Челлини

357 выдал мне новую бумагу— грамота от 15 июля 1544г., в которой подтверждались дар короля и права Челлини на владение замком Малый Нель. 383 единственно Персея— Статуя Персея, обезглавившего Медузу, — была заказана Челлини герцогом Козимо I как символ его победы над сторонниками Республики. В 60 лет Челлини женился на своей экономке Пьетре, которая родила ему пятерых детей.

Челлини родился 3 ноября 1500 года во Флоренции, в семье землевладельца и мастера по изготовлению музыкальных инструментов. Мстя за брата, в 1531—1534 годах Челлини убил ювелира, затем напал на нотариуса, после чего бежал в Неаполь, где опять лишил жизни ещё одного ювелира за то, что тот плохо высказывался о Челлини при папском дворе. Челлини заканчивал свою работу уже в воздухе.

Помогал Челлини в его работе над пьедесталом к «Персею». Бенвенуто Челлини (итал. Benvenuto Cellini 3ноября 1500 (15001103), Флоренция— 13 февраля 1571, Флоренция)— выдающийся итальянский скульптор, ювелир, живописец, воин и музыкант эпохи Ренессанса. Когда Челлини было уже тридцать три года. 407 чтобы его окрестить Ганимедом. — Мраморная статуя Ганимеда, восстановленная Челлини, хранится в Национальном музее во Флоренции. К сожалению, ювелирные украшения Челлини затерялись в веках.

Челлини родился 3 ноября 1500 года во Флоренции, в семье землевладельца и мастера по изготовлению музыкальных инструментов Джованни Челлини (сына каменщика) и Марии Лизабетты Гриначчи. Плон и некоторые другие исследователи Челлини склонны отождествлять «Леду» с венской реставрированной античной камеей. Челлини отзывается о нем с похвалой в своем «Трактате о ювелирном искусстве». Весь мир делится на тех, кто за него, Челлини или враждебен ему. Солонка Салиера была создана Бенвенуто Челлини в 1540-1543 годах в Париже по заказу короля Франции Франциска Первого.

Пытаясь отомстить за брата, в период с 1531 и по 1534 годы, Челлини лишил жизни ювелира, а далее совершил нападение на нотариуса. Бенвенуто Челлини (итал. Benvenuto Cellini 3ноября 1500 (15001103), Флоренция— 13 февраля 1571, Флоренция)— итальянский скульптор, ювелир, живописец, воин и музыкант эпохи Ренессанса. Челлини Бенвенуто – известный флорентийский скульптор, представитель маньеризма, ювелир, автор нескольких книг. Историк философии Г. Гефдинг (1843—1931 гг. ) сообщает, что находясь в заточении, Бенвенуто Челлини имел реальное видение солнца, поднявшегося над стеной, в середине которого находился распятый Иисус Христос, следом явилась Мария с Младенцем в виде рельефа. Кстати, золотая солонка Франциска I – единственный дошедший до нас шедевр Челлини-ювелира.

Бенвенуто Челлини (итал. Различные версии одного и того же события в сочинениях Челлини встречаются нередко. Здесь он снова убивает другого ювелира, за плохие его высказывания по отношению Челлини при дворе Папы.

Современники восторгались его ювелирным искусством, но из замечательных творений Челлини почти ничего не сохранилось. Враг и соперник Челлини. 150 челлиниевский герб. — Описанная здесь Челлини плита не сохранилась.

1) служил в это время в войсках Франциска I. Погиб, сражаясь на стороне восставших сиенцев против немецко-испанских войск, возглавляемых Козимо I. 346 прекрасное литье, какого никогда не делалось. — Эта фигура и есть «Нимфа Фонтенбло», которую Челлини описывал в гл. 451 Чезере — Чезаре деи Федериги (1530–1564), скульптор, ученик Триболо и Челлини. Отсюда и характеристики — восторженные или саркастические, отсюда «едкая и колкая ирония», которой Челлини «играет как кинжалом» (по выражению его исследователя Плона). 108 Кардинал Фарнезе — Алессандро Фарнезе, впоследствии преемник Климента VII, папа Павел III (1534–1549), причинивший Челлини много страданий.

Шиллер и Стендаль признавали, какое большое влияние произвела на их литературное творчество книга Бенвенуто Челлини. Челлини-ваятелю повезло больше. Некоторые комментаторы полагают, что Челлини раскаялся в своей клевете на поэтессу Лауру Батгиферра, жену Амманнати, которую сам когда-то восхвалял в сонете. Много страдает Челлини в эти годы от недугов.

230 я научу, как они делаются. — Техника изготовления блесны подробно описывается Челлини в его «Трактате о ювелирном искусстве». 340 то, что Данте хотел сказать— Челлини имеет в виду следующие до сих пор не расшифрованные слова: «Pape Satan, pape Satan aleppe. » — Хриплоголосый Плутос закричал» («Ад», Песнь VII, стихи 1–2, перев. Из его письма к Бандинелли известно о его ненависти к Челлини. Однако, несмотря на все невзгоды, настал тот день, когда Челлини перенес Персея на площадь Синьории.

394 Письмо содержало следующее— В своем «Трактате об искусстве ваяния» Челлини сообщает, что в этом письме Буонаккорси предлагал ему от имени Франциска I 7000 скудо и просил вернуться для окончания колосса Марса. Лишь после смерти Биндо Челлини получил от его сыновей причитавшиеся ему деньги. Но в Национальной библиотеке во Флоренции есть рисунок герба, выполненный и надписанный рукой Челлини. 420 на срок естественной моей жизни. — Известно, что впоследствии Биндо Альтовити нарушил этот договор и отказался платить Челлини обещанное месячное обеспечение.

291 Я видел, как упал с небес— В этой и в следующей терцинах Челлини иносказательно описывает посещавшие его в тюрьме видения. 155 ее признали самой лучшей работой— Вазари с похвалой отзывался об этой работе Челлини, которая хранилась среди папских сокровищ в замке Святого Ангела, а впоследствии, при уплате контрибуции Бонапарту, была переплавлена в золото. Ему посвящен один из сонетов Челлини. Александра Дюма особо вдохновила автобиография Челлини на создание такого романа, как «Асканио», в котором описывается период жизнедеятельности Челлини во Франции, куда Дюма-отец удачно вплетает любовную историю подмастерья Асканио к дочери прево Парижа – Коломбе.

Челлини возвращается теперь к началу 1536г. В своем стиле Челлини идет «естественным» путем. Челлини описал ее в гл.

В 1556 году Челлини опять заключили в тюрьму за драку с ювелиром. Умер Челлини 14 февраля 1571 года в своем доме и был торжественно похоронен в часовне Флорентийской академии. Стихотворные опыты Челлини (частично включенные в «Жизнеописание») самостоятельного интереса не представляют. Но здесь у Челлини были достойные соперники (Карадоссо и Леони). Автор знаменитого флорентийского Персея Бенвенуто Челлини родился во Флоренции (Италия) в 1500 году.

263 Кардинал Сантикватро. — Челлини вместо фамилии кардинала Антонио Пуччи называет его титул «сантикватро» — кардинал четырех венчанных святых. Помимо упомянутой солонки, сохранились также медали, щиты, оттиски печатей, монеты, выбитые Бенвенуто Челлини. Бенвенуто Челлини, один из самых ярких людей своей эпохи, оставил значительный след в культуре и памяти людей. 74 очень хорошо мне за них заплатил— В описании этого эпизода Челлини противоречит сам себе: в гл.

41 некий Джованбатиста, по прозвищу Тассо— Джованбатиста Тассо (1500–1555)— резчик по дереву и архитектор, большой друг Челлини, строитель Нового рынка во Флоренции. В рассказе Челлини о его пребывании во Франции встречается ряд подобных неточностей в указании места и в датировке. 156 Так и сделали. — Челлини был назначен булавоносцем 14 апреля 1531г. Фонтан, о котором говорит Челлини, был сооружен им в Мессине на соборной площади в 1547–1551гг.

398 Бакьякка вышивальщик— Антонио Верди, прозванный Бакьякка известный ковровый мастер, брат друга Челлини, живописца Франческо Верди (см. Мотивы его поведения в описываемом Челлини эпизоде неясны. Очевидно и в старости Челлини предпочитает расправляться с врагами и обидчиками на свой лад. Челлини добивается у принца-регента права носить оружие.

Франциск I был озабочен войной, хотя и принял Челлини благосклонно. Бенвенуто был вторымребенком в семье мастера Джованни Челлини, создававшего различные музыкальные инструменты. 122 Когда я кончил мою печать— В 6-й главе «Трактата о ювелирном искусстве» Челлини описывает эту печать, на которой было выгравировано успение Девы Марии и двенадцать апостолов.

258 Чезаре Искатинаро. — Челлини имеет в виду Джован Бартоломео Гаттинара, подписавшего от имени Карла V с папой Климентом VII соглашение о капитуляции 6 июня 1527 года. Челлини по его распоряжению выпустили из тюрьмы, но мастер, похоже, не очень торопился. Челлини много путешествовал в молодости. Бенвенуто Челлини (итал.

В 1571 Челлини скончался и был похоронен с большими почестями. Скульптурный портрет Биндо работы Челлини хранится в музее Гарднер в Бостоне. Персеем Челлини, казалось, превзошел самого себя. Ну ведь каждый, побывав во Флоренции, фотографировал Персея и бюст Челлини на мосту Понте Веккьо.

В мае 1529 г. Челлини пережил большую личную трагедию – смерть младшего брата, убитого в драке. Она совсем не похожа на предыдущие работы Бенвенуто Челлини. 269 папа Александр долго держал его в тюрьме— Фарнезе содержался в тюрьме по неизвестной нам причине и бежал оттуда, но не при Александре VI, как утверждает Челлини, а при его предшественнике, папе Иннокентии VIII. В последние годы жизни Челлини написал свое Жизнеописание причем сделал это столь же талантливо как и все остальное в своей жизни. Умер Бенвенуто Челлини в феврале 1571 года и был похоронен в родной Флоренции с большими почестями, как и подобает великому мастеру.

Такой интенсивный график работы весьма негативно сказался на организме мастера и Челлини заболел. В Риме, папа Климент Седьмой изумленный талантами Челлини взял его работать в монетный двор. В апреле 1554 года скульптура была торжественно открыта и честолюбивый Челлини получил большое удовлетворение от восторженной реакции флорентийцев, заполонивших площадь.

Место Челлини в истории искусств определяется прежде всего его работами в области скульптуры. Будучи сыном музыканта, Челлини сам обладал способностями к музыке и поэтому отец принуждал его к занятиям музыкой. 416 Алессандро Ластрикати — литейщик и ваятель, брат известного во Флоренции скульптора Заноби ди Бернардо Ластрикати, вместе с которым он помогал Челлини в отливке «Медузы».

Во Флорентийской академии художеств, которая до этого не знала скульптурных работ Челлини. 217 Лука Мартини — поэт, автор шуточных стихотворений, впоследствии приближенное лицо Козимо I. Челлини посвятил Луке Мартини написанный в тюрьме капитоло (см. Несмотря на то что Челлини был знаменит среди современников как золотых дел мастер, до нас дошла всего одна его ювелирная работа – Сальера (солонка), настольная золотая статуэтка, выполненная для короля Франциска. Флоренцией правил герцог Козимо I Медичи, к которому по возвращении из Франции пришел Челлини Бенвенуто, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

Неординарная личность Челлини привлекала А. Дюма, который сделал его одним из героев романа «Асканио» (кстати, вместе с мастером во Франции действительно жил ученик Асканио, приехавший с ним из Рима). После работы над Персеем Челлини вернулся к ювелирному мастерству. — Челлини так ненавидит герб Фарнезе, на котором изображены Шесть лилий, что ему немилы стали и Флоренция и Франция, в гербах которых тоже есть лилии (в гербе Флоренции — одна, в гербе Франции — три). Челлини здесь насмешливо искажает его имя.

В описываемое Челлини время королем еще не был. Интересным является тот факт, что несмотря на склонность к насилию и разврату, совершенные убийства, побеги из тюрем, драки и многочисленных врагов, Челлини провел достаточно длинную жизнь. Долгое время считалось, что Челлини выполнил распятие Христа из цельного куска мрамора, пока один из наполеоновских солдат-вандалов не обнажил стальной каркас, рубанув шашкой по предплечью скульптуры. Сокращенное «Жизнеописание» Челлини было опубликовано в Неаполе в 1728 г., а полный текст, соответствующий рукописи автора, увидел свет во Флоренции только через сто лет.

Бенвенуто Челлини является выдающимся итальянским живописцем, скульптором, ювелиром, воином и музыкантом, относящимся к эпохе Ренессанса. Вскоре он даже удовлетворил просьбу Челлини, назначив его своим булавоносцем. 1 Челлини упоминает его среди защитников Рима. 308 отчаявшийся Раздор. — Аналогичную композицию Челлини выполнил на обороте медали Климента VII (ср.

И в зрелом возрасте Челлини отличался неукротимым нравом и вольным характером. Челлини сильно увлекся этой работой. Тоскуя по Флоренции и по отцу, Бенвенуто Челлини стал играть на флейте, такой ненавистной ранее.

Сначала Челлини создал восковую, а потом гипсовую модель скульптуры в полный рост. Жить для него значит действовать. Наконец он приходит к выводу, что перед ним настоящая картина ада, а судья, «этот удивительный человек — истинный облик Плутона».

Челлини снова попал в крепость. Так вот я вам заявляю, что эта женщина — моя, а приданое пусть будет вашим». И так как они хотели что-то предпринять, так как их было много, то я, вспылив, взялся за ножик, который у меня был при себе, говоря так: «Если кто из вас выйдет из лавки, то другой пусть бежит за духовником, так как врачу тут нечего будет делать».

• Челлини БенвенутоСкульптуры и биография
• Итальянский скульптор Челлини Бенвенуто: биография, творчество и интересные факты
• Челлини Бенвенуто – талантливый итальянский скульптор
• Творчество великого скульптора Бенвенуто Челлини

Получив «да», он с превеликими криками поднял меня на руках, говоря: «Да здравствует синьор. С детства у мальчика стали проявляться способности к музыке.

Благородная дама, тоже слегка покраснев, сказала: «Ты сам знаешь, что мне хочется, чтобы ты мне служил» и, передавая мне лилию, сказала, чтобы я взял ее с собой и, кроме того, дала мне двадцать золотых скудо, которые были у нее в кошельке и сказала: «Оправь мне ее так, как ты мне нарисовал и сохрани мне это старое золото, в которое она оправлена сейчас». Действие третье Картина первая. Шум был превеликий и дело тянулось немалое время.

• Художественная энциклопедия Что такое Челлини, что означает и как правильно пишется
• Этот сайт предназначен для лиц старше 18 лет
• Бенвенуто Челлини или Человек с нимбом
• Словари и энциклопедии на Академике
• История жизни Бенвенуто Челлини
• Напишите отзыв о статье Челлини, Бенвенуто

Таким образом, «сделав из необходимости добродетель» — употребляя любимое выражение автора, — Челлини оказывается не на высоте положения как придворный художник. Но и здесь он меньше всего ниспровергатель норм: он просто их еще не усвоил. Каковой Тассо мне сказал: «Я тоже поссорился со своею матерью и будь у меня столько денег, чтобы они довели меня до Рима, то я бы даже не стал возвращаться, чтобы запереть свою жалкую лавчонку». «Ужасающее величие» (terribilita) и «ярость» (furore), характерные для итальянского искусства XVI века и для этики «доблести», пронизывают и образ Челлини в этом эпизоде. Мой отец сказал: «О дорогой сын мой, я тоже был хорошим рисовальщиком но для прохлаждения от этих столь удивительных трудов и из любви ко мне, который тебе отец, который тебя родил и вскормил и положил начало стольким достойным дарованиям, на отдыхе от них, неужели ты мне не обещаешь взять иной раз эту самую флейту и этот нежнейший корнет и, к некоторому усладительному своему удовольствию, услаждая себя, поиграть. » Я сказал, что да и весьма охотно из любви к нему.

Он не хотел ехать и вот, вместо воздаяния, его лишил дворцовой должности Якопо Сальвиати, как только был сделан гонфалоньером. Истекающий кровью, со сломанной ногой, Бенвенуто продолжал двигаться вперед. Попало это письмо в руки этому моему учителю Уливьери и он тайно от меня его прочел потом он мне открылся, что прочел его и сказал мне такие слова: «Значит, мой Бенвенуто, меня не обманул твой славный вид, как это мне подтверждает одно письмо, которое попало мне в руки, от твоего отца по каковому это должен быть очень добрый и честный человек считай же, что ты у себя в доме и как бы у своего отца». Призванный в ополчение для защиты городских стен, он, после некоторых колебаний, тайно уезжает в Рим, приняв приглашение папы Климента VII, врага республиканцев. Почему он не остается во Франции и не обретает здесь второй родины, как, например, его соперник болонец Приматиччо, декоратор дворца Фонтенбло или художник Джованбатиста Россо, не менее известный под офранцуженным именем «мэтр Ру». И — как венец его творческого развития — высокое искусство ваятеля.

• Отрывок, характеризующий Челлини, Бенвенуто
• Найдено 3 определения термина ЧЕЛЛИНИ
• Найдено схем по теме ЧЕЛЛИНИ – 0
• Найдено научныех статей по теме ЧЕЛЛИНИ – 0

Но художественный такт удержал гуманиста Варки от «подскабливания» и «подправки» неправильного, но сильного языка Челлини, что неизбежно повлекло бы за собой обеднение стиля автобиографии. И, уходя во гневе, сказал ему, что скоро он это увидит. Девиз своего современника Аретино «жить решительно» (vivere risolutamente) разделяет и автор «Жизнеописания». Как настоящий человек эпохи Ренессанса, питая большое уважение к «учености», к «культуре», к развернутому, богатому, но соразмерному слогу, Челлини, особенно в рассуждениях, пробует свои силы в сложном цицероновском периоде, однако, запутавшись в нем, вырывается на волю, так и оставив словесное здание недостроенным. Встретив водоноса, он уговорил последнего отнести его во дворец одного из кардиналов.

На что я сказал: «Я имел его нынче ночью». Пантасилея бросилась бегом в церковь по соседству. После всяких разговоров и диковинок, о каковых я не хочу распространяться, так как я здесь не для этого: только одно словцо мне надлежит сказать, так как его сказал этот удивительный Юлио, художник, каковой, многозначительно обведя глазами всех, кто там был вокруг, но больше глядя на женщин, чем на остальных, обратясь к Микеланьоло, сказал так: «Микеланьоло мой дорогой, это ваше прозвище «галки» сегодня им идет, хоть они и похуже галок рядом с одним из великолепнейших павлинов, каких только можно себе представить».

У него начали выпадать зубы и волосы. Сцены, посвященные беседам художника с духовными и светскими князьями (например, та, где приводится суждение папы Павла III, что мастера, «единственные в своем художестве, не могут быть подчинены закону», цитируемое историками и критиками), незабываемы и полны исторического колорита. На что сказанный синьор мне ответил: «Не теряй времени, Бенвенуто во-первых, не может быть, чтобы так, как она стоит, ветер от пушки ее свалил но если бы даже она свалилась, а там внизу стоял сам папа, беда была бы не так велика, как тебе кажется стреляй же, стреляй. » Я, не раздумывая больше, выпалил в самое солнце, как и обещал, точь-в-точь.

Отсюда видно, что Бог ведет счет добрым и злым и каждому воздает по заслугам. Так, к своему неудовольствию, я продолжал играть до пятнадцатилетнего возраста.

Наиболее значительное из его произведений, созданных во время пребывания во Франции, — бронзовый рельеф Нимфа Фонтенбло (до 1545, Лувр). В эту пору я сделал серебряную вещицу барельефом, величиной с руку маленького ребенка. были более или менее овеяны характерным для того времени духом смелых искателей приключений. Герцогу Козимо, в ответ на его сомнения, он прямо дает понять, что «его светлость» «не разбирается в искусстве». Время пощадило и лучшие творения Челлини-скульптора: бронзового «Персея» и две замечательные модели к нему (Флоренция), мраморное «Распятие» (Эскуриал), бюсты Бандо Альтовити (Бостон), Козимо I (Флоренция), а также «Нимфу Фонтенбло» (Лувр), «Борзую» (Флоренция) и некоторые другие работы. Тогда врач ко мне обернулся и сказал: «Раз уж я здесь, я хочу тебя лечить. Хотя на это немного и рассердился Андреа Челлини, каковой был чуточку горяч, несколько дней спустя Джованни взял себе жену и никогда потом не требовал никакого больше приданого.

Когда же пришла пора отливки «Персея» из бронзы, мастера свалила лихорадка. Я сказал графу тот поднял тревогу фусты виднелись в море. На фоне блестяще образованных современников, мастеров пышного, закругленного, «правильного» стиля, автор «Жизнеописания» был человеком малограмотным. Знаменитый, ставший уже хрестоматийным, рассказ об отливке «Персея» дает достаточно яркое представление о творческой ярости, творческом раже художника, преодолевающего упорное сопротивление материала, укрощающего своим словом даже неистовство стихий — огня и воды. На это Луканьоло, думая, что я убедился, сказал: «Не хуже кажется и мне твоя работа, но скоро мы увидим разницу между той и другой».

1. Найдено книг по теме ЧЕЛЛИНИ – 0
2. Найдено презентаций по теме ЧЕЛЛИНИ – 0
3. Найдено рефератов по теме ЧЕЛЛИНИ – 0
4. Записки гея о свободе, равноправии, любви и творчестве
5. Челлини Бенвенуто – Жизнь Бенвенуто Челлини

Денег на вино больше нет, а внушительный счет из магазина требует оплаты. Мой удрученный и бедный добрый отец, явясь в Совет, упал на колени, прося помилования бедному молодому сыну тогда один из этих бешеных, потрясая гребнем замотанного куколя, встал с места и с некоими оскорбительными словами сказал бедному моему отцу: «Убирайся отсюда и сейчас же выйди вон, так как завтра мы его отправим на дачу с копейщиками». Так он ушел из его дома и оба они бурчали друг другу неистовые слова. На русский язык «Жизнеописание» Челлини переводилось дважды, но не с оригинала, а с французского перевода, где язык книги сглажен в соответствии с нормами литературной речи.

Когда это дошло до их ушей, они похвалились, что заставят меня горько пожалеть о таких словах я же, не зная, какого цвета бывает страх, ни во что или мало во что их ставил. О ранней карьереЧеллини в Риме известно немного.

Весь Рим узнал его имя. Моих денег было вдвое больше, чем его так что все эти глаза, которые было уставились на меня с некоторой усмешкой, тотчас же, повернувшись к нему, сказали: «Луканьоло, эти деньги Бенвенуто, которые золотые и которых вдвое больше имеют гораздо лучший вид, чем твои». В те времена я ходил рисовать когда в Капеллу Микеланьоло, а когда в дом Агостино Киджи, сиенца, в каковом доме было много прекраснейших произведений живописи руки превосходнейшего Раффаэлло да Урбино и бывало это по праздникам, так как в сказанном доме проживал мессер Джисмондо Киджи, брат сказанного мессера Агостино.

Но еще незадолго до рождения Челлини идеал этот красноречиво формулирует Пико делла Мирандола в речи «О достоинстве человека»: человек «по собственному произволу чертит границы своей природы», «по собственному желанию избирает место, дело и цель» своих занятий. Но Бенвенуто любил рисование и лепку больше, чем музыку. Разные виды многогранного ювелирного мастерства, резьба печатей и медалей, чеканка монет. Когда мы вошли в зал, первым сказанный вельможа, а я за ним, он сказал такие слова: «Да хранит вас Бог, синьоры мы к вам явились, Бенвенуто и я, каковой люблю его, как родного брата и мы готовы сделать все то, на что будет ваша воля». И вот мы привязали фартуки за спиной и почти втихомолку дошли до Сиены. Тогда Бенвенуто приказал собрать все имевшиеся в доме оловянные блюда, чашки и тарелки.

1. Жизнь Бенвенуто Челлини, написанная им самим
2. Письмо Бенвенуто Челлини к Бенедетто Варки
3. Свежие записи Архив Друзья Личная информация
4. Оставить комментарий Поделиться
5. О знаменитости:Итальянский художник, скульптор и золотых дел мастер

Рассвирепел епископ и угрозы и препирательства были великие. Герцог так до конца и не расплатился за сделанную для него статую «Персей». Брат Алессо одел меня монахом и дал мне в спутники послушника. Челлини охватил настоящий творческий экстаз. Полгода спустя я вернулся во Флоренцию, где этот Пьерино флейтщик, когда-то бывший учеником моего отца, был этим очень недоволен я же, чтобы угодить моему отцу, ходил к нему на дом и играл на корнете и на флейте вместе с его родным братом имя которому было Джироламо и был он на несколько лет моложе сказанного Пьеро и был очень порядочный и хороший юноша полная противоположность своему брату.

Колотушек им, видно, при вспыльчивом нраве маэстро достается во время работы немало (а рука у него тяжелая. ), но это тоже в духе обычая. И вот, взяв лошадь, видя, что он мне не отвечает, я направился к римским воротам. Он развел такой сильный огонь, что металл снова начал светлеть. Наконец, я сперва подучил деньги, затем расписался и, веселый и довольный, пошел домой.

Флорентийцы были настолько поражены огромной творческой энергией, проявленной Челлини, что говорили о нем: «Это не человек, а сущий дьявол, так как он сделал то, что искусство не могло сделать». Он увидел, что расплавленный металл в горне сгустился и перестал течь в форму, а работники, ошеломленные и растерянные, стоят вокруг горна, не зная, что предпринять. Здесь ему иностранцу, все кажется просто поразительным.

Помимо этого, Бенвенуто освоил изготовление печатей и искусство эмали. А толкователи Данте этого не поняли Вся эта глава мемуаров достойна занять место рядом с эпизодами о сутягах из «Гаргантюа и Пантагрюэля». Этот выстрел причинил врагам столь великий вред, что они готовы были покинуть дом. Таких работ я сделал много и делать их было очень трудно. На это папа, воздев руки и осенив широким крестным знамением мою фигуру, сказал мне, что он меня благословляет и что он мне прощает все человекоубийства, которые я когда-либо совершил и все те, которые я когда-либо совершу на службе апостольской церкви. Этот точно так же женился и имел четырех детей мужеского пола.

Этот кардинал дал ему убежище и начал его лечить. Мой отец очень обрадовался и ему не терпелось встретить опять того из Восьми, который его оскорбил и, встретив его, он сказал так: «Вы видите, Антонио, что это Бог знал, что станется с моим сыном, а не вы. » На что тот ответил: «Пусть только попадется нам еще раз». Человеческая жизнь стоила дешево, ей постоянно грозили всевозможные опасности.

Мессер Бенвеньято, видя, что зал наполняется таким множеством людей, сказал: «Мы просим вас о мире и ни о чем другом». Эти тяжбы приводят его в отчаяние. Как известно, современники восторгались его ювелирным искусством и здесь, вероятно, не было ему равных в Италии.

Узнав некоторых из них, я сказал: «О дармоеды, если вы не уберетесь отсюда и если хоть один осмелится ступить на эту лестницу, то у меня здесь два заряженных фалконета, каковыми я из вас сделаю порошок и подите сказать кардиналу, что я сделал то, что мне было приказано моими начальниками и это было сделано и делается в их же, духовенства, защиту, а не в обиду им». Но автор «Персея» живет уже в период заката этой культуры. В 1537 году во время поездки во Флоренцию его мучила ужасная лихорадка. Как мы дальше увидим, это в значительной мере определило биографию Челлини, его непоседливый образ жизни, его судьбу, в которой он наивно усматривает влияние «зловредных звезд».

Все те лица, которые были при этом, радостно его спрашивали, какое ему дать имя. Здесь познается, как звезды не только направляют нас, но и принуждают. Здесь он с отчаянием заметил, что замок окружен с этой стороны еще двумя высокими стенами. Уже весь мир был под оружием.

Чем объясняются этот непоседливый образ жизни и скитания Челлини. Как бы оно там ни было, мне сейчас о нем говорить нечего. Так кончился этот превеселый ужин и этот день и каждый из нас вернулся по своим домам. Заболев в Мантуе лихорадкой, он в раздражении громко «проклинал Мантую и того, кто ей хозяин» и вызвал гнев герцога («но в гневе, — замечает Челлини, — мы были равны»).

Челлини грозится убить соперника. С этой медалью приключился такой же случай, как и с вазой Саламанки. Видя это, я отошел от них и относился к ним как к мошенникам и ворам. На эти слова он мне сказал: «Что вы, мой Бенвенуто или вы считаете меня сумасшедшим. » На что я сказал: «Не сумасшедшим, а молодым» и я ему поклялся Богом, что ее я и в мыслях не имею, а вас мне будет очень жаль, если из-за нее вы сломаете себе шею.

Ее спросила та женщина, которую привел с собой Юлио, не нездоровится ли ей. Эту эпиграмму прочла вся Флоренция.

Подобные заявления чередуются с обычными проклятиями власти денег и заключают в себе существенный оттенок: у этих «наемных» художников, «кондотьеров искусства», каким является и Челлини, нет внутреннего уважения к тем, кому они создают памятники своими творениями, кого они славословят в литературных посвящениях. Герцог заказывает мастеру статую «Персей», которая должна ассоциироваться с победой власти Медичи над флорентийской республикой. Челлини испустил отчаянный крик и, забыв о своей болезни, бросился в мастерскую. Челлини, обладавший многосторонним дарованием и способностью легко и успешно усваивать новые, ранее незнакомые ему области изобразительного искусства, работал ревностно и находил удовольствие в преодолении встречавшихся трудностей: «сказанные великие трудности мне казались как бы отдыхом», — пишет он. И дал мне делать прекраснейшую серебряную работу для одного кардинала. Буйство Челлини не казалось современникам преступным.

Эта восторженная оценка показательна для отношения потомства к замечательному памятнику мемуаристики эпохи Возрождения. Друзья решают высмеять Бальдуччи. Он еще посещает Венецию, безуспешно ведет переговоры с новым папой Павлом III, но уже вынужден провести остаток жизни под властью неблагодарных герцогов Флоренции.

Когда я вошел, рядом со мной был мой Паулино с серебряной вазой. И, точно так же смеясь, откланявшись ей, я пошел, говоря, что не желаю иной награды, чем эта. Дважды он перебирается во Францию, часто пробует обосноваться в Риме. Такое представление о назначении человека и вся этика «доблести» связаны с безграничной верой в себя, в свои творческие силы. Превесело передал мне это извещение этот милый и чудесный мальчуган. Тем временем я представился его брату, кардиналу и сказанный кардинал попросил герцота, чтобы тот разрешил мне сделать архипастырскую печать его преосвященства каковую я и начал.

Италия раздиралась на части иноземными завоевателями — французами и испанцами. Подсвечники эти были богато отделаны, насколько требуется для такого рода работы. Благородным человек себя делает своими великолепными делами».

Тереза получает от Челлини любовное послание, вскоре он и сам приходит к ней, пользуясь отсутствием отца. Отсюда та полнота и сила характера, которые делают их цельными людьми». Челлини саркастически берется даже прокомментировать одно темное место из песни VII «Ада» Данте, который, как известно, одно время жил в Париже и перенес, дескать, в свою поэму восклицание судьи, призывающего публику к порядку. Тогда, поняв, что он употребил глупые слова, он тут же мне сказал: «Так как они настолько свежие, что еще не смердят и так как помощь поспела вовремя, то ты не так уж пугайся, так как я надеюсь во всяком случае тебя вылечить».

В отношениях с помощниками и слугами он верен традиции «доброго старого времени»: с Феличе (в Риме), с Асканио (в Париже) он обращается как с родными детьми. Отец возмущен и собирается наказать ухажера. Сочетание эстетической изысканности и грубой жадности у папских прелатов, деспотизм и власть интриганов в Ватикане, своеобразие раннего французского Возрождения при дворе Франциска I — все это изображено Челлини достаточно ярко.

Этот юноша начал их читать и прочел их все это настолько умножило его бесконечную красоту, что невозможно было бы и сказать. Я же, собираясь не спешить и ее не отдавать, сказал, что торопиться не желаю. На это мой отец ответил: «Худое дерево никогда не приносило доброго плода, а наоборот и еще я тебе скажу, что ты худой человек и дети твои будут безумные и бедные и придут за подаянием к моим дельным и богатым детям».

На это Пьеро ответил и сказал правду: «Гораздо больше пользы и чести извлечет ваш Бенвенуто, если он займется золотых дел мастерством, вместо этого дуденья». Потом сказал: «О добрый сын мой, с этим в руке ты живи или умри». Этот случай ибо он имел такие важные последствия, я хотел его рассказать, чтобы покончить с этим, так как они не из того художества, которое подвигает меня писать ибо если бы всем таким я пожелал изукрасить свою жизнь, то мне бы слишком многое оставалось сказать.

В Италии на «эти самые дела» смотрели часто сквозь пальцы и наказание обычно сводилось к изгнанию из города буйство ему легко сходило с рук. Впрочем и девизом всей его жизни. Это имя не первого ранга.

Почти о каждой вещи, вышедшей из его рук, он пишет, что мир не видал ничего подобного или же утверждает, что на свете нет человека, способного довести до конца такое дело: «Такой, как я, может быть только один во всем мире, а таких, как вы, по десятку у каждой двери». Этот Луканьоло поднял меня на смех, говоря: «Вот увидишь, Бенвенуто, к тому времени, когда ты кончишь эту работу, я потороплюсь кончить эту вазу, которую я начал, когда и ты свою вещицу и тебе на опыте станет ясно, какую пользу я извлеку из своей вазы и какую ты извлечешь из своей вещицы». Челлини заключают в тюрьму, где его долго держат как человека опасного. Но Челлини пребывает в унынии: на его пути постоянно возникают препятствия.

Сказанный Джанъякомо в точности сказал ему мое имя. Перевод, мастерски выполненный М. Лозинским, является не только первым русским переводом с итальянского оригинала, но и блестящей попыткой художественного воспроизведения характерного, яркого и выразительного, хотя и не всегда грамматически правильного, языка этого замечательного литературного памятника. Мой отец послал ему свои пророческие четыре стиха.

Но богатство внутреннего содержания и значительность идей учителя обычно не под силу Челлини и поза его героя уже несколько театральна и искусственна. На каковые слова я поднял руку, ударив его по лицу и сказал: «А я вот этот». Мемуары Челлини в этом смысле — удивительно характерный исторический документ. Если — принимая во внимание склонность автора мемуаров к хвастовству — можно и усомниться в совершенной точности передачи подобных дерзких выходок, то в общем свидетельства современников показывают, что он действительно «не умел изображать льстеца». Независимо от оценки критика — осуждает ли он такую позицию «по ту сторону добра и зла» или восхищается ею, — это чудовищная модернизация, это искажение реального образа автора мемуаров. Когда он пополз дальше, на него набросились собаки и сильно искусали Челлини.

Взяв сказанную вазу, Саламанка, чисто по-испански, сказал: «Клянусь Богом, что я так же буду медлить с платежом, как и он тянул с работой». Расплавленный в горне металл должен был стечь и заполнить форму. Через три месяца я закончил сказанную работу, с такими красивыми зверьками, листьями и машкерами, какие только можно вообразить, Я тотчас же послал ее с этим моим Паулино, учеником, показать этому искуснику Луканьоло, сказанному выше каковой Паулино, с этой своей бесконечной прелестью и красотой, сказал так: «Мессер Луканьоло, Бенвенуто говорит, что посылает вам показать свое обещание и ваш хлам, ожидая увидеть от вас свою дрянь».

Малое время спустя ему было возвращено место флейтщика. Герои того времени. По своему происхождению и жизненной школе он ближе стоял к простому народу. Не говоря уже о побеге из замка Святого Ангела или о рукопашных схватках с врагами, где Челлини неизменно оказывается победителем ибо «никогда не знал, какого цвета бывает страх», он еще в детстве совершает подвиги, напоминающие Геркулесовы и впоследствии, ни много ни мало, вступает в прямые сношения с силами ада и неба: некромантические заклинания в Колизее и лицезрение Христа в тюрьме — «вещь величайшая, какая случалась с другими людьми» (после чего над его головой, как он сообщает, засиял нимб, как у святого). При таком положении дел я рассказал отцу, как синьор Орацио избрал меня в капитаны и что мне пора начать подумывать о том, чтобы набирать отряд. Этот человек выделывал исключительно чеканные медальки из пластин и многое другое: он сделал несколько «паче» исполненных полурельефом и несколько Христов в пядень, сделанных из тончайших золотых пластин, так хорошо исполненных, что я считал его величайшим мастером, которого я когда-либо в этом роде видел и ему я завидовал больше, Чем кому-либо другому.

Последняя работа привлекает внимание папы Климента VII. Огонь разгорелся так сильно, что работать стало крайне тяжело.

И, протянув руку, передал ему в платке сто золотых камеральных скудо и сказал: «Подели их так, чтобы и он получил свою долю». Несомненно, что о своих драках автор мемуаров рассказывает с удовольствием, не без гордости сообщая, как он один ворвался в дом к оскорбителю, где, орудуя кинжалом направо и налево, нагнал страху, как «в судный день» и вышел победителем против дюжины противников. Наступил самый ответственный и напряженный момент. А так как он имел некоторые познания в латинском языке, то вокруг сказанного зеркала он сделал латинский стих, который гласил: «В какую бы сторону ни вращалось колесо Фортуны, Добродетель стоит твердо». Правосудие бездействовало или служило тому, кто больше платил судьям.

Уже наступила ночь и тьма, а римские ворота не запирались. Из сохранившихся произведений, выполненных им по возвращении во Флоренцию: Персей (1545—1553, Флоренция, Лоджия деи Ланци), статуэтка Борзая (1545—1546, Флоренция, Барджелло) бюст Козимо Медичи (1545—1548, там же) Ганимед (1548—1550) Аполлон и Гиацинт Нарцисс (все во Флоренции) бюст Биндо Альтовити Распятие (ок. На этот великий шум высыпали наружу все соседи да кроме того, мимо проходило несколько знатных римлян, которые сказали: «Убей этих нехристей, мы тебе поможем». Является Фьерамоска и вызывает его на дуэль. Хоть я ему и обещал послушаться, он рассудил, как человек умный, что если явится синьор Орацио, то, как потому, что я ему обещал и по иным причинам, я никак не смогу преминуть, чтобы не предаться воинским делам и вот он ловким способом задумал удалить меня из Флоренции, говоря так: «О дорогой мой сын, чума здесь неописуемая, великая и мне все время кажется, что ты вот-вот вернешься с нею домой я помню, что когда я был еще молодым человеком, я отправился в Мантуу, в каковом городе я был весьма обласкан и там я прожил несколько лёт я тебя прошу и приказываю тебе, чтобы, ради любви ко мне и лучше сегодня, чем завтра, ты отсюда убрался и отправился туда». Прав был Гёте, когда писал, что «Челлини обязан своей славой едва ли не больше своему слову, чем творениям» ибо «своим пером, едва ли не вернее, чем резцом, он оставил прочный памятник себе и своему искусству». Вдруг мне показалось, что он в ужасном обличии меня устрашает и говорит: «Если ты этого не сделаешь, тебя постигнет отцовское проклятие, а если сделаешь, то будь благословен от меня навеки».

Папа сказал, что хочет меня к себе на службу среди прочих музыкантов. По этой причине молодому человеку пришлось бежать из города, переодевшись монахом. Этот синьор, который был прегорд, постоял немного и гневно мне сказал: «Мне охота больше не приходить сюда и сделать как раз обратное тому, что я думал сделать для тебя».

Но в процессе плавки выясняется, что металла не хватает. На это папа сказал: «Так это сын маэстро Джованни. » Тот сказал, что это я и есть. Заполнив горн кусками бронзы, Челлини с помощниками разжег под ним огонь. Он уже на службе при дворе кардиналов и пап, герцогов и королей. Мы оба весело посмеялись и она мне заказала еще несколько красивых и хороших работ.

Я, который был наверху у Ангела и ничего об этом не знал, а видел человека, который там стоит и распоряжается рытьем окопов, с копьецом в руке, одетый весь в розовое, — раздумывая, что бы такое я мог ему сделать, взял один мой кречет, который там у меня был, а это такое орудие, больше и длиннее сакра, вроде полукулеврины это орудие я разрядил, затем зарядил его изрядной долей мелкого пороха, перемешанного с крупным затем отлично навел его на этого красного человека, взяв изумительную дугу, так как тот был настолько далеко, что по науке нельзя было бы попасть на таком расстоянии из подобного рода орудия я запалил и угодил прямо в середину этому красному человеку, каковой из щегольства, привесил себе шпагу спереди, на некий свой испанский манер и вот, когда мое ядро, долетев, ударилось об эту шпагу, то видно было, как сказанного человека разрезало пополам. Когда я кончил рисунок, подошла другая весьма красивая благородная римская дама, которая была наверху и, спустившись вниз, спросила у сказанной мадонны Порции, что она тут делает та, улыбаясь, сказал а: «Я любуюсь на то, как рисует этот достойный молодой человек, который и мил и красив». В этих словах, проникнутых гордостью плебея и чувством человеческого достоинства, звучит общий для всех гуманистов мотив учения о «доблести» и истинном благородстве.

В конце концов, кардинал выдал Челлини папе, получив за это выгодную церковную должность. Да и как ему с ними ладить, если ему предлагают быть всего лишь только «исполнителем» замыслов заказчика или его советников, а это явная «придворная чепуха». Мы заключили мир после чего я тотчас же вернулся к себе в мастерскую, но не мог пробыть и часа без этого неаполитанского вельможи, каковой то являлся ко мне сам, то посылал за мной. Его «Жизнеописание» изобилует стычками с сановными советниками двора и в уста папы Климента VII он вкладывает собственную презрительную оценку придворных: «Больше стоят сапоги Бенвенуто, чем глаза всех этих прочих тупиц». И я, чтобы не лишать их такой славы, молчал и восхищенно ими любовался.

При лепке и отливке скульптуры Челлини натолкнулся на многочисленные трудности. На этом маленьком дельце я много приобрел. В глазах Челлини талант и гений выше всякого герцогского титула или кардинальского сана.

И, подав мне шпагу и доспех, собственными своими руками помог мне их надеть. Когда мы пришли в Сиену, Тассо сказал, что натрудил себе ноги, что дальше идти не хочет и просил меня ссудить его деньгами, чтобы вернуться на что я сказал: «Мне тогда не хватит, чтобы идти дальше а тебе следовало подумать об этом, трогаясь из Флоренции но если это ты из-за ног решаешь не идти, то мы найдем обратную лошадь в Рим и тогда у тебя не будет повода не идти». Необычайно интересна и колоритна в этом смысле глава 27-я книги 2-й его мемуаров. Республиканские городские вольности сменяются деспотией мелких князей (во Флоренции устанавливается власть Медичи). Ренессансный ювелир и скульптор Бенвенуто Челлини становится скандальной фигурой современного гламурного «бомонда».

Лишь в 1931 году «Academia» выпустила образцовое издание «Жизнеописания». По этой причине я играл много больше, нежели то делал прежде. Все эти различные художества я с превеликим усердием принялся изучать. Хоть я несколько и отклонюсь от своего художества, но так как я желаю описать свою жизнь, то меня вынуждают некоторые эти самые дела не то чтобы подробно их описывать, но все ж таки сжато о них упоминать.

Когда я кончил эти слова, Фиренцуола, который был человек очень горячий и смелый, обернулся к сказанному Джаннотто и сказал ему: «О жалкий негодяй и тебе не стыдно применять такие вот способы и приемы к человеку, который тебе был таким близким товарищем. » И с той же горячностью обращаясь ко мне, сказал: «Поступай ко мне и сделай, как ты говорил, чтобы твои руки сказали, кто ты такой». На что этот же самый ответил, что Бог наверняка так и судил. В последующие годы юный Челлини много путешествовал по Италии, обучаясь у лучших ювелиров. Меньше всего это человек книжной культуры.

Гордость за Флоренцию, которая «поистине всегда была школой величайших дарований» и даже известное высокомерие по отношению к другим городам (отзвуки традиционных распрей) нередко чувствуются в «Жизнеописании». Вещица эта служила пряжкой к мужскому поясу, которые тогда носились такой величины. Джованни, который стал моим отцом, больше, чем который-либо из остальных, занимался им. — не может быть непревзойденным. И вот, учинив мне здоровый разнос, они послали нас к секретарю я же, бурча, все время говорил: «Это была пощечина, а не кулак», так что Совет продолжал смеяться.

«Ему так невесело, что на этот раз мне хочется, чтобы он посмеялся». «Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини, флорентинца, написанная им самим во Флоренции» открывается горделивой генеалогией потомственного горожанина, род которого восходит к полулегендарным временам, когда зачинался город. Служитель этот пришел в такую ярость, что, показывая вид, что одной рукой он берется за шпагу, а другой намеревался и силился вломиться в мастерскую, в чем я ему немедленно воспрепятствовал оружием, сопровождаемым многими резкими словами, говоря ему: «Я не желаю ее тебе отдавать и ступай сказать монсиньору, твоему хозяину, что я желаю деньги за свои труды, прежде чем она выйдет из этой мастерской». Он накопил много простынь, разрезал их на длинные полосы и спрятал в своем тюфяке. Этот идеал великих дел предполагает натуры цельные и решительные. Потомство охотно приписывало Челлини все шедевры ювелирного искусства.

А во Франции несколько другие порядки, чем в итальянских городах. Вследствие чего мастера обвинили в воровстве и приговорили к пожизненному заключению. Флоренция, признание у прославленных мастеров ее «чудесной школы», влечет его к себе и он часто приезжает в родной город, но не задерживается в нем подолгу. Страницы мемуаров Челлини — это преимущественно рассказ о его делах, его «Труды и дни». Тотчас же обернувшись к сыну, он сказал ему: «О сын предатель, ты меня разорил.

Характер Челлини был далеко не спокойный, а скорее даже буйным, что и не позволяло оставаться ему долго на одном месте, резко менять свой образ жизни и вновь пускаться вплавь по бурным волнам «этого бешеного времени» (как называет свою эпоху сам Челлини), не заботясь о том, к какому берегу они его прибьют. Лишь в 1518 году он вернулся во Флоренцию. Творческие сомнения в своих силах ему неведомы. Влюбленные планируют побег.

На эти слова Пьерино возразил и сказал: «Маэстро Джованни, большинство людей, когда состарятся, вместе с этой самой старостью дуреют, как сделали и вы и я этому не удивляюсь, так как вы наищедрейше роздали все свое имущество, не подумав о том, что вашим детям оно может понадобиться, тогда как я думаю сделать как раз наоборот, оставить своим детям столько, чтобы они могли помочь и вашим». Если недостаток заказов побуждает его покинуть Флоренцию и перебраться в Рим или Париж, то все же непонятно, почему флорентийский мастер не остается в Париже, где он завален работой и получает огромное содержание на службе у двора. Приходится исполнительным органам применить силу — против самого блюстителя законности.

Тотчас же он пришпорил конька, на котором сидел и во весь опор поскакал прочь. На праздник собираются гости. Каковое случилось совсем наоборот: я был жив, со множеством денег, со слугой и на добром коне. Как я теперь могу явиться к кардиналу. » На что сын сказал: «Куда больше, отец, стоит этот мой учитель, чем сколько есть кардиналов в Риме». «Он сам себе творец и сам выковывает окончательно свой образ» ибо «данное» и возвышенное назначение человека в том, что «ему дано достигнуть того, к чему он стремится и быть тем, чем он хочет». Мой бедный отец, однако же, смело ответил, говоря им: «То, что Бог судит, то вы и сделаете и не больше».

Оказывается, что он уже успел «для своей зашиты учинить много этих самых дел». Пребыстро бежал этот мул а тот что-то говорил тем, что в окопах. На что я сказал: «Если по этому первому слову вы отсюда не уберетесь, я вас хвачу этой шпагой по голове».

И вот, когда эти разговоры этих глупых женщин надоели моему созданию, которому мы дали имя Помоны, то сказанная Помона, желая отделаться от этих их дурацких разговоров, стала ворочаться то в одну сторону, то в другую. Этот синьор не без страха остановился немного и сказал мне: «Бенвенуто, твой друг». Эти слова ничуть не поколебали меня в моем решении, продолжая говорить ему то же самое.

Флорентийский золотых дел мастер и скульптур Бенвенуто Челлини (1500–1571) был несомненно высокоодаренным художником, но имя его не стоит в первом ряду великих мастеров итальянского Возрождения. Я поехал дальше, чтобы отправиться в гостиницу. Мой отец очень рассердился и считал, что они учинили ему великую обиду. Перепуганный насмерть Фьерамоска соглашается помогать бывшему сопернику.

И все же это еще не объясняет биографии Челлини. На что я сказал: «Синьор, взойдите, но только один, а там приходите как вам будет угодно».

Его бросили в подземелье, «где было много воды, полно тарантулов и множество ядовитых червей». Приходят Папа и Бальдуччи. Совет Восьми осудил Бенвенуто за серьёзную драку. Противоречие между натурой Челлини и его местом в жизни движет его биографию и определяет его «превратную и кусачую судьбу».

Но убежище оказалось ненадежным. Бенвенуто убедил родителей отправить его на обучение к золотых дел мастеру Бандини. С какой теплотой он рассказывает о сестре и ее семье, которой он помогает всю жизнь. Это явно не его сфера. В это время проходил по улице отец этого моего ученика, каковой был врачом кардинала Якоаччи и жил у него на жалованье и ученик этот и сказал отцу: «Зайдите, отец, посмотреть Бенвенуто, которому нездоровится немного и, он лежит».

Они уже готовы расправиться с интриганом, когда возвращается Челлини. Свою автобиографию «Жизнь Бенвенуто», скульптор писал, пребывая в глубокой депрессии. Двигаться он не мог, так как нога еще не зажила.

Правда, аванс этот ничтожен. Услышав великий шум, который происходил на этом дворе внизу, добрый синьор Орацио с великой поспешностью побежал вниз а я, высунувшись наружу, там, где упала бочка, услышал некоторых, которые говорили: «Хорошо бы убить этих пушкарей». Пробудилась зависть в этих моих дурных учителях, которые у меня прежде были, каковых звали Сальвадоре и Микеле Гуасконти у них в золотых дел цехе было три больших лавки и они делали крупные дела так что, видя, что они меня обижают, я пожаловался одному честному человеку, говоря, что довольно бы с них тех грабежей, которые они надо мной чинили под плащом своей ложной, показной доброты. Разумеется — как и у других итальянских художников и ученых, как у Микеланджело, его учителя, — поэтические опыты (образчиком его стихов служит написанная в тюрьме поэма в терцинах).

Когда мы прошли вперед, комната оказалась полна сонетов, которые каждый из нас сочинил и послал их Микеланьоло. Творческая работа Бенвенуто перемежалась со ссорами, драками и скандалами. Сказанный Микеланьоло, сиенский ваятель, делал в это время гробницу умершего папы Адриана. Отдельную главу мастер посвятил жадности Медичи.

Так решили, такое имя дало мне святое крещение и так я и живу с помощью божьей. Сказанную вазу отнесли к Саламанке, каковой пожелал, чтобы ее оценили. Челлини вручают повестки — и вот он в зале суда.

Повитуха, которая знала, что они ждут его девочкой, обмыв создание, завернув в прекраснейшие белые пелены, подошла тихонечко к Джованни, моему отцу и сказала: «Я несу вам чудесный подарок, какого вы и не ждали». Во всех этих суждениях мы узнаем традицию флорентийской культуры, ее антифеодальные идеи. В эту пору я много развлекался музыкой и такими удовольствиями, подобными ей. Спустя пару лет он расстригся. Я ему напомнил про мои деньги. Ему легко прощают убийства, но не строптивость и дерзкую независимость.

Ему нельзя отказать в большой храбрости, он сам пишет о себе, что «не знал, какого цвета бывает страх». Тогда он рассмеялся и, снова порумянев лицом, наиприветливейше мне сказал: «Мой Бенвенуто, я тебя люблю как только могу и, когда настанет время, чтобы Богу было угодно, я тебе это докажу дал бы Бог, чтобы ты их убил, обоих этих мошенников, так как один причина этих великих бед, а другой, быть может, будет причиной и худшего». Его творчество оказало влияние на развитие маньеризма. И так как он «по природе немного вспыльчив» — замечание это не может не вызвать улыбки у читателя, — а «распалясь», он «становится как аспид» или «как бешеный бык», то дело часто кончается худо и на его совести есть несколько убийств, хотя не видно, чтобы это его особенно тревожило.

Но только предупреждаю тебя об одном: что, если ты имел соитие, ты не жилец». Наконец, восковая модель Персея была готова, оставалось отлить фигуру из бронзы. Когда я вернулся в мастерскую, у Луканьоло были в свертке деньги, полученные за вазу и, когда я вошел, он сказал: «Дай-ка сюда для сравнения плату за твою вещицу рядом с платой за мою вазу». Если имя Челлини стало нарицательным для всего золотого века художественного ремесла, который мы охотно называем «челлиниевским», хотя от самого Челлини-ювелира, как мы видели, мало что сохранилось, то известную роль здесь сыграли вдохновенные страницы его автобиографии.

На что я сказал: «Сегодня обождите, а завтра я вам отвечу». Его этика сближается с «моральным индифферентизмом» Макиавелли и Челлини тогда оказывается неким «хищником в джунглях».

К этому нужно добавить, что, при всем неистовстве и «ярости» в труде, работы, которые он стремится довести до совершенства, подвигаются медленно. Изображали они, как Пиза была взята флорентинцами и удивительный Леонардо да Винчи взял для выбора изобразить конный бой со взятием знамен, столь божественно сделанные, как только можно вообразить. В последующие годы Бенвенуто занимался обработкой мрамора («Венера и Амур», «Нарцисс», «Аполлон с Гиацинтом», «Ганимед») и изготовлением различных предметов роскоши. С другой стороны, дождь хлестал с такой силой, был такой ветер, что горн остывал.

Значение слова «вирту» для Возрождения (как и всякое богатое в своей исторической конкретности понятие) может быть только приблизительно передано современным русским словом «доблесть». Об этом я не хочу распространяться дольше достаточно того, что я чуть было не отомстил за моего отца мессер Якопо Сальвиати, который учинил ему тысячу смертоубийств, как на то жаловался сказанный мой отец. Скорее наоборот — читателю запоминаются многие патриархальные черты натуры и морали Челлини. Врач на это сказал: «С каким созданием и сколько. » Я ему сказал: «Этой ночью и с премолоденькой девочкой». «Насколько больше заслуги построить дом, чем обитать в нем Благородство — атрибут доблести», — учил гуманист Поджо Браччолини. Горе тем, кто хочет поживиться приданым своей жены. Пока же начну о том, как Богу было угодно, чтобы я родился. Он оставил после себя бесстыдную свою жену с одним сыном, каковой спустя несколько лет приходил ко мне в Рим за милостыней.

С отвращением он сообщает об этой страсти французов к тяжбам: тяжбы даже продают и «дают в приданое», а кто не умеет судиться — пропащий человек. Решение он принимает сразу, не колеблясь, как бы в силу внутреннего, неотвратимого импульса и действует со страстной целеустремленностью. Эта рана и была причиной, почему больше, чем все остальные, этот мессер Бенвеньято ругался на этот их перуджийский лад, говоря: «Клянусь господним, я хочу, чтобы Бенвеньято научил Бенвенуто, как жить». Не слава Челлини-художника поддерживает интерес потомства к его «Жизнеописанию». Немного дней спустя умер папа Юлий II.

Скажу только о некоторых из наиболее замечательных, каковые мне необходимы так вот, размышляя днем и ночью, что бы я мог сделать, со своей стороны, в защиту церкви, заметив, что враги сменяют караул и проходят через ворота Санто Спирито, каковые были в выстреле разумном но так как стрелять мне приходилось вкось, то мне не удавалось причинить того великого вреда, какой мне хотелось причинить все же каждый день их убивалось весьма изрядно вот таким образом враги, видя, что эта дорога заграждена, наставили тридцать с лишним бочек однажды ночью на верхушку одной крыши, каковые мне загораживали этот вид. Но спокойно работать ювелиру мешали некоторые события его беспокойной жизни. Будучи в Сиене, я подождал нарочного в Рим и к нему присоединился.

На протяжении нескольких веков Италия становится поставщиком даровитых художников и государственных деятелей для соседей и тип странствующего художника или артиста, как и тип крупного авантюриста (Казанова, Калиостро), связан с европейской культурой XVI–XVIII веков именно с Италией (вспомним «Египетские ночи» Пушкина). И так как некий Джованбатиста, по прозвищу Тассо, резчик по дереву, юноша как раз моих лет, начал мне говорить, что если я хочу отправиться в Рим, то и он охотно пошел бы со мной этот разговор, который у нас с ним был, происходил как раз после обеда и так как я по причинам все той же музыки поссорился со своим отцом, то я сказал Тассо: «Ты мастер на слова, а не на дела». Но так как этот колючий терновник делал мне больно и я бесился, как бык, то уже было решился выскочить и бежать в это время Луиджи обнимал сказанную Пантасилею за шею, говоря: «Я тебя еще раз поцелую, назло этому предателю Бенвенуто». Они очень гордились, когда видели, как юноши вроде меня приходят учиться в их дом.

Он — хороший, почтительный сын, горячо любящий брат и вообще образцовый семьянин. Над «Персеем», например, он работал девять лет, давая при этом пищу злословию соперников и завистников, утверждавших, что он, золотых дел мастер, не справится с таким большим скульптурным замыслом. Делался он для одного, которого звали Раффаэлло Лапаччини.

И так как они, считая себя безопасными, шли гораздо медленнее и гораздо гуще, чем обычно, то я, запалив свои поддувала, не только сбросил наземь эти бочки, которые мне мешали, но одним этим поддувом уложил больше тридцати человек. Первый день Великого поста, утро Тереза и Асканио молятся о спасении Челлини.

Челлини чрезвычайно высокого мнения о себе. Когда тот сказал эти слова, Луканьоло взял в руки вазу и долго ее осматривал затем сказал Паулино: «Красивый мальчик, скажи своему хозяину, что он великий искусник и что я его прошу считать меня своим другом, а в остальное не входить». Тем временем я домогался, через посредство одного ученика Раффаэлло да Урбино, живописца, чтобы епископ Саламанка заказал мне большую вазу для воды, так называемую «аккуеречча», которые служат для буфетов и ставятся на них для украшения. Возобновляя спектакль десятилетней давности, режиссер вступает в диалог с «тогдашним» Бархатовым, соглашается или спорит с самим собой.

От этих слов бедный отец, сразу же расстроившись, стал меня умолять Господом Богом, чтобы я не брался за это предприятие, хоть он и знает, что я способен и на это и на еще большее, говоря мне при этом, что уже другой его сын и мой брат весьма отважен на войне, а что я должен заниматься тем чудесным искусством, над каковым я столько лет и с таким великим усердием потрудился уже. Этот искусный человек знал большой толк в рисунке. Когда мы подошли к сказанным воротам, часть врагов уже вступила в Рим и наседала на нас. В этом — прогрессивная, демократическая сторона идеала «доблести». В XV—XVI веках, в период пышного расцвета искусств в Италии, золотых дел мастера перестали быть простыми ремесленниками ибо они смогли превратить свое ремесло в настоящее искусство.

Ослепленный яростью, припадки которой внезапно и на довольно длительный срок охватывали Челлини, он разит своим кинжалом направо и налево, поражая виновных, а чаще невинных. В том месте стен, куда мы подошли, много молодежи было побито теми, что снаружи здесь дрались что было мочи стоял такой густой туман, какой только можно себе представить я обернулся к Алессандро и сказал ему: «Вернемся домой как можно скорее, так как здесь ничем нельзя помочь вы видите, те лезут, а эти бегут». Я продолжал весь этот день когда настал вечер, в то время как войско вступало в Рим через Трастевере, папа Климент, поставив начальником над всеми пушкарями Некоего римского вельможу, какового звали мессер Антонио Санта Кроче, этот вельможа первым делом подошел ко мне, учиняя мне ласки он поместил меня с пятью чудесными орудиями на самом возвышенном месте замка, которое и называется «у Ангела» и это место обходит весь замок кругом и смотрит и в сторону Прати и в сторону Рима он дал мне под начало сколько нужно людей, которыми я бы мог командовать, чтобы помогать мне ворочать мои орудия и, велев выдать мне плату вперед, отпустил мне хлеба и немного вина и затем попросил меня, чтобы я как начал, так и продолжал. Но независимая и мощная натура Челлини в основном еще связана с прогрессивными завоеваниями периода расцвета городской культуры, с теми представлениями о человеке и его месте в мире, о его возможностях и правах, о его достоинстве и назначении, которые веками складывались в среде итальянских гуманистов.

По приезде Челлини в Париж король дарит ему свой замок Мель для мастерской. Благородная римская дама тогда сказала: «Будь я на месте этого юноши, я бы ушла себе с Богом». Но самым сильным ударом судьбы был арест. — в общем благоволил к земляку (отчасти в силу традиционных связей родов Челлини и Медичи) и отпускал ему грехи не только убийства, но и недозволенной гордыни, то отношения Челлини с новым папой Павлом III довольно скоро испортились непоправимо.

Наконец, отчаявшись в предприятии, он поклялся, что приведет столько испанцев, что они меня изрубят на куски и убежал бегом, а я тем временем, отчасти веря этому их смертоубийству, решил мужественно защищаться и привел в порядок одну свою чудесную пищаль, каковая мне служила, чтобы ходить на охоту, говоря про себя: «Если у меня отнимают мое имущество заодно с трудами, то еще уступать им и жизнь. » Во время этого прения, которое я вел сам с собой, появилось множество испанцев вместе с их домоправителем, каковой, на их заносчивый лад, сказал им всем, чтобы они входили и забирали вазу, а меня отколотили палками. Но более всего папу поразила идея, что этот сардоникс валялся на земле много тысяч лет как простой булыжник и никому до него не было никакого дела.

Она им конгениальна. Картина вторая. Увидев, что скульптура не готова, он заявляет, что отдаст этот заказ другому скульптору. Среди этих экспонатов много изделий мастеров позднейших эпох или иных стран. В итоге он подцепил «французскую болезнь», которая едва не лишила мастера зрения. Наиболее значительное из его произведений, созданных во время пребывания во Франции, — бронзовый рельеф Нимфа Фонтенбло (до 1545, Лувр).

Я их оценил в восемьсот скудо. Начинало светать и ему грозила опасность быть замеченным. Спустя некоторое время после ареста, Челлини стал готовиться к побегу из крепости.

«Даже войны тогда были не больше как крупными дуэлями» (например, нескончаемые распри между Карлом V и Франциском I). Челлини часто торопят заказчики, но он с этим не считается, наверное памятуя, что «удивительный» и «великий» Леонардо да Винчи почти четыре года готовил картон для фрески «Битва при Ангиари» и столько же лет писал портрет «Джиоконды», что «Тайная вечеря» создавалась целых десять лет, а макет колоссального памятника Франческо Сфорца — целых шестнадцать, да и то остался незавершенным. Отец всячески пытался развивать их у Бенвенуто, надеясь, что его сын в совершенстве освоит эту профессию. Затем она меня спросила, возьмусь ли я хорошо их оправить я сказал, что очень охотно и в ее присутствии сделал небольшой рисунок и сделал его тем лучше, что находил удовольствие беседовать с этой такой красивой и приветливой благородной дамой.

Папа прислал ему сказать, чтобы он ехал туда и благо ему будет. На камне Челлини вырезал канонический евангельский сюжет, тайную вечерю.

Но сам маленький Челлини не любил занятия музыкой и испытывал к ней отвращение, хоть и научился хорошо петь по нотам и играть на флейте. И это показательно для наметившегося в Италии упадка общественного самосознания в век, который Микеланджело с негодованием назвал «блестящим и постыдным». Каковой горбунье я сказал: «Да скажи ты мне, горбунья неподобная, неужели в этом доме нет другого лица, кроме твоего. » — «Нет, будь ты неладен. » Каковой я сказал громко: «А твоего пусть не хватит и на два часа. » На этот спор вышла соседка, каковая мне сказала, что мой отец и все, сколько их было из моей семьи, умерли от чумы так как я об этом уже догадывался, то по этой причине скорбь была меньше затем она мне сказала, что в живых осталась только эта младшая моя сестра, которую звали Липерата, что ее приютила одна святая женщина, каковую звали мона Андреа деБеллаччи.

Когда я ему показал немножко эту модель этой пряжки, которую я сделал во Флоренции у Салимбене, она ему изумительно понравилась и он сказал такие слова, обращаясь к одному подмастерью, которого он держал, каковой был флорентинец и звался Джаннотто Джаннотти и жил у него уже несколько лет он сказал так: «Этот из тех флорентинцев, которые умеют, а ты из тех, которые не умеют». Исследователи «Жизнеописания» Челлини исходя из этого, часто говорят об «аморальности» флорентийского художника, «не признающего никаких нравственных авторитетов, кроме своей индивидуальной воли». Этот был из деревни и еще малым мальчишкой пришел работать к маэстро Санти. Наконец Персей готов и все присутствующие восхваляют великого мастера. Но самой любимой его скульптурой, над которой он работал каждый день, был «Персей с головой Медузы».

Челлини Бенвенуто появился на свет в 1500 году во Флоренции. Как мы узнаем в начале «Жизнеописания» от самого автора, Челлини приступил к автобиографии в возрасте пятидесяти восьми лет, то есть в 1558 году. В мастерскую врываются его работники.

Не говорю о других случаях так как хоть о них было бы презанятно послушать в этом роде, но я хочу уделить эти слова рассказу о моем искусстве, каковое и есть то, что подвигло меня на это самое писание а о нем мне и без того придется говорить немало. Стояли эти два картона — один во дворце Медичи, другой в папском зале. Первое печатное издание появилось в Неаполе в 1728 году. Прекрасным примером флорентийского маньеризма является бронзовая статуя «Персей с головой Медузы», выполненная дляКозимо I. Это творение помогло Челлини добитьсявсеобщего признания по всей Италии. Слово «вирту» вызывает у итальянца XV–XVI веков целый комплекс представлений. Я сказал этому другу, чтобы он ко мне не подходил, так как я кончен.

Эти слова до того их устрашили, что ни один не двинулся на помощь двоюродному брату. На это мессер Юлио сказал: «Государь, Бенвенуто — человек, который не нуждается в чужих рисунках и в этом ваша светлость вполне убедится, когда увидит его модель». Эта работа была велика и изумительна, как, должно быть, можно видеть и сейчас.

Игра на флейте и корнете, которой он впервые обратил на себя внимание папы Климента VII. И больше всего ему льстит изумление окружающих перед этим «удивительным человеком», который «должно быть, никогда не отдыхает». Болонья, Пиза, Рим, Париж, Флоренция. Порой у Челлини пытаются отнять незаконченную вещь, а он отказывается ее отдать, ведет себя дерзко и тогда даже папе приходится унижаться и упрашивать его завершить работу.

Виновнику удается скрыться, а задержанным оказывается Фьерамоска. Бенвенуто Челлини был прощён и провозглашён возлюбленным сыном церкви. К их радости, он жив и невредим и предлагает Терезе немедленно бежать. Девиз поддерживающего небесный свод Атланта на одной из его медалей: «Summa tulisse juvat» — «Высшее сладко нести» — мог бы стать творческим девизом самого Челлини. Не задумываясь над тем, что это может быть за нездоровье, он тотчас же зашел ко мне и, пощупав мне пульс, увидел и понял то, чего бы он не желал.

Я же, набравшись чуточку смелости, хоть и смешанной с чуточкой застенчивости, покраснел и сказал: «Каков бы я ни был, я всегда, мадонна, буду всецело готов вам служить». Не только «из края в край из града в град», но и от одной области искусства — к другой. Из созданных им произведений ювелирного искусства сохранилось немногое: солонка Франциска I (1540—1543, Вена, Художественно-исторический музей), медали и монеты, сделанные для папы Климента VII и Алессандро Медичи, а также эскизы декоративной застёжки для облачений Климента VII.

Мадонна Порция добавила, что таланты редко уживаются с пороками и что, если бы я это сделал, я бы сильно обманул ту славную внешность честного человека, какую я показываю и, повернувшись, взяв за руку благородную римскую даму, с приветливейшей улыбкой сказала мне: «До свидания, Бенвенуто». Как-никак, я нечаянно задал ему большого страха.

Это был отличнейший работник и честнейший человек, гордый и открытый во всех своих делах. С другой стороны, отчасти основываясь на указаниях из «Жизнеописания», такие исследователи, как Плон и другие, могли установить в целом ряде случаев его авторство. В различных мастерских он практиковал свое ремесло.

Тотчас же обернувшись и видя, что он этому смеется, я так хватил его кулаком в висок, что он упал без чувств, как мертвый затем, повернувшись к его двоюродным братьям, я сказал: «Вот как поступают с такими ворами и трусами, как вы». Он тотчас же сказал: «Я тот самый». Также и эти слова дошли до ушей папы Климента, каковые подвигли его на великий смех. Она сказала, что да и что ей кажется, будто она с месяц как беременна и что она чувствует неудобство в матке.

Сказанный Лессандро испугавшись, сказал: «Дал бы Бог, чтобы мы сюда не приходили. » — и с превеликой поспешностью повернулся, чтобы идти. Имя ему было Франческо, сын Филиппо и внук Фра Филиппо, превосходнейшего живописца. Я продолжал стрелять вот таким образом некоторые кардиналы и синьоры благословляли меня и придавали превеликого духу. Выходить на улицу без шпаги и кинжала было небезопасно даже днем. Папу Павла III он, как утверждал кое-кто, назвал «разодетым снопом соломы» и тот ему в свое время это припомнил. Кочевая жизнь Челлини отчасти обусловлена характерной для эпохи страстью к путешествиям, желанием «увидеть свет»: «Мне всегда нравилось видеть свет и, никогда еще не бывав в Мантуе, я охотно отправился». Своим резцом в мастерской он действует так же, как на площади кинжалом, — «смело и с некоторой долей ярости». Его воодушевление передалось окружающим и каждый из них работал за троих.

Это в высокой мере пристрастный и эмоциональный стиль человека, который прошел жизненный путь в борьбе с врагами и завистниками, в борьбе с самой судьбой, как бы руководствуясь надписью на одной из своих медалей: «Fortunam virtute devicit» — «Доблестью судьбу победил». Неудивительно, что при таком «очень странном» для придворной среды характере Челлини не удается ужиться и при французском дворе, где вскоре он создал себе непримиримого врага в лице фаворита короля. Пока я работал над этой вещью, этот искусник Луканьоло, о котором я говорил выше, выказывал великое этим недовольство, много раз повторяя мне, что мне будет гораздо больше пользы и чести, если я буду помогать ему работать большие серебряные вазы, как я было начал.

Вот таким образом, так как это повторилось потом еще два раза, солдаты пришли в такой беспорядок, что, будучи, к тому же, полны добычи великого разгрома, так что иные из них желали вкусить, от своих трудов, они не раз пытались взбунтоваться, чтобы уйти. Я его попрекнул, говоря ему: «Раз уж вы меня сюда привели, необходимо сделать что-нибудь по-мужски» и, направив свою аркебузу туда, где я видел более густую и более тесную кучу боя, я прицелился в середину, прямо в одного, которого я видел возвышавшимся над остальными так как туман мешал мне разобрать, на коне он или пеший. Саламанки испанца. «Не в богатстве, не в занимаемой должности, а единственно только в доблести духа заключается благородство (Кристофоро Ландино).

Образ Челлини, как и воплощенная в нем ренессансная этика «доблести», представляют своими достоинствами, как и своими пороками определенную ступень общественного сознания переходной эпохи: его завоевания и достижения и его примитивность сравнительно с позднейшим развитием.

Варки и Вазари с похвалой отзывались о его таланте ювелира. Но там уже давно поселился прево (верховный судья), который отказывается подчиниться приказанию короля. Если нет – он будет казнен. Действие второе Вторник карнавала, вечер Челлини пирует с друзьями.

Италия XVI века представляла собой арену разнообразных и острых политических столкновений. Был он весьма учен: удивительно говорил о медицине. После долголетнего перерыва на сцену Мариинского театра вернулся «Бенвенуто Челлини» Берлиоза в постановке Василия Бархатова. Чем же это объясняется. Он не только не знал ни греческого, ни латинского, но плохо ладил даже грамматикой родного итальянского языка. Его помощники признают, что он себя показал «не человеком, а сушим великим дьяволом» и «сделал то, чего искусство не могло сделать и столько великих дел, каковых было бы слишком даже для дьявола».

Несмотря на то что все подозрения были сняты, ювелир провёл в тюрьме целых три года. Так и сделали. «Нельзя давать законов тому, — иронично замечает он, — кто их хозяин». Чума была неописуемая, великая. В руке у меня был нож, каковым я услужал себе за столом.

Таким образом и случилось знакомство между Луиджи Пульчи и мной. Отсюда и господство в мемуарах чисто повествовательного начала. «Рвением и усердием» в работе он всегда достигает высшего совершенства и заставит всех признать, что он не только сравнялся с античными художниками, но и превзошел их ибо и античное искусство — перед которым он вместе с другими мастерами Возрождения преклоняется. Случайно мне встретился один мой дружище этого звали Джованни Ригольи.

Эти слова — «служу тому, кто мне платит» — первым из художников Возрождения сказал, кажется, Леонардо да Винчи. Тогда она сказала, что я очень верно их оценил. Эти работы были гораздо красивее и гораздо прочнее турецких по многоразличным причинам.

Резко оборвав свои гневные филиппики, папа долго и внимательно разглядывал вещь. Вывеской этой гостинице служило солнце, красного цвета, намалеванное между двух окон. Рассуждения, медитации играют здесь небольшую и скорее орнаментальную роль. Мой отец, который был истинный философ, расхаживал и сказал: «То, что Бог мне посылает, всегда мне дорого» и, развернув пелены, увидел воочию нежданного младенца мужеского пола. И если папа Климент VII, более тонкий знаток искусства — как-никак из рода Медичи.

В это время приехал во Флоренцию один ваятель, которого звали Пьеро Торриджани, каковой прибыл из Англии, где он прожил много лет и так как он был очень дружен с этим моим учителем, то каждый день приходил к нему и, увидев мои рисунки и мои работы, сказал: «Я приехал во Флоренцию, чтобы набрать как можно больше молодых людей так как имея исполнить большую работу для моего короля, я хочу себе в помощь своих же флорентинцев а так как твой способ работать и твои рисунки скорее ваятеля, нежели золотых дел мастера, то, благо мне предстоят большие работы из бронзы, я в одно и тоже время сделаю тебя и искусным и богатым». В своих записках Челлини неоднократно предупреждает, что он не историк, что пишет «только свою жизнь» и «то, что к ней относится». Две сохранившиеся модели «Персея» — бронзовая и восковая, — в особенности последняя, производят благодаря малому размеру и простоте позы лучшее впечатление, чем сама статуя.

Окно было настолько близко от стола, что, приподнявшись немного, я увидел на улице этого сказанного Луиджи Пульчи вместе со сказанной Пантасилеей и услышал, как из них Луиджи сказал: «О, если этот дьявол Бенвенуто нас увидит, горе нам. » А она сказала: «Не бойтесь, слышите, как они шумят: они заняты всем, чем угодно, но только не нами». Когда я явился к своему старику, такова была радость, в которой я его увидел, что я думал, пока он меня обнимал и целовал, что он от нее, наверное, тут же умрет. Так мы находим и так полагаем, что происходим от доблестного человека. Его изобретательный и пытливый ум постоянно ищет все новых сфер деятельности. Челлини Бенвенуто в очень короткие сроки обрёл много заказчиков. Вот еще только одно, о чем в своем месте я скажу.

И так мессер Бенвеньято обещал, что суд римского губернатора не будет меня беспокоить. Джанъякомо ответил: «Всеблаженный отче, за это я вам не поручусь, что вы его залучите, так как его художество, которым он постоянно занят, это — золотых дел мастерство и в нем он работает изумительно и извлекает из него много лучшую прибыль, чем мог бы извлечь играя». Влюбленной паре преграждают путь Бальдуччи и освобожденный из-под стражи Фьерамоска. На что я ей сказал, что величайшая награда, желаемая за мои труды, это угодить ее милости.

Это темперамент неукротимый, неуемный и буйный. и т. п. Но я не подымал головы, чтобы на него взглянуть и не отвечал ему ни слова. Тогда истерзанный сказанными колючками и вынужденный сказанными словами этого юноши, выскочив вон, я поднял шпагу громким голосом я сказал: «Всем вам конец».

Так я отправился во Флоренцию с несколькими другими товарищами. И было бы странно ожидать от него ниспровержения всяких моральных норм. Это был сидящий Христос, который левой рукой, поднятой кверху, придерживал большой свой крест, прислонясь к нему, а правой рукой как бы раскрывал у себя пальцами рану на груди.

1562, Эскориал). В основе этой эстетики героического и необычайного лежало то же историческое представление о безграничных возможностях свободного человека. Я сказал брату: «Иди со мной» и так мы расстались с бедным отцом и, вместо того чтобы дать нам сколько-нибудь денег, потому, что у него их не было, он дал нам свое благословение. Не имея дамы сердца, скульптор погряз в беспорядочных половых связях. На ней я отправился к живописцу Россо, каковой жил за Римом в сторону Чивитавеккьи, в одном местечке графа делльАнгвиллара, называемом Черветера и, отыскав своего Россо, каковой чрезвычайно обрадовался, я ему вот таким образом сказал: «Я приехал делать с вами то же самое, что вы делали со мной столько-то месяцев тому назад».

А мой отец ему сказал: «Я утешаюсь тем, что наверняка вы этого не знаете». Он еще писал ее в 1566 году и, доведя рассказ до 1562 года, оставил свой труд неоконченным. Челлини пишет: «Я был вынужден помогать то с одной стороны, то с другой и так напрягался, что почти выбился из сил, но работы не бросал. Эта публикация, сделанная еще на основе искаженного списка, вызвала, однако, всеобщий интерес и в 1771 году появился первый английский перевод мемуаров, а в 1803 году — немецкий (Гёте). Случилось раз как-то вечером, что один мой союзный приятель привел домой к ужину некую болонскую блудницу, которую звали Фаустина.

Когда все было готово, Бенвенуто ночью открыл дверь и выбрался на крышу. Он несколько раз впадал в отчаяние и готов был бросить работу и уехать, но затем вновь обретал мужество, чтобы «сразиться со своей судьбой».

Так как мир был омрачен чумой и войной, я с превеликой трудностью все же добрался потом до сказанной Мантуи в каковую когда я прибыл, я стал искать, чтобы начать работать и вот меня приставил к делу некий маэстро Никколо, миланец, каковой был золотых дел мастером у герцога сказанной Мантуи. Джованни ничего другого им не ответил, как только: «Да будет он Желанным (Бенвенуто)». Собрав все свои силы, Бенвенуто на четвереньках пополз к воротам стены, окружавшей Рим. При том многоцветный камень был использован самым изобретательным образом.

Он тихонько окликнул меня: «Кум. » — так мы называли друг друга в шутку и умолял меня Господом Богом, говоря такие слова, чуть не плача: «Кум мой, я вас умоляю, чтобы вы не делали зла этой бедняжке, так как она ровно ни в чем не виновата». Работы мои в эту пору были не особенно значительны вот таким образом рассказывать о них не стоит. Мастер делал её в течение восьми лет.

Это был ларец, копия с порфирового, который перед дверьми Ротонды. «Жизнеописание» Челлини принадлежит к той разновидности мемуарной литературы, где личность автора, вынесенная на первый план, господствует над всем повествованием и больше всего приковывает к себе внимание.

Нигде в его произведениях не видно следов особой начитанности. Но Бенвенуто был так силен духом и телом, что перенесенные испытания не сломили его. Решив по тому, как, входит рука и трещит одежда, что я натворил превеликую беду и так как он от страха упал наземь, я сказал: «О предатели, сегодня тот день, когда я вас всех убью». Герцог не давал ему денег, необходимых для работы. И было бы странно, если бы мемуары того времени (например, «Жизнеописания великих полководцев и знаменитых дам» выдающегося французского мемуариста XVI века Брантома) отличались трезвой мерой и авторской скромностью.

Вот таким образом этот дворецкий не давал мне вымолвить ни слова, говоря: «Живо, живо, неси вазу». Теперь вернемся к Пьеро Торриджани, который, с этим моим рисунком в руке, сказал так: «Этот Буонарроти и я ходили мальчишками учиться в церковь дель Кармине, в капеллу Мазаччо а так как у Буонарроти была привычка издеваться над всеми, кто рисовал, то как-то раз среди прочих, когда он мне надоел, я рассердился гораздо больше обычного и, стиснув руку, так сильно хватил его кулаком по носу, что почувствовал, как у меня хрустнули под кулаком эти кость и хрящ носовые, как если бы это была трубочка с битыми сливками и с этой моей метиной он останется, пока жив». А мой отец ему: «Век буду благодарить Бога, что он его вызволил». Нет в «Жизнеописании» и интереса к психологическому анализу. Наконец, его наивное благочестие для XVI века уже достаточно старомодно. Разве в этих строках не запечатлен идеал «многосторонности» целой эпохи.

Плавку продолжали его работники. Вот таким образом я ему рассказал, какое я приложил тщание, производя выстрел но почему человек оказался разрезанным пополам, тому ни он, ни я не понимали причины. Ростом он был мал, но хорошо сложен. Письмо было полно самых ласковых отеческих слов, какие только можно услышать так что они вызвали у меня нежные слезы, желая, прежде чем он умрет, ублажить его в изрядной доле по части музыки ибо Господь ниспосылает нам всякую дозволенную милость, о которой мы его с верою просим.

Фортификация и зодчество. Эта цельность Челлини — характерная историческая черта человеческого типа его эпохи. Ссору прерывает появление Папы, пришедшего посмотреть на Персея. почти все живут в самой гуще интересов своего времени.

Когда Франциск I советует Челлини беречь свое здоровье и не утруждать себя чрезмерно, тот заявляет в ответ, что «сразу же заболел бы, если бы не стал работать». Сам папа Климент VII заказал у Челлини несколько вещей.

Однако я не стану этого описывать я буду продолжать описывать только эту мою жизнь, которую я начал и то, что прямо к ней относится. Начинается отливка статуи. Вот таким образом во Франции у Челлини сразу возникает ряд процессов с соседями, с натурщицей и т. д.

Незаметно появляется Фьерамоска и подслушивает их разговор. После театрального представления Челлини хочет скрыться с Терезой, но в точно таком же обличье перед девушкой возникает Помпео. Чем труднее задача, тем больше она его воодушевляет. 1562, Эскориал).

Причём, его отсутствие было достаточно долгим, чтобы вызвать гнев его Святейшества. Когда он полечил меня и ушел, тотчас же явился один мой дражайший друг, по имени Джованни Ригольи, каковой, огорчась и моей великой болезнью и тем, что меня покинул так одного мой товарищ, сказал: «Будь покоен, мой Бенвенуто, я от тебя не отлучусь, пока не увижу, что ты поправился». Узнав об этом, мой отец, вооружившись, отправился к нему и, в присутствии его отца, которого звали Никколайо да Вольтерра, трубач Синьории, сказал: «О Пьеро, мой дорогой ученик, очень меня печалит твоя беда но, если ты помнишь, я еще недавно тебя предупреждал и все-таки случится между твоими детьми и моими то, что я тебе сказал».

По существу, Челлини уже достаточно аполитичен. Был этот Паулино самый благовоспитанный, самый милый и самый красивый ребенок, которого я когда-либо в жизни видел и за его милые поступки и обычаи и за его бесконечную красоту и за великую любовь, которую он ко мне питал, случилось, что по этим причинам я возымел к нему такую любовь, какая только может вместиться в груди у человека. Отец требует, чтобы Тереза вышла за Фьерамоску замуж. Услышав это, я остался крайне недоволен, проклиная всю Испанию и всех, кому она мила.

«Гораздо больше горжусь тем, что, родясь простым, положил своему дому некоторое почтенное начало, чем если бы я был рожден от высокого рода». Еще Петрарка писал, что «кровь всегда одного цвета. Они возмущены тем, что давно не получали жалованья.

Вещицу эту я сделал в мастерской у одного, которого звали Франческо Салимбене. Уже само начало мемуаров знаменательно: «Все люди всяческого рода, которые сделали что-либо доблестное (virtuosa) или похожее на доблесть (virtu), должны бы описать свою жизнь». Его дед Андреа Челлини был архитектором, отец Джованни – музыкантом. На что я сказал: «Мой Тассо, вот ворота, которых ни ты, ни я не заметили и раз уж я здесь, то мне кажется, что я сделал полдороги».

Сделал я в ту пору серебряный «кьявакуоре», так их в те времена называли. На это Фиренцуола сказал: «Я у тебя просить тебя не желаю и ты ни за чем больше ко мне не показывайся». Так как окна были заперты, сказанный синьор Орацио решил, что прямо внутри этого солнца, промеж этих двух окон, расположились за столом солдаты и кутят вот таким образом он сказал мне: «Бенвенуто, если ты возьмешься попасть на локоть от этого солнца из этой твоей полупушки, я полагаю, ты сделаешь благое дело, так как там слышен великий шум, так что там, должно быть, очень важные люди».

Также и среди многих бронзовых медалей мне попалась одна, на которой была голова Юпитера. Из-за своего неугомонного характера, часто приводившего к столкновениям с властями, Бенвенуто Челлини, еще не достигнув семнадцатилетнего возраста, успел побывать в Сиене, Болонье и Пизе. Он действует прямо и открыто. В его характере и стиле жизни много добродушия.

Начав работать в этой мастерской, я взялся сделать некои подсвечники для епископа. Отец, мать и сестры, думая, что это судный день, тотчас же бросившись на колени, громким голосом, как из бочек, взывали о пощаде и, видя, что они никак против меня не защищаются, а этот растянут на земле, как мертвец, мне показалось слишком недостойным делом их трогать и я в ярости сбежал с лестницы и, очутившись на улице, застал всех остальных родичей, каковых было больше дюжины у кого была железная лопата, у кого толстая железная труба, у иных молотки, наковальни, у иных палки. Приехал в Рим превеликий хирург, какового звали маэстро Якомо да Карпи.

Законы грамматические, как и законы юридические, явно его стесняют. У этого юноши была под накидкой чудесная шпага и отличнейшая кольчуга и когда они пришли ко мне, мой отважный отец рассказал мне, как обстоит дело и что ему сказали господа Совет затем он поцеловал меня в лоб и в оба глаза сердечно меня благословил, говоря так: «Сила божья тебе да поможет». Каковому синьору я сказал: «Я берусь попасть в самое это солнце» но только что вот бочка, полная камней, которая была тут же рядом с жерлом сказанной пушки, так сила огня и этого ветра, который подымает пушка, сбросит ее вниз. Подойдя к нему, я его спросил, он ли тот наглец, который дурно отзывается о флорентинцах.

Вернувшийся Бальдуччи застает у дочери незваного гостя, Челлини же удается скрыться. На другой за тем день, здоровый и веселый, я вернулся в Рим. Но это стремление руководило им больше в молодости.

Скорее наоборот. Из сохранившихся произведений, выполненных им по возвращении во Флоренцию: Персей (1545—1553, Флоренция, Лоджия деи Ланци), статуэтка Борзая (1545—1546, Флоренция, Барджелло) бюст Козимо Медичи (1545—1548, там же) Ганимед (1548—1550) Аполлон и Гиацинт Нарцисс (все во Флоренции) бюст Биндо Альтовити Распятие (ок. Свой длинный кинжал, с которым Челлини не расстается, он пускает в ход весьма «решительно». Оба они свалились наземь, а Бакьякка, со спущенными штанами, вопил и убегал. Жизнеописание ювелира и скульптора Бенвенуто Челлини (1500–1571)— одно из самых замечательных произведений литературы XVI века, в полной мере отражающее дух итальянского Возрождения.

И вот я с превеликим рвением принялся заканчивать вазу, которую начал для Саламанки. Настолько, что он даже собирается поскорее закончить начатые работы и вернуться в Италию, «не в силах будучи ужиться со злодействами этих французов» (в устах Челлини эта жалоба звучит весьма забавно).

И первое из них такое: что, так как сказанный мессер Антонио Санта Кроче велел мне спуститься из-под Ангела, чтобы пострелять в некои соседние с замком дома, куда видно было, как вошли некои враги с воли, то, пока я стрелял, в меня грянул орудийный выстрел, каковой угодил в край зубца и отхватил столько, что по этой причине не сделал мне вреда: так как это большое количество все целиком ударило меня в грудь у меня остановилось дыхание и я лежал на земле, простертый, как мертвец и слышал Все, что говорили окружающие, среди каковых очень сетовал этот мессер Антонио Санта Кроче, говоря: «Увы, мы лишились лучшей помощи, какая у нас была. » Подоспел на этот шум некий мой товарищ, которого звали Джанфранческо флейтщик, — этот человек был более склонен к медицине, чем к флейте, — и тотчас же, плача, побежал за графинчиком отличнейшего греческого вина накалив черепицу, он положил на нее добрую пригоршню полыни затем попрыскал сверху этим добрым греческим вином когда оказанная полынь хорошо пропиталась, он тотчас же положил мне ее на грудь, где ясно была видна ушибина. Вот таким образом он тотчас же весело мне сказал: «Мой Бенвенуто, если бы тебе пришлось иметь дело с самим Mapсом, я уверен, что ты бы вышел с честью, так как за все те годы, что я тебя знаю, я ни разу не видел, чтобы ты затеял неправую ссору». Его творчество оказало влияние на развитие маньеризма.

Такова была сила этой полыни, что она сразу вернула мне потерянные силы. За ним уже установилась прочная слава, что он «всегда хочет делать наоборот», а не то, что угодно заказчику. Через жизнь он проходит «с открытыми глазами и с доброй охраной и отлично вооруженный, в кольчуге и наручах».

Но это, видимо, напраслины, возводимые на художника личными врагами. И, наведя дуло этой пищали на их домоправителя и делая вид, будто я готовлюсь выстрелить, сказал: «А ты, разбойник, который их науськиваешь, я хочу, чтобы ты умер первым». Но вот, пришёл «распутный» художник, коснулся камня своим несложным резцом и сотворил из булыжника — чудо. Бывал у меня часто также синьор Орацио Бальони, каковой весьма меня любил.

Жизнь Бенвенуто Челлини вел беспокойную и кочевую. В ночь на 3 ноября 1500 года в семье флорентийского мастера по изготовлению музыкальных инструментов Джованни Челлини родился мальчик, которого назвали «желанным», по-итальянски — Бенвенуто. Мы боялись, как бы на нас не упала крыша.

На это он мне говорил: «Так, значит, ты не любишь играть. » На что я говорил, что нет, так как это казалось мне искусством гораздо более низким, чем то, которое у меня было в душе. Бурная политическая жизнь итальянских городов-синьорий, как известно, послужила прологом к истории буржуазного прогресса в Европе и среди итальянских городов — за Флоренцией наибольшие заслуги как за мастерской передовых идей Возрождения, недаром ее иногда называют «яйцом нового времени». Пока они были целы, они были школой всему свету. Во Флоренции Челлини продолжает свою карьеру ювелира, но при этом он занимается и созданием крупномасштабных скульптур, став конкурентом известного мастераБаччо Бандинелли (1493–1560).

Он так рассердился на те слова, которые ему сказал его учитель, что сказал, что со мной незнаком и не знает, кто я такой тогда я, возмущенный такими речами, сказал ему: «О Джаннотто, когда-то мой близкий друг, с которым мы бывали там-то и там-то и рисовали и ели и пили и ночевали на твоей даче, мне нет нужды, чтобы ты свидетельствовал обо мне этому честному человеку, твоему учителю, так как я надеюсь, что руки у меня таковы, что и без твоей помощи скажут, кто я такой». Спустя несколько дней было заключено соглашение. Последний день — так как потом я туда больше не ездил — на меня напало множество людей, каковые, перерядившись, сошли с мавританской фусты и когда они уже думали, что как бы загнали меня в некое ущелье, каковое казалось невозможным, чтобы я ушел из их рук, я вдруг вскочил на свою лошадку, решившись на опасный шаг или тут же спечься или свариться, так как видел мало надежды избежать одного из этих двух способов и, божьей волей, лошадка, та самая, о которой я сказал выше, скакнула так, что невозможно поверить так что я, спасшись, возблагодарил Бога. Малое время спустя неблагодарный Пьеро от этого увечья умер.

Сложив престарелые ладони, он поднял вместе с ними очи к Богу и сказал: «Господи, благодарю тебя от всего сердца этот мне очень дорог и да будет он Желанным». «Таких, как я, ходит, может быть, один на свете, а таких, как ты, ходит по десять в каждую дверь», — бросает он в лицо майордому Козимо I ибо нет, кроме него, человека, который смог бы создать его «Персея». Когда, наконец, Челлини вернулся, то его встретили бранью: «О, эти художники.

Было мне тогда ровно девятнадцать лет, так же, как и столетию. Зрители, видевшие спектакль в 2007-м или 2008 годах, смогут найти много изменившихся деталей, но основная режиссерская установка осталась прежней: действие оперы максимально актуализировано и приближено к сегодняшнему дню. Скажу при этом только о некоторых примечательных и более редких вещах. Не проходило дня, чтобы я не убил кого-нибудь из врагов с воли. Челлини не историк своего времени.

Это был вьюк кирпичей. Приблизительно через час Совет Восьми, собравшись в чрезвычайном порядке, вынес против меня один из ужаснейших приговоров, которые когда-либо были слыханы, под угрозой величайших кар всякому, кто меня приютит или будет обо мне знать, невзирая ни на место, ни на звание того, кто меня укроет.

Причиной тому была служба этой проклятой музыке. Так, лишь в XIX веке доказано, что эскуриальское мраморное «Распятие» принадлежит резцу Челлини и установлено, что «венская солонка» является той самой знаменитой солонкой, которую сделал Челлини для Франциска I. Своей славой мемуары Бенвенуто Челлини не обязаны также какому-то исключительному богатству исторических свидетельств или точности в их передаче. Едва Принцивалле делла Стуфа, каковой был в числе Восьми, дал мне договорить «пощечина», как он сказал: «Ты ему не пощечину дал, а ударил кулаком». Немного погодя явился туда этот мой приятель, прозванный Бакьяккой, каковой или сам догадался или же ему сказали.

Отец мой между тем писал мне очень ласково, что я должен вернуться к нему и в каждом письме напоминал мне, что я не должен терять эту музыку, которой он с таким трудом меня обучил. Вечер того же дня Асканио с нетерпением ожидает новое творение учителя. В 13 лет у будущего скульптора появился интерес к ювелирному делу. Но принятых мер оказывается недостаточно и тогда король советует Челлини: «Поступите по вашему обычаю» Исход этой распри решает уже упомянутый длинный кинжал Челлини Таковы нравы. Артиллерийское искусство, к которому он, по его признанию, даже «более склонен», чем к ювелирному.

Он лежал на тюфяке, брошенном на пол и пропитанном водой. Взяв один сакр и один фалконет, у каковых были у обоих пообломаны жерла, я их набивал этим ломом и когда я затем эти орудия запаливал, он летел вниз, как сумасшедший, причиняя сказанным окопам много неожиданных бед и таким вот образом, держа их постоянно наготове, пока я плавил сказанное золото, я, незадолго до вечерни, увидел, что подъезжает вдоль края окопа один верхом на муле. Челлини готов пожертвовать всем и даже собой ради создания шедевра.

И вдобавок меня постигло еще и то, что начался пожар в мастерской. Бенвенуто не имел возможности нанять достаточное количество подмастерьев. Юлио Романо, художник сказанный, уехал служить маркизу мантуанскому. Имя ей было Коза и так как она никогда не желала иметь мужа, то была принята в монахини к святой Ореоле, а пока оставалась в помощь и надзор старику отцу и в руководство другой моей сестре, младшей, каковая была замужем за некоим Бартоломмео, ваятелем. От страха у этого бедного моего кума тут же расстроился живот и ему недалеко удалось отойти, так как пришлось подчиниться.

Между соперниками вспыхивает ссора и Челлини убивает Помпео. Живя при дворе пап и владетельных особ, он прежде всего достаточно несдержан в речах и поступках. «Этот дьявол Бенвенуто не выносит никаких замечаний Нельзя же быть таким гордым с папой». Гиперболический стиль Челлини страстный и восторженный: его фантастика неотделима от его чувства жизни, от эстетики «фантастического реализма» его эпохи, питавшей повышенный интерес к идеализированным сказочным приключениям (рыцарские поэмы Боярдо и Ариосто в Италии, роман Рабле о великанах во Франции). Бенвенуто было настолько плохо, что он стал готовиться к смерти.

Они «. Тогда мадонна Порция сказанная обернулась к этой благородной римской даме и сказала: «Вы видите, что эти таланты, которые мы в нем угадали, сопровождаются вот чем, а не пороками. » И та и другая были восхищены и мадонна Порция сказала: «Мой Бенвенуто, слышал ли ты когда-нибудь, что когда бедный дает богатому, то дьявол смеется. » На что я сказал:. Тридцать лет скитаний по разным городам Италии. Отец мой изготовлял в те времена удивительные органы из деревянных трубок, клавесины, наилучшие и прекраснейшие, какие тогда можно было видеть, виолы, лютни, арфы, красивейшие и превосходнейшие он был инженер и, чтобы делать инструменты, как то: снаряды для наводки мостов, снаряды для валяльных мельниц, всякие другие машины, работал изумительно по слоновой кости он был первый, который хорошо работал.

Из чего проистекало, что множество раз я возвращался нагруженный прежирными голубями. Сам «Персей» был ему заказан Козимо I как символ победы над обезглавленной республиканской вольницей. Помощь от сказанного герцога так и не пришла вот таким образом я, который здесь не для этого, прочего не описываю. Его заказчики и их консультанты должны безусловно в него верить. У Рабле, современника Челлини, любимый герой Панург утверждает, что «человек стоит столько, во сколько он сам себя ценит».

И когда я уходил, она сказала, что на этот раз она не хочет оказать ему такую милость.

---