Это уже разгар сражения – на земле видны обломки копий, сбитые шлемы, поверженный воин. То, что некогда было камнем, вновь становится живой природой: яркое проявление интереса к trompe-loeil (обманка), в котором Кривелли достигает виртуозного мастерства.
В этом стиле он и перерабатывает византийские схемы, все еще господствующие в Венеции.
Если они действовали слишком успешно, то становились опасными и нередко гибли не в сражениях, а от рук хозяев. Здесь есть место и условности.
в галерее Уффици, у г. Ломбарди, во Флоренции, в лондонской национальной галерее и в луврском музее в Париже) они были написаны для садов Бартолини в Гвальфонде, близ Флоренции и отличаются смелостью передачи движений, удачно выполненными ракурсами и тщательною выпискою деталей, в особенности животных, лошадей и птиц (отсюда – прозвище художника uсcello птица), но слабы по рисунку. Его реальности он предпочел свой сияющий сон. Но это также путеводитель по неизвестным краям, приглашение в глушь, в Ровелло, Сесто аль Регену, Ананьи. И Симоне смотрел на него, как Климт мог бы смотреть на Пикассо.
Трудно найти изображение более животрепещущее и реалистичное. Пизанелло – это безупречность.
Атмосфера тяжелая и мрачная, но подвиг должен быть совершен. Кривелли прибыл из Венеции, где работают мастера Виварини, но его творчество развивается не в направлении естественности и человечности, как у Джованни Беллини. Не в меньшей степени увлекали его возможности цвета, законы дополнительных тонов.
С самого начала, с Мадонны с Младенцем из Музея Кастельвеккьо – собрания изобретений падуанского искусства времен Скварчоне и Мантеньи – в своих новых и оригинальных фантазиях он возрождает память об античности. Представление о примате флорентийской школы возникло с легкой руки ученика Микеланджело тосканца Джорджо Вазари, который назвал Каваллини «учеником Джотто». Его пытливость, внимание к деталям искренний интерес к человеческим чувствам – все эти качества после цикла фресок с портретами доминиканцев для капитула монастыря Сан Николо в Тревизо с новой силой проявятся в одном из красивейших фресковых циклов в итальянской живописи XIV в. Это серия фресок, на удивление хорошо сохранившихся, несмотря на то что в 1883 г. они были изъяты (впрочем, весьма удачно) из общего массива росписей церкви Санта Маргерита: отдельные сцены из жизни Святой Урсулы сняли вместе с фрагментами стены и снова собрали в единый цикл в церкви Санта Катерина. По революционной значимости работу Джотто в Падуе можно сравнить с деятельностью Пикассо в Париже начала XX в. Гварьенто понимает, что его задача – не изобретать, а идти по стопам Джотто, «переводить» его опыт на живой разговорный язык и способствовать его распространению в Венеции. Или, может быть, Пьетро Каваллини.
Кто эти люди, чья слава увековечена художником. Превосходно иллюстрированная книга «Сокровища Италии» только что вышла в издательстве «Слово/Slovo» и составлена из небольших статей, посвященных художникам нескольких веков – от средневекового скульптора Вилиджельмо и мастеров сицилийских мозаик до предвестника сюрреалистов Карло Кривелли. Осознанная безупречность. В Падуе готическая культура приходит к своему завершению. Паоло наслаждался своими изысканиями («О какая приятная вещь эта перспектива. ») и, по свидетельству Вазари, «не находил иного удовольствия, как только исследовать какие-нибудь трудные и неразрешимые перспективные задачи». Принимая эстафету от тех, кто был до них, мастера Возрождения и ориентировались на события прошлого.
Кто из художников стал для нее тем, кем был Данте для литературы.
Все это буквально зачаровало его неоткрытыми тайнами. Джотто. Перед нами одна из первых батальных картин в истории европейской живописи. И один из первых, во всех смыслах, – Карло Кривелли, самый радикальный из всех. На заднем плане высятся серые отроги гор с виднеющимися там и сям фигурками воинов. Умный и дальновидный, он понимал, насколько дороги для флорентийцев республиканские традиции, знал, что любое открытое вмешательство в политику может окончиться для него печально и умело направлял ее через подставных лиц, довольствуясь почетным титулом «отца отечества».
Эти юные бунтовщики растут в его школе, невдалеке от капеллы Скровеньи, среди руин обширной римской Арены, усеянных надгробиями и саркофагами.
Учился в мастерской Гиберти (вероятно, с 1407 по 1414 г. ) В 1415 г. был принят в цех врачей и аптекарей, а в 1424 г. — братство Св. Манетти. Художник еще не научился по-новому видеть мир и все его попытки передать движение и перспективу являются для него лишь любопытными экспериментами, еще не сведенными в единое целое. По словам Вазари, он «не находил иного удовольствия, как только исследовать какие-нибудь трудные и неразрешимые перспективные задачи». Они с радостью занимаются археологией, а Скварчоне поддерживает и подбадривает их.
Он мыслит более абстрактно, чем Донателло и Мазаччо и применяет математический метод к проблеме перспективы, которой посвящает всю свою энергию и время, забывая о самых насущных потребностях. Сюжет картины необычен и непривычен. Это ирреальное, сюрреальное измерение писатель Роберто Пацци любил подчеркивать в Битве при Сан Романо из Уффици, сравнивая эту работу с сияющими рассветами Беато Анджелико или Пьеро делла Франческа: каждый раз, глядя на нее, он спрашивал себя: «Который час. » То же ощущение потерянности, вырванности из временного контекста эпохи создает самый поздний шедевр Паоло под названием Ночная охота (ныне в Музее Ашмола в Оксфорде), чей темный фон – это результат хаоса действий, отраженного в зрении. За спиной у Святого Георгия – отряд наемников со свирепыми лицами.
Приблизительно с середины 30-х до середины 40-х гг. К первой поре его деятельности относятся четыре картины изображающие сражения (наход. В основе веронской картины лежит сложная архитектурная композиция, которую Кривелли перенял у Пьеро делла Франческа, чьи работы, несомненно, видел в Ферраре и у Леона Баттисты Альберти (о нем и о Темпьо Малатестиано напоминает эффектная идея арки над киматием со сдвоенными колоннами и играющими на музыкальных инструментах ангелами). Эта теория выглядит правдоподобной, но подтвердить ее пока ничем не удалось.
Трагичной оказалась судьба и героя сражения ири Сан-Романо Никколо да Толентино. Где же все-таки родилась современная итальянская живопись – во Флоренции или в Риме. Он представлен в центре с поднятым мечом, а его войско перестраивается для атаки. Современность.
Детали переданы с удивительной точностью и жизненной правдой. Уччелло будто нарочно усложняет изобразительные задачи, тут же с легкостью разрешая их.
Во всех трех композициях действие разворачивается на переднем плане, на своеобразной «сценической площадке». Не случайно в центральной картине представлена кульминация битвы. Изображать современный период было для них несвойственно. Например, оба кондотьера в парадных головных уборах. Луки. Искусствоведы считают, что Уччелло создал все три панели в 1450-е годы, хотя иные историки искусства оспаривают эту дату, как и утверждение, что «Битва при Сан-Романо» изначально предназначалась для дворца Медичи.
Например, передний и задний планы мало соотносятся между собой. Где же происходит встреча. В центральной части триптиха (Флоренция, Галерея Уффици) на фоне пейзажа с пустынными, лишенными растительности холмами и темного, ночного неба вздымаются и перекрещиваются пики, встают на дыбы и яростно лягаются лошади странной розово-коричневой и серо-голубой масти, лежат тела поверженных животных и людей. После создания алтаря Беллини в Пезаро безупречное равновесие работ Кривелли оказывается нарушено стремлением к орнаментальности и украшательству, которые делают слишком громоздкими его полиптихи и утяжеляют даже самые изящные композиции, такие как Благовещение, написанное в 1486 г. для Асколи Пишено (ныне в Лондонской Национальной галерее), где, впрочем, еще чувствуется юношеское очарование в духе Мантеньи. В самой его известной композиции на эту тему, написанной в 1550-е годы и ныне хранящейся в лондонской Национальной галерее, дракон, в глаз которого уже вонзилось копье Георгия — чудище со страшной зубастой пастью, львиными лапами, крыльями, напоминающими крылья бабочки и хвостом похожим на змею юная принцесса, уже накинувшая на шею чудовища поводок, хрупка и бесплотна, а юный Георгий на вздыбленном коне прекрасен, как сказочный рыцарь. Отряды движутся навстречу друг другу. И апостолы в своих креслах тоже выглядят как обычные люди, пришедшие с улиц Трастевере, чтобы воссесть рядом со своим «команданте» – Христом, напоминающим Че Гевару с уверенным, почти дерзким взглядом.
Особенно его увлекали принципы перспективного построения пространства на плоскости в полуразрушенной фреске Рождество (Флоренция, Галерея Уффици) он даже попытался передать эффект бинокулярного зрения, построив перспективу с двумя точками схода. Основное внимание художник уделяет ракурсу. Это серия из трех больших панелей, где изображена битва при Сан-Романо (в этой битве, произошедшей в 1432 году, Флоренция одержала победу над соседней Сиеной). Впоследствии У. работал в Падуе (фрески в Каза-де-Витали) и в Урбино, где им написаны в 1468 г., в коллегии Сколопи, сцены из легенды о похищенном монстранце.
Через два года он попадет в плен и погибнет, как подозревают, от яда. Сказочное начало присутствует и в Охоте (1460, Оксфорд, Музей Ашмолеан), с ее радостной суматохой скачущих во весь опор, бегущих, упоенно кричащих загонщиков в таинственном темном лесу. Умер он в Риме около 1325 – 1330 гг. Битва произошла в долине реки Арно около укрепления Сан-Романо. Их достоинство заключается в художественном обобщении.
Стоял 1330 г. Еще был жив Джотто. Это идеальный готический храм, абстракция идея. Они переходили на службу от одних к другим, сами захватывали власть или получали земли за военные успехи.
Я имею в виду Марселя Швоба, который посвятил живописцу одну из своих Воображаемых жизней. Мы видим ярость сражающихся, оскаленные морды лошадей. Совершенной вершины он достигнет в 1471 г. в Полиптихе из церкви Сан Франческо в Монтефьоре дель Азо, где его тяга к предельной красоте и орнаментальности (здесь он соперничает с Пьеро делла Франческа и Поллайоло) реализуется в образе обольстительной и порочной Марии Магдалины, ни в коей мере не раскаявшейся и едва ли не наслаждающейся своим грехом. 1430 Построение ковчега, Благодарственная жертва Ноя, вторая половина 1440-х).
В 1456 г. по приглашению Козимо Медичи приступил к украшению дворца, построенного Микелоццо, — сделал три картины «Битва при Сан Романо», в которых изобразил эпизоды битвы при Сан-Романо (1432), где флорентийцы одержали победу над войсками Сиены. Первая дошедшая до нас датированная работа Уччелло — фреска с изображением английского кондотьера Джона Хоквуда во флорентийском соборе (1436). На лондонской картине изображен момент атаки флорентийских войск во главе с их военачальником Николо Толентино, скачущим на белой лошади.
Основное внимание художник уделяет ракурсу. Мастер не создает в картинах единого пространства. В 1426 г. мы встречаем его в Риме, а потом в Вероне, где он создает свою самую значительную работу – фреску Святой Георгий и принцесса в капелле Пеллегрини церкви Санта Анастазия. Но даже на первом плане обломки копий рисуют четкую схему перспективного построения. Их возможности он эффективно использовал в росписях так называемого Кьостро Верде (Зеленого двора) монастыря Санта Мария Новелла во Флоренции (Сотворение Адама, Сотворение Евы и Грехопадение, ок. XV в. работал над циклом фресок в церкви Санта Мария Новелла на сюжеты из Ветхого Завета.
Эти фрески, написанные в технике «терра верде» («зеленой земли»), обогащенной Уччелло введением кирпично-красных тонов, не имеют равных в Италии этого времени по размаху и монументальности. Пьетро Каваллини взглянул на мир новым взглядом – точь в точь как Джотто и примерно в те же годы (возможно, чуть раньше). Этот парадоксальный анахронизм породил заблуждение, закрепившееся в истории искусства более чем на пять веков.
И их ведет колдун, немного археолог, немного портной, вышивальщик, художник, ненасытный и пытливый: Франческо Скварчоне. История этой работы (как, впрочем и многих других работ Паоло Уччелло) весьма загадочна. Над морем в трагический рассветный час вьется легкая дымка. Его отличительный знак — изображенный на знамени узел царя Соломона. Но даже на первом плане обломки копий рисуют четкую схему перспективного построения.
Некоторые историки искусства предполагают, что эта работа мастера иллюстрирует некое (возможно, утраченное) литературное произведение того времени. Центральное место в композиции занимает один из постоянных мотивов, встречающийся у всех падуанских художников того периода, но доведенный до совершенства у Кривелли: «энкарпо» – гирлянды из цветов и фруктов, позаимствованные из украшений античных саркофагов и оживленные с помощью красок. Но в Вероне Пизанелло идет дальше Мазолино.
Трагичной оказалась судьба и героя сражения при Сан-Романо – Никколо да Толентино. Охота как таковая (и тем более – ночная охота) никогда не становилась до Уччелло самостоятельным сюжетом картины. В удивительном комиксе Паоло Уччелло нет ни героизма, ни славы.
Мать отрешенно и жеманно молится. В 2011 году его выбрали куратором национального павильона на Венецианской биеннале – крупнейшей выставке современного искусства и Згарби тут же объявил войну «мафии от искусства». Каваллини родился между 1240 и 1250 гг.
Доблесть флорентийского оружия идея защиты родного города — вот их содержание. От этих изображений всего один шаг до фигур, которые чуть позже украсят стены церкви Сан Франческо в Ассизи и капеллы Скровеньи. Тускло мерцают латы. И тем не менее картины Уччелло — не документально точное воспроизведение событий. Фрески, которыми У. украсил в 1446 – 48 гг.
Это не комната, не дворец, не сад, даже не церковь. Вот таким образом, запечатлев в памяти схему росписей капеллы Скровеньи, он будет воспроизводить ее в капеллах церкви Эремитани, в резиденции семейства Каррарези и даже в венецианском Дворце дожей. Уччелло (Паоло Uccello, 1397 – 1475), собственно Паоло ди-Доно – итальянский (флорент. ) художник, сначала золотых дел мастер и ученик Лоренцо Гиберти, помогавший ему при исполнении знаменитых дверей флорентийского баптистерия изучавший потом перспективу под руководством Дж.
С 1425 по 1430 г. выполнял мозаики для собора Сан Марко в Венеции. В XIV XV веках войны велись большей частью их руками. Замысел художника имеет вполне героическое звучание, простые формы, ограниченную, минималистичную даже, цветовую гамму – она близка к естественному цвету каменной скульптуры.
Значимость его работы была осознанна не так давно впрочем, то же самое можно сказать и о многих других художниках Возрождения, «реабилитированных» литературой и новой историографией, Рёскином и Беренсоном. Левая часть триптиха (Лондон, Национальная галерея) изображает похожий на великолепный парад выезд флорентийского главнокомандующего Никколо Толентино верхом на белом коне, правая (Париж, Лувр) — таинственную, немного призрачную картину ночного выезда его союзника Микелетто да Котоньола верхом на вставшим на дыбы черном коне. Только в 1898 году историки искусства сошлись на том, что картину все-таки следует приписывать кисти Уччелло.
Через два года он попадет в плен и погибнет, как подозревают, от яда. Отсюда и явная архаичность образов, близкая застывшему, абстрактному пространству венецианского искусства: именно она позволила Гварьенто легко найти свое место в венецианской живописи – где-то между ее «отцом» Паоло Венециано и Лоренцо Венециано, которые около 100 лет определяли ее облик.