–небо горит. —смолоду приходилось видеть, как небо на севере горит, а нынче и в другом краю света узрел, — с благоговением произнес парусник Данила Мигалкин, архангельский помор. Мы смотрели, как горит небо.
Шхуна резко легла набок. В сушеном и вареном виде эти головоногие очень вкусны и, если они не составляют единственного блюда на завтрак, обед и ужин (что, к сожалению, бывает нередко) их появление на столе встречается с большой радостью. Так было первого января каждого года. Мертвый, бело-фиолетовый свет мгновенно и бесшумно запил небо и океан.
Уже около трех месяцев русская экспедиция находилась в высоких широтах Южного полушария. Выбился же сам Нарикава в первые люди города из простых рыбаков. Удивлю всех, в том числе и тебя, своей рыжей бородой. Тотими стоило послушать. Они прощают ему за это многое – скупость, склонность к мелким пакостям, рукоприкладство.
Сам Сюкити Кубосава, в прошлом ефрейтор корпуса береговой обороны, а ныне радист рыболовной шхуны «Дай-дзю Фукурю-мару», что в переводе означает «Счастливый Дракон 10», считал себя человеком передовым и не придавал какого-либо значения декоративной стороне новогоднего праздника. Ослепительный, более яркий, чем внезапная вспышка молнии в темном грозовом небе, невыносимый, как полуденное тропическое солнце, он со страшной силой ударил по зрительным нервам и все, кто находился на палубе «Счастливого Дракона», одновременно закричали от режущей боли в глазах и закрыли лица руками. Однако факт остается фактом.
Конфискация шхуны приведет меня к разорению, а вас – к нищете. Рыбаки зажимали уши, падали на колени. Небольшие волны лениво плескались под кормой шхуны. Сюкити Кубосава в последнее время с трудом сводил концы с концами. Но в этом году он испытывал гораздо больше радости и удовольствия.
Сэндо прошелся по палубе, морща лоб и нервно потирая руки. В эти дни я стараюсь и кушать поменьше порции, не ем совсем сладкое (ну или перекусываю турбослимовским батончиком), пью много воды. На рассвете третьего дня разразился шторм и сто шестьдесят шесть новеньких стометровых тралов, почти половина того, чем располагал «Счастливый Дракон», были безвозвратно потеряны. Сэндо шептал заклинания, отгоняя беду.
Отчеты и отчеты, а потом к тебе побыстрее. Вчерашнее посещение: господина Нарикава породило в его душе целый поток счастливых надежд. Светящиеся стрелки показывали без десяти четыре. Среди них находились и два черной славы атолла — Бикини и Эниветок, всем известные полигоны для испытания атомных бомб.
Девушке, которая упускала подброшенную палочку, ставили на лицо пятнышко индийской тушью. Скоро придется отдавать замуж. Рыбаки обернулись, сердито зашикали. Он пожал плечами и механически поднял к глазам часы. тельных и страшных историй. Вот так-так.
Сейчас все работы свернуты, приборы уложены, жду, когда и меня заберут отсюда. Сильно подорожал рис, поднялись цены и на другие продукты. Над дверью красовался внушительный «симэ-нава» – огромный жгут соломы, охраняющий дом от всякого зла и несчастья. Сбережения таяли и никаких побочных заработков больше не могло хватать на жизнь.
Оранжевые, красные, желтые вспышки сменяли друг друга с неимоверной быстротой. Обогнув побережье Тасмании, Лазарев в начале апреля прибыл в Порт-Джексон (Сидней), где уже почти неделю стоял более быстроходный «Восток». Вот таким образом он решительно втиснулся в проход и грузно опустился на койку.
Круглые буйки темно-зеленого стекла тускло отсвечивали на солнце. Поистине несчастливый год. Тогда наступила тьма. А будет еще Лучше Да, Кубосава не приходится жаловаться на судьбу.
С аэродрома на такси в институт. Подруги бросились поднимать ее мальчишки запрыгали, крича во все горло. Разумеется, это был сэндо Тотими. Но Нарикава был слишком раздосадован и обеспокоен новой неудачей.
Что ж, если подумать хорошенько, в этом сне нет ничего предосудительного. Кубосава пробрался на свое место и лег ничком, положив подбородок на руки. Всю ночь ему снились самые радужные сны, а хорошие сны в новогоднюю ночь – верный признак грядущего благополучия. Небо и океан на юго-западе полыхали зарницами всех цветов радуги. Нравы в Коидзу патриархальны и консервативны, как и в сотнях других крохотных, ничем не примечательных рыбацких городков, которые лепятся по берегам Страны Восходящего Солнца от угрюмых скал мыса Соя на Хоккайдо до изумрудных заливов южного Кюсю. Это было в нескольких десятках миль к западу от Мидуэя. Визг и смех. Там произошла катастрофа. Он не был похож ни на гром, ни на пульсирующий гул артиллерийской канонады.
Чтобы свести кое-как концы с концами, семьи рыбаков вынуждены заниматься всякого рода отхожими промыслами. Амулет не помог. Радист наконец разглядел говорившего.
Капитанская каюта на стотонной шхуне – далеко не лучшее помещение для деловой беседы. На углу несколько мальчишек и девочек затеяли игру в «ханэ-цуки». Дело в том, что «Счастливому Дракону» не везло. Вот все, что я хотел вам сказать.
Правда, хозяин мог утешаться тем, что все сошло относительно благополучно. Как будто бы ясно, что оснований жаловаться на судьбу у него не могло быть. Главная линия сетей зацепилась крючьями за коралловую отмель. По правде говоря, вопрос о запретной зоне волновал их очень мало. Но Одабэ был растерян не менее других. Но не надо искушать судьбу.
Удача Конечно, со стороны могло показаться, что он достаточно удачлив. Конечно, риск есть риск, рыбак, боящийся риска, – не рыбак. Рыбаки готовы слушать его целыми днями. Амулет не помог. Тогда наступила тьма. В общем результат – главное, хотя для меня лично этот вариант абсолютно ненапряжный.
С минуту хозяин молча глядел на них. И дочки у него тоже хорошие. На щеке ее было – он и теперь отчетливо помнит это – два черных пятнышка.
На нем в беспорядке разбросаны карты, старые газеты, документы. Как известно, бесполезно и небезопасно бранить судьбу за то, что она повернулась к тебе спиной. Но я не желаю рисковать шхуной.
Шхуна приносила убытки, а для команды это было вопросом жизни. Усталые и злые рыбаки угрюмо перебирали сети. Накануне старая Киё, маленькая Ацу и Умэ тщательно и ревностно провели «сусу-хараи» – традиционную уборку дома: известно, что счастье и удача нового года входят только в чистый дом. Он не был похож ни на гром, ни на пульсирующий гул артиллерийской канонады. Все повернулись к капитану. Близилась антарктическая зима. Сэндо шептал заклинания, отгоняя беду.
Кубосава взглянул вдоль улицы. Это было в нескольких десятках миль к западу от Мидуэя. –Са-а. Ослепительный, более яркий, чем внезапная вспышка молнии в темном грозовом небе, невыносимый, как полуденное тропическое солнце, он со страшной силой ударил по зрительным нервам и все, кто находился на палубе «Счастливого Дракона», одновременно закричали от режущей боли в глазах и закрыли лица руками. Кроме того, должность ставила его в привилегированное по отношению к прочим положение: он входил в рыбацкую аристократию, в тот круг людей, к которому принадлежали капитаны, начальники лова – «сэндо», радисты.
взглядом. – С другой стороны, если вы вернетесь без рыбы, нам придется расстаться. На улице, перед входом в дом, были установлены красивые «кадо-маду» – каждая из трех косо срезанных стволов бамбука, украшенных ветками сосны и сливы, – символизирующие пожелание здоровья, силы и смелости. –Постарайтесь все-таки не залезать в чужие воды. Но это не могло помешать празднику. К тому же в свое время он сам был капитаном и каюта на «Счастливом Драконе» была ему не в диковинку.
Он раскрыл рот, чтобы сказать что-то и в этот момент до «Счастливого Дракона» докатился грохот. Небо и океан на юго-западе полыхали зарницами всех цветов радуги. Тунца не было. Неужели это правда. Двое суток рыбаки с терпеливым озлоблением возились на проклятом месте, спасая сети. Что же это могло быть.
Что же это могло быть. Кубояма, сняв очки, протирал стекла краем головной повязки. Но, во-первых, эта сторона кое-что значит для торжественного настроения, без которого немыслимы праздники подобного рода во-вторых, как и всякий истинный японец, Кубосава был немного суеверен и втихомолку верил в чудесные свойства «кадо-мацу», «симэ-нава» и прочих атрибутов встречи Нового года. Рыбаки зажимали уши, падали на колени. Зарабатывал Кубосава не очень много, но все же гораздо больше, чем простой рыбак. Кубосава, сняв очки, протирал стекла краем головной повязки. И Киё старалась в полную меру знаний и способностей.
Кубосава вспомнил, как давным-давно, десятка два лет назад, в такой же вот первый день нового года он, беззаботный молодой рыбак, запускал у ворот своего дома огромного воздушного змея искоса поглядывая в сторону стайки девушек игравших в «ханэ-цуки». Седьмого февраля сэндо, держась для верности за амулет, висевший у него на груди, впервые за рейс приказал ставить сети. Мертвый бело-фиолетовый свет мгновенно и бесшумно залил небо и океан. Один раз вам это сошло, хотя вы остались без заработка, а я без тунца.
Но Цуцуи был растерян не менее других. Да вот письмо тебе решил написать.
Без десяти четыре. Каждый житель приморского городка знает кальмаров с самого раннего детства. Правда, отправлю его только по возвращений на базу, но тогда и не до писем будет.
Дети подбрасывали пестро раскрашенную палочку и ловили ее скалками. На обратном пути были открыты острова Симонова, Михайлова и несколько других. Курс «Востока» лежал примерно на 3 градуса южнее пути «Мирного». Но о таких кальмарах-гигантах многие рыбаки слышали впервые. Кубосава вздохнул.
Когда рано утром сети были подняты, кто-то разочарованно свистнул, механик Ямамото выругался, а сэндо смущенно почесал в затылке: в слизистой каше из медуз и сифонофор бились всего три-четыре десятка небольших рыб из них пяток молодых тунцов. Но им не везло опять. Света от иллюминатора мало – снаружи его загораживает выхлопная труба дизеля. Одабэ и Тотими расположились на столе-ящике напротив. Кубосава поскользнулся и с грохотом скатился по ступенькам трапа.
Он пожал плечами и механически поднял к глазам часы. «Чужие воды» означало, что плавать и ловить рыбу в данном месте нельзя и что существует вот таким образом вполне реальная опасность быть задержанными и отданными под суд в чужой недружелюбной стране. Все повернулись к капитану. Кубосава заметил среди них старшую дочь Умэко. С другой стороны – Он отложил сигарету и обвел всех жестким. В июне 1820 года «Восток» и «Мирный» подошли к островам Россиян несколькими годами раньше здесь побывала русская экспедиция на корабле «Рюрик» под командованием лейтенанта О. Е.
Рыбаки слушали затаив дыхание, не замечая ни качки, ни духоты. Умэко идет пятнадцатый год.
По предложению сэндо «Счастливый Дракон» передвинулся на полтораста миль к западу. Коцебу. Неудачи «Счастливого Дракона» выводили толстого Нарикава из себя.
Он раскрыл рот, чтобы сказать что-то и в этот момент до «Счастливого Дракона» докатился грохот. Побегала в туалет конечно, зато потом прям ощутила чувство легкости, животик стал плоским. Проход между койками и шкафчиком доступен только не очень полному человеку. А в самой большой и светлой комнате стоял низенький столик, покрытый двумя листами чистой бумаги, на котором лежали друг на друге, увенчанные аппетитным красным омаром, два «кагами-моти» – символы удачи – круглые пироги из толченого отваренного риса. Своего названия он не оправдывал, возможно, потому, что был десятым «Счастливым Драконом», зарегистрированным в списках государственной инспекции морского промысла.
«Счастливый Дракон» перешел уже международную границу перемены чисел, но уловы были столь незначительными, что никто из рыбаков даже не ругался. «Счастливый Дракон 10» шел через бурный океан, каждое сердце на его борту выстукивало слова надежды: «На этот раз нам повезет». Гораздо более беспокоило их магическое сочетание слов «чужие воды», с которыми были знакомы еще их отцы. Казалось, она горела на них.