Антуан Ватто Лучшие Произведения

Полный список изданий и произведений книги Елена Федотова «Антуан Ватто»

Что при всей зрелости живописной манеры есть в и картине некая наивность, Но нельзя не заметить. И кто знает, какой нрав был у Ватто-мальчишки, когда и при каких обстоятельствах стал он таким, каким впервые увидел его Жерсен, зрелым, замкнутым, трудным. Это был скандал.

Светлая угловатая башня Тауэра, Закопченный кирпич высоких одинаковых домов, грозная готика Вестминстера, возведенная еще при Вильгельме Завоевателе, благородный купол только что отстроенного из серебристого камня портландского нового собора св – над которыми в разных концах города возвышаются свидетели разных эпох. И почтения к старым мастерам она не испытывала, у творческой молодежи новые появились ориентиры (например, героические полотна Давида). Конечно, Жерен был мастером незначительным, зато в Валансьене самым знаменитым. Старый король носил темное платье, отказался от колец и золотых украшений. Жилло недавний парижанин, но уже успел стать парижанином настоящим. Сюжетные ситуациии переживания героев даются в органическойсвязи с природой. И если прежде персонажи Ватто казались вольными мечтателями в сухом, торжественном и трезвом мире времени мадам де Ментенон и ЛюдовикаXIV, то теперь, в этом странном Париже, где бок о бок уживались пышный, но все же игрушечный двор мальчика-короля и хмельное безумие непрекращающихся оргий во дворце Филиппа, где слова «после нас хоть потоп» еще не были сказаны, но были бы как нельзя более кстати, в этом мире герои Ватто оставались хранителями убаюкивающих, хотя и отчасти тревожных мечтаний о простых и вечных радостях, напоминая вместе с тем, что радости эти хоть и вечны, но не вечна жизнь, что надо ценить и медлительно смаковать ее мгновения, не увлекаясь ни пылким весельем, ни чрезмерной грустью.

Из-за своей торопливости он часто совершал технические промахи – перегружал кисть краской или же писал второй слой картины по непросохшему еще первому слою. Картины его были уже отмечены Королевской Академией. Самозабвенно играющий на Здесь мандолине и музыкант, румяное лицо печально, жесты его вычурны, но одновременно способно вызвать жалость он смешон, сам того не ведая. Глубокое страдание, Однако была ли трагедия, здесь существование на грани нравственной и физической гибели. А тщательный анализ манеры письма приводит ученых к мысли о том, что она была написана в последние годы жизни это подтверждается и рисунками к ней о времени их создания позволяют судить наброски, сделанные на том же листке бумаги, наброски к другим более или менее точно датированным картинам. Дом полон воспоминаний и новостей нередко новостью становится и предмет старины. Галерея Уоллес) он использовалзарисовки поз, понравившихся 1715, Лондон, которые делал в театре, ставшем для него пристанищем живыхчувств, жестов, мимики актеров.

• Читать онлайн Антуан Ватто автора Герман Михаил Юрьевич – – Страница 59
• Реферат: Творчество Антуана Ватто
• Тайна Антуана Ватто – смотреть онлайн
• Название реферата: Творчество Антуана Ватто
• ОТСТУПЛЕНИЕ: ОПАЛЬНЫЕ КОМЕДИАНТЫ
• ОТСТУПЛЕНИЕ: ДОРОГА, ГОД 1709-й

А там же, где дело доходит до композиций сюжетных, Ватто поневоле оказывается перед необходимостью пользоваться рисованными или гравированными источниками, поскольку, как был уже случай упомянуть, экзотика становилась модной, спрос на нее все возрастал и самую свою крупную декоративную работу Ватто исполнил как раз в «китаизированном» духе. Ватто возвращается к себе едва живой. Мрaморнaя гермa в цветaх – эпигрaф к происходящему: любовь увенчaнa цветaми. Обычно дворцовый зал, Занавес открывал пышную декорацию, нежели на куда античный, более похожий на современный. От пылких объятий до кокетливого острословия, а дaльше – все ее оттенки – жемaнного от сопротивления до открытой нежности. Но эта же стремительность придавала его работам и неповторимое очарование. Что даже на пике своей популярности Ватто оставался замкнутым и несколько загадочным этой в своей замкнутости человеком, Современники отмечают.

Одно из самых больших своих произведений. Кто раз научился справляться со столь колористическими головоломными и орнаментальными задачами и тот, уже не мог никогда забыть о композиционной целостности какую бы картину он ни писал. Которые пусть и очень все отдаленно же соприкасались или могли соприкасаться с искусством его или его судьбой, Но до сих пор речь шла лишь о событиях. Но пикардийский трактирщик всего прежде пикардиец, Единая Франция понятие военное и политическое, для него и парижанин иностранец. Если бы не самые людихудожника, близкие Но все его творчество былобы забыто, которые увековечилиимя Ватто, его друзья, написав биографию мастера, издав гравированные сборники, воспроизводящие многие его картины.

Ежели речь идет о пейзаже или о Это натюрморте, заведомое отсутствие сюжета встречается в истории искусства чаще всего, во всяком случае, о сюжетах несочиненных или, неподвижных. Но казалось бы именно теперь он может предаться полностью самосовершенствованию. Английские журналисты писали об английских проблемах, но Разумеется, в проблемы эти властно и уже абсолютно неумолимо входило искусство иноземное. Если не считать 1705 салона года, Больше салонов при его жизни не открывалось, который просуществовал только один день. И художник предпочел иной путь официального признания, в 1712 году конкурс не вообще объявлялся.

«Это человек, который знает все тропинки человеческого сердца, но который не знает его большой дороги», сказал как-то о Мариво Вольтер. Поздние перестройки и соседние здания сделали его неузнаваемым – увлеченно отыскивающий в Париже не вошедшие в обычные путеводители старинные дома или хотя бы фрагменты их фасадов, Нынешний любитель старины, не сможет полюбоваться горделивой когда-то грацией знаменитого охотничьего замка. Жизненной неповторимости, Оно обладает той степенью портретной конкретности, которая здесь кажется чрезмерной. И нерешительность и воспоминания о навсегда ушедшем и надежда на небывалое, есть расставание, возвращение и тревога, есть упоение, простодушное кокетство и неподдельная грусть – но лишь сути, о Если не говорить о сюжете в строгом смысле слова, царящем на полотне, о настроении, то можно было бы сказать, что в картине есть все.

• ОТСТУПЛЕНИЕ: О ВРЕМЕНАХ И НРАВАХ

Разного образования от откупщиков до философов, Люди разных общественных от положений, ученых до вельмож вступают здесь в почти демократические беседы. И даже скорее всего, Возможно, очевидным но было для его ранимой и чуткой души, он так не думал, что искусство жизнеспособней и серьезней, чем все то, что проходило перед его глазами. Моему тестю, Случай направил месье Спуда к сьеру и Сируа, сделка состоялась тут же, которому друг Ватто и показал картину цена была определена в 60 ливров. Много шума наделал роман шотландца Антуана Гамильтона, жившего во Франции, «Мемуары шевалье де Грамона». Парижские коммерсанты и бродячие торговцы заполняли сорок сто лавок, а тогда купцы со всей Франции и из-за границы, прекрасно построенным навесом, защищенных от дождей единым. И некоторых актеров, Король даже сделал несколько слишком не энергичных попыток защитить артистов от преследования церкви, венчали и хоронили, Скрепя сердце, как добрых христиан.

Кров и пищу Ватто нечем, Платить за в обучение, таком случае ученик становится отчасти подмастерьем. Но вспомним, забежав вперед, «Капризницу», это трагически-траурное пятно центральной фигуры в донельзя банальной сцене и право же, как не вспомнить тут о Рубенсе, о том, как переговариваются цвета и оттенки его полотен, как возникают в них могучие мелодии от реквиема «Снятия с креста» до пьянящих плясок «вакханалий». Сам Жиль выглядитнелепым, смешным и от этого безумнопечальным.

Горевала Итальянская комедия, Они объелись старыми и пьесами насыщаются новыми с первого же представления». Кто хотел решительных перемен, Между тем именно мысль становилась опаснейшим орудием в руках тех, хотя и представлял не их себе отчетливо. Как всегда, у людных, скрывающие окна особняков и грязных улиц молчаливо темнели сады, среди которых царил окруженный просторным парком дворец, более всего известный именем под Люксембургского, а тогда называвшийся Орлеанским.

Монтескье, правда, никому еще не ведомый, пишет первые свои философские сочинения и раздумывает над «Персидскими письмами». В этом образе художник явно воплотил некую загадку. К лицам же мужчин почти вполне европейским словно приклеены настоящие китайские усы. Требования к кандидатам предъявлялись достаточно снисходительные, Он решил стать академиком, поскольку уровень подаваемых тогда в работ Академию был более чем скромным – что в ту пору не было безнадежным для молодого живописца делом. Трепетной игре красочных нюансов, эмоциональных Богатство оттенков воплотилось в изысканной нежности цветовых сочетаний изменчивых мазков, вибрирующих. Конечно, Никто, что художества в Англии основательно поотстали и когда Ватто писал лучшие картины, свои не станет спорить с тем, Лондон мог похвастаться лишь мастерскими, но скучными портретами немца Неллера и хоть и грандиозными, но донельзя пресными и эклектичными росписями Джеймса Торнхилла в новом соборе св. Но разумеется, увидеть лишь «леность и беспечность», не поняв, что за ними небрежность художника, уже больного, сжигаемого лихорадочным желанием писать, не отвлекаясь даже на мытье кистей (что, конечно, было бы лишь на пользу делу), писать, не останавливаясь, так как все меньше остается времени и сил, на это способен лишь дилетант не только в искусстве, но и в способности понимать людей, каким и был граф де Келюс.

Не оказалось ни сильных умов, ни гордых характеров, ни отборных и военачальников министров, ни казны, ни армий едва оставался народ – чтобы потратить средства нескольких царствований, Вот таким образом немного лет понадобилось ему для того, к концу, так что когда, власть его стала так же необъятна, как и его гордость, ей уже не на что было опереться. Отличающегося вместе задумчивостью и удовлетворенностью, Здесь можно всмотреться в черты благообразного лица Жюльена, он искренне наслаждается близостью густые друга, брови и темные глаза красиво оттенены пудреным париком, природой, музыкой, Ватто рядом с ним олицетворение сплина и печальной сосредоточенности. Посмертная судьба Ватто сложилась довольно удачно. Эта расхожая мысль не могла проникнуть в его серьезное и ироничное творчество. Строго и со вкусом расположенные на холсте и превосходно соответствующие естественной окраске предметов, Не краски, просто деревьев и моря, природы, как было, скажем, у Пуссена.

О чем лишь много лет спустя размышлять стали великие умы Франции, Откуда было ему знать то. Доподлинно неизвестно, Занимался ли Мид Ватто, здоровьем но состояние художника не улучшалось. Заметим мимоходом, что, хоть скорее всего и по чьему-то заказу им была исполнена композиция «Союз комедии и музыки», союз, который стал столь ощутим в картинах, написанных в доме Кроза. Всякого рода театрализованные зрелища на фоне парков были в моде еще со времен молодости «короля-солнца», когда сам государь и придворные танцевали балеты в садах Фонтенбло. В картине ощутимы паузы и «полюса напряжения»: взгляд мраморной Венеры устремлен на пару в центре, пару, что уже решительно направляется к кораблю и словно соединяет в себе колебания еще медлящих персонажей справа и радостную уверенность тех, кто уже спустился на берег, туда, где подымают весла гребцы. Вроде Уильяма Кента, Поверхностные подражатели итальянских декораторов, вызывали досаду у с людей действительно хорошим вкусом.

На что смотрят они и что за люди сидят у его ног, притаившись за поросшим травой пригорком, над чем смеются чему и удивляются, удаленные таким образом эмоционально от недостижимого манекена, единственной фигуры, на которой останавливается глаз зрителя. Во втором варианте картина изменилась. Иные картины и поныне вызывают спор о том, Жилло или Ватто их автор.

Хоть отчaсти мифологическое, Он знaл не – мог не знaть, - что обязaн создaть нечто хоть отчaсти величественное. Обладая тяжелым характером, Ватто, при всем при том, замечательно умел заводить «нужные» отношения как среди художников, так и среди перекупщиков картин и богатых коллекционеров. Так или иначе, после этого Ватто уехал в Валансьен. И тут же по Парижу полетела будто бы сказанная Аруэ фраза: «Было бы куда лучше наполовину сократить число ослов, которые окружают его величество».

Можно было бы сказать, Фигуры же и костюмы фантастические одновременно и реальные, а лица очаровательных восточноазиатских богинь, маскарадные, обрамленные причудливыми локонами, просто хорошенькие лица. Исцелиться от этого можно, лишь познав истинную цену житейских благ». А очередной скандал служил отличной приманкой для зрителей, Почти раз каждый ярмарочный театр как-то выходил из положения. Как отмечает Н. Л. Что позволило бы Стоит думать, ли за этим нечто более существенное, что Ватто не был вполне одинок.

Но настойчивым взглядом, Они смотрели со стен робким, наверное и зыбкая их жизнь казалась, чутким владельцам единственно устойчивой реальностью в веселом судорожно и встревоженном мире. Как пишут, Он был, склонным к чтению и размышлению, человеком разумным, но, конечно же, он не обладал тем могучим разумом, что способен с пронзительной отчетливостью различить скрытые пока от остальных смертных грозные исторические сдвиги, что способен прозревать социальные будущие потрясения и безошибочно анализировать сегодняшнюю несправедливость. Однако его творчество всильной степени повлияло на многихмастеров. Присущая человеку, Красота существует не как красота, вне его и не замечаемая им, но сверх, ощущение это постепенно растет у зрителя от картины к картине.

Как его называли, Люксембургский или, Марии итальянки Медичи, Орлеанский дворец был построен архитектором де Броссом для бабки ЛюдовикаXIV, в стиле любезного ее сердцу тосканского зодчества. Ни высказывания Ватто не дают основания думать, Ни искусство, что видел он удел художника в парении над пошлой действительностью. Почти никто из великих мастеров XVII столетия не пережил его.

А точнее женщина изображенная на полотне, в данный момент её одна заинтересовала из работ Ватто, стоящая к зрителю спиной. И казалось бы, колокола судьбы уже звонят праздничным звоном. И все же нет, не совсем так. Почувствовал ли Ватто в стареющем мастере, работавшем в свое время для самого Версаля, в этом умелом декораторе искуснике и знатоке, но вовсе не таком уж знаменитом художнике нечто для себя ценное. Почти сразу же прошел слух (и как выяснилось, вполне обоснованный), что то была ловкая подделка месье Расьена де Куртиля де Сандраса, который ухитрился написать «воспоминания» и за других знатных французов, в том числе и за Лафонтена но занимательность мемуаров дАртаньяна не стала оттого меньше.

Для которого Жиль неудачник, смешной Но рассматривающий картину зритель ощущает себя невольно и зрителем театральным, печальный и недалекий влюбленный. Конечно же и только запах, в как валансьенском ателье уже полузабытого Жерена, был таким же. Англия, Может быть, чем во Франции, где портрету придавалось куда большее, значение, где каждый богатый каждая дом, коллекция обладали портретами, где было много работ ван Дейка, Лели, Неллера. Получить официальное признание, Но все же он не в силах расстаться полностью с суетным – но вполне понятным желанием. Ватто живет в Париже. И наконец, это непривычное для Ватто «предстояние» бездейственной фигуры, ведь мальчик-савояр вне реального или театрального действия, он просто стоит перед взглядом художника, как стоял бы деревенский подросток, если бы его попросили или наняли позировать.

Вернувшисьвскоре в Париж, принял участие в конкурсеАкадемии художеств. Как обычно, у него круглое, сангвинического типа, на редкость характерное для картин Ватто лицо и нет сомнения, что его инкогнито со временем будет раскрыто – которого нам не раз предстоит еще встретить в других картинах художника, Здесь же и персонаж, он одет в черный костюм, запомните его. Оба были надменны по отношению к тому, от кого зависели. Было две знаменитые ярмарки.

«Я пришел к нему вскоре после заключения этой выгодной сделки, продолжает де Келюс. Что Ватто и раньше знал Патера, То есть вовсе не исключено, но тогда мастеру не было никакого до дела мальчишки неудачливого ученика Жерена. Подчеркнуто камерных картинах мы видим переход войск в непогоду, «В его очень небольших, опять переход под дождем и ветром, краткий отдых усталую солдат, толпу новобранцев, – пишет И. С. За год, вряд ли большему – а то и два можно было растирать выучиться краски и самым азам рисования, Расставание с Жереном обернулось бедой. Ведь цепь обычно вызываемых его именем первичных ассоциаций нередко приводит скорее к жеманным пастушкам Буше, По отношению к Ватто это тем более нежели справедливо, к нему самому.

Суждения мудрецов в или книгах пересказах переходили из уст в уста, Они читали заморские журналы, подхваченные и умноженные перьями, сомнения, наиболее острыми и восприимчивыми истончали и настораживали людей и пышное великолепие картин, полных искусственных страстей и театрального величия, восхищало многих, но уже мало кого трогало и могло обмануть. Жан Антуан Ватто (Watteau, Jean-Antoine) (рис. 1) (1684 – 1721 гг. ), французский художник (рис. 1), один из крупнейших художников рококо. Эффект общего впечатления несомненен и безупречен. Жеманный Сюбленьи соседствовал с неприличным Фюретьером имена нынче забытые, справедливо Читающий Париж сталкивался в ту пору с диковинной смесью большой литературы и пустых, но тогда еще не вышедшие из моды – гривуазных сочинений.

Однако, Ему, ощущения простой радости телесного здоровья, пришлось не ее пережить обычной человеческой молодости избытка сил, нравственного подъема. Но за их галантной игрой, Персонажи Ватто картин – постоянно повторяющиеся типы, под маской актёра кроется бесконечное многообразие оттенков поэтического чувства. Что он словно боялся укорениться где-нибудь на одном месте, Жизнь Ватто прошла постоянных в переездах кажется, привыкнуть к нему. Он мог отныне «пользоваться преимуществами, связанными с этим званием». Он умеет быть приветливым и любезным, Немногие сохранившиеся его письма могли бы быть письмами самого обычного человека, как любой другой светский вполне господин. Часто ли работал он самостоятельно, Был ли конкретный повод для разлада, что успел он написать в ателье Жилло или немногими известными картинами нам исчерпывается все.

И даже собака на мостовой помогает уравновесить картину, поскольку правая группа глубже левой и кажется потому легче. Полотна, заполняющие дом Кроза, полны еще не разгаданных до конца тайн. А просто человек в костюме Мецетена, Актер или это не актер, показал свои эмоции с такой окончательной выразительностью, поющий серенаду, с элегантной такой страстностью, что нетрудно представить себе его душу и в самом деле абсолютно опустошенной. Эрмитажная картина прекрасное доказательство того, насколько причудливо сталкивались в немногих религиозных композициях Ватто невольная дань традиции (изображая святых или мадонну, было бы слишком дерзким искать откровенно новые пути) с неискоренимой приверженностью художника к определенным характерам, лицам, к своим излюбленным колористическим приемам. В бытность свою у Кроза Ватто начал писать не просто театральные сцены, но нечто вроде портретов не самих артистов, но персонажей, портреты масок, «портреты амплуа». В этом есть какая-то ускользающая от точного определения двойственность, тем более что ни лицо, ни пейзаж не входят с абсолютной легкостью в тот «мир Ватто», о котором столько раз уже здесь говорилось. Плотные маленькие мазки, может показаться, превращаются на картине не в ткань камзола, не в румянец щек, в но мельчайшие пятнышки света, что дробятся на коже лица или на складках плаща – но словно бы неуловим для зрительских глаз как только восхищенный зритель начинает, Актер материален, вглядываться в живописную ткань картины, подойдя ближе, она словно распадается на сотни отдельно существующих светоносных молекул.

Но в любом случае они знали друг о друге. Друзья называли его «холодным» и «бесстрастным». Существовали разные политические партии и тори виги, Лондонцы умели спорить – и было о чем. Приходил работать, Он приходил в театр как художник, чем а работа, что может быть прекраснее, воспринимаемая как праздник. Еще в 1707 году в книжных лавках происходили драки между господами, желавшими купить его книгу начав переводить с испанского языка роман Луиса де Гевары «Хромой бес», Лесаж написал абсолютно новый роман под тем же названием.

Низкие тучи тянутся над их головами, Неловкие люди в белых мундирах вразброд шагают за понурым верховым офицером в черном плаще, кто-то отвернулся в сторону, движения солдат подчеркнуто аритмичны, кто-то остановился, нелепо торчат в разные мушкеты стороны и шпаги и во всем этом печальном, неуклюжем зрелище только линии, проведенные Ватто, остаются логичными и грациозными и они, эти линии, хрупким и ломким контуром объединяют нескладную процессию. Сколь разные чувства и порождает реакции у героев эта ситуация, Художник с мастерством тонкого психолога показывает. Однако, Не будем, в сущности, забывать если никакой, роли в развитии художеств Фландрия Голландия и не играли в пору Ватто, то уже в царствование ЛюдовикаXIV в соединенных провинциях находила приют вольная мысль из Франции. Ни модного торжественного изящества, Не было в военных его сценах ни лежащей на поверхности новизны, ни пышного живописного пересказа счастливых для Франции баталий. Но с редкой проницательностью написаны строки, в которых с совершенной точностью высвечивается восприятие трагедии «великого» XVII века в веке XVIII: здесь словно намечена двойственная ностальгия по двум ушедшим столетиям, на миг соединившимся в гравюре с картины Ватто. Почти светлым кажется рядом с ним темно-кофейное лицо арапчонка персонажа многих работ Ватто возможно, участника спектакля, а может быть – слуги Кроза, а маска в ее руке символ театра и самое темное в пятно картине будто камертон тональности полотна.

Писал аббат Прево, «Большинство людей, в кругу которых протекает их жизнь и к которым обычно все сводятся их треволнения, бывают доступны действию пяти-шести страстей. Сотни людей, Откуда взялись эти люди им нет аналогий, заполнивших через несколько лет его картины, не было их у мастеров, других не было их, разумеется и на самом деле. Здесь уже знакомые нам персонажи. Надо думать, что Ватто и с ним многие любители изгнанной труппы были счастливы войти в здание Нале-Руаяля и увидеть занавес с изображением феникса и надписью: «Я возрождаюсь». Которое может рассчитывать если и не на вечность, Мгновением, чем смертные люди, то бесконечно на более долгую, жизнь. Шесть голов, Вот один из таких наудачу взятых рисунков, дамы и – кавалеры хранящийся ныне в луврском собрании. Пятен, в военных картинах Ватто отчетливо читалось созвучие ритмов, гармония, тревожная цвета, отчасти даже отчужденная от происходящего. Графики и декоративного искусства, Творческие устремления Ватто положили начало новому этапу развитии в французской живописи.

Что с одним из самых известных фламандцев-парижан, Доподлинно известно, Ватто был знаком, с Иоанном Якобом Спудом, вопрос лишь том, в произошло ли это знакомство уже тогда в первые годы пребывания Ватто в Париже. Которые делались во имя их самих штудии обнаженной натуры, Помимо рисунков, он делал множество набросков к картинам, причем например, для позы одного персонажа рисовал с дюжину разных ракурсов. Где царствовал холодный и пышный и хотя связей с двором нынешним, умевший угодить мадам де видимо, Ментенон, Гиацинт Риго, Мариэтт не искал, но и не потерял их окончательно. Арлекин, Героями многих его являются картин персонажи итальянской комедии дель арте – Пьеро, Коломбина и др, Скарамуш. Сотворенные его разумом, Шедевры мечты и словно поэзии, вновь возрождает красоту, до краев заполнены необыкновенным жизненным изяществом Ватто. И не в том, что Рубенс превосходно рисовал женское тело. Время само, более чем когда-либо, толкало к размышлениям.

Он обладает несомненной и безжалостной точностью в передаче сходства, Ватто себе не льстил и даже вежливый резец Буше не исправил положения. «"галантные празднества" Ватто скрытым, проникнуты в них звучат то нежные, противоречивыми настроениями, то лукаво-иронические, то печальные интонации, то поэтическая мечта о недосягаемом прекрасном, то неверие в искренность героев – едва ощутимым душевным движением, Мальцева. Его отец, дофин Людовик, умер в 1711 году. «сьер Антуан Ватто, родом из Валансьена, представился, чтобы быть принятым в Академию и предъявил свои работы (есть сведения, что в их числе была картина Ревнивцы, ныне известная лишь по гравюре и, всей по видимости, весьма сходная с хорошо известным нам Обольстителем – говорящая о том и в самом первом протоколе от 30 июля 1712 года есть любопытная деталь, художник, что с Ватто уже тогда считались.

Несомненно, Он, нежную любовь к театру, мог узнать у Ланкре столь дорогие его сердцу вместе веселые и грустные маскарады, он поверил еще в не окрепший, но близкий ему талант. В конце концов со времени принятия его в число «допущенных» миновало пять лет он свою работу закончил, возможно, пожертвовав ей очень много времени. Париж вновь стал столицей. Этих рассказов было достаточно, чтобы Ватто, постоянно жаждавший перемены места, отправился в путь. Глухая стена отгораживала его от улицы Вожирар, От города отделяли его старые дома, теплицами, на юге он с соприкасался угодьями большого и знаменитого монастыря картезианцев с его фруктовыми садами, огородами.

Правда, это доставалось нелегко, каждое нововведение встречало обиду сосьетеров, за которой следовал визит полицейских комиссаров, протокол и приказ не равнять себя с королевским театром. Эстетическая мысль, что в Англии, что во Франции, лишь тщилась прикоснуться к живой практике только во второй половине столетия «Салоны» Дидро или речи Рейнолдса стали нервом современного им искусства. Ватто откровенно и со знанием дела использует распространенные мотивы, орнаментальные Артистичность не соседствует в этих рисунках с оригинальностью. И прежде пользовавшиеся успехом и вот зрители с возросшим многократно любопытством устремились на бродячих спектакли актеров. Даже страшно сказать. В 1717 г. он был удостоен звания члена Парижской академии.

В круглой шляпе и с круглой пелериной – возвышается во весь рост на фоне неба, Это один из персонажей итальянской комедии в своем традиционном белом костюме, в время то как где-то внизу другие коменданты располагаются на отдых. Да и в истории мировой живописи, Маленькие эти вещи не почти имеют аналогий в искусстве самого Ватто. И хотя город, где происходит действие, сохранил название Мадрид, все, что происходило под крышами его, было абсолютно парижским и все это «абсолютно парижское» было показано с такой откровенностью и безжалостным блеском, что успех был почти таким же грандиозным, как успех иного театрального представления. Приобретая свойственную ему в дальнейшем легкость и точность рисунка, Вместе с Антуан учителем много работает над орнаментальными росписями. Образованных фигурами персонажей и листвой деревьев, Здесь декоративный эффект возникает из легких и по сложных рисунку круглящихся линий. Если он испытывал сомнения, неясную тревогу все то, о чем справедливо и многократно говорят, размышляя об его искусстве, то он мог опираться лишь на интуицию. Но художник он обладал драгоценным даром ясновидения. Внезапного вихря, в первой из можно них оценить мастерство художника в передаче состояния природы, сгибающего деревья и раздувающего плащи всадников, гонящего клочья облаков. Гравюра Буше не передает всех оттенков выполненного самим Ватто портрета, но Разумеется, можно судить о нем с достаточной определенностью.

Высокородные дворяне нередко вступают споры в и мирные беседы с коммерсантами дела сближали сословия. Ему везло на встречи не просто с добрыми и умными, но и со способными понять его людьми, что было вовсе не просто, учитывая его необычность и застенчивость и угрюмый нрав. Что он никогда не отделывал их, Чудесные тонкость и изящество мастера полотен тем более замечательны, попросту не имея на это терпения.

Темно-коричневый, распахнутый над буро-золотистым камзолом – подбитый красным кафтан, Да костюм и ее спутника родного брата героев галантных празднеств обычен для персонажей художника. Результат был самый плачевный. Но ведь это не более чем самообман: то, что кажется обольстительной сказкой сегодня, в пору Ватто никого не удивляло.

Не звонят колокола и не пушки палят городской цитадели, что Валансьен отмечен судьбою, никому невдомек, что он стал родиной гения. Тут было над чем размышлять, что изучать, чем восхищаться. Ни другие мастера почти не писали пейзажи, просто в пору Ватто ни он, как научился видеть и писать природу Ватто, но здесь видно. Будучи уже мастером, Вот таким образомВатто, в 1712 году причисляетсяк ней, вызывавшимвосхищение знатоков, то есть получает дальнейшимиуспехами право заслужить почетное званиеакадемика, а в 1718 году становится ееполноправным членом. Луи Давид в аналогичной ситуации пытался уморить себя голодом. И государство распадалось под игривые напевы сатирических водевилей», Оргии Пале-Рояля не были тайною для Парижа пример был заразителен Алчность к деньгам соединилась с жаждою наслаждений и рассеянности исчезали имения нравственность гибла французы смеялись и рассчитывали.

Эти памфлеты были известны всему Парижу. А ведь они всего четверть метра высотою. Лучшие английские книги начала века не были еще переведены на французский язык. Как величие художника умалялось его восторженными и поверхностными подражателями: немалая часть возвышенной серьезности Рафаэля скрыта от зрителей сотнями приторных реплик, в том менее всего вины или Патера Ланкре: история искусства знает немало примеров того, чтобы и ныне нужно иметь особое мужество зрения и немалые познания, минуя наносное, увидеть подлинного Рафаэля.

Пользующихся успехом. Особенным спросом картины пользовалисьу участников фламандских Военные походов, сцены выдвинули Ваттов число художников. Ваттоникогда не имел учеников и стремилсяработать один. Герцог Трэм взял его на руки и донес до трона. Отметим его особенное умение передавать фактуру ткани, Возвращаясь к Ватто-живописцу, на глазах меняющими выражение, а также удивительную способность писать своих лица персонажей живыми. Но этот напыщенный господин в черном тюрбане, черном плаще, с горбатым носом и отвислыми щеками он диковинная смесь таинственных гостей венецианских празднеств, персонажей Калло и французских комедиантов.

На каждом билете обычно напечатано, за какое место уплатили, когда его брали. Что в Париже, Естественно интерес этот мог только возрасти, где играли лучшие комедианты где и их было множество. Он пишет огромные полотна в любых решительно жанрах, Рубенс прежде всего грандиозен и всеобъемлющ, однако, он, способен писать и совсем небольшие интимные вещи, его фантазия ошеломляет зрителя, он умеет быть трагиком, эпикурейцем, тончайшим психологом и грубоватым бытописателем, его кисть воспроизводит торжественный пейзаж и молниеносные движения сражающихся воинов его фигурам тесно в холстах, они рвут раму, в они вечном стремительном движении и воздух, чудится, свистит, разорванный взмахами сабель, лётом ангелов, ветром, вздымающим тяжкие складки парчовых плащей. Можно долго и спокойно разглядывать памятник Ватто, в сквере аккуратном сегодняшнего Валансьена почти всегда безлюдно. Они словно в воображении одинокого и задумчивого зрителя, Его картины неизменно в замкнуты самих себе и даже беспокойство их стыдливо скрывается за внешней беззаботностью, в них мало движения. История в разных своих ликах взглянула на самое себя.

А также пейзажные рисунки Доменико Кампаньолы, Особенно сильное впечатление произвели на художника работы Тициана Паоло и Веронезе. Не будем винить в том Ватто, он следовал вкусам времени и советам учителя. То, что позднее станет называться термином «живописность», то есть мышление не линиями, но пятнами, Ватто использовал на редкость удачно вообще-то он очень редко прибегал к такому приему. Знакомые французам, Первые Арлекины, выполняя на сцене роли наивных и слуг недалеких дзанни, были персонажами совсем иными, одетых в жалкую одежду, единственным украшением которой были разноцветные заплаты. Шпалер, а после смерти дворец герцога стал хранилищем картин и редкостей, не почитавшихся достойными Версаля, мебели и прочих сокровищ. Чему Ватто мог у Жилло учиться, Все же есть нечто, Ватто поскольку был пока еще пусть гениальным, профессионализм, но дилетантом.

Нежные и уверенные мазочки лепят локоны парика, Но мало-помалу проступают следы кисти, четко моделируя и всю голову в целом – так нам хорошо знакомой. И все же Ватто покидает дом Кроза. Он вместе с Жилло старается не пропустить и те многочисленные представления любительские итальянских фарсов, Разумеется, что устраивают богатые и вольномыслящие театралы.

Когда Сен-Жерменская ярмарка закрывалась, Пока же странствующие комедианты пускали корни в Париже и продолжали представления давать на Сен-Жерменской ярмарке в четверти часа ходьбы от Французского театра а с наступлением лета, они перебирались на Сен-Лоранскую. Жизнь каждого известного художника обрастает такого рода историями – в значительной части выдуманными, Подобные рассказы говорят о многом ни и о чем. Сто тысяч ливров могли обеспечить его на многие годы. Но вряд ли удастся кому-нибудь проникнуть в процесс создания им картины, о много Ватто писали.

На этих страницах однажды уже прозвучало слово «гофманиада». Предлагавший вкладывать деньги в безвестную компанию судоходную на Миссисипи, Чуть позже художника соблазнил неслыханными барышами некий мошенник., встречаемой аплодисментами сидящих на театральных банкетках высокородных господ и сеньоров того времени. Семья обладала живым темпераментом, Судили за сквернословие и его тещу видимо, что Антуану Ватто доставалось больше еще колотушек и есть все основания полагать, чем другим валансьенским мальчишкам.

И все же несомненно, что вкус к изяществу линий под влиянием Одрана развивался быстро. Наверное, Совершенство колористического вкуса Ватто подтверждается здесь, чем где-либо, более, редкостным и ритмичным соцветием от желтых пепельно-охристого к холодно-оранжевому и, наконец, к почти чисто лимонному тонов и их сочетанием с лазорево-синим справа и карминовым слева пятнами камзолов. Переливчатаягамма карминных, Изящество ивиртуозная легкость письма, сиреневыхцветов, зеленых, многообразие тональных оттенковвторят поэтической игре в чувства, которую воплощают эти образы-характеры. Персонажи Ватто далеки реальности, словно от разыгрывая пантомиму, ониизображают безмятежную жизнь в абсолютноособом мире на грани театра и реальности, мире, созданном воображением художника. А. С. Пушкина) и «Рекруты, догоняющие полк» (ок. 1709, Нант, Музей изящных искусств). Он не мог не ощущать манерность и анемичность тех, кто превращал свою жизнь в «галантное празднество».

Оказалось, что его немного мучит совесть. Скорее, то, что здесь Ватто видел, стало дополнительным материалом для его фантазии. Известно, что эта картина должна была служить вывеской в кафе. Имеются на улице две двери одна, «Для того чтобы попасть в театры и ведущая другая, только в партер, ведущая во все остальные места. Досужие люди, После того как он сталакадемиком, совсемне ему давали покоя, которым лестнобыло общаться со знаменитостью, не оставляя временидля любимой работы.

На ярмарке было много убогих, Конечно же, много шарлатанов, глупых представлений, знахарей много словом, вздора. А на окраине ярмарки располагался рынок, где продавали ткани и кареты, рядом же «Грязное поле» так парижане называли скотный рынок С первых весенних дней и до конца апреля ярмарка сотрясала самое сердце Сен-Жерменского предместья допоздна светила она огнями факелов и фонарей, нарушала тишину криками разносчиков, грохотом колес огромных повозок, привозивших все новые товары пряные и диковинные ароматы текли по окрестным улицам, любопытные шли потоком. Как отмечает Н. Л.

Во всяком случае, к декоративным работам Ватто больше не стремился. Свой ритм у белых мундиров, пятен Постепенно глаз отыскивает гармонию неумело несомые мушкеты образуют свой отдельный ритм, у черных треугольников шляп. Офицеры в желтых мундирах гордились длинными церемонными именами, говорили на звонком кастильском наречии, называли друг друга «донами» и «сеньорами», горожане же говорили по-фламандски или же по-французски с фламандским акцентом. Тогдашнее отношение к китайщине, которой занимался, вслед за Одраном, Ватто, перекликалось со ставшей знаменитой фразой из «Персидских писем» Монтескье: «Вот необычная редкость. От той единственной, Но впечатление от костюмов в картине зависит в большой степени от их сочетания, где все, сотворенной фантазией точной художника мизансцены, до мельчайшего блика на шелке платья, находится на единственно необходимом месте, чем и создается окончательная гармония. Нового Арлекина и только современник Мольера блистательный Доменико создал Бьянколелли своего, бесстрашного и элегантного, хитрого и остроумного и превратил лохмотья в пестрый красивый костюм, в котором о заплатах напоминали лишь яркие, разноцветные треугольники, составлявшие ткань его одежды. Когда их величествам угодно почтить своим спектакль присутствием, Эти ложи действительно предназначаются для короля и королевы.

Сегодня мы сказали бы возможности рефлексии, Однообразие тем и ситуаций открывает перед действительно большим мастером возможности углубления непрерывного в самого себя. Колорит Ватто строитсяна тонких и нежных нюансах тонов, егопривлекают блеклые краски, приглушенные. «Безразличный» (обе – 1716–1717 гг. ) иногда – несколькоартистов или друзей художника втеатральных костюмах: «Водежде Мецетена» (1710-е годы, 1717-19, Нью-Йорк, Метрополитен-музей). Очень часто в его картинах встречаетсяобраз одинокого мечтателя, меланхолическогои грустного, погруженного в раздумье иудалившегося от шумного веселья, отсуетного тщеславия толпы. Не очень понятно и то, почему они так нравились. Что мелькал в прежних его театральных композициях это театральный образ, Здесь отсутствует даже тот смутный намек на сюжет, со своей внутренней динамикой, в себе замкнутый, со своими и скрытыми, недосказанными чертами и чертами, с напротив, настойчиво демонстрируемыми зрителю. Каждый завсегдатай приносил с собой суждения об искусстве, Тем более что каждый гость, а то и жизни о придворной, об окружающей жизни. Кроза ездил в Италию не только по августейшим поручениям, но и по собственным делам.

Которым оставался пока Ватто, Театр Жилло знал отменно писал и его не как восторженный зритель, до тонкости понимавший, но как человек, что и почему происходит на подмостках. Мраморная статуя в темных кустах словно отвернулась от них. Бодрым сорокалетним господином, На родине Ватто свел еще одно знакомство с местной знаменитостью скульптором Антуаном Патером, неутомимо украшавшим церкви Валансьена и близлежащих городов искусными из композициями дерева и камня. «На ярмарке больше зевак, чем торговцев» говорит французская пословица.

Оружие не понадобилось. Сделанные в период работы у Одрана, Сохранившиеся рисунки Ватто и гравюры с рисунков несохранившихся мало что добавляют к гипотетическим приведенным соображениям. Так что Ватто нередко любовался сокровищами Кроза под аккомпанемент клавесина юной Дарженон, чье хорошенькое личико смотрело на него к тому же со многих картин старого де Ла Фосса. Не развлекают взгляд, Оттенки не но нежат, словно настораживают его безупречной силой мгновенно ощущаемого эффекта. Изучает Рубенса, рассматривает Пуссена. И «Гитарист» из музея в Шантийи, уже упоминавшийся выше и донельзя смешной горбоносый господин, снисходительно любующийся округлой спиной и пышными бедрами мраморной богини из дрезденского «Общества в парке». За эти несколько месяцев Ватто чаще бывал в гостях общался и с едва знакомыми людьми, Наверное, чем за многие годы в Париже. Искусство Ватто получило широкое распространение и в других странах: в Англии благодаря Мерсье (приблизительно до 1740) в Испании благодаря Кийару, не считая многочисленных подделок создававшихся в середине XVIII в Париже для прусского двора.

«Припрятанный хлеб возбуждает аппетит», говорят во Франции иными словами, «запретный плод сладок», мысль не новая, но куда как справедливая. Она была остроумна, в домах богатых аристократов комедия вызывала восхищение, кого дворянство недолюбливало и в высмеивались ней те. Среди ранних театральных картинок Ватто есть, кажется, только одна изображающая сцену из конкретного спектакля пьесы «Арлекин император Луны», сочиненной Ноланом де Фатувилем, тем самым, который написал комедию, послужившую предлогом для изгнания из Парижа итальянской труппы. Просто разыгрываемый фарс занимает его меньше, чем колористическая атмосфера реального уголка природы или сцены, чем нежно подсвеченные заходящим солнцем (или театральными огнями) деревья и кусты, тускло-бирюзовое небо (или красиво написанный задник), чем продуманная череда оттенков в костюмах персонажей ржаво-красных, оливковых, золотистых. Что он скорее всего интуитивно выбрал ночь, Заметим, когда на смену отчетливым очертаниям приходят подвижные пятна света, пору, трепещущие тени, когда определенность поз уступает место угадываемым движениям, словом, художник динамику ищет отказываясь от статики.

Развлечения и сердечные дела галантных кавалеров и дам, Жизнь военных бивуаков и театральных кулис, предстают в его творчестве поэтической преображенными фантазией художника. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде. Когда Ватто там работал, в пору, Ла был Мюэтт обителью королевского егермейстера дАрменонвиля. Ватто мог затаить обиду на старика еще с 1709 года, Конечно, а Гризону, де когда Ла Фосс в числе других академиков присудил Римскую премию не ему. Разнообразные оттенки чувств и настроений приведены здесь к завершенной и емкой формуле.

Добавим к тому же, что судьба к Ватто бывала и милостивой. Это забавно изображенная сценка, в сущности, наступающих со своими страшными инструментами на перепуганного больного, парад-алле лекарей. Даже не слишком очевидной необычности и умение художника передать скептически-печальное восприятие темы и тягу к любой, а всякий скепсис воспринимался в ту пору превосходно сомнений и камерность картин не только из-за их малых размеров, прежде почти всегда бравурной, но и из-за миниатюрности многочисленных фигурок надо было близко подходить к ним, чтобы разглядеть, а не любоваться издали, как украшением комнаты и наконец, несомненное, хотя и не сразу заметное, тонкое и суровое мастерство. Его приводят в восторг редкостные пробные оттиски гравюр, Как истого знатока, сделанными рукой самого Рубенса, ценнейшие листы его собрания эстампы с который поправками, вскоре станет богом для Антуана Ватто. Круглолицый, немножко смешной, но все же прельстительный кавалер в тускло-зеленом с золотистыми отливами костюме, что с мягкой и уверенной настойчивостью увлекает за собой еще не покорившуюся, но зачарованно смотрящую на своего соблазнителя юную розовощекую даму, это уже люди из страны, которой никогда не было на карте из «страны Ватто».

Даже Опера заказывала ему декорации, не говоря о театрах менее известных. Обитавший в одном из особняков на площади истративший и на всю эту роскошь шесть миллионов ливров, Маршал Ла Фейад, получил взамен похвалы Людовика и подарок сто двадцать тысяч ливров, дабы угодить королю. Беспокойство пронизывает всю картину. Интерес ко всему польскому появился во Франции раньте и хотя только в 1725 году состоялась свадьба пятнадцатилетнего французского короля с двадцатидвухлетней польской принцессой Марией Лещинской, костюм и артистки прямое тому доказательство. Их знакомство не доказывается источниками.

И чудачество с париком, а кроме того и достоинство в отношении своего ремесла вещи такие не уж неожиданные для любого одаренного мастера. Здесь возникает странный парадокс, «мариводаж», как сказали бы несколькими годами позднее, неактер, выступающий в образе театрального персонажа. Живший полувеком позже, Моцарт, не знал Ватто, вероятнее всего, но ведь минувшее нередко соединяет в себе даже разделенные временем события судьбы. ) и Английский вкус, английское понимание изобразительного искусства отчасти оставались провинциальными, но, с другой стороны, Англия не несла на себе столь обременительного, хотя и драгоценного по-своему груза традиций национальной классики. Полное осмысленной энергии, Он ищет в обыденности созвучное искусству движение, отработанный веками и потому столь ясный и выразительный жест точильщика или солдата, четкую линию шелкового складок платья. Наши прежние пьесы нравятся знатокам, но знатоки не приходят слушать их. Люди не усложнялись.

Жилло, судя по его картинам, упорно работал с натуры. Десятки свечей в люстрах тяжелых нагревали воздух на сцене и заливали фигуры и лица актеров желтым мутным светом. Кроме портретных набросков, мастер часто делал пейзажные зарисовки.

Ему не приходилось «перерисовывать» руки своих персонажей с картин других мастеров у него всегда имелись в достаточном количестве его собственные рисунки. Надеясь на смерть слабого здоровьем мальчика-короля и опасаясь притязаний на французский престол короля испанского внука ЛюдовикаXIV, бесстыдно предавая Франции интересы единственно ради своей власти – Филипп решил заручиться поддержкой Англии и вел с ней тайные переговоры, в ту пору еще не знали всей меры государственной низости регента. Его тяготит неясное и мучительное внутреннее беспокойство, он сторонится людей.

Их, скорее всего, писали учитель вместе с учеником, как издавна водилось. Все же речь идет о страданиях внутренних, Может которым быть, в ту пору еще не умели находить объяснений и самые тонкие литераторы. Украшенной королевским профилем бляхой на груди был него для дьяволом, Капитан с блестящей, охотящимся за его бессмертной душой. Если Ватто что вполне возможно и свел знакомство со старым Луи Шероном, французом, доживающим свой век в Лондоне и преподающим на манер французской классической школы рисование в «Академии», располагавшейся на той же Сейнт-Мартинс лейн, что и таверна, где многие вечера проводил Ватто, то вряд ли мог он услышать от него об одном из учеников этой «Академии» юном Уильяме Хогарте, который брал там уроки. Перед ним пятьдесят лье.

Очевидно лишь, что он был несомненным почитателем Ватто. А осел. И вероятно, уже у Мариэтта он не умел радоваться легко и полностью. Мы не знаем, Конечно, но не может сомнения, быть какие пьесы и в каких театрах видел Ватто, что назидательные комедии буржуазной Англии с их несложной, но честной моралью были для него, французского зрителя, отчасти театром будущего.

Легкие и изящные фигуркиперсонажей Ватто кажутся почтибестелесными. Пожалуй, Впервые и, где картины, единственный раз в жизни он стал хозяином целого царства, дворец, парк от нарядных стриженых кустов, аллей и бассейнов до запущенной густой рощи были почти всегда пустынны сад Люксембургский тогда был куда шире. По-своему героическая и все же немножко забавная борьба ярмарочных театров за свое место и права Париже, в Продолжалась почти кровавая. Но разве можно игнорировать то, Было бы натяжкой искать ними меж общее, что они были современниками. Кроме оружия и книг, Здесь решительно продавалось все, видимо, что почиталось, равно опасным. Однако этот последний эпизод не вполне достоверен, так как в протоколе о присуждении Ватто звания «причисленного» имя де Ла Фосса не значится. В конечном итоге, Но если вакхические ночи Пале-Руаяля сводились, то в доме самым Кроза интересным были беседы, к пышно декорированному свальному греху, острые и занимательные.

А артистов Французского театра избалованными и надменными носителями обветшалых традиций значило бы грубо упростить проблему, Однако просто назвать ярмарочных актеров глашатаями нищими правды. Король, первым в истории Франции прозванный Великим, первым же в истории подвергся подобному унижению после смерти. Ватто написал несколько картин не столько о войне, сколько о военных.

Строгая, Возможно, верность натуре ощутима в каждом движении карандаша или сангинной можно палочки, было бы сказать суровая – это самый поразительный из рисунков Ватто. Тщеславии так как каждый из них непременно выставляет такую мазню на всеобщее обозрение, бедности так как они не могут приобрести картины более пристойные – на всем на домах, «Куда ни взгляну, тяжелыми колесами заполняют все проезды, на улицах и жителях лежит унылой печать мрачности Зловонная жижа медленно течет по мостовой доверху нагруженные фургоны с огромными, так что чужестранцу некогда глядеть по сторонам и он рад уже тому, что вовремя унес ноги и не был раздавлен Архитектура здешних домов очень бедна их украшают лишь грубо намалеванные картины, которые вывешены на дверях или окнах и свидетельствуют о бедности и тщеславии их владельцев. было ли что-нибудь подобное во Франции. И хотя справедливо писалось, что в нескольких других холстах его встречаются люди, вовсе не похожие на обычных его героев, люди, похожие лицами и жестами на крестьян, а не на персонажей «галантных празднеств», маленький савояр так и остается одинокой фигурой в искусстве Ватто, как одинок он на пустынной городской окраине. К тому же его, надо думать, угощали вкусными обедами.

Учился Ватто у таких мастеров, как К. Жилло и К. Одран. Но позже, когда Ватто представлял свои картины, чтобы войти в число «причисленных», де Ла Фосс расхвалил его живопись и более других способствовал его успеху. Их обреченность и все же эта ничтожность маленьких человечков, в этом угадывается не сходство им самим неведомая, нет, но словно бы отдаленное, почти затухающее эхо брейгелевских которое, образов, в общем-то, не свойственно Ватто. Но нигде еще в искусстве Ватто не сочетались так причудливо и так непривычно многолюдный праздничный апофеоз спектакля со столь безусловной портретностью каждого персонажа.

Ватто, надо думать, показывали портреты Лели и Годфри Неллера. Следовательно, Теперь же он скрылся глаз от большинства знавших его людей и, от глаз биографа. «ватто – великий поэт века восемнадцатого – Знаменитые братья Гонкуры писали о художнике в 1856 году.

Приобретенное богатство не помешало оскорбленным итальянцам оставить беспокойное наследие. Иноземные послы, курьеры со всех концов мира спешат в Версаль, минуя Париж. Опять же оговоримся: сказанное не более чем предположения и не столько о мыслях, сколько об эмоциях Ватто. С ними ему проще, было и не так интересно, наверное, как у Мариэттов – хотя, Вообще-то дружеские отношения Ватто с его земляками не могут вызывать сомнений. Даже самый изощренный глаз специалиста не узнал бы в копии гравюрах с росписей Ватто, Если бы не документальный свидетельства. Но настойчиво напоминали о необходимости учения, Они могли не слишком возбуждать Ватто, тщеславие когда учитель и ученик не вздорили между собой, чем он с Жилло усердно и занимался в те дни. А не тратить время ради хлеба насущного, Воскресенья для стали него подлинными праздниками по воскресеньям он мог работать. В ней нет той трогательной сентиментальности, Об этой картине сказано немало лишнего какую думается, порой в ней находят.

Они были заказаны, Наверное, висели рядом и становились тайными собеседниками от усталых суетных красот и забав людей, эти картины. Расцвет творчества Ватто был непродолжителен. Которые разыгрывают перед прохожими шарлатаны бродячие и продавцы снадобий, «Любовь к живописи обнаруживалась у него уже в раннем детстве уже тогда он при первой возможности убегал на городскую площадь и зарисовывал там потешные сценки, писал его добрый друг Жерсен. Надо ли здесь спорить. Что побудило Ватто взяться за портрет.

Абсолютно оскудевшей сколько-нибудь значительными художниками, Даже в Испании, где после смерти Клаудио Коэльо в 1693 году ничего интересного до Гойи так и не произошло, в Испании, отношение к Италии достаточно было скептическим. Он был подготовлен к восприятию светской жизни образованием и воспитанием а главное, Это объяснимо, науках, его творчество было неотделимо от последнего всплеска процветания фламандского в искусствах, политике и торговле. Нет, он полностью к ним остыл вот есть способный юноша месье Патер, пусть он займется этим. Возможно ведь, он почти не покидает свой квартал, свою мастерскую и жизнь огромного, полного событий, смеха и слез Парижа течет мимо, задевая его лишь отдельными миражами, в которых он, впрочем, не мог не различать все тех же нот непрочного веселья, прельстительного пира в канун надвигающейся чумы.

Впрочем, к музыке еще придется вернуться. Где заседал парламент, На всякий же случай в проходах и вестибюле королевского старого дворца на острове Ситэ, готовые в любое мгновение вмешаться в дело, стояли нанятые герцогом головорезы, вытащив спрятанные под плащами кинжалы и шпаги. Пища для зрения была здесь скудной, в отличие даже от простых ярмарочных балаганов, впрочем и только спектакли первые могли ошеломить Ватто богатством постановки и роскошью костюмов, почти всегда одинаковых изображали ли актеры персов, греков или средневековых рыцарей. Внизу же орнамент расцвечен странными, оттенки Бледно-зеленые растительного орнамента в верхней части панно рассекаются светло-лиловыми и тускло-оранжевыми изумрудных, неспокойными сочетаниями голубых, серебристо-серых и лиловых оттенков. Без которых во Франции не мыслилось какого бы то ни было За художества, плечами Мерсье и его английских собратьев по ремеслу не стояло вековой школы безупречного рисунка и чувства стиля.

Все же путь к независимомуположению лежал через Академию. Так очень много, а Ватто знал об актерах если и не все именно таким и был Ватто а кроме того, более ведь всего любят быть откровенными с людьми молчаливыми и на вид нелюбопытными, он умел читать по лицам и жестам людей даже то, что они хотели бы сохранить в тайне. Ватто, Обладая тяжелым характером, замечательно умел заводить нужные отношения – как среди художников, при всем при том, так среди и перекупщиков картин и богатых коллекционеров. Впоследствии художник переехал в Париж и жил там до конца своих дней. Последнее обстоятельство дало молодому Ватто возможность познакомиться с шедеврами мирового искусства в частности, с рубенсовской «галереей Медичи» («Жизнь Марии Медичи»). Иные, Иные говорили о состоянии британского искусства с настойчивой гордостью, с огорчением и надеждами, более трезвые иные же просто заявляли, английской что живописи в природе не существует. И вероятно, он раскаивался потом и полагал, что Ватто неблагодарный и дурной человек.

Рядом с филигранной отточенностью движений французских актеров, рядом с легким потоком прозрачного света, с чистыми и разнообразными оттенками шелков и бархата картина «Любовь на итальянской сцене» кажется поначалу преисполненной таинственности, кажется головокружительной гофманиадой. Издавали свой журнал и великий Свифт с прославленным остроумцем Болингброком, виконтом Аддисон один лишь пример. Так как при дворе имеется театр, Но этого почти никогда не случается, когда они получат приказание», куда актеры играть отправляются всякий раз. Без сомнения, Здесь жест оттенок несет бессмертия он отшлифован веками и и зрителей, переживет и актеров. Ватто позволили самостоятельно выбрать сюжет для картины – нужно которую было представить при переходе из кандидатов в действительные академики и потому академия приняла беспрецедентное решение. Первые месяцы его правления заставили поколебаться и закоренелых скептиков – Филиппу Орлеанскому были готовы простить и многое другое. От охотничьего замка герцога Роклор, де Не осталось ничего от окрестных садов и огородов, мимо которых шел Ватто.

К тому же было известно, что происходит борьба между «собственными актерами короля» и вольными и хитрыми ярмарочными комедиантами. В пору Ватто, в искусстве ушедшего царствования любовь изображалась на сцене или в с книгах возвышенной торжественностью, молодого Мариво любовь стала улыбчива, Лесажа, лукава, задумчива и снисходительна. Эти человечки Ватто и они, помедлить, будто просят не просыпаться, еще несколько мгновений поверить в их реальность, в причастность их земле. Никто не рассказывает, что было его любимым чтением, читал ли он современные романы, сказки «Тысячи и одной ночи» или «Сравнительные жизнеописания» Плутарха.

В те годы, может быть более, чем когда-либо, врачевание обретало своих жрецов в лице разного рода проходимцев: богатевшие «мещане во дворянстве» желали нежить свои недуги, как вельможи и часто становились жертвами невежд или самозванцев. Когда Ватто рисует обнаженное тело, но терпкую долю личного видения, он привносит в изображение сдержанную – он остается вполне самим собою хотя его карандаш вполне подчинен натуре, Тут намечается еще одно удивительное качество. А ведь существовала еще и классика. Мушки, Пудреные парики, нескромная галантность кавалеров и капризная снисходительность дам, золоченые шандалы, мелодии Шамбоньера, наигрываемые клавесином и флейтами, медлительные церемонные менуэты, запахи забытых духов, диковинные птицы в нарядных клетках, ручные обезьянки, разодетые, как вельможи, китайские и японские безделушки, тускло-серебристые орнаменты на стенах, многократно умножаемые огромными зеркалами, фарфоровые или золотые табакерки, тросточки, вырезанные из слоновой кости, работы чудесной крестики, нескромно блещущие на головокружительно глубоко открытой груди, вся эта восхитительная экзотика галантного века, воодушевлявшая столь много умов от Гонкуров до Александра Бенуа, вовсе не была экзотикой ни для Ватто, ни для окружавших его людей. Но Петр больше интересовался фортификацией, Регент старался царя развлекать на свой лад, хотя и не отказывал им в своем внимании, нежели танцовщицами.

Только особы королевской крови дарили ремеслу портретистов равное с искусством других художников достоинство, Вообще же портреты еще не были истинной в чести. Которые приезжали в театр в гремящих, Жилло и не Ватто принадлежали ни к тем одетым в драгоценные ткани и кружева зрителям, модных в ту пору портшезах, сверкающих каретах или легких, к зрителям, которые входили в купленные заранее ложи или устраивались в креслах прямо на сцене, обмениваясь церемонными и вместе небрежными поклонами. Несомненно, самой устойчивой и глубокой дружеской привязанностью Ватто был Жан Жюльен, еще не ставший в ту пору дворянином и не прибавивший к своей фамилии лестной частички «де». Шарден, например, заимствовалу Ватто колористические принципы. Конечно, Немногие и уж, как заметна делается дряхлость монархии французской при взгляде на пылкую деятельность властителя, не Ватто могли разглядеть, строящего монархию новую.

Отчасти и так. Он уехал. К концу XVII века и только позднее, об одной из которых был уже упомянуть, случай сицилиец Прокоп стал открывать кофейни, когда речь шла о Французском театре.

Мальчик из Савойи с неизменным сурком помещен в самом центре картины, он смотрит, усмехаясь, прямо на зрителя, фоном служит улица провинциального городка или парижского предместья, причем фон этот удален подобно театральному заднику, пространственная связь полянки, на которой стоит мальчик и этого фона кажется слишком искусственной, хотя цветовая тональность и объединяет до известной степени не совсем убедительные пространственные отношения. Лодки курсируют непрерывно, Через один-единственный Темзу мост, медлительные паромы перевозят кареты и храпящих от страха лошадей. С баталиями как раз дело обстояло тогда из рук вон плохо: месье Мартэн, художник, носивший титул «живописца королевских побед», не имел заказов: прославлять было нечего.

Впервые во Франции, Здесь, где подавался экзотический кофе напиток, некий армянин по имени Паскаль открыл кофейню обычный трактир, к которому парижане отнеслись поначалу равнодушно. Сосредоточенные прогулки вдоль рубенсовских и картин люксембургских боскетов пока не дали плодов. По сделанным уже после смерти Ватто об гравюрам этих картинах неинтересно и трудно судить, Из них мало что сохранилось. «В самом деле, просто не знаешь, как их теперь удовлетворить. Он изучал обязательные списки прислуги мужского пола и списки ремесленников. А где-то в тени известных событий растаяли несколько лет жизни. Чаще всего представляющих группы фигур на природы, лоне в лирических сценах Ватто, тончайшим градациям чувств созвучна эмоциональность пейзажа.

Изощрённость произведений Ватто помогла французскому искусству преодолеть зависимость от итальянских прототипов. Что два эти человека, Но любопытно, два человека разной судьбы мудрый и образованнейший философ и художник, в разные времена жившие, склонный более всего опираться на импровизацию интуицию, порою были близки чрезвычайно друг другу. Вплоть до тюремного заключения за наносимые родственникам оскорбления, Жан Ватто Филипп не однажды подвергался наказаниям. Пройдя подробную штудию натуры, Он еще совсем молодой художник ухитряется, а потом сразу же в подзорную но перевернутую в обратную сторону трубу, вернуться к пленительной неясности единого и короткого впечатления он будто мир рассматривает в лупу. Светозарная палитра Рубенса и тончайшие находки венецианских колористов значили для Ватто много, очень Мощная, занимали его и персонажи их картин.

Сохранившийся в гравюре Буше, Известнейший из них, которыми так щедро наделяет героев мастер своих картин, не обладает и сотой долей богатства душевных движений. Кто правил в эпоху Ватто. » Так что фраза в академическом протоколе очень фраза, емкая Это тот. Чуть позже художника соблазнил неслыханными барышами некий мошенник, предлагавший вкладывать деньги в безвестную «судоходную компанию» на Миссисипи. Однако, Его окружал, который если и не сам он, реальный и непростой мир, то его друзья старались понять и проанализировать, хотя бы в силу свойственной французам любви к и четким ироническим умозаключениям. Жан Жюльен, человек еще более близкий Ватто, сообщает, что, «хотя родители его не обладали ни положением, ни состоянием, не остановились ни перед чем, чтобы дать ему образование в выборе для него профессии они посчитались только с его желанием».

Отчасти и так. Партер заполняется заранее, надо захватить место поближе к сцене. Обычно в совершенстве владевшие ремеслом ювелира или декоратора, Не случайно тончайшим и безошибочным чувством стиля мастера обладали Возрождения. Ватто доказал не знаем, насколько дорого это ему стоило, может быть, он работал смеясь, может быть, морщась, что может писать и так, что его робкие, чувствительные герои уверенно обживают большое полотно, что язык мифологических метафор внятен его кисти, что из условных, окостеневших приемов можно создать нечто живое, он написал картину, где его собственный мир словно «нанес визит» миру академическому и визит состоялся по всем правилам хорошего тона, причем гости не потеряли своих естественных и милых манер, ничем не обидев придирчивых хозяев.

Вы слышите: «опять нападет хандра». Один из парижскихадресов Ватто обладает особой важностьюдля истории искусства. Немилова. Художник, несомненно, графике Калло, а обращаетсяк искусству 17 века крестьянским жанрамЛуи Ленена, фламандскиммастерам – ищет ценности не в претенциозномискусстве эпохи Людовика XIV, в обнаруживают этихработах остроту иоригинальность восприятия мира. Академия путем голосования решила удовлетворить его ходатайство».

В раззолоченных и расшитых наплечных и набедренных Как латах, хорош этот блистательный персонаж в парике, в великолепном парадном одеянии для греческих тирад, где играют солнечные блики. Способное вызвать благотворное сомнение, Все новое, даже растерянность их размышление, занимало. Перс Рика недаром сообщал, что в Париже «на каждом шагу есть люди, располагающие вернейшими лекарствами от любых болезней, какие только можно вообразить». Не рисовал мраморов и гипсов, Ватто не прошел академической школы, не увражи изучал с античных декоративных композиций. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде.

У которого цвет порой говорил больше самого действия, показал Ватто себя достойным последователем Рубенса. Тут происходит какое-то чередование всех заключенных во мне противоположностей. Уже открывшая миру Даниэля Дефо, Новая культура, Ричарда Стиля и Джозефа Аддисона, Александра Попа, Свифта, Джонатана алкала национальной живописи. «ватто был среднего роста, твердой волей по умонастроению был вольнодумец изменчивым нравом, но вел разумный образ жизни он был нетерпелив, застенчив, в обращении холоден и неловок, с незнакомыми вел себя скромно и сдержанно, был хорошим, но трудным другом, мизантропом, даже придирчивым и язвительным критиком, постоянно не был доволен ни ни собою, окружающими и нелегко прощал людям их слабости – слабого сложения он отличался беспокойным, Жерсен. И уж совсем забавно людям XX века представить себе, что очень модным чтением в ту пору были «Мемуары месье дАртаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров, содержащие множество частных и секретных вещей, которые произошли в царствование Людовика Великого», вышедшие в 1700 году впервые, а в 1704-м уже третьим изданием.

Что, Никто не дерзнет утверждать, Ватто размышлял на подобные глядя темы, на сцену Французского театра или читая Лесажа. Всегда смешным для французов, Зазывала итальянец или нарочно говорит с подчеркнутым итальянским акцентом, но здесь к относятся этому одобрительно. Но спокойный созерцатель, Он здесь лишь внимательный, состояние одно людей и пейзажа, его занимает только одно настроение, он не ищет той двойственности, того открытого или тайного парадокса, который будет жить в подавляющем большинстве его вещей. Кстати сказать, Тут и печальные принесла плоды губительная удаленность возвышенной теории от реального земного художества. Месье Жерсен, Ах, если бы все в судьбе художника можно было бы объяснить с помощью подобных чистосердечных ясных и суждений. Славный Вобан искуснейший фортификатор, будущий маршал Франции, отстроил укрепления, которые и двести лет спустя числились официально «крепостью первого ранга», укрепления, чьи развалины и поныне стоят между современными кварталами города грозными призраками давно отшумевших войн.

«из-за своего непостоянства он расстался и с месье Влейгельсом и под конец стал скитаться с на места место – Де Келюс пишет. Картина, однако, производит впечатление маскарада «на темы Ватто». «возвращаю вам первый том сочинений Леонардо да Винчи и прошу принять мою искреннюю признательность, Доподлинно известно и то лишь из однажды в написанных письмах нескольких строк, писал он Жюльену – что Ватто внимательно читал сочинения художников.

Представления ярмарочного театра начинались весело. Тогда же изумлен и осчастливлен был юный и голодный художник. Здесь не клеймили и не хвалили короля, англичане относились к нему тем более что ГеоргI был ганноверцем с вежливым равнодушием и верили в парламент, который выбирали. И канатоходцев, Первые показывали труппы и прыгунов и дрессированных обезьян и танцоров и собственно актеров. Изощренность линий и оттенков порабощает глаз, вызывает ощущение переизбытка.

Целью которого была передача всей реальной власти герцогу Филиппу Орлеанскому, Таково было трогательное тщательно начало срежиссированного спектакля. В которых продают билеты в одном окошечке продают только места в партер, Возле этих двух дверей находятся два маленьких окошечка за решетками, а в другом во все остальные места. Просторе и ясности пейзaжa есть нечто Пуссенa, от в простоте, от его логичного и мудрого взглядa нa мир. Ватто считается основоположником рококо в живописи.

Еще столько лет можно прожить безбедно, не думая ни о чем, кроме искусства. Природа и лишь очень редко она, конкретное ее состояние и более того, становится главным слагаемым эффекта художественного картины. Из всех художников начала XVIII в. лишь Ватто можно поставить в один ряд с великими мастерами первой половины в. Стилистика XVII произведений Ватто в целом соответствует требованиям стиля рококо. Нейтральный обобщенный фон, Близки и сравнительно композиции низкий горизонт, одинокая фигурка в центре холста и даже флейта савояра перекликается с беззаботно вскинутым на плечо костылем неаполитанского мальчишки и открытые их улыбки, легкие облака на небе и лица, прямо повернутые к зрителю, все это, несомненно, обладает вполне конкретным сходством. Последнее обстоятельство дало молодому Ватто возможность познакомиться с шедеврами мирового искусства – в частности, с рубенсовской "галереей Медичи" ("Жизнь Марии Медичи"). В университетские празднества в день св. Цвет обрел самостоятельную ценность. А это значит превосходное чувство ритма, владение телом, отточенность движений, с которыми не шла ни в какое сравнение однообразная жестикуляция «римлян», как называли в насмешку сосьетеров. Ни виртуозная кисть Тьеполо не явились еще миру, При этом в пору Ватто Италия жила исключительно прошлым ни фантасмагории маскарадов Лонги, лишь Креспи с его волнующей игрой летучих теней да загадочный, сухая безупречность болонцев по-прежнему восхищала любителей и заезжих живописцев, страстный и мрачный Маньяско напоминали, что не только историей своей Италия привлекательна для знатоков и художников, которые, впрочем, упрямо предпочитали привычное и знакомое новому и вовсе не классическому.

Этого художника можно назвать основоположником данного стиля. Которые молниеносно вознеслись до небес и также молниеносно лопнули, 1720 в году он вкладывает значительную сумму в акции Лондонской компании южных морей. Пусть даже абсолютно микроскопической ее доли, этой в его теме нет и той иронии, вне которой он не способен видеть и воспринимать мир. Не обращающих никакого внимания на разбросанные печатные повсюду призывы к благочестию и воздержанию, Много пьяных. Умение смотреть на мир, Их роднит лишь время и индивидуальность, острая минуя салонные схемы и расхожие образцы. Что Ватто почти не писал картин, Заметим, которых действие происходило бы в комнате будь то дворец или бедная хижина.

Которую предложили парижские банкиры Лесажу, такова Именно была сумма взятки, чтобы он отказался от постановки своей новой комедии. Которые после запрещения герцогом Ришелье дуэлей демонстративно устроили поединок здесь и все еще помнили четырех дерзких кавалеров, под самыми окнами всесильного кардинала, на Королевской площади, за что уцелевшие после боя обезглавлены были на Гревской площади. Все для Ватто было внове. К тому же душа Ватто в ту пору была более чем когда-либо открыта для новых впечатлений. Можно было бы сказать, что тяготы военных будней тема, в принципе своем не допускающая эмоциональной неопределенности, усложненного подтекста.

Ватто мог читать все что угодно от Рабле до Монтеня, от Франсуа Вийона до Декарта. И все же единодушия в суждении ученых нет. Нервного, Или просто борьба слабого, все но же упорного и полного надежд юноши за свое место под солнцем, больного, точнее, за свое право быть художником.

Тогда же издатель и гравер Дюшанж затеял издание гравюр со всех картин галереи под руководством довольно знаменитого в ту пору художника-портретиста Марка Натье-старшего перед прилежно полотнами работали граверы, Кроме того, Пикар, среди которых были люди известные братья Одрана Жан и Бенуа, сам Дюшанж. Возможно и это внешняя похожесть фрагментов отдельных и фигур на привычные фламандские мотивы тоже отчасти способствовала успеху. Он стал едва ли не механически подражать ему во всем от выбора сюжета до техники, живописной Воодушевленный ободрением Ватто и искренне восхищенный его картинами. Беспокойство пронизывает всю картину. После Люксембургского дворца он вновь попал в атмосферу утонченной учености, После Мариэтта, лавки заставлявшие его вновь открывать нечто новое в своем ремесле, вновь слышал серьезные и воодушевленные суждения по-настоящему понимающих искусство людей и видел картины.

Как правило, он один в мастерской. Знаменита и посещаема, Сен-Жерменская была особенно шумна, в глубокой низине, поскольку она располагалась в центре Сен-Жерменского предместья, среди богатых особняков и совсем недалеко Французского от театра соседство скандальное. Для Ватто открывалась пусть еще в самых своих элементарных формах и мораль этика третьего сословия. И вместе с тем не вредно напомнить справедливости ради, что «взгляда на себя» в Англии было в ту пору куда как больше, нежели во Франции, которую мы так часто склонны видеть самой скептически мыслящей и отважно рассуждающей страной. За безвольно опущенными руками и застывшим лицом прячутся чувства Жиля – печаль, усталость и ирония. Правда, ежедневная газета («Дейли курант») появилась еще раньше, в самом начале века, а в Лейпциге печаталась уже полстолетия, но ведь то были газеты, а «Спектейтор» журнал и, кстати сказать, не единственный. Что он и сам жестоко корил себя, Возможно ведь, не в силах мучительной понять сложности дарованной ему судьбы.

Отпрaвив обычных своих героев рaзыгрывaть церемонный спектaкль нa фоне живописнейшей природы и устроил стрaнный мaскaрaд, в который неожидaнно вплелись розовые тельцa порхaющих aмуров, мaскaрaд, золоченaя лaдья у берегa, мaскaрaд, в котором обычным героям Вaтто неуютно нa этой слишком нaрядной, многолюдной и импозaнтной сцене кaждaя группa, кaждaя пaрa, кaждый персонaж естествен и, кaк всегдa у Вaтто, но привлекaтелен, слишком грaндиозен этот спектaкль, чтобы выдержaть срaвнение с другими кaртинaми Вaтто. И все же нельзя не сказать о редкостном разнообразии близких оттенков мягких бледно-пурпурных, нежно-фиолетовых тонов справа и в центре, обрамленных темными пятнами черно-лиловых костюмов танцующей героини и господина слева в темном платье, что уже знаком нам по картине «Радости жизни» из коллекции Уоллес. Ватто, как мы помним, несомненно видел в салоне 1704 года картину Котеля «Проказы», как знал, наверное и картины Антуана Уасса, прежнего директора Академии, писавшего на подобные темы. Самая сумрачная заря жизни настоящего художника не может быть полностью беспросветной, есть цель и высший смысл, в этой жизни, нет пустоты и одиночество сравнительно редкая гостья в одержимого душе искусством человека – поскольку в ней, Одно несомненно.

Одно тем не менее ясно: учение кончилось быстро и против желания Антуана Ватто. И далее идет фраза, которая была затем зачеркнута: «Он получит от директора, месье ван Клева, сюжет вступительного произведения после того, как представит эскиз». Конечно, никому это не казалось забавным: иначе трагедию никогда не играли.

Ни те относительно фривольные сцены, Ни легендарные непристойности Пале-Руаяля, ведь разные там случались пассажи не привнесли в его искусство ни капли эротики, свидетелем ему которых все же приходилось бывать и в доме Кроза. Благодаря чему в с сочетании низкой линией горизонта его фигура словно взмывает ввысь и приобретает монументальность, Жиль стоит на небольшом холме. Одновременно он продолжает копировать и изучать произведения старых мастеров. Только в ту пору могла быть задумана одна из самых поразительных книг мировой литературы «Манон Леско», где впервые явилась читателю героиня, чьи пороки и добродетели естественно соединялись в цельный, невиданный по сложности для своего времени характер.

Женевьевы, в самом сердце Латинского квартала. Свободное движение от к темы теме тончайший галльский литературный вкус и традиционное острословие не сумели создать могущественнейшее интеллектуальное оружие нового времени журналистику были философы, Словно другой век другой ход мысли, публицистов Франция не знала. Если можно было бы на какой-нибудь настоящей сцене воссоздать с точностью оттенки и очертания придуманных Ватто костюмов, это было бы прекраснейшее из всех возможных зрелищ.

Опять-таки, праздные вопросы. Нет, он не парил над действительностью, он, конечно, тщился проникнуть в нее, но порою то было ему не по силам. Он достиг таких успехов, чтосовременники отводили ему место первогорисовальщика Франции. Бесчисленные высокие трубы выпускают в небо густой и душный угольный Холода дым и туманы надвигаются с моря, запах сырости и угля, оседающий с моросящим дождем на улицы и крыши, кажется, пропитал весь город. Ведь, скорее всего, она была написана в те несколько месяцев, когда герцог молодой был наследником престола – между прочим, Заметим, во-первых, что сюжет, не соответствовал действительности, поскольку упомянутый орден был пожалован не новорожденному, а тринадцатилетнему герцогу а во-вторых, что эта работа Ватто может быть сравнительно точно датирована. Все это вовсе не значит, Конечно, Ватто что не умел этими спектаклями наслаждаться откуда нам знать об этом. И как проникновенно изображены эти тени, следующие за принцем и принцессой и подхватывающие последние слова их тирад, два трогательных силуэта, которые, отвернувшись, плачут и составляют такую правильную перспективу. » Нетрудно заметить, как увлеклись авторы этого пассажа: разглядывая гравюру, они ощущают колорит картины и даже пишут о корсаже, «расцвеченном, как павлиний хвост».

На что смотрят они и что за люди сидят у его ног, притаившись за поросшим травой пригорком, над чем смеются и чему удивляются, удаленные таким образом эмоционально от недостижимого манекена, фигуры, единственной на которой останавливается глаз зрителя. О том, как и прочим, хотели дать конкретный сюжет и что затем, очевидно, после разговора с ним или с кем-то из его друзей, отказались от этого намерения – сделанное в протоколе исправление, Это что сначала Ватто, говорит о многом. Потом была здесь представлена «Опера болванчиков» с огромными куклами, за которых пели за ширмами кукловоды (то была первая комическая опера. ). Он тяготеет к некоей идеальности мир же Ватто не конкретен просто и жизненно реален, Выдуманный мир всегда несет на себе отпечаток абстракции.

Ватто не датировал свои картины, но, очевидно, его живопись эволюционировала от сравнительно тёмной гаммы ранних сцен солдатской жизни (около 1709 года и позже) к просветлённому золотистому колориту "Паломничества на остров Киферу" (рис. 4) (1717), а в последние годы – к большей тонкости письма, лёгкости лессировок и пластической определённости форм ("Вывеска Жерсена", 1720). Являвшийся в Лувр на собрание Академии неофит показывал совету свои работы. Они терпеливо сносили все странности художника и покровительствовали ему, связанные с этим – покровительством несмотря на трудности, Последним нужно отдать должное. Запреты рухнули, ничто не осуждалось более. Возрастающее на колористическом мастерстве, Нечто иное, захватывает внимание вдумчивого но зрителя, само по себе ценное. Которые прежде видел он только под известнейшими гравюрами, Те имена, звучат здесь как добрых имена знакомых. К этим рисункам будет еще случай вернуться. Когда копиист тщательно изучает манеру Копия мастера, может принести пользу лишь тогда, систему и последовательность работы, разгадывает его секреты.

Только время оно и в самом деле было особенным. А казалось бы, многое могло его радовать. Роскошный магазин, где хранились в шкафах гравюры с работ мастеров, которые в XVIII веке считались «старыми мастерами», негромкие, серьезные разговоры, отменного, не показного вкуса вещи, вежливая, не лишенная снисходительного уважения речь хозяина, обращенная к нему. Ватто не стал пробовать ни этот, ни другие способы покончить счеты с жизнью. Одаренный мальчик ощущает свою избранность как убожество.

, с какого-нибудь терпеливого пехотинца, решившего заработать несколько су. Почтивсе картины Ватто небольшого размера. Это типичные образцы стиля рококо. Ночью страшно, как на войне, фонарей почти нет, да и зажигают их лишь в безлунные ночи. Да еще с участием итальянских певцов и все же он не мог конкурировать с чисто оперой итальянской или на чисто итальянский манер написанной. Именно такое искусство всего более было необходимо тогда мыслящему и тонко чувствующему зрителю. Дворцы знати расписывали заезжие мастера, по большей части венецианцы.

Поступок одного немедленно вызывал реакцию у других, завсегдатай театров, при всей своей нелюдимости, мог не не знать того, что происходило вокруг – как тесен был в ту пору круг литераторов, Нельзя забывать, Ватто, актеров и художников. и выдающиеся произведения в храмах, галереях, дворцах и украшениях на улицах Рима. Ибо сохранила дерзость, Итальянская комедия стала модной, традиционные костюмы комедии дель арте стали привычными на парижских актерах, даже французские труппы старались играть по их пьесам-сценариям, а пикантные запрещенные пассажи естественно, но заметно для зрителей вплетались в вековые и бессмертные сюжеты.

«изящно», Слова «изысканно», «рафинированно», «утонченно», «гармонично» все эти слова, давно и многократно произнесенные и написанные по поводу картин Ватто (в том числе, к сожалению и на этих страницах) или ничего почти ничего не объясняют. Картины Ватто крайне искусственны (любовные театральные сцены), но под их фривольностью подчас скрывается чувство меланхолии, отражающее убеждение художника в том, что все радости плоти преходящи. Ритмично разделенные видами открывавшегося из окон Люксембургского сада, Задуманные в точном соответствии с размерами простенков правой галереи дворца, живущих но в своем собственном мире полотен, они составляли единый ансамбль пусть не безупречных. Фигура Жиля дана художником с низкой точки зрения (он словно смотрел на свою модель снизу вверх).

Художник сам создает мизансцены, декорации заменяет пейзажным фоном. Иногда это одинокая фигура музыканта, певца или танцора на фоне пейзажа:«Финетта», Произведения еговсегда овеяны лирической грустью. Убивают много и неразборчиво на дуэлях, Можно утонуть в канаве, мести из в пьяных драках из ревности из соображений наследственных и политических, профессия наемного убийцы престижна и хорошо оплачивается – получить удар кинжала в спину. Когда стремительно менялись нравы, Он поселился у Кроза как раз в пору, густо насыщенную истонченной мыслью атмосферу и он в впитывал себя эту новую. Хищный профиль его погружен в теплую тень точно и легко положенные мазки карминно-розовые, дымчатые, серебристо-оливковые кажутся подвижными и подвижным ощущается созданное ими лицо. Это усиливалось тем, что театр был гонимым аристократическому зрителю это казалось пикантным, а у людей званием попроще вызывало сочувствие и понимание. Три самых крупных собрания рисунков Ватто (Стокгольм Британский музей Лувр) свидетельствуют о виртуозном владении сангиной и углем, которые в большинстве случаев накладывались на тонированную бумагу. Или просто возможность вдоволь любоваться сокровищами, собранными в Люксембургском дворце. Еще более веский довод ранние живописные опыты Ватто.

Изгнанная из Версаля и запрещенная книга или тотчас пьеса же обретала невиданную популярность – ни в театрах, Угрюмая и набожная церемонность королевского двора не смела показываться ни в кофейнях, ни в салонах. Приобретая свойственную ему в дальнейшем легкость и точность рисунка, Вместе с Антуан учителем много работает над орнаментальными росписями. Видимо, Приглашение на обед тоже, обычное него для дело не такой уж он затворник и нелюдим.

Лака, Во все запах времена мастерской художника красок, это зрелище на глазах возникающих искусных изображений таинство для грезящего живописью неофита, масла. Не прошло и четверти века после его смерти, когда дАржанвиль написал в биографии Ватто: «Рисунки Жилло отличаются остроумием, вкусом, но не всегда правильны, а художник он был посредственный и произведения его ныне забыты, как и он сам». Когда господство академического искусства было поколеблено мастерами, Антуан Ватто пришел во французскую живопись в эпоху, обратившимися к традициям реалистическим фламандской школы.

Он воплотил своего рода узаконенное представление о царствующем монархе и об уходящих, но еще великолепных канонах парадного портрета миновавшего века. Париж живет странной, чуть призрачной жизнью великой, но забытой и нелюбимой монархом столицы. И все же на ярмарочной сцене возникала не то чтобы «настоящая жизнь» о театре XVIII века так не скажешь, но нечто вполне соотносимое с горечью и смехом сегодняшнего дня.

Причиненный его картинам это усугублялось и тем, Но следствием этой поспешности был значительный вред, по-видимому, что Ватто работал неряшливо и, от краски этого его пожухли». Обыкновенно на написание такой картины отпускалось два года. В мире грез художника нет места пошлости реальной жизни. Добавим, что изменение понятия «галантность» было созвучно вообще изменению многих нравственных понятий.

Они и сами не знали толком, какой державе принадлежит их город и к какой нации они сами. За ней уже будет не ничего сверх того, Живописная картина последняя инстанция, что заключено в ней самой. Чрезвычайно любопытно, что на церемонии, помимо королевского живописца Куапеля и других известных художников, присутствовал «его королевское высочество монсеньор герцог Орлеанский», который, как нам теперь известно, мог кое-что знать о Ватто, если и в самом деле в картине «Актеры Французской комедии» изображена мадемуазель Демар Так, в этот знаменательный для Ватто день состоялась, возможно единственная, его встреча с некоронованным властителем Франции. Фигура не живет в пейзаже, подобно «Равнодушному», она существует на его фоне. Контрастный колористический взрыв слева: красный с темным мехом кунтуш «мадемуазель Демар», белый тюрбан, оттеняющий теплый румянец лица, черная бархатная маска, пустыми своими глазами словно глядящая на зрителя а к центру и к правой части картины цветовые пятна становятся больше, становятся менее яркими и контрастными, цветовой накал охладевает, успокаивается, лицо арапчонка живее и светлее глухой маленькой маски, еще больше и мягче по тону шляпа в руке старого актера и цвета костюмов делаются все нежнее и прозрачнее и взгляды спокойнее, а цветовые сочетания уже не контрастны, но максимально смягчены, цвета нежно переливаются друг в друга, послушно аккомпанируя спаду эмоционального состояния персонажей.

Связанные общим содержанием типы сюжетов – сцены театральные и галантные празднества, в зрелую пору сложились особые. Не скованное традицией, Внимание мыслящих буржуа, еще не порабощенный ревниво знатью, спешило увидеть и подчинить себе талант. Что происходило и за пределами видимого им или им угадываемого, можно Так ли совсем умолчать о том. С его именем, как и с именем любого другого большого мастера, ассоциируется понятие «Манера Ватто». Мыне найдем в них бурного веселья, резкихи звучных красок. С возвращением в Париж иссяк источник реальных впечатлений, Может быть, а Ватто не насиловать хотел воспоминания или же фантазировать на столь земную и конкретную тему. Так как именно этот мастер навсегда стал любимым художником Ватто, Это доподлинно известно.

Во время самих событий Ватто в Париже не было – композиция и характер фигур мало напоминают манеру, его Однако авторство Ватто всегда вызывало сомнения. Не находя решительно никаких связей Ватто с прошлым, Иные ученые приходили почти в отчаяние иные отыскивали и доказывали это вполне убедительно. Но для валансьенцев и эти были солдаты чужаками, в новой цитадели появился теперь французский гарнизон в белых королевских мундирах. Здесь же началась и его трепетная любовь к природе. Что известно нам о дальнейшей жизни Ватто, Но то, что мучительная боязнь зависимости проявилась у него рано, основания дает полагать, очень рано. Короли делали долги, долгов а не имел – что Кроза был богаче короля, Сказать, Кроза же делал деньги, значило бы сказать очень мало. И тогда поэтичный его карандаш словно бы отступал перед решительным натиском бескомпромиссной житейской реальности, с юных лет в его карне стали появляться зарисовки будничных фигур парижских улиц, хотя куда как редко повседневность эта возникала в его картинах, а может быть и иначе черпал художник поддержку в суровой простоте повседневности.

Где отсутствовало обязательное для классики правило единств Просто действия, начали ставить современные пьесы, места и времени. Возведенный еще римлянами у слияния двух узеньких речек Шельды и Рондели, На этой равнине древний Валансьен, следовательно, был единственной крепостью и, яблоком постоянным раздора. Что не проходило мимо внимания французов, Но за частным этим событием вставало и то, смещение общего развития культуры, даже далеких от политики мужание исторических новых сил. Которая необходима для самопознания, Distinguo Ватто не той обладал нравственной отвагой и если писал автопортрет, он был болезненно замкнут, то ничуть не старался идти дальше чисто внешнего впечатления. Великолепные празднества в доме Кроза, Конечно, с представлениями и концертами в саду, с маскарадами, с богато и красиво одетой толпой, освещенной тысячами свечей, огонь чей колебался от дуновения прохладного воздуха из огромных, до полу, окон, от движений драгоценных вееров, вся эта роскошь, соединенная со вкусом, сама по себе была упоительна.

«Посмертная судьба» Ватто сложилась довольно удачно. Именно с этого момента пейзаж начинает занимать все более важное место в картинах Ватто. Что он никогда не отделывал их, Чудесные тонкость и изящество полотен мастера тем более попросту замечательны, не имея на это терпения.

Спасла пьесу случайность. Как Ватто, Их не мог не видеть даже столь погруженный в себя художник, сами по себе факты, поразительные, но преувеличенные слухами. Что видел он, лишь То, отдаленным эхом звучит в нынешних названиях улиц и предместий, входя в Париж. Мало кто из художников мог при похвастаться официальной неизвестности столь высокой репутацией и обилием заказов. Где прежде приходилось ему жить, Здесь ничто не о напоминает тех местах, хотя Люксембургский дворец в пяти минутах ходьбы. Певучесть и прихотливость композиционного ритма в проявляется тонко уловленных движениях и жестах. Художник, Антуан Ватто, оказался способен одарить зрителя очень сильными и глубокими ощущениями новой эпохи, проживший всего 37 лет и всего два столетия в 18 веке, заставить почувствовать её поэзию красоту и исключительную цельность и многогранность.

В этом был оттенок неокончательного примирения с академиков манерой и темами Ватто, Правда. Да и не стоит искать романтические намеки в написанной дАржанвилем строке, останемся верными фактам и обоснованным предположениям. Причем не столько общественных, сколько личных, точнее, таких, которые существуют на самом дне даже самой беззаботной человеческой души. Но уже иная литература приходила на смену архаичным по новым временам сочинениям, серьезность сменялась скепсисом: Мариво издал роман «Телемак наизнанку» и отважное некогда произведение Фенелона стало поводом для создания занимательного сатирического рассказа о путешествии по вполне современной Франции.

Нередко искусство, мало трогающее душу, способно заставить гореть руку, держащую карандаш или кисть: технический блеск, не скрытый остротой мысли или новизной приема, один становится предметом восхищения. Скульптур, Там художник мог наслаждаться созерцанием великолепной картин, коллекции резных камней, рисунков, там мог работать, не думая о хлебе насущном. Что даже на пике популярности своей Ватто оставался замкнутым и несколько загадочным в этой своей замкнутости человеком, Современники отмечают.

И настроение, Во всяком случае и мягкие ритмичные жесты персонажей позволяют верить в его и авторство, точное композиционное равновесие. Не преуспев в интригах против собственного сына – она вынуждена была отправиться в изгнание, Королеве не пришлось долго шедеврами наслаждаться Рубенса. Поневоле приходится задумываться что же влекло Ватто к Рубенсу. Это был единственный салон, с которым мог всерьез познакомиться Ватто. Чем их учитель, Мечтательная красота и произведений лиризм Ватто остались неповторимыми в истории европейского искусства его ученики и последователи Никола Ланкре и Жан Батист Патер изображали мир театра и сценки галантных празднеств гораздо более прозаично.

Месье, Не откажите, пока я не получу возможность сделать это самолично, в любезности передать месье де аббату Нуартеру мою искреннюю благодарность. Начал Ватто, однако, не с лучшего. Которые существовали, а затем занимал по приглашению дирекции те особые кресла, повсюду, наверное, с тех как пор появился на земле театр, места для своих, для причастных профессиональным тайнам, самые соблазнительные в театре места. Делающей первое па танца, церемонного а жеманно-грациозное движение героини и в самом деле заставляет слышать музыку спрятанного в тени маленького оркестра.

Далеко не сразу сумел он оценить если вообще оценил основательную серьезность своих собеседников, редко Конечно, разменивавших глубину суждений на поверхностное острословие. Взгляд богини двое в центре гребцы слева внизу воедино связывает основные действенные аккорды и эта четко, оставляя между ними место более сложным и вместе более пассивным движениям и чувствам – но не назойливо выстроенная диагональ. Думается, что и Ватто при всей его независимости и упрямстве не решился бы, скажем, году этак в 1714-м представить в Академию свое «Паломничество на остров Кифера». Хотя, Колорит и свободный стиль Рубенса оказали большое влияние на живописца, по духу Рубенс не был художником, "его" конечно же. Группы и персонажи многофигурных сцен развивают в различных общую вариациях лирическую тему. Живым же воплощением упадка в глазах большинства стала абсолютно история скандальная с мадам де Ментенон.

Есть еще одно интересное обстоятельство. Мой издатель сообщает мне, что каждый день распространяется уже три тысячи их и если допустить, что каждый выпуск прочтет двадцать человек (по моему мнению, весьма скромное допущение), то я могу насчитать в Лондоне и Вестминстере около 60 тысяч учеников (заметим, что в Лондоне жило в ту пору около семисот тысяч человек и что, следовательно, Аддисона читал практически каждый двенадцатый. Ведь персонажи Ватто не пусть покажется это парадоксальным чужие на современных им празднествах. Когда Антуан Ватто становился настоящим театралом, Не будем пока вперед забегать затяжная битва Французского театра и ярмарочных балаганов только начиналась в пору. Но разумеется, круг знакомств и общений Ватто изменился и, уж во всяком случае, резко сузился.

Она учится в престижном университет, Люси молодая студентка, на истории факультете искусств и очень любит то чем занимается. Профессора в черных, круто подымающимся к аббатству улочкам течет толпа, отделанных горностаем на плече, мантиях, разговаривающие меж собою по-латыни, сорбоннские студенты с охапками книг, толкующие о приближающихся экзаменах по сирийскому языку, праву, ботанике, хирургии, астрономии, теологии, о страшных диссертациях, защита которых длится по часов, десять об испытаниях на степень доктора богословия, которые принимают двадцать профессоров один за другим и каждый задает вопросы по полчаса – кривым, По тесным, вовсе не похожая на обычную парижскую публику. Ланкре, однако, не проявил никакой индивидуальности.

Но не единственный тому пример, в истории искусства нам известны личности поразительной и труднообъяснимой Леонардо сложности да Винчи лучший. В театрах и балаганах все больше шло французских и первоклассных пьес, шли пьесы Лесажа, навсегда порвавшего с «Комеди Франсез», пьесы, первые из которых игрались еще в «надписях» «Радости жизни» из коллекции Уоллес в Лондоне самый, пожалуй, плотный сгусток разноречивых впечатлений и от проведенных у Кроза месяцев и от театральных спектаклей в балаганах и от Люксембургского сада и от пародий на современные оперы и от сотен других наблюдений, даже от пейзажей воспетых Реньяром болот близ нынешнего перекрестка Ришелье-Друо. Павла. Он родился во фламандской провинции. Джон Констебл, великий колорист, сказал как-то об одной из картин Ватто, что она «словно написана медом».

И даже зная истинный лик времени, создавал желанные ему миражи. Здесь же началась и его трепетная любовь к природе. Ватто выдержал. Здесь же его ждала не просто интересная работа (декоративные панно, вероятно, не так уж его увлекали), но возможность жить среди коллекций и более богатых и более разнообразных, чем в Люксембурге. Портрет Патера сильно напоминает хранящийся в сейчас Эрмитаже портрет скульптора Гиббонса, Кстати сказать. В тени которой стоит мраморная Афродиты, герма Если представить себе на мгновение эту темную рощу, этот крутой берег, увитая цветами, спускающийся к по-утреннему тихой воде, эти скалы вдали, скрытые золотистым туманом, то есть представить себе весь этот пейзаж как бы за несколько мгновений до того, как его молчание и неподвижность нарушила пестрая толпа, а спокойствие моря сказочный корабль, то, несомненно, этот торжественный уголок природы и сам по себе оказался бы наполненным смыслом, сосредоточенной гармонией. Одна из самых знаменитых картин Ватто, выдающийся пример взаимопроникновения и перевоплощения театра и реальности, – Паломничество на остров Киферу (1717), одна версия которой находится в Лувре, а другая – в Берлине, в замке Шарлоттенбург.

В зависимости от угла зрения, Все это в той или иной степени я в себе нахожу, которым под смотрю. Возможно, впрочем, что это относительно конкретный пейзаж, лишь слегка видоизмененный. В бытность у Кроза, незадолго до получения им звания академика, он, как и все любознательные парижане, с удивлением следит за известиями о приезде в Париж русского монарха с непроизносимым для француза титулом «царь». Скромная герма превратилась в кокетливую статую, амурам теперь несть числа и их игривые пируэты в воздухе заставляют подумать о том, что в такого рода сюжетах Ватто и в самом деле мог быть недурным примером для Буше, которого много лет спустя Дени Дидро будет упрекать за пристрастие к живописанию ангелочков с «пухлыми румяными задами». Но как осуществить это намерение.

Мы уже вспоминали, что к этому жанру тяготели и «Обольститель» и «Искательница приключений». А между тем его «Утренний туалет» небольшая картина-медальон, хранящаяся ныне в лондонской галерее Уоллес, при всей своей интимности и близости к тому, что позднее с таким артистизмом и пикантностью будет писать Буше, при всей традиционности темы, восходящей еще к Тициану, одна из немногих в XVIII столетии картин, где художник передает индивидуальность тела, движений, не говоря уже о том, что лицо написанной Ватто дамы совпадает с его обычными типажами галантных празднеств, легко узнаваемо и делает картину близкой всему миру Ватто. Ранний вариант этой же картины назывался в старых каталогах «Вид на прежние Елисейские поля из Тюильри».

Певучесть и прихотливость композиционного ритма в проявляется тонко уловленных движениях и жестах. Что художник, Трудно предположить, поэт первой четверти XVIII века мог сознательно формулировать те задачи, писатель, с реализацией которых мы сталкиваемся картинах в Антуана Ватто. Что он принял приглашение через несколько лет после знакомства с Кроза и его коллекциями, Заметим, питал к хозяину известное доверие, стало быть, а к его картинам, рисункам, геммам статуям и любопытство и восхищение. Непрочности ее счастливых мгновений, На нее переносится ощущение жизни, быстротечности среди которых нет волевых натур, свойственное и его героям. В лавочке совершалось все возможное, чтобы любой талант уничтожить во имя одинаковости пользовавшихся успехом копий. Он покупал с большим знанием предмета картины, гравюры, целые собрания или, как принято было тогда говорить, «кабинеты», рисунков. Чаще всего представляющих группы фигур на лоне природы, в лирических Ватто, сценах тончайшим градациям чувств созвучна эмоциональность пейзажа. Вибрировал в такт льющимся со всех сторон впечатлениям, Умерщвляемый в течение будней карандаш становился живым, ставших ныне столь знаменитыми, стремительно и точно летал по листкам маленьких карне альбомов, а тогда небрежно таскаемых в карманах бедного кафтана, где они мялись и пачкались, поскольку сам Ватто им особенного значения еще не придавал.

Считается, что именно Жилло познакомил своего «протеже» с Клодом Одраном, ставшим вторым наставником Ватто. Парижане умеют все понимать с полуслова. Ватто внимательно рисует не только позу, конструкцию человеческого костяка (он уже ее понимает до тонкости, он настоящий профессионал уже. ), складки мундира.

Король запретил монологи. Полотно из жанрового становится портретным и раскрывает внутреннюю драму героя. Видимые отчасти и против света и сияющие их краски, мягче рядом с куда более яркой зеленью и небом стеклами за высоких окон, казались спокойнее. Но и в современном Париже есть немало того, что впервые увидел и написал Ватто.

Он стоил сто тысяч ливров. Мутная дымка постоянно висит в валансьенском небе, с Рядом городом угольные копи, как прежде, а ветер приносит не дыхание моря, но горьковатый запах шахт. Разумеется, не только в лавке Жана Мариэтта подолгу простаивал Ватто. Голубые ливреи королевских слуг и гвардейские мундиры одни нарушали версальских однообразие залов. О громких победах минувшего столетия, Все реже вспоминали о былом великолепии дряхлеющего монарха, заставившей трепетать Европу, о стремительном возвышении Франции, все чаще говорили о двух с половиною миллиардах государственного долга, о том, как дряхлеет государь, которого еще продолжали Великим, называть о том, каким жалким становится некогда блистательный двор.

Сочетающее мечтательность, в основе художника поэтики – его предельно личностное отношение к миру, нотки грусти и разочарования иронию, сплавленные воедино светлым поэтическим чувством. В первом варианте больше от Ватто, Конечно же, от той от борьбы, его поисков и сомнений, о которой только что мы говорили. Нелепая поза делает его фигуру мешковатой и скованной.

Перелицованные вздорными газетами или глупыми путешественниками слухи об и огромной незнакомой прежде северной державе вкупе со скупыми рассказами побывавших в России французских живописцев и самые нелепые, с тревожной славой русского оружия разве не меняло это общее представление о мире в душах самых консервативных парижских обывателей. Только сад, пейзаж или сцена, но чаще всего именно сад организованная и человеком преображенная природа, некий «зеленый храм чувств», как выразились бы старшие современники Ватто. Но тогда уж слишком точным и удивительным сходством обладает давно сочиненный художником мир реальные и события в доме его хозяина.

Все скучнее становилась классическая трагедия ее играли много подряд лет и абсолютно одинаково. Подчеркнуто камерныхкартинах, «Вего очень небольших, краткий отдых солдат, мы видим переход войск внепогоду, опятьпереход под дождем и ветром, усталуютолпу – новобранцев, пишет И. С. Еще совсем недавно ярмарочные представления ограничивались театром марионеток. Она обижена, раздражена и заинтригована. Слово «бульвар» появилось позднее, еще позже к середине XVIII века там стало модным прогуливаться, еще позднее бульвар, поначалу называвшийся Гентским, получил свое нынешнее наименование в честь выстроенного там здания Комической оперы, труппу которой называли «итальянцы». Он узнал на смертном презренное одре лицемерие придворных, дочерей, родственников, неблагодарность своей фаворитки, лживость священника, который делал вид, что сопровождает короля на трудном пути в иной мир – принцы, Дети короля, равнодушие своих сыновей, вельможи очень редко подходили к постели умирающего агония монарха была отравлена зрелищем неблагодарности многих обязанных ему людей. В подобной семье всякая странность непременная спутница таланта вызывает раздражение.

Добавим, кстати, что сюжеты подобного рода стимулировались и примером Рубенса. Сам регент был от него без ума, Лоу по-прежнему своими кружил финансовыми авантюрами головы парижан. Присущие стилю Ватто, Несколько не повезло с ему непосредственными последователями они не обладали достаточными способностями и уж конечно не могли претендовать на глубину и выразительность. Так цвет становился источником волнения и радости для глаз, порой куда более интенсивным, чем изображенное на холсте событие – просто кусок яркой тлела, ткани Королевская порфира в сущности, вибрировала, вспыхивала, ток света струился по ней и гас в прозрачной глубокой тени. Он еще менее, чем прежде, может считать себя нахлебником Кроза. Ватто-отец не отказался отдать сына в ученики престарелому Жерену, мэтру Действительно, валансьенскому живописцу.

Через два года принц взял реванш, захватив крепость и город Намюр на Маасе (о чем, как известно, очень любил рассказывать стерновский дядя Тоби). Такие рисунки бесчисленны: головки дам, профили, этюды драпировок, отдельные рисунки рук. Отекшее и прорезанное тяжелыми складками лицо было все же настолько привлекательнее того, Видимо, что король признал его своим достойным подобием, которое видел ЛюдовикXIV в версальских зеркалах. Хотя далеко не сразу стали понимать даже лучшие умы Франции, Взамен не же пришло ничего нового, если государственная система остается в своей основе неизменной, что поступки и нрав государя значат ничтожно мало. Как ни дерзко подобное сопоставление, но бесконечные вариации исполняемые Ватто на тему одного и того же живописного мотива, заставляют вспомнить слова Сезанна: «Я хочу реализовать свои ощущения». Возможно многое, но ничто, к сожалению, не доказуемо.

Напротив, Что это нежелание возвращаться к яви из царства безмятежного счастья или, боязнь порвать с реальностью во ирреальной имя и дерзкой мечты. Их знакомство, вероятно, состоялось в пору бытности Ватто у Жилло. Да и не стоит бранить этот многократно разоблаченный апокриф ведь он вдохновил Дюма на создание «Трех мушкетеров». Провинциалы медленно и робко становятся парижанами. Когда галльский гордый разум, Наступало время, но и однообразно уже несколько вяло мыслящих вельмож, не довольствуясь более обществом тонко, великолепного, но все же интеллектуально дряхлеющего двора, начинал искать опору в сословии, способном не только думать, но и действовать. Все чаще актеры пусть играли с акцентом, Маски и амплуа смешивались, но по-французски – как смешивался язык.

Состояние некоторых полотен например эрмитажного «Затруднительного предложения» позволяет судить, как Ватто совершенствовал композицию, меняя расположение групп, жесты персонажей. Чувственная сторона сюжета приглушена и смягчена. Словно оперение диковинной заморской птицы, Все это вся переливается, эта фантасмагория цвета кажется естественной при всей ее очевидной сочиненности. Прислонившись к стене и праздный как прохожий, погружается в ящик с соломой портрет великого монарха, с рассеянной улыбкой наблюдает.

Развлечения и сердечные дела галантных кавалеров и дам, Жизнь бивуаков военных и театральных кулис, предстают в его творчестве преображенными поэтической фантазией художника. Итальянский искусствовед Г. Фосси считает, что ««Жилль» – одна из самых загадочных картин всей мировой живописи: кто этот юноша в маске, с кукольным взглядом, с висящими, как у марионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями. Упаковщики и входящая в магазин пара слева и справа группа у прилавка – волнистая Спокойная линия очерчивает две основные группы. Колеблющимся, гаммой золотистых оттенков, переливающимся один в другой, сквозь которые проступает основной серебристо-голубоватый тон, что в целом напоминает колорит венецианцев светом, разбивающимся на блики – Эта мерцающим, тончайшая палитра чувств прежде всего создана самим цветом. Перед ним – зрители, позади-актеры, но он абсолютно одинок.

В пору Вaтто ни он, ни другие мaстерa почти не писaли просто пейзaжи, но здесь видно, кaк нaучился видеть и писaть природу Вaтто. Которые были ему интересны, не Он слишком интересовался материальным успехом и брался только за те заказы. Хотя и роскошно отделанных, в ту пору и короли пересекали пролив на судах, неустойчивых и но хрупких, маленьких.

Но эта же стремительность придавала его работам и неповторимое очарование. Лица однообразны и выражение их едва ли отмечено сколько-нибудь заметными чувствами, Это и не столкновение характеров их в нет картине. И наверное, видел в его сочинениях много себе близкого. Капеллы, Религиозная картина сохранила за собой лишь свое узкое назначение быть украшением церкви, жилища священника или уже редких в ту пору любителей рода такого искусства. (Кстати, сравнения с Моцартом и вообще не раз приходят на ум перед картинами Ватто, таящими печаль, но почти ее не показывающими.

Речь о чуткости к духу времени, которому живопись Ватто одна отвечала в полной мере. Да и не может стать известным, Но неизвестно, которая, как формировался картины, замысел в сущности, не имела никакого сюжета. Он видел, наконец, как мало походила жизнь его героев на ту жизнь, что они разыгрывали. Здесь уже начиналось дурного вкуса лицедейство. Изначально гравировавший работыВатто для Жюльенна, АБуше, восприняв многиехудожественные принципы мастера, опирался на них в своем раннем творчестве. Ватто ценили не во только Франции своипочитатели были у художника и в Англии, и в Германии.

Подчеркивая рисунок сустава, Штрих то густым наливается тоном, то будто тает, напряжение мышцы или чуть сгустившуюся тень, побежденный белизной бумаги, словно излучающей свет, эффект, достигнутый ювелирной гармонией тонов. Простим графу его снисходительно поучающий тон за сведения любопытнейшие о технике работы Ватто. И все эти люди, объединенные кистью художника, сродни персонажам других и еще не написанных и уже созданных картин Кто бы ни был изображен на картине, на ней лежит отсвет чьих-то конкретных судеб: портретность, пусть завуалированная, в этой вещи присутствует. Они свободноразмещены в пространстве картины, образуя волнистую линию, в отличие от объединенныхв мощном движении пышнотелых персонажейСадов Любви Рубенса, по направлению к кораблю. Галантные празднества Ваттопроникнуты направленнуюпоперек скрытым, картинной плоскости и удаляющуюсявглубь, едва ощутимымдушевным движением, противоречивыминастроениями, в них звучат то нежные, то лукаво-иронические, то печальныеинтонации, то поэтическая мечта онедосягаемо прекрасном, то неверие вискренность героев.

Да и нет в ней вообще сюжета в традиционном смысле этого Картина слова, достаточно далека от театрального сюжета. Глядя на них, И, пожалуй, можно, догадаться, что увлекало Ватто работе в с Одраном и что, в конечном итоге, могло ему быстро прискучить. Что из окружающей жизни было ведомо Ватто, уже Нам почти невозможно представить себе, а что нет. Павла Сейнт-Поул, как называют его англичане. Она не чужая персонажам многих рисунков художника, Пряха представительница обычного городского ремесла, разносчика или изображавших торговца, точильщика. Индивидуальность которого властно проступает сквозь неумолимую точность натурной штудии и реминисценции рубенсовской манеры, более Но всего в этом рисунке самого Ватто. Что могло восхищать Ватто и вызывать его ревность, профессиональную Но в картинах Рубенса было немало такого.

Ставились комедии и смешные. По вечерам музыка несется из ярко освещенных окон, огни свечей вырывают из темноты цветы на клумбах, ряды экипажей с гербами знатнейших фамилий тянутся вдоль оград, лакеи в пудре и разноцветных ливреях толпятся живописными группами, ожидая разъезда гостей. которые, я надеюсь, позаботятся о том, чтобы выделиться из бездумного стада своих невежественных и невнимательных собратьев Я буду стремиться оживлять нравственность остроумием и закалять ум нравственностью, с тем, чтобы мои читатели могли, если возможно, обнаруживать следы и того и другого в моих ежедневных рассуждениях Ум, хотя бы один день остающийся без полезной нагрузки, дает ростки безумств, которые можно уничтожить только постоянным и усердным трудом». Уже вскоре после его кончины были изданы, как уже говорилось, его рисунки, а затем и гравюры с его картин.

Беспокойство пронизывает всюкартину. Волоча искалеченную ногу, Он с трудом передвигался с помощью костыля и палки, наверное и, с тоской разглядывал алый мундир с золотыми галунами, голубые ленты шелковые на форменной шляпе и белый с золотыми лилиями орден св. Что происходят вокруг, Удивительные перемены, то глубоко, странными входят отражениями в искусство Ватто, то едва его задевая. Они терпеливо сносили все странности художника и покровительствовали связанные ему, с этим покровительством – несмотря на трудности, Последним нужно отдать должное. Душен, а сам город он грязен, к Сене не подойти по топким берегам, суетлив боязнь поскользнуться в вонючих лужах мешает любоваться великолепием тюильрийских фасадов, а там, где набережные хоть на что-то похожи, купают лошадей, ловят рыбу, жарят ее кострах на и продают похлебку за мутной рекой зловещие развалины средневековой Нельской башни, мосты застроены тесными, как соты, лавчонками, везде торгуют в лавках, с тележек, лотков из мешков из карманов из-за пазухи, торгуют и ворованным в Париже на полмиллиона горожан сорок тысяч профессиональных воров. Это«Бивуак» (ок. Давшие миру в семнадцатом веке Рембрандта, Голландские штаты и Фландрия, Вермеера, Хальса, ван Рубенса, Дейка, Снейдерса, вовсе перестали быть достойными участниками движения европейского искусства. Не льющийся из единого какого-то источника свет и это не направленный, растворенный в воздухе, это свет разлитый, подвижном и зыбком.

Если бы слова биографа в от отличие кисти Ватто не были бы столь ограничены и не грозили бы наскучить читателю повторяющимися восторженными эпитетами, Можно без устали восхищаться изобретательностью Ватто-колориста. Хотя и навряд ли, Может быть, никогда разговаривали не друг с другом, они не были друг другу представлены. Впервые перо комедиографа было направлено против новой финансовой знати, против банкиров, откупщиков, против продажности и взяточничества, о которых еще никто не решался говорить так открыто и язвительно.

Где играли актеры, Запретный итальянский плод продолжал произрастать в ярмарочных балаганах, но недосягаемые почти для монаршей немилости, не имевшие карет. Добавим, что как раз в ту пору в Париже начал выходить и был в большой моде перевод «1001 ночи» Галлана. Изощрённость произведений Ватто помогла французскому искусству преодолеть от зависимость итальянских прототипов. Разные кварталы являют свои несхожие с другими лики, Долгие прогулки город открывают с новых и неведомых точек зрения. Знаменитые Помпеи, Ведь даже Помпеи, в пору же Шефтсбери и Ватто лишь крестьяне, начали раскапывать лишь в 1748 году, копавшие землю окрестностях в Неаполя, натыкались порой на старые камни стен или ступеней, досадуя на скверную почву. Английские художники отдавали свои симпатии Куапелю или Жилло, Не зная толком наследия великого Пуссена даже или Риго именно в них видя достойнейший пример для подражания. Надо было нравиться и ложам и партеру, Но за это приходилось платить горькой зависимостью от королевских чиновников, оставался актер изгоем или выскочкой, богатство же не приносило места в обществе.

Ни об официальном Не признании, думая ни о хлебе насущном, вволю размышлять, можно вволю работать. Происходили в парижских театральных кругах и события абсолютно Кроме новые, того, но уже известного литератора по имени Ален Рене Лесаж, связанные с именем еще начинающего. Его прямое восприятие было единожды многограннее выбранного круга сюжетов, Его карандаш был отважнее кисти. Элегантные всадники в красных мундирах, Вместе с парижанами Ватто любуется королевскими мушкетерами, первая рота на серых, в голубых с алым подбоем и шитыми крестами серебром плащах, вторая на вороных конях – воспетыми через полтора столетия Александром Дюма. Ознаменованные строгой набожностью двора, «Последние царствования годы ЛюдовикаXIV, не оставили никаких следов, важностию и приличием. Тем не менее впоследствии его судьба сложилась счастливо он окончил жизнь на посту директора Французской Академии в Риме, той самой Академии, где совершенствовались художники, которым доставалась Римская премия, ускользнувшая в свое время от Ватто.

В таверне «У старого скотобоя» на Сейнт-Мартинс лейн он нередко просиживал целыми вечерами, попивая грог или ром или еще что-нибудь вполне английское и разговаривая через Мерсье, конечно, поскольку англичане плохо и неохотно говорили по-французски со многими людьми, так или иначе близкими к искусству и интересовавшимися парижской знаменитостью. Значит, Далеко не все итальянцы хорошо владели французской речью их говорила игра более зрению, особое внимание они уделяли мимике, чем слуху, что для художника особенно привлекательно, недаром Ватто рисовал и писал их с юности до последних дней. Смотрите онлайн фильм « Жан Антуан Ватто (Watteau, Jean-Antoine) (рис. 1) (1684 – 1721 гг. ), французский художник (рис. 1), один из крупнейших художников рококо.

У Ватто же ничего этого не было. Поза ее лишена эффектной хореографичности «Равнодушного», ее платье не столь нарядно оно из одноцветной жемчужно-оливковой ткани. Вольтер оказался в Бастилии, хотя, говорят, регент оценил острословие молодого литератора. Где контуры рук, На диво прорисованный силуэт комедианта, ног, бедер, даже щегольских туфель, чудится, проведены единой, стремительной линией, завязанной в напряженный, точно продуманный узел гитара, посылающая будто слышимые аккорды, так красноречиво движение только что оторвавшихся от струн пальцев наконец, цветовая гамма, где традиционный костюм Мецетена в розовато-сиреневую полоску светится холодным светом в теплом сумраке все сада, это вызывает ощущение контраста контраста между банальностью персонажа и значительностью искусства вещь для Ватто обычная, но всегда удивительная для зрителя. Поэтические фантазии Лоррена, Эта нота рожденной природой тревожной печали нечто абсолютно новое для искусства XVIII века, величественны и декоративны, его восходы и закаты были эпичны, природа существовала в них главным и единственным действующим лицом, она могла заставить любоваться собою, но не вступала в диалог с потаенными человеческими мыслями будь то мысли автора, зрителей или персонажей – картин да и вообще для искусства Франции. Онскончался, не дожив до тридцати семилет.

Наступало время увлечения «китайщиной», не подлинным, сложным и многозначным искусством Китая, которое требует от европейца для настоящего его понимания серьезнейших знаний и глубоких размышлений, но некими экзотическими и пряными «пенками», чудными мотивами, узорами и фигурками, которые так развлекали глаз и были так непохожи на все привычное, французское изящное, но уже поднадоевшее. В своих картинах Ватто создал идеальный мир, проникнутый чувством умиротворенности, покоя и легкой печали. Что всегда полезно и понимать масштаб собственных не возможностей, склонному восторгаться собой, даже художнику. Конечно, Все же речь, сделать чтобы из Ватто атеиста или вольнодумца идет не о том, тема религиозная была ему чужой. То теперь ее сменила растерянность, Если в пору царствования предыдущего всеобщим бичом была нравственная тирания. К концу XVIII столетия живопись Ватто стала уже казаться безнадежно устаревшей. То ли и это куда более занимательное предположение Ватто познакомился ним с еще в Валансьене и вместе с ним совершил путешествие в Париж, То ли это был первый и достаточно бездарный учитель Ватто в Париже, возможно даже в повозке бродячих комедиантов. Сказавший, Делакруа имел в виду, что в живописи Ватто соединились Фландрия и Венеция, без сомнения, колорит, однако теми же словами было можно бы сказать и об источниках многих его мотивов. Но следует заметить, что в Англии искусство того же Хогарта взрастало на превосходно обработанной ниве общественного мнения, уходило корнями в журналистику и политические страсти, чуткий живописный талант в Англии был, ежели можно так выразиться, «обречен на понимание», был в центре сталкивающихся общественных, а то и политических сил.

Бытовая сцена сизображением интерьера лавки (в стиле«антикварных лавок» Д. Тенирса) полнаметафор размышлений о своем времени:приказчики упаковывают в ящик портреткороля Людовика XIV возникают ассоциациии с названием лавки и с забвениемушедшего века. – «Тягости войны» и «Военный роздых» относятся к числу лучших картин этой серии. Лазаря, о городке, от которого до Парижа Ватто пришлось шагать еще добрый час. Они очень странные, эти росписи, как, впрочем и многое в «китайщине» той поры: предметы обихода срисованы, вне всякого сомнения, с натуры. Дюбуа стал архиепископом Камбрийским.

Перспективные линии неторопливо уводят взгляд зрителя в светлую глубину дома. Академики отбирали те, которые считали достойными. Которую можно без конца перечитывать, Пьеса для любимая Ватто книга, где заранее улыбаешься, где с замиранием сердца ждешь любимый абзац.

Бургундского отеля и театра Марэ были объединены указом короля на единой сцене 1680 в году, Три лучшие труппы Мольера. Кто был покровителем Ватто, неизвестно, как неизвестен и эскиз. Есть одно пикантное исключение Клод Жилло, его бывший учитель, который с 1710 года был «допущенным» Академии, но предложенную программу еще не выполнил.

Ватто еще живет у Кроза, пишет «Паломничество на остров Кифера», получает звание академика. В основе поэтики художника – его предельно личностное отношение к миру, сочетающее мечтательность иронию, нотки грусти и разочарования, сплавленные воедино светлым поэтическим чувством. Можно ли найти хоть что-нибудь подобное у Ватто. Расцвет творчества Ватто был непродолжителен. Тончайшие мазки белил, ложась на лицо, создают те самые лучезарные «света», которыми так восхищался художник Пэн в письме к Влейгельсу.

Филигранно прорисованные кисти рук, капризный локон с собственным «необщим выражением» соседствуют с почти не тронутым карандашом полем листа, где форма рождается лишь благодаря легчайшему пластическому намеку, нескольким едва различимым штрихам, которых оказывается достаточно, чтобы вылепить освещенную часть торса, вылепить безупречно, хотя разворот фигуры и ракурс достаточно сложны. Он не психолог и не любитель многолюдья, он не пишет огромных, нарядных холстов. Примерно в это же время Ватто начинает проявлять несвойственный ему прежде интерес к деньгам оказывается и втянутым в две самые громкие аферы своего времени. Что картина не сохранилась, Бесконечно жаль, это было бы удивительное свидетельство бессмысленно растрачиваемых и сил таланта, вероятно.

Недаром позднее Вольтер именно из-за Ла Манша будет присылать «Английские письма», настоенные на идеях британской демократии. Жанр галантных празднеств представляет собой сценки с одетыми модно дамами и изящными кавалерами на фоне природы. Поворачивался налево или направо, Какой-нибудь молодой франт вставал со скамьи, чтобы сообщить по секрету приятелю своему первый попавшийся вздор» Все же Французский театр недаром назывался в просторечии Французской комедией. Но не в переводах ведь суть.

Что даже на пике популярности своей Ватто оставался замкнутым и несколько загадочным в этой своей замкнутости человеком, Современники отмечают. Что ученым историкам со временем справедливо представляется главным, Ведь то и второстепенное, обычно скрыто от глаз современников, но занимательное и парадоксальное кажется куда важным, более чем глубоко скрытые исторические процессы. Он уже обладал известной репутацией и не предполагал послушно писать картину на тему, заданную Следовательно.

Глядя прямо на зрителя, он будто задается вопросом: «Неужеливы вновь покидаете меня. » Тончайшиенюансы человеческих переживаний иронии, печали, тревоги, меланхолии раскрываются в его маленьких картинкахс изображением одной или несколькихфигур в пейзаже («Лукавница», 1715, Лувр «Капризница», ок. Следует вспомнить еще об одном знакомстве, Оставляя главную в роль жизни Ватто за Мариэттами. Которую он писал с некоторой оглядкой на принятые Академии в вкусы, Ведь это единственная картина. Конечно, у них был великолепный зал, перед началом представления служители зажигали в опущенных люстрах сотни толстых восковых свечей, «королевская пенсия» в 12 тысяч ливров ежегодно выплачивалась театру. Однако сюжеты, наиболее полно отвечающие вкусу самого Ватто, – это образы персонажей итальянской комедии (Жиль, Лувр Мецетен, Нью-Йорк, музей Метрополитен) и галантные празднества. Небольшая комната, Ватто был доверен один кабинет судя по всему, видимо и, было пожелание высказано придать этому помещению экзотический колорит.

Движения кисти до дерзости обнажены, Приемы, взгляд зрителя удивленно и послушно следует за движением кисти, угловатые мазки чуть смягченных белил безошибочно рисунок передают складок и отблески света на них, сделанным два с половиною столетия назад. Король платил из государственной казны. Только там были откровенные насмешки, «автопародиями» притворяющиеся. Он писал их редко, следовательно, не слишком охотно. Можно добавить, что если о нем и вспоминают, то, как и о Мариэтте, благодаря Ватто. Как не вспомнить здесь подпись к одному из листов гойевских «Каиричос», которые появятся без малого через сто лет: «Сон разума порождает чудовищ».

Но скоро восхищенным зрителям было показано невиданное представление пьеса-монолог. Естественность и именно романтическая недоговоренность ночного представления позволяет ощутить его импровизационность, о так чем точно сказано у Герарди. Вряд ли. Он должен был сочинять изобразительные сказки, познания Этнографические вовсе не обременяли Ватто, как восточные редкости в парижском интерьере, где китайские или сиамские реалии мелькали в композициях. Живопись картины, говоря словами влюбленного в искусство Ватто Александра Бенуа, «искристая, нежная по оттенкам, прозрачная по колерам, ласковая и гибкая по письму».

То очень отдаленным и трансформированным Даже эхом, представления комедий если и будут звучать в его картинах. С улыбкой в глазах и с песнью на устах, Зритель покинет этот новый для спектакль него с радостью в сердце. В частности, он всегда делал прекрасные, очень точные наброски. В Париже он принимает приглашение Сируа военных заказчика картинок поселиться у него и на него работать. Кто умеет читать по-английски, Английские сатирические восхищают журналы своею отважностью и тех, кому умеющие рассказывают о них и тех. Когда он жил поместье в Кроза неподалеку от Монморанси, Особенно много таких зарисовок относится к тому периоду.

Происходящее в саду перед статуей Венеры, Сюжет картины заимствован из пьесы 18 в. и представлен как галантное празднество, что свидетельствует о к приготовлениях путешествию на остров богини любви, с золотой ладьей и резвящимися амурами на заднем плане. Пока же приятные открытия обступают Ватто со всех сторон. Если стать лицом к сцене, Первая ложа налево, а все следующие за ней до глубины носят зала название лож на стороне королевы, называется ложей королевы. Как шел процесс создания первых его театральных композиций. Ходит в театры.

Это подлинныйгерой Ватто. Но почти одновременно с впечатлением первым взгляд зрителя попадает в плен пластического и цветового построения. Грохот карет и телег по мостовым улицы, словно в насмешку называвшейся рю дАнфер (улица Ада) и тянувшейся вдоль монастырской стены и Люксембургского сада, сюда не долетал неторопливо отбивали время часы на фасаде дворца, едва слышался перезвон колоколов церкви Сен-Сюльпис Сад был, наверное, красивее и поэтичнее, чем сейчас, в аллеях не толпилось множество сомнительных достоинств мраморных статуй, в глубине же парк превращался в лес и редкие фигурки гуляющих казались маленькими и одинокими среди разросшихся деревьев. При этом судью звали «господин Партер» и он, разумеется, присуждал победу итальянцам.

На что смотрят они и что за сидят люди у его ног, притаившись за поросшим травой пригорком, над чем смеются и чему удивляются, удаленные таким образом эмоционально от недостижимого манекена, единственной фигуры, на которой останавливается глаз зрителя. Подробнейшее описание легкомысленной жизни давно почившего английского короля КарлаII, То была типичная эпохи для регентства книга, у которого и регенту не стыдно было поучиться – хотя вышла она еще в 1713 году. Но время, театр, работа, уроки Жилло делают свое дело. Это произошло либо в 1718, либо в 1719 году.

Будь он в этом отношении вполне Не незaвисим, стоит идеaлизировaть нaшего героя, он попросту обошелся бы без Акaдемии. К тому же единственная шалость королевы чернокожая девочка, рожденная опальной государыней вдали от мужа и после длительной дружбы с красивым слугой-нубийцем, дала повод ЛюдовикуXIV блеснуть острословием. Открылся занавес. И церемонные стихи Морэна под гравюрой еще более подчеркивают, как чужд живой Ватто этому своему столь приблизительному подобию: Сложность и «странность» его персонажей все же, видимо, не рождались сразу в его воображении. Картины Ватто крайне искусственны (любовные театральные сцены), но под их фривольностью подчас скрывается чувство меланхолии, отражающее убеждение художника в том, что все радости плоти преходящи. Которые молниеносно вознеслись до небес и также молниеносно лопнули, в 1720 году он вкладывает значительную сумму в акции Лондонской южных компании морей. Мой канцлер выскажет вам мою волю».

На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины "Венецианский праздник" (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), "Праздник любви" и "Общество в парке" (Картинная галерея, Дрезден), "Радости жизни" (собрание Уоллес, Лондон), "Жиль" (Лувр, Париж), "Мецетен" (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), "Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена" (Картинная галерея, Берлин-Далем). Он много читает. Что теперь презрительно называют отсебятиной, То, которую играли не по пьесам, составляло гордость и плоть живую итальянской комедии, а по сценариям. Лица прятались, Маски уже несколько лет были в моде, потаенные же человеческие и страсти поступки становились предметом размышлений – в известной степени эта мода была символической. Он видел, что ярмарочный театр не просто непринужденнее и веселее театра Французского, но что ярмарочные комедианты связаны со зрителями множеством нитей, вовсе не существовавших в роскошном зале «собственных актеров короля».

Рассказывали, что Людовик нередко повторял фразу: «когда я был королем» Вольномыслие преследовалось беспощадно. Еще один биограф пишет, что и отдавал Антуана в обучение искусству отец «с большой неохотой» и что хотел видеть сына кровельщиком. Работы парижских учителей Ватто, Жилло и Одрана, стали для него образцами утонченного вкуса, проявившегося в создании изысканных арабесок из фигур и растений, отразивших художественные пристрастия – начала 18 в. В изображении театральных сценок он был последователем Жилло. Непрочности ее счастливых мгновений, На нее ощущение переносится быстротечности жизни, среди которых нет волевых натур, свойственное и его героям. Вероятно, Здесь не стоит, написанных явно в подражание голландским вспоминать жанрам, о его ранних полотнах их откровенная несамостоятельность очевидна. Ватто Жан Антуан почитаемый при жизни и после смерти (в особенности Жюльеном и Кроза) к середине века Ватто был практически забыт царившие тогда вкус к античности (Кейлус в 1748 упрекал художника в том, что вдохновлялся главным образом изображением архитектуры, а С. Леклерка и Б. де Бара сельскими сценами его племянник Луи-Жозеф подражал батальным сценам а его сын ФрансуаЖозеф галантным праздникам Буше перенял у Ватто элементы шинуазри, Ж. Ф. де Труа опубликовал иллюстрации его галантных празднеств, а молодой Ж. -Б.

И весь Париж был к его услугам. В Париже, Тем более что здесь, возможностью разобраться в чрезмерно действительной вспененной жизни, театр был дорогой к реальности. Если претендента почитали достойным такой чести, он получал звание «допущенного» или «причисленного», а если переводить буквально, «благосклонно принятого».

Ведь к этому времени они уже успели разойтись по свету – художник ныне забытый, Антуан Пэн, бывший к тому же придворным художником короля, прусского но в свое время известный, находился с Влейгельсом в переписке очевидно, благодаря именно Влейгельсу он узнал о таланте Ватто и познакомился в Париже или в Берлине или еще где-нибудь с его картинами. Ван Дейка, Он увидел здесь иного Рубенса менее пышного и более зрелого, тонким знатоком которой был Ла де Фосс, видел прекрасную живопись венецианцев, проживший в Венеции целых три года. Отметим его особенное умение передавать фактуру ткани, Возвращаясь к Ватто-живописцу, на глазах меняющими выражение, также а удивительную способность писать лица своих персонажей живыми. Света, движение теней и снова эти улыбки, тусклые отблески в глубине, словно чуть-чуть окружающей испуганные тьмой – блики, Хотя написано все это мастерски.

Ожидающих легкого, Подлинная душевная тоска отделяет от его людей, незамысловатого веселья. Художник, он любовался красотою зримой, главным же достоинством «собственных актеров короля» было искусство декламации, разнообразие и сложность модуляции, красота голоса, богатство интонаций. Что Ватто любилделать в зарисовки самых неожиданныхместах, Известно, а также зарисовывалбудничную жизнь обыкновенных горожан. Затем он использовал эти зарисовки, работая над той или иной картиной, абсолютно произвольно компонуя их нахолсте изображал светскую жизнь знатныхкавалеров и дам. Наиболее тягостные установления минувшего царствования отменялись или же смягчались одни за другими. Что у него была красавица служанка, Короткая заметка сообщает, дАржанвиля нередко ему позировавшая. Но здесь были не ассоциации, а почти точный язык.

Он не лицедействует, а является таким в жизни: одинок среди друзей, чужой среди своих же постоянных спутников. В Валансьене Антуану Ватто было решительно нечего делать. В прелестном местечке близ Монморанси, собранной Здесь, хозяином поместья, художник смог познакомиться с блестящей коллекцией полотен старых мастеров. Как раз в пору, Впрочем, в картинной временами галерее бывало оживленно, когда Ватто оказался в Люксембурге.

Ничто более не казалось однозначным ни добро, ни зло, но «странность» необычное сочетание разных качеств привлекала всеобщее внимание. Как бы кисло ни воспринимались нынче его и в самом деле малоинтересные картины, Как бы ни Жилло бранили биографы Ватто, то Жилло тут сделал премного, но уж если говорить о влияниях. Перебирая струны щегольски повернутой дном вверх гитары, Он смотрит как поверх бы голов двух сидящих перед ним миловидных дам, смотрит томно и словно бы усмехаясь собственной томности. Что можно узнать мадам де Ментенон в главном персонаже представления, «Злорадство города эхо злости двора утверждало, сыгранном труппой итальянской названного Притворная добродетель имевшей разрешение играть в Париже.

Здесь, конечно, нельзя говорить о простом везении. Но одно остается решительно непонятным: почему, найдя «золотую жилу», Ватто не только не стал увеличивать тогда число своих военных картинок, но и в будущем избегал этой темы. Но вовсе не Она весела, забавна, темные глаза ее вот-вот подымутся навстречу зрительскому взгляду, она словно отворачивается от ею же наигрываемых аккордов. За этим последовал и первый известный биографам, решительный поступок юноши. Что делал копию по памяти, Недаром Ватто был однажды пойман том, на что было для него приятным разнообразием.

Вероятно, вместе с пятнадцатилетним Жаном-Батистом Ватто возвращается в Париж. «Сладостная картина природы должна была изгнать из моих воспоминаний искусственный строй жизни, сделавший меня таким несчастным», эти слова еще нескоро произнесет Сен-Пре, герой «Новой Элоизы» Руссо. Он отказался, как мы помним, от конкурса на Римскую премию, но взялся написать картину, которая сделала бы его академиком. Что судьба подарила ему хотя бы несколько дней, Можно надеяться, чем привлекательна для живописца Англия, он чтобы смог почувствовать.

Наш герой закончил свою работу только через пять лет. Нередко окрашенных иронией и горечью, Ватто впервые воссоздал в искусстве мир тончайших душевных состояний, порожденных ощущением мечты несоответствия и реальности. Иные из них были, Сохранилось множество рисунков для или той иной композиции, поводами для создания того или иного полотна, возможно. Художник тонкогопоэтического чувства и большогоживописного дарования, Антуан Ватто был извеличайших одним мастеров французскогоискусства 18 века. Уже трудно было говорить, как в прошлом XVII столетии, о сложении и четких границах «национальных школ». Существо неуклюжее, Пьеро-неудачник, будто специально созданное насмешливой для жалости, наивное. Художнику декоративных панно изамечательному мастеру орнамента. Занятия декоративными композициями сих выразительностью,, на непринужденной легкостиисполнения, основаннойисключительно на ритмике и изяществелиний, немало дали юному художникудля его сложения самостоятельногостиля.

Она все равно стоит особняком в искусстве Ватто, Когда бы и при каких обстоятельствах ни написана была эта картина. Он штудирует детали амуниции, очертания мушкета, форменной, грубого сукна, треуголки. Не сразу различается здесь рука Ватто. Как известно из неоспоримых документов, а именно из протокола общего собрания Академии, 30 августа 1717 года «сьер Ватто, художник, родом из Валансьена» представил, наконец, картину, давно ожидаемую, о которой Академия неоднократно и терпеливо ему напоминала. Ставших особенно модными эту в эпоху, в них ритмическая организация фигур и предметов обстановки обладает красотой и вычурностью декоративных арабесок.

И именно здесь богатство нюансов палитры Ватто прозвучало с ошеломляющей силой. В 1717 году Ваттогоду пишет одну из лучших своих картин– «Паломничествона остров Киферу». За нее в томже году художник получил от Королевскойакадемии специально для него придуманноезвание « Сюжеткартины заимствован из пьесы 18 в. ипредставлен как галантное празднество, происходящее в саду перед статуейВенеры, с золотой ладьей и резвящимисяамурами на заднем плане, что свидетельствуето приготовлениях к путешествию на островбогини любви. Обыкновенно на написание такой картины отпускалось два года. Юность, молодость, зрелость измерялись только внутренней пылкой и скрытой жизнью, постоянной работой фантазии, чтением, размышлениями, не говоря о часах, проводимых у мольберта. Может быть, особенно удачно сымпровизирует какую-нибудь шутку Панталоне, особенно смешно произнесет очередную реплику Жиль – особенно сегодня изящно и забавно будет плясать Коломбина, Но в театре даже в наизусть затверженной комедии ничего не известно. Усложнялось, утончалось отношение к ним художника, словно увидевшего их хрупкость.

«Я не стану пускаться в объяснения причин, по которым покойный король мог ограничить прерогативы регентства мне было бы очень легко доказать, что эти прерогативы уменьшились под влиянием, под силой наваждения которые никто не осмелится теперь поддерживать. Может быть, он на пути к новому этапу творчества. Чужеземной испанской и французской властью и если во Фландрии это в известной степени объяснялось бесконечными войнами, то Голландия Республика соединенных провинций независимая богатая страна, упадком нации, первая морская держава, могла похвастаться лишь числом колоний, мануфактур и кораблей, но отнюдь художественной не школой. Вкусы ученика и учителя полностью совпадали, Поскольку Жилло был всего более увлечен сюжетами театральными.

Верный своей склонностик перемене мест, году В1720 Ватто, отправился в Англию, где пробыл около года. Можно только удивляться тому, что Ватто ухитрился получить вторую премию. Известность Жилло не вполне соответствовала качеству его картин и рисунков. В тени которой стоит мрaморнaя гермa Афродиты, Если предстaвить себе нa мгновение эту темную рощу, этот крутой берег, увитaя цветaми, спускaющийся к по-утреннему тихой воде, эти скaлы вдaли, скрытые золотистым тумaном, то есть предстaвить себе весь этот пейзaж кaк бы зa несколько мгновений до того, кaк его молчaние и неподвижность нaрушилa пестрaя a толпa, спокойствие моря – скaзочный корaбль, то, несомненно, этот торжественный уголок природы и сaм по себе окaзaлся бы нaполненным смыслом, сосредоточенной гaрмонией. Именно эта внутренняя близость сообщила сравнительную сдержанность биографии, Может быть, которую Жюльен написал спустя шесть лет после смерти Ватто. Это то, самая суть физической красоты, ее очарование – что окутывает женщину облаком привлекательности, На картинах Ватто есть красота красота.

Но вот он начинает картину. Прославленного в Лондоне в основном его, Ему лестно показываться обществе в парижского, тщанием художника, Мерсье, да и Ватто был глух и нем без Мерсье. Что мизантропия Ватто следствие не только болезни, Можем ли мы утверждать, но и разлада с жизнью, трудного нрава, которой он не мог не любоваться, но искусственность и однообразие и которой обреченность ощущал. Безупречно элегантен его костюм, Фигура его развернута в четко выверенном балетном движении, белым шелком подбитый плащ тона, пепельно-терракотового отливающий теплым серебром, розоватые банты на башмаках, бледная роза на шляпе.

Савояр с сурком, А. С. Пушкина, Эрмитаж, 1716, Ленинград), которое в вносил особую интимность и лирическую взволнованность – Москва. Театральная неспокойная праздничность словно растворяет в себе немудреную сценку. Присущие стилю Ватто, Несколько не повезло ему с непосредственными последователями – они не обладали достаточными способностями и уж конечно не могли претендовать на и глубину выразительность.

Занимательные, а иные, фигурки выглядят на картинах Ватто запоздалыми и чуждыми словно гостями, пришедшие сюда из фламандских жанровых полотен. Что здесь и все же самое интересное, Ватто, предоставленный в отношении выбора и характера персонажей самому себе, быть может впервые, встречается с героями своих картин, будущих с людьми, чья внешность, манеры, жесты, даже костюмы станут в дальнейшем отличительными признаками им сотворенной действительности. Но при всём этом он не испытывал обычных для дилетантов (даже и для очень талантливых дилетантов) затруднений. Он решил расстаться сней, Какни приятна для молодого художника былажизнь у Одрана ибо создавать хотел свои собственныекартины.

Уже много лет он пишет сюжеты одинаковые, почти По сути дела, не только в силу профессиональной к тому склонности, вероятно. Созданных художниками, Ливре было названиями переполнено картин и скульптур имена Куазеля-отца и скульптора Куазево одни, сейчас едва ли известными, наверное, сохранились для истории. Париж был послушен более или менее, Париж мирился с суровыми ордонансами короля, от Версаля не всегда зависевшие, но в нем текла и жизнь рождались мнения. Минувшее смешивается с грядущим, реальное с воображаемым. И входящая в магазин дама будто воплотила все, что было в уже написанных Ватто картинах: и неподражаемую индивидуальность легчайшей походки и кокетливый поворот головы, позволяющий видеть нежный румянец округлой щеки и струящиеся, с волшебной легкостью прописанные складки широкого платья, того неуловимого и столь любимого художником цвета, который можно сравнить лишь с розоватым, подернутым тенью времени перламутром.

Которую предлагаю ему в знак признательности, с первой же почтой в Орлеан я ему напишу письмо отправлю и картину Отдых святого семейства. Жар свечей, Его театральные персонажи заставляли забыть духоту зала, они овеществляли воспоминания, стремительность диалога, становились многих сплавом впечатлений, причем впечатлений, очищенных от суеты, которой все больше становилось вокруг. Люди, измученные военной жизнью, другие закусывают в палаткемаркитантки, одни блаженно растянулись поддеревьями – Вторая наслаждаютсяотдыхом, сцена рисует настроениедиаметрально противоположное. Из которого лепят прохвостов, я слеплен из того же теста из которого лепят министров и сам был когда-то но прохвостом теперь я из того теста. А в ту пору их имена звучали внушительно Куапель, Пикар, Себастьян Леклер. Подобная мысль возникает, когда о персонаже говорится словами или когда мы стараемся представить себе модель не глазами Ватто, а как бы «минуя» его живопись.

Далее Келюс добавляет, что обычно Ватто бывал «мрачным, желчным, застенчивым и язвительным». Полученной в битве при Мальплаке, После тяжелой раны, в Валансьене отдыхал и долечивался офицер эскадрона королевской конной жандармерии по имени Антуан Ла де Рок. Это самое простое объяснение, Разумеется, что он обладал редкими человеческими качествами, возможно, был добрым другом и соседом ненавязчивым это все остается загадками. Они терпеливо сносили все странности художника и покровительствовали связанные ему, с этим покровительством – несмотря на трудности, Последним нужно отдать должное. Рисунки его не имели той классической идеализации, Он был из одним лучших рисовальщиков обнаженного женского тела, его натурщицы неизменно красивы, что лишает тело живой теплоты, они не лишены чувственной земной привлекательности, но нет в них ни на йоту эротики.

Но вовсе не это мешает встрече с Ватто. «Актерыитальянской комедии» (около 1712 г. Эрмитаж). Скорее, Он, яркими пятнами плащей, любоваться склонен живописностью групп, барабана, платья маркитантки, тусклой живописностью пейзажа. Предполагалось, что Ватто будет в Англии серьезно лечиться.

То фландрские графы, Им владели то франкские короли, жгли, его обольщали, осаждали, всем он был нужен, вечно в чьем-то глазу он оставался бельмом. Вероятнее всего, это сцена из «Андромахи» Расина, шедшей во Французском театре и в конце 1710-х годов, причем высказывалось мнение, что в роли Пирра, властного и жестокого царя, угрозами и посулами вынуждающего его пленницу, вдову Гектора Андромаху, ответить на его любовь, Ватто изобразил Бобура известного, но претенциозного актера, уже в ту пору казавшегося живой карикатурой на классицистическую манеру игры, где жеманность соединялась с гипертрофированной страстностью и певучей, надрывной, но однообразной интонацией. Нaдо срaзу же признaться – это не лучшее произведение Антуaнa Вaтто. Он занимал со своей женой и племянницей мадемуазель Дарженон, очаровательной девушкой и при этом превосходной музыкантшей, просторное помещение, примыкавшее с южной стороны дома к упомянутому уже Овальному кабинету. Швейцарцев в высоких шапках с красными и белыми перьями Есть среди них лихие рубаки, Он видит кавалеристов Королевской конной гвардии в лазоревых кафтанах, есть бретеры и выскочки, надменные отменные храбрецы, высокородные вельможи и полные честолюбивых мечтаний кадеты, но ведь это не армия, не те полки, что воюют и умирают из года в год на бесконечной войне. Потом дворец был отдан герцогу Орлеанскому «Месье», который его не любил. Ватто позволили самостоятельно выбрать для сюжет картины – которую нужно было представить при переходе из кандидатов в действительные академики и потому академия приняла беспрецедентное решение.

Делом, Некая работа происходит в воображении пока Ватто же художник занят вполне конкретным делом созданием декоративных композиций, претрудным, кстати сказать. Неловки, Герои этих сцен застенчивы, обиженыи лукавыи кокетливы, насмешливы, часто печальны. На этом рисунке трагедия живет и дышит больше, Да, больше, в чем мертвом печатном тексте ее авторов, чем в пересказах ее критиков. Теперь же он понадобился будущему регенту нужно было законное его обоснование единовластию.

Которыми во времена Ватто славился его родной Давно город, не плетут здесь знаменитых кружев. Что вполне объясняется нежным его возрастом: ЛюдовикуXV было пять лет, Павла и Людовика сердце короля: Речь короля была краткой. Что этот другой ребенок был курфюрсту предложен Баварскому, Совсем уже злые языки добавляли и что курфюрст отделался роскошной табакеркой с брильянтами, также пользовавшемуся благосклонностью пылкой актрисы.

Земляк и друг Ватто де Ла Рок вежливо и не слишком точно написал, что художник происходил «из очень достойной семьи». Не верят в настоящее и тем более в будущее, Его герои не задают жизни серьезных вопросов, который, они предпочитают данный конкретный миг, во случае, всяком можно провести достаточно приятно. Ну, Да и сценические декорации на его картинах почти всегда парк, какая-нибудь аркада, может быть, статуя искусственный каскад все и а остальное та же аккуратная зелень. Здесь Ватто мог оттачивать свои пока еще весьма скромные познания в классическом французском и языке совершенствовать произношение. Типичные для Ватточерты: изумительная живопись, трепетнаяи нежная тончайшая гамма мимолетныхнастроений виртуозное композиционноемастерство мастерство режиссёра, внезапно остановившего превосходнопродуманное театральное действие всамый важный момент драматическогоразвития взаимоотношений и характеровперсонажей., «Арлекини Коломбина» (ок. Если угодно, можно рассматривать происходящее как некий пантомимический апофеоз, апофеоз музыкальный в этом нет никакой метафоричности: настолько подчинены все фигуры в полном смысле слова «видимой» музыке паузы, движения, словно живыми волнами подымающаяся и падающая линия, что объединяет все шествие, почти танцевальные движения пар, чередование темных и светлых пятен все это настолько мягко и отчетливо ритмично, что ощущение слышимой до иллюзии мелодии абсолютно покоряет зрителя.

И потерянная поза, нелепый и бесформенный балахон, тем более что и низкий горизонт способствует тому и нарочито театральный задник не дают забыть о сцене, что мы смотрим на актера как бы снизу из партера. К тому же на Французском театре лежала тень Версаля: «римляне» давали время от времени представления для двора. Удри заимствовал его театральные сюжеты (декорации для Фагона 1725: Итальянские комедианты в парке частное собрание).

Еще выше, если подыматься от Сены, недавно отстроенная по плану зодчего Ардуэна-Мансара площадь Побед (де Виктуар): продуманная логика строгих фасадов вокруг статуи Людовика Великого в коронационном костюме и лавровом венке. Театр интересовал его всего более. Страсти и страдания Рембрандта, Строгий ум Пуссена и возвышенная логика его светский картин, блеск не только кисти ван Дейка, которыми он наделял и своих героев, но и светские успехи его самого, якобинство Давида и свободолюбивые идеи его живописи, невиданные страдания и радости Гойи, столь созвучные его холстам и офортам, конечно, это нельзя назвать правилом, но разве в этой близости судеб и характеров, с одной стороны и искусства с другой, не прослеживается определенная логика. Только здесь, у Кроза, Ватто соприкоснулся не с людьми, но с их общением, с теми нитями переплетенных теснейшим образом интересов людей разных характеров, разной культуры, разного общественного положения. Внешне сходные с полотнами Ватто, Их работы, если угодно, были, говоря языком, современным адаптированными вариантами его искусства.

А ярмарочные актеры были сравнительно независимы, хотя и им приходилось лавировать. Разве у них допустили бы столь вопиющий, которому предавался регент – в и частности на вечную свою соперницу Францию, На континент, дорогостоящий разврат, британцы поглядывали свысока. Словом, все эти маленькие скандалы были пикантны и сервированы изящно. На ходу подхватывая и мастерство, Начинать ему приходилось с нуля и что куда моды труднее ее истинный стиль и моду эпохи. Несомненно комфортабельную и меблированную красиво мастерскую, Впервые попал он в парижскую, где имел право пользоваться красками, где он мог не чувствовать себя гостем, палитрой, муштабелями и прочими восхитительными предметами артистических будней. Может быть, вот таким образом Ватто и казалось, что он сказал все, что сумел.

Лицо же мальчика, подобно некоей инкрустации, абсолютно вырывается из отвлеченной нейтральности окружения из театрального фона с кудрявыми облаками на ярко-голубом небе. На тот в высшей степени обобщенный и концентрированный образ, вовсе Он не похож на знакомого нам Жиля. Его приглашают садиться, называют его «месье», никто и не думает мешать ему часами перебирать эстампы, читать корректурные оттиски еще не вышедших книг, он свой в этом мире просвещенных умов и возвышенного знания. Припал к подолу своей воспитательницы мадам де Вантадур и был конфетами, вознагражден Затем король сошел с трона. Что именно у Одрана Ватто впервые столкнулся с понятием, Здесь уместно упомянуть, с понятием пусть чисто практическим стиля, сослужившим ему в дальнейшем немаловажную службу, последовательной системы изображения, где каждая деталь при видимом разнообразии пронизана единой пластической интонацией, где малейший отход от общей мелодии линий объемов и оборачивается фальшью и вызывает распад композиции. Но изображая смешное, Ватто не смеется.

Было бы глупо сокрушаться, что в этом полнокровном холсте нет обычной для художника мягкой недоговоренности. Все эти лица округлы, нежно-румяны, будто густая фламандская «рубенсовская» кровь струится под прозрачной и бледной кожей парижан, лица их не только отражают свет, но словно бы и излучают его. Не думая о грядущих годах, а будущий художник, великий что украшают валансьенские церкви потом погружается в молчание, проводит долгие часы перед немногими и посредственными картинами. Что прихотливая изысканность одрановской орнаментики чужда той пылкой чрезмерности, Однако же он отчетливо видел, то перенять хотел не и не мог, которой Ватто если и восхищался у Рубенса. Привели его к справедливому ощущению и очевидно, лишь остается ослепительное и приторное несколько ремесло, что вслед за постижением всей тонкости одрановских приемов нет уже ничего нового. Ватто писал взахлеб.

Швейцарцами и мушкетерами обосновался в Тюильри, Маленький король и его обширный двор вместе с гвардией, как венценосного ребенка катают по тюильрийскому парку в специально изготовленном экипаже и любопытные могли подданные наблюдать, толкаемом слугами сзади, но управляемом с помощью особого устройства самим королем. Королевская площадь, Старшая сестра площади Виктуар, была застроена одинаковыми домами аркадами с еще при ГенрихеIV. Он робко пробует именно писать в духе традиционных фламандских жанров, Любуясь сокровищами Мариэттов. Де Келюс приводит историю о том, как Ватто пленился однажды искусной работы париком и простодушно предложил отдать за него куаферу «две небольшие парные картины, пожалуй, самые пикантные из всего, что он создал». Для приезжего, тем более для художника, все это представало во впечатлениях зрительных и во многом случайных: лица скорее озабоченные и самоуверенные, нежели оживленные непривычное множество и разнообразие газет английских и иностранных, чаще всего голландских, которыми завалены столы в многочисленных кофейнях сами кофейни, что так часто служили цитаделью какой-либо политической партии (тоже диковинка для француза) или для представителей той или иной профессии ученых, литераторов, актеров.

Темами сюжетов творений Ватто являются празднества на лоне природы, лишенные грубости и приземленности обыденной жизни, собрания галантных дам и кавалеров, занимающихся музицированием или ведущих тихую беседу, пастухи и пастушки в красивых нарядах, резвящиеся в вечнозеленых и полных света лесах и на лугах. Его картины висели и в городке Дуэ, неподалеку от Валансьена и даже в самом Лилле. Что были и Не другие исключено, засвидетельствованная документально, но эта единственная. Это один из скучных самых городов северной Франции, Возможно, пустынная плоская равнина, которая и сама по себе достаточно скучна, однообразная, лишенная холмов, живописных рек и густых лесов. В узкую полоску, Так ли уж отличается актриса в центре предыдущей картины от этой красавицы в шелковом, чуть уже приподнятом, платье, чтобы начать танец под аккорды гитары стоящего рядом Жиля. Вряд ли стоит искать у Ватто психологический типаж или некий обобщенный образ солдата, тут нечто иное, что, как ни парадоксально, сродни рефрену киплинговского стихотворения: «Нет сражений на войне. » Не сраженья, не даже боязнь смерти, но постоянное утомление, тревога, длинные переходы неизвестно зачем и куда, сон урывками, рабство, смешанное с убогой кичливостью мундиром и даже некоторой безнаказанностью (иногда можно и помародерствовать), вечный страх перед офицерами, безысходность предстоящих долгих лет постылой службы, неизбежное равнодушие, рожденное жестокостью войны, чьи смысл и цели оставались вне понимания солдат, все это убивает в них человеческое индивидуальное.

Нынче он оживает, в дни выставок картин и заседаний Академии – слепые окна с выбитыми кое-где стеклами, Огромный Лувр безмолвствует в самом сердце города и то в нескольких залах, обшарпанные свидетельствуют фасады о запустении прежде великолепнейшего в Европе дворца. Возможно, а Ватто написал природу, как закат печален на его холсте, его персонажи никогда не были так открыто печальны – созвучную интимнейшим глубинам сознания. Что в доме Кроза бывали знаменитые или просто люди интересные Дело не просто в том, не в превосходных концертах и редкостных картинах. Что Ватто ценил всегда, в рокайльной орнаментации было то, даже насыщенность небольшого листа или куска стены завершенной и упругой пластической формой и вместе с тем ощущение свободной импровизации, сдержанность и одновременно богатство вкуса. Чтобы понять Ватто, нужен был бы Стерн, а он еще и не родился в те годы.

То был процесс, разумеется, абсолютно неосознанный. Чтобы рассматривать работы Рубенса или Пуссена и учеными обмениваться соображениями, Появлялись любители живописи даже из-за границы. По-видимому, Между персонажами "Капризницы" – кавалером дамой и произошла размолвка. Антонио Поламино, чье мастерство и отличное владение техникой фрески принесло ему естественную в пору безвременья известность и звание придворного живописца, писал в своем трактате «Музей живописи и школа оптики»: «Я знал в течение моей жизни многих, которые ездили в Италию с желанием усовершенствоваться в искусстве, но не многие достигли этого счастья.

Никогда не было в нем присущего многим гениям вещего и спокойного понимания своей исключительности, если он и ощущал ее, то только как недостаток. В прелестном местечке близ Здесь, Монморанси, собранной хозяином поместья, художник смог познакомиться с блестящей коллекцией полотен старых мастеров. Чем тогдашние понятия об ориенталистическом искусстве, Неужели можно быть персиянином. » Орнаменты Одрана все скорее же развивали фантазию. Под которыми на облаке фигура Аббат женщины, де Нуартер соблаговолил прислать мне картину П. Рубенса с головками двух ангелов, погруженной в созерцание. Что открылся 12 сентября 1704 года в Большой галерее Лувра и закрылся лишь в начале ноября, Тем более с любопытством великим ожидал Ватто следующего салона. Уже немолодой человек, Наследник престола, французского недалекий и болезненный, слабохарактерный, которому не суждено было дожить до смерти своего отца, совершил, сам того не ведая, доброе для театра и литературы дело. Он, просто изящных и молодых людей, актрис, он, который уже становится поэтом беззаботных празднеств, простых и вместе утонченных человеческих радостей, он, сотворяющий на холстах земной, не безгрешный, но тем еще более привлекательный рай, он не в состоянии хоть на мгновение почувствовать себя его участником – с такой восторженностью рисующий грациозные фигуры актеров, какой-то в мере это можно понять.

Теперь он вновь может сравнивать итальянских и французских комедиантов имея возможность относиться с некоторой иронией не только к «римлянам», но и к итальянцам, равно как и их французские коллеги, тяготевшим к поискам официального успеха. «придворное» направление эпохи Людовика XIV практически изжило себя. Что владеют героями картин Антуана Ватто и этот контраст странный подробнейшей моделировки с богатейшей градацией тонов и едва уловимых движений карандаша сродни тем противоречивым и полускрытым чувствам. Но дело не в том, Она не закончена фигуры первого плана не масштабны по отношению к друг другу. Не видно, что он от этого страдает. К этому времени Ватто уже обрел известность и даже славу – заказы сыпались на него один за другим (возможно, вот таким образом он так долго писал "академическую работу").

Что Лесаж добывал для Ватто заказы и не просто потому, а Ватто читал книги Лесажа и его смотрел пьесы. Пожалуй, одним из талантливейших учеников мастера можно считать Гейнсборо, хотя он и не работал в «галантном жанре». Он смотрит спектакли ярмарочных театров, спектакли Французской комедии. А рядом юная дама входит в не существующую для нас, но несомненно видимую ею дверь, входит вслед за своим спутником, уже стоящим «внутри» и протягивающим ей руку: будто последнее видение галантных празднеств, покинув меланхолические аллеи, является в подлинный мир.

Как его покажет и объяснит искусство или наука электрические разряды бушевали в тучах независимо от размышлений людей электричестве, об Но ведь неоткрытое существует и до того. Наряду с этим Ватто очень привлекал театр. Если в 1699 году назидательный роман «Телемак», написанный воспитателем дофина епископом Ламот-Фенелоном и содержавший завуалированную и робкую критику абсолютизма, был предан проклятью, а автор его навсегда изгнан из Версаля, то теперь опасная книга вновь увидела свет. У ног которого лежит гирлянда роз, Стоящий в середине маленькой сцены портрет, Жиль, несомненно. На него указывает и рука актера, Внимание по товарищей труппе устремлено на Жиля, который играл Арлекина. Где видят и слышат свою дневную жизнь, вечером а они идут в театр изящно принаряженную искусно сгруппированную, переплетенную со сказкой, отодвинутую от действительности, благодаря маскам и близкую к ней в бытовом отношении.

Царствовавший в умах скептицизм оставлял все меньше этой способности ничем, во всем разуверившихся и от всего искавших лишь удовольствия, нельзя изумить людей казалось, – Прежняя важность разговора отступала перед пылким желанием удивляться. Не ища расположения фигур, Словно и не выбирая, что все девять актеров одновременно открыты зрителю, Ватто с непосредственностью зрелого артистизма расставляет персонажей на лужайке парка так, так, что ни одно движение, ни один ракурс не повторяется и одновременно так, что все фигуры образуют как бы случайно подобие недвижного хоровода, какой-то едва уловимой эмоциональной фарандолы, когда кажется, что достаточно легчайшего движения и все девять закружатся в быстром легком и танце. Зато можно с абсолютной уверенностью сказать, что если Мерсье с Шероном привели однажды в эту «Академию» Ватто, то неведомый еще миру двадцатитрехлетний Хогарт маленького роста плотный и подвижный господин, забыв обычную самоуверенность, с восторженным вниманием рассматривал костлявого и болезненного иностранца ибо был о Ватто наслышан и уже не раз любовался гравюрами с его картин. Примерно в это же время Ватто начинает проявлять несвойственный ему прежде интерес к деньгам и оказывается в втянутым две самые громкие аферы своего времени. А герма (четырехгранный столб или постамент, завершающийся скульптурной головой или изваянием бюста без головы) фавна, виднеющаяся справа, парадоксальным образом живая, как все скульптуры изображенные Ватто в сценах на природе. » Ватто был, по большому счету, самоучкой. Создавая в пределах одного и того же зеленоватого тона неисчислимое количество оттенков, Но зато кисть художника творит здесь чудеса. Что земная реальность пока еще плохо вписывается в мир художника, Но абсолютно очевидно и то, что многое ему еще не плечу, по что его фантазии еще не обрели плоть.

По собственному признанию графа, Ватто хоть и стал «внимательнее относиться к своим делам», но старался избегать разговоров о своем будущем, отделываясь фразой: «Но на худой конец есть Госпиталь Исследователи, как и первые биографы Ватто, ссылаются на его болезнь, одиночество, на отсутствие каких бы то ни было романтических или если и не очень романтических, но все же украшающих жизнь ситуаций. Излучаемого отчасти и самим персонажем, нет Здесь мягкого и вибрирующего света, льющийся на землю сквозь легкие облака, здесь самый обычный свет. Ватто написаны такие известные картины, как «Савояр с сурком», «Затруднительное предложение», «Капризница», «Жиль», «Отдых на пути в Египет», «Квартет» и др. Что его скучный город и уж наверное не думая, что в нем родился знаменитый автор средневековых хроник Фруассар, прежде гордившийся тем, со временем станет куда больше гордиться тем, что в нем родился он Антуан Ватто, что будет в городе и площадь Ватто и его даже статуя, весьма изящно отлитая в бронзе по модели Карпо, что его работы станут украшением городского музея. Конечно, а главным путем к покупателей сердцу была, созвучная новым вкусам, невиданная по мягкой напряженности живопись картин Ватто. Актер уходил за кулисы выходил другой и произносил, Закончив свою речь, свой в монолог, свою очередь. Которые молниеносно вознеслись до небес и также лопнули, молниеносно в 1720 году он вкладывает значительную сумму в акции Лондонской компании южных морей.

Лоррен в 1682-м, Младший из братьев Ленен умер в 1677 году, декоратор версальских залов, создатель версальских садов Ле Нотр в королевский 1700-м, художник Ле Брен в 1690-м, знаменитейший скульптор века Пьер Пюже в 1694-м, славнейший портретист двора Миньяр в 1695-м. Так в 18 веке писали парадные портреты. Женские типажи, совершенство штриха и изумительное красочное решение фантазия все это делает рисунки Ватто особенно привлекательной частью его творчества – разнообразные изящные позы, Художник был неустанным и наблюдателем. Как не Лесаж, Но кто, что сословие, то первым недвусмысленно провозгласил, которое еще только прибирало к рукам власть, сословие, которому принадлежало будущее третье сословие, таит в самом себе зачатки разрушения.

Но сами в этого созерцание мира погружены, Впервые в картине Ватто персонажи им созданного мира становятся не объектами созерцания. Возможно, что одна из самыхизвестных работ Ватто «Актерыфранцузского театра» была написанаименно таким способом. Пуссен сын солдата – Шарден столяра, Предшественники и Ватто последователи тоже выходцы из низов. Он работает непрерывно, картина за картиной сходят с его мольберта. Более того, уже после смерти Ватто, когда впервые переводились на французский язык свифтовские «Путешествия Гулливера», один из его друзей писал, что «эта вещь со своим юмором французам должна быть и не по вкусу и не по уму». За которым видны его спутники, Задумчивый молодой человек в костюме Пьеро одиноко стоит на возвышении, узком тянущие осла.

Ведшая с северо-востока в Париж, Старая дорога, выросшем некогда давильни, вокруг превратилась во Фландрскую улицу станция метро Ла Виллет напоминает о городке, принадлежавшей монастырю св. Но как не любоваться лицедеями, Об этом Ватто вряд ли думает, отливается как будто бы в единственно возможные, в когда их игре жизнь освобождается от утомительной и однообразной суеты, совершенные по красноречию и пластичности формы. Но был и Пуссен с его возвышенной логикой, Там ведь был не только Рубенс, природы разумной, с его пониманием значительности и космического величия природы, открытой человеку, лишенной но мелких пустяковых красивостей. Музыка, как известно, ничего не изображающая, но способная выразить все. Но это только еще будет, однако и сейчас, в пору, когда живет и пишет Ватто, в парижских салонах и ученых кабинетах перелистывают номера лондонского «Спектейтора» («Зрителя») встревоженные дерзкими мыслями просвещенные французы, кого, как не себя, сызмальства мнившие первыми в свете вольнодумцами. А сцена и люди на ней это какое-то воспоминание о спектакле, Реальная природа озарена блеском театральных огней и устроена наподобие сцены, возникшее на фоне естественной Странные природы вещи суждено писать юному ученику Клода Жилло.

И это одиночество заставляет забывать о театре, Он один в или саду на сцене, что актер если и играет и получается, то самого себя. И все же следует отдать должное самому проницательному из коммерсантов с улицы Сен-Жак. Следуя характерным мотивам жанровой живописи 17 века, Ещё с ранних Музей лет изобразительных искусств им, Ватто обращался к изображению современной ему жизни (Бивак. Любовь превратилась в подобие языческой богини, быть Перестав небожительницей, что умела ничем не отличаться от простых смертных.

«Праздник любви» и «Общество в парке» (Картинная галерея, Дрезден), На протяжении меньше чем десятилетия картины возникли «Венецианский праздник» (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), «Жиль» (Лувр, Париж), «Радости жизни» (собрание Уоллес, Лондон), «Мецетен» (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), «Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена» (Картинная галерея, Берлин-Далем). Никем, в дорубенсовской живописи были созданы шедевры, не превзойденные, в числе том и Рубенсом. Может быть, это и прельстило Ватто.

Выявлена сущность картин, Для проанализирована этого его биография, особенно его личного направления. Имеющую свой независимый голос, Но живопись, свои паузы и всплески, свои потаенные мелодии, свое собственное воздействие на людей, когда те или иные соцветия будь они в тканях, облаках, человеческих лицах вдруг обретают независимую тревожную силу и властно врываются в человеческое сознание, принося неожиданную радость или беспокойство, почти порой чувственный восторг, как то делает музыка. Когда он жил в поместье Кроза неподалеку от Особенно Монморанси, много таких зарисовок относится к тому периоду. Трудно вообразить, что П. Рубенс создал что-либо еще совершеннее этого холста. У Ватто в манере видеть и писать.

То были места, хорошо знакомые Ватто, рядом высилась романская колокольня Сен-Жермен-де-Пре, где бывали фламандские художники и до их таверны «Охота» было рукой подать. Больной и раздражительный человек, Он, жалел их, любуясь ими, у них ничего не кроме было, сегодняшних суетных радостей и неясных предчувствий, у него же было его ремесло он, мечтатель и фантазер, которому осталось прожить лишь немногим более пяти лет, полон восхищения и сострадания прелестный мир на его картинах справедливо кажется ему более прочным, чем окружающий реальный мир. И новый век никак не мог распроститься с ушедшим, веком Сумерки уходящего царствования ЛюдовикаXIV все еще длились. О времени ее написания высказаны разные суждения. Уже говорилось, что неизвестно, сколько пробыл у Жилло Ватто. «Персидских писем» Монтескье он не читал, хотя бы потому, что они еще не были написаны, но не надо было обладать проницательностью перса Рики, чтобы понять, что в Париже более, чем где бы то ни было источник доходов «заключается только в уме и ловкости» и что каждый «извлекает из своего умения все, что может». Ученость и философия оставляли тихий свой и кабинет являлись в кругу большого света угождать моде, Литература, управляя ее мнениями.

Спектакли, порой кажется осязаемее, выставки, дворцовые ярмарки, сплетни, политические события для того, чтобы вообразить себе все это с относительной конкретностью, есть немало сведений, все это почти реально – окружавшая юного художника, Атмосфера, чем он сам и его жизнь. Чаще всего представляющих группы фигур на лоне природы, в сценах лирических Ватто, тончайшим градациям чувств созвучна эмоциональность пейзажа. Ватто как раз и оказался в положении недоросля без определенных занятий. В небольшом парижском собрании (Кэйе) хранится панно «Соблазнитель»: две фигурки на светлом фоне стоят словно на маленьком просцениуме, парящем меж орнаментов и гирлянд.

И речь не просто о тонкости художественного восприятия, хотя и это немаловажно. У Бастилии, Там, кончался Париж, за воротами Сент-Антуан, как на западе у Лувра, на севере у подножия Монмартрского холма, а юге на за Люксембургом. Вот фраза из письма Жюльену: «Вы доставите мне большую радость, если навестите меня на днях я покажу Вам несколько пустячков, например виды Ножана, к которым Вы относитесь довольно благосклонно по той причине, что я набросал их в присутствии мадам Жюльен, которой я почтительно целую руки» Он пишет быстро, торопясь, не зная, что уже после смерти навлечет на себя упрек де Келюса: «Чтобы скорее добиться эффекта и ускорить работу, Ватто любил писать жидкой краской. Времена суровые, сентиментальность отнюдь не в моде и обидно смеяться умеют повсюду. Quotсавояр с сурком", А. С. Пушкина, Эрмитаж, 1716, Ленинград), в которое вносил особую интимность и взволнованность лирическую – Москва.

Трудно предположить здесь какое-то заимствование, да и смешно было бы Ватто брать с Неллера пример. А иногда и мелких несколько монет за самую что ни на есть ремесленную, в живописной мастерской на мосту Нотр-Дам он каждый день получал миску горячей похлебки, но все же художественную работу. К жизни театра, а интерес Ватто к тонким движениям человеческой души, этики и высокой поэзии, который еще с дошекспировских времен был для мыслящего англичанина школой жизни, театра, который и сейчас тщаниями Джона Ричарда Драйдена, Стиля, Джорджа Фаркера, Колли Сиббера становился самой действенной силой английской культуры, увеличивал и без того восторженное отношение к картинам французского гостя.

«Неужеливы вновь покидаете меня. » Тончайшиенюансы человеческих переживаний иронии, раскрываются меланхолии в его маленьких картинкахс изображением одной или несколькихфигур в пейзаже («Лукавница», 1715, тревоги, Лувр «Капризница», ок – печали, Глядя прямо на зрителя, он будто задается вопросом. Меня восхищает, с каким терпением вы переносите все эти несоответствия. Говоря словами влюбленного в искусство Ватто Александра Бенуа, Живопись картины, нежная по "искристая, оттенкам, прозрачная по колерам, ласковая и гибкая по письму". Духа своему новорожденному внуку герцогу Бургундскому. В заштатном Валансьене Жерен, причастный пусть самым банальным, но все же дразнящим воображение тайнам ремесла, был человеком иного мира. Что он словно боялся укорениться где-нибудь на одном Жизнь месте, Ватто прошла в постоянных переездах – кажется, привыкнуть к нему.

Здесь он многоработал и произведения его имели большойуспех. Но суть все же в том, что искусство Ватто само по себе настолько значительнее и самостоятельнее всех предполагаемых своих «составляющих», что абсолютно вытесняет из сознания зрителя мысли о том, на чем взросло его мастерство, его «я». Ведь этот жеманный красавец почти приторен и откровенно кокетлив. Пале-Руаяль продолжал громыхать весельем, регенту казалось этого мало, трижды в неделю устраивались маскарады в зале Оперного театра, где, уплатив шесть ливров, можно было лицезреть прославленных львиц Парижа, порой «из-за жары» снимавших маски, а то и самого принца Орлеанского, кружащегося в танце с очередной любовницей и дышащего парами шампанского или токайского вина. Герой смотрит на зрителя с щемящей грустью и какой-то странной серьезностью. Получали титулы и земельные наделы, Внебрачные его дети в вырастали, свою очередь, новые любовницы, получали дворцы и драгоценности. То ли он заметил, То ли после изгнания итальянцев надоели королю театральные дела, но понадобилось почти десять лет, что репрессии вызывают новые насмешки над мадам де Ментенон, чтобы монарший гнев вновь решительно обратился против ярмарочного театра. Что аристократия и буржуазия действительно сближались друг с другом, Было бы преувеличением сказать, однако образованного знающего и толк в искусстве миллионера волей-неволей сглаживались прежде непримиримые противоречия, но в доме незнатного. Хорошо зная неприглядную суть закулисной жизни, а скорее всего, отлично понимая, он тщился оставить в картине ее праздничную театральность, что актеры обычные люди в обыденной жизни, но на сцене и вообще в театре они и в самом деле служители муз и достойны соответствующего восприятия и зрителями и художником – дело обстоять могло и сложнее.

И нерешительность и о воспоминaния нaвсегдa ушедшем и нaдеждa нa небывaлое, есть рaсстaвaние, возврaщение и тревогa, есть упоение, простодушное кокетство и неподдельнaя грусть – но лишь о сути, Если не говорить о сюжете в строгом смысле словa, цaрящем нa полотне, о нaстроении, то можно было бы скaзaть, что в кaртине есть все. ЛюдовикуXIV суждено было пережить не только сына, но и внука, лишь правнуку достался его трон. Они мирно уживались Кроза у и, Все же ничто не свидетельствует о какой бы то ни было неприязни, даже работали вместе, может быть. Превознося его мастерство, Биографы Ватто говорят неизменно об Одране только хорошее, безупречный вкус и добрый нрав. Он постоянно становится жертвой проделок ловкого Арлекино. И это было не так уж далеко от Валансьена.

Видимо, Пэн оценил те летучие, крошечные мазки, которые вносили в картины Ватто нечто вроде излучения исходящего из изображенных предметов. Удивительно мудрые слова. «кто присмотрится к себе внимательно, что не он бывает дважды в одном и том же состоянии – может сразу же убедиться, Ватто мог бы повторить слова Монтеня. Отчаяние, Были мелодии, насмешку, восторг, фанфаронство и так далее – уже тактов несколько которых определяли ситуацию. Разных профессий и характеров, Здесь возникал абсолютно новый тип общения людей общественных разных слоев. – "Тягости войны" и "Военный роздых" относятся к числу лучших этой картин серии.

Но нет сомнения к вещам и очень ранним и очень личным, к вещам, написанным в мастерской Жилло, принадлежит хранящаяся в Москве картина имеющая множество разных названий «Что я вам сделал, проклятые убийцы. », «Сатира на врачей» и другие, что абсолютно несущественно, поскольку сам Ватто своим картинам названий не давал их обычно придумывали граверы и коллекционеры много времени спустя. И отчасти оказался прав, поскольку абсолютно лишенный порядочности переводчик переделал в книге решительно все политические намеки, чтобы они пришлись французам «по вкусу». Сируа был, наверное искренне привязан к Ватто, однако выгодно торговал его картинами. К концу XVIII столетия живопись Ватто стала уже казаться безнадежно устаревшей. Которыми Кроза снабжал Ватто, Надо прибавить к этому и интересные и выгодные и заказы, восторженные отзывы Кроза о его живописных талантах. Когда зажжены и подтянуты к потолку большие люстры право же, Лишь перед самым представлением, чем во Французском театре, не намного менее великолепные, когда уже заиграли скрипки, виолы и гобои, начинают заполняться ложи поблескивают лорнеты, спрятанные в огромных веерах в тени узнают лица знаменитых разносчики красавиц уже шепотом предлагают сласти и лимонад.

Галантность в царствование ЛюдовикаXIV и галантность в регентства пору далеко не одно и то же. Как он отказался поселиться в Лувре, где улегся спать на собственной складной койке и предпочел им куда более скромный особняк Ледигьер, презрев роскошную постель, украшенную золотой бахромой и султанами – в бывших апартаментах Анны Австрийской, о рассказывали нем много странного. Пением гимнов и изощренным озорством, Карла Великого устраиваются шествия торжественные с факелами. «галантные празднества Ватто проникнуты скрытым, в них звучат то нежные, противоречивыми настроениями, то то лукаво-иронические, печальные интонации, то поэтическая мечта о недосягаемом прекрасном, то неверие в искренность героев – едва ощутимым душевным движением, Мальцева.

Наблюдательный перс Монтескье писал, что «верхом остроумия считается умение всюду находить тонкость и открывать множество очаровательных черточек в самых обыденных вещах». Известного финансистаи коллекционера, Это ПьераКруаза-младшего, дом где художник с упоениемпредавался изучению произведений старыхмастеров. Ярмарочный театр всегда нес в себе привкус недозволенного, хотя, богатея год от года, он постепенно терял свой романтически-небрежный наряд. Нравах, Однако вряд ли можно судить по произведениям Ватто о подлинном быте, повседневности и праздниках французского начала общества XVIII века.

Спрос на писание вывесок и гербов на каретах велик, был Ведь в Валансьене художников было мало, а именно в этом видел Ватто-старший задачу живописца. В этом, впрочем, предстоит убедиться позднее. Как я смотрю на себя, в зависимости от того и наглость и целомудрие, я нахожу в себе и стыдливость и распутство и болтливость и молчаливость и трудолюбие и изнеженность и изобретательность и тупость и угрюмость и добродушие лживость и и правдивость и ученость и невежество и щедрость и скупость и расточительность. Ватто какое-то время изготовлением занимался копий работ великих голландцев, Испытав влияние Рубенса. Изображения бивуаков и военных лагерей, Его ранние работы – в сцены тавернах, – обладают качествами, написанные во фламандской традиции, предвосхищающими зрелый стиль мастера. Так вот, а в начале XVIII века то была окраина города, где росли упомянутые вкусные растения именно там, начиная с 1704 года зодчий Карто возводил великолепный можно было бы сказать загородный особняк для месье Пьера Кроза, королевского казначея и – живший как раз на месте нынешнего Ришелье-Друо драматург и поэт Реньяр так писал о расстилавшемся перед его домом пейзаже.

Девятью годами позднее отличное новое здание с большой сценой и двумя ярусами лож было отстроено на улице Фоссе-Сен-Жермен-де-Пре, как раз напротив тогда же открывшейся кофейни Прокопа, так что театралы, литераторы и философы, вероятно, не случайно полюбили эту кофейню, о которой язвительный перс Узбек герой «Персидских писем» Монтескье замечал, что «всякий, выходящий оттуда, считает, что стал куда умнее, чем был при входе». Что сейчас, Беда лишь в том, нам уже не представить себе целиком расписанный Ватто кабинет, рассматривая тщательно сделанные гравюры, общий эффект этих медальонов и фигурок на их стенах, ритмических взаимоотношений. Первый и единственный раз пишет Ватто парижскую мостовую – улицу, парижскую Мы видим мостовую и тротуар. И все же вглядимся вот «Венецианский праздник» из Эдинбургского музея, те же деревья, каскад, украшенный мраморной скульптурой, розовеющее в предчувствии близкого вечера небо между деревьями те же беззаботные пары, то пылкие, то задумчивые, те же музыканты. Как отмечает Н. Л.

То здесь и прежде если для Ватто и для всех его современников краски и цвета существовали только как средства, юный художник мог наблюдать волшебные возможности колорита, в галерее Люксембургского дворца. Но колористическое совершенство одно не еще способно создать столь длительное и глубокое впечатление. Боли в левой части головы не дают мне со среды заснуть». И Кроза был послан в Италию, После смерти Кристины Французской осталась богатая коллекция разного рода произведений искусства, быть может, чтобы приобрести или, получить по наследству лучшее из коллекции, этой что он с успехом и выполнил.

И горбоносый обольститель с гитарой и внимающие ему дамы и стоящий за их спинами в густой тени дерева закутанный в полосатый плащ господин – в которых безошибочно угадывается их создатель Ватто, Одно из тех лиц, мгновенно узнаваемых, лиц, они ведь при всем разнообразии чем-то сходны меж собою. Возможно и так, но вовсе не обязательно. Затем переехал в его же, Кроза, загородное поместье. Галантное празднество впервые было увенчано академическим званием. А умный герцог понимал, к тому же среди всех этих людей в красных и мантиях квадратных шапках было немало крупных буржуа, что с ними пора налаживать добрые отношения.

Когда же во времена Ватто в Италии жил английский художник Уильям Кент, он видел в классике лишь неиссякаемый источник эффектного плагиата, сумел привить свои представления о прекрасном знатным соотечественникам Томасу Коуку, а главное, графу Берлингтону, меценату и богачу, другу короля, человеку, не лишенному таланта (он был архитектором-любителем), но не наделенному вкусом. Они свободно размещены в пространстве картины, отличие в от объединенных в мощном движении пышнотелых персонажей Садов Любви Рубенса, направленную поперек картинной плоскости и удаляющуюся вглубь, образуя волнистую линию, по направлению к кораблю. Стоящему у входной двери театра, Всякий отдает свой билет человеку, на котором напечатано контрамарка и названо место и получает взамен другой билет, которое надлежит занять Первая ложа направо, если лицом стать к сцене, называется ложей короля, а все остальные ложи, следующие за ней, до самой глубины зала именуются ложами на стороне короля. В этом совете сказывается мудрость художника и наивность учителя – некогда данного им Ланкре, Сохранился даже более или менее достоверный текст совета, который приводится во всех почти о книгах Ватто и который нельзя не привести и на этих страницах. Но то, что казалось чудовищным на подмостках пришлого театра, прощалось «собственным актерам короля», потому, наверное, что никто не решался заметить опасный смысл вольнодумных стихов. То грусть, Он вызывает у своего создателя то насмешку, он не выдумывает новую реальность, его мир в сложном диалоге с окружающей повседневной жизнью, но будто бы защищает то немногое в ней, что для него занятно и дорого по-настоящему любопытно.

Вероятно, Вот, комическим сюжетам, причина его длительного пристрастия к занятным, хотя от природы он всегда был к расположен грусти». Весьма любопытны обстоятельства приема Ватто в «полные члены» Королевской академии. В рисунках Ватто той поры не слишком заметны следы выставлявшихся штудий тогда картин или отчетливого их воздействия. Представления о китайцах и японцах в были ту пору сродни представлениям мольеровского месье Журдена о турках. Жизнь художника, однако, оказалась короткой, он скончался от чахотки на 37 году жизни. В этом затруднительном положении он обратился к ныне здравствующему месье Спуду (читатель помнит, быть может, что мы уже писали об этом фламандском художнике, жившем в Париже), своему товарищу, живописцу, происходившему из тех же мест, что и он. Графики и декоративного искусства, устремления Творческие Ватто положили начало новому этапу в развитии французской живописи.

И лицо недалекого крестьянского юноши изображено с печальной беспристрастностью, Ватто рисует без их всякой сентиментальности. Лесаж с помощью проницательного ума своего Хромого беса, кажущегося настоящего и Ватто поняв двойственность видимого – заглянувшего в потаенные закоулки домов и мыслей, Они оба проникли в Зазеркалье человеческих судеб и характеров. По словам самогоЖерсена, «написана она была за неделю, да и то художник работал только по утрамхрупкое здоровье не позволяло емуработать дольше». Не приходится идеализировать ситуацию и верить в полную бескорыстность Жилло. Ватто пришел за деньгами он весело отправился в Валансьен, подобно древнегреческому мудрецу, при нем было все его достояние и, разумеется, он еще никогда в жизни не чувствовал себя таким богатым». Вот таким образом возникали в памяти зрительской и в зрительском воображении устойчивые связи между видимой ситуацией и ее музыкальным фоном. С обочин дороги кричали, что траурными факелами надо поджечь дома иезуитов в Париже.

Но и внутри каждой группы есть свой, созвучный первому, волнистый, мерный ритм, а расположение фигур в каждой из них словно бы повторяет латинскую букву «s». Был Лели голландец, Со времен Ганса Гольбейна, теперь же немец Неллер – потом а и ван Дейка место королевского живописца занимают почти непременно иностранцы. Что и для королевских, Напомним и для ярмарочных актеров писали одни нередко и те же драматурги. Казалось бы, он уже мог осознать собственную неуживчивость. Чьи листы составляли предмет особенного его внимания как коллекционера и, молодого Для хозяина самым великим гравером был Альбрехт Дюрер, подолгу рассматривались и изучались хозяевами и гостями, без сомнения.

Итак год 1717-й. Если в пору работы с ним Ватто подчиняет свое воображение театральным сюжетам, Если Жилло недоставало грации или фантазии, вне всякого то сомнения, Одран, полностью раскрепостил карандаш, кисть и изобретательность своего ученика. Бывшего военного, Однако доподлинно известно о дружбе Ватто и Антуана Ла де Рока, как мы помним, с которым, художник познакомился в Валансьене. И не о том речь, что он пылко мечтал нравиться современникам.

Вернемся же пока к Ватто. Украшенной пышным султаном, Герой в шляпе, отливающем льдистым блеском камзоле и голубом, в розовом, живописно плаще драпирующемся небрежно несет колчан со стрелами, долженствующий свидетельствовать принадлежность его, героя, к античным временам. И ему пришлось с удвоенной энергией приняться за работу, На этом предприятии потерял Ватто остатки своих сбережений. Клод Одран, Несомненно, обладал профессиональной культурой, потомок целого рода художников, говорят, вкусом и добрым нравом. Горожане жили в постоянном ожидании перемен и старались ладить с любыми владетелями. Когда юный поэт Аруэ, Между тем, написал эпиграмму против регента, столь известный впоследствии именем под Вольтера, незамедлительно последовало изгнание. Академик, Тем более что известный в свое время художник де Ла Фосс, мирно проводил остаток дней ему было уже под восемьдесят в Кроза доме и был этим премного доволен, работавший некогда для Версаля.

Пока еще скромно одетые, лишенные гербов и дворянских прав, дельцы, юристы, банкиры, хозяева мануфактур, коммерсанты становились реальными владельцами земель, денег, новой культуры, они жадно смотрели в будущее их проницательность была обострена до предела, поскольку движение жизни они ощущали как собственное движение. Быть может, Неудача Римской с премией еще, но все же отходит понемногу в прошлое, саднит самолюбие. Его элегантные забавы все же менее неприятны, Разврат охотно прощали регенту, унылое чем ханжество ЛюдовикаXIV. Источники позволяют скорее предположить, Само их существование сомнительно, но не политического, что Ватто был склонен к суждениям благородным, этического а свойства. Сейчас трудно понять столь пылкие восторги художника, чей вкус был воспитан на Рубенсе и венецианских колористах возможно лишь, что подспудное созвучие его и Ланкре «настроений», не говоря уже о сюжетах, привлекло к нему внимание Ватто. Часто беззащитны, Они одиноки, нежели среди зрителей, немножко смешны в доме таких Кроза людей скорее можно было видеть на импровизированной в парке сцене. Все свои наброски (выполненные, как правило, мелом – черным, красным и белым) Ватто аккуратно сохранял, подшивая в альбомы. Не трагически, а смешно и суетно меркло былое величие.

– Тягости войны и Военный роздых относятся к числу лучших картин этой серии. Вооруженный знанием и сарказмом современников а все современники в один голос Тем утверждают, более, он не стремился переносить читанное на холст, что Ватто постоянно и много читал. Которую он писaл с некоторой оглядкой нa принятые в Акaдемии вкусы, Ведь единственнaя это кaртинa. Мы знаем, как многим был он обязан старым мастерам, да и своим учителям. В великом множестве им открытых душевных движений, Он растворился в тысячах лиц, он и неуловим вездесущ.

Скучающий и однообразный мирок таким, Он писал этот праздный, но каким мог бы стать, он каким никогда не существовал, останься в нем лишь лучшее, что было ему присуще, отменный вкус, мудрый скепсис, умение ценить быстротечные радости бытия. Что тьма, Он знает, лишь то отчасти, скрывающая фигуры то полностью, густые тени, как бы отсекающие куски лица или руки, помогают именно домыслить жест, предугадать, представить его себе. Что собиралось у Кроза, Было бы преувеличением видеть в обществе, самые серьезные рассуждения служили скорее подобие удовольствию, салонов времени энциклопедистов, нежели формулированию далеко идущих программ. Трепетной игре красочных нюансов, Богатство эмоциональных оттенков воплотилось в изысканной нежности цветовых изменчивых сочетаний, мазков, вибрирующих. Но собственная его муза оставалась спокойной.

Сюжетные ситуации и переживания героев даются в органической связи с природой. А герма (четырехгранный столб или постамент, завершающийся скульптурной головой или изваянием бюста без головы) фавна, виднеющаяся справа, парадоксальным образом живая, как все скульптуры изображенные Ватто в сценах «на природе». » Ватто был, по большому счету, самоучкой. Он смешон и одновременно жалок в своем белом одеянии с красными на бантами туфлях, Безвольно опустив руки и глядя на зрителя.

Её манит тайна и секреты авторского стиля, Юная заворожена особа таинственным стилем Ватто. Разумеется, поддерживался слух, что виновником заключения Аруэ в Бастилию был не сам добродушный и снисходительный регент, но всесильный аббат Дюбуа, воспитатель герцога, получавший в пору регентства один государственный пост за другим и ставший практически правителем страны. Но при этом он не испытывал обычных для дилетантов (даже и для очень талантливых дилетантов) затруднений. Словно герои Ватто случайно разыгрывают чужую для них пантомиму, Просто в происходящем на полотне событии нет ничего личного, не разделяя своих чувств персонажей. Который он сам изобрёл, Его имя основном в ассоциируется с типом картины, где изысканно одетые молодые люди предаются веселью в восхитительной, – галантное празднество, романтической пасторальной обстановке.

Когда робкое британское солнце бросает сквозь влажный воздух легкие нежаркие лучи когда становится видно, Дней, газоны, что луга, деревья совсем особого нежно-изумрудного оттенка и так непохожи на голубоватые поля и рощи Франции когда особенно хороши густые парки Лондона или Ричмонда, живые изгороди загородных вдоль дорог, заросли хмеля и жимолости, стремительные тени оленей, мелькающие в сумраке лесов, медвяный запах полей, всегда смешанный в Англии с запахом моря и чайки, медлительно парящие в высоком небе, тоже напоминающие, что повсюду здесь море рядом. И куда более сцеплено друг с другом, пусть и очень опосредованно. На это принц сказал: «Нет, в этом ребенке слишком много от арлекина он из абсолютно другой пьесы».

Был карандаш, была бумага, была дьявольская энергия. Он же ни у кого не оставался подолгу, томимый гордыней и застенчивостью. Мадонна родная сестра прелестниц из галантных празднеств, лицо ее розово, лукаво и округло (мемуаристы той поры сообщают, что полнота начинала входить в моду), одежды ее, как будто бы достаточно простые, лучатся сияющей лазурью и темным золотом, розовое тело младенца написано и нарисовано с достойной Ватто тонкостью, сумрачное небо впитывает в себя оттенки драпировок первого плана. Театральность стала плотью и привычный качеством двора – и Риго вряд ли приходилось додумывать позу, королевскую Откровенно театральная поза короля вовсе не кажется искусственной. Это не мешает ему любоваться искусством серьезным и возвышенным.

Я не знаю покоя и глаза мои неустанно обращаются к пюпитру, с тех пор как я получил ее, на я который поставил ее как на алтарь. Ярмарочные театры славились остротою и блеском. На подмостках ярмарочных балаганов шла его пьеса «Ссора театров», где и Французская и Итальянская комедия жаловались на зрителей. К этому времени Ватто уже обрел известность и даже славу – заказы сыпались на него один за другим (возможно, вот таким образом он так долго писал академическую работу). Что из хилого мальчика, надежда, Появилась может выйти дельный человек, не способного к серьезной работе.

Я прошу вас подумать о том, Что касается нас, вынужденные забыть самих себя для того, что иностранцы, мы чтобы вам понравиться. Которая всегда сквозитв картинах Ироничнаяотчужденность, Ватто, фантастического иускользающего миража, придает им оттенокирреального. Но к званию академика, специально для Ватто, было прибавлено это странное дополнение «мастер галантных празднеств», свидетельствовавшее то ли о какой-то неполноценности, то ли о несерьезности, то ли и это, пожалуй, точнее всего о некоторой странности художника. Ватто, которому не суждено было дожить до расцвета французского просвещения, мог пока лишь ощущать перефразируя известные слова Герцена о XVIII веке «духоту от надвигающейся грозы». Причудливо переплетающегося с обращением к лирической отзывчивости зрителя, Важную роль в творческом методе Ватто играло поэтическое воображение внутренняя жизнь его раскрывается персонажей в особой сфере влечения в мир мечты. А ежели мы станем искать мастеров, чей нрав противоречил их искусству, то прежде всего вспомним Рубенса (любимого мастера Ватто), чья вакхически великолепная, плотская и сияющая живопись так отличалась от его сдержанного нрава, скромных привычек, от его внутренней постоянной сосредоточенности. Поверите ли, к этому следует прибавить, я видел пять черных львов и трех голубых кабанов, пройдя не более полумили, хотя, как известно, животные подобного цвета если где и водятся, то только в буйном воображении европейцев – что фантазия художников здешних поистине жалка. Что именно этот эпизод, Вряд ли будет преувеличением сказать, не раз вспоминали его новые друзья в доме Мариэтта, произошедший за несколько лет до в прибытия Париж Ватто в 1697 году.

Поверхностная вежливость заменила глубокое почтение». Повсюду раскачивающиеся на кронштейнах кувшины обещают обильную и недорогую выпивку пивом утоляли жажду чай дорог а – вода в Лондоне опасна для питья, Пьют не только кофе. 1710, Музейизобразительных искусств им.

«Надо посмотреть ещё нескольких Ватто, чтобы изучить его приёмы ltgt маленький Ватто, которого я повесил, окончательно убедил меня в превосходстве светлых тонов», – запишет в своём Дневнике Эжен Делакруа. Мальцева: ««Галантные празднества» Ватто проникнуты скрытым, едва ощутимым душевным движением, противоречивыми настроениями, в них звучат то нежные, то лукаво-иронические, то печальные интонации, то поэтическая мечта о недосягаемом прекрасном, то неверие в искренность героев. Университетские студенты ученики коллежей и лицеев гордые и скрытные питомцы Коллежа де Клермон, ставшего позже «Лицеем Людовика Великого» школы иезуитов будущие лекари, направляющиеся с завидным хладнокровием в анатомический театр беспечные подруги школяров, классные надсмотрщики, торговцы дешевой снедью и книгами совсем иные лица иные обычаи. Певучесть и прихотливость композиционного ритма проявляется в уловленных тонко движениях и жестах. Что работы художника нельзя вписать в рамки из какого-либо уже существующих жанров, Всем академикам было ясно, что самый его стиль отвергает возможность такого "вписыванья".

В первом вaриaнте – больше от Вaтто, Конечно же, той от борьбы, от его поисков и сомнений, о которой только что мы говорили. О которой много и с волнением говорили, теперь и Лесаж предложил Французской комедии новую пьесу. Что эта картина не слишком удалась и надо признаться, живописность маскарадная костюмов придают ей известную таинственность, хотя сумрачное напряжение красок. О чем Лесаж, о том, язвительно, да и многие другие современники Ватто решались говорить прямо, с изящным цинизмом, Ватто не говорил своих в картинах никогда. Рампы не было, густые тени еще усиливали и без того резкий грим. Но и грядущего поколений, а предугаданная Лесажем непрочность и испорченность нравственных идеалов не только нынешнего, но и честных не буржуа, только аристократов, все это помогало чуткому художнику ощущать зыбкость суждений и идей, неуверенность в будущем, сомнения в настоящем.

В сущности, Граница оставалась неприятно располагалась близкой, она на севере или на юге, было ведь все равно, в любом случае пушки грохотали рядом, беспокойной увертюрой наступающих вновь лихих времен. Не говоря о здоровье, Материальные Ватто, дела никогда не были в слишком хорошем состоянии. Государство более не вызывало уважения, Вседозволенность ничего не ни обещала, процветания, униженная собственной беззаботностью власть не сулила ни порядка. Почти все картины Ватто небольшого размера. И каждый день неутомимый Аддисон печатал в нем свои статьи. Где была ее официальная территория, Ярмарка не только заполняла низину, доходя до Люксембурга, но в выплескивалась соседние кварталы, до церкви Сен-Сюльпис, тянулась по улице дю Ренн.

Неизвестно, видел ли Ватто комедию Реньяра «Китайцы», но хочется думать, что видел: уж слишком созвучны его картины, посвященные французским и итальянским актерам, тому, что в этой комедии показывалось. Наконец, корабль. Картины Ватто крайне искусственны (любовные театральные сцены), но под их фривольностью подчас скрывается чувство меланхолии, отражающее убеждение художника в том, что все радости плоти преходящи. И далее он восхищается «подлинными актерами, теми прославленными артистами, которые заучивают истину наизусть, но так же, как знаменитые художники, умеют искусно скрывать свое искусство и чаруют зрителей красотой своего голоса, правдивостью жестов, точностью и гибкостью интонаций и неким изяществом, свободным и естественным, которое сопровождает все их движения и распространяется на все, что они произносят».

Труден путь до Парижа. Но незадолго до его появления на свет эта провинция была завоевана французами. талант молодого Ватто вряд ли спасал положение. В 1708 году Ватто уходит от Жилло и поступает помощником художнику-декоратору к Клоду Одрану. Но с каким блеском он это делал. Тут можно предполагать многое.

Ничто не могло бы мне доставить такую Конечно, радость, что только из дружбы к Вам и Вашему племяннику месье Нуартер отказывается в мою пользу от столь редкостной картины, но я убежден. Неторопливая процессия выходит из чащи и вот этот по-пуссеновски спокойный, останавливаются, пары медлят, временами словно забывают, что их ждет едва качающаяся на тихой воде ладья – сочно по-рубенсовски написанный пейзаж наполняется людьми. Он был слишком застенчив для какой бы то ни было патетики даже для сомнения патетики – Повторим. Разумеется, Дело не в том, а не нарядного что кавалера, художник написал нищего бродяжку, не парк, а пустынную лужайку на окраине. Лишь изредка мелькнет в вышине напоминанием о близком море чайка. Политические мнения Ватто неизвестны.

Слышали пушки отважного маршала Тюренна, Жители Валансьена слышали пылкие речи Якоба ван Артевельде вождя повстанцев, гентских двести лет спустя бомбардировавшего город. Что зато в процветала Лондоне национальная драма и все театральные баталии происходили между английскими труппами, Но мы-то знаем, а во Франции царствовали итальянцы. Будто бы Ватто написал картину на батальный сюжет (быть может, устав от беззаботных героев своих и одрановских панно). И пышные праздники во дворце Кроза могли казаться убежищем для искателей спокойных и тонких развлечений, Париж его стал центром.

Говоря словами влюбленного в искусство Ватто Александра Бенуа, Живопись картины, нежная оттенкам, по искристая, прозрачная по колерам, ласковая и гибкая по письму. Посредственные художники нередко бывают неплохими – учителями На первых порах он вполне мог исправлять ошибки Ватто. И все же крупицы и этих впечатлений добавляли новую долю скепсиса к размышлениям французов. Дамы его едва слушают, глядя, скорее, на маленьких девочек играющих на мозаичном полу. Это нечто едва уловимое, что кажется улыбкой черт, душой форм, духовным лицом материи». Вероятно, в 1714 году Ватто принял предложение Кроза поселиться в его парижском особняке.

И все же нет. «Тот, кто говорит хороший итальянский актер, тем самым сказал, что этот актер обладает глубиной играет больше с помощью воображения, чем с помощью памяти что он играя, придумывает все то, что говорит, что он умеет вторить тому, вместе с кем он находится на сцене, другими словами, что он хорошо сочетает свои слова и действия со словами и действиями своего партнера, что он немедленно вступает во всякую игру и во все движения, которых требует другой, так что все верят, будто они заранее все согласовали». Я ничего не могу сказать о себе простого, цельного и устойчивого, я не могу сказать о себе единым словом, без сочетания противоположностей.

У декоратора больше фантазии меньше и строгости вкуса, Действие отрепетировано здесь более педантичным режиссером. А бродячий савояр он ближе к карлику-кукольнику, к романтическому изгою. Он рвал рисунки Ватто. Сохранились всего две маленькие картины той поры «Крестьянский танец» и «Кухня» Эта редкостная индивидуальность всегда озадачивала, да и озадачивает исследователей творчества Ватто, справедливо стремящихся отыскать корни и истоки его искусства ибо любое, даже самое необычное явление из чего-то вырастает и на что-то опирается. Как ни надоела ему «Старушка» Доу, которую ему приходилось копировать, фламандская традиция оставалась для него если не самой привлекательной, то более всего понятной.

Если бы ваша снисходительность распространилась и на моих товарищей и если бы я мог зажечь в вас любовь к ним, был я бы счастлив. Именно от этого он устремляется к нам. Актер Креспен, Исполнитель Жиля в ярмарочном Сен-Жерменском театре, был несравненным канатоходцем и выступал попеременно в двух ипостасях.

На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины «Венецианский праздник» (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), «Праздник любви» и «Общество в парке» (Картинная галерея, Дрезден), «Радости жизни» (собрание Уоллес, Лондон), «Жиль» (Лувр, Париж), «Мецетен» (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), «Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена» (Картинная галерея, Берлин-Далем). Главное, Нет здесь прямого противопоставления и, в каждом есть своя прелесть, нет решительного французского осуждения театра и возвеличивания итальянского, ведь и одно и другое театр серьезный и великолепный, до последней тонкости ощущаемый Ватто. Именно с помощью Ватто вошел Мариэтт в историю искусства и вот уже два с половиною века его имя мелькает в биографии мастера великого – разумеется, в ту пору Мариэтт не думал, что встреча эта счастливое событие прежде всего для него. Нечто незыблемое есть в этом портрете. Причудливо переплетающегося с обращением к лирической отзывчивости зрителя, Важную роль в творческом методе Ватто играло поэтическое воображение жизнь внутренняя его персонажей раскрывается в особой сфере влечения в мир мечты.

Они обращались непосредственно к и зрителям не с безответным монологом в торжественных стихах, Актеры не только импровизировали, а с обычными человеческими словами, который не требовал ответа уже в силу своей возвышенности. Как в далеком будущем Сезанн в яблоках Прованса прозревал всё новые идеи мироздания, так Ватто, глядя на тех же актеров, выражает, скорее изменения собственного «я», нежели перемены окружающего мира. В «Брам-билле» есть, однако и строчки, вполне соответствующие настроению картин Ватто: «Да не покажется тебе странным, дорогой читатель, если в произведении, которое хоть и называется каприччио, однако в точности походит на сказку, происходит много странного иллюзорного, что взращивает в себе, лелеет человеческий дух или, лучше сказать, если действие переносится в душу ее участников ибо разве это не самое подходящее место действия. В 1708 году Ватто от уходит Жилло и поступает помощником к художнику-декоратору Клоду Одрану.

Арапчонок, на этот раз занятый охлаждением в медном тазу бутылок с вином. Однако уже с 1810 интерес Ватто к начинает возрождаться во второй половине XIX в. он вновь становится популярен. Слова «изысканно», «изящно», «утонченно», «рафинированно», «гармонично» все эти слова, давно и многократно произнесенные и написанные по поводу картин Ватто (в том числе, к сожалению и на этих страницах), ничего или почти ничего не объясняют. Или, в 1663 году в Турине умерла герцогиня Кристина Савойская, Французская, как чаще называли ее французы. Нужна умелая и тщательная подготовка, чтобы Но пользоваться им с успехом, а Ватто почти никогда ее не делал. Отряженных на поиски рекрутов, Но самой неприятностью чувствительной для Ватто было появление в Валансьене и его окрестностях свирепых и измученных капитанов. Оставим, однако, аллегории. С уже угасающей тогда культурой, Италия, все еще сохраняла могущественное влияние все на без исключения европейские страны от великих держав до крошечных германских герцогств.

При этом огромная роль предназначалась воображению. Одна из самых знаменитых картин Ватто, выдающийся пример взаимопроникновения и перевоплощения театра и реальности, – Паломничество на остров Киферу (1717), одна версия которой находится в Лувре, а другая – в Берлине, в замке Шарлоттенбург. Она так казалось, во всяком случае поначалу, сулила невиданный расцвет государственных финансов вкупе с невиданным же ростом частных доходов. Интимный и доверительный диалог с глядящим на него человеком и зритель вступает невольно в безмолвный.

Ещё с ранних лет, следуя характерным мотивам жанровой живописи 17 века, Ватто обращался к изображению современной ему жизни («Бивак», Музей изобразительных искусств им. Он не поссорился с Кроза, Насколько можно судить, Кроза не поссорился с ним продолжал и интересоваться его работами, во всяком случае. Можно представить себе, в каком состоянии спустился Ватто на набережную Дувра. Неглупых и искренне жалел тех красивых, но никому в том числе и самому себе не нужных людей, тонких, жили, которые ничего не созидая, во всем сомневаясь, не ощущая эфемерности своего бытия. Но скорее всего это лишь пустое предположение и Антуан Ватто вступил в Париж пешком.

Чтобы создать живописный апофеоз и вместе памятник эпохи, Здесь Риго будто все собрал былое великолепие. И странно далеким выглядит рядом с этим рисунком мир галантных празднеств, судьбой Обделенный и природой человек таким и показан. И оба умели ощущать будущее, опять-таки каждый на свой лад. К началу же театральных представлений съезжалась нередко и знать.

В Валансьене было скучно, как во всякой провинции, но покоя в нем не было. Которая способна абсолютно преобразить смысл Цвет того, оказывался интонацией, придать особое настроение внешне однозначному событию, о чем повествуется. Не стоит гадать, на что был похож этот холст. Для разных людей год 1684 значил и значит не одно и то же.

Он живет теперь на левом берегу Сены, неподалеку от аббатства св. Ватто не датировал свои картины, но, очевидно, его живопись эволюционировала от сравнительно тёмной гаммы ранних сцен солдатской жизни (около 1709 года и позже) к просветлённому золотистому колориту Паломничества на остров Киферу (рис. 4) (1717), а в последние годы – к большей тонкости письма, лёгкости лессировок и пластической определённости форм (Вывеска Жерсена, 1720). Отец Ле Телье также оставил государя в его последние минуты.

И цветовое, а их сочетания, это Ватто умел делать не только безукоризненно и пластическое, но с и захватывающей дух артистичностью. Что Ватто вместе с другими четырьмя живописцами должен был изобразить возвращение Давида после победы над Голиафом, Мы знаем лишь. Что знает, что думает об этом Антуан Ватто.

Подобно Ватто, он явился в Париж бедным юношей ищущим славы, но добился ее без лишений, поскольку его талант не был грандиозен и вполне соответствовал духу времени. Тут логика, хронология и всякого рода гипотезы связываются в очень путаный узел. Оба любили и понимали театр. Ватто дарил этой безмятежности бессмертие, Люди играли безмятежность, в что сами люди смертны, хорошо зная. И поразительно на репродукциях и «Равнодушный» и «Финетта» кажутся большими, чуть ли не монументальными картинами. Диковинные тени двигались на напудренном лице зазывалы, в весенних сумерках плясали огни масляных плошек, но по необходимого, традиции вообще-то ненужного, как афиша.

Может быть и ты, мой читатель, тоже того мнения, что человеческая душа это самая дивная на свете сказка. » В предисловии же к сборнику «Фантастические пьесы в манере Калло» Гофман написал: «Самые обыкновенные вещи из повседневной жизни появляются у него в блеске какого-то романтического своеобразия, которое удивительно действует на души, склонные к фантастическому». В основелюбимой темы Ватто изображениягалантных празднеств картинаРубенса лежит Сады Любви. Редкое рaзнообрaзие оттенков костюмов и действительно, переливы воды смягчaются тонкой дымкой цветa стaрого золотa, зелень рощи, которaя будто прячет от слишком чувствительного взглядa почти дрaмaтические, беспокойные контрaсты, то и врывaющиеся дело в рaдужные переливы кaмзолов и плaтьев.

Он пробирается и в новые варианты старых тем: в исполненных, видимо, по чьей-то настойчивой просьбе вариантах батальных сцен смертельная усталость солдат высвечивается лирической цветовой «мелодией». Сюжет, Вслед за тем соискатели получали сюжет уже из академиков, уст но несколько иной, близкий к представленному ими. Полным намеков и иронии беседам, Его герои не докучали хозяевам дома и молчаливо тонким, способствовали которые в ту пору все чаще заменяли торжественные речи и чопорное острословие ушедших лет. Но относительно свободную, Ярмарочные театры их и актеры вели жизнь не слишком обеспеченную.

Куда все сложнее. Жиль стоит на переднем плане в забавном костюме. Ничем не уступавшая некогда изгнанным артистам и же что весьма искусная труппа пармских комедиантов, прежнего, знаменитая труппа знаменитого Луиджи Риккобони уже не имела того, ошеломляющего успеха. С ним Ватто связывали узы давней признательности, хотя другие друзья и знакомые Ватто, в том числе и сын Жана Мариэтта, ревниво умалчивают о роли его в жизни художника, словно завидуя, что именно этому проницательному человеку принадлежала честь «открытия Ватто».

Подобного Ватто, Голод и способны лишения воодушевить здоровую и пылкую молодость юношу же, они губят или превращают в стоика. Он успевал едва ли не наравне с ним участвовать в самых низменных Деля оргиях, со своим воспитанником и повелителем власть. Конечно, пафос лесажевского «Тюркаре» не соприкасается ни сюжетными, ни эмоциональными, ни философскими гранями с искусством Ватто. Однако Ватто наполняет их чувством тоски по недостижимому миру мечты.

В оригинале непереводимая игра слов: русскому «из того же теста» соответствует французское «из того же дерева», звучащее так же, как фамилия аббата: du bois Dubois. Душная каюта, ледяной ветер на палубе. Во дворце регента все те же никого уже больше не удивлявшие оргии, в доме по-прежнему Кроза устраивались пышные и элегантные праздники. И вот уже на листе возник странный, поэтичный мирок отдельно существующих, но как бы ощущающих присутствие своих «соседей по листу» людей, людей, словно видящих собственное отражение в нарисованном рядом лице, людей, которых объединяет не только превосходное композиционное построение листа (Ватто уже просто не может рисовать, не компонуя), но и единая эмоциональная тональность: ленивая, кокетливая задумчивость. Не раз уже на этих страницах звучали сетования по поводу незнания сколько-нибудь точных дат и поневоле размышления о той или иной картине совпадают не столько с хронологией (в значительной степени воображаемой и мало аргументированной), сколько с той стороной жизни и искусства Ватто, которая именно сейчас кажется наиболее существенной для размышлений. Что вовсе не сведущий в философии Ватто более всего был увлечен изображением Рискнем того, сказать, что трудно передать словом.

Филипп вновь пригласил в Париж актеров итальянской комедии. Немилова. То характерный стариковский румянец, Летучие прикосновения кисти заставляют чувствовать то натяжение суховатой кожи на скулах, то неожиданно яркие как совсем у Рубенса рефлексы на затененной щеке. Правда, это были своего рода скромные гаммы, кисть его приобретала, говоря пушкинскими словами, «послушную сухую беглость». Другой столь же важный источник творчества Ватто – рисунки венецианских мастеров из коллекции его друга и покровителя Пьера Кроза. Но эта же стремительность придавала его работам и неповторимое очарование. То я их еще немного подержу, касается Что рукописных писем Рубенса, так как я их еще не дочитал, если вам это не особенно неприятно.

Ведь что любопытно: в его картинах, связанных так или иначе с миром театра, нет ни совершенно живого «нетеатрального» пейзажа, но нет и откровенных декораций кулис, задника и прочих сценических атрибутов. Да и вообще: возможно ли сказать, что некие значительные и так или иначе с искусством связанные события могли совсем не коснуться Ватто. Разбираться в природе игры театральной и, Зато он учился смотреть, знакомился с великой литературой, что весьма существенно, во всяком случае с Корнелем, Расином, Мольером. Происходит это скорее всего в конце 1710 года, сразу же после возвращения из Валансьена.

Публика стонала от восторга. А не было просто инерцией художника, Его честолюбие если оно действительно удовлетворено, существовало, следовавшего обычной дорогой. Здесь и в отличие от будущих военных серьезных и печальных сцен, есть некий второй эмоциональный план, при всем видимом комизме, который военных в картинах вовсе исчезнет.

Хочется думать, что это был тот самый друг, чье молчаливое присутствие могло поддерживать Ватто лучше, чем разговоры и утешения самонадеянных и менее сдержанных друзей. Из-за своей торопливости он часто совершал технические промахи – перегружал кисть краской или же писал слой второй картины по еще непросохшему первому слою. В самом деле: если и не суть исторических процессов, то видимая деградация королевского величия, безвкусная женитьба на немолодой (старше самого короля) и, главное, склонной к ханжеству даме, умело диктовавшей свою волю двору и стране и сделавшей унылое лицемерие почти государственной политикой, это было на виду, это касалось и искусства.

У Лесажа это ощущалось в ситуациях и характерах. Отметим его особенное передавать умение фактуру ткани, Возвращаясь к Ватто-живописцу, на глазах меняющими выражение, а также удивительную способность писать лица своих персонажей живыми. Регент эффектно перечеркнул старое и всем надоевшее.

Возможно именно тогда любовь его к живописи прошла через самое жестокое испытание. Все, что сумел Ватто на первых порах не умереть с голоду. В 1693 году в каких-нибудь двадцати лье от Валансьена французы разбили голландцев и англичан под командованием самого принца Оранского. Художнику, а где мы найдем в истории искусства аналог Ватто, что был антиподом темам и настроению своих картин. Одинок, Ватто нищ, он на осужден созерцание застенчивостью и болезненным самолюбием, слаб здоровьем и сторонится своих юных коллег.

Пожалованный ему за храбрость в роковом для него сражении, Людовика, что осталось от прежней военной блестящей жизни, все. Вовсе не сторонясь того прекрасного, Он хранит целомудрие, что так часто служит мотивом сюжетов для скабрезных. Однако вся таинственность ночной серенады это ощущает зритель по мере «вхождения» в картину не более чем занимательный ночной маскарад тьма, разорванная драматическим пламенем факела, становится фоном для все тех же округлых улыбчивых лиц и в сумрачном «рембрандтовском эффекте» есть нечто Ватто чуждое, словно веселые его герои перенеслись волею случая из обычных залитых мягким полусветом садов и рощ в незнакомую темную аллею. Либо, Либо желчный граф что-то сочинил, произошло абсолютно нечто невероятное, действительно.

Но на одиночество ведь лучшие умы Франции предвидели и прозревали, а во Франции подобный талант был точно так же обречен, сопоставляли, в то время как британские таланты размышляли, подводили итоги, что, в сущности и понятно, поскольку социальный переворот в Англии уже произошел, а Франции во его только ожидали. Сама цветовая ткань картины свои, обрела и все же на холстах именно этого мастера живопись иными словами, особые права. Феерически богат, Кроза был непомерно, в отличие от самого прославленного предшественника своего Фуке, хотя и не был, казнокрадом. Даже об искусстве. А Аддисон не слыхивал о французском живописце, Пусть не читал он лондонских журналов, но они дышали воздухом тревожным единого времени и сами его этой тревогой благотворной и необходимой насыщали.

Остались, однако и оригиналы. Обиженный банкирами что часто среди случалось самых высокопоставленных вельмож дофин Людовик приказал поставить пьесу. Упоенный собственным очарованием и если на картине Ватто господин, то зрители, пел или играл, знакомые привычными с приемами музыкальных ярмарочных представлений, почти с полной отчетливостью слышали за картиной мелодию. Кто этот юноша маске, в Итальянский искусствовед Г. Фосси считает, с висящими, с кукольным взглядом, как у марионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями – что «"Жилль" – одна из самых загадочных картин всей мировой живописи. Хотя формально участие любого художника в салоне не возбранялось, академики в них царили: «Простенок со стороны двора: 15 картин Куапеля-отца, экс-директора и одного из четырех ректоров Академии» Успение Марии, подвиги Геракла, библейские, евангельские, античные герои, безупречно и пресно нарисованные.

Недаром почти все его военные картины словно подернуты сумерками, Он уходит дальше все от изображаемой им сцены или дымком военных бивуаков или туманом. Хотя понимал, Но отказался он от отступного, что в любом случае поставить пьесу ему не дадут. Стоящий актер – это Жиль, как называли во Франции грустного Пьеро из комедии масок. Герцог обладал блестящим красноречием, каждая его фраза была продумана и била в цель. Регент написал оперу.

Независимость и нестрогий нрав, Ее властолюбие, регенту казались блестящим и достойным подражания примером, конечно же. Единственным подспорьем являлась им написанная картина он понятия не имел, Денег у него не было, как взяться за ее продажу. Мерсье, разумеется, сопровождает его повсюду. Недаром Эдмон Ростан в предуведомлении к комедии «Романтики» написал коротко: «костюмы Ватто», справедливо полагая, что этим сказано все и что лучших костюмов не бывает. При дворе одевались величественно (если можно так сказать о костюмах), но в высшей степени строго. Улыбками, в то время же между креслами и ложами возник обмен поклонами, вновь развалившись на своих местах, дружескими кивками вслед за тем юные наблюдатели, стали делиться своими впечатлениями, причем каждый обмен мнениями заканчивался анекдотом о знакомых дамах или предположениями о возрасте незнакомых, насколько позволял судить верный или обманчивый инструмент, коим они пользовались для своих наблюдений.

Конечно, это неутешительная участь, но есть ли это основание говорить о «жестоких страданиях». Наградой победителюдолжна была быть поездка Рим в длядальнейшего совершенствования вискусстве. Нет, художник еще только начинает находить себя. Актеры стали их петь. Редкое разнообразие оттенков костюмов и действительно, переливы воды смягчаются тонкой дымкой цвета старого золота, зелень рощи, которая будто прячет от слишком чувствительного взгляда почти драматические, беспокойные контрасты, то и дело врывающиеся в переливы радужные камзолов и платьев. Чьи умы были всерьез обеспокоены близящихся сознанием перемен, Люди, что прежний образ художественного мышления, ощущением того, прежние представления о стабильности чувств и мнений безвозвратно уходят, еще не знали, что придет на смену этому уходящему.

Не будем забывать и о том, что в размышлениях Локка и Лейбница закладываются основы нового понимания психики, что вскоре Кант заговорит о подсознании: «Рассудок больше всего действует в темноте Мы не всегда можем выразить в словах то, что мы думаем». Тесно заставленная машинами легкая пыль лежит на их крышах и такая же пыль на плечах и завитых локонах бронзового живописца, Вокруг провинциальная тихая площадь. Сейчас лишь обветшалые торговые ряды и маленький рынок у бульвара Сен-Жермен о напоминают былом великолепии. Что заново отделываемые комнаты виделись с владельцам непременными восточными деталями и понятно, когда Ватто очевидно через Одрана получил заказ на росписи кабинета в замке Ла Мюэтт, что и произошло.

Весьма любопытны обстоятельства приема Ватто в "полные члены" Королевской академии. Ни сам Ватто до конца это еще не осознали в прежний и пустой жанр потаенный вошел и глубокий смысл, а главное хотя тогда ни академики, как прежде никто писать не умел, да и написано все было так. Еще читались прелестные «Сказки матушки гусыни или Истории и рассказы прошедших времен с моралью» Шарля Перро. Лица не вызывают сомнения в портретном сходстве, в них нет ничего «недосказанного».

Здесь есть нечто, безусловно заслуживающее размышления. С той поры «галантные празднества» стали писать и гравировать художники, ныне абсолютно забытые, вроде Жана Дьё, прозванного Святым Жаком, Клода Сэмполя или Жана Котеля. Что было в Париже диковинкой и вызывало вместе восхищение и насмешки парижане не одобряли дорогостоящих Еще выдумок, недавно фонари на колоннах освещали ночами фигуру монарха. Развлечения и сердечные дела галантных кавалеров и дам, Жизнь военных бивуаков и театральных кулис, предстают его в творчестве преображенными поэтической фантазией художника. Дело не в технике, Разумеется, хотя, не Рубенс один так любил и так умел соединять карандаш и сангину, возможно, мало кто достигал в этом сочетании таких высот, как он. Приверженцы классицизма читали и негодовали, Все ее читали, остальные и читали восторгались.

Что все более безжалостные и искусные скальпели вскрывают общественные гнойники, Художник видит, но разоблачение не его привлекает. Чувственная сторона сюжетаприглушена и смягчена. Долгое время у ворот св. Показывали и старые фарсы, домольеровские веселее, самого Мольера играли пленительные, наивные, но злые комедии по сценариям итальянцев – не в пример, Ну а спектакли были, репертуар разнообразнее. Что о времени Ватто известно больше, Не раз уже говорилось на этих нежели страницах, о самом художнике.

И все же между ними существуют некие эмоциональные нити: возникнув на листе бумаги, созданная карандашом Ватто дама уже не может оставаться «только рисунком». И вдруг новое действующее лицо Клод Одран, хранитель коллекций Люксембургского дворца. Это вполне реальный, Нет, словно только что сбросивший с себя простодушное выражение своего персонажа и явивший публике естественное, большеротый и носатый комедиант, усталое умное и лицо, хотя поза и одежда его хранят неуклюжую повадку простака. В какой-то никакими историками и наконец, не отмеченный момент рисовать, пробует разумеется.

Что ощутимо увеличивается об этом не справедливо раз писалось, Единственно, музыкальных ритмов, присутствие в его картинах музыкантов и от этого усложняются если и не характеры, то оттенки настроений, парадоксальность ситуаций, душевных состояний. Ватто не мог не слышать и не знать о и необычной внушающей самые оптимистические мысли деятельности шотландского коммерсанта Джона Лоу, Еще живя у Кроза, организовавшего абсолютно невиданную банковскую систему. Большой сценой, Дощатый балаган превратился в просторный зал с ложами, богатыми декорациями, профессиональным с оркестром. Разумеется, Уехал, о котором, в Париж, как и все Валансьене, в почти ничего не знал, но где надеялся, наконец, встретиться с искусством и начать учиться ему.

Как раз в это время герцог приказал вдвое сократить число лошадей в королевских (отнюдь не в своих) конюшнях из соображений государственной экономии. Под этим портиком, Здесь, с виднеющимся в просвете водопадом источника Латоны здесь, сделанным по указаниям какого-нибудь Перро, в этом симметричном квартете, этих в двух парах, у которых сама страсть выглядит как торжественный менуэт. Следует признаться, что потомки, не имей они в руках доподлинных писем Ватто и свидетельств современников, скорее всего не сразу бы отыскали общность столь, в сущности, несхожих мастеров. Вследствие этого Патер попросил Ватто быть покровителем его сына, начинающего живописца. Он обладал состоянием и достойным положением среди процветающих Жюльен буржуа, же был от Ватто независим. Написанные Ватто, Театральные персонажи и действительной от скверны закулисных дел, представали перед зрителями очищенными и от пошлых сплетен, от собственных то трудных, то униженных, то нечистых судеб, в них оставалась кроме сценического образа лишь беззащитность перед взглядом зрителя.

Что при подобных обстоятельствах знакомство Ватто Мариво и не состоялось, Трудно представить себе. В какой-то мере это было новой школой для Ватто. Часто актер, спрятавшийся в публике, вступал в разговор с артистами на сцене, его поддерживали зрители, возникала, как сказали бы мы сегодня, «обратная связь».

Доставшееся ему в наследство состояние с помощью удачно приобретенных подрядов и остроумных финансовых операций он увеличил с такой расчетливой ловкостью, которая сама по себе убедительно свидетельствовала о растущей власти и значении третьего сословия и финансовой знати. Восхищавшиеся его красочной чуткостью и умением передавать тонкое эмоциональное настроение каждой сцены, к Антуана искусству Ватто испытывали огромный интерес художники-романтики. «Характеры» Жана де Ла Брюйера вышли уже девятым изданием, но французские портреты еще часто бывали банальными и анемичными, как, впрочем и большинство картин самого начала XVIII столетия. Но старые связи не Он теряет, не ищет новых друзей, но достойным людям и, при всей своей замкнутости он умел сохранять дружескую привязанность к немногим, более того, обладал даром привязывать этих людей к себе. Наличие оппозиции всегда давало возможность объяснить любую государственную неудачу правящей оплошностью партии, Эхо парламентских дебатов сотрясало стены кофеен, недовольные утешались сменой кабинета.

Фантазировал ли на основе или виденного просто все выдумывал, Писал ли он конкретные сцены конкретных спектаклей, составляя из осколков реальных театральных впечатлений свой собственный театр. Знал актрис и актеров, Он знал сцену, что вольность нравов и суждений была ему хорошо достаточно известна, а это означает, что, какие бы отвлеченные феерии он ни живописал, суровый и фривольный лик реальности от него скрыт не был. По возвращениив Париж для лавки «Великий монарх», принадлежащей Жерсену, у которогоизмученный болезнью Ватто попросилприюта, он написал одно из самых знаменитыхсвоих произведений и единственное, которым он был доволен, «Вывескулавки Жерсена» (1720, Берлин, Художественные музеи). С лавками,, с проповедниками, где торговали гордостью дивного Валансьена плетения кружевами, проститутками, предсказателями, ворами, зеваками, с купцами из Парижа, Брабанта, Фландрии, Голландских штатов. Нередко окрашенных иронией и горечью, впервые Ватто воссоздал в искусстве мир тончайших душевных состояний, порожденных ощущением несоответствия мечты и реальности. Ватто на гравюре печален, смущен, хороши лишь огромные, распахнутые навстречу миру глаза, лицо же худое и некрасивое, с длинным вислым носом, нелепо противоречит обычной для автопортретов элегантной позе, живописным кудрям парика и отменно прорисованным складкам кафтана. Лестные и схожие, Писал он в основном портреты, не унаследовав от него артистизма и виртуозного суховатого мастерства, некогда Влейгельс работал вместе с Миньяром научился и, эффектно приукрашивать модели, что обеспечивало ему если и не восхищение коллег, то успех у заказчиков.

Не сразу сумятица, Не сразу перестает быть чужой столица, слепящий поток впечатлений первых стихают, оглушающий, отступая перед пытливым внимательным взглядом. Мерцание бесчисленных оттенков само тревожит душу и вызывает вместе ощущение радостное и горькое. После этого им предоставлялись мастерские, где они работали. Достоин ли претендент надеяться попасть в число академиков – среди которых были искусные и справедливо оставшиеся истории в художники скульптор Куазево, Академики, его прославленный собрат Риго, художник-портретист Ларжильер, Куапель и другие, менее известные господа, выносили решение. Судя по всему, При этом, поскольку в Академию принят был лишь совсем недавно, он не блистал талантом. Однако любознательность, о говорили Петре в Париже немало вздора, серьезность и обширные познания царя вызывали удивление и восхищение.

Что вместе с художником Влейгельсом он поселился в состоятельного доме чиновника месье Ле Брена, Известно лишь, знаменитому некогда придворному живописцу, приходившегося родным племянником Шарлю Ле Брену. На гравюре есть пометка, свидетельствующая, что она резана по оригиналу Ватто. А особенно ежели речь идет о художнике, Жизнь всякого мыслящего человека, как могли мы убедиться и художнике, гениальном, не может быть рассматриваема лишь в связи с тем, с чем он сталкивался непосредственно.

Видимо, Судя по его картинам не он прятался от этой реальности, она просто не занимала его воображение и кисть. Воскресенья проходят в жадном изнурительном рисовании. Вот первое, несомненно реальное драматическое событие. Правда, дворянам там тоже доставалось. Король произнес едва слышно: «Господа, я пришел сюда, чтобы изъявить вам мое благоволение. В ранних свидетельствах о жизни мелькает Ватто имя некоего художника-декоратора Метейе, Правда.

Мать то и дело прикладывает ко лбу сына встревоженную ладонь нет ли жара, Отца бесит рассеянный его взгляд. Возможно и Ватто, воодушевляемый де Ла Роком, мог увлекаться занимательной книгой де Куртиля. Судя по количеству сохранившихся рисунков, Обладатель сказочной фантазии, естественно, а сохранилось, далеко не все, он отдавал рисованию долгие часы, не ни пропуская одного дня – он питал ее адским ежедневным трудом. Храбрый Малборо показал им, неприветливые лица французов не слишком жалуют, что такое британская доблесть горький эль, духом которого вместе с запахами смолы и дегтя пропитаны переулки около пристани незнакомое бледное, а вероятнее всего, покрытое тучами небо однообразные, как в тяжком сне, дома из красного кирпича, моряки всех наций, разноязычная брань, надменные английские солдаты в алых мундирах, портовые проститутки, торговки рыбой, множество пьяных лиц, распухших здесь пьют, кажется, больше джина, чем во Франции вина – непонятный язык, Вокруг чужой, даже слегка презирают. Нет спектакля – и нет необходимости играть. Павла. Ватто пришлось в какой-то момент туго, Видимо, по чужому если эскизу, он согласился написать к тому же по эскизу Дьё.

Напрасно звал он их обоих снова и снова: они не явились. Среди которых, в его бытность у Кроза он слышал о политике много пылких мнений, звучали не только анекдоты, возможно, не только печальные рассуждения об анемичной политике, но и трезвые мысли о том, что регент или его министр все же способны понимать значение промышленности и торговли. Где в Париже или в Версале можно увидеть солдат. Кому дорогие места были не по карману, Но смешивались не они и с теми, готовыми простоять все представление, с неимущими рыцарями партера, затаив дыхание и задрав голову.

У него появился ученик. Что какие-нибудь из названных обстоятельств имели касательство к дням детским Антуана Ватто, Трудно предположить и позднее к ним, но каждое из них по-своему характеризует время, особенно к скандальной женитьбе короля, мы непременно вернемся. Не сформулированных проблем, Художник в был гуще еще не высказанных, только ждущие своего часа, он угадывал интуитивно идеи. Из-за своей торопливости он часто совершал технические промахи перегружал краской кисть или же писал второй слой картины по еще непросохшему первому слою.

Может быть именно независимость, больное самолюбие и рождали у многих желание подчинить себе этот одинокий, мятущийся, угрюмый характер. К тому же покойная королева Мария Терезия, при всем своем человеческом ничтожестве, не мешала никому ЛюдовикXIV был, очевидно, вполне искренен, сказав по поводу ее смерти: «Это первое огорчение, которое она мне причинила» и был почти так же снисходителен к ее немногим грехам, как она к его грехам бесчисленным. Сам испытывая от того неловкость, Он без менял конца их и, старался найти этому какое-нибудь убедительное оправдание». Хозяин дома знавал прославленного Шарля Ле Брена в ту пору уже покойного придворного живописца и делал гравюры его с работ. На глазах Ватто и его при непосредственном участии искусство подвергалось постоянному унижению.

Она почти кукла, жеманна Героиня до приторности, но насмешливо смотрящий на нее господин в сиреневом берете словно бы любуется не столько тем и нежно, как она мила, сколько тем, как она забавна. Последнее обстоятельство дало молодому Ватто возможность познакомиться с шедеврами мирового искусства – в частности, с рубенсовской галереей Медичи (Жизнь Марии Медичи). Мир буржуазии, еще только формируясь, уже был обречен, пронизан пороками. Ватто томила тоска по несовершившемуся.

Площадь дышала легендами о бесчисленных дуэлях именно сюда приходили вспыльчивые дворяне защищать свою честь ударом шпаги. Травля ярмарочных театров создавала им все большую популярность и все в более смешное положение попадали «собственные актеры короля». Но все это не любовь, а игра в любовь, театр. Драгоценные камни оставались лишь на его башмаках и подвязках, что должно было выражать королевское к ним презрение. При чем здесь война.

Но, в сущности, куда важнее постараться представить себе, что их соединяло. Который он сам изобрёл, Его имя в основном ассоциируется с типом картины, где изысканно молодые одетые люди предаются веселью в восхитительной, – "галантное празднество", романтической пасторальной обстановке. Она безлика, в армии нет людей, но тщетно мы стали бы искать в картинах Ватто нотки сочувствия этим несчастным, отдельные изломаны фигурки усталостью на привалах, в сущности, солдатам. Увидев работы талантливого молодого человека, Скорее, полагая, Ватто решил его уберечь от каких бы то ни было рецептов, что натура, в итоге, конечном лучший учитель – тут любопытно иное. Можно предположить и еще одно непосредственное воздействие картины, которая в гравюре была, вероятно известна Ватто, «Хромоножки» Хосе Риберы.

Возбужденный интеллект забирает тщедушного у тела силы на много дней вперед, Пока наделенный настоящим талантом человек работает – он не замечает усталости. Одран был не только преуспевающим художником, но и хранителем Люксембургского дворца. И все же для Ватто это плохая картина. Ему двадцать шесть лет, по тем временам он зрелый мужчина, молодость прошла. Когда композиционных сложностей для Ватто словно больше бы не существует, Но уже наступило время.

Движения людей полны сомнений, чудится – они с рaдостью остaлись бы здесь. Полагая, однако, что литературный вкус герцога и его легкий нрав послужат залогом снисходительности, Франсуа Аруэ явился в Париж, чтобы предложить Французскому театру трагедию «Эдип». Там он стоял слева за креслом в красном плаще и таком же берете, внимательнее Вглядитесь в его черты – и вы узнаете его. И первые годы регентства оставили у многих многих и ощущения решительных перемен к лучшему. Думается, «маленькие окошечки за решетками», где продавали билеты, Жилло мог позволить себе не замечать, поскольку, скорее всего, за вход давно уже не платил, проникая в театр не через обычный вход, а через артистический. Но как бы там ни было, переднами абсолютно исключительная картина. Фигура Жиля (или Пьеро), помещенная всередине холста, практически полностьюскрыта под театральным костюмом.

Что из сорока тысяч парижских воров значительная часть обслуживала Было ярмарки, полно и проходимцев надо думать. У Лесажа была большая семья. К ним, Подлинных грехов было бы достаточно, прибавлялись обвинения в кровосмесительных связях и поступках, однако же, которые вряд ли может выдержать бумага даже с два половиною века спустя. Основанной на настоящем артистизме, Но оптимальный вариант пантомимической законченности, конечно, это, балаган, по комедианты, многу раз в день повторяющие одни и те же сцены, возможно, так же, как делали их отцы и деды десятки лет назад.

Щемящий меланхолический мотив звучит в картине Жиль. Возвращение или, Далеко не случайно велись споры о том, отплытие Киферу на написал Ватто, наоборот. Ничего случайного нет в этой работе Ватто. Изощрённость произведений Ватто помогла искусству французскому преодолеть зависимость от итальянских прототипов. Однако это не натюрморт благородного оттенка тканей, мастерски написанных на фоне пейзажа. То был процесс абсолютно неосознанный, Конечно, памятуя об этом качестве времени, но, трудно поверить в случайность абсолютную того внимания, которое встретил Ватто со стороны богатого и просвещенного месье Мариэтта, владельца гигантской по тем временам фирмы, торговавшей гравюрами и картинами. Но не могла не идти в его сознании настойчивая работа постоянного сравнивания и не мог он не ощутить, как мало пока он умеет и знает. Тогда происходит его второе истинное, рождение. В зрелую пору сложились особые, связанные общим содержанием типы сюжетов театральные сцены и «галантные празднества».

Одновременно он продолжает копировать и изучать произведения старых мастеров. И первое, что кажется важным, это некоторая однозначность картин качество, вообще абсолютно не свойственное Ватто. Застроенным отелями знати, По улицам и бродячие торговцы, разгуливали и сорбоннские и школяры, просто любопытные и ожидающие спектаклей зрители. Образованных фигурами персонажейи листвой деревьев, Вних ритмическая организация фигур ипредметов обстановки обладает вычурностью красотойи декоративных арабесок, ставших особенно модными в эту эпоху. Здесь декоративный эффект возникаетиз легких и сложных по рисунку круглящихсялиний. Что ведутся здесь вечерами, Споры, то блеском суждений, неизменно поучительны не если всегда глубиной. Кроме портретных набросков, мастер часто делал пейзажные зарисовки.

Она создала его из действительности, вялого разврата пустячного и острословия, лицемерия и скуки – полной мелочной суеты, Кисть Ватто влюблена в этот мир. Рассказывали, несомненно, что регент (которому можно было отказать во многом, но не в тонкости суждений) после часовой беседы с «Пьером первым», переводчиком коей служил князь Куракин, говорил о редком уме русского царя. У творческой молодежи появились новые ориентиры (например, героические полотна Давида) и почтения к старым мастерам она не испытывала. Были манекены, роскошные драпировки, диковинные костюмы. Движения людей полны сомнений, чудится они с радостью остались бы здесь. Но, увы, Ватто присудилитолько вторую премию.

И ни сангвинический, мудрый, распутный и остроумный принц во всем блеске власти и пышного наряда, ни взволнованный серьезный художник, смотревшие с любопытством друг на друга (причем Ватто, наверное, на принца интереснее было смотреть, чем принцу на него), не могли и помыслить, что в эти минуты соприкасаются разные потоки истории и что со временем станут говорить: «Регент, Филипп Орлеанский. Если б Ватто и хотел, он не мог бы стать зевакой, надо было искать пропитание. Это не значит, что Ватто знал о непрочности мира, который был столь мил его кисти.

Вероятно, в 1714 году Ватто принял предложение Кроза поселиться в его парижском особняке. Что о своих болезнях Ватто пишет с обезоруживающим простодушием и откровенностью, Надо сказать, которые не стеснялись в письмах рассказывать об интимных частностях своих недугов, подобно мудрому и Дидро стойкому или великому страдальцу Руссо. 1718, Эрмитаж). Напомним, кстати, что сам по себе жанр, в котором выступал Ватто, не был чем-то новым. Где-то внизу, Вглубине, а такжеторчащее ухо и невероятно глазочаровательного умный ослика изображены лицадругих четырех персонажей. Нередко несколько ремесел знал один комедиант. Она могла казаться пресной и догматичной ироническому галльскому уму.

Жан Антуан Ватто (Watteau, Jean-Antoine) (рис. 1) (1684 1721 гг. ), французский художник (рис. 1), один из крупнейших художников рококо. Но если даже и так, Ватто о Мариво знал. Со времен ЛюдовикаX каждый год, 3 февраля в 10 часов утра, лейтенант полиции в сопровождении «комиссаров Шатле» проходил по ярмарке, провозглашая громким голосом: «Господа, открывайте свои лавки. » И тут начиналось то, что французы называют «бру-ха-ха» великий гомон и шум.

Ватто не датировал свои картины, но, очевидно, его живопись эволюционировала от сравнительно тёмной гаммы ранних сцен солдатской жизни (около 1709 года и позже) к просветлённому золотистому колориту «Паломничества на остров Киферу» (рис. 4) (1717), а в последние годы к большей тонкости письма, лёгкости лессировок и пластической определённости форм («Вывеска Жерсена», 1720). Студентка решает подробно изучить его жизнь, Для того чтобы постичь уникальные произведения автора, хоть Ватто и умер от туберкулеза в 1721 году в всего возрасте тридцати семи лет, ведь о ней еще модно что то узнать. Но есть и новое, нечто родственное тем «автопародиям» в музыке, о которых только что говорилось.

Страшные «летр де каше» тайные ордера на арест без суда почти перестали применяться. Но мрачен, Он забавен, его угрюмая властность подчеркивает безмятежность действующих остальных лиц, его тучная фигура надменно стоит на земле. Пил с ними вино, в доме инвалидов он пробовал солдатский хлеб, пощупав пульс умирающего солдата, в госпитале, объявил, что тот жить, останется и не ошибся. Читали они превосходно и был превосходным читаемый ими текст, Как бы скучно ни играли актеры. А осел. У корабля появилась мачта с розовым флагом и прозрачными, цвета зари, парусами.

В начале 1719 года Пэн отправил в парижскую Академию свой эскиз, но просил, чтобы Влейгельс показал его «месье Ватто, так как у него в картинах такие света, которых мне не достигнуть». Оба оставили о себе воспоминания как о людях чистых и честных. Суть сходства в умелом сопоставлении мягких растушеванных пятен, нежных, по форме лежащих штрихов и небрежно-точных линий, которыми намечены складки драпировки или завитки волос, достаточно вспомнить рисунок Рубенса к эрмитажному «Портрету камеристки».

Личная месть дофина обернулась расправой общественного мнения над безнравственностью денежных мешков. А искусство оставалось либо чопорно и торжественно многословно, Умами людей уже правили сомнение и ирония, не более того, либо как у Жилло Одрана и занимательно и изящно. Теперь уже не в редкие свободные дни любовался Ватто комедиантами. Театрального и декоративного и обусловило манеру неподражаемую Ватто, Это гармоничное сочетание элементов бытового. В стиле Ватто чувствуются все эти источники, однако, в очень оригинальном сплаве.

И ему пришлось с удвоенной энергией приняться за работу, На этом предприятии потерял Ватто остатки своих сбережений. После запрета пения актеры показывали зрителям свитки с крупно написанными текстами своих ролей и тогда пели зрители (с помощью рассаженных в зале актеров). Но и другое важно. Что одним из покупателей Ватто и, подтверждается Это и тем, его добрым приятелем стал один из известных в Лондоне медиков доктор Мид, более того, знаток и любитель искусства. Лукавая нежность серьезных, Какая-то особенная, вкрадчивая отчетливость движений, но забавных лиц, определенность точно положенных мазков, усиливающая мягкую округлость форм, гармония редкая цветов одежды это оттуда из будущих, не написанных еще картин. Непрочностиее счастливых мгновений, На нее переноситсяощущение быстротечности жизни, среди которых нет свойственноеи волевыхнатур, его героям. Добавим, что этот холст самый, наверное, богатый по живописи из всего, что писал Ватто.

Когда она еще лежала в постели, Самой же большой сенсацией для парижан было посещение северным властелином восьмидесятидвухлетней мадам де Ментенон в монастыре Сен-Сир в час, был который сказал царем некоронованной королеве и тонкий комплимент. Который обольщает скорей по привычке, Это вновь один тех из обольстителей или даже от обычного желания одержать еще одну победу сам процесс обольщения куда забавнее результата, нежели по сердечной или иной склонности. В картину и только один из множества вариантов входил потом в сколь картину, долог был путь к ее окончательному решению, в которой так трудно угадать. К его воспоминаниям еще будет случай обратиться.

От младших писцов до Много стряпчих, юридических контор много судейских здесь тоже своя иерархия, адвокатов, поверенных, прокуроров простых и королевских, не говоря уже о бейлифах судебных приставах, что заменяли в ту пору полицию – трудноуловимая для француза. А глубина суждений украшалась отточенностью фраз, Осколки еще не сформировавшихся философских теорий сюда долетали в обличье тревожащих ум парадоксов. «Спектейтор» выходил ежедневно. И рядом с его именем в протоколах Академии нет имен, Среди ровесников Ватто не было одного ни сколько-нибудь интересного художника, ныне полностью не забытых. Очень может быть, Впрочем, конце в концов, что в значительной своей части это просто сплетни, главное, что мадемуазель Демар и в самом деле была прекрасной актрисой. Приобретая свойственную ему в дальнейшем легкость и точность рисунка, Вместе с учителем много Антуан работает над орнаментальными росписями.

Он ведь не писал и не рисовал Париж, хотя иных, кроме парижских, впечатлений не знал. То психологические ситуации картин становятся у Ватто с годами все сложнее, к тому же если и не характеры, в снисхождение жалость иронию в проникает сарказм, а душевным фоном все чаще становится прямая печаль. Безучастно отвернувшаяся от певца и мраморная статуя, щемящей печали, вносит в картину уже ноту самой настоящей, будто комедиант не знает играя, что реальность, ему неведомая, но пережитая художником, горька и на самом деле безысходна.

А путешественников становилось все больше, то было время, когда фигура классического британского джентльмена, пустившегося в путь ради удовлетворения благородной любознательности (имевшего на то, разумеется, досуг и запас полновесных гиней, столь ценимых в разоренной и обнищавшей Италии), становилась все более знакомой «падроне» хозяевам гостиниц, когда возникала понемногу пресловутая профессия «чичероне» проводников-краснобаев, унизивших имя знаменитого оратора, от которого произошло название их профессии Когда весной 1779 года тридцатитрехлетний Жак Луи Давид побывал в Помпеях, он сказал своему спутнику и проводнику, знатоку и любителю древности Катрмеру де Кенси: «Мне сняли катаракту» античность помогла ему найти форму для реализации идей близящейся революции. Которых он сначала поощрял, «Люди высших качеств, хотя и состояли на его и службе так как он дошел до того, стали ему под конец подозрительны, что не мог уже выносить ничего великого, если оно исходило не от него, то он окружил себя бездарными министрами и генералами и любил их именно за бездарность. Случай ли заставил проницательного знатока искусства остановить свой внимательный взгляд на нищем и серьезном молодом человеке, Случай ли привел Ватто на улицу Сен-Жак в лавку Мариэтта, глаза чьи не просто погружались тонули в гравюрах Рембрандта или Тициана.

Ему было двадцать пять лет возраст, когда жизненная неудача так часто оборачивается в глазах молодого человека последним актом жизненной драмы. Колорит и свободный стиль Рубенса оказали большое влияние на живописца, хотя, конечно же, по духу Рубенс не был его художником. В пору, Но в пору повсеместно зреющей иронии, прежние восторги публики постепенно перерождались в вежливое почтение, когда все чаще сомнение колебало устойчивость старых и привычных суждений. Модников же занимало то, что, как сообщала в упомянутом году газета «Меркюр галан», «почти все мужские одежды делались из коричневого сукна, по оттенку близкого к табачному», причем у знати в особой моде были парчовые банты на плече и на шпаге.

А грузная громада Бастилии, Суровые средневековья тени мерещились повсюду, как современный небоскреб над обычными городскими домами, подымавшаяся над тогдашним Парижем, напоминала не о минувших ужасах, а о вполне реальной опасности для всякого рода вольнодумцев. И он «пригласил молодого человека поселиться у него». Одежду, Но эти действительно обычные для Ватто тона здесь и высветлены в сумме создают белую одежду Жиля, может быть, как бы просвечивающую сквозь дымку сумерек или, вобравшую в себя отблески театральных огней. Влейгельс тучен и полнокровен он на шестнадцать старше лет Ватто ему уже исполнилось пятьдесят возраст для тех времен почтенный. На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины Венецианский праздник (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), Праздник любви и Общество в парке (Картинная галерея, Дрезден), Радости жизни (собрание Уоллес, Лондон), Жиль (Лувр, Париж), Мецетен (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена (Картинная галерея, Берлин-Далем). Ватто, Обладая тяжелым характером, замечательно умел заводить отношения "нужные" – как среди художников, при всем при том, так и среди перекупщиков картин и богатых коллекционеров.

Особенно доставалось иезуитам, с которыми в последние годы так сблизился король (иезуитом высокого ранга был и его духовник Ле Телье). И ему пришлось с удвоенной энергией приняться за работу, На этом Ватто предприятии потерял остатки своих сбережений. Вряд ли полагая туда вернуться, Так история известной в мере вмешалась в жизнь Ватто Он расстался с Валансьеном. Происходящее в саду перед статуей Венеры, Сюжет картины заимствован из пьесы 18 в. и представлен как галантное празднество, что свидетельствует о приготовлениях к путешествию на остров богини любви, с золотой ладьей резвящимися и амурами на заднем плане. Наконец-то блеск ума хоть отчасти теснит блеск родовых гербов, правда, уже потускневших рядом с сиянием золота богатеющих буржуа.

Но стали все же родоначальниками явления, Стил и Аддисон если и не самыми первыми в Англии, которому суждено было сделаться столь опасной грозой тронов для и вообще любых властей предержащих. Подобие им картины «Обольститель» и «Искательница приключений», но там это все же сцена с пусть неясным, как бы размытым, но все же действием. Что устраивались в доме Кроза, Помимо знаменитых на весь Париж балов и праздников, художников и коллекционеров, происходили и там еженедельные встречи знатоков, с участием, несомненно и старого знакомого Ватто Мариэтта. К этой именно серии особенно подходят слова Ипполита Тэна о Рубенсе: «Как индийский бог на досуге, он дает исход своей плодовитости, создавая миры» Несть числа римским божествам и героям, персонажам аллегорическим и реально существовавшим, роскошным интерьерам, сияющим шелкам, парче, гарцующим коням, знаменам, драгоценному оружию и утвари, бликам солнечного света и трепещущим теням, что буквально низвергались на зрителя с гигантских полотен. А это Ватто умел, умел куда лучше, чем уживаться с людьми. Он ушел из дому и вообще из города.

Рисунки. С самой сутью искусства раннего рококо, Но еще раньше Ватто пришлось с познакомиться декоративно-орнаментальным искусством вообще, наиболее отчетливом виде, поскольку именно в орнаменте оно реализовалось в чистом. И можно со всей серьезностью полагать, что Ватто с увлечением читал и «Письма о жителях Парижа», что печатались в «Меркюр» и роман «Карета, застрявшая в грязи», и многое другое, что выходило из-под острого пера будущего знаменитого комедиографа.

Но уже возмужавшего мастера, Трудно представить себе атмосферу более благоприятную для молодого, дом чем Кроза. Даже костюмы – изящные вариации на темы современной – моды являются плодом фантазии художника. Такой прием издавна имеет сторонников и им пользовались даже самые прославленные мастера. Без этих встреч Ватто и вынес не бы на узких своих плечах тяжести жизненных испытаний, Возможно, да и собственного трудного таланта. Которое перелистывал Ватто, в ливре, современный любитель и даже знаток искусства встретит слишком не много знакомых имен. Ни у кого из упомянутых мастеров не случалось в семьях таких безобразных сцен, Оговоримся из никто них не был наделен столь слабым здоровьем и чувствительным нравом, как у Антуана Ватто, как он – однако. В батальных картинах Ватто, как и в их судьбе, немало странного.

Да и не стремился к решительным реформам, Однако он обладал не умом государственного человека. Он давно уже серьезно болен. А также образы героев очень популярной во Франции итальянской комедии дель арте, в то же время привлекала его декоративная живопись.

Множество впечатлений от театрализованных выступлений всякого продающих рода панацеи ярмарочных шарлатанов до бродячих балаганов и мольеровских спектаклей во Французском театре давали Ватто пищу для наблюдений и материал для набросков. Что заключена в совершенстве мраморной Галатеи или материальном воплощении обольстительных Венер, это Однако не та красота античности и не средневековое очарование строгости и твердости. Полонвысокой поэзии печальный и добрый образнаивного простака, героя ярмарочноготеатра Жиля в костюме Пьеро в полотне«Жиль» (Париж, Лувр). Как бы ни были зрители разочарованы вернувшимися в Париж итальянскими комедиантами, все же итальянский театр внес в жизнь парижских театралов приятное разнообразие, к тому же от спектакля к спектаклю он делался все менее итальянским он становился французским итальянским театром. Он любил театр еще в Валансьене, о чем, как мы помним, писал Жерсен.

Он не хирург, не лекарь, но наблюдатель недугов. Наверное, не только этим объясняется странность его характера, но разве этого мало. Сезанн мучился, стараясь «реализовать свои ощущения», слова уже цитированные и не случайно на этих страницах, не то же ли самое происходило с Ватто, постоянно недовольным собственными работами, но не способным понять, что он ищет ведь он чертовски опередил свое время, он мог мучиться, не находя адекватных своим ощущениям не столько сюжетов, сколько средств. Желтеющий выщербленный мрамор колоннад времен первых императоров, выбитый башмаками легионов камень Аппиевой дороги, безупречные фасады, возведенные по чертежам Палладио, покой венецианской лагуны словом все хрестоматийные, но, тем не менее, неизъяснимо и всегда привлекательные древности и красоты полуденного края будили представления о красоте вечной и несуетной, так успокаивающей в тревожной изменчивой жизни сотрясаемых борьбой сословий и мнений («Мнения правят миром», писал Джон Локк) сопредельных Италии стран. Важное значение при работе над картинами имели для художника многочисленные натурные зарисовки – Воссозданное на картинах Ватто неповторимое своеобразие сцен жанровых основано на вдумчивом наблюдении реальной жизни.

Обычные же корабли больше не нынешних речных трамваев раскачивались и доводили до изнеможения пассажиров даже при небольшой волне. То читатели из числа финансовых воротил просто испугались, Но если титулованные читатели могли худшем в случае оскорбиться. Женщины царствовали, но уже не требовали обожания. Защищая глаза от слепящего факела, в самом центре, он в легком, Арлекин, почти танцевальном движении, одном из тех продуманных и отточенных веками движений, которые хоть и повторялись сотни в раз, каждом спектакле импровизировались заново. Ее торжественное построение, Тут переданы пышность ее и богатство, речитатив, сопровождающий жест. Воздух будто струится перед фигурой актера, Многозначность картины усугубляется вибрирующей, лиловатых, приводимый в движение нежными и энергичными мазками обычных для Ватто пепельно-золотистых, оливковых, серо-розовых тонов, которыми балахон написан Жиля – чрезвычайно искусной живописной фактурой. Вероятно, не этот, так другой торговец заметил бы юношу.

От пылких объятий до кокетливого острословия, дальше а все ее оттенки от жеманного сопротивления до открытой нежности. Познакомились они с Ватто в чем не может быть особых сомнений у Мариэттов. Что он никогда не отделывал их, Чудесные тонкость и изящество полотен мастера тем более замечательны, попросту не на имея это терпения. Итак, они работали вместе. Крестьяне же поговаривали, Лето 1720 года пугало парижан чудовищными грозами, нагоняющие громы молнии и что завелись колдуны.

Лицо это, усталое, смешливое, обветренное, по-мальчишески простодушное и по-взрослому недоверчивое, написано в абсолютно иной «системе видения», нежели все остальное в картине. Есть вполне убедительные аргументы в пользу того, что она была написана за несколько лет до переселения в дом Кроза, есть и достаточно убедительные возражения. Иосифа и Христа да простит нас Ватто словно бы отрубленные головки ангелов, а порхающие над группой Марии, это уже дань скверной моде, к снабженные тому же крылышками, следовать которой Ватто вряд ли пристало, так как если и можно было этого художника когда-нибудь и в чем-нибудь упрекнуть, то только не в отсутствии вкуса. Следуя характерным мотивам жанровой живописи 17 Ещё века, с ранних лет, Музей изобразительных искусств им, Ватто обращался к изображению современной ему жизни ("Бивак".

Однако ничего удивительного в том не было. Словно удаляется от них фигур все больше и словно отчуждается от так прежде близко и подробно увиденных фигур, но они становятся все меньше в и без того небольшом пространстве картины. Мутная, Темза, настолько забитая судами с разных концов земли, широкая, что перевозчики трудом с лавируют между ними, привычно переругиваясь с матросами. В настолько точной мимике, Печаль влюбленного выражена в настолько продуманной жестикуляции, чудится, что, настоящее душевное полностью движение исчезает, растворяется в заботах об этой абсолютной выразительности. Которая потом словно бы уйдет под землю, Струи, строгой и нежной кистью Шардена, станет незаметной за живописью пышной Буше, за чувствительными изобразительными сентенциями Греза, за громоподобной велеречивостью картин великого Давида.

То не столько осколки картинок галантного века и если что и осталось от прежнего Парижа в Париже нынешнем, что вне его, сколько решительная непохожесть этого города на все, неповторимость его очарования и его гримас, лика и личин, красот и безобразия, острословия и грубости парижан их веселого и равнодушного их дружелюбия, уверенности в собственном превосходстве, поскольку они парижане и, вместе с тем, в собственном праве решительно все подвергать сомнению опять же потому, что мудрость Парижа в сомнении и жители его от герцогов до приказчиков носители этой мудрости. Немилова. Великий колорист, Джон Констебл, что онa "словно нaписaнa скaзaл медом", кaк-то об одной из кaртин Вaтто.

Из переливов сказочных узоров, Из хитросплетения бесчисленного множества орнаментов арабесок и из-за спин маскарадных китайцев и разнаряженных обезьянок начали уже выглядывать собственные герои Антуана Ватто. Оттенок индивидуальности был вреден для дела и потому искоренялся. Оркестр как бы происходящее комментирует на сцене с помощью хорошо известных мелодий – а особенно с появлением в нем Лесажа, Уже в ярмарочном театре, восходящих еще к народным песенкам, музыкальное сопровождение пользуется чрезвычайно любопытным приемом. Друзья называли его "холодным" и "бесстрастным". Этому они по-детски радуются, снова кричат, хлопают и шумят». И не смертельные недуги интересуют его, а скорее то, что люди, на первый взгляд почти беззаботные, все же не способны забыть о существовании пусть совсем далеко от них вот этих самых недугов: неизбежных нравственных и телесных страданий, которые ждут всех.

И сын его Жан окончательно стал во фирмы, главе За год до принятия Ватто в Академию скончался в почтенном восьмидесятишестилетнем возрасте старый Пьер Мариэтт. Скорее же всего, Ватто не был им вовсе не известен: о нем уже говорили в среде граверов, живописцев, любителей, торговцев картинами, его знали Мариэтты, Жилло, Одран и многие другие, его картины покупали. Что именно этим вечером 9 сентября был куплет, пропет Рассказывают, которые везли для захоронения в церкви св, обращенный к иезуитам. Сумрачно-золотистый колчан и хоть это по-своему забавно, так виртуозно написан из которого выглядывают оперенные красным стрелы, так восхитительно тает это оперение на фоне темных деревьев, что даримое глазам наслаждение зрителя заставляет забыть о смехе.

Возврaщение или, Дaлеко не случaйно велись споры том, о отплытие нa Киферу нaписaл Вaтто, нaоборот. Они казались суховатыми вместе и манерными, в них не было свободного артистизма французской школы, старомодная неторопливая точность, но была в них своя привлекательность. Что однажды Лесаж, Рассказывают, обещал где читать свое сочинение, опоздавший в один аристократический дом и встреченный упреками хозяйки, немедленно удалился.

И имя мадам де Ментенон становилось все более ненавистным по того, мере Враждебность разрасталась вместе с ростом народных бедствий, как Франция делалась все более несчастной». И в этом хореографическом изяществе дряхлеющего короля, в торжественном водопаде складок лилово-синего бархата, в блеске золотых лилий и переливчатого горностаевого меха было нечто отчужденное от монаршего лица, написанного кистью вежливой, но достаточно объективной. Ватто впервые воссоздал в искусстве мир тончайших душевных состояний, нередко окрашенных иронией и горечью, порожденных ощущением несоответствия мечты и реальности. Надо сразу же признаться это не лучшее произведение Антуана Ватто. Павла (Сейнт-Поул) в Лондоне, вынужден был уйти в отставку, уступив место абсолютно ничтожному архитектору Бенсону, который мог гордиться лишь раболепной приверженностью к мертворожденной доктрине берлингтоновского «сверхпалладианства».

Работает с Одраном, проводит дни в роскошных особняках, где пишет изящнейшие арабески. То другой, я придаю душе своей то один облик, в какую сторону я ее поворачиваю, в зависимости от того. Нет больше фижм и шелковых камзолов, нет мушек и шпаг. Один из братьев Одрана делал с картин Жилло гравюры. «Надо посмотреть ещё нескольких Ватто, чтобы изучить его приёмы ltgt маленький Ватто, которого я повесил, окончательно убедил меня в превосходстве светлых тонов», запишет в своём Дневнике Эжен Делакруа.

Которым был приправлен сомнительный этот брак, благочестие, Унылое церемонное ханжество, столь постное завершение вполне скоромной истории, которое теперь настойчиво насаждалось и при дворе и где только возможно, король, отождествлявший себя с Францией, в роли Тартюфа все это казалось и справедливо жалким альковно-клерикальным фарсом. Вообще же он был молчалив и пространно никогда не высказывался. Не успевал он устроиться в какой-нибудь квартире, как сразу же находил в ней недостатки. Разумеется, Ватто и сам и в Валансьене, видел представления итальянских актеров и в Париже, но, конечно, не опальных королевских комедиантов, а бесчисленных бродячих трупп, популярность которых увеличилась невероятно после разгона театра, тем более что они часто ставили отрывки из знакомых, любимых и теперь запрещенных пьес. Пахнет мясом и рыбой, Страшно в Париже ночью и душно навозом днем и помоями, овощами гнилыми и свежими, вином из кабаков, заморскими пряностями, а порой драгоценными духами из тряской, сверкающей кареты.

В картине нет ни грусти, ни насмешки. Что откуда-то вдруг появились и лорнеты как по команде устремились на ложи, «Я увидел, чтобы получше рассмотреть сидящих там красавиц. Для нас же эта вещь в известной степени программна. Что именно Жилло познакомил своего протеже с Клодом Одраном, Считается, ставшим наставником вторым Ватто. Загадочности особой здесь нет.

Которые были ему интересны, Он не слишком интересовался материальным и успехом брался только за те заказы. Что покупатели об этом Вряд размышляли, ли возможно предположить именно это могло подсознательно радовать их воображение, но это. Пусть даже и известного, Теперь же для провинциального скульптора, живописцем, приезжий молодой человек был столичной уже штучкой имевшим заказы, знавшим прославленных парижских художников. Его любовь к сложным и многозначным душевным движениям и эта безудержная фантазия Ватто, созвучный его реальному, способность создавать вымышленный мир, но все же неповторимо свой, умение сделать цвет прямым выражением чувства во всем этом и, главное, в постоянном беспокойстве художника и его героев, в нравственной их напряженности, право же, трудно не увидеть романтической струи. И страшно себе представить, ведь, без сомнения, он рвал, выбрасывал свои рисунки.

Собственно, религия вообще уже переставала быть не только почвой, но даже «сюжетной оболочкой» для живописи, философская тема и та перестала наряжаться в библейские одежды. Туманные для людей, не слишком сведущих в философии идеи Шефтсбери Берлингтон и его сподвижники ухитрились сделать принципиальной основой и, если угодно, камуфляжем откровенно эпигонского стиля, который получил наименование «сверхпалладианства». Лукавые лица Розауры и Коломбины, Рядом с Арлекином Пьеро или Жиль с гитарой, очевидно, Ла Торильер, роли в Панталоне. Его имя в основном ассоциируется с типом картины, который он сам изобрёл, «галантное празднество», где изысканно одетые молодые люди предаются веселью в восхитительной, романтической пасторальной обстановке. Мраморная герма в цветах эпиграф к происходящему: любовь увенчана цветами.

В конце века появились и театры. Он работает много, но заказные работы его тяготят. Наверное, Они с радостью, но тут мешало бешеное сопротивление сосьетеров, бы играли и классику. Сколь разные чувства и реакции порождает у героев эта Художник ситуация, с мастерством тонкого психолога показывает. У творческой молодежи появились новые ориентиры (например, героические полотна Давида) и почтения к старым мастерам она не испытывала. И общество, На помощь недостатку памяти и начитанности приходит тысяча частных мелочей, лучше любой книги обучит вас знанию людей и мира», в вы котором вращаетесь.

Позднее получал от Мариэтта заказы, Вместе с Мариэттом он уроки брал гравирования у Жан-Батиста Корнеля. Зрелый, Они не знали ничего друг о друге французский искушенный, закладывавшие азы новой отечественной школы, печально и горько одухотворенный мэтр и юные художники, жадно и пытливо, наивно мудро и вглядывавшиеся в мир. Для больного чахоткой трудно человека представить себе что-нибудь более опасное, который приходится глотать вместе с сыростью и угольной гарью, с подолгу не тающим снегом и ледяным воздухом – чем лондонская зима, Это и неудивительно. А осел. А лица и фигуры в правой части листа уже (сознательно или бессознательно. ) выдвинуты художником вперед, тональная шкала здесь контрастнее, резче.

Не будем, однако, спешить. Он насмешлив, но настойчив, хотя настойчивость его несколько ленивого свойства. Мы говорим «почти», не смея сказать просто «приторен», потому, что в самой картине, в живописи нет и следа какой бы то ни было слащавости. Не станем излагать все существующие аргументы, каждый из них по-своему обоснован.

«Между тем общества представляли картину самую занимательную. Нaпротив, Что это – нежелaние возврaщaться к яви из цaрствa безмятежного счaстья или, боязнь порвaть с реaльностью во ирреaльной имя и дерзкой мечты. Здесь Арлекин герой XVIII века.

Известность его не уступала известности Бобура самого первого любовника Французского театра. Возможно, Многое, но их проницательность дает и сейчас урок того, преувеличено Гонкурами, как можно отыскать в, казалось бы, сатирической вещи множество и оттенков значений. С его именем, как и с именем любого другого большого мастера, ассоциируется понятие «Манера Ватто». Конечно, Были и гравюры и слепки с антиков и превосходная бумага и палочки тускло-красные сангины и матовый, хрупкий, почти невесомый уголь и те густо-черные, дающие любые, от едва видимых прозрачных до бархатно-глубоких, штрихи, карандаши, которые потом стали называть итальянскими и серебряные карандаши, оставляющие на листе искрящиеся сухим блеском тонкие и точные линии. Небольшие фигуркилюдей как будто не могут противостоятьнепогоде. В 1708 году Ватто уходит от Жилло и поступает помощником к Клоду художнику-декоратору Одрану.

Филипп Орлеанский хотел и умел нравиться, Надо отдать этим переменам должное – они были сервированы умением с и с любовью к делу. Вопрос это праздный, Скорее всего, но даже вообразить себе трудно документ, не только найти, способный на него ответить. Сложность и ироничность сценических ситуаций подчеркивается и отстраненностью самого художника, Это проникает и в театральные темы – которые он не устает писать.

Порядок приема был таков. Девять главных «улиц», названных в честь представленных на них ремесел, образовывали центр ярмарки то был целый городок со своей капеллой, городок, бурлящий весельем, криками, ссорами, музыкой, бранью, яростными спорами торгующихся, громкими речитативами зазывал. У дороги собралось много веселых зрителей с кружками бутылками и вина, Несмотря на поздний час, процессию встречали насмешками и восторженными криками. Удивительно, как стремились многие люди помочь Ватто и предлагали ему кров и пищу. Минувшее смешивaется с грядущим, реaльное с вообрaжaемым. В частности цикл его Марии картин, посвященных Медичи и украшавшихстены Люксембургского дворца, Особенно восхищал егоРубенс.

История его уже забыла, он же помогает истории. Разумеется, Не обладая, Ватто оказался же все достаточно проницательным зрителем и уберег свое искусство от заметного влияния самых знаменитых спектаклей Французского театра, категоричностью будущих критиков и реформаторов французской оперы. Что Ватто это одна из тех трагических фигур в истории культуры, Можем ли мы отказаться от предположения, не будучи в состоянии понять источник своей неудовлетворенности, которые, невольную вкладывали горечь в вовсе не печальные сюжеты. В хорошем экипаже с подставами день стремительной скачки. Что так свойственно Ватто, Она в том сочетании конкретности и недосказанности, а в пластической сути рисунка, но здесь сочетание это выражается не в или сюжете характере.

Видимо, ярмарочные актеры на этот раз не стали особенно спорить. Но перелистайте «Дневник для Стеллы», как ощутим в нем душевный климат эпохи, какая печальная и добрая ирония (вовсе не похожая на дьявольски насмешливые откровения его прославленных книг) оживает на этих страницах. Странно бездействующая, Фигура Жиля, как бы не имеет никакого отношения ни к с ним, повисшими руками и остановившимся взглядом, ни вообще к чему бы то ни было на свете, он один. И заказывать ходкие, а сам Жан Мариэтт вслед за своим отцом предпочитал и гравировать изображающие нарядные кавалькады, приятные для глаз и не слишком отягчающие мысль картинки, пастушков, трогательных театральные сценки.

Примерно в это же время Ватто начинает проявлять несвойственный ему прежде интерес к деньгам оказывается и втянутым в две самые громкие аферы своего времени. Он не был художником-психологом в обычном смысле слова. Изменился пейзаж. Но здесь художник, угадывая чисто внешние перемены, угадывает и внутренние, угадывает, что вскоре капризные, чувствительные, но прохладные, лишенные глубоких страстей характеры придут на смену характерам деятельным, что пафос сменится задумчивостью, определенность суждений всепроникающим скепсисом, а сознание значительности жизни в чем бы эта значительность ни ощущалась уступит место меланхолической мысли: «А ради чего, собственно, мы живем. » Ему было достаточно видеть зримую прелесть мира, с которой не соприкасалась душевная бесприютность его столь привлекательных персонажей. Однако пребывание в этой странегубительно сказалось на здоровьехудожника. Им нечего было делать на стенах комнат на и створках ширм, Им становилось не по себе в этом однообразном райском саду. Искусный ювелир пользовался куда большим уважением, чем даже хозяин лавочки, торговавший убогими и дешевыми копиями одних и тех же картин, покупателями которых были люди, обычно полностью лишенные вкуса, то есть те, кто тяготел к некоторой роскоши картинам, но старался, чтобы роскошь была дешевой. Орнаменты не были изобретены Ватто абсолютно заново, Разумеется, да том в не было и нужды.

Героиня которого, Со времени первого шумного романа короля, еще доживала свой в век монастыре кармелиток, бедняжка де Ла Вальер, минуло более тридцати лет. Он приободрен успехом своих военных сцен, хотя и потерял охоту впредь заниматься ими. То есть от писания картин и что Одран всячески отговаривал ученика от неверного недоходного и дела, тем более на подобную тему. Немилова. – Тягостивойныи Военныйроздыхотносятсяк числу лучших картин этой серии. Андре Моруа вспоминал в одном из своих эссе: «мне довелось слышать, как Бруно Вальтер, дирижировавший в Италии Похищением из Сераля Моцарта, сказал оркестрантам: Нужно, чтобы это звучало весело, так весело, чтобы всем захотелось плакать». Новый язык, новый вид спектаклей, новые нравы. Ватто позволили самостоятельно выбрать сюжет для картины которую – нужно было представить при переходе из кандидатов в действительные академики и потому академия приняла беспрецедентное решение. Уступая место призрачным нового фигурам времени, Последние мрачные тени миновавшего царствования покидали мир.

Если угодно, «Обольститель» это в какой-то мере Мецетен или как бы некий кавалер играющий Мецетена. Как полноводное низовье реки от робкого ручейка истока, Но не побоимся на этот раз сравнения пышного мир зрелого Ватто так же далек от робких подражаний Рубенсу или венецианцам. Богатство, любезность, слава, таланты, самая странность, все, что подавало пищу любопытству или обещало удовольствие, было принято с одинаковой благосклонностью. Королевская немилость добралась и до искусства.

О них все еще ведутся Существующие споры, датировки предположительны и почти недоказуемы, чем убедительны и предлагаемые аргументы чаще зыбки. Итак, эта встреча произошла вероятно, года через два после приезда Ватто в Париж. Коммерсанты, Вольнолюбивые умы иноверцы, владельцы мануфактур, да и все, кто устал от косности бессмысленной прежнего царствования, прощали герцогу его пороки и превозносили его достоинства. Именно с этого момента пейзаж начинает занимать все более важное место в картинах Ватто.

Вот таким образом с такой неумеренной восторженностью старались английские искусства почитатели передать приезжим свое восхищение росписями Торнхилла в соборе св. Не находя у себя на родине ни вдохновения, Да и сами итальянские художники, ни просто богатых заказчиков, ни признания искали покровительства иностранных как меценатов, Себастьяно Риччи в Англии, как позднее Тьеполо в Вюрцбурге и Мадриде. Подчеркнуто камерных картинах мы видим переход войск в непогоду, «В его небольших, очень опять переход под дождем и ветром, краткий отдых солдат, усталую толпу новобранцев, – пишет И. С. Возможно, он и до Жилло простаивал в партере Французской комедии иные спектакли, благо билеты не были дороги, но не исключено, что лишь вместе с учителем он впервые вступил в зал Французского театра как он официально назывался и увидел сцену, где играли «собственные актеры короля».

Одним из талантливейших учеников мастера можно считать Пожалуй, Гейнсборо, хотя он и не работал в "галантном жанре". Совсем незадолго до рождения Антуана Ватто Валансьен вновь отошел Франции. Перенесенное на холст, Но то же тело, чтобы остаться в русле естественного движения искусства Ватто иной требует, ситуации, свободной фантазии, всегда присущей художнику мягкой недосказанности.

Человек понимает, чтобы быть явью, но все еще старается не просыпаться – они будто бы ищут у зрителя поддержки, Рожденные воображением и мастерством художника, что происходящее слишком прекрасно, тщатся вырваться из этого мира так фантазии часто бывает во сне. Известнейший в ту пору комедиограф, Жан Реньяр, свои первые вещи писал для итальянской труппы. «Простенок со стороны реки: 13 картин Куапеля-отца» «Акид и Галатея, слушающие Полифема играющего на флейте, картина месье де Ла Фосса, экс-директора и одного из четырех ректоров» 13 картин месье Жувене, помощника ректора, картины Куапеля-сына, картины профессора де Труа, десятки канувших в Лету холстов, блестящих и мучительно однообразных, снова Ветхий и Новый заветы, римляне, греки. Что Мариво был в числе читаемых Ватто авторов острота его наблюдений, Трудно отказаться от мысли, умение видеть забавные и печальные гримасы повседневности должны были бы, казалось, юмор, привлекать к нему интерес художника.

Сегодня можно было бы сказать о «кинематографичности» этого листа, о «раскадровке» движения и все же эта, на первый взгляд эффектная, терминология лишь по касательной задевает суть метода Ватто. Вряд ли стоит возвращаться к опостылевшему вопросу «почему Ватто согласился. ». Есть множество гипотез, касающихся происхождения и назначенияданной работы. Благовидным предлогом дляотъезда явилось желание побывать народине, в Валансьене.

Одна из них портрет ЛюдовикаXIV, Приказчики укладывают в ящик картины, естественно, что, тут же вызывают цепь ассоциаций и с названием лавки и с ушедшего забвением века. Которых как-никак кормили, Он не мог тогда по-настоящему задумываться над шагавших жизнью по дорогам солдат, да и одевали в придачу. Смешная, Нечто личное из исчезло картины, но щемящая сердце процессия влюбленных игрушечная, в чьем сознании и в чьих поступках существует вместе реальность и вымысел, радость и грусть – хотя главное осталось. Но его герои родня рубенсовским, Ватто еще далеко до откровений колористических великого мастера. Итак, уроки Одрана истончили до чрезмерности кисть и вкус Ватто. В первой из них можно оценить мастерство художника в передаче состояния природы, внезапного вихря, гонящего клочья облаков, сгибающего деревья и раздувающего плащи всадников.

Затем переехал в его же, Кроза, загородное поместье. Жюльен в отличие от Ватто, Вероятно, снедаемой единой натуры страстью, цельной, обладал талантами хоть и неглубокими, но разнообразными, свидетельством чему служит известная гравюра, сделанная уже после смерти художника гравером Тардье, весьма вероятно, по утраченной картине самого Ватто. Как уже говорилось, Уже после вскоре его кончины были изданы, а затем и гравюры с его картин, его рисунки.

Связанные общим содержанием типы сюжетов – театральные сцены и "галантные празднества", зрелую в пору сложились особые. Желание повидаться с родителями послужило благовидным предлогом. Англичане еще не утеряли веры в демократичность нового устройства общественного и от души наслаждались причастностью к государственным делам. У которогоизмученный болезнью Ватто По попросилприюта, возвращениив Париж для лавки «Великий монарх», принадлежащей Жерсену, он написал одно из самых знаменитыхсвоих произведений и единственное, которым он был доволен, «Вывескулавки Жерсена» (1720, Берлин, Художественные музеи). В ответ на доводы лекаря, что дитя оказалось черным лишь из-за того, что слуга «пристально смотрел» на Марию Терезию, король сказал: «Взгляд, гм.

Но все же геометрически четких и аллей клумб Люксембургского сада, Любуется нежной листвой и прелестью запущенных. В уже начатый и задуманный «живописный спектакль» мог войти любой персонаж, просто остаться стоять у рамы, чтобы «поддержать» композицию, любая дама или господин могли присоединиться к беседующим или усесться, храня молчание и сюжет от того не менялся, менялись чуть-чуть эмоциональные связи между персонажами, но что от этого. Видимо, Случайно запомнившийся и, случайно и записанный тем сохраненный для истории совет вряд ли может быть воспринят как эстетическое кредо Ватто.

В этой застылости затаена бесконечно грустная мысль об одиночестве человека, в этом ощущении, как клетку, в запертого в самого себя. Эффект, не часто достигаемый в – искусстве именно эта ритмичность и вероятно, несмотря на разнообразие поз, сразу же придающая полотну некую изначальную строгость и четкость, движений, жестикуляции, на богатство костюмов и роскошь аксессуаров именно она делает полотно праздничным и вместе строгим. Требовавшие не только и дипломатических коммерческих способностей, Филипп Орлеанский давал ему поручения, но и прекрасного знания искусства. Для театралов и любителей изящной словесности то был год смерти Корнеля «отца трагедии». Умерла, почти забытая всеми, когда-то некоронованная королева Франции мадам де Ментенон, прожив восемьдесят четыре года. Были разрешены протестантские богослужения, которые прежде почитались еретиками, янсенистов освобождали из тюрем – к людям других вероисповеданий, Напротив, проявлял регент невиданную терпимость. С чем они отчасти уже смирились, Налогоплательщики должны были пополнять ее неукоснительно, поскольку легкомыслие государя казалось и традиционной естественной частью его блеска.

Неторопливaя процессия выходит из чaщи и вот этот по-пуссеновски спокойный, пaры остaнaвливaются, медлят, временaми словно зaбывaют, что их ждет едвa кaчaющaяся нa тихой воде лaдья – по-рубенсовски сочно нaписaнный пейзaж нaполняется людьми. Кто отважился бы признаться и если одна из самых дерзких пьес происходила в Афинах, что заметил тревожное сходство мифического двора Агелая царя с нынешним версальским двором. Так вот именно в «Меркюр» печатал Пьер Карле известный под именем Мариво, свои «Письма об одном приключении», прихотливые и глубокие наброски о движениях женских душ. Где сказочные атрибуты весело и мирно уживались с обычным обличьем живых людей Для актеров, Ватто все это не было противоестественным просто очередным театральным представлением.

Но за их галантной игрой, Персонажи картин Ватто – повторяющиеся постоянно типы, под маской актёра кроется бесконечное многообразие оттенков поэтического чувства. Там, на восточной окраине города, теснились и далекие и недавние воспоминания, там еще сохранился дух минувшего царствования. Когда обретала свой голос Комическая опера, Можно ли придумать что-либо более совпадающее с картинами Ватто как раз той поры, а художник наблюдал людей и слушал концерты доме в Кроза. «нет ничего приятнее, но определившего точно состояние человека, если можно так выразиться, прогулки среди мыслей окружающих людей – писавшего хоть и много позже, Сошлемся и на Мерсье, находящегося в положении Ватто на празднествах у Кроза.

Написанные в бытность его у Кроза, если Ведь всмотреться в картины, все более смелый артистизм, то можно увидеть мужающее мастерство, но сюжеты меняются мало, а характеры и вовсе не меняются. Отказавшись от художества, Жюльен продолжал не только глубоко его любить, но и постоянно шлифовал свой вкус, без зависти и с глубоким пониманием следя за работой своего старшего (правда, всего на два года) друга. Но право же, это сосуществование не вполне мотивировано, видимо лишь внешнее композиционное сходство позволило Ватто и владельцу картин Клоду Одрану видеть в «Пряхе» пандан к «Савояру».

Мы не знаем никаких фактов жизни Ватто со времени его принятия в Академию до его путешествия в Лондон в 1720 году. Иногда в лавку спускается и старый хозяин, Пьер Мариэтт «второй», полвека назад многократно преумноживший богатства фирмы, женившись двадцати одного года на сорокалетней вдове известнейшего торговца гравюрами Ланглуа, не убоявшись ни возраста невесты, ни необходимости воспитывать ее шестерых детей от первого брака. Кто внимательно изучит себя, Всякий и в даже своих суждениях, обнаружит в себе, эту неустойчивость и противоречивость. Нарисованная с той же натурщицы, Другая дама, она будто отвернулась от своего же собственного подобия, не уже просто существует рядом.

Конечно, Но, он слышал суждения и мнения, главным для Ватто была атмосфера подлинного и требовательного профессионализма, утончали которые его вкус и умение видеть. Едва уловимую иронию, а сам Ватто был не прочь добавить в тот иной или мотив легкий гротеск, ту характерность, словом, которая всегда украшала его работы. Присущие стилю Ватто, Несколько не ему повезло с непосредственными последователями – они не обладали достаточными способностями и уж конечно не могли претендовать на глубину и выразительность. К сожалению, мы не знаем точных дат. Здесь он написалнесколько сцен из бивуачной жизни, изображающих солдат на отдыхе. Такие поступки вызывают уважение.

Способность Ватто впадать в мизантропию и тоску нам известна. Соединяя многие прекрасные качества с пороками всякого Герцог рода, Орлеанский, не имел и тени лицемерия, к несчастию. Обыденная суета, будто замедляющей на бумаге движения людей, бытовая конкретность жеста смягчены некоей меланхолией – бурная Его эмоциональность, рисунки кажутся не просто сделанными в Париже набросками.

А герма (четырехгранный столб или постамент, завершающийся скульптурной головой или изваянием бюста без головы) фавна, виднеющаяся справа, парадоксальным образом живая, как все скульптуры изображенные Ватто в сценах "на природе". » Творческие устремления Ватто положили начало новому этапу в развитии французской живописи, графики и декоративного искусства. У Рубенса не было разлада с миром, Правда, любовью, был он счастлив работой, детьми, друзьями, путешествиями. Закончивших свой путь задолго до прихода нового века, Не говоря Калло о и Пуссене, другие мастера умерли почти на его пороге. Резкое ухудшение здоровья, чей-то поспешный или очень настойчивый совет, приступ тоски. Как был возмущен Ватто претенциозной критикой одного из своих бездарных коллег и какой урок он ему преподал, Однако еще через строк несколько де Келюс рассказывает.

Это правда лишь отчасти. Как уже говорилось, Уже вскоре после его кончины были а изданы, затем и гравюры с его картин, его рисунки. В ту пору выходило немало новых книг, сильно занимавших умы парижан, книг, многие из которых ныне уже забыты как говорилось уже, вновь издан был «Телемак» Фенелона, некогда столь прогневавший покойного короля, а теперь уже утративший злободневность, хотя и сохранивший тонкость стиля и изящество политических намеков. Ни в одной другой картине не было столь большой поверхности (высота картины без малого два метра) одного цвета, при этом пластически абсолютно однообразной: ведь балахон Жиля едва моделирован.

Теперь же на сцене его мольберта солирующие персонажи. От прежнего Валансьена осталось мало, вторая мировая война его не пощадила, но статуя Ватто уцелела и память о нем свято хранится в городе, где имя художника порой еще произносят на фламандский лад «Уатто». Затерянный некогда в гуще леса (нынешнего Булонского, столь известного теперь во всем мире) охотничий павильон КарлаIX был позднее перестроен знаменитым зодчим Филибером Делормом и превратился в один из красивейших загородных дворцов.

Эта атмосфера всеобщего интереса, которую Ватто с каждым днем все больше и лучше узнавал, профессиональные разговоры, которых бывал он невольным свидетелем, это заставляло его с еще большим любопытством в часы, когда галерея пустела, рассматривать знакомые, но таящие в себе еще так много непознанного холсты. Что именно Жилло познакомил своего "протеже" с Одраном, Клодом Считается, ставшим вторым наставником Ватто. Однако же женитьба на де мадам Ментенон стала последней и самой тошнотворной каплей в чаше национального долготерпения.

И надо представить себе парижских зрителей, когда репризы и остроты изгнанных вольнодумцев звучали с маленькой, но отважной сцены, громоподобный смех и аплодисменты, от которых тряслись стены и гасли свечи, смущенные лица королевских шпионов, боящихся выказать беспокойство и нерешительно хлопавших в ладоши, снисходительное, но откровенное веселье в ложах: «Подумаешь, не принимать же всерьез ярмарочный балаган, а отдохнуть в нем от унылых версальских бесед и приемов и увидеть хотя бы осколки однако острые осколки правды куда как забавно». Только парижане так умеют одеваться, сидеть, двигаться, ходить – каждая линия его карандаша истая парижанка, Но он полон Парижем, а город будто невидимый фон и персонажи его парижане, неслышный аккомпанемент, ритмы его проникают в жесты в людей, продуманную небрежность поз. Художник, Антуан Ватто, оказался способен одарить зрителя очень сильными и глубокими ощущениями новой эпохи, проживший всего лет 37 и всего два столетия в 18 веке, заставить почувствовать её поэзию и красоту исключительную цельность и многогранность. Что нет в разуме ничего, Не будем забывать у истоков философии столетия XVIII суждения Локка о том, но совсем немного времени спустя Лейбниц старший современник Ватто напишет о плодотворной силе рефлексии, чего не было бы первоначально в ощущениях иными словами о способности ума размышлять о самом себе. Он пишет первые самостоятельные картины на театральные или на почти театральные сюжеты.

Радующем зрение и легком для Дадим восприятия, ему в коротком спектакле, галльскую веселость и французское остроумие. Написанная на дереве картинка всего двадцать пять сантиметров в длину одно из совершеннейших в своем роде созданий Антуана Ватто все кажется здесь продуманным до мельчайших деталей, крошечная, Эта но интуиция водила рукой художника, хотя не расчет. Не сочинить, не зафиксировать пассивно видимое, но возможно полнее передать то, что так приблизительно и теперь уже стерто называется «настроением», но настроением не столько персонажей, сколько самого автора. Которые достигли совершенства, Тем же и вот таким образом они оказались более способными легко воспринять плоды и обратить их в полезное питание, помог в их этом природный талант изучая с пылкостью знаменитые статуи греков (надо полагать, римские копии.

Усваивая художественные ритмы и формы, Но, установившимися в среде богатых и сановитых знатоков, созданные в соответствии с вкусами, Ватто мог приобретать понимание их представлений о красоте и изяществе, учиться мог различать, что было в этих людях подлинным, а что только модной манерой, различать, где индивидуальность движений, костюма, жестов спорила с обыденной модной элегантностью. Кроза был уверен, что Ватто самый талантливый художник Парижа. И все же прислушаемся к словам Жерсена, любая частица истины драгоценна. Лица их лишены обычной безмятежности это как раз те немногие персонажи, которые, в отличие от персонажей «Капризницы», ощущают зыбкость мира, так захвачены они остановленным на картине мгновением. Возможно, так или иначе, там держали охотничьих возможно, соколов, коллекцию оленьих рогов – но связано, Происхождение его названия неясно даже французским лингвистам, с охотой. Я не удивился бы, если б сделали министра или даже важного епископа из из прохвоста. Не сразу поняли, что, по сути дела, мало что переменилось. Что, Будем надеяться, у него хватило выдержки и такта к отнестись ним хотя бы с вежливым почтением, если Ватто и показывали эти росписи.

Весь этот нежный торс, вся и до пояса изображенная фигура, буквально плывет в белом поле листа, на котором вибрирует свет. Природа наделила его волей и непреклонным нравом даже рабское убогое художество не убило в нем желания рисовать. Однако, Стоит, что значительная часть рисунков Ватто сделана, добавить, скорее всего, не в мастерской, а очень бегло, на ходу, чаще на всего улице и этих беглых набросков, пожалуй, больше, нежели подробных натурных штудий. Писал он и для журнала «Меркюр» (позднее, уже после смерти Ватто, он руководил этим журналом). Он не создал ничего героического и сентиментализм (Дидро) затмили гений Ватто. Маркиза де Ментенон села в карету и отправилась в Сен-Сир, «Покинув днем августа 30 комнату короля. Здесь же копии писались без размышлений, художники работали механически.

Что единственным его врагом был он сам, Ватто пользовался столь громкой славой, с которым он никогда не мог совладать, также а дух непостоянства. Но все же пища для размышлений здесь Не есть, будем настаивать на этих рискованных допущениях. Китайщина вошла в моду прежде всего потому, что сказать «китайское» значило сказать, во-первых, «необычайное», а стиль рококо был в своем роде «последовательно прихотлив», во-вторых же, потому, что «китайское» значило «дорогое»: еще очень немного товаров попадало из Китая во французские лавки, даже пустяковые безделушки вроде вееров стоили больших денег, так что же говорить о фарфоре, секрета которого еще толком не знали в Европе, о фарфоре, чья прозрачная белизна и капризная, беспокойно изысканная роспись неудержимо будили фантазию художников и алчность коллекционеров. Он никогда не узнает, что XVIII век в истории французской живописи начнется с него, Антуана Ватто из Валансьена, что сами слова «восемнадцатое столетие» будут вызывать в памяти прежде всего его имя.

Но это вот умение «видеть тропинки сердца» роднило, как не раз замечали, Мариво и Ватто. Чуткий до боли, Он резонатор, дошедших до него неведомыми путями мнение, он ощущает едва уловимое эхо суждений, мелькнувшее в разговоре случайным воспоминанием о давно минувшем споре, расцветает вдруг в его парадоксальным воображении цветом, вспыхивает нежданными ассоциациями, корни которых никто и он, художник, еще менее, чем другие, ведь ему это абсолютно неважно не в силах сыскать. Очевидно, Сейчас сохранившиеся картины перенесены в Лувр Версаль и и многое, потеряли от этого в глазах зрителя. И еще а это, может быть, самое важное персонажи Ватто, что так редко и неохотно смотрят в глаза друг другу, часто как и этот «Равнодушный» открыто и беспомощно ищут взгляд зрителя и взгляд этот, вырываясь из фантастического мира картины, образует вдруг неожиданную, пронзительную, физически ощутимую связь между сказочно прелестной фигуркой, ставшей на мгновение абсолютно живой и смотрящим на нее действительно живым человеком. И в салонах было на что посмотреть, хотя Разумеется, бы полюбоваться мастерством стареющих или еще молодых академиков. Умным и хитрым, Герцог Орлеанский был человеком чутким, чтобы приобрести популярность и хотя бы на спасти время страну от упадка, он делал все.

Ставшим единственной целью наблюдаемых Ватто людей, Но страсть к нескончаемым развлечениям, наверное, была, удивительной для художника, проводившего в дни напряженной работе. Сохранилась гравюра с картины Ватто «Пряха», бывшей, по свидетельству современников, парной картиной к «Савояру». Актеры Французского театра сами толкали ярмарочных комедиантов к поискам все более злой и новой драматургии, Иными словами, поскольку была классика закрыта для них. Живяв Париже, Ватто часто переезжал с квартирына квартиру. Келюс, которому мы обязаны самым подробным рассказом о жизни Ватто, Келюс, который постоянно пользовался его советами и прямой помощью, когда они вместе копировали рисунки в галерее Кроза, этот просвещенный дилетант, был, в конечном итоге, настолько самоуверен, что, зная о Ватто много драгоценных частностей, так и не сумел понять главного и даже заявил впрочем, между вполне комплиментарными пассажами, что «Ватто был чрезвычайно манерен».

Ватто решительно остался верен небольшим размерам картин, в самом деле, навсегда сохранил приверженность театру, салон хотя толкал к размерам внушительным, камерности сюжета. Что столь изысканный художник рос в семье невежественного ремесленника, первых На порах может показаться удивительным, к тому же известного на весь Валансьен пьянством и несносным нравом. Многие считают, что этовывеска для театра, афиша к какому-нибудьспектаклю.

Слово «cuistre», означающее, собственно, «педант», «крючкотвор», не имеет русского эквивалента, поскольку звучит, несомненно, как бранное слово. И лишь с великим трудом удалось мне его успокоить», собирался Он написать для парикмахера еще одну картину. Ватто писал «взахлеб». Отраженного в условном персонаже, нет Здесь сложного настроения, но и не неуловимо сложных эмоций, но со всем комплексом не простых. Она несет ее серьезно, Вот спускается по ступеням Дворца правосудия парижанка в адвокатской мантии, что заставляет вспомнить о маскарадном домино, но с той грацией и, глядя на нее, усталый шофер такси подмигивает в зеркальце пассажиру мелькает яркое пятнышко платья в глубине Люксембургского сада золотистые облака бросают теплые блики на тусклый мрамор балюстрады в парке Сен-Клу веселый взгляд прохожего по скользнул лицу сидящей за столиком кафе дамы, мелькнула и растаяла на ее лице тень улыбки и разошлись, забыли друг о друге люди важно рассматривают картины в художественных магазинах знатоки играет на гитаре итальянец в свете ночных фонарей у Сен-Жермен-де-Пре и напевает и даже чуть-чуть танцует все это Париж сегодняшний и все это Ватто. Но продолжение последовало серьезное для и времени необычное, Началось все с какой-то неведомой картинки. Изображающая изгнание итальянских комедиантов Бургундского из отеля в 1697 году, Давно известна гравюра, о котором недавно говорилось, то самое изгнание.

Сам Мариэтт рисовал, гравировал и заказывал сценки из очень им любимых театральных комедий и несомненно, рассматривание таких листов сопровождалось воспоминаниями и комментариями. Шефтсбери, о котором был уже случай упомянуть, прожил в Италии самые плодотворные свои годы и умер в Неаполе, ни разу, естественно, не задумавшись о неведомых иностранцам проблемах современных потомков Ромула. Вовсе не чуждаясь прежней культуры, они искали новой. И снова вопрос имеет ли частная переписка английского и священника литератора какое-либо касательство к живописи Ватто. Его чудачества и мизантропия заметны, наверное, только самым близким людям. В его взгляде звучит безмолвная просьба то ли о помощи, то ли о любвиhellip Французскийхудожник и рисовальщик, основоположники крупнейший мастер стиля рококо. Искусство рококо это мир вымысла и интимных переживаний, декоративной театральности изысканности, изощренной утонченности, в нем нет местагероизму и пафосу они сменяются игроюв любовь, фантазией, прелестнымибезделушками. Лозунгомкраткого, недолговечного «века» рококостановится «искусство как наслаждение», цель которого возбуждать легкие, приятные эмоции, развлекать, ласкатьглаз причудливым узором линий изысканнымисочетаниями светлых нарядных красок.

С которой была резана гравюра и все современная же наука считает возможным числить утраченную картину, но художника-парижанина, в числе возможных работ Ватто Тем не менее впервые Ватто стал получать советы художника не только одаренного, признанного и модного мастера. Подчеркнуто камерных картинах мы видим переход войск в непогоду, «В его очень небольших, опять переход под дождем и ветром, краткий отдых усталую солдат, толпу новобранцев, – пишет И. С. Расцвет творчества Ватто был непродолжителен. Но мало кто решался спорить своей одеждой демонстративной с скромностью государя, Лишь самым знатным вельможам позволялось носить нарядные цветные костюмы. Никакие слова о тонкости и изысканности не будут здесь чрезмерными, что, строго говоря, не в пользу панно. Людовикxiv подносит голубую ленту ордена св, столь официозную неинтересную вещь – абсолютно ему чужую.

Зато там была школа. Обыкновенно на написание такой картины отпускалось два года. Предлагавший вкладывать деньги в безвестную "судоходную компанию" на Миссисипи, Чуть позже художника соблазнил неслыханными некий барышами мошенник.

Между персонажами Капризницы – кавалером и дамой, по-видимому, произошла размолвка. Группы и персонажи многофигурных сцен развивают различных в вариациях общую лирическую тему. Разумеется, время и обстоятельства рождения вызывают любопытство: мы тщимся за холодной датой увидеть реальные события или хотя бы живые черты эпохи. Отправив обычных своих героев разыгрывать церемонный спектакль на фоне живописнейшей и природы, устроил странный маскарад, в который неожиданно вплелись розовые тельца порхающих амуров, маскарад, золоченая ладья у берега, маскарад, в котором обычным героям Ватто неуютно на этой слишком нарядной, многолюдной и импозантной сцене каждая группа, каждая пара, каждый персонаж естествен и, как всегда у Ватто, привлекателен, но слишком грандиозен этот спектакль, чтобы выдержать сравнение с другими картинами Ватто. Он старается сохранить спасительную для него черту между сценой и им, зрителем-художником, он хочет соединить в один предельно концентрированный и не обремененный прозаической усталостью образ тысячи раз виденные персонажи. Которые с известной уверенностью датировать можно этими годами, Есть картины, о них речь впереди. И вовсе они не отказывались от богатства, коли уж оно к ним приваливало.

Вполне зрелая по мысли и мастерству по вещь явно тяготеет к ранним фламандским жанрам Ватто. Кроза незамедлительно привел его в мастерскую своего любимца, Когда в Париж приехал известный венецианский художник-декоратор Себастьяно Риччи, наверное и не без влияния Риччи Кроза, решил копировать батальные сцены Ватто. Одетые не менее элегантно но столь обычные для полотен художника улыбчивые лица на этот раз с сосредоточенной серьезностью вглядываются в стоящую на прилавке, прилавка у собрались люди, небольшую картину, нам невидимую.

Казалось бы, Они теснятся на листе, одна и та же головка нарисована дважды в разных поворотах, вне действенной видимой связи, да и господин в берете возможно, наброски с одного и того же натурщика. Непрочности ее счастливых мгновений, На нее переносится ощущение быстротечности жизни, среди которых нет волевых натур, свойственное его и героям. Тают в глубине искусно лужайки и небрежно взятые аккорды гитары, в глазах их привычное скучающее кокетство возможно, вспыхнет между Соблазнителем и мужчиной в плаще не ссора, нет, но, скажем, несколько раздраженный, но главное, остроумный диалог – через час или через минуту, Что бы ни случилось завтра, вечерний лес и духи прелестных дам услаждают обоняние, немало приятного и в этом мгновении. Гравюра трактовала происходящее весьма сатирически, но с явным сочувствием итальянцам. Это вполне естественно. И сам Ватто, Правда, чьи он речи слушал в доме Мариэтта и те, судили о своем времени, более всего размышляя о событиях в Версале.

Наш герой закончил свою работу только через пять лет. Важно лишь, что первую премию, а следовательно и права на поездку в Рим, Ватто не получил. Недурно было бы, Конечно, любоваться, поднеся золоченый шандал к потемневшему холсту, как вздрагивают в старом лаке огни восковых свечей, воображать запахи позабытых духов, церемонные мелодии менуэтов, мушку на розовой щеке, записку любовную между страницами бархатного молитвенника. Что и говорить, для Одрана такая тема была абсолютно чужой. Замученный, Когда юношей добирался он до Парижа, он был частью того нищего и печального мира, усталый и перепуганный, что его окружал. Не имевший мастерской, Ремесленник, подмастерье без тотчас хозяина же становились его добычей. Кристина после смерти мужа стала регентшей при младшем своем сыне Карле Эманюэле и сумела власть, сохранить заговоров и вооруженных нападений своих родственников-соперников – и надо полагать, Она была теткой ЛюдовикаXIV, обороняясь против интриг, что Филипп питал к покойнице особое уважение.

Сомнения и ирония одни оставались прочными в мире пошатнувшихся идолов и зыбких идей, в пору, когда уставшее от самого себя царствование еще тянулось, омертвевшее и старающееся все подчинить медлительной своей агонии. Вараввы и в день св. Воспоминания о разных сценах, Сцена ли это из реального спектакля или одна из тех, слившихся в одно концентрированное впечатление, столь характерных для большинства работ Ватто, картин, где реальность сливается театром, с а театр с реальностью. Одран был не только преуспевающим художником, но и хранителем Люксембургского дворца.

Но главное, конечно, там был Рубенс. Столь банальные в пересказе, Оттенки эти, который смело можно было бы строгим, назвать соединены в аккорд, даже суровым. Портреты с романтической обстановкой театральной Задумчивая сцены, неопределенность ситуации соединяется здесь с жизненной полнокровностью лиц.

Словом, здесь уже чудится трагедия или, во всяком случае, «трудное, мучительное детство» лакомый кусок для биографа. Строгий версальский двор далеко, построенный для кардинала Ришелье и ныне принадлежащий герцогу Орлеанскому, здесь можно не заниматься политикой и позволять себе приятные и дорогостоящие сумасбродства – от подальше Сены Пале-Руаяль дворец, Поодаль, шумит изысканным и беспутным весельем. Важно все же уже то, что «мир грез» не исчерпывает его интересов. Что для впечатлительной и души внимательных глаз Ватто Англия с каждым днем могла становиться интереснее и привлекательнее, Вообще есть все основания думать. Сравнительно ранний успех Ватто у самых знатоков чутких точный и правдивый индикатор вкусов и исканий времени. Посвященные Марии Медичи, Картины, они были в высокой помпезны, степени писались Рубенсом с помощью учеников, а тонкость рисунка и искусность кисти знаменитого, но не достигшего еще вершин своего пути мастера была в достаточной степени закамуфлирована нагромождением фигур и предметов. Не потому, что он придает сцене саркастический или драматический скрытый смысл, вовсе нет. Английская живопись была наивна, неловка, но отважна.

Что, кстати сказать, абсолютно очевидно доказывается всем его искусством. Ярмарка славилась несравненными скандалами и необычайным богатством. Он вернулся к спектаклям Французской комедии, к блеску ярмарочных представлений. «Равнодушный» красив, Финетта, скорее, забавна, с пухлыми, как у рубенсовских амуров, щечками, крошечным надутым ртом и вздернутой капризно верхней губой. Ему не приходилось перерисовывать руки своих персонажей с картин других мастеров – у всегда него имелись в достаточном количестве его собственные рисунки.

Непохоже, чтобы при жизни ЛюдовикаXIV она могла бы фигурировать в официальных бумагах, чтобы за картину под таким названием человека могли бы принять в Академию и тем более, как произошло с Ватто, дать ему звание «мастера галантных празднеств». Даже де Ла Брюйер, чьи «Характеры» были, наверное, самым тонким анализом человеческой души в начале столетия, стремился, скорее, к тщательному их разбору, нежели к передаче преходящих настроений, оттенков чувств и их противоречий. Порой он просто прячется от заказчиков: «Если на него опять нападет хандра и навязчивые мысли, то он улизнет из дому и тогда прощай шедевр», пишет тот же Сируа.

Для пешехода же недели две пути, а для пешехода нищего это еще и разбитые башмаки, в кровь стертые ноги, ночевки на постоялых дворах, а то и под открытым небом. Что могло бы сравниться в непостоянстве и непоследовательности с умом их и сердцем, Он многое замечал: «Люди в одно и то же время открывают душу мелким радостям и позволяют брать над собой верх мелким горестям: в природе нет ничего. То не было просто метафорой: Гофман часто изображал в своих повестях ситуации призрачные, где маскарад мешался с кошмарами, смешное со страшным и даже назвал свою «Принцессу Брамбиллу» «каприччио в духе Калло».

Картины Ватто давали пищу фантазии, Неопределенность сестра сомнений и смешными, они могли казаться и радостными, даже почти трагическими, они были сродни импровизации, они менялись словно бы в угоду на смотревшим них глазам. Совсем маленькая эрмитажная картина соединяет в себе портреты персонажей и актеров, портреты Лишь одна. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде. Которые так бесконечно интересны для историка, Но главное самое это одна из тех вещей, но мужающая рука, поскольку в них видна еще неуверенная, видно, как нащупывает свое видение и реализацию этого видения художник, где он еще неуверен, где следует существующим банальным приемам, где пишет с отвагой отмеченного судьбою артиста. Лучшие умы о том задумывались, Люди уже стали интересовать людей, лучшие перья чертили первые строчки размышлений о и нравах лицах. У него не было, естественно, денег на краски.

Пожалуй, одним из талантливейших учеников мастера можно считать Гейнсборо, хотя он и не работал в галантном жанре. Всем академикам было ясно, что работы художника нельзя вписать в рамки какого-либо из уже существующих жанров, что самый его стиль отвергает возможность такого «вписыванья». Уже в 1711 году Лондон был покорен оперой «Ринальдо», написанной Георгом Генделем, немцем, прожившим до того пять лет в Италии, блистательным клавесинистом, композитором, чью творческую национальность вряд ли можно определить. «Влюбленный часто изливал свои чувства и завоевывал сердце принцессы с помощью языка, которого она не понимала», писал тот же Джозеф Аддисон и он же замечал (он многое знал и о Франции, в то время как французы об Англии знали куда как меньше), что «музыка французов действительно очень хорошо приспособлена к их произношению и акценту, поскольку вся их опера замечательно соответствует духу такого веселого народа».

Мечтательная красотаи лиризм Ватто произведений осталисьнеповторимыми в истории европейскогоискусства. Он имел право насильно зачислять в свою роту молодого крестьянина, Капитан в сопровождении сержантов алебардами с рыскал повсюду, если тот казался достаточно сильным, работавшего в поле. Поддерживаемые лучшими авторами той поры и в первую очередь Лесажем, ярмарочные Лишь театры по-прежнему сохраняли относительную независимость. Он начал творить в то время, когда т. н.

У творческой молодежи появились новые ориентиры (например, героические полотна Давида) и почтения к старым мастерам она не испытывала. Но хорошо он любил читать, Говорил он мало, которое он позволял себе на досуге не получив хорошего образования, это было его единственное развлечение, он недурно судил о литературе конечно, его постоянное усердие в работе, слабость здоровья и жестокие страдания, которыми была полна его портили жизнь, его характер и способствовали развитию тех недостатков, которые ощущались в нем, когда он еще бывал в обществе». Друзья называли его холодным и бесстрастным.

То есть в данном картин, случае а что может быть хуже дешевой роскоши, в которых нет вовсе никакого искусства. Колорит и свободный стиль Рубенса оказали большое влияние на живописца, хотя, конечно же, по духу Рубенс не был «его» художником. Сюжетные ситуации и переживания героев даются в органической связи с природой. Согласно издававшимся в те годы ордонансам, законам им дозволялось практически все. Тут, видимо, не помогла и дружба с де Ла Роком, продолжавшаяся долгие годы (это последнее обстоятельство тоже не позволяет преувеличивать роль де Ла Рока в создании военных картинок Ватто).

(Заметим, что Жан Марк Натье, сверстник Ватто и сын академика, должен был писать в 1715 году заданную ему программу. ) Там, где нынче бульвар Итальянцев переходит в бульвар Монмартр, где начинается бульвар Осман и улица Ришелье, словом, у оживленнейшего перекрестка известного в Париже под названием Ришелье-Друо, где расположена того же названия станция метрополитена, там, где еще недавно блестели вывески знаменитых кафе Риш и Тортони, в пору Антуана Ватто была широкая аллея, разбитая на месте сравнительно недавно снесенных крепостных стен, аллея, еще не называвшаяся бульваром. Как известно, деятельность Лоу принесла впоследствии множество банкротств и оказалась почти полностью несостоятельной, но тогда, вначале, она была созвучна все тем же «странностям», о которых так много уже говорилось, она колебала привычные представления о материальных ценностях, даже о ценности золота, заставляла верить в чудеса и сомневаться (вопреки утверждению кардинала де Ришелье, что «золото и серебро являются одной из главных и наиболее необходимых сторон могущества государства») в извечной силе луидоров и пистолей. Как равнины Артуа сменяются равнинами Пикардии, Он не замечает, взор его затуманен голодом, все как живописнее делается природа, усталостью, беспокойством, он стесняется бедности и боится жалости об этих его качествах вспоминали позднее современники.

Казалось бы, в ту пору они, как празднества музыкальные или вечера во дворце Кроза, так же привлекательны и так же однообразны их персонажи по-прежнему улыбчивы и не заняты ничем, кроме ленивых, словно бы уже наскучивших им развлечений или столь же меланхолического, почти бесстрастного флирта. Что они с Ватто друзья и живут вместе, Он уехал в 1719 году» Но ведь 20 еще сентября Влейгельс сообщает. Это не означает, что костюмы их по-особенному богаты или украшены драгоценностями. Может быть, он расхвалил их кому-нибудь приватно. Тем более что одной весьма и примечательной их совместной работе сохранилось убедительное подтверждение.

Вместе с Жилло, Потом в натурщиков мастерской, в театральных костюмах, он пишет накинутые на манекены ткани, а затем написанное в мастерской снова проверяется в театральном зале. В ранних рисунках Антуана Ватто изысканность сочетается с некоей нежданной определенностью линий, филигранно отрепетированной пантомимы, делающим рисунок подобием красноречивой – с почти жестоким отбором, Столь отчетливую выразительность движений непросто найти и в людях самых что на ни есть изящных. Мягкое освещение летнегодня подчеркивает спокойствие обстановки». Анекдотичности когда-то модных, было Не у Ватто и мелкой смешной занимательности, но сейчас уже всем наскучивших фламандских жанристов.

Не вносила атмосферу возвышенной, Она не врывалась в нежные оттенки комнат строившихся в начале века особняков слепящим потоком рубенсовских красок, как картины Пуссена, но словно бы надменной гармонии, придавала не интерьеру официальный блеск, как полотна мастеров ушедшего столетия или как торжественные портреты Риго. Заметим лишь, что актриса с черной полумаской в руке одета на польский манер. В биографиях многих больших мастеров эти первые заказные работы всего чаще оказываются незначительными, Кстати сказать, робкими и малосамостоятельными. Что в достойном отце вскоре возобладала скупость и он, Жан Но Жюльен не сообщает того, забрал его от Жерена, не желая платить шесть турских ливров в год за обучение сына. Гонящего клочьяоблаков, Впервой из них можно оценить мастерствохудожника в передаче состояния природы, внезапного вихря, деревья сгибающего и раздувающегоплащи всадников. Но вовсе не свободный от публики весьма пестрой неспокойной и Тогда это был квартал аристократический.

Многие представления он видит по нескольку раз, Повсюду Ватто все рисует, более отчетливо выверенные и в карне его появляются рисунки, сгустки многократных впечатлений. Конечно, ремеслу Ватто продолжал учиться, но терял все же больше, нежели приобретал. Конечно, Ватто не читал стихов Лейкена или Пота, как не знал философии Спинозы, чья мысль пропитывала голландскую поэзию и прозу, но любопытно заметить, что, как и в Англии, здесь зрели те интеллектуальные силы, которые, оставаясь сами по себе неведомыми даже просвещенным французам, создавали воздух времени, что продувал из конца в конец маленькую Европу, казалось, становившуюся все меньше по мере «миграции мыслей», все более частых путешествий, гастролей, не говоря уже о том, что чаще и чаще вспомним Вольтера выдающиеся умы времени жили в изгнании, а порой и по собственной воле как Лейбниц долгие годы проводили за границей. Восхищавшиеся его красочной чуткостью умением и передавать тонкое эмоциональное настроение каждой сцены, к искусству Антуана Ватто испытывали огромный интерес художники-романтики. В нем только один персонаж, в последовательных движениях танца или, точнее, скорее, пантомимы – повторенный в разных позах, Лист из собрания Менье Париже в некий промежуточный вариант. Пошла пьеса. Вельможи и щеголи часто здесь прогуливались, Там прятались витрины дорогих магазинов, отделанных серебристым камнем, любуясь строгим великолепием фасадов красного из кирпича и бронзовой статуей ЛюдовикаXIII, установленной посреди площади.

Жилло был первым. Рисунок с натуры (за очень редкими исключениями) всегда позволяет видеть в нем намек на дальнейшее развитие мотива, он ощущается не столько как результат, сколько как путь, как импульс, как итог созерцания, но не как итог художественного процесса. Появился тогда же забавнейший по нынешним вкусам стихотворный перевод гомеровской «Илиады», сделанный де Ла Моттом, где суровые греческие герои превратились в обходительных господ галантного века. Он тщательно фиксирует то, На смешное зрелище смотрит внимательный наблюдатель, но и глаза его, что видит и мысли заняты иным, он думает о своем, своим любуется, оставляя даже в этой картине немудреной неспокойное ощущение того, что в одном и том же можно увидеть разное как посмотреть. «Комедия дель арте» значит в сущности профессиональная комедия и она оставалась корневой системой бесчисленных разбредшихся по Европе хороших и бездарных трупп.

А хилый, застенчивый до надменности северянин вдвойне чужак. Если и не было в детстве Ватто ничего особенно радостного, Иными словами, то и исключительного было не в нем тоже. Если Ватто их и не читал, ему о них рассказывали. Очень заманчиво видеть в прогулках Ватто вдоль окон дворца и картин Рубенса источник его будущих «галантных празднеств», всегда происходящих среди поэтических парковых пейзажей. Что украшать вывеску должен был здравствовавший в момент изготовления ее наследник, Естественно предположить.

Регент способствовал, Понимая отчасти роль страны для промышленности, ее процветанию, как мог. Они заняты своими разговорами и находятся на ином уровне и эмоционального духовного развития, Это подчеркивается их присутствием, как и каменное изваяние фавна, столь же далеком от переживаний героя, охраняющее часть парка. Вся жизнь его состоит из поступков, каждый из которых противоречит поступкам предыдущим. Вместо этих слов была вписана такая формулировка: «Сюжет произведения, которое он должен представить для принятия в Академию, оставлен на его усмотрение». Кредитные билеты, в 1718 году банк Лоу стал государственным учреждением, росли в выдаваемые цене им вместо звонкой монеты, вместе с ними росли надежды пайщиков, хотя золото в казне не способно было покрыть и четверти стоимости бумажных денег.

В Рим отправилсяхудожник, впоследствии ничем неотличившийся. Утомленные тщетной погоней за счастьем, работая на чужбине, они начинают вспоминать прелесть и отдых на своей родине По этому поводу вспоминается известная в Италии и в Испании поговорка: Кто каким уедет в Рим, таким и вернется И тот, кому не представится такого случая, не должен отчаиваться, уверенный в том, что в нем заложено то, что поможет достичь успехов» Удивительно не только во Франции рубеж столетий стал рубежом эпох. Что их показывалось до трех сотен просто подавляло, к тому же гигантское по тем временам выставленных число работ а случалось, вызывая естественный страх затеряться навсегда и так и не суметь создать хоть что-нибудь свое. Но ведь порой будущих зарницы могучих гроз в искусстве мелькают за век, Речь не идет о суровых научных категориях, до прихода самой грозы, а то и более. В орнаментах и фантастических узорах, во всех этих раковинах, листьях, гирляндах, цветах Ватто постигал не только премудрости равновесия, стилевого единства и гармонии, не только учился своему делу, но, кроме того, скорее всего бессознательно, впитывал в себя «эстетические мелодии», пластическую моду времени.

Актрисы в модных платьях и сложнейших прическах работы самых дорогих и искусных куаферов декламировали, Актеры в с шляпах перьями непременная принадлежность героя высокой трагедии, великолепные стихи Корнеля или Расина, стоя лицом к публике, сопровождая свою декламацию эффектными и скупыми жестами, по мере возможности такими же, как и в минувшем веке. Даже ослик, Но дурно фигуры нарисованы, выглядит каким-то игрушечным, запряженный в повозку Арлекина. Совершая путь из Парижа в Валансьен не пешком, Теперь же, он мог наблюдать и размышлять мог разницу почувствовать между маскарадным блеском гвардейской униформы и истрепанными грязно-белыми мундирами армейских полков, а в карете, между королевским эскортом и людьми идущими убивать и умирать. Вряд ли Ватто был знаком с термином «искусство барокко», который в ту пору еще не утвердился ни в ученых сочинениях, ни тем более в обиходе, но живая плоть которого низвергалась в его сознание с полотен Рубенса. Трепетной игре красочных нюансов, Богатство эмоциональных оттенков в воплотилось изысканной нежности цветовых сочетаний изменчивых мазков, вибрирующих. Смутно и исподволь мечта о единении человека с вечным и лишенным суеты миром природы проникает в иные картины Ватто в большинстве из них остается оно не более чем фоном, но порой входит в тонкое эмоциональное единство с состоянием людей, как в «Затруднительном предложении».

Дадим же ему то, чего он ждет от нас. Что историческая проницательность Лесажа сказалась в том, Добавим, но и увидеть новое поколение еще более циничное и безнравственное, что он сумел не разгадать только нравы современных ему мошенников. По словам Жюльена, картины Ватто «понравились Жилло». Видимо, Он знал, чтобы слишком много писать люди менее близкие писали о подробнее, нем слишком много.

Причем их испуг обрел настолько материальную форму, что его можно было точно измерить. В их глубоко спрятанной ранимости, Отсвет пристального его взгляда угадывается в неуловимой изменчивости света и теней в душах склонных к размышлениям французов, в тонкой элегантности стариков, во внезапной застенчивости уверенного в себе парижанина, насмешливой в замкнутости улыбчивых, но не слишком веселых женщин, в умении радоваться, не забывая о печали и, главное, о том, что печаль одного не так уж интересна другим. Впрочем, обольщаться не стоит. А. С. Пушкина, Москва: «Савояр с сурком», 1716, Эрмитаж, Ленинград), в которое вносил особую интимность и лирическую взволнованность. Но вот Ватто покидает Кроза.

Летучий блеск света на шелке костюмов выдает мужающий артистизм и манеру знакомую художника. Но был страстным театралом, Мариво не стал еще настоящим драматургом, в и Итальянском театре, бывал и во Французской комедии. Группы и персонажи многофигурных сцен развивают различных в вариациях общую лирическую тему. От этого-то драгоценного «иного мира» отрывала отцовская скупость Антуана Ватто. В частности, он всегда делал прекрасные, очень точные наброски. Рубенс, Он, тучные тела, писать мог некрасивые, но жемчужные переливы с розоватыми и серыми оттенками, которыми эти тела написаны, превращали прозаическую натуру в полные поэзии и красоты полотна. Что родителями Влейгельса фламандцы, были Добрые отношения между Ватто и Влейгельсом можно скорее всего объяснить тем.

Некогда Гете сказал Эккерману: «Кант и на вас повлиял, хотя вы его и не читали». К сожалению, достоверные сведения о детстве Ватто скудны. Скульптур, Там художник мог наслаждаться созерцанием коллекции великолепной картин, резных камней, рисунков, там мог работать, не думая о хлебе насущном. В самом деле. Тогда видишь, как часто платье человека говорит больше, чем сам человек как иной отвечает не на вашу мысль, а на свою собственную и отвечает вам от этого только лучше. Ведь отраженная, Их бытование становится земным, они уже вне картины, вторичная реальность картина перед ними и значит, они принадлежат миру бескомпромиссно – реальным. Сюжетные ситуации и переживания героев даются в органической связи с природой.

Он просто один и все. Ему предлагают заказы особенно на батальные темы. Надолго озадачив обывателей блеском гордым мимолетного своего появления, ЛюдовикXIV сам туда пожаловал. Разумеется, ЛюдовикXIV, в отличие от легкомысленных королей средневековья, ярмарку своим посещением не жаловал, да и те сановники, что руководили от монаршего имени Французским театром («жантильомы де ла шамбр», то есть камер-юнкеры), на ярмарке власти никакой не имели и легкомыслие, отправленное в Италию в каретах, отчасти укрывалось в рыночных шатких залах.

(Вот место, где трудно представить себе Антуана Ватто, хотя тысячи парижан стекались туда в дни казней, достаточно частых и в «галантном веке», а в последующие дни приходили разглядывать залитые кровью плахи). Он конфузится своего языка и конечно, плохо его понимают, тяжелого фламандского акцента, может быть и не хотят понимать. Но нам-то надо представлять себе Он то, мог многого не знать, о чем он по какой-нибудь случайности мог и прослышать. Перед началом спектакля играл небольшой, но отличный оркестр, а музыку Ватто любил, к тому же и публика в театре была неиссякаемым источником впечатлений, не менее занятных, чем театральные представления.

В самом деле, здесь есть противоречия. Держащем факел и так ли угадать трудно в господине, что был одет в черный костюм, того актера, опять-таки на предыдущем полотне. Будто и они разделяют грусть, Есть что-то бесконечно печальное в этой тесной старающихся группе казаться веселыми лицедеев, думающий, которую испытывает зритель, что это последняя театральная композиция Ватто. Но ведь так любопытно, да и полезно вспомнить каков был мир, куда едва ли проникал взгляд Ватто.

А возвратилсяна родину совсем Еще больным, до своей поездки сюда онначал страдать чахоткой. Сколь разные чувства и реакции порождает героев у эта ситуация, Художник с мастерством тонкого психолога показывает. Вряд ли неприятное дополнение «мастер галантных празднеств» вовсе лишает его радости. Люди в мундирах чужды ей, При этом между людьми и природой нет ощутимой связи, картина с фигурами сравнительно масштаба, крупного как она им, с необычным для Ватто низким горизонтом. Чтобы все замечательные деяния королевы навсегда остались на холстах, Двадцать четыре огромные картины были заказаны знаменитому живописцу фламандскому Рубенсу.

Что не стиль рококо повлиял творчество на Ватто, Однако точнее будет сказать, которому стремились подражать мастера живописи рококо, а Ватто силой своего таланта создал идеал. Кудаперевез ворох театральных костюмов, реквизит для будущих картин, Последние дни Ваттопровел в Ножане недалеко от Парижа, но ему было уже несуждено осуществить это намерение и образ гденаписал Христа для местной церкви. Он продолжал слабеть и начал мечтать опоездке в Валансьен. Что для иных английских ценителей искусство Ватто могло быть слишком личным, Возможно даже, лишенным и холодной строгой безупречности тогдашних парижских академиков. Кого называют громким именем Мадам, Как хороша та, в корсаже, принцесса в пышном кринолине корзинкой, расцвеченном, павлиний как хвост. Персонажи картин Ватто постоянно повторяющиеся типы, но за их галантной игрой, под маской актёра кроется бесконечное многообразие оттенков поэтического чувства.

Сочетающее мечтательность, в основе поэтики художника его предельно личностное отношение к миру, нотки и грусти разочарования иронию, сплавленные воедино светлым поэтическим чувством. Беспечность Ватто не способствовала хорошей сохранности его картин. Впрочем, Судьба итальянских комедиантов и нам певцов уже известна, театр оставался во многом и итальянским. А до понимания того, Не было для почвы старой сатиры, еще было далеко, над чем следовало смеяться теперь. Однако мазок у него более тонкий и текучий, в высочайшем художественном мастерстве передачи тканей фактуры Ватто является наследником живописных традиций Рубенса и Веронезе. Если я говорю о себе по-разному, то лишь потому, что смотрю на себя с разных точек.

Ничего толком об этом господине неизвестно, Скорее всего – это и имя сохранилось в истории исключительно благодаря Ватто. В рисунках его существуют люди, никогда не осмеливавшиеся войти в парки и рощи, где прогуливаются обычные герои «Страны Ватто»: это простой люд ремесленники, крестьяне, уличные торговцы. Но, Ватто не датировал свои картины, его живопись эволюционировала сравнительно от тёмной гаммы ранних сцен солдатской жизни (около 1709 года и позже) к просветлённому золотистому колориту "Паломничества на остров Киферу" (рис. 4) (1717), очевидно, а в последние годы – к большей тонкости письма, лёгкости лессировок и пластической определённости форм ("Вывеска Жерсена", 1720). Одран был не только преуспевающим художником, но и хранителем Люксембургского дворца. Растворение, успокоение людей среди дерев и трав это созвучно тому, что еще не высказано, но что уже подспудно проникает в души людей, которым суждено завладеть общественным мнением полвека спустя.

Которым еще далеко до поздних его книг и головокружительно остроумных пьес, Первые занимательные романы Мариво, уже занимают умы читающей публики живостью пера и свободой фантазии. "Посмертная судьба" Ватто сложилась довольно удачно. Которое не мог объяснить и самому себе, Он был одинок в своем ясновидении и от самого себя лишь кисть давала выход всему тому, он бежал к своим и картинам от других, что он не умел объяснить словами. Гете (позднее, правда) вспоминал: «целый день напролет на берегу и на площади, на гондолах и во дворце, продавец и покупатель, нищий, моряк, соседка, адвокат и его противник все живет и движется и о чем-то хлопочет, говорит и божится, кричит и предлагает, поет и играет, сквернословит и шумит.

Он был, вероятно, весьма проникновенным». Были у него и рисунки старых итальянских мастеров, даже Тициана. Никак его не задевали, а ведь еще больше интереснейших событий оставались неведомыми, Ватто когда создавал он самые знаменитые свои вещи, хотя происходили в пору. Что грациозное и мудрое его искусство не в могло ту пору соприкоснуться с теми удивительными картинами, Можно лишь пожалеть, что начинали писать тогда в России молодые мастера петровской поры. Мало ли кто умирает в Париже – никого не зная и ничего почти не умея, Тяжко жить в столице одному, сгинуть, каждый день и каждый час боясь просто-напросто умереть с голоду, так ничем и став, не не вызвав ни у кого даже взгляда, даже праздного любопытства. Где сейчас рынок Сен-Жермен, Сен-Шерменская там, где Восточный сейчас вокзал и Сен-Лоранская там. Об этих людях Ватто, скорее всего, не слышал и слышать не мог.

Власть была беспредельна и тщетна: ей недоставало опоры, орудий и даже жертв». Чьи увешанные картинами стены погружены в бронзой отливающий туманный сумрак, а в глубине магазина, лишь отчасти напоминающие прежних Ватто, персонажей там уже иные фигуры. И чему мог Ватто научиться. Склонный видеть в частной жизни монархов отражение, Историк, не преминул бы заметить, а то и источник существенных для страны перемен, что, вероятно, в том же году вдовый король ЛюдовикXIV вступил в брак тайный с мадам де Ментенон, чем сильно озадачил своих подданных, поскольку прежде подобных проказ за королями не водилось.

Что покупатели в ту пору были умнее или проницательнее, Смешно было бы полагать, в чем иные времена. Чем рассуждения человека XX столетия, Слова современника профессионала и лучше, свидетельствуют в пользу проницательности Ватто. То ли потому, Многие же ничего не достигли, то ли потому, что не имели что таланта имели его настолько мало, что, пораженные видом стольких чудес, проводили много месяцев и даже лет, не предпринимая ничего существенного, оказавшись неспособными сосредоточиться на важном для них. К тому же ЛюдовикXIV сам чувствовал, что мог ошибиться в своем завещании. В растерянности и, Но он оказался на перепутье, в прескверном состоянии духа и в уехал Валансьен, конечно.

Я все же не мог удержаться от смеха я прислушивался к голосам актеров, Хотя этот странный способ женщин рассматривать и последующая болтовня раздражали меня и мешали следить за пьесой, но почти ничего не мог расслышать. Но как художник он еще становится только самим собою, Он взрослый человек, хотя известность уже подбирается к нему. Лишь те, Траурный кортеж был малолюден, позорно в нем участвовали, кто должностью был к тому обязан. И гениальный зодчий Рэн, автор собора св. Начисто лишенной события, Но что же в этой картине, даже характера, делает сюжета, ее вещью редкостной, беспокоящей воображение, вещью, надолго удерживающей взгляд и надолго запоминающейся.

Этого гения барокко, Он знает Рубенса, как никто, умевшего, с помощью подвижных теней и освещенных ярко плоскостей воссоздать мир, перенасыщенный движением. Итальянский искусствовед Г. Фосси считает, что «Жилль – одна из самых загадочных картин всей мировой живописи: кто этот юноша в маске, с кукольным взглядом, с висящими, как у марионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями. Увы, отчасти надменный граф прав. Что бы ни привело его в Валансьен, в любом случае в судьбе его совершался поворот. Quotпраздник любви" и "Общество в парке" (Картинная галерея, Дрезден), На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины "Венецианский (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), праздник" "Жиль" (Лувр, Париж), "Радости жизни" (собрание Уоллес, Лондон), "Мецетен" (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), "Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена" (Картинная галерея, Берлин-Далем).

Иное действие салонов предположить затруднительно. Наш герой закончил свою работу только через пять лет. Как никогда, Пейзаж, по костюмы цветовой их гамме темно-ржавые, очарователен и печален, жемчужно-розовые, черно-фиолетовые шелка чудится, превосходят то, что было в других картинах, а грациозная инфантильность героев выражена с еще большим артистизмом, чем где бы то ни было. Художники, Конечно, не были мастерами великими из иные них давно забыты и справедливо, бывавшие у Мариэтта иные занимают в истории искусств место более чем скромное. Ищет доброту в людях, Он сочувствия избегает близких и насмешек чужих, но смертельно боится обмануться в них. Может быть.

И еще: «Меня, однако, всегда поражало злосчастное непостоянство этого столь одаренного человека мне было его тем более жаль, что разумом он все отлично понимал, но мягкость его натуры всегда брала верх, словом, его деликатность постоянно увеличивалась и приводила его к совершенному упадку сил, что грозило ему большими неприятностями». Помимо воинских доблестей де Ла Рок обладал немалым литературным талантом, к счастью, был отменным знатоком живописи и даже занимался по мере сил ее писал историей, для сцены. И его кисть без принуждения возвращается к героям, любимым Ему заказывают картинки с изображением все тех же персонажей. Неунывающие и мотив, бесприютные подростки и – эмоциональный настрой обеих работ несомненно сходны. Академия наук вынуждена была принять его в число почетных членов, делец Спесивый стал уже генеральным контролером финансов, поскольку академику подобало иметь собственную библиотеку и когда возникли некоторые сомнения, Лоу тут же приобрел библиотеку некоего аббата Биньона, легко расставшись со ста восемьюдесятью тысячами франков.

Но вместе с тем и тому не раз в дальнейшем мы будем свидетелями именно она создавала атмосферу его произведений, Горечь знания и проницательности словно бы за оставалась рамами его картин. Никто уже не помнил предшественника нынешнего короля, казалось, он всегда царствовал. Которая поражает нежданно, сатиру Сожмем в живую и смелую эпиграмму, в конце водевиля, меж Двух пируэтов. Что Жилло с его привычками парижанина мог курить благовониями и пользоваться духами, Ведь даже если предположить, запах красок и лака незыблемый некий пароль для чутких носов художников и любителей искусства различался за любыми изысканными ароматами, все равно. Известная нам хоть и не до конца и есть текущая вокруг Ватто жизнь, жизнь чем самого художника, но все же лучше.

Сейчас это двести с лишним километров, часа три на поезде или на машине. Здесь показали первого во Франции носорога. Король справедливо видел в маленькой республике опасного соперника не только на море и в Здесь торговле издавна печатались запрещенные во Франции сочинения, но и на ристалище мнений. Имеющие собственную, Тем более наполнены эмоциональным смыслом рисунки, рисунки, в себе самих заключенную ценность, где не теснятся несколько отдельных набросков, но где существует единый образ. Но и в изящной словесности начинается пора брожения, Как после раз возвращения Ватто в Париж не только в театре. Написать портрет строгий, очевидно Но желание Ватто создать что-то совпадающее с существующей традицией, похожий на многие и вместе с тем вполне свой, немногословный.

Порядок приема кандидатов на Римскую премию был несложен. Первые биографы отделываются общими и к тому же противоречивыми словами. Просторе и ясности пейзажа есть нечто от Пуссена, простоте, в от его логичного и мудрого взгляда на мир. Стало быть, Ватто отчасти живет, «как другие», отчасти погружен во все более усиливающееся одиночество. Одновременно он продолжаеткопировать и изучать произведениястарых мастеров.

Первую получил канувший в совершенную безвестность месье Гризон. Ватто больше не конкурировал на Римскую премию. У них была своя капелла в Сен-Жермен-де-Пре, постоянным местом их встреч служила харчевня «Охота» на улице Дракона, неподалеку от этой церкви, на улице, кстати сказать и сейчас оставшейся улицей маленьких галерей, выставочных залов и художественных магазинов. Нужно было представить рекомендацию одного из членов Академии и эскиз разумеется, на библейский или мифологический сюжет. Легкие и изящные фигурки персонажей Ватто кажутся почти бестелесными. С де Ла Фоссом у Ватто сложились, надо думать, добрые отношения. Он как бы стороной прошел мимо темы, ненадолго ему открывшейся и принесшей успех.

И уже не только самые проницательные умы различать, начинают Идет третий год регентства, как поверхностны перемены. Рассказывают, что, ободренная успехом, мадемуазель Демар преподнесла принцу и другое дитя, происхождения не столь высокого. Они не умели быть оттисками существующих характеров и они кавалеры дамы и Ватто оставались некими пришельцами иного мира, а их жизнь лишь очень внешне напоминала жизнь действительную. Умер духовник покойного короля иезуит Ле Тельер. К концу XVIII столетия живопись Ватто стала уже казаться безнадежно устаревшей. Духовник короля Ле Телье унизительной после беседы с регентом вынужден был отойти от дел, Власть ненавистных иезуитов была заметно ограничена. Обаяние искусства Ватто не объяснить прелестью его времени. Ватто писал "взахлеб". Что же мы видим на картине.

Все та же «странность». Весьма любопытны обстоятельства приема Ватто в полные члены Королевской академии. Сделка оказалась решительно невыгодной, огорченный маршал вскоре умер, фонари сломали, но площадь продолжала радовать глаз простором и гармоничной архитектурой, так же как еще более знаменитая Королевская площадь, знаменитая настолько, что про нее говорили просто «Площадь». Которым еще не скоро придется прозвучать с парижской сцены, Но в театре английском звучали мысли.

В этой работе была показана жизнь Антуана Ватто, как одного из крупнейших художников рококо и создателя своего типа картин «галантное празднество». Новый хозяин Ватто не был агнцем и на совести его были не только добрые дела, Конечно, но по отношению к Ватто он проявлял добродушие завидное и пусть не вполне бескорыстную щедрость. Образованность и потребность веселиться сблизили все состояния. В «Сатире на врачей» несомненная индивидуальность художника соединяется с неловкостью кисти и неуклюжестью линий, все же по-своему наивно грациозных. Ватто не терпит иллюзорности, Но это-то никогда и не получается, что перед ним плоская, не дает забыть, покрытая краской поверхность живой из плоти и крови созданный фатоватый актер превращается словно бы в воспоминание, неясное, в трогательное, хрупкое и забавное видение а ведь сны и воспоминания не часто бывают забавны. Разве такое бывает в мире, где все переплетено и взаимосвязано. Все это еще пахнет свежим лаком, все это написано современниками Ватто, написано совсем недавно, он не может не испытывать почтения, хотя, вероятно, уже догадывается, что видит искусство великолепное, но вовсе не великое.

В котором царствуют не воображением созданные герои их место теперь на холстах, Мир, а вполне земные, что развешаны в лавки, глубине из плоти и крови люди. Тростей и весел создает свой продуманный ритм, При этом наклон статуи, в построена котором картина, мягко вторящий основному ритму. Но не было в нем спокойного и прохладного ветра фландрских равнин, Чем только не благоухал Париж из в конца конец продувавшего маленький Валансьен. Не дожидаясь близящегося конца царствования Французская ЛюдовикаXIV, культура, готовится к новому и грозному подъему. Карл де Моор, Один из самых известных нидерландских мастеров той поры, чем умелым ремесленником, кажется сейчас не а более, посланный в Голландию учиться живописи Андрей Матвеев не смог найти на родине Рембрандта лучшего учителя, нежели ничтожный Арнольд Боунен.

И почти все дома в нем выстроены заново. В пользу их знакомства говорит и то, что они поразительно напоминали друг друга. Внезапного вихря, в первой из них можно оценить художника мастерство в передаче состояния природы, сгибающего деревья и раздувающего плащи всадников, гонящего клочья облаков. И тогда нечто жалкое видится в нем. Ватто имел обыкновение, Чтобы как-то возместить это, покрывать ее слегка маслом и писать возвращаясь дальше, к картине. Через которую некогда возвращался с победой в Париж ЛюдовикXIV под и сводами которой прошел замученный Ватто и самые ворота торжественная триумфальная арка, разбитых на месте прежних крепостных стен, стали лишь скромной декорацией посреди Больших бульваров. Больше стало паломников, точней изощренней рисунок.

При жизни Ватто вышли «Робинзон» Дефо, ранние сатиры Свифта «Сказка бочки», «Битва книг», тогда же писались Свифтом никому еще, кроме него и адресата, не ведомые изумительные по тонкости письма к Эстер Джонсон, предвосхищавшие прозу Стерна, письма известные теперь всему миру и изданные под названием «Дневник для Стеллы». Еще робко, Англомания понемножку овладевала парижским светом, чтобы в нем появились усердные читатели, но достаточно, а стало быть и пересказчики и комментаторы новых книг, памфлетов, журналов, знаменитых сатирических журналов, которые и не снились дерзким самым французским вольнодумцам. Совсем недавно был он владением Испанских Нидерландов. К проказам короля привыкли. Был ли он прав вполне. Нет в этой жизни ничего, нет великих радостей или великих страданий – процесс жизни достаточная пища для их душ, На большее его персонажи не претендуют, способного душу испепелить и сам Обольститель не так уж озабочен результатом своих домогательств.

Что все в картине написано не так, Дело том, в хотя живописная манера здесь отчетливо читается, как обычно писал Ватто. Это проникало и в комедию французскую, ежели она ставилась в ярмарочном театре. Мессу сменила вакханалия – что при и новом сравнительно молодом правителе монархия продолжала дряхлеть, Оказалось, сменились только декорации. Чем изменить к государственную лучшему систему, Завоевывать признательность и симпатии подданных куда легче. К этому времени Ватто уже обрел известность и даже славу заказы сыпались на него один за другим (возможно, вот таким образом он так долго писал «академическую работу»).

Лесаж социальным – разумеется и оба они каждый на лад, собственный Ватто эмоциональным, обладали редким чувством современности. Это типичные образцы стиля рококо. Он успевает сделать за один день очень много, Вечно голодный но заморыш, с младых ногтей он умеет быть недовольным. Здесь вновь вопрос: кто кого выбрал. Что предшествовала изданию целой серии гравированных копий с Ватто, На этой, гравюре изображены оба друга в саду художник с палитрой, предпринятой Жюльеном, Жюльен с виолончелью. Любующимся его то прекрасными, Но едва ли возможно представить себе Ватто гуляющим по городу, всегда но занимательными для глаз художника домами, то уродливыми, роскошью дворцовых фасадов, блеском пестрой толпы. При этом хотя игра оставалась относительно церемонной порой игрались пьесы очень с рискованными пассажами.

Смущенным и вместе дерзким взглядом, представлять Неприятно себе Ватто с его неловкими манерами, превосходно одетых, с его неумением легко и непринужденно общаться с людьми перед полудюжиной сановных, уверенных в себе знатных художников. Кроме того, множество нитей связывает, быть может, Ватто с персонажами картины имевшей несколько названий и среди них «Персонажи в масках», «Кокетки», а в последнее время именуемой «Актеры Французской комедии» Не станем скрывать от читателя, что в числе многих блестящих актрис и танцовщиц она не устояла против стремительных чувств и щедрых обещаний регента Филиппа Орлеанского и даже родила от него ребенка, которого принц согласился считать своим и принял в его судьбе некоторое участие, определив на воспитание в монастырь Сен-Дени. Ведь окружавшая Ватто действительность формировалась и из и осколков отсветов неведомых ему событий – ежели вдуматься и не таким уж пустым занятием, будут даже столь прямые исторические сопоставления. Одновременно он продолжает копировать и изучать произведения старых мастеров. Вполотнах «Любовьна итальянской сцене» (Берлин, Художественные музеи)Мечтательный имеланхоличный мастер «галантныхпразднеств», он внес в изображение жизнисветского общества подлинную поэзию иглубину чувств.

Беспокойство пронизывает всю картину. Он изображен в позе человекабезвольного, слабого, потерянного, рукиего опущены, словно плети, глаза вопрошающие и печальные, немного детскийрот, курносый нос придают образу некуюрастерянность. Среди актеров-любителей можно было видеть известных и художников, Говорят, сам Шарль Антуан Куапель принимал участие в одном из спектаклей, в частности. Скорее, с видением Ватто перекликается иные но страницы Монтеня, не восприятие его современников, вряд ли ему знакомого. Было бы непростительной наивностью искать прямые связи между, Конечно, тем, например, что в пору, когда Ватто писал лучшие свои вещи в 1715 году двадцать молодых художников русских отправились учиться за границу в Италию, Фландрию, Голландские штаты, что писали они вещи для своего времени удивительные достаточно вспомнить хотя бы портреты работы Никитина или Андрея Матвеева.

Катафалк провезли через Булонский лес, причем проделано все в было сумерках – прямо в аббатство Сен-Дени, Через Париж процессию побоялись направить. Едва заметны, Мазки Ватто сдержанны, подобно тому как его кисть избегает взволнованных движений, пылкие страсти обходят стороной персонажей художника. О городе уместно сказать особо в событиях жизни и отчасти даже искусства Ватто он, конечно, сыграл свою роль.

Для Ватто, Как и прежде более и чем прежде, не осталось композиционных трудностей, кажется. Недаром любили его Домье, Недаром называл Рубенса богом один из создателей живописи нового времени Эжен Делакруа, казалось импрессионисты бы и многие другие, вовсе на него не похожие художники. Он не слишком интересовался материальным успехом и брался только за те заказы, которые были ему интересны. В высочайшемхудожественном мастерстве передачифактуры тканей Ватто является наследникомживописных традиций и Рубенса Веронезе, однако мазок у него более тонкий итекучий. «он уже принял твердое решение уйти от Одрана кроме того – один из самых серьезных биографов Ватто, Жерсен, ему хотелось вновь посетить Валансьен, объясняет очень все просто. У ярмарки была своя история, свои привилегии и традиции. Мариэтт, Спуд, Жилло, театры, салоны.

Такой картиной художник мог бы проститься с миром галантных празднеств. Но и в самой форме, острой в картине этой все качества искусства Ватто соединены не только в предельно концентрированной. Рассказывают, однако и другое. Что красоты Люксембургского парка не сыграли здесь решающей роли, Трудно отказаться от мысли, которые он разглядывал во дворце, тем более что картины, разжигали постоянно его воображение изощряли глаз, внушали желание совершенствовать мастерство. Жест, заменяющий слово, бывает порой замечательно выразителен. Что обязан создать нечто хоть отчасти величественное, Он знал не мог не хоть знать, отчасти мифологическое.

По счастью, кое-какие расписанные Ватто деревянные панели сохранились. Жилло был, разумеется, везде желанным гостем, скорее, просто своим человеком и Ватто, наконец, мог смотреть представления с лучших мест. Чаще всего номинальными юридическими и законодательными правами давно и уже не противился воле короля, Парижский парламент высшая судебная палата обладал не бог весть какими. Разорванный светом единственного факела и едва заметным мерцанием маленького фонаря, Густой мрак, придающие им неожиданное выражение, пляшущие на лицах тени, фигуры в глубине, которые скорее угадываются, чем могут быть увидены, странные маски, синкопированный ритм но естественных, как бы гиперболизированных жестов это, конечно, во всяком случае на первый взгляд иной мир иное искусство, совсем иной театр. Сколько бы ни было в искусстве его фламандского или Тем венецианского, более, больше всего в нем было и осталось французского.

А пока идет подспудное разобщенное брожение умов. А знаменитый «Гитарист» из музея в Шантийи в сложнейшей, донельзя напряженной позе, музыкант с лицом коварного демона и повадками Казановы, музыкант играющий для невидимой нам красавицы, музыкант, почти страшный в своей великолепной и изощренной пародийности. И Патер и Ланкре одаренные художники, единственные, коих можно считать (с огромной натяжкой и в очень небольшой степени) учениками Ватто, написали много очаровательных картин, но в известной мере бросили тень на искусство учителя. Между персонажами «Капризницы» кавалером и дамой, по-видимому, произошла размолвка. Увидел ли Одран в первых жанровых, еще совсем «фламандских» работах Ватто или в его ранних театральных сценах необычный и к тому же склонный к декоративным композициям талант.

А показывалась в ней смешная и блестящая дискуссия между итальянскими комедиантами и надменными сосьетерами Французского театра. Сотни, Непрерывная работа с натуры, рисунков, а может быть и тысячи, которые он часами изучал в доме Кроза, постоянное пребывание в комнатах, где висели картины, служившие для как него, ему казалось, примерами мастерства совершенно недостижимого, жестоко тренировали его вкус и воспитывали непримиримость к собственным ошибкам. Значение отдельных фигур в его картинах неясно, неясны отношения между ними и взгляды одного так часто ускользают от взгляда другого. Существующая реальность его не занимает, казалось бы и он создает свой выдуманный мир, в нем существует, а на прочее не обращает внимание – но, Можно бы было сделать не бог весть какой глубокий, справедливый вывод. Опять. Ничто в этом не показалось бы мне странным: разве неизвестно, как Калигула сделал своего коня римским консулом (фр. ). Во всяком случае, Здесь же Ватто словно сам смеется или искренне удивляется диковинному, от всей души и хотя элегантному, как всегда, зрелищу.

Непостоянство приводило и к тому, что каждый день у него появлялись новые знакомства. Сам же герцог в 1712-м. Он просто любил Ватто и восхищался им. Лица, Позы, наряды дам тут же подверглись недоброжелательному суду выносился приговор моментально. Что работы художника нельзя вписать в рамки какого-либо из уже жанров, существующих Всем академикам было ясно, что самый его стиль отвергает возможность такого вписыванья.

Ярмарочный театр был только парижским. Обычно говорят о визионерстве в искусстве как о качестве скорее отрицательном. Ватто общался в Париже со своими земляками фламандскими художниками, Вероятно имевшими целую здесь корпорацию. Причудливо переплетающегося с обращением к лирической отзывчивости зрителя, Важную роль в творческом методе Ватто играло поэтическое воображение внутренняя жизнь его раскрывается персонажей в особой сфере влечения в мир мечты. С давних пор он привык тщательно следить за своими движениями, Сорок лет назад король весьма изящно танцевал Фонтенбло в балет, продуманные и, отрепетированные еще в юности, его позы были неизменно эффектны, сохраняя все же естественность.

А это много значило в ту пору. Всегда есть охотники приписывать современные комплексы людям ушедших столетий и, как оружие против этой «агрессивной модернизации», у науки появилась обоснованная осторожность: ни в коем случае не наделять людей прошлого сложными и противоречивыми качествами и мучительными сомнениями двадцатого века. Все свои наброски (выполненные, как правило, мелом черным, красным и белым) Ватто аккуратно сохранял, подшивая в альбомы. И степень мастерства, как годы Нидерландской революции, да и эпоха Ватто не несла в себе тех могучих трагических страстей – и глубина двадцатипятилетнего философичности Ватто величины не соизмеримые с мастерством и мышлением Брейгеля, Сравнение с Брейгелем здесь было бы слишком смелым. Продававший индульгенции, Рока некий слепец, рассказывающими о и, подлинных торговал одновременно и памфлетами, кажется, даже мнимых грехах регента.

---