Watteau

Жан Антуан Ватто (Jean Antoine Watteau) начал свой путь в искусстве, не стремясь подражать кому-либо. Жан Антуан Ватто (фр. Jean Antoine Watteau 10 октября 1684, Валансьен— 18 июля 1721, Ножан-сюр-Марн в литературе упоминается по среднему имени— Антуан Ватто)— французский живописец первой трети XVIII века, чье творчество стало прологом общеевропейского стиля рококо. Жан Антуан Ватто, более известный как Антуан Ватто (фр. Jean Antoine Watteau, 10 октября 1684, Валансьен— 18 июля 1721, Ножан-сюр-Марн)— французский живописец и рисовальщик, основоположник и крупнейший мастер стиля рококо. Jean Antoine Watteau, 10 октября 1684, Валансьен — 18 июля 1721, Ножан-сюр-Марн) — французский живописец и художник, основоположник и крупнейший мастер стиля рококо.

Жан Антуан Ватто (Watteau, Antoine). Жан Антуан Ватто (фр. Jean Antoine Watteau 10 октября 1684, Валансьен— 18 июля 1721, Ножан-сюр-Марн в литературе упоминается по среднему имени— Антуан Ватто)— французский живописец первой трети XVIII века, чье творчество стало прологом общеевропейского стиля рококо2.

Наиболее эффектен образ золотоволосой Цереры, олицетворяющей Лето (1717—1718, Вашингтон, Национальная галерея искусства) из серии полотен на сюжеты Времен года исполненных по заказу П. Кроза. Здесь он вплотную столкнулся с тематикой, которая впоследствии стала одной из основ его творчества и получил возможность увидеть театральную жизнь изнутри. А. С. Пушкина). У Мариэттов Ватто получил возможность познакомиться с гравюрами Рембрандта, рисунками Тициана, эстампами Рубенса и впервые погрузился в атмосферу подлинного профессионализма. Впрочем, зрителю дается возможность увидеть этот интерьер непосредственно с улицы, «сквозь стену»комм.

Среди этого мира, сияющего нежными красками увядающей природы и переливчатых шелков, среди этого неспешного игра игрушечных к необременительных страстей раздается вдруг немой и страшный цветовой «взрыв» – темный, почти черный аккорд платья героини, траурный удар литавр, ворвавшийся в беззаботный гавот. В его рисунках исполненных сангиной или в технике «трех карандашей» (сангина, уголь и мел) или бистром с размывкой кистью, чувствуется утонченная культура рисовальщика XVIII столетия. Это было последнее временное улучшение. 18 июля 1721 года Антуан Ватто скончался в возрасте 36 лет.

В 1707 или 1708 году Ватто, у которого довольно рано стал проявляться ранимый и неуживчивый характер, ушел от Жилло и перешел в ученики и помощники к известному художнику-декоратору Клоду Одрану (1658—1734), хранителю художественной коллекции Люксембургского дворца. И все-таки вершиной его творчества стали работы галантного характера. Зритель, всматриваясь в глаза комедианта, неподвижно и потерянно стоящего перед ним, будто испытывает чувство неясной вины перед актером, тщащимся обрести собеседника, способного выслушать и понять его и живопись картины: призрачно-белый балахон, написанный осторожными и вместе смелыми движениями кисти, это мерцающее красочное «тесто» бледно-серебристых, пепельно-лиловых, серовато-охристых топов – подлинное чудо, где блеск импровизации сочетается с достойной Пуссена продуманностью литой композиции и аскетически точного рисунка.

• Ватто АнтуанКартины и биография
• Ватто (художник): фото и биография
• Антуан Ватто, биография и картины
• Антуан Ватто: жизнь и творчество художника
• Биографии великих и известных людей

Как ни странно, первым тягу отпрыска к прекрасному обнаружил его отец, Жан Филипп. Де Ларок (1672—1744), литератор и будущий редактор «Французского Меркурия»15 вскоре становится одним из близких друзей художника. Но вскоре выяснилось, что склонности и вкусы Жилло и Ватто во многом не совпадали. Он покинул дом Жерсена.

К. Жилло предпочитал писать сельские сюжеты, театральные сцены, деревенские праздники. Более традиционен образ скульптора А. Патера (1709, Валансьенн, Музей изящных искусств), отца ученика Ватто Ж. -Б. Ватто уже создает свою собственную вселенную, свой романтический изящный, слегка печальный и чуть забавный живописный театр, где ничто не принимается всерьез, ничто не способно принести ни глубокого страдания, ни безмятежной радости, где страсти призрачны, а пылкость любовных речей или серенад не более чем приятный, но уже слегка наскучивший ритуал. «Вывеска» – не мечта, это соединение острой мысли, щемящей грусти и уверенности в ценности земного, полнокровного бытия. Ватто располагает их, как на подиуме сцены в полотнах Любовь в итальянском театре, (после 1716, Берлин, Государственные музеи), Актеры французского театра (ок.

• Творчество Антуана Ватто в контексте искусства рококо
• Ватто меняет в корне свою жизнь
• Интересные факты из жизни художника
• Художественно-исторический музей Арт-Рисунок
• Словари и энциклопедии на Академике
• О знаменитости:Французский художник и рисовальщик

Дух театрального перевоплощения присущ и портретам Ватто. Праздник любви (1717), как и другие картины Ватто, содержит в себе богатую гамму эмоциональных оттенков, которым вторит лирическое звучание пейзажного фона. 12, Ватто получил возможность общения с шедеврами его знаменитой коллекции и, по словам Жерсена, «жадно набросился на них и не знал иных радостей, как только без конца рассматривать и даже копировать рисунки великих мастеров»20. Слова о «хрупкости мира Ватто», давно ставшие трюизмом, не утеряли справедливости: это своеобразный искусством созданный мир, соединивший два исторических периода, соединивший связью, которую так легко принять за нарядную рокайльную гирлянду, но за которой ощутимо напряжение туго натянутой, готовой порваться струны. Возможно, его побегу в Париж способствовало знакомство в Валансьене с художником-декоратором Метейе. Ватто получил беспрецедентное звание «мастера галантных празднеств» – звание странное и несколько уничижительное.

На полотнах «Перспектива» (1715, Бостон, Музей изящных искусств), «Елисейские поля» (Лондон, Коллекция Уоллес), «Общество в парке» (Берлин, Государственные музеи) вряд ли изображены статисты, как утверждал один из биографов художника. Там мог художник наслаждаться созерцанием великолепной коллекции картин, скульптур, рисунков, резных камней, там мог работать, не думая о хлебе насущном, там, как нигде прежде, мог наблюдать за интереснейшими людьми, прогуливаясь, по выражению Мерсье, «среди мыслей окружающих людей».

• Как избежать ремонта цифрового фотоаппарата
• Скачать наше бесплатное приложение

1712 Купание Дианы, 1716 Суд Париса, 1720 все — Париж, Лувр). Трудно определить словами сущность поэзии рисунка. Воздействие Рубенса на «галантные празднества» Ватто весьма значительно и прежде всего проявляется в том живописном подходе, который охарактеризовал В. Н. Лазарев, описывая эскизы Рубенса: «Художнику достаточно двух-трех едва заметных прикосновений кисти к поверхности загрунтованного холста, чтобы вызвать из небытия нужную форму. Неожиданно для художника картина на военную тематику не только была успешно реализована, но и последовал заказ на следующую, её Ватто написал уже по приезде в Валансьен («Бивуак». В них есть нечто особенно существенное никто до него не умел и не стремился увидеть чувство в его парадоксальной двойственности: увидеть забавное в печальном, серьезное в смешном.

В 1707 или 1708 году Ватто, у которого довольно рано стал проявляться ранимый и неуживчивый характер, ушел от Жилло и перешел в ученики и помощники к известному художнику-декоратору Клоду Одрану (1658—1734), хранителю художественной коллекции Люксембургского дворца. В доме у Кроз он получает дополнительный материал для своего творчества: помимо знаменитых на весь Париж балов и праздников, питавших живопись Ватто яркими впечатлениями, здесь проходили еженедельные встречи знатоков, художников и коллекционеров, погружавшие его в атмосферу утонченной учености28. К этому времени талант и редкостное трудолюбие Ватто настолько отшлифовали его рисунок и живопись, что Одран, по словам Жерсена, оценивший «легкость и проворство кисти юного живописца, создал ему лучшие условия, в соответствии с той прибылью, которую он извлекал из его труда». «Посмертная судьба» Ватто была переменчива. После избрания в Академию (1717) и ухода в следующем году от Кроза, лишенный комфорта и материальной независимости, художник обретает независимость нравственную (хотя нельзя сказать, что Кроза ограничивал его свободу).

Ему принадлежит ряд полотен на религиозные (Святое Семейство, 1716—1717, Париж, Лувр) и мифологические сюжеты (Юпитер и Антиопа, ок. Они рождают радость, ощущаемую и самим художником и зрителем, которому она передается. У этих и последующих картин серии нет единой сквозной фабулы, «это разные вариации одной и той же темы, объединенные, пожалуй, лишь отсутствием собственно военного сюжета— никто не стреляет, не бежит в атаку и не размахивает саблями».

В высочайшем художественном мастерстве передачи фактуры тканей Ватто является наследником живописных традиций Рубенса и Веронезе, однако мазок у него более тонкий и текучий. Вновь интерес к произведениям Ватто пробудился во второй трети XIX века, но сперва не у художников, а у французских поэтов: образам Ватто посвящены стихотворения Готье «Ватто» (из сборника «Комедия смерти», 1838), Бодлера «Поездка на Киферу» (из сборника «Цветы Зла», 1857) и сборник Верлена «Галантные празднества» (1869).

Это типичные образцы стиля рококо. Там же, в гостях у Мариэтта, Жан Антуан встретил своего наставника Клода Жилло. Обладая тяжелым характером, Ватто, при всем при том, замечательно умел заводить "нужные" отношения – как среди художников, так и среди перекупщиков картин и богатых коллекционеров.

Именно «странность», необычность, а вовсе не добро и зло в традиционных их проявлениях, «странность» как сочетание противоречивых качеств занимала кисть Ватто и умы его современников. Однако сюжеты, наиболее полно отвечающие вкусу самого Ватто, – это образы персонажей итальянской комедии (Жиль, Лувр Мецетен, Нью-Йорк, музей Метрополитен) и галантные празднества. Но все это не любовь, а игра в любовь, театр. В созданном Ватто жанре «галантных празднеств» он впервые представил мир тончайших душевных состояний, нередко окрашенных иронией и горечью, которые порождены ощущением несоответствия мечты и реальности («Венецианский праздник», Национальная галерея Шотландии, Эдинбург «Общество в парке», Картинная галерея, Дрезден «Радости жизни», собрание Уоллес, Лондон «Жиль», Лувр «Мецетен», Метрополитен-музей, Нью-Йорк и др. ).

Ватто написал картину-вывеску на двух отдельных и затем вставленных в единую раму холстах. 9. Он умер летом 1721 года, прожив всего тридцать семь лет. Наверняка, ему были хорошо знакомы приступы ипохондрии и неуверенности в себе.

При этом у него развивается серьезная болезнь, туберкулез. ГМИИ им. Ватто овладел этой тематикой в совершенстве и впоследствии часто придерживался ее.

В калейдоскопе стремительных впечатлений он ищет то, что сродни сути искусства. Действия как такового нет, персонажи статичны их позы нарочиты. Он работает не менее плодотворно. Антуан был вторым из четырёх сыновей в семье. Ватто представил в Академию картину «Паломничество на остров Кифера» – полотно необычайно больших для Ватто размеров (почти два метра в длину). Поэтическое очарование отличает и рисунки Ватто, выполненные обычно сангиной либо в три цвета (итальянский карандаш, сангина, мел) и свидетельствующие о его острой наблюдательности и глубоком изучении натуры. 8 в Париж, где принимает приглашение заказчика своих военных картин торговца живописью Пьера Сируа поселиться у него и на него работать.

В конце 1719 года он уезжает в Англию (по приглашению своего поклонника и подражателя Филиппа Мерсье) в надежде справиться с туберкулезом с помощью известного лондонского врача Ричарда Мида и берет с собой несколько картин. Кто, как не Ватто, обладал умением «всюду находить тонкость и открывать множество очаровательных черточек в самых обыденных вещах» (Монтескье), у кого, как не у этого мастера, угадываются прообразы тех неуловимых многозначных намеков, что получили позднее название «мариводаж» по имени Мариво – их создателя в литературе. ГМИИ им.

Де Ларок (1672—1744), литератор и будущий редактор «Французского Меркурия» вскоре становится одним из близких друзей художника. Ватто не стоял на месте, он пробовал себя в разных жанрах.

Это было последнее временное улучшение. Всем академикам было ясно, что работы художника нельзя вписать в рамки какого-либо из уже существующих жанров, что самый его стиль отвергает возможность такого "вписыванья". В некоторых из них сказалось увлечение фламандской живописью, знание работ французских мастеров «большого стиля».

Именно с этого момента пейзаж начинает занимать все более важное место в картинах Ватто. От этого периода сохранилась картина «Сатира на врачей» («Что я вам сделал, проклятые убийцы. », около 1708, ГМИИ), созданная, видимо, по мотивам комедий Мольера в ней уже очевидны свойственные Ватто ирония и театральность, но в целом картину отличают тёмный колорит и некоторая скованность персонажей. Вероятно, в 1714 году Ватто принял предложение Кроза поселиться в его парижском особняке. Центральное место здесь занимал знаменитый цикл из 24 монументальных полотен Рубенса «Жизнь Марии Медичи».

Достоверно известно лишь то, что вскоре после прибытия в Париж Ватто, не имея денег на существование, нанимается в живописную мастерскую на мосту Нотр-Дам, владелец которой организовал серийное изготовление дешевых копий картин в «простонародном вкусе» для оптовых покупателей. В тридцать три года Ватто становится популярнейшим живописцем Парижа. Затем переехал в его же, Кроза, загородное поместье. Внутренние стены антикварной лавки сплошь завешаны картинами, на переднем плане слева слуги укладывают в ящик портрет «покидающего сцену великого монарха»— недавно умершего Людовика XIV. Произведения Ватто уже привлекли внимание любителей искусства.

В стиле Ватто чувствуются все эти источники, однако в очень оригинальном сплаве. Он покинул дом Жерсена. Весной Ватто стало хуже.

Но еще острее и глубже – театральные портреты-характеры, порою достигающие инфернального драматизма («Гитарист») или меланхолической безнадежности, где человек будто пародирует собственную маску, не видя, как смешна его претенциозная, гротескная печаль, как отвернулась от него мраморная статуя в глубине вечернего сада («Мецетен»). Весьма любопытны обстоятельства приема Ватто в "полные члены" Королевской академии. Рядом с Жилло Ватто учился азам ремесла и сумел увидеть изнутри будни столь любимого им театра (Жилло много работал как театральный декоратор) позднее, став учеником Клода Одрана, тонкого мастера стенных росписей, он узнает цену стилевому единству, ритму, силе общего колористического аффекта и, что не менее важно, знакомится с коллекцией Люксембургского дворца, хранителем которого был в ту пору Одран. 11. 18 июля 1721 года Антуан Ватто скончался в возрасте 36 лет.

Пробыв в Валансьене менее года, Ватто возвращается с ученикомкомм. Воздействие Рубенса на «галантные празднества» Ватто весьма значительно и прежде всего проявляется в том живописном подходе, который охарактеризовал В. Н. Лазарев, описывая эскизы Рубенса: «Художнику достаточно двух-трех едва заметных прикосновений кисти к поверхности загрунтованного холста, чтобы вызвать из небытия нужную форму. Здесь же началась и его трепетная любовь к природе. Судьба Ватто необычна. Одна из них, «Капризница», была куплена в Лондоне и долгое время служила украшением коллекции семьи Уолполовкомм. Во многом Ватто остался художником одной картины, принесшей ему славу и известность – «Паломничество на остров Киферу».

Учение закончилось довольно скоро и было абсолютно бесполезным. Он не любил работать на заказ, предпочитая свободу замысла и игру воображения. Как правило, он пользовался сангиной и сочетал её со свинцовым или итальянским карандашом (черным мелом), что позволяло и в рисунке добиться живописных эффектов (сангина дает теплый тон, а карандаш— холодный) и особо трепетной фактуры в сочетаниях тонкой силуэтной линии и подчеркнуто рельефной растушевки. В Валансьене он знакомится с Антуаном де Лароком, офицером эскадрона королевской конной жандармерии, долечивавшимся после тяжелого ранения.

Острота будущих сатир Хогарта и Гойи угадывается в нарочитых жестах кокетничающих «профессионализмом» дилетантов. К этому времени талант и редкостное трудолюбие Ватто настолько отшлифовали его рисунок и живопись, что Одран, по словам Жерсена, оценивший «легкость и проворство кисти юного живописца, создал ему лучшие условия, в соответствии с той прибылью, которую он извлекал из его труда»4. Рубенс остался для Ватто кумиром на всю жизнь и внимательный зритель без труда отыщет в знаменитых полотнах зрелого Ватто отзвук нежной и глубокой любви к великому антверпенскому мастеру. Не видно, что он от этого страдает.

Особенным спросом пользовались изображения Николая Чудотворца. Работы поздних лет (а ведь ему было лишь немногим за тридцать) не только совершеннее в профессиональном смысле: они глубже и философичнее, хотя и прежде философичность ощущалась во всем, что бы ни писал художник. При этом у Ватто было немаловажное преимущество: академики не стали давать ему конкретный сюжет (что было обычным правилом для вступающих), а оставили выбор на усмотрение художника. Одно из самых больших своих произведений.

Почти все картины Ватто небольшого размера. В 1714 году, приняв предложение Кроз поселиться в его только что отстроенном парижском особняке, Ватто получил возможность общения с шедеврами его знаменитой коллекции и, по словам Жерсена, «жадно набросился на них и не знал иных радостей, как только без конца рассматривать и даже копировать рисунки великих мастеров». Первые живописные работы Ватто при всей их наивности, даже несомненной неумелости уже несут в себе стихию цвета.

А говорить о себе он не умел, да и не хотел. ВАТТО, ЖАН АНТУАН (Watteau, Jean Antoine) (1684–1721), французский художник и рисовальщик. К этому времени Ватто уже обрел известность и даже славу – заказы сыпались на него один за другим (возможно, вот таким образом он так долго писал "академическую работу").

В Париж Жан Антуан прибыл в 1700 году и в первые месяцы балансировал на грани нищеты. И декоративные работы и крупные полотна— «Паломничество на остров Киферу» (1718) и прославленную «Вывеску Жерсена» (1720) отличают типичные для Ватто черты: изумительная живопись, трепетная и нежная тончайшая гамма мимолетных настроений виртуозное композиционное мастерство— мастерство режиссёра, внезапно остановившего превосходно продуманное театральное действие в самый важный момент драматического развития взаимоотношений и характеров персонажей. Современник художника, торговец картинами Франсуа Жерсен вспоминал, что Ватто «был нетерпелив, застенчив, в обращении холоден и неловок, с незнакомыми вел себя скромно и сдержанно, был хорошим, но трудным другом, мизантропом, даже придирчивым и язвительным критиком, постоянно не был доволен ни собою, ни окружающими и нелегко прощал людям их слабость. 1710.

Легкие и изящные фигурки персонажей Ватто кажутся почти бестелесными. Если не для разума его, то для художественной интуиции. Он решительно не мог быть «как все», даже в тех редких случаях, когда к этому стремился. Около 1704 года Ватто обрел первых покровителей в лице Пьера Мариэтта (1630—1716) и его сына Жана, граверов и коллекционеров, владельцев крупной фирмы, торговавшей гравюрами и картинами. По словам Жана де Жюльена, одного из друзей и первых биографов художника, «Ватто, которому в то время было лет десять-одиннадцать, учился с таким увлечением, что через несколько лет наставник уже перестал ему быть полезен ибо не мог должным образом руководить им».

1712, Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж). Впрочем, зрителю дается возможность увидеть этот интерьер непосредственно с улицы, «сквозь стену». Это нечто едва уловимое, что кажется улыбкой черт, душой форм, духовным лицом материи». При посредничестве Сируакомм. ВАТТО (Watteau) Жан Антуан (крещён 10. 10. 1684, Валансьен, французская Фландрия – 18. 7. 1721, Ножан-сюр-Марн, близ Парижа), французский художник и рисовальщик, член Королевской Академии Художеств (1717). – "Тягости войны" и "Военный роздых" относятся к числу лучших картин этой серии.

Герои этих полотен полны жизни изображены в непринужденных позах и в то же время служат цели, представляя определенные ситуации. Из нежных линий и мягких пятен растушевки легко и грациозно возникают очаровательные, по-разному склоненные женские головки, образы современных франтов, наделенные то изысканной миловидностью, то характерностью.

Назойливое изящество персонажа тает в строгой ритмике движений кисти, в колорите, нежном и суровом одновременно и вся его кокетливая фигура сродни воспоминанию, где всегда находится место печали: ведь что-то уже миновало и последний взгляд «Равнодушного» будто ищет сочувствия у зрителя, не найдя его у собственного создателя. Для художника важно акцентировать в данной сцене какое-то одно чувство, подчинить его выражению «игру» всех персонажей.

Птицы, плоды, животные, орнаменты, празднества, военные группы все по очереди занимало его кисть. Созданный Ватто жанр «галантных праздников» с изображением легких и пластичных, напоминающих изящные танагрские статуэтки фигурок дам и кавалеров на фоне зелени парижских парков, действительно, мало отвечал официальным вкусам уже в середине века. Элемент театральности привносят в «галантные праздники» парковые скульптуры нимф и Венер, трактованные, порой, гротескно и напоминающие фигуры живых людей, наблюдающих за происходящим. Продолжателем колористических традиций Ватто стал Шарден, а Фрагонар дал жанру галантных сцен новое лицо, «не столь богатое оттенками чувств, как у Ватто, но более подвижное»41. С раннего детства он пристрастился к рисованию и отец отдал его в ученики местному живописцу Жаку-Альберу Жерену (1640—1702), мастеру незначительного дарования.

Ватто стал его учеником. Одран был не только преуспевающим художником, но и хранителем Люксембургского дворца. О происхождении матери художника— Мишель Ларденуа (1653—1727), сведений не сохранилось. Второй вариант «Паломничества на остров Киферу», «Вывеска лавки Жерсена» и немало других картин Ватто были приобретены для художественного собрания короля Пруссии Фридриха Великого, большого почитателя его искусства.

Он почти неуловим для глаз зрителя, вблизи его фигура будто рассыпается на множество летучих серебристо-голубых мазков. 14, а доктору Миду достались «Итальянские актеры»комм. Он любит создавать костюмированные портреты, как в картине В костюме «Меццетена» (Лондон, Коллекция Уоллес), на которой изображен Сируа в окружении супруги и хорошеньких дочерей, головки которых часто встречаются рисунках Ватто, особенно Марии Луизы, ставшей супругой Жерсена — автора первого каталога произведений Ватто (1736). Смысл искусства художника не ограничивается лишь достоинствами его картин. Работы Ватто, созданные в Париже, были отражением эпохи.

Из записок Жерсена известно, что первую из своих батальных сцен «Выступление войск» Ватто писал не на заказ и решил продать её, чтобы ехать в Валансьен не с пустыми руками. В конце 1719 года Ватто поехал в Англию. Весной Ватто стало хуже. Вскоре их дороги с Жилло разошлись, как полагали современники из-за профессиональной ревности и нетерпимости Ватто к критике.

Центральное место здесь занимал знаменитый цикл из 24 монументальных полотен Рубенса «Жизнь Марии Медичи». В книге «Искусство XVIII века» Братья Гонкур писали о художнике: «Ватто— великий поэт восемнадцатого века. Существенно бльшая по размерам, чем другие произведения мастера, «Вывеска лавки Жерсена» отличается от них ещё и тем, что действие в ней перенесено из пейзажа в интерьер. Театр – это театр и ничего более, его условность естественна игра в нем – суть и нерв его существования. Сам жанр «галантных праздников» мог быть навеян работами фламандцев XVII столетия, но они переданы кистью французского художника, тонко чувствующего «шарм» реальной французской жизни начала XVIII столетия. Но, глядя на небольшие полотна Ватто, со всей полнотой чувствуешь магию искусства XVIII века с присущей ему тонкостью ощущений «шарма жизни» (именно так назвал один из «галантных праздников» художник) и, одновременно, каких-то печальных ее нюансов.

В 1712 году Ватто предпринял попытку вступления в Королевскую академию художеств и, по свидетельству Жерсена, Лафосс способствовал принятию его в число «причисленных»комм. Само его искусство опровергает эту мысль. Несколько лет ученичества у Жилло сыграли важную роль в становлении Ватто.

Умер Ватто в Ножан-сюр-Марн 18 июля 1721. Все его персонажи в чем-то родственны друг другу округлые розовые лица, томная грация будто утомленных движении, легкая улыбка (они улыбаются часто, но не смеются никогда), нежная и вместе сдержанная гармония жемчужных, карминовых, сиреневых, пепельно-зеленых тонов в костюмах. В доме Сируа Ватто знакомится с его зятем Эдм-Франсуа Жерсеном (1694—1750), торговцем произведениями искусства, вскоре ставшим близким другом художника.

Среди картин коллекции Ватто также встречался с мифологическими пейзажами Пуссена, а выходя из дворца, попадал в почти всегда пустынный пейзаж паркакомм. 3, владелец которой организовал серийное изготовление дешевых копий картин в «простонародном вкусе» для оптовых покупателей6. Они присутствуют на некоем «костюмированном балу» – художник изобретает костюмы, которые тогда еще не носили, но станут носить позже в подражание его героям.

Наш герой закончил свою работу только через пять лет. 1708 поступил в мастерскую декоратора Клода Одрана. Журнал Pendaldal интересен тем, что в нём удалось связать между собой разные направления искусства последних столетий. 2.

По-видимому, тогда же ею был написан пастелью портрет Антуана Ватто, который ей заказал всё тот же Кроз34. Академики отбирали эскизы, которые считали достойными и назначали соискателям вариацию на тему заявленного сюжета. Патера, тоже уроженца Валансьенна. Друг художника Н. Флейгельс изображен в полотнах «Шарм жизни» (Лондон, Коллекция Уоллес) в образе гитариста и «Венецианский праздник» (1717, Эдинбург, Национальная галерея Шотландии) — танцора. гении – парадоксов друг».

В доме Сируа Ватто знакомится с его зятем Эдм-Франсуа Жерсеном (1694—1750), торговцем произведениями искусства, вскоре ставшим близким другом художника. У этих и последующих картин серии нет единой сквозной фабулы, «это разные вариации одной и той же темы, объединенные, пожалуй, лишь отсутствием собственно военного сюжета— никто не стреляет, не бежит в атаку и не размахивает саблями»14. Ватто был создателем своеобразного жанра, традиционно называемого «галантными празднествами». В тридцать три года Ватто становится популярнейшим живописцем Парижа. По-видимому, тогда же ею был написан пастелью портрет Антуана Ватто, который ей заказал всё тот же Кроз. Что искал он за Ла-Маншем, никто доподлинно не знает.

15. Ватто написал картину-вывеску на двух отдельных и затем вставленных в единую раму холстах.

В графике запечатлены разнообразные типы французского общества, лёгкие штрихи и волнистые линии передают нюансы пластической формы, движение света, ощущение воздушной среды. Однако Ватто наполняет их чувством тоски по недостижимому миру мечты. Последнее обстоятельство дало молодому Ватто возможность познакомиться с шедеврами мирового искусства – в частности, с рубенсовской "галереей Медичи" ("Жизнь Марии Медичи").

1710. Сравнительно редко Ватто обращался к изображению современной ему жизни («Бивуак», около 1710, ГМИИ «Савояр с сурком», 1716, Эрмитаж, Санкт-Петербург), внося в него особую интимность и лирическую взволнованность. В этом полотне «мир Ватто» сконцентрирован в образ емкий, до предела насыщенный, где незначительность ситуации оборачивается неожиданным драматизмом. В Англии картины Ватто имели большой успех, однако лечение не дало заметных результатов, лондонский климат лишь обострил его тяжелое состояние30. «Посмертная судьба» Ватто была переменчива. С самых юных лет он обнаруживал склонность к искусству и обучался у Дерена (Derin), лучшего учителя в его родном городе.

Тогда и появляются маленькие его альбомы – карие, где карандаш с нежданной для неопытной руки изысканной точностью «останавливает мгновения» кипящей и ослепляющей столичной жизни. В начале 1721 года Ватто был ещё на ногах: переехавшая недавно в Париж по приглашению Пьера Кроз художница Розальба Каррьера отмечала в дневнике, что 9 февраля была у Ватто «с ответным визитом». Он привлек Ватто возможностью заняться масштабными проектами и декорациями, усовершенствовать свое умение работать с орнаментами, которые он после часто использовал в своих произведениях.

Ватто не датировал свои картины, но, очевидно, его живопись эволюционировала от сравнительно тёмной гаммы ранних работ к просветлённому золотистому колориту пленэрных «галантных» сцен, а в последние годы – к большей тонкости письма, лёгкости лессировок и пластической определённости форм («Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена», 1720, Государственный музей, Берлин). Там Ватто видит Рубенса – двадцать четыре огромных холста, посвященных жизни Марии Медичи, бабки Людовика XIV. Актер наедине со зрителем, словно ищущий у него поддержки, усталый и не очень веселый.

Ватто множество раз механически копировал одни и те же популярные картины (например «Старушку» Герарда Доу), а все свободное время отдавал рисованию с натуры, что свидетельствовало о его исключительном трудолюбии. Картины эти – «Военный роздых», «Рекруты, догоняющие полк», «Бивуак» – странно сочетают угловатую неловкость беспомощных маленьких фигур их затерянность па просторе вечереющий земли с величавыми ритмами и благородными колористическими созвучиями, ощущаемыми зрителем, по чуждыми персонажам.

И это привело к разрыву их отношений. Именно воображение, столь ценимое веком, позволило ему видеть и разлагать реальность, синтезируя новое. Из записок Жерсена известно, что первую из своих батальных сцен «Выступление войск» Ватто писал не на заказ и решил продать её, чтобы ехать в Валансьен не с пустыми руками.

В 1712 году Ватто предпринял попытку вступления в Королевскую академию художеств и, по свидетельству Жерсена, Лафосс способствовал принятию его в число «причисленных». Искусству ампира и академизма оказались чужды и жанр «галантных сцен» и утонченный колоризм камерной живописи Ватто. «Надувшая губы»). Это было сделано его друзьями или заказчиками и то уже после смерти мастера.

Произведения Ватто уже привлекли внимание любителей искусства. Рубенс, Тициан, Бернар Пикар – все они стали опорой для его дальнейших изысканий в искусстве. Зато сам театр у Ватто (когда он пишет актеров, а не разыгрывающих жизнь людей) куда ближе к земному естественному бытию. Скептицизм персонажей Ватто поистине универсален. Порою возникает чувство (во всяком случае и «Жиль» и «Савояр с сурком» и множество рисунков дают возможность говорить об этом), что карандаш и кисть Ватто тянулись к изображению страдающих и обездоленных бедняков, даже калек, но намеченное в рисунках превращалось в нечто абсолютно иное в картинах, словно художник боялся распахнуть свою встревоженную чужим страданием душу, опасался быть даже перед самим собой открыто и просто печальным.

Вновь интерес к произведениям Ватто пробудился во второй трети XIX века, но сперва не у художников, а у французских поэтов: образам Ватто посвящены стихотворения Готье «Ватто» (из сборника «Комедия смерти», 1838), Бодлера «Поездка на Киферу» (из сборника «Цветы Зла», 1857) и сборник Верлена «Галантные празднества» (1869). Лучшее, что написано Ватто, относится к последним годам его жизни. Среди близких друзей художника в 1700—1710-е годы были критик А. де Ла Рок, маршаны и коллекционеры Сируа, Жерсен, П. Кроза издатель его офортов Ж. де Жюльен, музыканты, актеры, художник фламандского происхождения Н. Флейгельс.

В Люксембургском дворце Ватто изучал картины П. П. Рубенса. Она была близка ему по духу. Он написал вывеску для своего друга Жерсена, торговца картинами, для его лавки «Великий монарх».

Живопись художника была красива и нежна, хотя не особенно закончена в деталях. Классицизм сдавал свои позиции, с ним уходили в прошлое тенденции и мода. Продолжателем колористических традиций Ватто стал Шарден, а Фрагонар дал жанру галантных сцен новое лицо, «не столь богатое оттенками чувств, как у Ватто, но более подвижное».

Шекспировское «какая-то в державе датской гниль» ощущается в оранжерейном мире героев Ватто, но не с гамлетовским трагизмом, а с оттенком насмешливого фатализма. Антуан был вторым из четырёх сыновей в семье.

Одна из них, «Капризница», была куплена в Лондоне и долгое время служила украшением коллекции семьи Уолполов, а доктору Миду достались «Итальянские актеры». Его боль и сострадание стремятся спрятаться за карнавальным домыло, за внешней циничной и чуть сентиментальной усмешкой, с которой смотрят на жизнь его умные, но стремящиеся как можно меньше задумываться герои. И почти все дома в нём выстроены заново.

При этом у него развивается серьезная болезнь, туберкулезкомм. Но все это немножко ненастоящее, как тот мир, в котором живет фантазия художника. В течение этих пяти лет он несколько раз просил отсрочки и был неоднократно вызываем в Академию «для дачи объяснений о причинах запоздания»22. Искусству ампира и академизма оказались чужды и жанр «галантных сцен» и утонченный колоризм камерной живописи Ватто.

Нет больше скептических кавалеров и насмешливых дам в призрачном карнавальном мире. Вспомним вновь Пушкина: «. Неожиданно для художника картина на военную тематику не только была успешно реализована, но и последовал заказ на следующую, её Ватто написал уже по приезде в Валансьен («Бивуак». Его первым учителем был, возможно, Ж. А. Около 1702 года приехал в Париж, в юности работал как копиист.

Обыкновенно на написание такой картины отпускалось два года. Ватто по-прежнему любит мир «галантных празднеств», но лишь как созерцатель. А. С. Пушкина)13. Однако, в конце XVIII— первой трети XIX века в эпоху Давида и Энгра Ватто был почти забыт.

Но вовсе не это мешает встрече с Ватто. Мир выдуманный отделился впервые с такой определенностью у Ватто от мира реального. Картины Ватто густо «населены», хотя об их сюжетности говорить сложно. Савояр смешлив, прочно стоит на земле, хотя и не вписывается и окружающий мир с топ естественной легкостью, что герои «галантных празднеств» савояр не на улице предместья, но на фоне его, он в таком же, как и Жиль, безмолвном диалоге со зрителем и он так же по-своему монументален и вовсе не проста его душа, в которой мальчишеское прямодушие сочетается с настороженностью успевшего хлебнуть лиха взрослого человека. Историческая живопись, занимавшая высшее положение в иерархии жанров, не увлекала Ватто. В конце 1719 года он уезжает в Англию (по приглашению своего поклонника и подражателя Филиппа Мерсье) в надежде справиться с туберкулезом с помощью известного лондонского врача Ричарда Мида и берет с собой несколько картин.

Здоровье Ватто ухудшалось. Расцвет творчества Ватто был непродолжителен. Он часто отворачивался от удач, шедших ему навстречу, писал лишь то, что интересовало его.

Существенно бльшая по размерам, чем другие произведения мастера, «Вывеска лавки Жерсена» отличается от них ещё и тем, что действие в ней перенесено из пейзажа в интерьер. Родился в Валансьенне в 1684.

7. Но – человек своей эпохи – как художник он связан и с прошлым.

«Жиль», скорее всего, вывеска труппы бродячих комедиантов, отсюда и подчеркнутая обращенность герои к зрителю, отсюда фигура крупным планом и, наконец, главное – совершенная свобода художника, не связанного даже традицией собственных приемов. Жерен, автор алтарных образов в местных церквях. В 1710 году, после короткой поездки в Валансьен, Ватто снова живёт в Париже.

20 Братья Гонкур писали о художнике: «Ватто— великий поэт восемнадцатого века. В череде театральных композиции («Актеры Французского театра», «Любовь на французской сцепе». Остро переживая своё поражение, 24-летний Ватто уходит от Одрана и, покинув Париж, уезжает на родину в Валансьен. Однако успехов Метейе не снискал и спустя несколько месяцев был вынужден вернуться на родину. Сын кровельщика.

Несколько лет ученичества у Жилло сыграли важную роль в становлении Ватто. Выть может, помощи более просвещенных врачей (к тому времени он был уже совсем тяжело и почти безнадежно болен) быть может, признания, неполноту которого на родине угадывал, видя, что успех далеко не всегда синоним настоящего понимания быть может, встречи со своими почитателями, которых было немало среди его английских собратьев. «Вывеска лавки Жерсена» стала, возможно, первой во Франции картиной эпохи Просвещения, которую французы поэтично называют «веком светочей». Четвертый ребенок в небогатой семье, Жан Антуан мог и не проявить своих талантов. Само слово «галантный» в русском языке не имеет внятного и односложного эквивалента.

Ватто делает стену лавки проницаемой для глаз зрителя (ее попросту нет), хотя для персонажей картины эта преграда существует и по их движениям мы угадываем двери, а в лавке видим людей, не подозревающих, что они видны – как в «Хромом бесе» Лесажа. Одновременно он продолжает копировать и изучать произведения старых мастеров. Слова о «хрупкости мира Ватто», давно ставшие трюизмом, не утеряли справедливости: это своеобразный искусством созданный мир, соединивший два исторических периода, соединивший связью, которую так легко принять за нарядную рокайльную гирлянду, но за которой ощутимо напряжение туго натянутой, готовой порваться струны. но вскоре вновь попросил о помощи— в Париже ему было трудно дышать. При этом у Ватто было немаловажное преимущество: академики не стали давать ему конкретный сюжет (что было обычным правилом для вступающих), а оставили выбор на усмотрение художника.

В 1719-20-е годы посетил Англию. Немилова. Ватто быстро превзошел в мастерстве своего учителя и ок.

Кроза). В 1717 году художник представил в Академию большое полотно «Паломничество на остров Киферу» (Лувр, Париж) картина отличается виртуозным владением живописной техникой, передающей богатую гамму мимолётных настроений. Вероятно, это была последняя значительная работа Ватто.

Вероятно, в 1714 году Ватто принял приглашение одного из самых богатых людей Франции Пьера Кроза. Здоровье Ватто ухудшалось. В эти годы появляется его шедевр – «Жиль» («Пьеро»), одна из самых удивительных картин прошлого, где предельная (простота мотива и композиции соединяется со сложнейшим (и безупречно реализованным пластически) восприятием героем реальности и автором героя где двойственность отношения к персонажу звучит эхом внутренней раздвоенности художника и где первые банальные ассоциации уступают место – по мере проникновения в картину – плодотворным и беспокойным сомнениям, которые, согласно французской пословице, есть начало истины. Ватто принимал участие в выполнении декоративных заказов Одранакомм.

Фон его картин – парк, лес, лужайка, небо в глубине. Эта тончайшая палитра чувств прежде всего создана самим цветом: колеблющимся, мерцающим, переливающимся один в другой, гаммой золотистых оттенков, сквозь которые проступает основной серебристо-голубоватый тон, что в целом напоминает колорит венецианцев светом, разбивающимся на блики.

Около 1704 года Ватто обрел первых покровителей в лице Пьера Мариэтта (1630—1716) и его сына Жана, граверов и коллекционеров, владельцев крупной фирмы, торговавшей гравюрами и картинами. Скептицизм персонажей Ватто поистине универсален. Тонкости сюжета постоянно занимали исследователей, но нет нужды их сейчас анализировать: апофеоз чувств, заставивший людей забыть обо всем па свете, почти ювелирная нюансировка движений и пауз, мягкие краски, растворенные в общей тускло-золотистой тональности, – псе это невиданный по масштабу праздник с непременной долей тревоги: «а дальше. » Ибо, как писал граф де Сегюр: «Без сожаления о прошедшем, без опасения за будущее мы весело шли по цветущему лугу, под которым скрывалась пропасть». Ватто пробовал взяться и за историческую живопись, но не имел с ней успеха.

Друзья называли его "холодным" и "бесстрастным". Второй вариант «Паломничества на остров Киферу», «Вывеска лавки Жерсена» и немало других картин Ватто были приобретены для художественного собрания короля Пруссии Фридриха Великого, большого почитателя его искусства. «То была прекрасная эпоха», — хочется сказать, глядя на них, словами Шарля Бодлера, наряду с братьями Гонкур по достоинству оценившего искусство забытого художника, предвосхитившего эстетические искания XIX столетия. Это нечто едва уловимое, что кажется улыбкой черт, душой форм, духовным лицом материи».

Отец Антуана— Жан Филипп Ватто (1660—1720), потомственный кровельщик, выбившийся в подрядчики, отличался грубым нравом, за что не раз бывал под судом. В них ритмическая организация фигур и предметов обстановки обладает красотой и вычурностью декоративных арабесок, ставших особенно модными в эту эпоху.

13. «Праздник любви» (1717), как и другие картины Ватто, содержит в себе богатую гамму эмоциональных оттенков, которым вторит лирическое звучание пейзажного фона. Конечно, это не лучшее, что написал Рубенс, но чуткие глаза юного художника открыли в этих великолепно нарядных картинах то основное, что навсегда отпечаталось в его сознании: он увидел живопись, понял, что цвет – не только средство для жизнеподобного изображения реальных вещей, по нечто имеющее свой голос интонацию, мелодию, увидел соцветия ликующие и щемяще печальные, «тихие» и громоподобно торжественные. Его искусство впервые ощутило разлад мечты и реальности и вот таким образом оно отмечено печатью меланхолической грусти. Круг известных Ватто людей, возможно, запечатлен им и в «галантных праздниках».

Перейдя в мастерскую Жилло (Gillot), он и там оставался недолго и перешел к декоративному живописцу Одрану и украшал своими фигурами его орнаментальные произведения. Затем, Ватто стал писать декорации для оперы. В прославленной луврской картине «Равнодушный» (крохотной по размерам) жеманный и обольстительный красавец, скорее всего актер, дан в продуманном пружинисто легком движении. Внутренние стены антикварной лавки сплошь завешаны картинами, на переднем плане слева слуги укладывают в ящик портрет «покидающего сцену великого монарха»— недавно умершего Людовика XIV. В начале 1721 года Ватто был ещё на ногах: переехавшая недавно в Париж по приглашению Пьера Кроз художница Розальба Каррьера отмечала в дневнике, что 9 февраля была у Ватто «с ответным визитом». Живопись рококо — необычное явление в истории культуры. Его коллекция голландской живописи поразила Ватто. Нет в этом отношении картины более красноречивой, нежели эрмитажная «Капризница» (точнее.

16. Он просто один и все. Беспокойство пронизывает всю картину. Ватто множество раз механически копировал одни и те же популярные картины (например «Старушку» Герарда Доу7), а все свободное время отдавал рисованию с натуры, что свидетельствовало о его исключительном трудолюбии. Живописные полотна Ватто создавал без этюдов, пользуясь лишь рисунками. Известно, что художники в дальнейшем старались даже не упоминать имен друг друга.

Но было в «Паломничестве на остров Кифера» нечто необычное, настораживающее. В течение этих пяти лет он несколько раз просил отсрочки и был неоднократно вызываем в Академию «для дачи объяснений о причинах запоздания». Ближе, с творчеством его главного представителя, Жана Антуана Ватто (Watteau)можно познакомиться, совершив тур во Францию. Род его живописи был определен Академией художеств, куда он был принят в 1717 г. Ваттородился в Валансьенне отец его был работник и подрядчик. Но официальное признание художника манило не в силах оценить значимость своей индивидуальности, он стремился войти в число академиков и первая неудача на этом пути принесла ему глубокую боль (в 1709 году в конкурсе на Римскую премию он получил лишь вторую награду).

В книге «Искусство XVIII века»комм. Однако, в конце XVIII— первой трети XIX века в эпоху Давида и Энгра Ватто был почти забыт. Работы парижских учителей Ватто, Жилло и Одрана, стали для него образцами утонченного вкуса, проявившегося в создании изысканных арабесок из фигур и растений, отразивших художественные пристрастия – начала 18 в. В изображении театральных сценок он был последователем Жилло.

но вскоре вновь попросил о помощи— в Париже ему было трудно дышать. С раннего детства он пристрастился к рисованию и отец отдал его в ученики местному живописцу Жаку-Альберу Жерену (1640—1702), мастеру незначительного дарования. Он не устает много и усердно рисовать. В самом деле, Фрагонар, Кантен де Ла Тур, Перронно, Шарден, Давид во Франции, Тьеполо и Лонги в Италии, Хогарт, Рейнолдс, Гейнсборо в Англии, Гойя в Испании – все это середина, а то и конец XVIII века.

Шекспировское «какая-то в державе датской гниль» ощущается в оранжерейном мире героев Ватто, но не с гамлетовским трагизмом, а с оттенком насмешливого фатализма. Они суховаты и по живописному исполнению. Одна из самых знаменитых картин Ватто, выдающийся пример взаимопроникновения и перевоплощения театра и реальности, – Паломничество на остров Киферу (1717), одна версия которой находится в Лувре, а другая – в Берлине, в замке Шарлоттенбург.

Он не стал в Англии здоровее, но увидел страну, живущую не тревогой за будущее и воспоминаниями о прошлом, как его родина, а сегодняшними трезвыми и деятельными занятиями, страну, где мысль была свободнее, где существовало живое общественное мнение, способное влиять на ход государственных дел. Парадные портреты в антураже залов и колоннад сменились сельскими пейзажами и изображением неприхотливой жизни и милых увеселений на фоне природы. Однако, проникшись живописью Рубенса, Ватто в полной мере сохранил индивидуальность своего дарования, в которой объединились чувственность фламандской школы и та утонченная дистанция созерцания, которая была присуща французской художественной традиции. Чувственная сторона сюжета приглушена и смягчена.

Очевидно, что этот жанр не отвечал дарованию Ватто, в них не заключено то очарование, которое рождают его сценки биваков и «галантных праздников» изображения актеров французской и итальянской комедий, жанровые портреты. «Любовь на итальянской сцене» и другие) возникает мир столь же призрачный, сколь и естественный, где сквозь привычные маски-амплуа проглядывают не просто живые характеры, но порой и черты реальных люден, актеров – современников Ватто: Ла Торильера, Кристины Демар. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде. Щемящий меланхолический мотив звучит в картине Жиль.

---