новые фигуры то в княжеском горностае, то в буржуазном кролике или в крестьянской овчине внушили мне новые впечатления и однажды предо мной предстал, ясно очерченный, тот самый тип женщины, который претворился в героине «Посланца». Затем я опустился перед ней на колени, чтобы надеть ей ее вышитые туфли. Я не хочу отречения – я люблю всякого, кто мне нравится и дам счастье всякому, кто меня любит. Краска наносилась так, чтобы белый грунт частично просвечивал через неё.
Принадлежать человеку, которого я не люблю, только потому, что я когда-то его любила. Я развился очень рано и с ранних лет обнаруживал повышенную впечатлительность. Г-жа Фанни фон Пистор со своей стороны не имеет права домогаться от него чего-либо бесчестного (лишающего его чести как человека и гражданина). В ней один только этаж и выстроена она в итальянском стиле – четырехугольником.
Так что повторим еще раз: не пропустите «Венеру». Но вы мне так полюбились, что я хочу попробовать. Разве это гадко. Выслушайте меня, однако, до конца. Лицо его побагровело, глаза метали молнии.
Для человека его положения и возраста, – он был галицийский дворянин и помещик и было ему лет тридцать с небольшим, – он был поразительно трезвомыслящий человек, очень серьезного склада, даже до педантизма. –Идем, Леопольд, ты поможешь мне снять шубу. При каждом его проступке, упущении или оскорблении величества госпожи (Фанни фон Пистор), она может наказывать своего раба (Леопольда фон Захер-Мазоха), как ей заблагорассудится. И я, осел, был так глуп, что допустил себя стать рабом женщины, – понимаешь. Когда он уже собирается покинуть театр, появляется растрёпанная и вульгарная актриса по имени Ванда Журден. Только без бороды – по-видимому, лет на десять моложе, чем теперь.
Остроумные интеллигентные шутки, оригинальное переворачивание с ног на голову театрального прослушивания, откровенные замечания по поводу отношений авторов с их произведениями, артистичное воссоздание лучших сцен книги, благодаря которой Захер-Мазох подарил свою фамилию мазохизму При этом «Венера в мехах» не требует знания текста романа и рассказывает зрителям все, что они должны знать, чтобы оценить ироническую постмодернистскую игру Айвза (и, соответственно, Полански) с классическим сексуально озабоченным текстом. – с живостью воскликнул он. Знаешь гетевское: «Ты должен быть либо молотом, либо наковальней», – ни к чему это не применимо в такой мере, как к отношениям между мужчиной и женщиной, – это тебе, между прочим, развивала и мадам Венера в твоем сне.