Я кивала. Это сильно изменило мое отношение к тому, что надо сидеть дома, не высовываться. Нежно-сиреневых не было. Косточки у нее в форме сердечек.
Конечно, город сильно опустел после этого, по туристическим локациям это было видно. Мое детство и было этой клумбой с ирисами. Я стала гораздо более открытой. В парке при национальном архиве на rue des Archives в мае цвели ирисы.
Но детство остается, даже когда проходит. А как изменился сам город. Каждый год и из розы и из калины бабушка делала варенье.
Это был период активного взросления: когда тебе 24 и 29, ты действительно очень меняешься. Клеман был в ужасе — а вдруг отрава. Теперь мое детство мокло под парижским дождем в саду при Национальном архиве. Она называла их «петушки». Розовое хранили в маленьких баночках, ели очень редко и заканчивалось оно очень быстро.
Ирисы росли за двором, рядом с рябиной, чайной розой и кустом калины. Но я просто хотела вспомнить, каким на вкус было детство. В частном доме у нас было два сада — один во дворе, а второй снаружи — перед воротами. Есть, конечно, какие-то мелочи, куча открытых новых ресторанов, каких-то местечек, люди стали по-другому одеваться.
Не знаю, для меня он такой же. Да и дома этого, можно сказать, тоже нет.
Как изменился Киев. Это очень здорово, так как ты постоянно встречаешь невероятные пары разных национальностей и компании друзей с разными культурами. Молча подошла, сорвала несколько ягод, вытерла их о свитер и съела. Калиной лечили простуду. Во дворе росли нарциссы, тюльпаны, синий мускари, который называли «гадючий лук», гордые белые лилии, барвинок, сирень, несколько кустов роз. Ни моей бабушки, ни ее сада, ни той рябины давно уже нет.
Нежно-сиреневые и белые. «Воды в вазе должно быть немного, совсем немного. До переезда в новую квартиру мы с Клеманом жили рядом с парком, где рос калиновый куст. Ирисы росли в саду у моей бабушки. Пришлось брать темно-фиолетовые.
В нем живет чужая семья. В тот же день я зашла в цветочный и купила букет. Была зима, когда я увидела его впервые.