Документальный фильм молодого режиссера Сергея Грека «Маски – Между жизнью и сценой» рассказывает об истор. Грек Сергей Анатольевич – русский доброволец сражавшийся в батальоне «Азов», погиб в боях под Донецком 4 августа 2014. Его звали — Грек Сергей Анатольевич. Информация по организациям, в которых Грек Сергей Иванович является учредителем и/или директором приведена с учетом ИНН физического лица.
Погибшим бойцом спецбатальона Азов стал Грек Сергей Анатольевич. Будучи гражданином России он уже три года проживал в Украине, куда был вынужден переехать из-за политических преследований со стороны РФ.
Многократно он писал и о вредности «латинской веры». Царь, сам полностью проникнутый христианской любовью, должен так же любовно управлять своими подданными, но обязательно с помощью «добрых советников». Между прочим, в этом заключалась и одна из причин нежелания выпускать Максима из России, — он слишком много узнал.
Сторонник полной предопределенности бытия изначально устроенного Божиим Промыслом, он резко выступает против возможностей «угадать» судьбу и уж тем более — попыток изменить ее по собственной воле. Одно из обвинений, которое было предъявлено Максиму, гласило, что он не признавал святости многих уже канонизированных русских святых — святителей Петра, Алексия, Иону, преподобных Сергия, Варлаама, Кирилла, Пафнутия — за то, что они «держали волости, села, людей, собирали пошлины и оброки имели богатства» и потому «им нельзя быть чудотворцами». Соблюдение истинности православного вероучения — это вообще одна из главных тем Максима Грека. По сути дела, лишь обвинение в «нестяжательстве» имело под собой почву — Максим Грек и в самом деле говорил и писал о пользе «нестяжания». Иначе говоря, в трактовке Максима Грека, «нестяжание» — это обязательное условие истинного служения Господу.
Выдающийся православный мыслитель, писатель, переводчик Максим Грек (ок. 1470–1556) происходил из аристократической греческой семьи и родился в г. Арте в западной части Греции. Несколько раз в своих произведениях он повторяет слова апостола Павла о том, что «корень всех злых сребролюбие» Вот таким образом он призывает всех «жить нестяжанием». И даже прославляя «всеименитую Москву», он не может признать за ней особой святости, тем более именования ее «Новым Иерусалимом» ибо святой Иерусалим — это единственный город на земле. Доброта и вера – мои лучшие друзья. Но и католическая трактовка Христова учения не находит отзыва в его душе. Будущее в моих руках и оно всегда лучше, чем я могу себе представить.
победить «плотские искушения». Его же сотрудничество с Вассианом Патрикеевым послужило для «иосифлянского» руководства церкви и прежде всего для митрополита Даниила, лишним доказательством «вины» Максима Грека.
С другой стороны, он, воспитанный в духе традиционного византийского (греческого) православия, обнаружил в славянских книгах многие несоответствия византийской ортодоксии. Вообще, Максим Грек высоко оценивал значение философии: «Философия без умаления есть вещь весьма почитаемая и поистине божественная» Однако следуя давней святоотеческой традиции, он подчеркивал двойственную природу философии. Так, он критически относился к независимости (автокефальности) Русской Церкви и не мог признать того факта, что русские митрополиты перестали спрашивать санкцию на свое поставление у константинопольского патриарха. Вдохновение – спутник в этом мире надежд и свершений.
Нравственная чистота непосредственно связана с «чистотой ума», ведь именно «ум», по убеждению Максима Грека, является «кормчим души» и помогает душе избегать «прельщения» «суетным мудрствованием плотолюбцев». И наоборот, душа укрощается «нищетою последней» и «нестяжательским житием». «Измена» сводилась к тому, что Максим Грек общался в Москве с турецким послом. В своих ответах на этот вопрос Максим Грек вполне традиционен.
Я защищаю свою мечту и свои идеалы. Близким оказалось их понимание и самого «нестяжания» — Максим неоднократно писал о том, что монастыри не должны владеть собственностью ибо обладание богатством мешает инокам избегать мирской суеты и тем самым исполнять свой иноческий подвиг. Ведь, по его убеждению, католики-схоласты, «философией суетного прельщения смущаемые», христианское богословие «подгоняют к аристотелевскому учению» и тем самым «отходят от Божественного Закона». Роль «добрых советников» оговаривалась специально ибо, понимая грешную природу человека, Максим Грек считал, что без таковых государь может оказаться во власти страстей.
Причем сами эти «добрые советники» в духовном смысле стоят даже выше царя. Ведь душа, порабощенная «стяжанием», «загорается яростью». Следовательно, «внешняя» философия годна лишь к «выработке правильной речи» и «исправлению мышления». Я верю в Деда Мороза и сказочных эльфов.
Более того, роль истинного мудреца-философа настолько высока в обществе, что Максим Грек писал: «Более мне представляется в этой жизни творящим благо философ муж, нежели царь справедливый». С одной стороны, философия «о Боге и правде Его и всепроникающем непостижимом промысле Его прилежнейше повествует» С другой — философия «не все постигает, поскольку не причастилась божественному вдохновению, как Божии пророки». «Еретические» фразы, найденные в некоторых переведенных им текстах, тоже были вполне объяснимы.
«Внутренняя» же философия «целомудрие и мудрость и кротость восхваляет и всякое иное доброе украшение нрава как закон полагает и порядок в обществе наилучший устанавливает и, в целом говоря, всякую добродетель и благодать в этой жизни вводит». И если «внутреннюю» философию, ведущую к познанию Бога, Максим Грек признает полностью, то «внешняя» философия, по его мнению, может использоваться лишь в ограниченных пределах. Глоток порывистого ветра, пробуждает во мне силу и смелость.
Именно нравственные усилия позволяют «мысль от плоти обуздати», т. е. Как установил И. Денисов, светское имя Максима — Михаил Триволис. Вот таким образом Максим Грек разделяет философию на «внутреннюю» и «внешнюю». В 1531 году Максим Грек был осужден вторично, теперь уже вместе с Вассианом Патрикеевым, причем к старым обвинениям добавились обвинения в волшебстве и чернокнижии, а также в «нестяжательстве» и непочитании русских монахов-чудотворцев, чьи обители владели землями.
Этот человек намного достойней. Символ цельности человека — его сердце, в которое Господь закладывает нравственные законы. Радость и любовь – вот мое имя и фамилия. При этом он отрицает чрезмерное восхваление, приводящее к утере блага: «Яко же паче достоинства почитати некоего или человека или град или страну, досаду паче, а не славу ни похвалу прилагает». В принципе, большинство обвинений были несправедливы. Как видно, в своих главных религиозно-философских установках Максим Грек был близок к «нестяжателям».
Ты можешь мне не верить, но ты не можешь запретить мне быть счастливым. Свобода выбора открывает любые двери на моем пути. И все это бесконечно. В посланиях, написанных ИвануIV, Максим Грек рисует образ «царя истинна», который «правдою и благозаконием» устраивает справедливый порядок в государстве, достигая гармонии интересов разных социальных слоев общества. Не признал Максим и того, что в середине XVI века Россию стали именовать «Третьим Римом». Одна из работ — «О фортуне» — посвящена критике протестантского и гуманистического понимания понятия «судьба».
Краски жизни – вот мое оружие. Более того, он всячески пытался побудить русского великого князя к тому, чтобы вернуть Византии былое могущество, убеждая его освободить земли «новаго Рима, тяжце волнуема от безбожных агарян». Мой мир – Вселенная, сотканная из солнечных нитей времени.