Небо Горит
–небо горит. —небо горит. Сонник Небо горит приснилось, к чему снится во сне Небо горит. —смолоду приходилось видеть, как небо на севере горит, а нынче и в другом краю света узрел, — с благоговением произнес парусник Данила Мигалкин, архангельский помор.
Дима Раджио – Небо горит текст песни
Один раз вам это сошло, хотя вы остались без заработка, а я без тунца. Зарабатывал Кубосава не очень много, но все же гораздо больше, чем простой рыбак. Работа заняла около двух месяцев. Гораздо более беспокоило их магическое сочетание слов «чужие воды», с которыми были знакомы еще их отцы. Шхуна приносила убытки, а для команды это было вопросом жизни. На обратном пути были открыты острова Симонова, Михайлова и несколько других.
Каждый житель приморского городка знает кальмаров с самого раннего детства. Но я не желаю рисковать шхуной. Но это не могло помешать празднику. Кубосава пробрался на свое место и лег ничком, положив подбородок на руки.
Но не надо искушать судьбу. Рыбаки готовы слушать его целыми днями. На рассвете третьего дня разразился шторм и сто шестьдесят шесть новеньких стометровых тралов, почти половина того, чем располагал «Счастливый Дракон», были безвозвратно потеряны.
Такому обороту дела хозяин был обязан той традиции, которая свято соблюдается рыбаками всех приморских городков, вроде Коидзу. Без десяти четыре. Но Нарикава был слишком раздосадован и обеспокоен новой неудачей. Неужели это правда.
Все повернулись к капитану. Четыре дня он учился «подсматриванию». Да где же. Кубосава заметил среди них старшую дочь Умэко.
Он не был похож ни на гром, ни на пульсирующий гул артиллерийской канонады. Но в этом году он испытывал гораздо больше радости и удовольствия. Накануне старая Киё, маленькая Ацу и Умэ тщательно и ревностно провели «сусу-хараи» – традиционную уборку дома: известно, что счастье и удача нового года входят только в чистый дом. Сэндо шептал заклинания, отгоняя беду. С другой стороны – Он отложил сигарету и обвел всех жестким.
Небо над землей горит неистово Я бегу к тебе, бегу под искрами
Сэндо прошелся по палубе, морща лоб и нервно потирая руки. Казалось, она горела на них. Визг и смех.
Близилась антарктическая зима. Небольшие волны лениво плескались под кормой шхуны. Среди них находились и два черной славы атолла — Бикини и Эниветок, всем известные полигоны для испытания атомных бомб.
Афанасий Фет — Если зимнее небо звездами горит: Стих
Небо и океан на юго-западе полыхали зарницами всех цветов радуги. Так было первого января каждого года. Дракон спикировал за ней, но голубой пегас с рыжей гривой попытался сбить его с курса. Кубосава взглянул вдоль улицы. Это было в нескольких десятках миль к западу от Мидуэя.
И в этом бою ни у гвардии, ни у Вондерболтов, шансов, увы, не было. «Чужие воды» означало, что плавать и ловить рыбу в данном месте нельзя и что существует вот таким образом вполне реальная опасность быть задержанными и отданными под суд в чужой недружелюбной стране. Кубосава вспомнил, как давным-давно, десятка два лет назад, в такой же вот первый день нового года он, беззаботный молодой рыбак, запускал у ворот своего дома огромного воздушного змея искоса поглядывая в сторону стайки девушек игравших в «ханэ-цуки». Вчерашнее посещение: господина Нарикава породило в его душе целый поток счастливых надежд. Рыбаки готовы слушать его целыми днями. Дело в том, что «Счастливому Дракону» не везло. Огнекрыл метнулся в ангар.
Они прощают ему за это многое – скупость, склонность к мелким пакостям, рукоприкладство. Кубосава вздохнул. К тому же в свое время он сам был капитаном и каюта на «Счастливом Драконе» была ему не в диковинку. Конечно, риск есть риск, рыбак, боящийся риска, – не рыбак. Стойки шасси выдержали.
Тогда наступила тьма. Зря он это сделал— дракон лязгнул челюстями, схватил парня и швырнул его о здание. Оранжевые, красные, желтые вспышки сменяли друг друга с неимоверной быстротой. А в самой большой и светлой комнате стоял низенький столик, покрытый двумя листами чистой бумаги, на котором лежали друг на друге, увенчанные аппетитным красным омаром, два «кагами-моти» – символы удачи – круглые пироги из толченого отваренного риса. Тотими стоило послушать. «Счастливый Дракон» перешел уже международную границу перемены чисел, но уловы были столь незначительными, что никто из рыбаков даже не ругался.
Фото Небо над землей горит неистово Я бегу к тебе, бегу под искрами
По правде говоря, вопрос о запретной зоне волновал их очень мало. Мозг продолжал лихорадочно соображать: «Придётся брать полную боевую нагрузку, подвесные баки снять, один фиг они пустые, две шоковых, две осколочных» Действия выполнялись на автомате, три ракеты со щелчками встали на свои места на подкрыльевых пилонах. Нужна шоковая. Правда, хозяин мог утешаться тем, что все сошло относительно благополучно. Одабэ и Тотими расположились на столе-ящике напротив. И когда слезы крупинками стекались к глазам, И внутри как-то мокро, солено, И предательски к сердцу кралась тоска, Мы твердили: «Нас нет» снова и снова. Неудачи «Счастливого Дракона» выводили толстого Нарикава из себя.
Потом— прозрачный обтекатель носа. В сушеном и вареном виде эти головоногие очень вкусны и, если они не составляют единственного блюда на завтрак, обед и ужин (что, к сожалению, бывает нередко) их появление на столе встречается с большой радостью. –Са-а.
Шхуна резко легла набок. Кубосава, сняв очки, протирал стекла краем головной повязки. Но о таких кальмарах-гигантах многие рыбаки слышали впервые. Обогнув побережье Тасмании, Лазарев в начале апреля прибыл в Порт-Джексон (Сидней), где уже почти неделю стоял более быстроходный «Восток».
Это было в нескольких десятках миль к западу от Мидуэя. Радист наконец разглядел говорившего. Вот все, что я хотел вам сказать. Тунца не было. тельных и страшных историй. Небо и океан на юго-западе полыхали зарницами всех цветов радуги.
Но им не везло опять. «Так, не суетиться. » Аккуратно, теряя драгоценные минуты, он перелил топливо в баки «Крыла». Что ж, если подумать хорошенько, в этом сне нет ничего предосудительного. Но о таких кальмарах-гигантах многие рыбаки слышали впервые. И Киё старалась в полную меру знаний и способностей.
Рыбаки зажимали уши, падали на колени. Удача Конечно, со стороны могло показаться, что он достаточно удачлив. Все повернулись к капитану. Сэндо шептал заклинания, отгоняя беду.
Вот так-так. Скоро придется отдавать замуж. Кроме того, должность ставила его в привилегированное по отношению к прочим положение: он входил в рыбацкую аристократию, в тот круг людей, к которому принадлежали капитаны, начальники лова – «сэндо», радисты.
Захватить дракона им не удалось, а вот разозлить— вполне. взглядом. – С другой стороны, если вы вернетесь без рыбы, нам придется расстаться.
- Текст песни Кайф от исполнителя Кукрыниксы
- Последние добавленные тексты песен
Над дверью красовался внушительный «симэ-нава» – огромный жгут соломы, охраняющий дом от всякого зла и несчастья. Девушке, которая упускала подброшенную палочку, ставили на лицо пятнышко индийской тушью. Они прощают ему за это многое — скупость, склонность к мелким пакостям, рукоприкладство.
Его похожее на мокрую картофелину, потное бугристое лицо было освещено снизу розовым пламенем жаровни, черные глазки блестели, а пухлые грязные пальцы непрерывно двигались – то барабанили по коленям, то описывали в воздухе замысловатые кривые имеющие, очевидно, какое-то отношение к рассказу. Рыбаки обернулись, сердито зашикали. Командование экспедиции решило пересечь и обследовать возможно большие пространства Индийского океана, не посещенные ни одним мореплавателем. Поджал ноги. «Твоюжмать, топливо пожёг всё, как теперь вылетать-то. » Суматошно открутив сливную пробку на баке «Бэнши», он расплескал несколько литров горючего. Амулет не помог.
–Постарайтесь все-таки не залезать в чужие воды. Сильно подорожал рис, поднялись цены и на другие продукты. На улице, перед входом в дом, были установлены красивые «кадо-маду» – каждая из трех косо срезанных стволов бамбука, украшенных ветками сосны и сливы, – символизирующие пожелание здоровья, силы и смелости. Кубосава поскользнулся и с грохотом скатился по ступенькам трапа.
Да, готовность. Он не был похож ни на гром, ни на пульсирующий гул артиллерийской канонады.
«Счастливый Дракон N10» шел через бурный океан, каждое сердце на его борту выстукивало слова надежды: «На этот раз нам повезет». Но, во-первых, эта сторона кое-что значит для торжественного настроения, без которого немыслимы праздники подобного рода во-вторых, как и всякий истинный японец, Кубосава был немного суеверен и втихомолку верил в чудесные свойства «кадо-мацу», «симэ-нава» и прочих атрибутов встречи Нового года. А во время последнего плавания несчастная шхуна попала в индонезийские воды и была задержана за браконьерство. Блин, осколочная. На щеке ее было – он и теперь отчетливо помнит это – два черных пятнышка. В мечтах он видел себя окруженным всеобщим почетом и уважением, чуть ли не правой рукой хозяина.
Он пожал плечами и механически поднял к глазам часы. Сам Сюкити Кубосава, в прошлом ефрейтор корпуса береговой обороны, а ныне радист рыболовной шхуны «Дай-дзю Фукурю-мару», что в переводе означает «Счастливый Дракон 10», считал себя человеком передовым и не придавал какого-либо значения декоративной стороне новогоднего праздника. В июне 1820 года «Восток» и «Мирный» подошли к островам Россиян несколькими годами раньше здесь побывала русская экспедиция на корабле «Рюрик» под командованием лейтенанта О. Е.
Мертвый бело-фиолетовый свет мгновенно и бесшумно залил небо и океан. Курс «Востока» лежал примерно на 3 градуса южнее пути «Мирного». Ослепительный, более яркий, чем внезапная вспышка молнии в темном грозовом небе, невыносимый, как полуденное тропическое солнце, он со страшной силой ударил по зрительным нервам и все, кто находился на палубе «Счастливого Дракона», одновременно закричали от режущей боли в глазах и закрыли лица руками.
Затем начала оформляться корпусная секция, с «позвоночником», «рёбрами» и оперением. Сюкити следил за маленькой хохотушкой с продолговатым, как дынное семечко, лицом и круглыми ласковыми глазами. Подруги бросились поднимать ее мальчишки запрыгали, крича во все горло. Как ни хороша была «Бэнши», но желание летать действительно быстро не оставляло его ни на день и наконец он решился.
Ещё около недели ушло на то, чтобы изготовить некоторое количество ракет. Рыбаки обернулись, сердито зашикали. Мертвый, бело-фиолетовый свет мгновенно и бесшумно запил небо и океан. Его голова битком набита всякими былями и небылицами и он всегда рассказывает их так, словно сам был свидетелем этих невероятных приключений. Уже около трех месяцев русская экспедиция находилась в высоких широтах Южного полушария.
Как будто бы ясно, что оснований жаловаться на судьбу у него не могло быть. Амулет не помог. Кубояма, сняв очки, протирал стекла краем головной повязки. —Са-а. Поистине несчастливый год.
Но Цуцуи был растерян не менее других. Небо и океан на юго-западе полыхали зарницами всех цветов радуги. Женщины возятся на огородах, а старики и ребятишки днюют и ночуют на лодках недалеко от берега, вылавливая юрких, маленьких – величиной с палец – кальмаров. Рыбаки зажимали уши, падали на колени. Неужели это правда. Вот таким образом он решительно втиснулся в проход и грузно опустился на койку.
И дочки у него тоже хорошие. Конфискация шхуны приведет меня к разорению, а вас – к нищете. А будет еще Лучше Да, Кубосава не приходится жаловаться на судьбу.
Щелкнули замки, можно было выдохнуть. Каждый житель приморского городка знает кальмаров с самого раннего детства. С минуту хозяин молча глядел на них. А, вот. И чем выше оно поднималось, тем больше разбухало и темнело, пока, наконец, не погасло окончательно.
Своего названия он не оправдывал, возможно, потому, что был десятым «Счастливым Драконом», зарегистрированным в списках государственной инспекции морского промысла. Выбился же сам Нарикава в первые люди города из простых рыбаков. И если с «шоковыми» проблемы не было— он без особых проблем приспособил мощную местную пиротехнику, то вот с осколочными вышла заминка. Светящиеся стрелки показывали без десяти четыре. Но Одабэ был растерян не менее других. Мертвый бело-фиолетовый свет мгновенно и бесшумно залил небо и океан.
И если до этого дракон просто обрабатывал огнём окрестности, не особо обращая внимания на сопротивление, то теперь начался именно воздушный бой. Ослепительный, более яркий, чем внезапная вспышка молнии в темном грозовом небе, невыносимый, как полуденное тропическое солнце, он со страшной силой ударил по зрительным нервам и все, кто находился на палубе «Счастливого Дракона», одновременно закричали от режущей боли в глазах и закрыли лица руками. Что же это могло быть.
Сбережения таяли и никаких побочных заработков больше не могло хватать на жизнь.
По предложению сэндо «Счастливый Дракон» передвинулся на полтораста миль к западу. «Счастливый Дракон 10» шел через бурный океан, каждое сердце на его борту выстукивало слова надежды: «На этот раз нам повезет». На нем в беспорядке разбросаны карты, старые газеты, документы. Кубосава пробрался на свое место и лег ничком, положив подбородок на руки. Рыбаки слушали затаив дыхание, не замечая ни качки, ни духоты. Проход между койками и шкафчиком доступен только не очень полному человеку.
Отлично. Но тут небо не вынесло стольких преступлений: волшебный остров Фусумэ затрясся и погрузился на дно океана. Круглые буйки темно-зеленого стекла тускло отсвечивали на солнце.
Тогда наступила тьма. Он раскрыл рот, чтобы сказать что-то и в этот момент до «Счастливого Дракона» докатился грохот. Чудовищный вал густого, тяжелого звука обрушился на шхуну и она заметалась в его протяжных раскатах. Коцебу.
Сюкити Кубосава в последнее время с трудом сводил концы с концами. Кубосава поскользнулся и с грохотом скатился по ступенькам трапа. Готовность. Однако факт остается фактом. Вот так-так. Тотими стоило послушать.
Радист наконец разглядел говорившего. Главная линия сетей зацепилась крючьями за коралловую отмель. Он поступил оригинальнее: вытатуировал условные значки на теле своей любимой единственной дочери. Оранжевые, красные, желтые вспышки сменяли друг друга с неимоверной быстротой, Это невиданное зрелище продолжалось около минуты, затем краски потускнели и слились в огромное багровое пятно, медленно всплывшее над горизонтом.
Давным-давно грозный пират Надаэмон ограбил корабль, перевозивший налоги, которые правительственные чиновники собирали в течение нескольких лет в южных провинциях страны. Шхуна резко легла набок. Разумеется, это был сэндо Тотими. Разумеется, это был сэндо Тотими. Следы этих пятнышек оставались на лице Ацуко и через две недели, когда Сюкити впервые зашел к ее родным и добрых полчаса сидел молча, опустив голову Вскоре они поженились. Дети подбрасывали пестро раскрашенную палочку и ловили ее скалками.
Усталые и злые рыбаки угрюмо перебирали сети. Подумав, он добавил к конструкции заголовник— мало ли что. Капитанская каюта на стотонной шхуне – далеко не лучшее помещение для деловой беседы. Что же это могло быть. Амулет не помог. Ослепительный, более яркий, чем внезапная вспышка молнии в темном грозовом небе, невыносимый, как полуденное тропическое солнце, он со страшной силой ударил по зрительным нервам и все, кто находился на палубе «Счастливого Дракона», одновременно закричали от режущей боли в глазах и закрыли лица руками. Умэко идет пятнадцатый год. Света от иллюминатора мало – снаружи его загораживает выхлопная труба дизеля.
Там произошла катастрофа. Попробовав конструкцию на вес, с некоторым разочарованием отметил— изделие получилось довольно тяжёлым. Двое суток рыбаки с терпеливым озлоблением возились на проклятом месте, спасая сети. Он аккуратно провёл ракету по направляющей рельсе. Он раскрыл рот, чтобы сказать что-то и в этот момент до «Счастливого Дракона» докатился грохот. Но им не везло опять.
В сушеном и вареном виде эти головоногие очень вкусны и, если они не составляют единственного блюда на завтрак, обед и ужин (что, к сожалению, бывает нередко) их появление на столе встречается с большой радостью. На углу несколько мальчишек и девочек затеяли игру в «ханэ-цуки». Рыбаки слушали затаив дыхание, не замечая ни качки, ни духоты. тельных и страшных историй. Он пожал плечами и механически поднял к глазам часы.
Тогда наступила тьма. Те, кто в полночь тридцать первого декабря с благоговением прислушивается к звонким ударам храмового колокола, знают, что с последним, сто восьмым ударом, все неприятности, пережитые в старом году исчезают, рассеиваются, как дурной сон и жизнь снова начинает сиять чистым светом радости и надежд.