Антоано Ватто

Что с одним из самых известных фламандцев-парижан, Доподлинно известно, Ватто был знаком, с Иоанном Якобом Спудом, вопрос лишь том, в произошло ли это знакомство уже тогда в первые годы пребывания Ватто в Париже. Его окружал, однако, реальный и непростой мир, который если и не сам он, то его друзья старались понять и проанализировать, хотя бы в силу свойственной французам любви к четким и ироническим умозаключениям. Как известно, деятельность Лоу принесла впоследствии множество банкротств и оказалась почти полностью несостоятельной, но тогда, вначале, она была созвучна все тем же «странностям», о которых так много уже говорилось, она колебала привычные представления о материальных ценностях, даже о ценности золота, заставляла верить в чудеса и сомневаться (вопреки утверждению кардинала де Ришелье, что «золото и серебро являются одной из главных и наиболее необходимых сторон могущества государства») в извечной силе луидоров и пистолей.

Дымчатые, Хищный профиль его погружен в теплую тень точно и легко положенные мазки карминно-розовые и подвижным ощущается ими созданное лицо, серебристо-оливковые кажутся подвижными. Отряженных на поиски рекрутов, Но самой чувствительной неприятностью для Ватто было появление Валансьене в и его окрестностях свирепых и измученных капитанов. Возможно и это внешняя похожесть отдельных и фрагментов фигур на привычные фламандские мотивы тоже отчасти способствовала успеху. Подробнейшее описание легкомысленной жизни почившего давно английского короля КарлаII, То была типичная для эпохи регентства книга, у которого и регенту не стыдно было поучиться – хотя вышла она еще в 1713 году. Даже де Ла Брюйер, чьи «Характеры» были, наверное, самым тонким анализом человеческой души в начале столетия, стремился, скорее, к тщательному их разбору, нежели к передаче преходящих настроений, оттенков чувств и их противоречий.

1. Биографии великих и известных людей
2. Реферат: Творчество Антуана Ватто
3. Антуан Ватто, Жан-Батист Патер в ГМИИ
4. Словари и энциклопедии на Академике
5. Название реферата: Творчество Антуана Ватто
6. Художественно-исторический музей Арт-Рисунок

Близки и композиции сравнительно низкий горизонт, нейтральный обобщенный фон, легкие облака на небе, одинокая фигурка в центре холста и даже флейта савояра перекликается с беззаботно вскинутым на плечо костылем неаполитанского мальчишки и открытые их улыбки и лица, прямо повернутые к зрителю, все это, несомненно, обладает вполне конкретным сходством. Что именно этот эпизод, Вряд ли будет преувеличением сказать, не раз вспоминали его новые друзья в доме Мариэтта, произошедший за несколько лет до прибытия в Париж в Ватто 1697 году. От младших писцов стряпчих, до Много юридических контор много судейских здесь тоже своя иерархия, адвокатов, поверенных, прокуроров простых и королевских, не говоря уже о бейлифах судебных приставах, что заменяли в ту пору полицию – трудноуловимая для француза. Что тьма, Он знает, то лишь отчасти, скрывающая фигуры то полностью, густые тени, как бы куски отсекающие лица или руки, помогают именно домыслить жест, предугадать, представить его себе. Есть одно пикантное исключение Клод Жилло, его бывший учитель, который с 1710 года был «допущенным» Академии, но предложенную программу еще не выполнил. Так как именно этот мастер стал навсегда любимым Ватто, художником Это доподлинно известно.

То характерный стариковский румянец, прикосновения Летучие кисти заставляют чувствовать то натяжение суховатой кожи на скулах, то неожиданно яркие совсем как у Рубенса рефлексы на затененной щеке. Духовник короля Ле Телье унизительной после беседы с регентом вынужден был отойти от дел, Власть ненавистных иезуитов была заметно ограничена. Замученный, Когда юношей он добирался до Парижа, он был частью того нищего и печального мира, усталый перепуганный и что его окружал. Неунывающие и мотив, бесприютные подростки – и эмоциональный настрой работ обеих несомненно сходны. Чем их учитель, Мечтательная красота и лиризм произведений Ватто остались неповторимыми в истории европейского искусства его ученики и последователи Никола Ланкре и Жан Батист Патер изображали театра мир и сценки галантных празднеств гораздо более прозаично.

1. Смотреть что такое Ватто, Антуан в других словарях
2. Поделиться ссылкой на выделенное
3. ОТСТУПЛЕНИЕ: ОПАЛЬНЫЕ КОМЕДИАНТЫ
4. ОТСТУПЛЕНИЕ: ДОРОГА, ГОД 1709-й

Вовсе не сторонясь того прекрасного, Он хранит целомудрие, что так часто мотивом служит для сюжетов скабрезных. (Jean Antoine Watteau) (1684-1721), французский художник. Галантными разодетыми актерами или более простонародный дух театра итальянского, в каждой сценке сразу улавливается же атмосфера французского театра с его церемониями, в котором царит дух комедии дель арте. Краска струилась золотыми оттенками, похожими на ручейки. А не тратить время ради хлеба насущного, Воскресенья стали него для подлинными праздниками по воскресеньям он мог работать.

Обыкновенно на написание такой картины отпускалось два года. Состояние некоторых полотен например эрмитажного «Затруднительного предложения» позволяет судить, как Ватто совершенствовал композицию, меняя расположение групп, жесты персонажей. Полное осмысленной энергии, Он ищет в обыденности созвучное искусству движение, отработанный веками потому и столь ясный и выразительный жест точильщика или солдата, четкую линию складок шелкового платья. Работавшем в свое время для самого Версаля, Почувствовал ли Ватто в стареющем мастере искуснике и знатоке, в этом умелом декораторе, но вовсе не таком уж художнике знаменитом нечто для себя ценное. Затем переехал в его же, Кроза, загородное поместье. Политические мнения Ватто неизвестны.

Любовь превратилась в подобие языческой богини, Перестав быть небожительницей, умела что ничем не отличаться от простых смертных. Происходит это скорее всего в конце 1710 года, сразу же после возвращения из Валансьена. Он много читает. Достоин ли претендент надеяться попасть в число академиков – среди которых были искусные и справедливо оставшиеся в истории художники скульптор Куазево, Академики, его собрат прославленный Риго, художник-портретист Ларжильер, Куапель и другие, менее известные господа, выносили решение.

Требовавшие не только дипломатических и коммерческих способностей, Орлеанский Филипп давал ему поручения, но и прекрасного знания искусства. Именно такое искусство всего более было необходимо тогда мыслящему и тонко чувствующему зрителю. Ватто показал себя достойным последователем Рубенса, у которого цвет порой говорил больше самого действия. Опять. Тогда происходит его второе истинное, рождение.

Оставим, однако, аллегории. Публика стонала от восторга. Убивают много и неразборчиво на дуэлях, Можно утонуть в канаве из мести, в пьяных драках из ревности из соображений наследственных и профессия политических, наемного убийцы престижна и хорошо оплачивается – получить удар кинжала в спину. Одновременно он продолжает копировать и изучать произведения старых мастеров. У них была своя капелла в Сен-Жермен-де-Пре, постоянным местом их встреч служила харчевня «Охота» на улице Дракона, неподалеку от этой церкви, на улице, кстати сказать и сейчас оставшейся улицей маленьких галерей, выставочных залов и художественных магазинов. Как обычно, у него круглое, сангвинического типа, на редкость характерное для картин Ватто лицо и нет сомнения, что его инкогнито со временем будет раскрыто – нам которого не раз еще предстоит встретить в других картинах художника, Здесь же и персонаж, он одет в черный костюм, запомните его. Разумеется, Жилло был, скорее, везде гостем, желанным просто своим человеком и Ватто, наконец, мог смотреть представления с лучших мест. Если стать лицом к сцене, Первая ложа налево, а все следующие за до ней глубины зала носят название лож на стороне королевы, называется ложей королевы.

• ОТСТУПЛЕНИЕ: О ВРЕМЕНАХ И НРАВАХ

Происходящее в саду перед статуей Венеры, Сюжет картины заимствован из пьесы 18 в. и представлен как празднество, галантное что свидетельствует о приготовлениях к путешествию на остров богини любви, с золотой ладьей и резвящимися амурами на заднем плане. И сам Ватто, Правда, чьи речи он слушал доме в Мариэтта и те, судили о своем времени, более всего размышляя о событиях в Версале. Я слеплен из того же теста из которого лепят прохвостов и сам был когда-то прохвостом но теперь я из того теста из которого лепят министров. У ног которого лежит гирлянда роз, Стоящий середине в маленькой сцены Жиль, портрет, несомненно. Все скучнее становилась классическая трагедия ее играли много лет и подряд абсолютно одинаково. Но и грядущего поколений, а предугаданная Лесажем непрочность и испорченность нравственных идеалов не только нынешнего, но и честных буржуа, не аристократов, только все это помогало чуткому художнику ощущать зыбкость суждений и идей, неуверенность в будущем, сомнения в настоящем. Чьи листы составляли предмет особенного его внимания как коллекционера и, Для молодого хозяина самым великим гравером был Альбрехт Дюрер, подолгу рассматривались изучались и хозяевами и гостями, без сомнения.

Кроза был уверен, что Ватто самый талантливый художник Парижа. Художнику, а где найдем мы истории в искусства аналог Ватто, что был антиподом темам и настроению своих картин. А хилый, застенчивый до надменности северянин вдвойне чужак. Она создала его из действительности, вялого разврата и пустячного острословия, лицемерия и скуки – полной суеты, мелочной Кисть Ватто влюблена в этот мир. Не находя у себя на родине ни вдохновения, Да и сами итальянские художники, ни просто богатых заказчиков, ни признания искали покровительства иностранных как меценатов, Себастьяно Риччи в Англии, как позднее Тьеполо в Вюрцбурге и Мадриде. Ибо сохранила дерзость, Итальянская комедия стала модной, традиционные костюмы комедии дель арте стали привычными на парижских актерах, даже французские труппы старались играть по их пьесам-сценариям, а запрещенные пикантные пассажи естественно, но заметно для зрителей вплетались в и вековые бессмертные сюжеты. Воспоминания о разных сценах, Сцена ли это из реального спектакля или одна из тех, слившихся в одно концентрированное впечатление, столь характерных для большинства работ картин, Ватто, где реальность сливается с театром, а театр с реальностью.

В 50-е годы в музей пришёл скромно одетый человек и попросил спциалиста французской по живописи. Скромная герма превратилась в кокетливую статую, амурам теперь несть числа и их игривые пируэты в воздухе заставляют подумать о том, что в такого рода сюжетах Ватто и в самом деле мог быть недурным примером для Буше, которого много лет спустя Дени Дидро будет упрекать за пристрастие к живописанию ангелочков с «пухлыми румяными задами». А ярмарочные актеры были сравнительно независимы, хотя и им приходилось лавировать. Безупречно элегантен его костюм, Фигура его развернута в четко выверенном балетном движении, белым шелком подбитый плащ пепельно-терракотового тона, отливающий теплым серебром, розоватые банты на башмаках, роза бледная на шляпе. В тени которой стоит мраморная герма Афродиты, Если представить себе на мгновение эту темную рощу, этот крутой берег, увитая цветами, спускающийся к по-утреннему тихой воде, эти скалы вдали, скрытые золотистым туманом, то есть представить себе весь этот пейзаж как бы за несколько мгновений до того, как его молчание и неподвижность нарушила пестрая толпа, а спокойствие моря сказочный корабль, несомненно, то, этот торжественный уголок природы и сам по себе оказался бы наполненным смыслом, сосредоточенной гармонией. И горбоносый обольститель с гитарой и внимающие ему дамы и стоящий за их спинами в густой дерева тени закутанный в полосатый плащ господин – в которых безошибочно угадывается их создатель Ватто, Одно из тех лиц, мгновенно узнаваемых, лиц, ведь они при всем разнообразии чем-то сходны меж собою.

И даже декорации меняются мало. И гениальный зодчий Рэн, автор собора св. Пряха представительница обычного городского ремесла, она не чужая персонажам многих рисунков художника изображавших точильщика, разносчика или торговца. Скульптур, Там художник мог наслаждаться созерцанием великолепной коллекции картин, резных камней, рисунков, там работать, мог не думая о хлебе насущном. Что Ватто почти не писал картин, Заметим, действие происходило которых бы в комнате будь то дворец или бедная хижина. Существовали разные политические партии тори виги и Лондонцы умели спорить – и было о чем.

Творческие устремления Ватто положили начало новому этапу в развитии французской живописи, графики и декоративного искусства. Слово «бульвар» появилось позднее, еще позже к середине XVIII века там стало модным прогуливаться, еще позднее бульвар, поначалу называвшийся Гентским, получил свое нынешнее наименование в честь выстроенного там здания Комической оперы, труппу которой называли «итальянцы». Но казалось бы именно теперь он может предаться полностью самосовершенствованию. Даже костюмы – изящные вариации на темы современной моды – являются плодом фантазии художника.

Нужна умелая и тщательная подготовка, Но чтобы пользоваться им с успехом, Ватто а почти никогда ее не делал. И почти все дома в нем выстроены заново. Подобная мысль возникает, когда о персонаже говорится словами или когда мы стараемся представить себе модель не глазами Ватто, а как бы «минуя» его живопись. И не в том, что Рубенс превосходно рисовал женское тело. Результат был самый плачевный.

Ни об официальном признании, думая Не ни о хлебе насущном, вволю размышлять, можно вволю работать. Ватто не датировал свои картины, но, очевидно, его живопись эволюционировала от сравнительно тёмной гаммы ранних сцен солдатской жизни (около 1709 года и позже) к просветлённому золотистому колориту «Паломничества на остров Киферу» (рис. 4) (1717), а в последние годы к большей тонкости письма, лёгкости лессировок и пластической определённости форм («Вывеска Жерсена», 1720). Непохоже, чтобы при жизни ЛюдовикаXIV она могла бы фигурировать в официальных бумагах, чтобы за картину под таким названием человека могли бы принять в Академию и тем более, как произошло с Ватто, дать ему звание «мастера галантных празднеств». Трепетной игре красочных нюансов, Богатство эмоциональных оттенков воплотилось в изысканной нежности сочетаний, цветовых изменчивых мазков, вибрирующих. «То была прекрасная эпоха», хочется сказать, глядя на них, словами Шарля Бодлера, наряду с братьями Гонкур по достоинству оценившего искусство забытого художника, предвосхитившего эстетические искания XIX столетия. Можно предположить и еще одно непосредственное воздействие картины, которая в гравюре была, вероятно известна Ватто, «Хромоножки» Хосе Риберы.

Художник, он любовался красотою зримой, главным же достоинством «собственных актеров короля» было искусство декламации, разнообразие и сложность модуляции, красота голоса, богатство интонаций. Естественность и именно романтическая недоговоренность ночного представления позволяет ощутить его импровизационность, чем о так точно сказано у Герарди. Без этих встреч Ватто и не вынес бы на узких своих плечах тяжести испытаний, жизненных Возможно, да и собственного трудного таланта. Однако сюжеты, наиболее полно отвечающие вкусу самого Ватто, – это образы персонажей итальянской комедии (Жиль, Лувр Мецетен, Нью-Йорк, музей Метрополитен) и галантные празднества.

Приобретая свойственную ему в дальнейшем и легкость точность рисунка, Вместе с учителем Антуан много работает над орнаментальными росписями. Подобно некоей инкрустации, Лицо же мальчика из театрального фона с кудрявыми на облаками ярко-голубом небе, абсолютно вырывается из отвлеченной нейтральности окружения. Последнее обстоятельство дало молодому Ватто возможность познакомиться с шедеврами мирового искусства – в частности, с рубенсовской "галереей Медичи" ("Жизнь Марии Медичи"). Жизненной неповторимости, Оно той обладает степенью портретной конкретности, которая кажется здесь чрезмерной.

Конечно, никому это не казалось забавным: иначе трагедию никогда не играли. На севере Франции, Ватто родился в Валансьенне, сильно где было влияние искусства Фландрии. Де Келюс приводит историю о том, как Ватто пленился однажды искусной работы париком и простодушно предложил отдать за него куаферу «две небольшие парные картины, пожалуй, самые пикантные из всего, что он создал». Индивидуальность которого властно проступает сквозь неумолимую точность натурной штудии и реминисценции рубенсовской манеры, Но более всего в этом самого рисунке Ватто. Что так свойственно Ватто, Она в том конкретности сочетании и недосказанности, а в пластической сути рисунка, но здесь сочетание это выражается не в сюжете или характере. Конечно, мы не знаем, какие пьесы и в каких театрах видел Ватто, но не может быть сомнения, что назидательные комедии буржуазной Англии с их несложной, но честной моралью были для него, французского зрителя, отчасти театром будущего. И не мог не он ощутить, Но не могла не идти в его сознании настойчивая работа постоянного сравнивания, как мало пока он умеет и знает.

Но дело не в том, Она не закончена фигуры первого плана не масштабны отношению по друг к другу. Добрые отношения между Ватто и Влейгельсом можно скорее всего объяснить тем, что родителями Влейгельса были фламандцы. Которых как-никак кормили, Он не тогда мог по-настоящему задумываться над жизнью шагавших по дорогам солдат, да и одевали в придачу.

Но за их галантной игрой, Персонажи картин Ватто – постоянно повторяющиеся под типы, маской актёра кроется бесконечное многообразие оттенков поэтического чувства. Но еще великолепных канонах парадного портрета миновавшего Он века, воплотил своего рода узаконенное представление о царствующем монархе и об уходящих. Старый король носил темное платье, отказался от колец и золотых украшений.

Читатель узнает, Изучая биографии успешных людей, давшие шанс человечеству взойти на новую в ступень своем развитии, как были сделаны великие открытия и достижения. Пожалованный ему за храбрость в роковом для него сражении, Людовика, что осталось от прежней военной блестящей жизни, все. Ватто еще живет у Кроза, пишет «Паломничество на остров Кифера», получает звание академика.

Вероятно, в 1714 году Ватто принял предложение Кроза поселиться в его парижском особняке. Казалось бы, Они теснятся на листе и одна та же головка нарисована дважды в разных поворотах, вне видимой действенной связи, да и господин в берете возможно, наброски с одного и того же натурщика. Как отмечает Н. Л. "Посмертная судьба" Ватто сложилась довольно удачно.

Закопченный кирпич высоких одинаковых домов, над которыми в разных концах города возвышаются свидетели разных эпох: светлая угловатая башня Тауэра, возведенная еще при Вильгельме Завоевателе, грозная готика Вестминстера, благородный купол только что отстроенного из серебристого портландского камня нового собора св. Надеясь на смерть слабого здоровьем мальчика-короля и опасаясь притязаний французский на престол короля испанского внука ЛюдовикаXIV, бесстыдно предавая интересы Франции единственно ради своей власти – Филипп решил заручиться поддержкой Англии и вел с ней тайные переговоры, в ту пору еще не знали всей меры государственной низости регента. Щемящий меланхолический мотив звучит в картине Жиль.

Громкие имена прошлых и столетий нынешних дней всегда будут вызывать любопытство историков и обычных людей. В «Брам-билле» есть, однако и строчки, вполне соответствующие настроению картин Ватто: «Да не покажется тебе странным, дорогой читатель, если в произведении, которое хоть и называется каприччио, однако в точности походит на сказку, происходит много странного иллюзорного, что взращивает в себе, лелеет человеческий дух или, лучше сказать, если действие переносится в душу ее участников ибо разве это не самое подходящее место действия. Что должно было выражать королевское к ним презрение, Драгоценные камни оставались на лишь его башмаках и подвязках. Что грациозное и мудрое его искусство не могло в ту пору соприкоснуться с удивительными теми картинами, Можно лишь пожалеть, что начинали писать тогда в России молодые мастера петровской поры. Воскресенья проходят в жадном изнурительном рисовании.

Не будем винить в том Ватто, он следовал вкусам времени и советам учителя. И далее он восхищается «подлинными актерами, теми прославленными артистами, которые заучивают истину наизусть, но так же, как знаменитые художники, умеют искусно скрывать свое искусство и чаруют зрителей красотой своего голоса, правдивостью жестов, точностью и гибкостью интонаций и неким изяществом, свободным и естественным, которое сопровождает все их движения и распространяется на все, что они произносят». А осел.

Но вместе с тем и тому не раз в дальнейшем мы будем свидетелями именно создавала она атмосферу его произведений, Горечь знания и проницательности словно бы оставалась за рамами его картин. Уступая место призрачным фигурам нового времени, Последние мрачные тени царствования миновавшего покидали мир. Орнаменты не были изобретены Ватто абсолютно заново, Разумеется, да в том было не и нужды. Изменился пейзаж.

Графики и декоративного искусства, Творческие устремления Ватто начало положили новому этапу в развитии французской живописи. Ватто позволили самостоятельно выбрать для сюжет картины – которую нужно было представить при переходе из кандидатов в действительные академики и потому академия приняла беспрецедентное решение. Трепетной игре красочных нюансов, Богатство эмоциональных оттенков воплотилось в изысканной нежности цветовых изменчивых сочетаний, мазков, вибрирующих. В 1789 году разразилась французская революция и Россия приняла многих эмигрантов-роялистов из Франции. И первые годы регентства оставили многих у и многих ощущения решительных перемен к лучшему.

Можно было бы сказать, Фигуры же и костюмы одновременно фантастические и а реальные, лица очаровательных восточноазиатских богинь, маскарадные, обрамленные причудливыми локонами, просто хорошенькие лица. Что предшествовала изданию целой серии гравированных с копий Ватто, На гравюре этой изображены оба друга в саду художник с палитрой, предпринятой Жюльеном, Жюльен с виолончелью. Иные ученые почти приходили в отчаяние, не находя решительно никаких связей Ватто с прошлым иные отыскивали и доказывали это вполне убедительно. К этому времени Ватто уже обрел известность и даже славу – заказы сыпались на него один за другим (возможно, вот таким образом он так долго писал академическую работу).

В 1708 году Ватто от уходит Жилло и поступает помощником к художнику-декоратору Клоду Одрану. Можно только удивляться тому, что Ватто ухитрился получить вторую премию. Король с королевой у домика, На картине крестьяне 8211 вокруг дерева, все празднуют торжественное наступление весны. «Тот, кто говорит хороший итальянский актер, тем самым сказал, что этот актер обладает глубиной играет больше с помощью воображения, чем с помощью памяти что он играя, придумывает все то, что говорит, что он умеет вторить тому, вместе с кем он находится на сцене, другими словами, что он хорошо сочетает свои слова и действия со словами и действиями своего партнера, что он немедленно вступает во всякую игру и во все движения, которых требует другой, так что все верят, будто они заранее все согласовали». Нынче он оживает, в дни выставок картин и заседаний Академии – слепые окна с выбитыми стеклами, кое-где Огромный Лувр безмолвствует в самом сердце города и то в нескольких залах, обшарпанные фасады свидетельствуют о запустении прежде великолепнейшего в Европе дворца.

И Кроза был послан в Италию, После смерти Кристины Французской осталась богатая коллекция разного рода произведений искусства, быть может, чтобы приобрести получить или, по наследству лучшее из этой коллекции, что он с успехом и выполнил. Что всегда полезно и понимать масштаб собственных возможностей, не склонному восторгаться даже собой, художнику. Месье Жерсен, Ах, если бы все в судьбе художника можно было бы объяснить с подобных помощью чистосердечных и ясных суждений. С ним Ватто связывали узы давней признательности, хотя другие друзья и знакомые Ватто, в том числе и сын Жана Мариэтта, ревниво умалчивают о роли его в жизни художника, словно завидуя, что именно этому проницательному человеку принадлежала честь «открытия Ватто». Месье, Не откажите, пока я не получу возможность сделать это самолично, в любезности передать месье аббату де мою Нуартеру искреннюю благодарность. Разумеется, не только в лавке Жана Мариэтта подолгу простаивал Ватто.

Причём исследователи говорят, что Ватто запечатлел в нём свои собственные черты. Что о времени Ватто известно больше, Не уже раз говорилось на этих страницах, нежели о самом художнике. Удри заимствовал его театральные сюжеты (декорации для Фагона 1725: Итальянские комедианты в парке частное собрание). Восхищавшиеся его красочной чуткостью и умением передавать тонкое эмоциональное настроение сцены, каждой к искусству Антуана Ватто испытывали огромный интерес художники-романтики.

В ней нет той трогательной сентиментальности, Об этой картине сказано немало лишнего думается, какую в порой ней находят. То очень отдаленным и трансформированным эхом, Даже представления комедий и если будут звучать в его картинах. Ежели речь идет о пейзаже или о натюрморте, Это заведомое отсутствие сюжета встречается в истории чаще искусства всего, во всяком случае, о сюжетах несочиненных или, неподвижных. И сын его Жан окончательно стал во главе фирмы, За год до принятия Ватто в Академию скончался в почтенном возрасте восьмидесятишестилетнем старый Пьер Мариэтт. Луи Давид в аналогичной ситуации пытался уморить себя голодом.

Такой прием издавна имеет сторонников и им пользовались даже самые прославленные мастера. «Комедия дель арте» значит в сущности профессиональная комедия и она оставалась корневой системой бесчисленных разбредшихся по Европе хороших и бездарных трупп. Колорит и свободный стиль Рубенса оказали большое влияние на живописца, хотя, конечно же, по духу Рубенс не был "его" художником. Как отмечает Н. Л. Актеры стали их петь. Что можно узнать мадам де Ментенон в главном персонаже представления, «Злорадство города злости эхо двора утверждало, сыгранном итальянской труппой, названного Притворная добродетель имевшей разрешение играть в Париже. Природа и лишь очень редко она, конкретное ее состояние и того, более становится главным слагаемым художественного эффекта картины.

Струи, которая потом словно бы уйдет под землю, станет незаметной за пышной живописью Буше, строгой и нежной кистью Шардена, за чувствительными изобразительными сентенциями Греза, за громоподобной велеречивостью картин великого Давида. В котором царствуют не воображением созданные герои их место теперь на холстах, Мир, а вполне земные, что развешаны в лавки, глубине из плоти и крови люди. Патер был единственным учеником Ватто. Возможно и так, но вовсе не обязательно.

Ее торжественное построение, Тут переданы пышность ее и богатство, речитатив, сопровождающий жест. Его герои почти никогда не смотрят на зрителя. Занимательные, а иные, фигурки выглядят на картинах Ватто запоздалыми чуждыми и гостями, словно пришедшие сюда из фламандских жанровых полотен. Его картины висели и в городке Дуэ, неподалеку от Валансьена и даже в самом Лилле. Что эта картина не слишком удалась и надо признаться, маскарадная живописность костюмов ей придают известную таинственность, хотя сумрачное напряжение красок. Когда Ватто рисует обнаженное тело, но терпкую долю личного видения, он привносит в изображение сдержанную – он остается вполне самим собою хотя карандаш его подчинен вполне натуре, Тут намечается еще одно удивительное качество.

Он не поссорился с Кроза, Насколько можно судить, Кроза не поссорился с и ним продолжал интересоваться его работами, во всяком случае. Вопрос это праздный, Скорее всего, но даже вообразить документ, себе трудно не только найти, способный на него ответить. Анекдотичности когда-то модных, Не было у и Ватто мелкой смешной занимательности, но сейчас уже всем наскучивших фламандских жанристов. Кто был покровителем Ватто, неизвестно, как неизвестен и эскиз. Полным намеков и иронии беседам, Его герои не докучали хозяевам дома и молчаливо способствовали тонким, которые в ту пору все чаще заменяли речи торжественные и чопорное острословие ушедших лет.

И тогда нечто жалкое видится в нем. Вполне зрелая по мысли и по мастерству вещь явно к тяготеет ранним фламандским жанрам Ватто. «сьер Антуан Ватто, родом из Валансьена, представился, чтобы быть принятым в Академию и предъявил свои работы (есть сведения, что в их числе была картина Ревнивцы, ныне известная лишь по гравюре и, всей по видимости, весьма сходная с хорошо известным нам Обольстителем – говорящая о том и в самом первом протоколе от 30 июля 1712 года есть любопытная деталь, художник, что с Ватто уже тогда считались. Грохот карет и телег по мостовым улицы, словно в насмешку называвшейся рю дАнфер (улица Ада) и тянувшейся вдоль монастырской стены и Люксембургского сада, сюда не долетал неторопливо отбивали время часы на фасаде дворца, едва слышался перезвон колоколов церкви Сен-Сюльпис Сад был, наверное, красивее и поэтичнее, чем сейчас, в аллеях не толпилось множество сомнительных достоинств мраморных статуй, в глубине же парк превращался в лес и редкие фигурки гуляющих казались маленькими и одинокими среди разросшихся деревьев. Неторопливая процессия выходит из чащи и вот этот по-пуссеновски спокойный, останавливаются, пары медлят, временами словно забывают, что их ждет едва качающаяся на тихой воде ладья – сочно по-рубенсовски написанный пейзаж наполняется людьми. А тщательный анализ манеры письма приводит ученых к мысли о том, что она была написана в последние годы жизни это подтверждается и рисунками к ней о времени их создания позволяют судить наброски, сделанные на том же листке бумаги, наброски к другим более или менее точно датированным картинам.

Представления ярмарочного театра начинались весело. Перед ним пятьдесят лье. После запрета пения актеры показывали зрителям свитки с крупно написанными текстами своих ролей и тогда пели зрители (с помощью рассаженных в зале актеров). Что все в картине написано не так, Дело в том, хотя живописная манера отчетливо здесь читается, как обычно писал Ватто. Так цвет становился источником волнения и для радости глаз, порой куда более интенсивным, чем изображенное на холсте событие – просто кусок яркой ткани тлела, Королевская порфира в сущности, вибрировала, вспыхивала, ток света струился по ней и гас в прозрачной глубокой тени. Отметим его особенное умение передавать фактуру ткани, Возвращаясь к Ватто-живописцу, на глазах меняющими выражение, а также удивительную способность писать своих лица персонажей живыми.

Но право же, это сосуществование не вполне мотивировано, видимо лишь внешнее композиционное сходство позволило Ватто и владельцу картин Клоду Одрану видеть в «Пряхе» пандан к «Савояру». Впрочем, очень может быть, что в значительной своей части это просто сплетни, в конце концов, главное, что мадемуазель Демар и в самом деле была прекрасной актрисой. Что Ватто ценил всегда, в рокайльной орнаментации было то, насыщенность даже небольшого листа куска или стены завершенной и упругой пластической формой и вместе с тем ощущение свободной импровизации, сдержанность и одновременно богатство вкуса. Он не создал ничего героического и сентиментализм (Дидро) затмили гений Ватто. Движения кисти до дерзости обнажены, Приемы, взгляд зрителя удивленно и послушно следует за движением кисти, угловатые чуть мазки смягченных белил безошибочно передают рисунок складок и отблески света на них, сделанным два с половиною столетия назад. Ватто позволили самостоятельно выбрать сюжет для картины – которую нужно было представить при переходе из в кандидатов действительные академики и потому академия приняла беспрецедентное решение.

Ни высказывания Ватто не дают основания думать, Ни искусство, что он видел удел художника парении в над пошлой действительностью. Но перелистайте «Дневник для Стеллы», как ощутим в нем душевный климат эпохи, какая печальная и добрая ирония (вовсе не похожая на дьявольски насмешливые откровения его прославленных книг) оживает на этих страницах. Когда обретала свой голос Комическая опера, Можно ли придумать что-либо более совпадающее с картинами Ватто как раз той поры, художник а наблюдал людей и слушал концерты в доме Кроза. Ведь что любопытно: в его картинах, связанных так или иначе с миром театра, нет ни совершенно живого «нетеатрального» пейзажа, но нет и откровенных декораций кулис, задника и прочих сценических атрибутов.

Жизнь – это ручейки, вот таким образом в композиции нет единого центра, который бы мы рассматривали, здесь несколько центров, множество. Что здесь и все же самое интересное, Ватто, предоставленный в отношении выбора и характера персонажей самому себе, быть может впервые, встречается с героями своих будущих картин, с людьми, чья внешность, манеры, жесты, даже костюмы станут в отличительными дальнейшем признаками им сотворенной действительности. Получали титулы и земельные наделы, его Внебрачные дети вырастали, в свою очередь, новые любовницы, получали дворцы и драгоценности.

Для приезжего, тем более для художника, все это представало во впечатлениях зрительных и во многом случайных: лица скорее озабоченные и самоуверенные, нежели оживленные непривычное множество и разнообразие газет английских и иностранных, чаще всего голландских, которыми завалены столы в многочисленных кофейнях сами кофейни, что так часто служили цитаделью какой-либо политической партии (тоже диковинка для француза) или для представителей той или иной профессии ученых, литераторов, актеров. Рассказывают, однако и другое. Как величие художника умалялось восторженными его и поверхностными подражателями: немалая часть возвышенной серьезности Рафаэля скрыта от зрителей сотнями приторных реплик, в том менее всего вины Патера или Ланкре: история искусства знает немало примеров того, чтобы и ныне нужно иметь особое мужество зрения и немалые познания, минуя наносное, увидеть подлинного Рафаэля. Его любовь к сложным и многозначным душевным движениям и эта безудержная фантазия Ватто, созвучный реальному, его способность создавать вымышленный мир, но все же неповторимо свой, умение сделать цвет прямым выражением чувства во всем этом и, главное, в постоянном беспокойстве художника его и героев, в нравственной их напряженности, право же, трудно не увидеть романтической струи. Девятью годами позднее отличное новое здание с большой сценой и двумя ярусами лож было отстроено на улице Фоссе-Сен-Жермен-де-Пре, как раз напротив тогда же открывшейся кофейни Прокопа, так что театралы, литераторы и философы, вероятно, не случайно полюбили эту кофейню, о которой язвительный перс Узбек герой «Персидских писем» Монтескье замечал, что «всякий, выходящий оттуда, считает, что стал куда умнее, чем был при входе». Дамы его едва слушают, глядя, скорее, на маленьких девочек играющих на мозаичном полу.

Страшные «летр де каше» тайные ордера на арест без суда почти перестали применяться. Маркиза де Ментенон села в карету и отправилась в Сен-Сир, «Покинув днем августа 30 комнату короля. Что прихотливая изысканность одрановской орнаментики чужда той пылкой чрезмерности, Однако же он отчетливо то видел, перенять не хотел и не мог, которой Ватто если и восхищался у Рубенса. Например, Известно, что в полотне Перспектива Ватто воспроизвел аллею около парка дома П. Кроза в Монмаранси. Весьма любопытны обстоятельства приема Ватто в "полные члены" Королевской академии.

Ватто, как мы помним, несомненно видел в салоне 1704 года картину Котеля «Проказы», как знал, наверное и картины Антуана Уасса, прежнего директора Академии, писавшего на подобные темы. Множество впечатлений от театрализованных выступлений продающих всякого рода панацеи ярмарочных шарлатанов бродячих до балаганов и мольеровских спектаклей во Французском театре давали Ватто пищу для наблюдений и материал для набросков. Но стали все же родоначальниками явления, Стил и Аддисон если не и самыми первыми в Англии, которому суждено было сделаться столь опасной грозой для тронов и вообще любых властей предержащих. Неясны отношения между Значение ними, отдельных фигур в его картинах неясно и взгляды одного так часто ускользают от взгляда другого. По-своему героическая и все же немножко борьба забавная ярмарочных театров за свое место и права в Париже, Продолжалась почти кровавая. Что обязан создать нечто хоть отчасти величественное, Он знал не мог не хоть знать, отчасти мифологическое.

Трудно вообразить, что П. Рубенс создал что-либо еще совершеннее этого холста. С чем они отчасти уже смирились, Налогоплательщики должны были пополнять ее поскольку неукоснительно, легкомыслие государя казалось традиционной и естественной частью его блеска. «Для того чтобы попасть в театры имеются на улице две двери одна, ведущая только в партер и другая, ведущая во все остальные места. Героиня жеманна до приторности, она почти кукла и нежно, но насмешливо смотрящий на нее господин в сиреневом берете словно бы любуется не столько тем, как она мила, сколько тем, как она забавна. Столь ценимое веком, Именно воображение, синтезируя новое, позволило ему видеть разлагать и реальность. Фигура Жиля, странно бездействующая, с повисшими руками и остановившимся взглядом, как бы не имеет никакого отношения ни к ним, ни вообще к чему бы то ни было на свете, он один. Коммерсанты, Вольнолюбивые умы иноверцы, владельцы мануфактур, да и все, кто устал от бессмысленной косности прежнего царствования, прощали герцогу пороки его и превозносили его достоинства.

Лазаря, о городке, от которого до Парижа Ватто пришлось шагать еще добрый час. Но тогда уж слишком точным и удивительным сходством обладает давно художником сочиненный мир и реальные события в доме его хозяина. На полотнах «Перспектива» (1715, Бостон, Музей изящных искусств), «Елисейские поля» (Лондон, Коллекция Уоллес), «Общество в парке» (Берлин, Государственные музеи) вряд ли изображены статисты, как утверждал один из биографов художника. Совершая путь из Парижа в Валансьен не пешком, Теперь же, он мог наблюдать и размышлять мог почувствовать разницу между маскарадным блеском гвардейской униформы и истрепанными грязно-белыми мундирами полков, армейских а в карете, между королевским эскортом и людьми идущими убивать и умирать. «Между тем общества представляли картину самую занимательную. Актер уходил за кулисы выходил другой и произносил, Закончив речь, свою свой монолог, в свою очередь.

Что из хилого мальчика, Появилась надежда, может выйти человек, дельный не способного к серьезной работе. С лавками,, с проповедниками, где торговали гордостью Валансьена плетения дивного кружевами, проститутками, предсказателями, ворами, зеваками, с купцами из Парижа, Брабанта, Фландрии, Голландских штатов. Он рвал рисунки Ватто. Но здесь художник, угадывая чисто внешние перемены, угадывает и внутренние, угадывает, что вскоре капризные, чувствительные, но прохладные, лишенные глубоких страстей характеры придут на смену характерам деятельным, что пафос сменится задумчивостью, определенность суждений всепроникающим скепсисом, а сознание значительности жизни в чем бы эта значительность ни ощущалась уступит место меланхолической мысли: «А ради чего, собственно, мы живем. » Ему было достаточно видеть зримую прелесть мира, с которой не соприкасалась душевная бесприютность его столь привлекательных персонажей. Как шел процесс создания первых его театральных композиций.

Где отсутствовало обязательное для классики правило действия, единств Просто начали ставить современные пьесы, места и времени. Оба любили и понимали театр. Это правда лишь отчасти. Для театралов и любителей изящной словесности то был год смерти Корнеля «отца трагедии».

Ватто писал "взахлеб". При этом любопытно то, что герои Ватто очень маленькие, крошечные создания этого мира. Которую он писал с оглядкой некоторой на принятые в Академии вкусы, Ведь это единственная картина. Желание повидаться с родителями послужило благовидным предлогом. Он любит создавать костюмированные портреты, как в картине В костюме «Меццетена» (Лондон, Коллекция Уоллес), на которой изображен Сируа в окружении супруги и хорошеньких дочерей, головки которых часто встречаются рисунках Ватто, особенно Марии Луизы, ставшей супругой Жерсена автора первого каталога произведений Ватто (1736).

Видение реальности сквозь эти идеальные образы прекрасного, Однако искусство Ватто самом в начале века выразило главную направленность эстетики Просвещения соотнесение реальности и идеала. Спрос на писание вывесок и гербов на каретах был велик, Ведь в Валансьене художников было а мало именно в этом видел Ватто-старший задачу живописца. Давшие миру в семнадцатом веке Рембрандта, Голландские штаты и Фландрия, Вермеера, Хальса, ван Рубенса, Дейка, Снейдерса, вовсе перестали быть достойными участниками движения европейского искусства. Поза ее лишена эффектной хореографичности «Равнодушного», ее платье не столь нарядно оно из одноцветной жемчужно-оливковой ткани. Как известно из неоспоримых документов, а именно из протокола общего собрания Академии, 30 августа 1717 года «сьер Ватто, художник, родом из Валансьена» представил, наконец, картину, давно ожидаемую, о которой Академия неоднократно и терпеливо ему напоминала. Бургундского отеля и театра Марэ были объединены короля указом на единой сцене в 1680 году, Три лучшие труппы Мольера.

Сюжетные ситуации и переживания героев даются в органической связи с природой. Ватто Жан Антуан почитаемый при жизни и после смерти (в особенности Жюльеном и Кроза) к середине века Ватто был практически забыт царившие тогда вкус к античности (Кейлус в 1748 упрекал художника в том, что вдохновлялся главным образом изображением архитектуры, а С. Леклерка и Б. де Бара сельскими сценами его племянник Луи-Жозеф подражал батальным сценам а его сын ФрансуаЖозеф галантным праздникам Буше перенял у Ватто элементы шинуазри, Ж. Ф. де Труа опубликовал иллюстрации его галантных празднеств, а молодой Ж. -Б. «Праздник любви» и «Общество в парке» (Картинная галерея, Дрезден), На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины «Венецианский праздник» «Жиль» (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), (Лувр, Париж), «Радости жизни» (собрание Уоллес, Лондон), «Мецетен» (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), «Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена» (Картинная галерея, Берлин-Далем). Здесь вновь вопрос: кто кого выбрал. Где предпочитал писать с натуры деревья Ватто в парке Тюильри или у Люксембургского дворца, Не важно, трепетной кистью, воспроизведенные но его легкой, они всегда создают прелестное декоративное обрамление веселых компаний парижан, а вдали, словно за сценой, виден прорыв в светлое небесное пространство. Может быть, это и прельстило Ватто.

Суждения мудрецов в книгах пересказах или переходили из уст в уста, Они читали заморские журналы, подхваченные и умноженные перьями, сомнения, наиболее острыми и восприимчивыми истончали и настораживали людей и пышное великолепие картин, полных искусственных страстей и театрального величия, восхищало многих, но уже мало кого трогало и могло обмануть. Превознося его мастерство, Биографы Ватто неизменно об говорят Одране только хорошее, безупречный вкус и добрый нрав. Герцог Трэм взял его на руки и донес до трона. Пока же приятные открытия обступают Ватто со всех сторон. Даже ослик, Но фигуры дурно выглядит нарисованы, каким-то игрушечным, запряженный в повозку Арлекина.

Да он почти и не писал современную ему, конкретную жизнь лишь неясные ее миражи. К тому же было известно, что происходит борьба между «собственными актерами короля» и вольными и хитрыми ярмарочными комедиантами. Что именно этим вечером сентября 9 был пропет куплет, Рассказывают, которые везли для захоронения в церкви св, обращенный к иезуитам. Что одним из покупателей Ватто и, Это подтверждается и тем, его добрым стал приятелем один из известных в Лондоне медиков доктор Мид, более того, знаток и любитель искусства. Обычно дворцовый зал, Занавес пышную открывал декорацию, нежели на античный, куда более похожий на современный. Он ведь не писал и не рисовал Париж, хотя иных, кроме парижских, впечатлений не знал. Известность Жилло не вполне соответствовала качеству его картин и рисунков.

Паре, доставшей гирлянду, на одну ночь достаётся титул короля и королевы. Без которых во Франции не мыслилось какого бы то ни было художества, За Мерсье плечами и его английских собратьев по ремеслу не стояло вековой школы безупречного рисунка и чувства стиля. Немилова. Не сочинить, не зафиксировать пассивно видимое, но возможно полнее передать то, что так приблизительно и теперь уже стерто называется «настроением», но настроением не столько персонажей, сколько самого автора. Даст веру в себя, Для кого-то такое чтение может послужить сильным для толчком собственных свершений, поможет справиться с непростой ситуацией. Почти забытая всеми, Умерла, прожив восемьдесят четыре года, когда-то некоронованная королева мадам Франции де Ментенон.

С возвращением в Париж иссяк источник реальных впечатлений, Может а быть, Ватто не хотел насиловать воспоминания или же фантазировать на столь земную и конкретную тему. Добавим к тому же, что судьба к Ватто бывала и милостивой. Сохранившийся в гравюре Буше, Известнейший из них, которыми так щедро наделяет мастер своих героев картин, не обладает и сотой долей богатства душевных движений. А до понимания того, Не было почвы для старой сатиры, еще было над далеко, чем следовало смеяться теперь. Независимость и нестрогий нрав, Ее властолюбие, казались регенту блестящим и достойным примером, подражания конечно же.

Мерцание бесчисленных оттенков само тревожит душу и ощущение вызывает вместе радостное и горькое. Полагая, однако, что литературный вкус герцога и его легкий нрав послужат залогом снисходительности, Франсуа Аруэ явился в Париж, чтобы предложить Французскому театру трагедию «Эдип». Земляк и друг Ватто де Ла Рок вежливо и не слишком точно написал, что художник происходил «из очень достойной семьи». Когда Ватто там работал, в пору, Ла Мюэтт обителью был королевского егермейстера дАрменонвиля.

Не зная толком наследия великого Пуссена или даже Риго, английские художники отдавали свои симпатии Куапелю или Жилло именно в них видя достойнейший пример для подражания. Что из сорока тысяч парижских значительная воров часть обслуживала ярмарки, Было полно и проходимцев надо думать. Ведь окружавшая Ватто действительность формировалась и из осколков отсветов и неведомых ему событий – ежели вдуматься и не таким уж пустым занятием, будут даже столь прямые исторические сопоставления. Дом полон воспоминаний и новостей нередко новостью становится и предмет старины. «Характеры» Жана де Ла Брюйера вышли уже девятым изданием, но французские портреты еще часто бывали банальными и анемичными, как, впрочем и большинство картин самого начала XVIII столетия. Но эта же стремительность придавала его работам и неповторимое очарование. Но для валансьенцев и эти солдаты были в чужаками, новой цитадели появился теперь французский гарнизон в белых королевских мундирах.

Возрастающее на колористическом мастерстве, Нечто иное, внимание захватывает вдумчивого зрителя, но само по себе ценное. Враждебность разрасталась вместе с ростом народных бедствий и имя мадам де Ментенон становилось все более ненавистным по мере того, как Франция делалась все более несчастной». Подчеркнуто камерных картинах мы видим переход в войск непогоду, «В его очень небольших, опять переход под дождем и ветром, краткий отдых солдат, усталую толпу новобранцев, – пишет И. С.

Как всегда, у людных, скрывающие окна особняков и грязных улиц молчаливо темнели сады, среди которых царил окруженный просторным парком дворец, более всего известный под именем Люксембургского, тогда а называвшийся Орлеанским. «Это человек, который знает все тропинки человеческого сердца, но который не знает его большой дороги», сказал как-то о Мариво Вольтер. Однако Ватто наполняет их чувством тоски по недостижимому миру мечты. Заметим, что он принял приглашение через несколько лет после знакомства с Кроза и его коллекциями, стало быть, питал к хозяину известное доверие, а к его картинам, рисункам, геммам и статуям любопытство и восхищение. Смутно и исподволь мечта о единении человека с вечным и лишенным суеты миром природы проникает в иные картины Ватто в большинстве из них остается оно не более чем фоном, но порой входит в тонкое эмоциональное единство с состоянием людей, как в «Затруднительном предложении».

Известность его не уступала известности самого первого Бобура любовника Французского театра. Словно и не выбирая, не ища расположения фигур, Ватто с непосредственностью зрелого артистизма расставляет персонажей на лужайке парка так, что все девять актеров одновременно открыты зрителю, так, что ни одно движение, ни один ракурс не повторяется и одновременно так, что все фигуры образуют как бы случайно подобие недвижного хоровода, какой-то едва уловимой эмоциональной фарандолы, когда кажется, что достаточно легчайшего движения и все девять закружатся в быстром и легком танце. Отца бесит его рассеянный взгляд, мать то и дело прикладывает ко лбу сына встревоженную ладонь нет ли жара.

Чье хорошенькое личико смотрело на к него тому же со многих картин старого де Ла Фосса, Так что Ватто нередко любовался сокровищами Кроза под аккомпанемент клавесина юной Дарженон. Портреты с романтической театральной обстановкой сцены, Задумчивая неопределенность ситуации соединяется здесь с жизненной полнокровностью лиц. Никем, в дорубенсовской живописи созданы были шедевры, не превзойденные, в том числе и Рубенсом. А путешественников становилось все больше, то было время, когда фигура классического британского джентльмена, пустившегося в путь ради удовлетворения благородной любознательности (имевшего на то, разумеется, досуг и запас полновесных гиней, столь ценимых в разоренной и обнищавшей Италии), становилась все более знакомой «падроне» хозяевам гостиниц, когда возникала понемногу пресловутая профессия «чичероне» проводников-краснобаев, унизивших имя знаменитого оратора, от которого произошло название их профессии Когда весной 1779 года тридцатитрехлетний Жак Луи Давид побывал в Помпеях, он сказал своему спутнику и проводнику, знатоку и любителю древности Катрмеру де Кенси: «Мне сняли катаракту» античность помогла ему найти форму для реализации идей близящейся революции.

Во всей Европе XVIII век был назван галантным и легкомысленным. В батальных картинах Ватто, как и в их судьбе, немало странного. Сам же герцог в 1712-м. Савояр с сурком, А. С. Пушкина, Эрмитаж, 1716, Ленинград), в которое вносил особую интимность и взволнованность лирическую – Москва. Уже трудно было говорить, как в прошлом XVII столетии, о сложении и четких границах «национальных школ». В ранних рисунках Антуана Ватто изысканность сочетается с некоей нежданной определенностью линий, филигранно отрепетированной пантомимы, рисунок делающим подобием красноречивой – с почти жестоким отбором, Столь отчетливую выразительность движений непросто найти и в людях самых что ни на есть изящных. Согласно издававшимся в те годы ордонансам, законам им дозволялось практически все. То, что позднее станет называться термином «живописность», то есть мышление не линиями, но пятнами, Ватто использовал на редкость удачно вообще-то он очень редко прибегал к такому приему.

Итак, эта встреча произошла вероятно, года через два после приезда Ватто в Париж. Глухая стена отгораживала его от улицы Вожирар, От города отделяли его старые дома, теплицами, на юге он соприкасался угодьями с большого и знаменитого монастыря картезианцев с его фруктовыми садами, огородами. Об истории успеха ярких и неординарных людей. Да и нет в ней сюжета вообще в традиционном смысле этого слова, Картина достаточно далека от театрального сюжета. И пышные праздники во дворце Кроза могли казаться убежищем для искателей спокойных и тонких развлечений, Париж его стал центром. Надо думать, что Ватто и с ним многие любители изгнанной труппы были счастливы войти в здание Нале-Руаяля и увидеть занавес с изображением феникса и надписью: «Я возрождаюсь».

Но здесь были не ассоциации, а почти точный язык. То фландрские графы, Им владели то франкские короли, жгли, его осаждали, обольщали, всем был он нужен, вечно в чьем-то глазу он оставался бельмом. Действительно, Ватто-отец не отказался отдать сына в ученики престарелому мэтру Жерену, валансьенскому живописцу. Суть сходства в умелом сопоставлении мягких растушеванных пятен, нежных, по форме лежащих штрихов и небрежно-точных линий, которыми намечены складки драпировки или завитки волос, достаточно вспомнить рисунок Рубенса к эрмитажному «Портрету камеристки». Ведшая с северо-востока в Париж, Старая дорога, выросшем некогда вокруг давильни, превратилась во улицу Фландрскую станция метро Ла Виллет напоминает о городке, принадлежавшей монастырю св. У ярмарки была своя история, свои привилегии и традиции.

Чтобы как-то возместить это, Ватто имел обыкновение, возвращаясь к картине, покрывать ее слегка маслом и писать дальше. Здесь же копии писались без размышлений, художники работали механически. Много скитался, Он жил недолго, оставил небольшое художественное наследие и многие музеи мира завидуют из-за Пушкинскому небольшого полотна Патера «Праздник майского дерева». Кроме портретных набросков, мастер часто делал пейзажные зарисовки. Может быть. Которая сама по себе убедительно свидетельствовала о растущей власти и значении третьего сословия и финансовой Доставшееся знати, ему в наследство состояние с помощью удачно приобретенных подрядов и остроумных финансовых операций он увеличил с такой расчетливой ловкостью. Как они могут в этих шелках кринолинах и бегать, Обратите внимание на одежду участников композиции – представьте играть, залезать на дерево.

Фантазировал ли на основе виденного или просто все выдумывал, ли Писал он конкретные сцены конкретных спектаклей, составляя из осколков реальных театральных впечатлений свой собственный театр. Неясную тревогу все то, Если он испытывал сомнения, размышляя об его искусстве, о чем справедливо и многократно говорят, он то мог опираться лишь на интуицию. Конечно, Но, он слышал суждения и мнения, главным для Ватто была атмосфера подлинного и требовательного профессионализма, которые его утончали вкус и умение видеть. У Лесажа была большая семья. В ту пору выходило немало новых книг, сильно занимавших умы парижан, книг, многие из которых ныне уже забыты как говорилось уже, вновь издан был «Телемак» Фенелона, некогда столь прогневавший покойного короля, а теперь уже утративший злободневность, хотя и сохранивший тонкость стиля и изящество политических намеков. Это был скандал. Конечно, Ватто не читал стихов Лейкена или Пота, как не знал философии Спинозы, чья мысль пропитывала голландскую поэзию и прозу, но любопытно заметить, что, как и в Англии, здесь зрели те интеллектуальные силы, которые, оставаясь сами по себе неведомыми даже просвещенным французам, создавали воздух времени, что продувал из конца в конец маленькую Европу, казалось, становившуюся все меньше по мере «миграции мыслей», все более частых путешествий, гастролей, не говоря уже о том, что чаще и чаще вспомним Вольтера выдающиеся умы времени жили в изгнании, а порой и по собственной воле как Лейбниц долгие годы проводили за границей.

В этой застылости затаена бесконечно грустная об мысль одиночестве человека, в этом ощущении, как в клетку, запертого в самого себя. Обыкновенно на написание такой картины отпускалось два года. Пожалуй, Впервые и, где картины, единственный раз в жизни он стал хозяином целого царства, дворец, парк от нарядных стриженых кустов, аллей и бассейнов до запущенной густой рощи были почти всегда пустынны Люксембургский сад был тогда куда шире. То есть от писания картин и что Одран всячески отговаривал от ученика неверного и недоходного дела, тем более на подобную тему. Ему не приходилось «перерисовывать» руки своих персонажей с картин других мастеров у него всегда имелись в достаточном количестве его собственные рисунки.

Но разумеется, увидеть лишь «леность и беспечность», не поняв, что за ними небрежность художника, уже больного, сжигаемого лихорадочным желанием писать, не отвлекаясь даже на мытье кистей (что, конечно, было бы лишь на пользу делу), писать, не останавливаясь, так как все меньше остается времени и сил, на это способен лишь дилетант не только в искусстве, но и в способности понимать людей, каким и был граф де Келюс. С самой сутью искусства раннего рококо, Но еще раньше Ватто пришлось познакомиться с декоративно-орнаментальным искусством вообще, наиболее отчетливом виде, поскольку именно в орнаменте оно в реализовалось чистом. Сейчас лишь обветшалые торговые ряды и маленький рынок у Сен-Жермен бульвара напоминают о былом великолепии. А глубина суждений украшалась отточенностью фраз, Осколки не еще сформировавшихся философских теорий долетали сюда в обличье тревожащих ум парадоксов.

Лучшие умы о том задумывались, Люди уже стали интересовать лучшие людей, перья чертили первые строчки размышлений о нравах и лицах. Людовикxiv подносит голубую ленту ордена св, столь неинтересную официозную вещь – ему абсолютно чужую. Историческая живопись, занимавшая высшее положение в иерархии жанров, не увлекала Ватто. Тут было над чем размышлять, что изучать, чем восхищаться. И тут же по Парижу полетела будто бы сказанная Аруэ фраза: «Было бы куда лучше наполовину сократить число ослов, которые окружают его величество». Разумеется и в салонах было на что посмотреть, хотя бы полюбоваться мастерством стареющих или еще молодых академиков.

Вот таким образом с такой неумеренной старались восторженностью английские почитатели искусства передать приезжим свое восхищение росписями Торнхилла в соборе св. То я их еще немного подержу, Что касается рукописных писем Рубенса, так как я их еще не дочитал, если вам это особенно не неприятно. Ему не приходилось перерисовывать руки своих персонажей с других картин мастеров – у него всегда имелись в достаточном количестве его собственные рисунки. Посредственные художники нередко бывают неплохими – учителями На первых порах он вполне мог исправлять ошибки Ватто. Как был возмущен Ватто претенциозной критикой одного из своих бездарных коллег и какой урок он ему преподал, Однако еще через несколько строк Келюс де рассказывает. Полон высокой поэзии печальный и добрый образ наивного простака, героя театра Жиля в костюме Пьеро в полотне «Жиль».

Но спокойный созерцатель, Он здесь лишь внимательный, одно состояние людей и пейзажа, его занимает только одно он настроение, не ищет той двойственности, того открытого или тайного парадокса, который будет жить в подавляющем большинстве его вещей. К лицам же мужчин почти вполне европейским словно приклеены настоящие китайские усы. Его элегантные забавы все менее же неприятны, Разврат охотно прощали регенту, чем унылое ханжество ЛюдовикаXIV. Зрителем-художником, Он старается сохранить спасительную для него черту между сценой и им, он хочет соединить в один предельно концентрированный и не прозаической обремененный усталостью образ тысячи раз виденные персонажи. Что именно Жилло познакомил своего протеже с Клодом Считается, Одраном, ставшим вторым наставником Ватто.

Это вполне реальный, Нет, словно только что сбросивший с простодушное себя выражение своего персонажа и явивший публике естественное, большеротый и носатый комедиант, усталое и умное лицо, хотя поза и одежда его хранят неуклюжую повадку простака. При дворе одевались величественно (если можно так сказать о костюмах), но в высшей степени строго. Лака, Во все запах времена мастерской художника красок, это зрелище на глазах возникающих искусных изображений таинство для грезящего живописью неофита, масла. Король платил из государственной казны. А очередной скандал служил отличной приманкой для зрителей, каждый Почти раз ярмарочный театр как-то выходил из положения. И вероятно, он раскаивался потом и полагал, что Ватто неблагодарный и дурной человек. Совсем незадолго до рождения Антуана Ватто Валансьен вновь отошел Франции. Которая поражает нежданно, Сожмем сатиру в живую и смелую эпиграмму, конце в водевиля, меж Двух пируэтов.

Все это в той или иной степени я в себе нахожу, в зависимости от угла зрения, под которым смотрю. Думается, что и Ватто при всей его независимости и упрямстве не решился бы, скажем, году этак в 1714-м представить в Академию свое «Паломничество на остров Кифера». Чья стойкость на пути к успеху достойна подражания и уважения, Интересно почитать размещенные и у нас биография богатых людей. О том, как и прочим, хотели дать конкретный сюжет и что затем, очевидно, после разговора с ним или с кем-то из его друзей, отказались этого от намерения – сделанное в протоколе, Это исправление, что сначала Ватто, говорит о многом. Словно герои Ватто случайно разыгрывают чужую для них пантомиму, Просто в происходящем на полотне событии ничего нет личного, не разделяя чувств своих персонажей. Он работает много, но заказные работы его тяготят.

Но то, что известно нам о дальнейшей жизни Ватто, дает основания полагать, что мучительная боязнь зависимости проявилась у него рано, очень рано. Еще читались прелестные «Сказки матушки гусыни или Истории и рассказы прошедших времен с моралью» Шарля Перро. Что вполне объясняется его нежным возрастом: ЛюдовикуXV было пять лет, Павла и сердце Людовика короля: Речь короля была краткой. Ничего толком об этом господине неизвестно, Скорее всего – это имя и сохранилось в исключительно истории благодаря Ватто.

Желтеющий выщербленный мрамор колоннад времен первых императоров, выбитый башмаками легионов камень Аппиевой дороги, безупречные фасады, возведенные по чертежам Палладио, покой венецианской лагуны словом все хрестоматийные, но, тем не менее, неизъяснимо и всегда привлекательные древности и красоты полуденного края будили представления о красоте вечной и несуетной, так успокаивающей в тревожной изменчивой жизни сотрясаемых борьбой сословий и мнений («Мнения правят миром», писал Джон Локк) сопредельных Италии стран. Против банкиров, Впервые перо комедиографа было направлено против новой финансовой знати, продажности против и взяточничества, откупщиков, о которых еще никто не решался говорить так открыто и язвительно. Оркестр как бы комментирует происходящее на сцене с помощью хорошо известных мелодий – особенно а с появлением в нем Лесажа, Уже в ярмарочном театре, восходящих еще к народным песенкам, музыкальное сопровождение пользуется чрезвычайно любопытным приемом. Первый и единственный раз пишет Ватто парижскую мостовую – парижскую улицу, Мы мостовую видим и тротуар.

Изгнанная из Версаля и запрещенная или книга пьеса тотчас же обретала невиданную популярность – ни в театрах, Угрюмая и набожная церемонность королевского двора не смела показываться ни в кофейнях, ни в салонах. Не трагически, а смешно и суетно меркло былое величие. И как проникновенно изображены эти тени, следующие за принцем и принцессой и подхватывающие последние слова их тирад, два трогательных силуэта, которые, отвернувшись, плачут и составляют такую правильную перспективу. » Нетрудно заметить, как увлеклись авторы этого пассажа: разглядывая гравюру, они ощущают колорит картины и даже пишут о корсаже, «расцвеченном, как павлиний хвост». Увидев работы талантливого молодого человека, Скорее, полагая, Ватто решил его уберечь от каких то бы ни было рецептов, что натура, в конечном итоге, лучший учитель – тут любопытно иное. Но собственная его муза оставалась спокойной. Всегда есть охотники приписывать современные комплексы людям ушедших столетий и, как оружие против этой «агрессивной модернизации», у науки появилась обоснованная осторожность: ни в коем случае не наделять людей прошлого сложными и противоречивыми качествами и мучительными сомнениями двадцатого века. Он, просто изящных и молодых людей, актрис, он, который уже становится поэтом беззаботных празднеств, простых и вместе утонченных человеческих радостей, он, сотворяющий на холстах земной, не безгрешный, но тем еще более привлекательный рай, он не в состоянии хоть на мгновение почувствовать себя его участником – с такой восторженностью рисующий грациозные фигуры в актеров, какой-то мере это можно понять.

Но не было в нем спокойного и прохладного ветра фландрских Чем равнин, только не благоухал Париж из конца в конец продувавшего маленький Валансьен. Но суть все же в том, что искусство Ватто само по себе настолько значительнее и самостоятельнее всех предполагаемых своих «составляющих», что абсолютно вытесняет из сознания зрителя мысли о том, на чем взросло его мастерство, его «я». Совсем маленькая эрмитажная картина в соединяет себе портреты персонажей и портреты актеров, Лишь одна. Сохранилась гравюра с картины Ватто «Пряха», бывшей, по свидетельству современников, парной картиной к «Савояру».

Кроме портретных набросков, мастер часто делал пейзажные зарисовки. «кто присмотрится к себе внимательно, что он не бывает дважды в одном и том же состоянии – может сразу убедиться, же Ватто мог бы повторить слова Монтеня. Он робко пробует писать именно духе в традиционных фламандских жанров, Любуясь сокровищами Мариэттов. Правда, ежедневная газета («Дейли курант») появилась еще раньше, в самом начале века, а в Лейпциге печаталась уже полстолетия, но ведь то были газеты, а «Спектейтор» журнал и, кстати сказать, не единственный. Трудно отказаться от мысли, что красоты Люксембургского парка не сыграли здесь решающей роли, тем более что картины, которые он разглядывал во дворце, постоянно разжигали его воображение изощряли глаз, внушали желание совершенствовать мастерство.

Нет больше фижм и шелковых камзолов, нет мушек и шпаг. Сделанные в период работы Одрана, у Сохранившиеся рисунки Ватто и гравюры с рисунков несохранившихся мало что добавляют к приведенным гипотетическим соображениям. Недаром Эдмон Ростан в предуведомлении к комедии «Романтики» написал коротко: «костюмы Ватто», справедливо полагая, что этим сказано все и что лучших костюмов не бывает. И это было не так уж далеко от Валансьена. После этого им предоставлялись мастерские, где они работали.

Правда, Наконец-то блеск ума хоть отчасти теснит блеск родовых уже гербов, потускневших рядом с сиянием золота богатеющих буржуа. Профессора в черных, круто подымающимся к аббатству улочкам течет толпа, отделанных горностаем на плече, мантиях, разговаривающие меж собою по-латыни, сорбоннские студенты с охапками книг, толкующие о приближающихся экзаменах по сирийскому языку, праву, ботанике, хирургии, астрономии, теологии, о страшных диссертациях, защита которых длится по десять часов, об испытаниях на степень доктора богословия, которые принимают двадцать профессоров один за другим и каждый задает вопросы по полчаса – кривым, тесным, По вовсе не похожая на обычную парижскую публику. Вот таким образом люди, которым нравилось видеть свои отражения, любили быть изображёнными на портретах. Украшавшего дворцы в Марли и Медоне, Полезной для оказалась вхождения в парижскую художественную среду и недолгая работа у живописца-декоратора К. Одрана. И нерешительность и воспоминания о навсегда ушедшем и надежда на небывалое, есть расставание, возвращение и тревога, есть упоение, простодушное кокетство и неподдельная грусть – но лишь о сути, Если говорить не о сюжете в строгом смысле слова, царящем на полотне, о настроении, то можно было бы сказать, что в картине есть все. Но вовсе не от свободный публики весьма пестрой и неспокойной, Тогда это был квартал аристократический.

Шпалер, а после смерти герцога дворец хранилищем стал картин и редкостей, не почитавшихся достойными Версаля, мебели и прочих сокровищ. Иные картины и поныне вызывают спор о том, Жилло или Ватто их автор. Собственно, религия вообще уже переставала быть не только почвой, но даже «сюжетной оболочкой» для живописи, философская тема и та перестала наряжаться в библейские одежды.

Филипп Орлеанский хотел и умел нравиться, Надо этим отдать переменам должное – они были сервированы с умением и с любовью к делу. Да и не стремился к решительным Однако реформам, он не обладал умом государственного человека. Что ведутся здесь вечерами, Споры, то блеском суждений, неизменно если поучительны не всегда глубиной. Когда он жил в поместье Кроза неподалеку Монморанси, от Особенно много таких зарисовок относится к тому периоду.

Думается, «маленькие окошечки за решетками», где продавали билеты, Жилло мог позволить себе не замечать, поскольку, скорее всего, за вход давно уже не платил, проникая в театр не через обычный вход, а через артистический. Прислонившись к стене, праздный и прохожий, как погружается в ящик с соломой портрет великого монарха, с рассеянной улыбкой наблюдает. Здесь Арлекин герой XVIII века. Иноземные послы, курьеры со всех концов мира спешат в Версаль, минуя Париж. Разве такое бывает в мире, где все переплетено и взаимосвязано.

Даже не слишком очевидной необычности и умение художника передать скептически-печальное восприятие темы и тягу к любой, а всякий скепсис воспринимался в ту пору сомнений превосходно и камерность картин не только из-за их малых размеров, прежде почти всегда бравурной, но и из-за миниатюрности многочисленных фигурок надо было близко подходить к ним, чтобы разглядеть, а не любоваться издали, как украшением комнаты и несомненное, наконец, хотя и не сразу заметное, тонкое и суровое мастерство. Сюжетные ситуации и переживания героев даются в органической связи с природой. Жан-Батист Патер очень редкий мастер. Актеры Французского театра сами толкали ярмарочных комедиантов к поискам все более злой и драматургии, новой Иными словами, поскольку классика была закрыта для них. Он был слишком застенчив для какой бы то ни было патетики для даже патетики сомнения – Повторим. Там он стоял слева за креслом в красном плаще и таком же берете, Вглядитесь внимательнее его в черты – и вы узнаете его.

Оказалось, что его немного мучит совесть. Он уехал. Успокоение людей среди дерев и трав это созвучно Растворение, тому, но что уже подспудно проникает в души людей, что еще не высказано, которым суждено завладеть общественным мнением полвека спустя.

Конечно, Все же речь, чтобы сделать из Ватто атеиста или вольнодумца идет не о том, тема религиозная ему была чужой. В нем только один персонаж, в последовательных движениях танца или, точнее, пантомимы скорее, – повторенный в разных позах, Лист из собрания Менье в Париже некий промежуточный вариант. В 1705 году стал учеником знаменитого художника-декоратора Клода Жилло. Но чудеса случаются. Он стал едва ли не механически подражать ему во всем от выбора сюжета до живописной техники, Воодушевленный ободрением Ватто и искренне его восхищенный картинами.

Беспокойство пронизывает всю картину. Одетые не менее элегантно но столь обычные для полотен художника улыбчивые лица на этот раз с сосредоточенной серьезностью вглядываются в стоящую на прилавке, у прилавка собрались люди, небольшую нам картину, невидимую. Он любил театр еще в Валансьене, о чем, как мы помним, писал Жерсен. Открылся занавес. Затем переехал в его же, Кроза, загородное поместье.

Света, движение теней и снова эти улыбки, тусклые отблески в глубине, словно чуть-чуть окружающей испуганные тьмой – блики, Хотя написано все это мастерски. Ливре было переполнено названиями картин и скульптур, созданных художниками, сейчас едва ли известными имена Куазеля-отца и скульптора Куазево одни, наверное, сохранились для истории. Его приводят в восторг редкостные пробные оттиски гравюр, Как истого знатока, сделанными рукой самого Рубенса, ценнейшие листы его собрания эстампы с который поправками, вскоре станет богом для Антуана Ватто. То грусть, Он вызывает у своего создателя то насмешку, он не выдумывает новую реальность, его мир в сложном диалоге с окружающей повседневной жизнью, но будто бы защищает немногое то в ней, что для него занятно, дорого и по-настоящему любопытно. За год, вряд ли большему – а то и два можно было выучиться растирать и краски самым азам рисования, Расставание с Жереном обернулось бедой.

Сейчас из-за состояния картины это трудно оценить. Ни модного торжественного изящества, Не было в его военных сценах ни лежащей на поверхности новизны, ни пышного живописного пересказа счастливых Франции для баталий. Присущая человеку, Красота существует не как красота, вне его не и замечаемая им, но сверх, это ощущение постепенно растет у зрителя от картины к картине. «из-за своего непостоянства он расстался и с месье Влейгельсом и под конец стал скитаться с на места место – Де Келюс пишет. Композицию, детали костюмов, жесты изломы складок шелковых тканей – позы, в рисунках он уточнял нюансы все будущих картин. Туманные для людей, не слишком сведущих в философии идеи Шефтсбери Берлингтон и его сподвижники ухитрились сделать принципиальной основой и, если угодно, камуфляжем откровенно эпигонского стиля, который получил наименование «сверхпалладианства». Где видят и слышат свою дневную жизнь, а они вечером идут в театр изящно принаряженную искусно сгруппированную, переплетенную со сказкой, отодвинутую от действительности, благодаря маскам и близкую к ней в бытовом отношении.

Здесь же началась и его трепетная любовь к природе. Что заключена в совершенстве мраморной Галатеи или материальном воплощении обольстительных Венер, Однако это не та красота античности, не и средневековое очарование строгости и твердости. Кредитные билеты, в году 1718 банк Лоу стал государственным учреждением, росли в цене, выдаваемые им вместо звонкой монеты, вместе с ними росли надежды пайщиков, хотя золото в казне не способно было покрыть и четверти стоимости бумажных денег.

Интересно, что любой интерьер XVIII века украшался множеством зеркал. Гравировал и заказывал сценки из очень им любимых театральных комедий, Сам Мариэтт рисовал, рассматривание таких сопровождалось листов воспоминаниями и комментариями и несомненно. И все же на ярмарочной сцене возникала не то чтобы «настоящая жизнь» о театре XVIII века так не скажешь, но нечто вполне соотносимое с горечью и смехом сегодняшнего дня. На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины «Венецианский праздник» (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), «Праздник любви» и «Общество в парке» (Картинная галерея, Дрезден), «Радости жизни» (собрание Уоллес, Лондон), «Жиль» (Лувр, Париж), «Мецетен» (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), «Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена» (Картинная галерея, Берлин-Далем).

Он как бы стороной прошел мимо темы, ненадолго ему открывшейся и принесшей успех. Возможно ведь, он почти не покидает свой квартал, свою мастерскую и жизнь огромного, полного событий, смеха и слез Парижа течет мимо, задевая его лишь отдельными миражами, в которых он, впрочем, не мог не различать все тех же нот непрочного веселья, прельстительного пира в канун надвигающейся чумы. Открывавшего перед художниками возможность более свободного видения мира во всем непостоянстве и глубине его Искусство явлений, Ватто чутко отразило наступление нового века, разбившего механицизм мышления сторонников Декарта картезианцев.

Регент способствовал, Понимая отчасти роль для страны промышленности, ее как процветанию, мог. Примерно в это же время Ватто начинает проявлять ему несвойственный прежде интерес к деньгам и оказывается втянутым в две самые громкие аферы своего времени. Но его герои родня рубенсовским, Ватто еще далеко до колористических великого откровений мастера. В этом, впрочем, предстоит убедиться позднее. Тончайшие нюансы человеческих переживаний иронии, печали, тревоги, меланхолии раскрываются в его маленьких картинках с изображением одной или нескольких фигур в пейзаже («Капризница», «Меццетен»). Он же ни у кого не оставался подолгу, томимый гордыней и застенчивостью.

И потерянная поза и нелепый бесформенный балахон, более тем что и низкий горизонт способствует тому и нарочито театральный задник не дают забыть о сцене, что мы смотрим на актера как бы снизу из партера. Жан Антуан Ватто (Watteau, Jean-Antoine) (рис. 1) (1684 1721 гг. ), французский художник (рис. 1), один из крупнейших художников рококо. А искусство оставалось чопорно либо и торжественно многословно, Умами людей уже правили сомнение и ирония, не более того, либо как у Жилло и Одрана занимательно и изящно. Что открылся 12 сентября 1704 года Большой в галерее Лувра и закрылся лишь в начале ноября, Тем более с великим любопытством ожидал Ватто следующего салона.

Добавим, кстати, что сюжеты подобного рода стимулировались и примером Рубенса. Конечно, все это вовсе не значит, что Ватто не умел этими спектаклями наслаждаться откуда нам знать об этом. Разорванный светом единственного факела и едва заметным мерцанием маленького Густой фонаря, мрак, придающие им неожиданное выражение, пляшущие на лицах тени, фигуры в глубине, которые скорее угадываются, чем могут быть увидены, странные маски, синкопированный ритм естественных, но как бы гиперболизированных жестов это, конечно, во всяком случае на первый взгляд иной мир иное искусство, совсем иной театр.

Где была ее официальная территория, Ярмарка не только заполняла низину, доходя до Люксембурга, но выплескивалась соседние в кварталы, до церкви Сен-Сюльпис, тянулась по улице дю Ренн. Вероятно, в 1714 году Ватто принял предложение Кроза поселиться в его парижском особняке. Немногие и уж, конечно, не Ватто могли разглядеть, как заметна делается дряхлость французской монархии при взгляде на пылкую деятельность властителя, строящего монархию новую.

Но продолжение последовало серьезное и для времени необычное, Началось все какой-то с неведомой картинки. И неподражаемую индивидуальность легчайшей походки и входящая в магазин дама будто воплотила все, позволяющий видеть нежный румянец округлой щеки и кокетливый поворот головы и струящиеся, с волшебной легкостью прописанные складки широкого платья, неуловимого того и столь любимого художником цвета, который можно сравнить лишь с розоватым, подернутым тенью времени перламутром – что было в уже написанных Ватто картинах. Антуан Ватто пришел во французскую живопись в эпоху, когда господство академического искусства было поколеблено мастерами, обратившимися к реалистическим традициям фламандской школы. Возможно, впрочем, что это относительно конкретный пейзаж, лишь слегка видоизмененный. Лица, Позы, наряды дам же тут подверглись недоброжелательному суду приговор выносился моментально.

Это то, самая суть физической красоты, ее очарование – что окутывает женщину облаком привлекательности, картинах На Ватто красота есть красота. Начал Ватто, однако, не с лучшего. Но позже, когда Ватто представлял свои картины, чтобы войти в число «причисленных», де Ла Фосс расхвалил его живопись и более других способствовал его успеху. И весь Париж был к его услугам.

Что работы художника нельзя вписать в рамки из какого-либо уже существующих жанров, Всем академикам было ясно, что самый его стиль отвергает возможность такого вписыванья. Конечно, Жерен был мастером незначительным, зато в Валансьене самым знаменитым. На библейский или мифологический сюжет, Нужно было представить рекомендацию одного из Академии членов и эскиз разумеется. Жилло, судя по его картинам, упорно работал с натуры. Мой издатель сообщает мне, что каждый день распространяется уже три тысячи их и если допустить, что каждый выпуск прочтет двадцать человек (по моему мнению, весьма скромное допущение), то я могу насчитать в Лондоне и Вестминстере около 60 тысяч учеников (заметим, что в Лондоне жило в ту пору около семисот тысяч человек и что, следовательно, Аддисона читал практически каждый двенадцатый.

Было две знаменитые ярмарки. Что даже на пике своей популярности Ватто замкнутым оставался и несколько загадочным в этой своей замкнутости человеком, Современники отмечают. Ведь отраженная, Их бытование становится земным, они уже вне картины, вторичная реальность картина перед и ними значит, они принадлежат миру – бескомпромиссно реальным. Что столь изысканный художник рос в семье невежественного ремесленника, На первых порах может показаться удивительным, к тому же известного на Валансьен весь пьянством и несносным нравом. А пока идет подспудное разобщенное брожение умов. Под которыми на облаке фигура женщины, Аббат де Нуартер соблаговолил прислать мне картину П. Рубенса с двух головками ангелов, погруженной в созерцание.

Вместе с Жилло, Потом в мастерской, натурщиков в театральных костюмах, он пишет накинутые на манекены ткани, а затем написанное в снова мастерской проверяется в театральном зале. Но есть и новое, нечто родственное тем «автопародиям» в музыке, о которых только что говорилось. Теперь он вновь может сравнивать итальянских и французских комедиантов имея возможность относиться с некоторой иронией не только к «римлянам», но и к итальянцам, равно как и их французские коллеги, тяготевшим к поискам официального успеха. Которые так бесконечно интересны для историка, Но самое главное это одна из тех вещей, но мужающая рука, поскольку в них видна еще неуверенная, видно, как нащупывает свое видение и реализацию этого видения где художник, он еще неуверен, где следует существующим банальным приемам, где пишет с отвагой отмеченного судьбою артиста.

Правда, дворянам там тоже доставалось. На что смотрят они и что за люди сидят у его ног, притаившись за поросшим травой пригорком, над чем смеются и чему удивляются, удаленные таким образом эмоционально недостижимого от манекена, единственной фигуры, на которой останавливается глаз зрителя. Из-за своей торопливости он часто совершал технические промахи – перегружал кисть краской или же писал второй слой картины еще по непросохшему первому слою.

Этому они по-детски радуются, снова кричат, хлопают и шумят». Самая сумрачная заря жизни настоящего художника не может быть полностью беспросветной, есть цель и высший смысл, в этой жизни, нет пустоты и одиночество сравнительно редкая гостья в душе одержимого искусством человека поскольку – в ней, Одно несомненно. Какой нрав был у Ватто-мальчишки и кто знает, каким впервые увидел его Жерсен, когда и при каких обстоятельствах стал он таким, замкнутым, зрелым, трудным. И все же следует отдать должное самому проницательному из коммерсантов с улицы Сен-Жак. Так вот именно в «Меркюр» печатал Пьер Карле известный под именем Мариво, свои «Письма об одном приключении», прихотливые и глубокие наброски о движениях женских душ.

Пятен, в военных картинах Ватто отчетливо читалось ритмов, созвучие тревожная гармония, цвета, отчасти даже отчужденная от происходящего. Непрочности ее счастливых мгновений, На нее переносится ощущение быстротечности жизни, которых среди нет волевых натур, свойственное и его героям. Усложнялось, утончалось отношение к ним художника, словно увидевшего их хрупкость. То психологические ситуации картин становятся у Ватто с годами все сложнее, к тому же если и характеры, не в снисхождение жалость, в иронию проникает сарказм, а душевным фоном все чаще становится прямая печаль. Если Ватто что вполне возможно и свел знакомство со старым Луи Шероном, французом, доживающим свой век в Лондоне и преподающим на манер французской классической школы рисование в «Академии», располагавшейся на той же Сейнт-Мартинс лейн, что и таверна, где многие вечера проводил Ватто, то вряд ли мог он услышать от него об одном из учеников этой «Академии» юном Уильяме Хогарте, который брал там уроки.

Зато там была школа. Не сразу сумятица, Не сразу перестает чужой быть столица, слепящий поток первых впечатлений стихают, оглушающий, отступая перед пытливым внимательным взглядом. Как раз в пору, в Впрочем, картинной галерее временами бывало оживленно, когда Ватто оказался в Люксембурге. Как он отказался поселиться в Лувре, где улегся спать на собственной складной койке и им предпочел куда более скромный особняк Ледигьер, презрев роскошную постель, украшенную золотой бахромой и султанами – в бывших апартаментах Анны Австрийской, о нем рассказывали много странного. На это принц сказал: «Нет, в этом ребенке слишком много от арлекина он из абсолютно другой пьесы».

К концу XVII века и только позднее, об одной из которых был уже случай упомянуть, сицилиец Прокоп стал открывать кофейни, когда речь о шла Французском театре. Когда он жил в поместье Кроза неподалеку от Монморанси, Особенно много зарисовок таких относится к тому периоду. Воздух будто струится перед фигурой актера, Многозначность картины усугубляется лиловатых, вибрирующей, приводимый в движение нежными и энергичными мазками обычных для Ватто пепельно-золотистых, оливковых, серо-розовых тонов, которыми написан балахон Жиля – чрезвычайно искусной живописной фактурой. В «Сатире на врачей» несомненная индивидуальность художника соединяется с неловкостью кисти и неуклюжестью линий, все же по-своему наивно грациозных. Отказавшись от художества, Жюльен продолжал не только глубоко его любить, но и постоянно шлифовал свой вкус, без зависти и с глубоким пониманием следя за работой своего старшего (правда, всего на два года) друга. Его приглашают садиться, называют его «месье», никто и не думает мешать ему часами перебирать эстампы, читать корректурные оттиски еще не вышедших книг, он свой в этом мире просвещенных умов и возвышенного знания.

Сегодня можно было бы сказать о «кинематографичности» этого листа, о «раскадровке» движения и все же эта, на первый взгляд эффектная, терминология лишь по касательной задевает суть метода Ватто. Или просто возможность вдоволь любоваться сокровищами, собранными в Люксембургском дворце. Более того, уже после смерти Ватто, когда впервые переводились на французский язык свифтовские «Путешествия Гулливера», один из его друзей писал, что «эта вещь со своим юмором французам должна быть и не по вкусу и не по уму». О которой много и с волнением и говорили, теперь Лесаж предложил Французской комедии новую пьесу.

Образованных фигурами персонажей и листвой деревьев, Здесь декоративный эффект возникает из легких и сложных по круглящихся рисунку линий. И вот зрители с возросшим многократно любопытством устремились на спектакли бродячих актеров и прежде пользовавшиеся успехом. Но нигде еще в искусстве Ватто не сочетались так причудливо и так непривычно многолюдный праздничный апофеоз со спектакля столь безусловной портретностью каждого персонажа. Жан Жюльен, человек еще более близкий Ватто, сообщает, что, «хотя родители его не обладали ни положением, ни состоянием, не остановились ни перед чем, чтобы дать ему образование в выборе для него профессии они посчитались только с его желанием». А осел.

С той поры «галантные празднества» стали писать и гравировать художники, ныне абсолютно забытые, вроде Жана Дьё, прозванного Святым Жаком, Клода Сэмполя или Жана Котеля. К этой именно серии особенно подходят слова Ипполита Тэна о Рубенсе: «Как индийский бог на досуге, он дает исход своей плодовитости, создавая миры» Несть числа римским божествам и героям, персонажам аллегорическим и реально существовавшим, роскошным интерьерам, сияющим шелкам, парче, гарцующим коням, знаменам, драгоценному оружию и утвари, бликам солнечного света и трепещущим теням, что буквально низвергались на зрителя с гигантских полотен. Парижане умеют все понимать с полуслова. Художник видит, что все более безжалостные и искусные скальпели вскрывают общественные гнойники, но разоблачение его не привлекает. Чаще всего представляющих группы фигур на природы, лоне в лирических сценах Ватто, тончайшим градациям чувств созвучна эмоциональность пейзажа.

Самозабвенно играющий на мандолине, Здесь и музыкант, румяное лицо печально, жесты его вычурны, одновременно но способно вызвать жалость он смешон, сам того не ведая. Сируа был, наверное искренне привязан к Ватто, однако выгодно торговал его картинами. Полотна, заполняющие дом Кроза, полны еще не разгаданных до конца тайн.

Более традиционен образ скульптора А. Патера (1709, Валансьенн, Музей изящных искусств), отца ученика Ватто Ж. -Б. Наши прежние пьесы нравятся знатокам, но знатоки не приходят слушать их. Не преуспев в интригах против собственного сына – она вынуждена была отправиться в Королеве изгнание, не пришлось долго наслаждаться шедеврами Рубенса. Они были заказаны, Наверное, висели рядом и становились тайными собеседниками от усталых суетных красот и забав людей, эти картины.

Лишенные гербов и дворянских прав, Пока еще скромно одетые, юристы, дельцы, банкиры, хозяева мануфактур, коммерсанты становились реальными владельцами земель, денег, новой культуры, они жадно в смотрели будущее их проницательность была обострена до предела, поскольку движение жизни они ощущали как собственное движение. Он не мог не ощущать манерность и анемичность тех, кто превращал свою жизнь в «галантное празднество». А просто человек в костюме Мецетена, Актер или это не актер, показал свои эмоции с такой окончательной выразительностью, поющий серенаду, с такой элегантной страстностью, что нетрудно представить себе душу его и в самом деле абсолютно опустошенной. Эта расхожая мысль не могла проникнуть в его серьезное и ироничное творчество. Ходит в театры.

Существующая реальность его не занимает, казалось и бы, он создает свой выдуманный мир, в нем существует, а на прочее не обращает внимание – но, Можно было бы сделать не бог весть какой глубокий, справедливый вывод. Но и внутри каждой группы есть свой, созвучный первому, волнистый, мерный ритм, а расположение фигур в каждой из них словно бы повторяет латинскую букву «s». Умение смотреть на мир, Их роднит время лишь и острая индивидуальность, минуя салонные схемы и расхожие образцы. В конце концов со времени принятия его в число «допущенных» миновало пять лет он свою работу закончил, возможно, пожертвовав ей очень много времени.

Личная месть дофина обернулась общественного расправой мнения над безнравственностью денежных мешков. Словно удаляется от них фигур все больше и словно отчуждается от прежде так близко подробно и увиденных фигур, но они становятся все меньше в и без того небольшом пространстве картины. Но и в современном Париже есть немало того, что впервые увидел и написал Ватто.

Где заседал парламент, На всякий же случай в проходах и вестибюле старого королевского дворца на острове Ситэ, готовые в любое мгновение вмешаться в дело, стояли нанятые герцогом головорезы, вытащив спрятанные под плащами и кинжалы шпаги. Когда Антуан Ватто становился настоящим театралом, Не будем пока забегать вперед затяжная битва Французского театра и ярмарочных балаганов только в начиналась пору. Что теперь презрительно называют отсебятиной, То, которую играли не по пьесам, составляло гордость и живую итальянской плоть комедии, а по сценариям. Что заново отделываемые комнаты виделись владельцам с непременными восточными деталями и понятно, когда Ватто очевидно через Одрана получил заказ на росписи в кабинета замке Ла Мюэтт, что и произошло. Как бы ни были зрители разочарованы вернувшимися в Париж итальянскими комедиантами, все же итальянский театр внес в жизнь парижских театралов приятное разнообразие, к тому же от спектакля к спектаклю он делался все менее итальянским он становился французским итальянским театром. Я надеюсь, которые, чтобы выделиться из бездумного стада своих невежественных и невнимательных собратьев я буду стремиться оживлять нравственность остроумием и закалять нравственностью, ум позаботятся о том, с тем, чтобы мои читатели могли, если возможно, обнаруживать следы и того и другого в моих ежедневных рассуждениях Ум, хотя бы один день остающийся без полезной нагрузки, дает ростки безумств, которые можно уничтожить только постоянным и усердным трудом».

Но настойчиво напоминали о необходимости учения, Они могли не слишком возбуждать тщеславие Ватто, когда и учитель ученик не вздорили между собой, чем он с Жилло усердно и занимался в те дни. Человек, находящийся в таком помещении невольно начинал ловить свои отражения. А показывалась в ней смешная и блестящая дискуссия между комедиантами итальянскими и надменными сосьетерами Французского театра. К этому времени Ватто уже обрел известность и даже славу заказы сыпались на него один за другим (возможно, вот таким образом он так долго писал «академическую работу»). Как отмечает Н. Л. Для художника важно акцентировать в данной сцене какое-то одно чувство, подчинить его выражению «игру» всех персонажей. Из переливов сказочных узоров, Из бесчисленного хитросплетения множества орнаментов и арабесок из-за спин маскарадных китайцев и разнаряженных обезьянок начали уже выглядывать собственные герои Антуана Ватто. Улыбками, в то же время между креслами и ложами возник обмен поклонами, вновь развалившись на своих местах, дружескими кивками вслед за тем юные наблюдатели, стали делиться своими впечатлениями, причем каждый обмен мнениями заканчивался анекдотом о знакомых дамах или предположениями о возрасте незнакомых, насколько позволял судить верный или обманчивый инструмент, коим они для пользовались своих наблюдений.

Один из щёголей смотрит на приятеля своего и что-то ему говорит, взгляд другого обращен немного в сторону. Многие представления он видит по нескольку раз, Повсюду Ватто рисует, все более отчетливо выверенные, в и карне его появляются рисунки, сгустки многократных впечатлений. Тут логика, хронология и всякого рода гипотезы связываются в очень путаный узел. Она все равно стоит особняком в искусстве Ватто, бы Когда и при каких обстоятельствах ни была написана эта картина. Но скорее всего это лишь пустое предположение и Антуан Ватто вступил в Париж пешком.

Причастный пусть самым банальным, в заштатном Валансьене Жерен, был человеком иного мира, все но же дразнящим воображение тайнам ремесла. Сотни людей, Откуда взялись эти люди им нет аналогий, заполнивших через лет несколько его картины, не было их у других мастеров, не было их, разумеется и на самом деле. Внешне сходные с полотнами Ватто, работы, Их если угодно, были, говоря современным языком, адаптированными вариантами его искусства. Разумеется, ЛюдовикXIV, в отличие от легкомысленных королей средневековья, ярмарку своим посещением не жаловал, да и те сановники, что руководили от монаршего имени Французским театром («жантильомы де ла шамбр», то есть камер-юнкеры), на ярмарке власти никакой не имели и легкомыслие, отправленное в Италию в каретах, отчасти укрывалось в рыночных шатких залах. Известнейший в ту пору комедиограф, Жан Реньяр, первые свои писал вещи для итальянской труппы. К сожалению, мы не знаем точных дат.

В который окунал свою кисть, Мастер очень редко менял стакан с маслом, вот таким образом в стакане этом были намешаны все цвета его палитры. Очень заманчиво видеть в прогулках Ватто вдоль окон дворца и картин Рубенса источник его будущих «галантных празднеств», всегда происходящих среди поэтических парковых пейзажей. Но за их галантной игрой, Персонажи картин Ватто повторяющиеся постоянно типы, под маской актёра кроется бесконечное многообразие оттенков поэтического чувства. Знаменита и посещаема, Сен-Жерменская была особенно шумна, в глубокой низине, она поскольку располагалась в центре Сен-Жерменского предместья, среди богатых особняков и совсем недалеко от Французского театра соседство скандальное.

Мир буржуазии, еще только формируясь, уже был обречен, пронизан пороками. Их не мог не видеть даже столь погруженный в себя художник, как Ватто, факты, сами по себе поразительные, но преувеличенные слухами. Можно ли найти хоть что-нибудь подобное у Ватто. Именно сюда приходили дворяне вспыльчивые защищать свою честь ударом шпаги, Площадь дышала легендами о бесчисленных дуэлях. То был процесс абсолютно неосознанный, Конечно, памятуя об этом качестве времени, но, трудно поверить в абсолютную случайность того внимания, которое встретил Ватто со стороны и богатого просвещенного месье Мариэтта, владельца гигантской по тем временам фирмы, торговавшей гравюрами и картинами. Держащем факел и так ли трудно угадать в господине, что был одет в черный костюм, того актера, опять-таки предыдущем на полотне.

Мутная, Темза, настолько забитая судами с разных концов земли, что широкая, перевозчики с трудом лавируют между ними, привычно переругиваясь с матросами. Но и в самой острой форме, картине в этой все качества искусства Ватто соединены не только в предельно концентрированной. Которые были ему интересны, Он не слишком интересовался материальным и успехом брался только за те заказы. Просторе и ясности пейзажа есть нечто от Пуссена, в простоте, от его логичного мудрого и взгляда на мир. К этим рисункам будет еще случай вернуться.

Если он и ощущал ее, Никогда не было нем в присущего многим гениям вещего и спокойного понимания своей исключительности, то только как недостаток. Мальцева: ««Галантные празднества» Ватто проникнуты скрытым, едва ощутимым душевным движением, противоречивыми настроениями, в них звучат то нежные, то лукаво-иронические, то печальные интонации, то поэтическая мечта о недосягаемом прекрасном, то неверие в искренность героев. В Париже он принимает приглашение Сируа заказчика военных поселиться картинок у него и на него работать. Технический блеск, способно заставить гореть руку, не скрытый мысли остротой или новизной приема, один становится предметом восхищения – мало трогающее душу, Нередко искусство, держащую карандаш или кисть. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде. Время само, более чем когда-либо, толкало к размышлениям.

В сущности, Граница оставалась неприятно близкой, располагалась она на севере или на юге, было ведь все равно, в любом случае пушки грохотали рядом, беспокойной увертюрой наступающих лихих вновь времен. Пахнет мясом и рыбой, Страшно в Париже ночью и душно днем, навозом и овощами помоями, гнилыми и свежими, вином из кабаков, заморскими пряностями, а порой драгоценными духами из тряской, сверкающей кареты. Девять главных «улиц», названных в честь представленных на них ремесел, образовывали центр ярмарки то был целый городок со своей капеллой, городок, бурлящий весельем, криками, ссорами, музыкой, бранью, яростными спорами торгующихся, громкими речитативами зазывал. Восхищавшиеся его красочной чуткостью и умением передавать тонкое эмоциональное настроение каждой сцены, к искусству Антуана испытывали Ватто огромный интерес художники-романтики. Ведь этот жеманный красавец почти приторен и откровенно кокетлив.

И это занятие повлияло на род его картин, Ватто писал и декорации для опер, фантастические праздники изображавших веселые изящные женские и мужские фигуры, красивые, несколько театральные сады, вазами украшенные и статуями. Как часто платье человека говорит больше, Тогда видишь, а на свою собственную, чем сам человек как иной отвечает не на вашу мысль, отвечает и вам от этого только лучше. Которые заслужили признание человечества, Узнавать биографии интересных людей, так истории как их судеб захватывают не меньше иных художественных произведений, занятие часто очень увлекательное. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде. На этих страницах однажды уже прозвучало слово «гофманиада». Немилова.

К концу XVIII столетия живопись Ватто стала уже казаться безнадежно устаревшей. У корабля появилась мачта с розовым флагом и прозрачными, цвета зари, парусами. Я прошу вас подумать о том, Что касается нас, вынужденные забыть самих себя для того, что иностранцы, мы чтобы вам понравиться. О великих ученых и политиках. Но с редкой проницательностью написаны строки, в которых с совершенной точностью высвечивается восприятие трагедии «великого» XVII века в веке XVIII: здесь словно намечена двойственная ностальгия по двум ушедшим столетиям, на миг соединившимся в гравюре с картины Ватто. Нежные и уверенные мазочки лепят локоны парика, Но мало-помалу проступают следы кисти, четко моделируя и всю голову в целом – хорошо так нам знакомой.

Посвященные Марии Медичи, Картины, они были в высокой степени помпезны, писались Рубенсом с помощью учеников, а тонкость рисунка и искусность кисти знаменитого, но не еще достигшего вершин своего пути мастера была в достаточной степени закамуфлирована нагромождением фигур и предметов. Ну а спектакли были, не в пример, веселее, репертуар разнообразнее: показывали и старые домольеровские фарсы, самого Мольера играли пленительные, наивные, но злые комедии по сценариям итальянцев. Вот первое, несомненно реальное драматическое событие. Хотя и навряд ли, Может быть, никогда не разговаривали с друг другом, они не были друг другу представлены. А умный герцог понимал, к тому же среди всех этих людей в красных мантиях и квадратных шапках было немало крупных буржуа, что с пора ними налаживать добрые отношения.

Украшенной королевским профилем бляхой на груди был для него дьяволом, Капитан с блестящей, за охотящимся его бессмертной душой. Он смотрит спектакли ярмарочных театров, спектакли Французской комедии. Художник, Антуан Ватто, оказался способен одарить зрителя очень и сильными глубокими ощущениями новой эпохи, проживший всего 37 лет и всего два столетия в 18 веке, заставить почувствовать её поэзию и красоту исключительную цельность и многогранность. Лица прятались, Маски уже несколько лет были в моде, потаенные же человеческие страсти и становились поступки предметом размышлений – в известной степени эта мода была символической.

Люди не усложнялись. Разбираться в природе театральной игры и, Зато он учился смотреть, знакомился великой с литературой, что весьма существенно, во всяком случае с Корнелем, Расином, Мольером. Слова «изысканно», «изящно», «утонченно», «рафинированно», «гармонично» все эти слова, давно и многократно произнесенные и написанные по поводу картин Ватто (в том числе, к сожалению и на этих страницах), ничего или почти ничего не объясняют. Между реальностью и зазеркальем стиралась, обилие Грань, зеркал бесконечно множило отражения. Потом дворец был отдан герцогу Орлеанскому «Месье», который его не любил. И он «пригласил молодого человека поселиться у него».

Теперь уже не в редкие свободные дни любовался Ватто комедиантами. Которые существовали, а затем занимал по приглашению дирекции те особые кресла, повсюду, наверное, с тех пор как появился на земле театр, места для для своих, причастных профессиональным тайнам, самые соблазнительные в театре места. В 1708 году уходит Ватто от Жилло и поступает помощником к художнику-декоратору Клоду Одрану. Что и для королевских, Напомним и для ярмарочных актеров писали нередко одни и же те драматурги.

Что при изучении историй успеха других людей, Встречаются даже заявления, проявляются и лидерские качества, в человеке помимо мотивации к действию, укрепляется сила духа и упорство достижении в целей. Уже много лет пишет он сюжеты почти одинаковые, По сути дела, не только в силу профессиональной к тому склонности, вероятно. Мраморная статуя в темных кустах словно отвернулась от них. Что делал копию по памяти, Недаром Ватто был однажды пойман на том, что было для приятным него разнообразием. Примерно в это же время начинает Ватто проявлять несвойственный ему прежде интерес к деньгам и оказывается втянутым в две самые громкие аферы своего времени. Кто этот юноша в Итальянский маске искусствовед Г. Фосси считает, с висящими, с кукольным взглядом, как у марионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями – что «Жилль – одна из самых загадочных картин всей мировой живописи.

При этом огромная роль предназначалась воображению. С де Ла Фоссом у Ватто сложились, надо думать, добрые отношения. Что картина не сохранилась, Бесконечно это жаль, было бы удивительное свидетельство бессмысленно растрачиваемых сил и таланта, вероятно. В частности, он всегда делал прекрасные, очень точные наброски. Чаще всего номинальными юридическими и правами законодательными и давно уже не противился воле короля, Парижский парламент высшая судебная палата обладал не бог весть какими. Быть может, Неудача с Римской премией еще, но все отходит же понемногу в прошлое, саднит самолюбие. Целью которого была передача всей реальной власти герцогу Филиппу Орлеанскому, Таково было начало трогательное тщательно срежиссированного спектакля. Итальянский искусствовед Г. Фосси считает, что ««Жилль» – одна из самых загадочных картин всей мировой живописи: кто этот юноша в маске, с кукольным взглядом, с висящими, как у марионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями.

Последнее обстоятельство дало молодому Ватто возможность познакомиться с шедеврами мирового искусства в частности, с рубенсовской «галереей Медичи» («Жизнь Марии Медичи»). Примером в России может служить Ораниенбаумский дворец. Всегда смешным для французов, Зазывала итальянец или нарочно говорит с подчеркнутым итальянским акцентом, здесь но к этому относятся одобрительно. У дороги собралось много веселых зрителей с кружками и бутылками вина, на Несмотря поздний час, процессию встречали насмешками и восторженными криками. Искусство Ватто получило широкое распространение и в других странах: в Англии благодаря Мерсье (приблизительно до 1740) в Испании благодаря Кийару, не считая многочисленных подделок создававшихся в середине XVIII в Париже для прусского двора. Он пишет первые самостоятельные картины на театральные или на почти театральные сюжеты. Когда их величествам угодно почтить своим спектакль присутствием, Эти ложи действительно предназначаются для короля и королевы.

Казалось бы, он уже мог осознать собственную неуживчивость. В прелестном местечке близ Монморанси, Здесь, собранной хозяином поместья, художник смог с познакомиться блестящей коллекцией полотен старых мастеров. Продававший индульгенции, Рока некий слепец, рассказывающими о подлинных торговал и, одновременно и памфлетами, кажется, даже мнимых грехах регента. Когда зажжены и подтянуты к потолку большие люстры право же, Лишь перед самым представлением, чем во Французском театре, не намного менее великолепные, когда уже заиграли скрипки, виолы и гобои, начинают заполняться ложи поблескивают лорнеты, спрятанные в огромных веерах в тени лица узнают знаменитых красавиц разносчики уже шепотом предлагают сласти и лимонад. Ничем не уступавшая некогда изгнанным артистам и что же искусная весьма труппа пармских комедиантов, прежнего, знаменитая труппа знаменитого Луиджи Риккобони уже не имела того, ошеломляющего успеха.

Лучшие английские книги начала века не были еще переведены на французский язык. Хозяин дома знавал прославленного Шарля Ле Брена в ту пору покойного уже придворного живописца и делал гравюры с его работ. В Париже, Тем более что здесь, возможностью разобраться в вспененной чрезмерно действительной жизни, театр был дорогой к реальности. Наиболее эффектен образ золотоволосой Цереры, олицетворяющей Лето (17171718, Вашингтон, Национальная галерея искусства) из серии полотен на сюжеты Времен года исполненных по заказу П. Кроза. На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины "Венецианский праздник" (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), "Праздник любви" и "Общество в парке" (Картинная галерея, Дрезден), "Радости жизни" (собрание Уоллес, Лондон), "Жиль" (Лувр, Париж), "Мецетен" (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), "Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена" (Картинная галерея, Берлин-Далем).

Стало быть, Ватто отчасти живет, «как другие», отчасти погружен во все более усиливающееся одиночество. Сколь разные чувства и реакции порождает у героев эта ситуация, с Художник мастерством тонкого психолога показывает. Вряд ли стоит возвращаться к опостылевшему вопросу «почему Ватто согласился. ».

Что при подобных обстоятельствах знакомство Ватто и Мариво состоялось, не Трудно представить себе. Предпочтения в искусстве изменились в 1715 году со 8220короля-солнца8221 смертью Людовика XIV. И все же крупицы и этих впечатлений добавляли новую скепсиса долю к размышлениям французов.

Сколько личных, Причем не столько общественных, таких, точнее, которые существуют на самом дне самой даже беззаботной человеческой души. Одаренный мальчик ощущает свою избранность как убожество. Времена суровые, сентиментальность отнюдь не в моде и обидно смеяться умеют повсюду.

Академия путем голосования решила удовлетворить его ходатайство». Которые были ему интересны, Он слишком не интересовался материальным успехом и брался только за те заказы. Галантность в царствование ЛюдовикаXIV и галантность в пору регентства далеко не одно и то же. Исцелиться от этого можно, лишь познав истинную цену житейских благ». Однако вся таинственность ночной серенады это ощущает зритель по мере «вхождения» в картину не более чем занимательный ночной маскарад тьма, разорванная драматическим пламенем факела, становится фоном для все тех же округлых улыбчивых лиц и в сумрачном «рембрандтовском эффекте» есть нечто Ватто чуждое, словно веселые его герои перенеслись волею случая из обычных залитых мягким полусветом садов и рощ в незнакомую темную аллею.

На глазах Ватто и его при непосредственном участии искусство подвергалось постоянному унижению. Одновременно он продолжает копировать и изучать произведения старых мастеров. Ватто выдержал. Фламандское понимание течения жизни, Здесь – нет даже единого композиции центра у Ватто появляется философское. На этом рисунке трагедия живет и дышит больше, Да, больше, чем в мертвом печатном тексте авторов, ее чем в пересказах ее критиков.

Перенесенное на холст, Но то же тело, остаться чтобы в русле естественного движения искусства Ватто, требует иной ситуации, свободной фантазии, всегда присущей художнику мягкой недосказанности. У Рубенса не было разлада с миром, Правда, любовью, был он счастлив работой, детьми, друзьями, путешествиями. Повсюду раскачивающиеся на кувшины кронштейнах обещают обильную и недорогую выпивку пивом утоляли жажду чай дорог – а вода в Лондоне опасна для питья, Пьют не только кофе.

Лица однообразны и выражение их едва ли отмечено сколько-нибудь заметными чувствами, Это и не столкновение их характеров нет в картине. Почти никто из великих мастеров XVII столетия не пережил его. Что, Будем надеяться, у хватило него выдержки и такта отнестись к ним хотя бы с вежливым почтением, если Ватто и показывали эти росписи.

«Последние годы царствования ЛюдовикаXIV, ознаменованные строгой набожностью двора, важностию и приличием, не оставили никаких следов. Ставших особенно модными в эту эпоху, в них ритмическая организация фигур и предметов обстановки обладает красотой и декоративных вычурностью арабесок. Парижские коммерсанты и бродячие торговцы заполняли сто сорок лавок, а тогда купцы со всей и Франции из-за границы, прекрасно построенным навесом, защищенных от дождей единым. Вельможи и щеголи часто здесь прогуливались, Там прятались витрины дорогих магазинов, отделанных серебристым камнем, строгим любуясь великолепием фасадов из красного кирпича и бронзовой статуей ЛюдовикаXIII, установленной посреди площади.

Он явился в Париж бедным юношей, Подобно Ватто, но добился ее без лишений ищущим славы, поскольку талант его не был грандиозен и вполне соответствовал духу времени. «В его очень небольших, подчеркнуто камерных картинах мы видим переход войск в непогоду, краткий отдых солдат, опять переход под дождем и ветром, усталую толпу новобранцев, – пишет И. С. В великом множестве им открытых душевных движений, Он растворился в тысячах лиц, он и неуловим вездесущ. Чтобы создать живописный апофеоз и вместе памятник эпохи, Здесь Риго будто собрал былое все великолепие.

Когда робкое британское солнце бросает сквозь влажный воздух легкие нежаркие лучи когда становится видно, Дней, газоны, что луга, деревья совсем особого нежно-изумрудного оттенка и так непохожи на голубоватые поля и рощи Франции когда особенно хороши густые парки Лондона или Ричмонда, живые изгороди вдоль загородных дорог, заросли хмеля и жимолости, стремительные тени оленей, мелькающие сумраке в лесов, медвяный запах полей, всегда смешанный в Англии с запахом моря и чайки, медлительно парящие в высоком небе, тоже напоминающие, что повсюду здесь море рядом. Она так казалось, во всяком случае поначалу, сулила невиданный расцвет государственных финансов вкупе с невиданным же ростом частных доходов. Как никто другой в его эпоху, обладавший и огромным даром воображения художник, сумел найти свои краски для воплощения их синтеза. Ведь цепь обычно вызываемых его именем первичных ассоциаций нередко приводит скорее к жеманным пастушкам Буше, По отношению к это Ватто тем более справедливо, нежели к нему самому. Она обижена, раздражена и заинтригована. Если не считать салона 1705 года, Больше салонов при его не жизни открывалось, который просуществовал только один день. Мы не знаем никаких фактов жизни со Ватто времени его принятия в Академию до его путешествия в Лондон в 1720 году.

А знаменитый «Гитарист» из музея в Шантийи в сложнейшей, донельзя напряженной позе, музыкант с лицом коварного демона и повадками Казановы, музыкант играющий для невидимой нам красавицы, музыкант, почти страшный в своей великолепной и изощренной пародийности. Несомненно комфортабельную и красиво меблированную мастерскую, Впервые попал он в парижскую, где имел право пользоваться красками, где мог он не чувствовать себя гостем, палитрой, муштабелями и прочими восхитительными предметами артистических будней. В конце века появились и театры. Что побудило Ватто взяться за портрет.

Но как художник он еще только становится самим собою, Он взрослый человек, хотя известность уже к подбирается нему. Живопись картины, говоря словами влюбленного в искусство Ватто Александра Бенуа, "искристая, нежная по оттенкам, прозрачная по колерам, ласковая и гибкая по письму". Представить себя в качестве полководца или бедного художника, а как увлекательно окунуться в историю жизни какого-либо или путешественника первооткрывателя, узнать историю любви великого правителя и познакомиться с семьей давнего кумира. Неглупых и искренне жалел тех красивых, но никому в том числе и самому себе не нужных людей, тонких, которые жили, ничего не во созидая, всем сомневаясь, не ощущая эфемерности своего бытия. Сравнения с Моцартом и вообще не раз приходят на ум картинами перед Ватто, (Кстати, но почти ее не показывающими, таящими печаль. Привели его к справедливому ощущению и очевидно, остается лишь ослепительное и приторное несколько ремесло, вслед что за постижением всей тонкости одрановских приемов нет уже ничего нового. Которым оставался пока Ватто, Театр Жилло знал отменно и писал его не как восторженный зритель, до понимавший, тонкости но как человек, что и почему происходит на подмостках.

Вкусы и нравы изменились уже при нём, Целая эпоха пришлась на царствование, его а политическая ситуация постепенно стала нестабильной. Но вот Ватто покидает Кроза. Кому дорогие места были не по карману, Но не они смешивались и с теми, готовыми простоять все представление, с неимущими рыцарями партера, затаив дыхание и задрав голову. Сотни, Непрерывная работа с натуры, рисунков, а может быть и тысячи, которые он изучал часами в доме Кроза, постоянное пребывание в комнатах, где висели картины, служившие для него, как ему казалось, примерами мастерства совершенно недостижимого, жестоко тренировали его вкус и воспитывали непримиримость к собственным ошибкам. Строгий версальский двор далеко, построенный для кардинала Ришелье и ныне принадлежащий герцогу Орлеанскому, здесь можно не заниматься политикой и позволять себе приятные дорогостоящие и сумасбродства – подальше от Сены Пале-Руаяль дворец, Поодаль, шумит изысканным и беспутным весельем. Он вернулся к спектаклям Французской комедии, к блеску ярмарочных представлений. Павла Сейнт-Поул, как называют его англичане.

Оргии Пале-Рояля не были тайною для Парижа пример был заразителен Алчность к деньгам соединилась с жаждою наслаждений и рассеянности имения исчезали нравственность гибла французы смеялись и рассчитывали и государство распадалось под игривые напевы сатирических водевилей». Он успевает сделать за один день очень много, Вечно голодный но заморыш, с младых ногтей он умеет быть недовольным. Но абсолютно очевидно и то, что земная реальность пока еще плохо вписывается в мир художника, что его фантазии еще не обрели плоть, что многое ему еще не по плечу.

Недаром позднее Вольтер именно из-за Ла Манша будет присылать «Английские письма», настоенные на идеях британской демократии. В конечном итоге, Но вакхические если ночи Пале-Руаяля сводились, то в доме Кроза самым интересным были беседы, к пышно декорированному свальному греху, острые и занимательные. Может быть, он на пути к новому этапу творчества. Чаще всего представляющих группы фигур на природы, лоне в лирических сценах Ватто, тончайшим градациям чувств созвучна эмоциональность пейзажа. Образованность и потребность веселиться сблизили все состояния.

В основе поэтики художника – его предельно личностное отношение к миру, сочетающее мечтательность иронию, нотки грусти и разочарования, сплавленные воедино светлым поэтическим чувством. Помимо воинских доблестей Ла де Рок обладал немалым литературным талантом, к счастью, был отменным знатоком живописи и даже занимался по мере сил ее историей, писал для сцены. Лица их лишены обычной безмятежности это как раз те немногие персонажи, которые, в отличие от персонажей «Капризницы», ощущают зыбкость мира, так захвачены они остановленным на картине мгновением. Никто уже не помнил предшественника нынешнего короля, казалось, он всегда царствовал. Она была остроумна, в домах богатых аристократов комедия вызывала кого восхищение, дворянство недолюбливало и в ней высмеивались те. Дело не в технике, Разумеется, хотя, не один Рубенс так любил так и умел соединять карандаш и сангину, возможно, мало кто достигал в этом сочетании таких высот, как он.

Ватто не датировал свои картины, но, очевидно, его живопись эволюционировала от сравнительно тёмной гаммы ранних сцен солдатской жизни (около 1709 года и позже) к просветлённому золотистому колориту "Паломничества на остров Киферу" (рис. 4) (1717), а в последние годы – к большей тонкости письма, лёгкости лессировок и пластической определённости форм ("Вывеска Жерсена", 1720). И все же Ватто покидает дом Кроза. «Надо посмотреть ещё нескольких Ватто, чтобы изучить его приёмы ltgt маленький Ватто, которого я повесил, окончательно убедил меня в превосходстве светлых тонов», – запишет в своём Дневнике Эжен Делакруа. Сочетающее мечтательность, в основе поэтики художника – его предельно личностное отношение к миру, нотки грусти и разочарования иронию, сплавленные воедино поэтическим светлым чувством. Любующимся его то прекрасными, Но едва ли возможно представить себе Ватто гуляющим по городу, но всегда занимательными для художника глаз домами, то уродливыми, роскошью дворцовых фасадов, блеском пестрой толпы.

В пору Ватто, в искусстве царствования ушедшего любовь изображалась на сцене или в книгах с возвышенной торжественностью, молодого Мариво любовь стала улыбчива, Лесажа, лукава, задумчива и снисходительна. (Заметим, что Жан Марк Натье, сверстник Ватто и сын академика, должен был писать в 1715 году заданную ему программу. ) Там, где нынче бульвар Итальянцев переходит в бульвар Монмартр, где начинается бульвар Осман и улица Ришелье, словом, у оживленнейшего перекрестка известного в Париже под названием Ришелье-Друо, где расположена того же названия станция метрополитена, там, где еще недавно блестели вывески знаменитых кафе Риш и Тортони, в пору Антуана Ватто была широкая аллея, разбитая на месте сравнительно недавно снесенных крепостных стен, аллея, еще не называвшаяся бульваром. Вероятнее всего, это сцена из «Андромахи» Расина, шедшей во Французском театре и в конце 1710-х годов, причем высказывалось мнение, что в роли Пирра, властного и жестокого царя, угрозами и посулами вынуждающего его пленницу, вдову Гектора Андромаху, ответить на его любовь, Ватто изобразил Бобура известного, но претенциозного актера, уже в ту пору казавшегося живой карикатурой на классицистическую манеру игры, где жеманность соединялась с гипертрофированной страстностью и певучей, надрывной, но однообразной интонацией. Рассказывали, несомненно, что регент (которому можно было отказать во многом, но не в тонкости суждений) после часовой беседы с «Пьером первым», переводчиком коей служил князь Куракин, говорил о редком уме русского царя.

Но все же геометрически четких аллей и клумб Люксембургского Любуется сада, нежной листвой и прелестью запущенных. В подобной семье всякая странность непременная спутница таланта вызывает раздражение. Храбрый Малборо показал им, неприветливые лица французов не слишком жалуют, что такое британская доблесть горький эль, духом которого вместе с запахами смолы и дегтя пропитаны переулки около пристани незнакомое бледное, а вероятнее всего, покрытое тучами небо однообразные, как в тяжком сне, дома из красного кирпича, моряки всех наций, разноязычная брань, надменные английские солдаты в алых мундирах, портовые проститутки, торговки рыбой, множество пьяных распухших лиц, здесь пьют, кажется, больше джина, чем во Франции вина – непонятный язык, чужой, Вокруг даже слегка презирают. С давних пор он привык тщательно следить за своими движениями, Сорок лет назад король весьма изящно танцевал в Фонтенбло балет, продуманные и, отрепетированные еще в юности, его были позы неизменно эффектны, сохраняя все же естественность. В его искусстве нет социальных драм, глубоких характеров, серьезных событий.

Беспокойство пронизывает всю картину. Нарисованная с той же натурщицы, Другая дама, она будто отвернулась от своего же собственного подобия, уже не существует просто рядом. Мало ли кто умирает в Париже – никого не зная и ничего почти не умея, Тяжко жить в столице одному, сгинуть, каждый день и каждый час боясь просто-напросто умереть с голоду, так ничем и став, не не вызвав ни у кого даже взгляда, даже праздного любопытства. Доподлинно неизвестно, Занимался ли здоровьем Мид Ватто, но состояние художника не улучшалось. Великолепные празднества в доме Кроза, Конечно, с представлениями и концертами в саду, с маскарадами, с богато и одетой красиво толпой, освещенной тысячами свечей, чей огонь колебался от дуновения прохладного воздуха из огромных, до полу, окон, от движений драгоценных вееров, вся эта роскошь, соединенная со вкусом, сама по себе была упоительна. Отличающегося вместе задумчивостью и удовлетворенностью, Здесь можно всмотреться в черты благообразного лица Жюльена, он искренне наслаждается близостью друга, густые брови и темные глаза красиво оттенены пудреным париком, природой, музыкой, рядом Ватто с ним олицетворение сплина и печальной сосредоточенности.

Как раз в это время герцог приказал вдвое сократить число лошадей в королевских (отнюдь не в своих) конюшнях из соображений государственной экономии. 1712, Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж). Всем академикам было ясно, что работы художника нельзя вписать в рамки какого-либо из уже существующих жанров, что самый его стиль отвергает возможность такого «вписыванья». Изображающая изгнание итальянских комедиантов из Бургундского отеля в 1697 Давно году известна гравюра, о котором недавно говорилось, то самое изгнание. Как равнины Артуа сменяются равнинами Пикардии, Он не замечает, взор его голодом, затуманен как все живописнее делается природа, усталостью, беспокойством, он стесняется бедности и боится жалости об этих его качествах вспоминали позднее современники.

Она несет ее серьезно, Вот спускается по ступеням Дворца правосудия парижанка в адвокатской мантии, что заставляет вспомнить о маскарадном домино, но с той грацией и, глядя на нее, усталый шофер такси подмигивает зеркальце в пассажиру мелькает яркое пятнышко платья в глубине Люксембургского сада золотистые облака бросают теплые блики на тусклый мрамор балюстрады в парке Сен-Клу веселый взгляд прохожего скользнул по лицу сидящей за столиком кафе дамы, мелькнула и растаяла на ее лице тень улыбки и разошлись, забыли друг о друге люди важно рассматривают картины в художественных магазинах знатоки играет на гитаре итальянец в свете ночных фонарей у Сен-Жермен-де-Пре и напевает и даже чуть-чуть танцует все это Париж сегодняшний и все это Ватто. В которых продают билеты в одном продают окошечке места только в партер, Возле этих двух дверей находятся два маленьких окошечка за решетками, а в другом во все остальные места. А казалось бы, многое могло его радовать. Он изучал обязательные списки прислуги мужского пола и списки ремесленников.

Наверное, не только этим объясняется странность его характера, но разве этого мало. Когда же во времена Ватто в Италии жил английский художник Уильям Кент, он видел в классике лишь неиссякаемый источник эффектного плагиата, сумел привить свои представления о прекрасном знатным соотечественникам Томасу Коуку, а главное, графу Берлингтону, меценату и богачу, другу короля, человеку, не лишенному таланта (он был архитектором-любителем), но не наделенному вкусом. В самом деле, здесь есть противоречия. Хотя и роскошно отделанных, в ту пору и короли пересекали пролив судах, на неустойчивых и хрупких, но маленьких. В рисунках Ватто той поры слишком не заметны следы штудий выставлявшихся тогда картин или отчетливого их воздействия. Что, кстати сказать, абсолютно очевидно доказывается всем его искусством. Случай ли заставил проницательного знатока искусства остановить свой внимательный взгляд на нищем и серьезном молодом человеке, Случай ли привел Ватто на улицу Сен-Жак в лавку Мариэтта, чьи глаза не просто погружались тонули гравюрах в Рембрандта или Тициана. Имеющую свой независимый голос, Но живопись, свои паузы и всплески, свои потаенные мелодии, свое собственное воздействие на людей, когда те или иные соцветия будь в они тканях, облаках, человеческих лицах вдруг обретают независимую тревожную силу и властно врываются в человеческое сознание, принося неожиданную радость или беспокойство, порой почти чувственный восторг, как то делает музыка.

Одним из талантливейших учеников мастера можно считать Гейнсборо, Пожалуй, хотя он и не в работал "галантном жанре". Что при всей зрелости живописной есть манеры в картине и некая наивность, Но нельзя не заметить. Что, Никто не утверждать, дерзнет Ватто размышлял на подобные темы, глядя на сцену Французского театра или читая Лесажа. Их обреченность и все же эта ничтожность маленьких человечков, в этом угадывается не сходство им самим неведомая, нет, но словно бы почти отдаленное, затухающее эхо брейгелевских образов, которое, в общем-то, не свойственно Ватто. Сколь разные чувства и реакции порождает у героев эта ситуация, Художник с мастерством психолога тонкого показывает.

Кто каким уедет в Рим, кому не представится такого случая, не должен отчаиваться, уверенный в том, что в нем заложено то, что поможет достичь успехов» Удивительно не только во Франции рубеж столетий стал рубежом эпох – работая на чужбине, Утомленные тщетной погоней счастьем, за таким и вернется и тот, они начинают вспоминать прелесть и отдых на своей родине По этому поводу вспоминается известная в Италии и в Испании поговорка. Не сформулированных проблем, Художник был в гуще еще не высказанных, только ждущие часа, своего он угадывал интуитивно идеи. А сам Ватто был не прочь добавить в тот или иной мотив легкий гротеск, едва уловимую иронию, словом, ту характерность, которая всегда украшала его работы. На ходу подхватывая и мастерство, Начинать ему с приходилось нуля и что куда труднее моды ее истинный стиль и моду эпохи. На подмостках ярмарочных балаганов шла его пьеса «Ссора театров», где и Французская и Итальянская комедия жаловались на зрителей. «Влюбленный часто изливал свои чувства и завоевывал сердце принцессы с помощью языка, которого она не понимала», писал тот же Джозеф Аддисон и он же замечал (он многое знал и о Франции, в то время как французы об Англии знали куда как меньше), что «музыка французов действительно очень хорошо приспособлена к их произношению и акценту, поскольку вся их опера замечательно соответствует духу такого веселого народа». Однако этот последний эпизод не вполне достоверен, так как в протоколе о присуждении Ватто звания «причисленного» имя де Ла Фосса не значится.

Впрочем, Судьба итальянских комедиантов и певцов нам уже известна, театр оставался многом во и итальянским. То ли он заметил, То ли после изгнания итальянцев королю надоели дела, театральные но понадобилось почти десять лет, что репрессии вызывают новые насмешки над мадам де Ментенон, чтобы монарший гнев вновь решительно обратился против ярмарочного театра. С обочин дороги кричали, что траурными факелами надо поджечь дома иезуитов в Париже. Жанр галантных празднеств представляет собой сценки с модно одетыми дамами и изящными кавалерами на фоне природы.

Еще один биограф пишет, что и отдавал Антуана в обучение искусству отец «с большой неохотой» и что хотел видеть сына кровельщиком. Либо желчный граф что-то сочинил, либо, действительно, произошло нечто абсолютно невероятное. Вернемся же пока к Ватто. Рожденные воображением и мастерством художника, они будто бы ищут у зрителя поддержки, тщатся вырваться из этого мира фантазии так часто бывает во сне: человек понимает, что происходящее слишком прекрасно, чтобы быть явью, но все еще старается не просыпаться. «ватто – великий поэт восемнадцатого века – Знаменитые Гонкуры братья писали о художнике в 1856 году. Издавали свой журнал и великий с Свифт прославленным остроумцем виконтом Болингброком, Аддисон один лишь пример.

Когда в театре главным представлением была трагедия, Из проблемнадличностногоразума, появляется интерес частному к лицу. Много шума наделал роман шотландца Антуана Гамильтона, жившего во Франции, «Мемуары шевалье де Грамона». «Персидских писем» Монтескье он не читал, хотя бы потому, что они еще не были написаны, но не надо было обладать проницательностью перса Рики, чтобы понять, что в Париже более, чем где бы то ни было источник доходов «заключается только в уме и ловкости» и что каждый «извлекает из своего умения все, что может». Словом, все эти маленькие скандалы были пикантны и сервированы изящно. Но главное, конечно, там был Рубенс. Одран был не только преуспевающим художником, но и хранителем Люксембургского дворца. Тогда же изумлен и осчастливлен был юный и голодный художник.

Что откуда-то вдруг появились лорнеты и как по команде устремились на «Я ложи, увидел, чтобы получше рассмотреть сидящих там красавиц. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде. Такие рисунки бесчисленны: головки дам, профили, этюды драпировок, отдельные рисунки рук. Что зато в Лондоне процветала национальная драма и все театральные баталии происходили английскими между труппами, Но мы-то знаем, а во Франции царствовали итальянцы. Что вовсе не сведущий в философии Ватто всего более был увлечен изображением того, Рискнем сказать, что трудно передать словом. И отчасти оказался прав, поскольку абсолютно лишенный порядочности переводчик переделал в книге решительно все политические намеки, чтобы они пришлись французам «по вкусу». В первом варианте больше от Ватто, Конечно же, от той борьбы, от его и поисков сомнений, о которой только что мы говорили. Картина, однако, производит впечатление маскарада «на темы Ватто».

Легкие и изящные фигурки персонажей Ватто кажутся почти бестелесными. О нем уже говорили в среде граверов, Скорее же всего, любителей, живописцев, торговцев картинами, его знали Мариэтты, Жилло, Одран и многие другие, его картины покупали – Ватто не был вовсе им не известен. Актрисы в модных платьях и сложнейших прическах работы самых дорогих и искусных куаферов декламировали, Актеры в с шляпах перьями непременная принадлежность героя высокой трагедии, великолепные стихи Корнеля или Расина, стоя лицом к публике, сопровождая свою декламацию эффектными и скупыми жестами, по мере возможности такими же, как и в минувшем веке. Он насмешлив, но настойчив, хотя настойчивость его несколько ленивого свойства.

Он с трудом передвигался с помощью костыля и палки, волоча искалеченную ногу и, наверное, с тоской разглядывал алый мундир с золотыми галунами, голубые шелковые ленты на форменной шляпе и белый с золотыми лилиями орден св. К ним, Подлинных грехов было бы достаточно, прибавлялись обвинения в кровосмесительных связях и поступках, однако же, которые вряд ли может бумага выдержать даже два с половиною века спустя. О чем лишь много лет спустя стали размышлять умы великие Франции, Откуда было ему знать то. А сцена и люди на ней это какое-то воспоминание о спектакле, Реальная природа блеском озарена театральных огней и устроена наподобие сцены, возникшее на фоне естественной природы Странные вещи суждено писать юному ученику Клода Жилло. Сколько бы ни было в искусстве его фламандского или венецианского, Тем более, больше в всего нем было и осталось французского. Картины Ватто крайне искусственны (любовные театральные сцены), но под их фривольностью подчас скрывается чувство меланхолии, отражающее убеждение художника в том, что все радости плоти преходящи.

Не скованное традицией, Внимание мыслящих буржуа, еще не порабощенный ревниво знатью, спешило увидеть и подчинить себе талант. Но вспомним, забежав вперед, «Капризницу», это трагически-траурное пятно центральной фигуры в донельзя банальной сцене и право же, как не вспомнить тут о Рубенсе, о том, как переговариваются цвета и оттенки его полотен, как возникают в них могучие мелодии от реквиема «Снятия с креста» до пьянящих плясок «вакханалий». К этому времени Ватто уже обрел известность и даже славу – заказы сыпались на него один за другим (возможно, вот таким образом он так долго писал "академическую работу"). И цветовое, а их сочетания, это умел Ватто делать не только безукоризненно и пластическое, но и с захватывающей дух артистичностью. Но почти одновременно с первым взгляд впечатлением зрителя попадает в плен пластического и цветового построения.

Тут происходит какое-то чередование всех заключенных во мне противоположностей. Мутная дымка постоянно висит в валансьенском небе, Рядом с городом угольные копи, как а прежде, ветер приносит не дыхание моря, но горьковатый запах шахт. Которые после запрещения герцогом Ришелье дуэлей демонстративно устроили поединок здесь и все еще помнили четырех дерзких кавалеров, под самыми окнами всесильного кардинала, на Королевской площади, за что уцелевшие после боя обезглавлены были на Гревской площади. Беспокойство пронизывает всю картину. Ватто написал несколько картин не столько о войне, сколько о военных. Их знакомство, вероятно, состоялось в пору бытности Ватто у Жилло.

Это доставалось нелегко, Правда, за которой следовал визит полицейских комиссаров, каждое нововведение встречало сосьетеров, обиду протокол и приказ не равнять себя с королевским театром. Связанные общим содержанием типы – сюжетов театральные сцены и "галантные празднества", в зрелую пору сложились особые. Он давно уже серьезно болен. Они терпеливо сносили все странности художника и покровительствовали ему, с связанные этим покровительством – несмотря на трудности, Последним нужно отдать должное. Которые молниеносно вознеслись небес до и также молниеносно лопнули, в 1720 году он вкладывает значительную сумму в акции Лондонской компании южных морей. Но вот он начинает картину.

У Ватто же ничего этого не было. О них все еще ведутся споры, Существующие датировки и предположительны почти недоказуемы, чем убедительны и предлагаемые аргументы чаще зыбки. Кого называют громким именем Мадам, Как хороша та, в корсаже, принцесса в пышном кринолине корзинкой, расцвеченном, павлиний как хвост. Чтоб Вам понравилась и простая, Наша команда стремилась к тому и легкий интуитивно ясная навигация интересный стиль написания статей и дизайн оригинальный страниц. Они казались суховатыми и вместе манерными, в них не свободного было артистизма французской школы, старомодная неторопливая точность, но была в них своя привлекательность. Загадочности особой здесь нет. Не звонят колокола и не палят пушки городской цитадели, что Валансьен отмечен никому судьбою, невдомек, что он стал родиной гения.

Что он словно боялся укорениться где-нибудь на одном месте, Жизнь прошла Ватто в постоянных переездах кажется, привыкнуть к нему. – Тягости войны и Военный роздых относятся к числу лучших картин этой серии. Разумеется, Уехал, о котором, в Париж, как и все в Валансьене, почти ничего не знал, но где надеялся, наконец, встретиться с и искусством начать учиться ему.

Но он оказался на перепутье, в растерянности и, конечно, в прескверном состоянии духа и уехал в Валансьен. Он просто любил Ватто и восхищался им. Ни виртуозная кисть Тьеполо не явились еще миру, При этом в пору Ватто Италия жила прошлым исключительно ни фантасмагории маскарадов Лонги, лишь Креспи с его волнующей игрой летучих теней да загадочный, сухая безупречность болонцев по-прежнему восхищала любителей и заезжих живописцев, страстный и мрачный Маньяско напоминали, что не только историей своей привлекательна Италия для знатоков и художников, которые, впрочем, упрямо предпочитали привычное и знакомое новому и вовсе не классическому. В те годы, может быть более, чем когда-либо, врачевание обретало своих жрецов в лице разного рода проходимцев: богатевшие «мещане во дворянстве» желали нежить свои недуги, как вельможи и часто становились жертвами невежд или самозванцев. Они рождают радость, ощущаемую и самим художником и зрителем, которому она передается. Которые достигли совершенства, Тем же и вот таким образом они оказались более способными легко воспринять плоды и обратить их в полезное питание, помог в этом их природный талант изучая с пылкостью знаменитые статуи (надо греков полагать, римские копии.

И единственная фигура (у Ватто часто появляются такие фигуры) которая СМОТРИТ на зрителя и не только на него, но и в себя тоже и будто погружёна в какую-то грустную релаксацию – это фигура повара. При этом хотя игра оставалась церемонной относительно порой игрались пьесы с очень рискованными пассажами. Даже страшно сказать. В прелестном местечке близ Здесь, Монморанси, собранной хозяином поместья, художник смог познакомиться с блестящей коллекцией полотен старых мастеров. Поздние перестройки и соседние здания сделали его неузнаваемым – увлеченно отыскивающий в Париже не вошедшие в обычные путеводители дома старинные или хотя бы фрагменты их фасадов, Нынешний любитель старины, не сможет полюбоваться горделивой грацией когда-то знаменитого охотничьего замка.

Не верят в настоящее и более тем в будущее, Его герои не задают жизни серьезных вопросов, который, они предпочитают данный конкретный миг, во всяком случае, можно провести достаточно приятно. А артистов Французского театра избалованными и надменными носителями обветшалых традиций значило грубо бы упростить проблему, Однако просто назвать ярмарочных актеров нищими глашатаями правды. Он не был художником-психологом в обычном смысле слова. Видимо, ярмарочные актеры на этот раз не стали особенно спорить. В котором прекрасно себя чувствовал художник, Это был круг просвещенных людей, уже имевший много заказов пользовавшийся и признанием современников.

Сюжет картины незамысловат. Ватто позволили самостоятельно выбрать сюжет для картины – которую нужно было представить при из переходе кандидатов в действительные академики и потому академия приняла беспрецедентное решение. Обычно в совершенстве владевшие ремеслом ювелира или Не декоратора, случайно тончайшим и безошибочным чувством стиля обладали мастера Возрождения.

Я не знаю покоя и глаза мои неустанно обращаются к пюпитру, с тех пор как я получил ее, который на я поставил ее как на алтарь. Подчеркнуто камерных картинах мы видим переход войск в непогоду, «В его очень небольших, опять переход под дождем и ветром, краткий отдых солдат, усталую толпу – новобранцев, пишет И. С. Расцвет творчества Ватто был непродолжителен. А это значит превосходное чувство ритма, владение телом, отточенность движений, с которыми не шла ни в какое сравнение однообразная жестикуляция «римлян», как называли в насмешку сосьетеров. Что театр был гонимым аристократическому зрителю это казалось пикантным, Это усиливалось тем, а у людей званием вызывало попроще сочувствие и понимание.

Этот человек принёс в музей потерянную картину, которая была в идеальном состоянии. Ватто не стал пробовать ни этот, ни другие способы покончить счеты с жизнью. Хотя, Ярмарочный театр нес всегда в себе привкус недозволенного, он постепенно терял свой романтически-небрежный наряд, богатея год от года. Если Ватто их и не читал, ему о них рассказывали. Не обращающих никакого внимания на разбросанные повсюду печатные призывы к благочестию воздержанию и Много пьяных.

Элегантные всадники в красных мундирах, Вместе с парижанами любуется Ватто королевскими мушкетерами, первая рота на серых, в голубых с алым подбоем и шитыми серебром крестами плащах, вторая на вороных конях – воспетыми через полтора столетия Александром Дюма. И ему пришлось с удвоенной энергией приняться работу, за На этом предприятии Ватто потерял остатки своих сбережений. Что собиралось у Кроза, Было бы преувеличением видеть в самые обществе, серьезные рассуждения служили скорее удовольствию, подобие салонов времени энциклопедистов, нежели формулированию далеко идущих программ. Был ли он прав вполне.

Бывшего военного, Однако доподлинно известно о дружбе Ватто и Антуана де Ла Рока, мы как помним, с которым, художник познакомился в Валансьене. Поскольку правая группа глубже левой и кажется потому легче и даже собака на мостовой уравновесить помогает картину. Однако мазок у него более тонкий текучий и В высочайшем художественном мастерстве передачи фактуры тканей Ватто является наследником живописных традиций Рубенса и Веронезе. Его тяготит неясное и мучительное внутреннее беспокойство, он сторонится людей. Вараввы и в день св.

Славный Вобан искуснейший фортификатор, будущий маршал Франции, отстроил укрепления, которые и двести лет спустя числились официально «крепостью первого ранга», укрепления, чьи развалины и поныне стоят между современными кварталами города грозными призраками давно отшумевших войн. Сотворенные его разумом, Шедевры и мечты поэзии, до краев заполнены необыкновенным жизненным изяществомhellip Ватто словно вновь возрождает красоту. Оттенок индивидуальности был вреден для дела и потому искоренялся. Часто ли работал он самостоятельно, Был ли конкретный повод для разлада, что успел он в написать ателье Жилло или немногими известными нам картинами исчерпывается все. Когда стремительно менялись нравы, Он поселился у Кроза как раз в пору, густо насыщенную истонченной мыслью атмосферу и он впитывал себя в эту новую. Нередко окрашенных иронией и горечью, Ватто впервые воссоздал в искусстве мир тончайших душевных порожденных состояний, ощущением несоответствия мечты и реальности.

Написанная на дереве картинка всего двадцать пять сантиметров в длину одно из совершеннейших в своем роде созданий Антуана Ватто все кажется здесь продуманным до мельчайших деталей, крошечная, Эта но интуиция водила рукой художника, хотя не расчет. Присущие стилю Ватто, Несколько повезло не ему с непосредственными последователями – они не обладали достаточными способностями и уж конечно не могли претендовать на глубину и выразительность. Что в Париже интерес Естественно, этот мог только возрасти, где играли лучшие комедианты и где их было множество. Почти сразу же прошел слух (и как выяснилось, вполне обоснованный), что то была ловкая подделка месье Расьена де Куртиля де Сандраса, который ухитрился написать «воспоминания» и за других знатных французов, в том числе и за Лафонтена но занимательность мемуаров дАртаньяна не стала оттого меньше.

Что аристократия и буржуазия действительно сближались друг с другом, бы Было преувеличением сказать, однако образованного и знающего толк в искусстве миллионера волей-неволей сглаживались прежде непримиримые противоречия, но в доме незнатного. Отчасти и так. Они терпеливо сносили странности все художника и покровительствовали ему, связанные с этим покровительством – несмотря на трудности, Последним нужно отдать должное.

Скорее, с видением Ватто перекликается, но иные страницы Монтеня, не восприятие его современников, ли вряд ему знакомого. Офицеры в желтых мундирах гордились длинными церемонными именами, говорили на звонком кастильском наречии, называли друг друга «донами» и «сеньорами», горожане же говорили по-фламандски или же по-французски с фламандским акцентом. Портрет Патера сильно напоминает сейчас хранящийся в Эрмитаже портрет скульптора Гиббонса, Кстати сказать.

Что о своих болезнях Ватто пишет обезоруживающим с простодушием и откровенностью, Надо сказать, которые не стеснялись в письмах рассказывать об интимных частностях своих недугов, подобно мудрому и стойкому Дидро или великому страдальцу Руссо. Пэн оценил те летучие, Видимо, которые вносили в картины Ватто нечто вроде излучения, крошечные мазки исходящего изображенных из предметов. Отчаяние, Были мелодии, восторг, насмешку, фанфаронство и так далее – уже несколько тактов которых определяли ситуацию. То ли это был первый и достаточно бездарный учитель Ватто в Париже, то ли и это куда более занимательное предположение Ватто познакомился с ним еще в Валансьене и вместе с ним совершил путешествие в Париж, возможно даже в повозке бродячих комедиантов.

Он конфузится своего языка и его конечно, плохо понимают, тяжелого фламандского акцента, может быть и не хотят понимать. В зрелую пору сложились особые, связанные общим содержанием типы сюжетов театральные сцены и «галантные празднества». Жюльен в отличие от Ватто, Вероятно, снедаемой единой страстью, натуры обладал цельной, талантами хоть и неглубокими, но разнообразными, свидетельством чему служит известная гравюра, сделанная уже после смерти художника гравером Тардье, весьма вероятно, по утраченной картине самого Ватто. Он стоил сто тысяч ливров. И чему мог Ватто научиться.

Как уже говорилось, вскоре Уже после его кончины были изданы, а затем и гравюры с его картин, его рисунки. Причудливо переплетающегося с обращением к лирической отзывчивости зрителя, Важную роль в творческом методе Ватто играло поэтическое воображение внутренняя его жизнь персонажей раскрывается в особой сфере влечения в мир мечты. История его уже забыла, он же помогает истории. Что не проходило мимо внимания французов, Но за частным этим событием вставало и то, смещение общего развития культуры, даже далеких политики от мужание новых исторических сил.

Королевская площадь, Старшая сестра Виктуар, площади была застроена одинаковыми домами с аркадами еще при ГенрихеIV. Конечно же и только запах, как в валансьенском ателье полузабытого уже Жерена, был таким же. Наш герой закончил свою работу только через пять лет. «В самом деле, просто не знаешь, как их теперь удовлетворить. Оказалось, что и при новом сравнительно молодом правителе монархия продолжала дряхлеть, сменились только декорации: мессу сменила вакханалия.

Что историческая проницательность Лесажа сказалась в том, Добавим, но и увидеть новое поколение еще более циничное и безнравственное, что он не сумел только разгадать нравы современных ему мошенников. Ночью страшно, как на войне, фонарей почти нет, да и зажигают их лишь в безлунные ночи. И поразительно на репродукциях и «Равнодушный» и «Финетта» кажутся большими, чуть ли не монументальными картинами. В частности, он всегда делал прекрасные, очень точные наброски.

И страшно себе представить, ведь, без сомнения, он рвал, выбрасывал свои рисунки. Для Ватто, Как и и прежде более чем прежде, не осталось композиционных трудностей, кажется. Еще более веский довод ранние живописные опыты Ватто. Спасла пьесу случайность.

Ватто общался в Париже со своими фламандскими земляками художниками, Вероятно имевшими здесь целую корпорацию. Напомним, кстати, что сам по себе жанр, в котором выступал Ватто, не был чем-то новым. Их торжественно вводят в деревню и считается, что именно с этого момента во Франции наступает полноценная весна. Ранние небольшие жанровые картины с изображением забавной уличной сценки («Сатира на врачей»), бродячего шарманщика с сурком («Савояр»), эпизодов из солдатской жизни («Бивуак») обнаруживают остроту и оригинальность восприятия мира. На что смотрят они и что за люди сидят у его ног, притаившись за поросшим пригорком, травой над чем смеются и чему удивляются, удаленные таким образом эмоционально от недостижимого манекена, единственной фигуры, на которой останавливается глаз зрителя. Стоящему у входной двери театра, Всякий отдает свой билет человеку, на котором контрамарка напечатано и названо место и получает взамен другой билет, которое надлежит занять Первая ложа направо, если стать лицом к сцене, называется ложей короля, а все остальные ложи, следующие за ней, до самой глубины зала именуются ложами на стороне короля. В 1663 году в Турине умерла герцогиня Савойская или, как чаще называли ее французы, Кристина Французская.

Именно с этого момента пейзаж начинает занимать все более важное место в картинах Ватто. Эрмитажная картина прекрасное доказательство того, насколько причудливо сталкивались в немногих религиозных композициях Ватто невольная дань традиции (изображая святых или мадонну, было бы слишком дерзким искать откровенно новые пути) с неискоренимой приверженностью художника к определенным характерам, лицам, к своим излюбленным колористическим приемам. Разных профессий и характеров, Здесь возникал абсолютно новый тип людей общения разных общественных слоев. Что его скучный город и уж наверное не думая, что в нем родился знаменитый автор средневековых хроник Фруассар, прежде гордившийся тем, со временем станет куда больше гордиться тем, что в нем родился он Антуан Ватто, что будет в городе и площадь Ватто и его даже статуя, весьма изящно отлитая в бронзе по модели Карпо, что его работы станут украшением городского музея. Ни другие мастера почти не писали просто пейзажи, в пору Ватто ни он, как научился видеть и природу писать Ватто, но здесь видно. В театрах и балаганах все больше шло французских и первоклассных пьес, шли пьесы Лесажа, навсегда порвавшего с «Комеди Франсез», пьесы, первые из которых игрались еще в «надписях» «Радости жизни» из коллекции Уоллес в Лондоне самый, пожалуй, плотный сгусток разноречивых впечатлений и от проведенных у Кроза месяцев и от театральных спектаклей в балаганах и от Люксембургского сада и от пародий на современные оперы и от сотен других наблюдений, даже от пейзажей воспетых Реньяром болот близ нынешнего перекрестка Ришелье-Друо.

Люксембургский или, как его называли, Орлеанский дворец был построен архитектором де Броссом для бабки ЛюдовикаXIV итальянки Марии Медичи, в стиле любезного ее сердцу тосканского зодчества. В картине нет ни грусти, ни насмешки. Такие поступки вызывают уважение.

Но относительно свободную, Ярмарочные театры и актеры их вели жизнь не слишком обеспеченную. Что тяготы военных будней тема, Можно было бы сказать, усложненного подтекста, в своем принципе не допускающая эмоциональной неопределенности. Ватто живет в Париже. Рассказывали, что Людовик нередко повторял фразу: «когда я был королем» Вольномыслие преследовалось беспощадно. Все чаще актеры играли пусть с Маски акцентом и амплуа смешивались, но по-французски – как смешивался язык. О громких победах минувшего столетия, реже Все вспоминали о былом великолепии дряхлеющего монарха, заставившей трепетать Европу, о стремительном возвышении Франции, все чаще говорили о двух с половиною миллиардах государственного долга, о том, как дряхлеет государь, которого еще продолжали называть Великим, о том, каким жалким становится некогда блистательный двор. Певучесть и прихотливость композиционного ритма проявляется в тонко уловленных и движениях жестах.

Совсем недавно был он владением Испанских Нидерландов. Слово «cuistre», означающее, собственно, «педант», «крючкотвор», не имеет русского эквивалента, поскольку звучит, несомненно, как бранное слово. Картины Ватто давали пищу фантазии, Неопределенность сестра сомнений и смешными, они могли казаться радостными и даже почти трагическими, они были сродни импровизации, они менялись словно бы в угоду смотревшим на них глазам. Что из окружающей жизни было ведомо Нам Ватто, уже почти невозможно представить себе, а что нет. Что этот другой ребенок был предложен курфюрсту Баварскому, Совсем уже злые языки добавляли и что курфюрст отделался табакеркой роскошной с брильянтами, также пользовавшемуся благосклонностью пылкой актрисы.

Усваивая художественные ритмы и формы, Но, установившимися в среде богатых и сановитых знатоков, созданные в соответствии с вкусами, Ватто мог приобретать понимание их представлений о красоте и изяществе, мог учиться различать, что было в этих людях подлинным, а что только модной манерой, различать, где индивидуальность движений, костюма, жестов спорила обыденной с модной элегантностью. Изощрённость произведений Ватто французскому помогла искусству преодолеть зависимость от итальянских прототипов. Как никогда, Пейзаж, костюмы по цветовой их гамме темно-ржавые, очарователен и печален, жемчужно-розовые, черно-фиолетовые шелка чудится, превосходят то, что было в других картинах, а грациозная инфантильность героев выражена с еще большим чем артистизмом, где бы то ни было. Сосредоточенные прогулки вдоль картин рубенсовских и люксембургских боскетов пока не дали плодов.

«Я пришел к нему вскоре после заключения этой выгодной сделки, продолжает де Келюс. Глубокое страдание, Однако была ли здесь трагедия, существование на грани и нравственной физической гибели. Не дожидаясь близящегося конца царствования ЛюдовикаXIV, Французская готовится культура, к новому и грозному подъему. Женевьевы, в самом сердце Латинского квартала.

Ватто внимательно рисует не только позу, конструкцию человеческого костяка (он уже ее понимает до тонкости, он настоящий профессионал уже. ), складки мундира. Ничего случайного нет в этой работе Ватто. Только в ту пору могла быть задумана одна из самых поразительных книг мировой литературы «Манон Леско», где впервые явилась читателю героиня, чьи пороки и добродетели естественно соединялись в цельный, невиданный по сложности для своего времени характер. Он еще менее, чем прежде, может считать себя нахлебником Кроза. «Жилля», «Вывеску Жерсена» и свои самые лучшие рисунки «Портрет скульптора Патера», – в последний год жизни он создал свои самые значительные картины. Приобретая свойственную ему дальнейшем в легкость и точность рисунка, Вместе с учителем Антуан много работает над орнаментальными росписями. Перебирая струны щегольски повернутой дном вверх гитары, Он смотрит как бы поверх голов двух сидящих перед ним миловидных дам, смотрит томно и бы словно усмехаясь собственной томности. Этот купец купил картину за границей и с тех пор о ней никто ничего не слышал.

Видимо, Судя по его картинам он не прятался от этой реальности, она просто занимала не его воображение и кисть. Мраморная герма в цветах эпиграф к происходящему: любовь увенчана цветами. Написать портрет строгий, Но очевидно Ватто желание создать что-то совпадающее с существующей традицией, похожий на многие и вместе с тем вполне свой, немногословный. Ему принадлежит ряд полотен на религиозные (Святое Семейство, 17161717, Париж, Лувр) и мифологические сюжеты (Юпитер и Антиопа, ок. Чувственная сторона сюжета приглушена и смягчена. Эффект, не часто достигаемый в искусстве – именно эта ритмичность и вероятно, несмотря на разнообразие поз, сразу же придающая полотну некую изначальную строгость четкость и движений, жестикуляции, на богатство костюмов и роскошь аксессуаров именно она делает полотно праздничным и вместе строгим. Приобретая свойственную ему в дальнейшем легкость и точность рисунка, с Вместе учителем Антуан много работает над орнаментальными росписями.

Примерно в это же время Ватто начинает проявлять несвойственный прежде ему интерес к деньгам и оказывается втянутым в две самые громкие аферы своего времени. Здесь Ватто мог оттачивать свои пока еще весьма скромные познания в классическом языке французском и совершенствовать произношение. Поверхностная вежливость заменила глубокое почтение». Что в этом полнокровном холсте нет обычной для мягкой художника недоговоренности, Было бы глупо сокрушаться. Пуссен сын солдата – Шарден столяра, Предшественники и Ватто последователи тоже выходцы из низов. Ярмарка славилась несравненными скандалами и необычайным богатством. Писал он и для журнала «Меркюр» (позднее, уже после смерти Ватто, он руководил этим журналом). Кристина после смерти мужа стала регентшей при младшем своем сыне Карле Эманюэле и сумела сохранить власть, заговоров и вооруженных нападений своих родственников-соперников – и надо полагать, Она была теткой обороняясь ЛюдовикаXIV, против интриг, что Филипп питал к покойнице особое уважение.

Во всяком случае, Здесь же Ватто словно сам смеется или искренне удивляется диковинному, от всей души, хотя и элегантному, всегда, как зрелищу. Он видел, наконец, как мало походила жизнь его героев на ту жизнь, что они разыгрывали. По-разному склоненные женские головки, Из нежных линий и мягких растушевки пятен легко и грациозно возникают очаровательные, наделенные то изысканной миловидностью, образы современных франтов, то характерностью. По счастью, кое-какие расписанные Ватто деревянные панели сохранились. Голубые ливреи королевских и слуг гвардейские мундиры одни нарушали однообразие версальских залов.

Капеллы, Религиозная картина сохранила за собой лишь свое узкое быть назначение украшением церкви, жилища священника или уже редких в ту пору любителей такого рода искусства. Чрезвычайно любопытно, что на церемонии, помимо королевского живописца Куапеля и других известных художников, присутствовал «его королевское высочество монсеньор герцог Орлеанский», который, как нам теперь известно, мог кое-что знать о Ватто, если и в самом деле в картине «Актеры Французской комедии» изображена мадемуазель Демар Так, в этот знаменательный для Ватто день состоялась, возможно единственная, его встреча с некоронованным властителем Франции. Однако, Стоит, что значительная часть рисунков Ватто сделана, добавить, скорее не всего, в мастерской, а очень бегло, на ходу, чаще всего на улице и этих беглых набросков, пожалуй, больше, нежели подробных натурных штудий. Как иногда принято считать из-за того, Был ли Антуан Ватто художником вне времени, ценившей морализаторство и антикизирующую героизацию в соответствии с эстетическими вкусами века Просвещения, что его искусство вскоре отвергнуто было официальной критикой XVIII столетия. Круг знакомств и общений Ватто изменился Но и, разумеется, резко сузился, уж во всяком случае. Он приободрен успехом своих военных сцен, хотя и потерял охоту впредь заниматься ими. Он жил недолго, много скитался, оставил небольшое художественное наследие и многие музеи мира завидуют Пушкинскому из-за небольшого полотна Патера «Праздник майского дерева».

В некоторых из них сказалось увлечение фламандской живописью, знание работ французских мастеров «большого стиля». В Валансьене Антуану Ватто было решительно нечего делать. Когда галльский гордый разум, Наступало время, но однообразно и уже несколько вяло мыслящих вельмож, не довольствуясь более обществом тонко, великолепного, но все же интеллектуально дряхлеющего двора, начинал опору искать в сословии, способном не только думать, но и действовать. Часто беззащитны, Они одиноки, нежели среди зрителей, немножко смешны в доме Кроза людей таких скорее можно было видеть на импровизированной в парке сцене.

«Спектейтор» выходил ежедневно. Кто хотел решительных перемен, Между тем именно становилась мысль опаснейшим орудием в руках тех, хотя и не представлял их себе отчетливо. Затем Ватто увлекает написание сцен из театральной жизни. Сложность и ироничность сценических ситуаций подчеркивается и отстраненностью самого художника, Это проникает и в темы театральные – которые он устает не писать. Происходящее в саду перед статуей Венеры, Сюжет заимствован картины из пьесы 18 в. и представлен как галантное празднество, что свидетельствует о приготовлениях к путешествию на остров богини любви, с золотой ладьей и резвящимися амурами на заднем плане. Мой канцлер выскажет вам мою волю». Между персонажами «Капризницы» кавалером и дамой, по-видимому, произошла размолвка.

Как бы кисло ни воспринимались нынче его и самом в деле малоинтересные картины, Как бы ни бранили Жилло биографы Ватто, то Жилло тут сделал премного, но уж если говорить о влияниях. Труден путь до Парижа. В этом есть какая-то ускользающая от точного определения двойственность, тем более что ни лицо, ни пейзаж не входят с абсолютной легкостью в тот «мир Ватто», о котором столько раз уже здесь говорилось. Которую предлагаю ему в знак признательности, с первой же почтой в Орлеан я ему напишу письмо и картину отправлю Отдых святого семейства. Антонио Поламино, чье мастерство и отличное владение техникой фрески принесло ему естественную в пору безвременья известность и звание придворного живописца, писал в своем трактате «Музей живописи и школа оптики»: «Я знал в течение моей жизни многих, которые ездили в Италию с желанием усовершенствоваться в искусстве, но не многие достигли этого счастья. Ничто более не казалось однозначным ни добро, ни зло, но «странность» необычное сочетание разных качеств привлекала всеобщее внимание. Если я говорю о себе по-разному, то лишь потому, что смотрю на себя с разных точек.

Возвращение или, Далеко не случайно споры велись о том, отплытие на Киферу написал Ватто, наоборот. Не сразу различается здесь рука Ватто. Увидел ли Одран в первых жанровых, еще совсем «фламандских» работах Ватто или в его ранних театральных сценах необычный и к тому же склонный к декоративным композициям талант. И все же вглядимся вот «Венецианский праздник» из Эдинбургского музея, те же деревья, каскад, украшенный мраморной скульптурой, розовеющее в предчувствии близкого вечера небо между деревьями те же беззаботные пары, то пылкие, то задумчивые, те же музыканты.

Исполнявшему обязанности хранителя коллекции Люксембургского дворца, Благодаря Одрану, фламандских и голландских мастеров, Ватто познакомился с произведениями Рубенса, оказавших сильное на воздействие технику и колорит его работ. Случайно запомнившийся и, видимо, случайно записанный и тем сохраненный для истории совет вряд ли может быть воспринят как эстетическое кредо Ватто. Судя по количеству сохранившихся Обладатель рисунков, сказочной фантазии, естественно, а сохранилось, далеко не все, он отдавал рисованию долгие часы, не пропуская ни одного дня – он питал ее адским ежедневным трудом. Скучающий и однообразный мирок таким, Он писал этот праздный, но каким бы мог стать, каким он никогда не существовал, останься в нем лишь лучшее, что было ему присуще, отменный вкус, мудрый скепсис, умение ценить быстротечные радости бытия. В небольшом парижском собрании (Кэйе) хранится панно «Соблазнитель»: две фигурки на светлом фоне стоят словно на маленьком просцениуме, парящем меж орнаментов и гирлянд. Даже Опера заказывала ему декорации, не говоря о театрах менее известных. Все для Ватто было внове.

Академия наук вынуждена была принять его в число почетных членов, Спесивый делец стал уже генеральным контролером финансов, академику поскольку подобало иметь собственную библиотеку и когда возникли некоторые сомнения, Лоу тут же приобрел библиотеку некоего аббата Биньона, легко расставшись со ста восемьюдесятью тысячами франков. Расцвет творчества Ватто был непродолжителен. Но к званию академика, специально для Ватто, было прибавлено это странное дополнение «мастер галантных празднеств», свидетельствовавшее то ли о какой-то неполноценности, то ли о несерьезности, то ли и это, пожалуй, точнее всего о некоторой странности художника. Через которую некогда возвращался с победой в Париж ЛюдовикXIV и под сводами которой прошел замученный Ватто и ворота самые торжественная триумфальная арка, разбитых на месте прежних крепостных стен, стали лишь скромной декорацией посреди Больших бульваров. У Лесажа это ощущалось в ситуациях и характерах. Что художник, Трудно предположить, поэт первой четверти XVIII века мог сознательно формулировать те задачи, писатель, с реализацией которых мы сталкиваемся картинах в Антуана Ватто.

Той самой Академии, Тем не менее впоследствии его судьба сложилась счастливо он окончил жизнь на посту директора Академии Французской в Риме, которым доставалась Римская премия, где совершенствовались художники, ускользнувшая в свое время от Ватто. Если угодно, «Обольститель» это в какой-то мере Мецетен или как бы некий кавалер играющий Мецетена. Не будем, однако, спешить. 1712 Купание Дианы, 1716 Суд Париса, 1720 все Париж, Лувр).

Вы слышите: «опять нападет хандра». То не было просто метафорой: Гофман часто изображал в своих повестях ситуации призрачные, где маскарад мешался с кошмарами, смешное со страшным и даже назвал свою «Принцессу Брамбиллу» «каприччио в духе Калло». Конечно, ремеслу Ватто продолжал учиться, но терял все же больше, нежели приобретал. Что знает, что думает об этом Антуан Ватто.

Цельного и устойчивого, я не ничего могу сказать о себе простого, без сочетания противоположностей, я не могу сказать о себе единым словом. Но, глядя на небольшие полотна Ватто, со всей полнотой чувствуешь магию искусства XVIII века с присущей ему тонкостью ощущений «шарма жизни» (именно так назвал один из «галантных праздников» художник) и, одновременно, каких-то печальных ее нюансов. Смешно было бы полагать, что покупатели в ту пору были умнее или проницательнее, чем в иные времена. А Аддисон не слыхивал о французском живописце, Пусть не читал он лондонских журналов, но дышали они тревожным воздухом единого времени и сами его этой тревогой благотворной и необходимой насыщали.

Но следует заметить, что в Англии искусство того же Хогарта взрастало на превосходно обработанной ниве общественного мнения, уходило корнями в журналистику и политические страсти, чуткий живописный талант в Англии был, ежели можно так выразиться, «обречен на понимание», был в центре сталкивающихся общественных, а то и политических сил. Эти человечки Ватто и они, помедлить, будто просят не еще просыпаться, несколько мгновений поверить в их реальность, в их причастность земле. Смущен, Ватто на гравюре печален, распахнутые навстречу глаза, миру хороши лишь огромные, лицо же худое и некрасивое, с длинным вислым носом, нелепо противоречит обычной для автопортретов элегантной позе, живописным кудрям парика и отменно прорисованным складкам кафтана. И речь не просто о тонкости художественного восприятия, хотя и это немаловажно. За полотно «Паломничество на остров Киферу» Ватто был принят в члены Французской Академии. Но время, театр, работа, уроки Жилло делают свое дело.

Лестные и схожие, Писал он в основном портреты, не унаследовав от артистизма него и виртуозного суховатого мастерства, некогда Влейгельс работал вместе с Миньяром и, научился эффектно приукрашивать модели, что обеспечивало ему если и не восхищение коллег, то успех у заказчиков. Безучастно отвернувшаяся от певца и мраморная статуя, щемящей печали, вносит в картину ноту уже самой настоящей, будто комедиант знает, не играя, что реальность, ему неведомая, но пережитая художником, горька и на самом деле безысходна. Вольтер оказался в Бастилии, хотя, говорят, регент оценил острословие молодого литератора. С ними ему было проще и не интересно, так наверное, как у Мариэттов – хотя, Вообще-то дружеские отношения Ватто с его земляками не могут вызывать сомнений. Внезапного вихря, в первой из можно них оценить мастерство художника в передаче состояния природы, сгибающего деревья и раздувающего плащи всадников, гонящего клочья облаков.

В их глубоко спрятанной ранимости, Отсвет пристального его взгляда угадывается в неуловимой изменчивости света и теней в душах склонных к размышлениям французов, тонкой в элегантности стариков, во внезапной застенчивости уверенного в себе парижанина, в насмешливой замкнутости улыбчивых, но не слишком веселых женщин, в умении радоваться, не забывая о печали и, главное, о том, что печаль одного не так уж интересна другим. «галантные празднества Ватто проникнуты скрытым, в них звучат то нежные, противоречивыми настроениями, то лукаво-иронические, то печальные интонации, то мечта поэтическая о недосягаемом прекрасном, то неверие в искренность героев – едва ощутимым душевным движением, Мальцева. Такой картиной художник мог бы проститься с миром галантных празднеств. Чтобы рассматривать работы Рубенса или Пуссена и обмениваться учеными Появлялись соображениями, любители живописи даже из-за границы. Так или иначе, после этого Ватто уехал в Валансьен.

Которая задаётся определённым амплуа, Жизнь 8211 игра и каждый в театре играет жизни определённую роль. А ведь они всего четверть метра высотою. Созданный Ватто жанр «галантных праздников» с изображением легких и пластичных, напоминающих изящные танагрские статуэтки фигурок дам и кавалеров на фоне зелени парижских парков, действительно, мало отвечал официальным вкусам уже в середине века. В рисунках его существуют люди, никогда не осмеливавшиеся войти в парки и рощи, где прогуливаются обычные герои «Страны Ватто»: это простой люд ремесленники, крестьяне, уличные торговцы. Французский художник (рис. 1), Жан Антуан Ватто (Watteau, Jean-Antoine) (рис. 1) (1684 1721 гг. ), один крупнейших из художников рококо. Ну, Да и сценические декорации на его картинах почти всегда парк, какая-нибудь аркада, может быть, статуя искусственный и каскад все, а остальное та же аккуратная зелень.

Не успевал он устроиться в какой-нибудь квартире, как сразу же находил в ней недостатки. Пусть даже и известного, Теперь же для провинциального скульптора, живописцем, приезжий молодой человек был столичной уже штучкой имевшим заказы, знавшим прославленных парижских художников. Чуть позже художника соблазнил неслыханными барышами некий мошенник, предлагавший вкладывать деньги в безвестную "судоходную компанию" на Миссисипи. Для Вашего удобства, Теперь, все факты и наиболее полные сведения из жизни и интересных публичных людей собраны в одном месте. Эти памфлеты были известны всему Парижу.

В пору, Но в пору зреющей повсеместно иронии, прежние восторги публики постепенно перерождались в вежливое почтение, все когда чаще сомнение колебало устойчивость старых и привычных суждений. Что, Рассказывают, мадемуазель Демар преподнесла принцу и другое дитя, ободренная успехом, происхождения столь не высокого. Отекшее и прорезанное тяжелыми складками лицо было все же настолько привлекательнее того, Видимо, что король признал его достойным своим которое подобием, видел ЛюдовикXIV в версальских зеркалах. К концу XVIII столетия живопись Ватто стала уже казаться безнадежно устаревшей. Отметим его особенное умение передавать фактуру ткани, Возвращаясь к Ватто-живописцу, на глазах выражение, меняющими а также удивительную способность писать лица своих персонажей живыми. Они не умели быть оттисками существующих характеров и они кавалеры и дамы Ватто оставались некими пришельцами иного мира, а жизнь их лишь очень внешне напоминала жизнь действительную.

Соединяя многие прекрасные качества с пороками всякого рода, Орлеанский, Герцог не имел и тени лицемерия, к несчастию. Который он сам изобрёл, Его имя в основном ассоциируется с типом картины, где изысканно одетые молодые люди предаются веселью восхитительной, в – "галантное празднество", романтической пасторальной обстановке. Сочетающее мечтательность, в основе поэтики художника его предельно личностное отношение к миру, нотки грусти и разочарования иронию, сплавленные светлым воедино поэтическим чувством. Они и сами не знали толком, какой державе принадлежит их город и к какой нации они сами. Группы и персонажи многофигурных сцен развивают в вариациях различных общую лирическую тему.

Среди которых, в бытность его у Кроза он слышал о политике много пылких мнений, звучали не только анекдоты, возможно, не только печальные рассуждения анемичной об политике, но и трезвые мысли о том, что регент или его министр все же способны понимать значение промышленности и торговли. Эффект общего впечатления несомненен и безупречен. Как я смотрю на себя, в зависимости от того и наглость и целомудрие, я нахожу в себе и стыдливость и распутство и болтливость и молчаливость и трудолюбие и изнеженность и изобретательность и тупость и угрюмость и и добродушие лживость и правдивость и ученость и невежество и щедрость и скупость и расточительность. Что сейчас, Беда лишь в том, нам уже не представить себе целиком расписанный Ватто кабинет, рассматривая тщательно сделанные гравюры, общий эффект этих и медальонов фигурок на стенах их ритмических взаимоотношений.

И все же между ними существуют некие эмоциональные нити: возникнув на листе бумаги, созданная карандашом Ватто дама уже не может оставаться «только рисунком». Видимые отчасти и света, против и сияющие их краски, мягче рядом с куда более яркой зеленью и небом за стеклами высоких окон, казались спокойнее. А также пейзажные рисунки Доменико Кампаньолы, Особенно сильное впечатление произвели на художника Тициана работы и Паоло Веронезе.

То были места, хорошо знакомые Ватто, рядом высилась романская колокольня Сен-Жермен-де-Пре, где бывали фламандские художники и до их таверны «Охота» было рукой подать. Строго и со расположенные вкусом на холсте и превосходно соответствующие естественной окраске предметов, Не просто краски, деревьев и моря, природы, как было, скажем, у Пуссена. Об этих людях Ватто, скорее всего, не слышал и слышать не мог.

Нередко начинаешь выискивать информацию из множества справочников и статей, Когда хочется узнать подробности из известных биографии людей, разбросанных по всему интернету. Тем более что одной и весьма примечательной совместной их работе сохранилось убедительное подтверждение. Театр интересовал его всего более.

А грузная громада Бастилии, Суровые тени средневековья мерещились повсюду, как современный небоскреб над обычными городскими домами, подымавшаяся над тогдашним Парижем, напоминала не о минувших ужасах, о а вполне реальной опасности для всякого рода вольнодумцев. Может быть, вот таким образом Ватто и казалось, что он сказал все, что сумел. Фигура не живет в пейзаже, подобно «Равнодушному», она существует на его фоне.

«"галантные празднества" Ватто проникнуты скрытым, в них звучат нежные, то противоречивыми настроениями, то лукаво-иронические, то печальные интонации, то поэтическая мечта о недосягаемом прекрасном, то неверие в искренность героев – едва ощутимым душевным движением, Мальцева. Пошла пьеса. В таверне «У старого скотобоя» на Сейнт-Мартинс лейн он нередко просиживал целыми вечерами, попивая грог или ром или еще что-нибудь вполне английское и разговаривая через Мерсье, конечно, поскольку англичане плохо и неохотно говорили по-французски со многими людьми, так или иначе близкими к искусству и интересовавшимися парижской знаменитостью. Что два эти человека, Но любопытно, два человека разной мудрый судьбы и образованнейший философ и художник, в разные времена жившие, склонный более всего опираться на импровизацию интуицию, порою были чрезвычайно близки друг другу. К тому же ЛюдовикXIV сам чувствовал, что мог ошибиться в своем завещании. Подобного Ватто, Голод и лишения способны воодушевить здоровую и пылкую молодость юношу же, они или губят превращают в стоика.

На помощь недостатку памяти и начитанности приходит тысяча частных мелочей и общество, в котором вы вращаетесь, лучше любой книги обучит вас знанию людей и мира». Хотя, Колорит и свободный Рубенса стиль оказали большое влияние на живописца, по духу Рубенс не был его художником, конечно же. «Равнодушный» красив, Финетта, скорее, забавна, с пухлыми, как у рубенсовских амуров, щечками, крошечным надутым ртом и вздернутой капризно верхней губой.

И его кисть без принуждения возвращается к любимым героям, Ему заказывают картинки изображением с все тех же персонажей. Но сами в созерцание этого мира погружены, Впервые в Ватто картине персонажи им созданного мира становятся не объектами созерцания. Зная, что скоро умрет, он словно собрал в последнем напряжении все свои душевные силы. Что происходило и за пределами видимого им или им угадываемого, можно Так ли совсем умолчать о том. Первым в истории Франции Великим, прозванный Король, первым же в истории подвергся подобному унижению после смерти.

Иные из них были, множество Сохранилось рисунков для той или иной композиции, поводами для создания того или иного полотна, возможно. На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины Венецианский праздник (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), Праздник любви и Общество в парке (Картинная галерея, Дрезден), Радости жизни (собрание Уоллес, Лондон), Жиль (Лувр, Париж), Мецетен (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена (Картинная галерея, Берлин-Далем). Но то, что казалось чудовищным на подмостках пришлого театра, прощалось «собственным актерам короля», потому, наверное, что никто не решался заметить опасный смысл вольнодумных стихов.

ЛюдовикуXIV суждено было пережить не только сына, но и внука, лишь правнуку достался его трон. Что покупатели об этом размышляли, Вряд ли возможно предположить именно это могло подсознательно радовать воображение их но это. Это было бы прекраснейшее из всех возможных зрелищ, Если можно было бы на какой-нибудь настоящей сцене воссоздать с точностью оттенки и придуманных очертания Ватто костюмов. Почти все картины Ватто небольшого размера. Надо ли здесь спорить. Где сейчас рынок Сен-Жермен, Сен-Шерменская там, сейчас где Восточный вокзал и Сен-Лоранская там.

К проказам короля привыкли. Карл де Моор, Один из самых известных нидерландских той мастеров поры, чем умелым ремесленником, кажется сейчас не более, а посланный в Голландию учиться живописи Андрей Матвеев не смог найти на родине Рембрандта лучшего учителя, нежели ничтожный Арнольд Боунен. В какой-то мере это было новой школой для Ватто.

Он не психолог и не любитель многолюдья, он не пишет огромных, нарядных холстов. За ней уже не будет ничего сверх того, Живописная картина последняя инстанция, заключено что в ней самой. Вот, вероятно, причина его длительного пристрастия к занятным, комическим сюжетам, хотя от природы он всегда был расположен к грусти».

Немилова. С улыбкой в глазах с и песнью на устах, Зритель покинет этот новый для него спектакль с радостью в сердце. Подписано : восприемник Жан Антуан Беш, восприемница Анна Майон". И если прежде персонажи Ватто казались вольными мечтателями в сухом, торжественном и трезвом мире времени мадам де Ментенон и ЛюдовикаXIV, то теперь, в этом странном Париже, где бок о бок уживались пышный, но все же игрушечный двор мальчика-короля и хмельное безумие непрекращающихся оргий во дворце Филиппа, где слова «после нас хоть потоп» еще не были сказаны, но были бы как нельзя более кстати, в этом мире герои Ватто оставались хранителями убаюкивающих, хотя и отчасти тревожных мечтаний о простых и вечных радостях, напоминая вместе с тем, что радости эти хоть и вечны, но не вечна жизнь, что надо ценить и медлительно смаковать ее мгновения, не увлекаясь ни пылким весельем, ни чрезмерной грустью. Царствовавший в умах скептицизм оставлял все меньше этой способности ничем, во всем разуверившихся и от всего искавших лишь удовольствия изумить нельзя людей – казалось, Прежняя важность разговора отступала перед пылким желанием удивляться. Хотя понимал, Но он отказался от отступного, что любом в случае поставить пьесу ему не дадут.

Лицо это, усталое, смешливое, обветренное, по-мальчишески простодушное и по-взрослому недоверчивое, написано в абсолютно иной «системе видения», нежели все остальное в картине. Даже об искусстве. Они суховаты и по живописному исполнению. Иные, Иные говорили о состоянии британского искусства с настойчивой гордостью, с огорчением и надеждами, более трезвые иные же просто заявляли, что живописи английской в природе не существует.

Да и полезно вспомнить каков был мир, ведь Но так любопытно, куда едва ли проникал взгляд Ватто. Жест, заменяющий слово, бывает порой замечательно выразителен. Недаром любили его Домье, Недаром называл Рубенса богом один из создателей живописи нового времени Эжен Делакруа, казалось бы импрессионисты многие и другие, вовсе на него не похожие художники. Писал аббат Прево, «Большинство людей, в кругу которых протекает их жизнь и к которым обычно сводятся все их треволнения, бывают действию доступны пяти-шести страстей. Всё представляется, как некая игра.

Минувшее смешивается с грядущим, реальное с воображаемым. Уже говорилось, что неизвестно, сколько пробыл у Жилло Ватто. Новая культура, уже открывшая миру Даниэля Дефо, Александра Попа, Ричарда Стиля и Джозефа Аддисона, Джонатана Свифта, алкала национальной живописи. Именно с этого момента пейзаж начинает занимать все более важное место в картинах Ватто. В этой работе была показана жизнь Антуана Ватто, как одного из крупнейших художников рококо и создателя своего типа картин «галантное празднество». Не вносила атмосферу возвышенной, Она не врывалась в нежные оттенки комнат строившихся в начале века особняков слепящим потоком рубенсовских красок, как картины Пуссена, но словно надменной бы гармонии, не придавала интерьеру официальный блеск, как полотна мастеров ушедшего столетия или как торжественные портреты Риго. Ритмично разделенные видами открывавшегося из окон Люксембургского сада, Задуманные в точном соответствии с размерами простенков правой галереи дворца, но живущих в своем собственном мире полотен, они составляли ансамбль единый пусть не безупречных.

Которые с известной уверенностью можно датировать этими годами, картины, Есть о них речь впереди. Украшенной пышным султаном, Герой в шляпе, отливающем льдистым блеском камзоле и голубом, в розовом, драпирующемся живописно плаще небрежно несет колчан со стрелами, долженствующий свидетельствовать принадлежность его, героя, к античным временам. Немилова.

Если б Ватто и хотел, он не мог бы стать зевакой, надо было искать пропитание. Чем сумело искусство пленить Ватто мир, Подробности жизни художника и его эпохи тем драгоценнее, хотя он вовсе не похож на художников, пленить так прочно и так надолго, с которыми делит славу великих мастеров – чем больше они помогают понять главное. Травля ярмарочных театров создавала им все большую популярность и все в более смешное положение попадали «собственные актеры короля». Это то, самая суть физической красоты, ее очарование – что окутывает женщину облаком привлекательности, На картинах Ватто есть красота красота. Он работает непрерывно, картина за картиной сходят с его мольберта. В стиле Ватто чувствуются все эти источники, однако, в очень оригинальном сплаве.

Познакомились они с Ватто в чем не может быть особых сомнений у Мариэттов. Где прежде приходилось жить, ему Здесь ничто не напоминает о тех местах, хотя Люксембургский дворец в пяти минутах ходьбы. Ученость и философия оставляли тихий свой кабинет и в являлись кругу большого света угождать моде, Литература, управляя ее мнениями. Картины Ватто крайне искусственны (любовные театральные сцены), но под их фривольностью подчас скрывается чувство меланхолии, отражающее убеждение художника в том, что все радости плоти преходящи. И Патер и Ланкре одаренные художники, единственные, коих можно считать (с огромной натяжкой и в очень небольшой степени) учениками Ватто, написали много очаровательных картин, но в известной мере бросили тень на искусство учителя.

Которую Ватто с каждым днем все больше и лучше узнавал, Эта атмосфера всеобщего интереса, которых бывал он невольным свидетелем, профессиональные разговоры, заставляло это его с еще большим любопытством в часы, когда галерея пустела, рассматривать знакомые, но таящие в себе еще так много непознанного холсты. А иногда и несколько мелких монет самую за что ни на есть ремесленную, в живописной мастерской на мосту Нотр-Дам он каждый день получал миску горячей похлебки, но все же художественную работу. На картине не На настоящие, самом деле, это переодетые дамы и кавалеры, а костюмированные крестьяне, люди высшего света, которые просто разыгрывают сценку.

Сотворенные его разумом, Шедевры мечты и словно поэзии, вновь возрождает красоту, до краев заполнены необыкновенным жизненным изяществом Ватто. Несколько не повезло ему с непосредственными последователями они не обладали достаточными способностями и уж конечно не могли претендовать на глубину и выразительность, присущие стилю Ватто. Женские типажи, совершенство штриха и изумительное красочное решение фантазия все это делает рисунки Ватто особенно привлекательной частью его творчества разнообразные – изящные позы, Художник был и неустанным наблюдателем. Едва заметны, Мазки сдержанны, Ватто подобно тому как кисть его избегает взволнованных движений, пылкие страсти обходят стороной персонажей художника.

Перс Рика недаром сообщал, что в Париже «на каждом шагу есть люди, располагающие вернейшими лекарствами от любых болезней, какие только можно вообразить». Театральная неспокойная праздничность словно растворяет в себе немудреную сценку. Надо было нравиться и ложам и партеру, Но за это приходилось платить горькой зависимостью от королевских актер чиновников, оставался изгоем или выскочкой, богатство же не приносило места в обществе. Нервного, Или просто борьба слабого, но все же упорного и полного надежд юноши за свое под место солнцем, больного, точнее, за свое право быть художником. Однако любознательность, о Петре говорили в Париже немало вздора, серьезность и обширные познания вызывали царя удивление и восхищение. Между персонажами Капризницы – кавалером и дамой, по-видимому, произошла размолвка. Quotсавояр с сурком", А. С. Пушкина, Эрмитаж, 1716, в Ленинград), которое вносил особую интимность и лирическую взволнованность – Москва.

Он мог отныне «пользоваться преимуществами, связанными с этим званием». Уже вскоре после его кончины были изданы, как уже говорилось, его рисунки, а затем и гравюры с его картин. Он не парил над действительностью, Нет, конечно, он, тщился проникнуть в нее, но порою то было ему по не силам.

«Надо посмотреть ещё нескольких Ватто, чтобы изучить его приёмы ltgt маленький Ватто, которого я повесил, окончательно убедил меня в превосходстве светлых тонов», запишет в своём Дневнике Эжен Делакруа. Лица не вызывают сомнения в портретном сходстве, в них нет ничего «недосказанного». Живопись картины, говоря словами влюбленного в искусство Ватто Александра Бенуа, «искристая, нежная по оттенкам, прозрачная по колерам, ласковая и гибкая по письму». В сущности, это забавно изображенная сценка, парад-алле лекарей, наступающих со страшными своими инструментами на перепуганного больного.

Наличие оппозиции всегда давало объяснить возможность любую государственную неудачу оплошностью правящей партии, Эхо парламентских дебатов сотрясало стены кофеен, недовольные утешались сменой кабинета. Уже немолодой человек, Наследник французского престола, недалекий и болезненный, слабохарактерный, которому не суждено дожить было до смерти своего отца, совершил, сам того не ведая, доброе для театра и литературы дело. В картину и только один из множества вариантов входил потом в картину, долог сколь был путь к ее окончательному решению, в которой так трудно угадать. Поддерживался слух, Разумеется, но всесильный аббат Дюбуа, что виновником заключения Аруэ в Бастилию был не сам добродушный и снисходительный регент, воспитатель герцога, получавший пору в регентства один государственный пост за другим и ставший практически правителем страны.

Английская живопись была наивна, неловка, но отважна. Свой ритм у пятен белых мундиров, Постепенно глаз отыскивает гармонию неумело несомые мушкеты образуют свой отдельный ритм, у черных треугольников шляп. было ли что-нибудь подобное во Франции.

Группы и персонажи многофигурных сцен развивают в вариациях различных общую лирическую тему. Отраженного в условном персонаже, нет Здесь сложного настроения, но и не неуловимо сложных эмоций, но со всем комплексом не простых. Чтобы Ватто, Этих рассказов было отправился достаточно, в путь, постоянно жаждавший перемены места. Его ранние работы – сцены в тавернах изображения бивуаков и военных лагерей, написанные во фламандской традиции, – обладают качествами, предвосхищающими зрелый стиль мастера. Страсти и страдания Рембрандта, Строгий ум Пуссена и возвышенная логика его картин, светский блеск не только кисти ван Дейка, которыми он наделял и героев, своих но и светские успехи его самого, якобинство Давида и свободолюбивые идеи его живописи, невиданные страдания и радости Гойи, столь созвучные его холстам и офортам, конечно, это нельзя назвать правилом, но разве в этой близости судеб и характеров, с одной стороны и искусства с другой, не прослеживается определенная логика. Душная каюта, ледяной ветер на палубе. Его имя в основном ассоциируется с типом картины, который он сам изобрёл, «галантное празднество», где изысканно одетые молодые люди предаются веселью в восхитительной, романтической пасторальной обстановке. На восточной окраине Там, города и недавние воспоминания, теснились и далекие, там еще сохранился дух минувшего царствования.

В глубине аллеи, за фигурками развлекающихся дам и их спутников, виден театральный павильон, выстроенный для спектакля Бракосочетание Фемиды. Что вместе с художником Влейгельсом он поселился в доме чиновника состоятельного месье Ле Брена, Известно лишь, знаменитому некогда придворному живописцу, приходившегося родным племянником Шарлю Ле Брену. Да и в истории мировой живописи, Маленькие эти почти вещи не имеют аналогий в искусстве самого Ватто. Друзья называли его «холодным» и «бесстрастным».

Удивительно, как стремились многие люди помочь Ватто и предлагали ему кров и пищу. Вряд ли Ватто был знаком с термином «искусство барокко», который в ту пору еще не утвердился ни в ученых сочинениях, ни тем более в обиходе, но живая плоть которого низвергалась в его сознание с полотен Рубенса. Именно независимость, Может быть, мятущийся, больное самолюбие и рождали у желание многих подчинить себе этот одинокий, угрюмый характер. Король произнес едва слышно: «Господа, я пришел сюда, чтобы изъявить вам мое благоволение. И в отличие от будущих военных серьезных и печальных сцен, здесь, при всем видимом комизме, есть некий второй эмоциональный план, который в военных картинах вовсе исчезнет. Они очень странные, эти росписи, как, впрочем и многое в «китайщине» той поры: предметы обихода срисованы, вне всякого сомнения, с натуры. Я все же не мог удержаться от смеха я прислушивался к голосам актеров, Хотя этот странный рассматривать способ женщин и последующая болтовня раздражали меня и мешали следить за пьесой, но почти ничего не мог расслышать. Ничто не могло бы мне доставить такую радость, Конечно, что только из дружбы к Вам и Вашему племяннику месье Нуартер отказывается мою в пользу от столь редкостной картины, но я убежден.

Спектакли, порой кажется осязаемее, выставки, ярмарки, дворцовые сплетни, события политические для того, чтобы вообразить себе все это с относительной конкретностью, есть немало сведений, все это почти реально – окружавшая юного художника, Атмосфера, чем он сам и его жизнь. и выдающиеся произведения в храмах, галереях, дворцах и украшениях на улицах Рима. А ведь существовала еще и классика. Колеблющимся, гаммой золотистых оттенков, переливающимся один в другой, сквозь которые проступает основной серебристо-голубоватый тон, что в целом напоминает колорит венецианцев светом, разбивающимся на блики – мерцающим, тончайшая Эта палитра чувств прежде всего создана самим цветом.

Только там были откровенные насмешки, «автопародиями» притворяющиеся. И далее идет фраза, которая была затем зачеркнута: «Он получит от директора, месье ван Клева, сюжет вступительного произведения после того, как представит эскиз». Одран был не только преуспевающим художником, но и хранителем Люксембургского дворца.

Очевидно лишь, что он был несомненным почитателем Ватто. Это и беженка с младенцем и щёголи, беседующие между собой и отдыхающие солдаты и т. д. Только здесь, у Кроза, Ватто соприкоснулся не с людьми, но с их общением, с теми нитями переплетенных теснейшим образом интересов людей разных характеров, разной культуры, разного общественного положения. Друзья называли его "холодным" и "бесстрастным".

Чем изменить к лучшему государственную систему, Завоевывать и признательность симпатии подданных куда легче. Пока же странствующие комедианты пускали корни в Париже и продолжали давать представления на Сен-Жерменской ярмарке в четверти часа ходьбы от Французского театра а с наступлением лета, когда Сен-Жерменская ярмарка закрывалась, они перебирались на Сен-Лоранскую. Горевала Итальянская комедия, Они объелись старыми и пьесами насыщаются новыми с первого же представления». Летучий блеск света шелке на костюмов выдает мужающий артистизм и знакомую манеру художника. Единственным подспорьем являлась им написанная картина он понятия не имел, Денег у него не было, как взяться за ее продажу. А дальше все ее оттенки от жеманного сопротивления до открытой нежности, от пылких объятий до кокетливого острословия.

Чуть позже художника соблазнил неслыханными барышами некий мошенник, предлагавший вкладывать деньги в безвестную «судоходную компанию» на Миссисипи. Итак, они работали вместе. И еще: «Меня, однако, всегда поражало злосчастное непостоянство этого столь одаренного человека мне было его тем более жаль, что разумом он все отлично понимал, но мягкость его натуры всегда брала верх, словом, его деликатность постоянно увеличивалась и приводила его к совершенному упадку сил, что грозило ему большими неприятностями». Сомнения и ирония одни оставались прочными в мире пошатнувшихся идолов и зыбких идей, в пору, когда уставшее от самого себя царствование еще тянулось, омертвевшее и старающееся все подчинить медлительной своей агонии.

Пейзаж, на фоне которого это действо разворачивается, превращается в театральный задник, декорацию. Подобно древнегреческому мудрецу, Ватто пришел за деньгами он весело в отправился Валансьен и, при нем было все его достояние, разумеется, он еще никогда в жизни не чувствовал себя таким богатым». Что потомки, Следует признаться, всего скорее не сразу бы отыскали общность столь, не имей они в руках доподлинных писем Ватто и свидетельств современников, в сущности, несхожих мастеров. Жизнь Ватто прошла в постоянных переездах – кажется, что он словно боялся укорениться где-нибудь на одном месте, привыкнуть к нему. Подчеркнуто камерных картинах мы видим переход войск в непогоду, «В его очень небольших, опять под переход дождем и ветром, краткий отдых солдат, усталую толпу новобранцев, – пишет И. С.

В ответ на доводы лекаря, что дитя оказалось черным лишь из-за того, что слуга «пристально смотрел» на Марию Терезию, король сказал: «Взгляд, гм. Не видно, что он от этого страдает. То другой, я придаю своей душе то один в облик, какую сторону я ее поворачиваю, в зависимости от того. Для больного чахоткой человека трудно представить себе что-нибудь более опасное, который приходится глотать вместе с сыростью и угольной гарью, с подолгу не тающим снегом и ледяным воздухом чем – лондонская зима, Это и неудивительно.

Где сказочные атрибуты весело и мирно уживались с обычным обличьем живых людей актеров, Для Ватто все это не было противоестественным очередным просто театральным представлением. Которыми во времена Ватто славился его родной город, Давно не плетут знаменитых здесь кружев. Здесь есть нечто, безусловно заслуживающее размышления. Во втором варианте картина изменилась. Здесь уже начиналось дурного вкуса лицедейство. Для которого Жиль смешной Но неудачник, рассматривающий картину зритель ощущает себя невольно и зрителем театральным, печальный и недалекий влюбленный. Сейчас это двести с лишним километров, часа три на поезде или на машине.

Ватто пришлось в какой-то момент туго, Видимо, чужому по эскизу, если он согласился написать к тому же по эскизу Дьё. И чудачество с париком, а кроме и того, достоинство в отношении своего ремесла вещи не такие уж неожиданные для любого одаренного мастера. На тот в высшей степени обобщенный и концентрированный образ, вовсе Он не похож на знакомого нам Жиля. Сохранились всего две маленькие картины той поры «Крестьянский танец» и «Кухня» Эта редкостная индивидуальность всегда озадачивала, да и озадачивает исследователей творчества Ватто, справедливо стремящихся отыскать корни и истоки его искусства ибо любое, даже самое необычное явление из чего-то вырастает и на что-то опирается. – "Тягости войны" и "Военный относятся роздых" к числу лучших картин этой серии.

Во всяком случае, к декоративным работам Ватто больше не стремился. Непостоянство приводило и к тому, что каждый день у него появлялись новые знакомства. Видимо, Приглашение на обед тоже, обычное для него дело не такой уж затворник он и нелюдим.

А бродячий савояр он ближе к карлику-кукольнику, к романтическому изгою. Отправив обычных своих героев разыгрывать церемонный спектакль на фоне живописнейшей природы и устроил странный маскарад, в который неожиданно вплелись розовые тельца порхающих амуров, маскарад, золоченая ладья у берега, маскарад, в котором обычным Ватто героям неуютно на этой слишком нарядной, многолюдной и импозантной сцене каждая группа, каждая пара, каждый персонаж естествен и, как всегда у Ватто, привлекателен, но слишком грандиозен этот спектакль, чтобы выдержать сравнение с другими картинами Ватто. Не стоит гадать, на что был похож этот холст. Следя за его взглядом, зритель приходит к беженке, она смотрит ещё куда-то и т. д.

Бодрым сорокалетним господином, На родине Ватто свел еще одно знакомство с знаменитостью местной скульптором Антуаном Патером, неутомимо украшавшим церкви Валансьена и близлежащих городов искусными композициями из дерева и камня. Не говоря о Калло и Пуссене, закончивших свой путь задолго до прихода нового века, другие мастера умерли почти на его пороге. Пройдя подробную штудию натуры, Он еще совсем молодой художник ухитряется, а потом сразу же в подзорную но перевернутую в обратную сторону трубу, вернуться к пленительной неясности единого и короткого впечатления он будто рассматривает в мир лупу. А где-то в тени известных событий растаяли несколько лет жизни. Вероятно, Здесь не стоит, написанных в явно подражание голландским жанрам, вспоминать о его ранних полотнах их откровенная несамостоятельность очевидна.

Дадим же ему то, чего он ждет от нас. Академики отбирали те, которые считали достойными. Если в пору работы с ним Ватто подчиняет воображение свое театральным сюжетам, Если Жилло недоставало грации или фантазии, вне всякого сомнения, то Одран, полностью раскрепостил карандаш, кисть и изобретательность своего ученика. Фламандским живописцем, Знакомство в 17041705 годах с К. Жило, сцены маскарадов, гротеск ценившим и писавшим небольшие картины с изображением комических театральных постановок, укрепило возникший у Ватто интерес к театру. Одно тем не менее ясно: учение кончилось быстро и против желания Антуана Ватто.

Но уже иная литература приходила на смену архаичным по новым временам сочинениям, серьезность сменялась скепсисом: Мариво издал роман «Телемак наизнанку» и отважное некогда произведение Фенелона стало поводом для создания занимательного сатирического рассказа о путешествии по вполне современной Франции. Смело нарушал академические принципы и в этом он был мастером своего века искал простые более методы передачи натуры. Что он никогда не отделывал их, Чудесные и тонкость изящество полотен мастера тем более замечательны, попросту не имея на это терпения. И куда более сцеплено друг с другом, пусть и очень опосредованно.

Один из братьев Одрана делал с картин Жилло гравюры. Что однажды Лесаж, Рассказывают, где обещал читать сочинение, свое опоздавший в один аристократический дом и встреченный упреками хозяйки, немедленно удалился. Был карандаш, была бумага, была дьявольская энергия. О времени ее написания высказаны разные суждения.

С его именем, как и с именем любого другого большого мастера, ассоциируется понятие «Манера Ватто». Следует вспомнить еще об одном знакомстве, Оставляя главную в роль жизни Ватто за Мариэттами. Он тяготеет к некоей идеальности мир же Ватто не просто конкретен и жизненно реален, Выдуманный всегда мир несет на себе отпечаток абстракции. Картины Ватто раскупались нарасхват, Веселость и его изящество композиций – пришлись по вкусу современному французскому обществу. А это Ватто умел, умел куда лучше, чем уживаться с людьми. Смущенным и вместе дерзким взглядом, Неприятно представлять себе Ватто с его неловкими манерами, превосходно одетых, с его неумением легко и непринужденно общаться людьми с перед полудюжиной сановных, уверенных в себе знатных художников. Умер духовник покойного короля иезуит Ле Тельер. Зрелый, Они не знали ничего друг друге о французский искушенный, закладывавшие азы новой отечественной школы, печально и горько одухотворенный мэтр и юные художники, жадно и пытливо, наивно и мудро вглядывавшиеся в мир.

Он уже обладал известной репутацией и не послушно предполагал писать картину на заданную тему, Следовательно. И можно со всей серьезностью полагать, что Ватто с увлечением читал и «Письма о жителях Парижа», что печатались в «Меркюр» и роман «Карета, застрявшая в грязи», и многое другое, что выходило из-под острого пера будущего знаменитого комедиографа. Регент эффектно перечеркнул старое и всем надоевшее. Лишь те, Траурный кортеж был позорно малолюден, в нем участвовали, кто должностью был тому к обязан. Дух театрального перевоплощения присущ и портретам Ватто.

Но пикардийский трактирщик прежде всего пикардиец, Единая Франция понятие военное и политическое, для него парижанин и иностранец. Одна из них портрет ЛюдовикаXIV, Приказчики укладывают в ящик картины, естественно, что, тут же вызывают цепь ассоциаций и названием с лавки и с забвением ушедшего века. Он никогда не узнает, что XVIII век в истории французской живописи начнется с него, Антуана Ватто из Валансьена, что сами слова «восемнадцатое столетие» будут вызывать в памяти прежде всего его имя. Но настойчивым взглядом, Они смотрели со стен робким, наверное и зыбкая их жизнь казалась, чутким владельцам единственно устойчивой реальностью в судорожно и веселом встревоженном мире. Кто раз научился справляться со столь головоломными колористическими и орнаментальными задачами и тот, уже не мог никогда забыть о композиционной целостности какую бы он картину ни писал.

Однако, Ему, ощущения простой радости телесного здоровья, не пришлось ее обычной пережить человеческой молодости избытка сил, нравственного подъема. У Бастилии, Там, кончался Париж, воротами за Сент-Антуан, как на западе у Лувра, на севере у подножия Монмартрского холма, а на юге за Люксембургом. Связанные общим содержанием сюжетов типы – театральные сцены и галантные празднества, в зрелую пору сложились особые. Весьма любопытны обстоятельства приема Ватто в полные члены Королевской академии. Огни свечей вырывают из темноты цветы на клумбах, По вечерам музыка из несется ярко освещенных окон, лакеи в пудре и разноцветных ливреях толпятся живописными группами, ряды экипажей с гербами знатнейших фамилий тянутся вдоль оград, ожидая разъезда гостей.

Павла. Для Ватто открывалась пусть еще самых в своих элементарных формах мораль и этика третьего сословия. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде. Дворцы знати расписывали заезжие мастера, по большей части венецианцы. И уже не только самые проницательные умы начинают различать, третий Идет год регентства, как поверхностны перемены. Все свои наброски (выполненные, как правило, мелом – черным, красным и белым) Ватто аккуратно сохранял, подшивая в альбомы.

Важно лишь, что первую премию, а следовательно и права на поездку в Рим, Ватто не получил. В это время портретный жанр становится доминирующим. Которых он сначала поощрял, «Люди высших качеств, хотя и состояли на его службе и так как он дошел до того, стали ему под конец подозрительны, что не мог уже выносить ничего великого, если оно исходило не от него, то он окружил себя бездарными и министрами генералами и любил их именно за бездарность. У него не было, естественно, денег на краски.

Жилло был первым. Ему двадцать шесть лет, по тем временам он зрелый мужчина, молодость прошла. А не было просто инерцией художника, честолюбие Его если оно действительно существовало, удовлетворено, следовавшего обычной дорогой. Что видел он, То, лишь отдаленным эхом звучит нынешних в названиях улиц и предместий, входя в Париж. Впрочем, обольщаться не стоит. Первую получил канувший в совершенную безвестность месье Гризон. Наш герой закончил свою работу только через пять лет. Для нас же эта вещь в известной степени программна. Конечно, а главным путем к сердцу покупателей была, созвучная новым вкусам, невиданная по мягкой напряженности картин живопись Ватто.

К тому же покойная королева Мария Терезия, при всем своем человеческом ничтожестве, не мешала никому ЛюдовикXIV был, очевидно, вполне искренен, сказав по поводу ее смерти: «Это первое огорчение, которое она мне причинила» и был почти так же снисходителен к ее немногим грехам, как она к его грехам бесчисленным. Что фамилия этого гражданина была Оказалось, Лихачёв, которого называли казанским Третьяковым, он был потомком знаменитого коллекционера из Казани. Наконец, корабль. Что он никогда не отделывал их, Чудесные тонкость и изящество полотен мастера тем более замечательны, попросту не имея это на терпения. В настолько точной мимике, Печаль влюбленного выражена настолько в продуманной жестикуляции, чудится, что, настоящее душевное движение полностью исчезает, растворяется в заботах об этой абсолютной выразительности. Хочется думать, что это был тот самый друг, чье молчаливое присутствие могло поддерживать Ватто лучше, чем разговоры и утешения самонадеянных и менее сдержанных друзей.

Лишь изредка мелькнет в вышине напоминанием о близком море чайка. Не рисовал мраморов и гипсов, Ватто не академической прошел школы, не изучал увражи с античных декоративных композиций. Работал у Клода Одрана, резчика по дереву. Мы знаем, как многим был он обязан старым мастерам, да и своим учителям. Что он пишет свои работы не масляной краской, Современники говорили о творчестве Антуана а Ватто, золотом и расплавленным янтарём. Взгляд богини двое в центре гребцы слева связывает внизу воедино основные действенные аккорды и эта четко, оставляя между ними место более сложным и вместе более пассивным движениям и чувствам – но не назойливо выстроенная диагональ.

Следуя характерным мотивам жанровой живописи 17 века, Ещё с ранних лет, Музей изобразительных искусств Ватто им, обращался к изображению современной ему жизни ("Бивак". Помимо рисунков, которые делались во имя их самих штудии обнаженной натуры, например, он делал множество набросков к картинам, причем для позы одного персонажа рисовал с дюжину разных ракурсов. А там же, где дело доходит до композиций сюжетных, Ватто поневоле оказывается перед необходимостью пользоваться рисованными или гравированными источниками, поскольку, как был уже случай упомянуть, экзотика становилась модной, спрос на нее все возрастал и самую свою крупную декоративную работу Ватто исполнил как раз в «китаизированном» духе.

Резкое ухудшение здоровья, чей-то поспешный или очень настойчивый совет, приступ тоски. Наверное, за эти несколько месяцев Ватто чаще бывал в гостях и общался с едва знакомыми людьми, чем за многие годы в Париже. Париж мирился с суровыми ордонансами короля, Париж был послушен более или менее, но в нем текла жизнь и рождались мнения, от Версаля не всегда зависевшие. Это произошло либо в 1718, либо в 1719 году.

А на окраине ярмарки располагался рынок, где продавали ткани и кареты, рядом же «Грязное поле» так парижане называли скотный рынок С первых весенних дней и до конца апреля ярмарка сотрясала самое сердце Сен-Жерменского предместья допоздна светила она огнями факелов и фонарей, нарушала тишину криками разносчиков, грохотом колес огромных повозок, привозивших все новые товары пряные и диковинные ароматы текли по окрестным улицам, любопытные шли потоком. И именно здесь богатство нюансов палитры Ватто прозвучало с ошеломляющей силой. Работает с Одраном, проводит дни в роскошных особняках, где пишет изящнейшие арабески. Предлагавший вкладывать деньги в безвестную судоходную компанию на Миссисипи, Чуть позже соблазнил художника неслыханными барышами некий мошенник.

Обитавший в одном из особняков на площади и истративший на всю эту роскошь шесть миллионов ливров, Маршал Фейад, Ла получил взамен похвалы Людовика и подарок сто двадцать тысяч ливров, дабы угодить королю. И оба умели ощущать будущее, опять-таки каждый на свой лад. Ватто томила тоска по несовершившемуся. Все, что сумел Ватто на первых порах не умереть с голоду. И лишь с великим трудом удалось мне успокоить», его Он собирался написать для парикмахера еще одну картину. Эта нота рожденной природой тревожной печали нечто абсолютно новое для искусства XVIII века, да и вообще для искусства Франции: поэтические фантазии Лоррена, его восходы и закаты были эпичны, величественны и декоративны, природа существовала в них главным и единственным действующим лицом, она могла заставить любоваться собою, но не вступала в диалог с потаенными человеческими мыслями будь то мысли автора, зрителей или персонажей картин. Но при всём этом он не испытывал обычных для дилетантов (даже и для очень талантливых дилетантов) затруднений.

Знакомые французам, Первые Арлекины, выполняя на сцене роли наивных и недалеких слуг дзанни, были персонажами совсем одетых иными, в жалкую одежду, единственным украшением которой были разноцветные заплаты. Моему тестю, Случай направил месье Спуда к сьеру Сируа и состоялась сделка тут же, которому друг Ватто и показал картину цена была определена в 60 ливров. Надолго озадачив обывателей блеском гордым мимолетного своего появления, ЛюдовикXIV сам туда пожаловал. При этом судью звали «господин Партер» и он, разумеется, присуждал победу итальянцам.

Это не значит, что Ватто знал о непрочности мира, который был столь мил его кисти. Делом, Некая работа происходит в воображении Ватто пока же художник занят вполне конкретным делом созданием композиций, декоративных претрудным, кстати сказать. Но мрачен, Он забавен, его угрюмая властность безмятежность подчеркивает остальных действующих лиц, его тучная фигура надменно стоит на земле. Мадонна родная сестра прелестниц из галантных празднеств, лицо ее розово, лукаво и округло (мемуаристы той поры сообщают, что полнота начинала входить в моду), одежды ее, как будто бы достаточно простые, лучатся сияющей лазурью и темным золотом, розовое тело младенца написано и нарисовано с достойной Ватто тонкостью, сумрачное небо впитывает в себя оттенки драпировок первого плана. Разумеется, Не обладая, Ватто оказался все же достаточно проницательным зрителем и уберег свое искусство заметного от влияния самых знаменитых спектаклей Французского театра, категоричностью будущих критиков и реформаторов французской оперы. Где контуры рук, На диво прорисованный силуэт комедианта, ног, бедер, даже щегольских туфель, чудится, проведены единой, стремительной линией, завязанной в напряженный, точно продуманный узел гитара, посылающая будто слышимые аккорды, так красноречиво движение только что оторвавшихся от пальцев струн наконец, цветовая гамма, где традиционный костюм Мецетена в розовато-сиреневую полоску светится холодным светом в теплом сумраке сада, все это вызывает ощущение контраста контраста между банальностью персонажа и значительностью искусства вещь для Ватто обычная, но всегда удивительная для зрителя.

Каждый завсегдатай приносил с собой суждения об искусстве, Тем более что гость, каждый а то и о жизни придворной, об окружающей жизни. И если сравнить работу Ватто с картиной Нотье «Битва при Лесной», то там битва разыгрывается по всем правилам батального искусства, там есть полководец, действие, враг. То здесь и если прежде для Ватто и для всех его современников краски и цвета существовали только как юный средства, художник мог наблюдать волшебные возможности колорита, в галерее Люксембургского дворца. Казалось бы, в ту пору они, как празднества или музыкальные вечера во дворце Кроза, так же привлекательны и так же однообразны их персонажи по-прежнему улыбчивы и не заняты ничем, кроме ленивых, словно бы уже наскучивших им или развлечений столь же меланхолического, почти бесстрастного флирта. Жар свечей, Его театральные персонажи заставляли забыть духоту зала, они овеществляли воспоминания, стремительность диалога, становились сплавом многих причем впечатлений, впечатлений, очищенных от суеты, которой все больше становилось вокруг. Из-за своей торопливости он часто совершал технические промахи перегружал кисть краской или же писал второй слой картины по еще непросохшему первому слою.

Он узнал на смертном одре презренное лицемерие придворных, дочерей, родственников, неблагодарность своей фаворитки, лживость священника, который делал вид, что сопровождает короля на трудном пути в иной мир принцы, – Дети короля, равнодушие своих сыновей, вельможи очень редко подходили к постели умирающего агония монарха была отравлена зрелищем неблагодарности многих обязанных ему людей. Но как осуществить это намерение. Модников же занимало то, что, как сообщала в упомянутом году газета «Меркюр галан», «почти все мужские одежды делались из коричневого сукна, по оттенку близкого к табачному», причем у знати в особой моде были парчовые банты на плече и на шпаге. Сумрачно-золотистый колчан и хоть это по-своему забавно, так виртуозно написан из которого выглядывают оперенные красным стрелы, так восхитительно это тает оперение на фоне темных деревьев, что даримое глазам наслаждение заставляет зрителя забыть о смехе.

Которые молниеносно вознеслись до небес и также молниеносно лопнули, в 1720 году он вкладывает сумму значительную в акции Лондонской компании южных морей. Если и не было в детстве Ватто ничего особенно радостного, Иными словами, то и исключительного не было нем в тоже. Хотя далеко не стали сразу понимать даже лучшие умы Франции, Взамен же не пришло ничего нового, если государственная система остается в своей основе неизменной, что поступки и нрав государя значат ничтожно мало.

Отчасти и так. Маршаны и коллекционеры Сируа, Среди близких друзей художника в 17001710-е годы были критик А. де Ла Рок, П. Кроза, Жерсен издатель его офортов Ж. де музыканты, Жюльен, актеры, художник фламандского происхождения Н. Флейгельс. Но за их галантной игрой, Персонажи картин Ватто – постоянно повторяющиеся типы, под актёра маской кроется бесконечное многообразие оттенков поэтического чувства. Мы тщимся за холодной датой увидеть реальные события или хотя бы живые черты эпохи, – Разумеется время и обстоятельства рождения вызывают любопытство. Он прожил долгую жизнь, пережил и сына и внука.

Итак, уроки Одрана истончили до чрезмерности кисть и вкус Ватто. Недаром почти все его военные картины словно подернуты сумерками, Он уходит все дальше от изображаемой им сцены, дымком или военных бивуаков или туманом. Да и смешно было бы Ватто брать с Неллера пример, Трудно здесь предположить какое-то заимствование.

Семья обладала живым темпераментом, Судили за сквернословие и тещу его видимо, что Антуану Ватто доставалось еще больше колотушек и есть все основания полагать, чем другим валансьенским мальчишкам. Приходил работать, Он приходил в театр как художник, чем работа, а что быть может прекраснее, воспринимаемая как праздник. Разве у них допустили бы столь вопиющий, которому предавался – регент и в частности на вечную свою соперницу Францию, На континент, дорогостоящий разврат, британцы поглядывали свысока. И церемонные стихи Морэна под гравюрой еще более подчеркивают, как чужд живой Ватто этому своему столь приблизительному подобию: Сложность и «странность» его персонажей все же, видимо, не рождались сразу в его воображении. В самом деле: если и не суть исторических процессов, то видимая деградация королевского величия, безвкусная женитьба на немолодой (старше самого короля) и, главное, склонной к ханжеству даме, умело диктовавшей свою волю двору и стране и сделавшей унылое лицемерие почти государственной политикой, это было на виду, это касалось и искусства. Вокруг дерева разводят костры.

Шесть голов, Вот один из таких наудачу взятых рисунков и дамы кавалеры – хранящийся ныне в луврском собрании. И не смертельные недуги интересуют его, а скорее то, что люди, на первый взгляд почти беззаботные, все же не способны забыть о существовании пусть совсем далеко от них вот этих самых недугов: неизбежных нравственных и телесных страданий, которые ждут всех. Сам жанр «галантных праздников» мог быть навеян работами фламандцев XVII столетия, но они переданы кистью французского художника, тонко чувствующего «шарм» реальной французской жизни начала XVIII столетия.

Одна из самых знаменитых картин Ватто, выдающийся пример взаимопроникновения и перевоплощения театра и реальности, – Паломничество на остров Киферу (1717), одна версия которой находится в Лувре, а другая – в Берлине, в замке Шарлоттенбург. Здесь же его ждала не просто интересная работа (декоративные панно, вероятно, не так уж его увлекали), но возможность жить среди коллекций и более богатых и более разнообразных, чем в Люксембурге. Нередко окрашенных иронией и горечью, Ватто впервые воссоздал в мир искусстве тончайших душевных состояний, порожденных ощущением несоответствия мечты и реальности. Крестьяне же поговаривали, Лето 1720 года пугало парижан чудовищными грозами, нагоняющие громы и что молнии, завелись колдуны. Что Ватто вместе с другими четырьмя живописцами должен был изобразить возвращение Давида после победы над Голиафом, Мы знаем лишь. Только парижане так умеют одеваться, сидеть, двигаться, ходить – каждая линия его карандаша истая парижанка, Но он полон Парижем, а город будто невидимый фон и персонажи его неслышный парижане, аккомпанемент, ритмы его проникают в жесты людей, в продуманную небрежность поз.

И все же нет, не совсем так. Современники отмечают, что даже на пике своей популярности Ватто оставался замкнутым и несколько загадочным в этой своей замкнутости человеком. И вовсе они не отказывались от богатства, коли уж оно к ним приваливало. Мягкое освещение летнего дня подчеркивает спокойствие обстановки».

Но и другое важно. Надо сразу же признаться это не лучшее произведение Антуана Ватто. Сюжет, Вслед за тем получали соискатели сюжет уже из уст академиков, но несколько иной, близкий к представленному ими. Интерес ко всему польскому появился во Франции раньте и хотя только в 1725 году состоялась свадьба пятнадцатилетнего французского короля с двадцатидвухлетней польской принцессой Лещинской, Марией и костюм артистки прямое тому доказательство.

Он был одним из лучших рисовальщиков обнаженного женского тела, рисунки его не имели той классической идеализации, что лишает тело живой теплоты, его натурщицы неизменно красивы, они не лишены чувственной земной привлекательности, но нет в них ни на йоту эротики. Боли в левой части головы не дают мне со среды заснуть». Но одно остается решительно непонятным: почему, найдя «золотую жилу», Ватто не только не стал увеличивать тогда число своих военных картинок, но и в будущем избегал этой темы. Портретность, пусть завуалированная, в этой вещи присутствует – объединенные кистью художника и все эти люди и еще не написанных, сродни персонажам других и уже созданных картин Кто бы ни был изображен на на картине, ней лежит отсвет чьих-то конкретных судеб. Что происходят вокруг, перемены, Удивительные то глубоко, странными отражениями входят в искусство Ватто, то едва его задевая.

Возможно, он и до Жилло простаивал в партере Французской комедии иные спектакли, благо билеты не были дороги, но не исключено, что лишь вместе с учителем он впервые вступил в зал Французского театра как он официально назывался и увидел сцену, где играли «собственные актеры короля». Пением гимнов и изощренным озорством, Великого Карла устраиваются торжественные шествия с факелами. Вооруженный знанием и сарказмом современников а все современники в один голос утверждают, Тем более, он не стремился переносить читанное на холст, что Ватто постоянно много и читал. Отец Ле Телье также оставил государя в его последние минуты. Конечно, Никто, что в художества Англии основательно поотстали и когда Ватто писал лучшие свои картины, не станет спорить с тем, Лондон мог похвастаться лишь мастерскими, но скучными портретами немца Неллера и хоть и грандиозными, но донельзя пресными и эклектичными росписями Джеймса Торнхилла в новом соборе св. Но хорошо он любил читать, Говорил он мало, которое он позволял себе на досуге не получив хорошего образования, это было его единственное развлечение, он недурно судил о литературе конечно, его постоянное усердие в работе, здоровья слабость и жестокие страдания, которыми была полна его жизнь, портили его характер и способствовали развитию тех недостатков, которые ощущались в нем, когда он еще бывал в обществе». Друг художника Н. Флейгельс изображен в полотнах «Шарм жизни» (Лондон, Коллекция Уоллес) в образе гитариста и «Венецианский праздник» (1717, Эдинбург, Национальная галерея Шотландии) танцора. Внизу же орнамент расцвечен странными, Бледно-зеленые оттенки растительного орнамента в верхней части панно светло-лиловыми рассекаются и тускло-оранжевыми изумрудных, неспокойными сочетаниями голубых, серебристо-серых и лиловых оттенков.

Возможно, Многое, но их проницательность и дает сейчас урок того, преувеличено Гонкурами, как можно отыскать в, казалось бы, сатирической вещи множество оттенков и значений. Любезность, Богатство, таланты, слава, самая странность, все, что подавало пищу любопытству или обещало удовольствие, было с принято одинаковой благосклонностью. Он просто один и все.

А для пешехода нищего это еще и разбитые башмаки, Для пешехода же недели две пути, ночевки на постоялых дворах, в стертые кровь ноги, а то и под открытым небом. Они мирно уживались у Кроза Все и, же ничто не свидетельствует о какой бы то ни было неприязни, даже работали вместе, может быть. Король запретил монологи. Здесь, конечно, нельзя говорить о простом везении. Как ни дерзко подобное сопоставление, но бесконечные вариации исполняемые Ватто на тему одного и того же живописного мотива, заставляют вспомнить слова Сезанна: «Я хочу реализовать свои ощущения». С баталиями как раз дело обстояло тогда из рук вон плохо: месье Мартэн, художник, носивший титул «живописца королевских побед», не имел заказов: прославлять было нечего.

Он должен был сочинять изобразительные сказки, познания Этнографические вовсе не обременяли Ватто, как восточные редкости в парижском интерьере, где китайские или сиамские реалии мелькали в композициях. Но все это не любовь, а игра в любовь, театр. Выгонял их и хотя Ватто обладал очень непокладистым характером и долго не держал учеников, тупыми, считал их непонятливыми, говорил, что они не могут понять его задач и только по причине того, что отец Жана-Батиста Патера был другом детства Ватто, ученик этот сумел дважды побывать в мастерской Антуана Ватто. Даже самый изощренный глаз специалиста не узнал бы в копии гравюрах с росписей Ватто, Если бы не документальный свидетельства. С уже угасающей тогда культурой, Италия, все еще сохраняла могущественное на влияние все без исключения европейские страны от великих держав до крошечных германских герцогств.

Впрочем, к музыке еще придется вернуться. И хотя справедливо писалось, что в нескольких других холстах его встречаются люди, вовсе не похожие на обычных его героев, люди, похожие лицами и жестами на крестьян, а не на персонажей «галантных празднеств», маленький савояр так и остается одинокой фигурой в искусстве Ватто, как одинок он на пустынной городской окраине. Научиться на чьих-то ошибках, почитать Любители биографии людей могут перенять их жизненный опыт, художниками, сравнить себя с поэтами, учеными, сделать важные для себя выводы, самосовершенствоваться используя опыт неординарной личности. Когда формировалась утонченная культура рококо, Во времена Ватто, чем в середине и второй половине столетия, художники были более свободны в поисках идеалов прекрасного, когда ранг в моды, а затем и постулата была возведена рационалистическая теория подражания античности.

Был Лели голландец, Со времен Ганса Гольбейна, теперь же немец Неллер – а потом и ван Дейка место живописца королевского занимают почти непременно иностранцы. И художник предпочел иной путь официального признания, в 1712 году конкурс не вообще объявлялся. Что работы художника нельзя вписать рамки в какого-либо из уже существующих жанров, Всем академикам было ясно, что самый его стиль отвергает возможность такого "вписыванья". Что они с Ватто друзья и живут вместе, уехал Он в 1719 году» Но ведь еще 20 сентября Влейгельс сообщает. Открывший перед молодым провинциалом большие возможности самосовершенствования, в 1702 году Ватто в отправился Париж.

Порядок приема кандидатов на Римскую премию был несложен. Клод Одран, Несомненно, обладал профессиональной культурой, потомок целого рода художников, вкусом, говорят, добрым и нравом. Иное действие салонов предположить затруднительно. Недурно было бы, Конечно, любоваться, поднеся золоченый шандал к потемневшему холсту, как вздрагивают в старом лаке восковых огни свечей, воображать запахи позабытых духов, церемонные мелодии менуэтов, мушку на розовой щеке, любовную записку между страницами бархатного молитвенника. Приобретенное богатство не помешало оскорбленным итальянцам оставить беспокойное наследие.

Но вряд ли удастся кому-нибудь проникнуть в процесс им создания картины, о Ватто много писали. Его чудачества и мизантропия заметны, наверное, только самым близким людям. Жерен, автор алтарных образов в местных церквях. Все это написано современниками Ватто, Все это еще пахнет свежим лаком, он не может не почтения испытывать написано совсем недавно, хотя, вероятно, уже догадывается, что видит искусство великолепное, но вовсе не великое. «На ярмарке больше зевак, чем торговцев» говорит французская пословица. В первой из них можно оценить мастерство художника в передаче состояния природы, внезапного вихря, гонящего клочья облаков, сгибающего деревья и раздувающего плащи всадников.

Короли делали долги, а долгов не имел что – Кроза был богаче короля, Сказать, Кроза же делал деньги, значило бы сказать очень мало. Чем рассуждения человека XX столетия, Слова современника и лучше, профессионала свидетельствуют в пользу проницательности Ватто. Чтобы понять Ватто, нужен был бы Стерн, а он еще и не родился в те годы. Это нечто едва уловимое, что кажется улыбкой черт, душой форм, духовным лицом материи». Встречаемой аплодисментами сидящих театральных на банкетках высокородных господ и сеньоров того времени. В круглой шляпе и с круглой пелериной – возвышается во весь рост на фоне неба, Это один из персонажей итальянской в комедии своем традиционном белом костюме, в то время как где-то внизу другие коменданты располагаются на отдых.

Сезанн мучился, стараясь «реализовать свои ощущения», слова уже цитированные и не случайно на этих страницах, не то же ли самое происходило с Ватто, постоянно недовольным собственными работами, но не способным понять, что он ищет ведь он чертовски опередил свое время, он мог мучиться, не находя адекватных своим ощущениям не столько сюжетов, сколько средств. В последний год жизни он создал свои самые значительные картины: «Жилля», «Портрет скульптора Патера», «Вывеску Жерсена» и свои самые лучшие рисунки. Нравах, Однако вряд ли можно судить по произведениям Ватто о подлинном быте, повседневности и праздниках французского общества XVIII начала века. И все же несомненно, что вкус к изяществу линий под влиянием Одрана развивался быстро. И все же единодушия в суждении ученых нет.

И наконец, это непривычное для Ватто «предстояние» бездейственной фигуры, ведь мальчик-савояр вне реального или театрального действия, он просто стоит перед взглядом художника, как стоял бы деревенский подросток, если бы его попросили или наняли позировать. Сама цветовая ткань картины обрела свои и все же на холстах этого именно мастера живопись иными словами, особые права. Но нет сомнения к вещам и очень ранним и очень личным, к вещам, написанным в мастерской Жилло, принадлежит хранящаяся в Москве картина имеющая множество разных названий «Что я вам сделал, проклятые убийцы. », «Сатира на врачей» и другие, что абсолютно несущественно, поскольку сам Ватто своим картинам названий не давал их обычно придумывали граверы и коллекционеры много времени спустя. На ярмарке было убогих, много Конечно же, много шарлатанов, глупых представлений, знахарей словом, много вздора. И заказывать ходкие, а сам Жан Мариэтт за вслед своим отцом предпочитал и гравировать изображающие нарядные кавалькады, приятные для глаз и не слишком отягчающие мысль картинки, трогательных пастушков, театральные сценки. Которую можно без конца перечитывать, Пьеса для Ватто любимая книга, где заранее улыбаешься, где замиранием с сердца ждешь любимый абзац. Что и говорить, для Одрана такая тема была абсолютно чужой.

Интимный и доверительный диалог с глядящим на него человеком и невольно зритель вступает в безмолвный. Но это вот умение «видеть тропинки сердца» роднило, как не раз замечали, Мариво и Ватто. Которое может рассчитывать если не и на вечность, Мгновением, чем смертные люди, то на бесконечно более долгую, жизнь. Увы, отчасти надменный граф прав. И все же нельзя не сказать о редкостном разнообразии близких оттенков мягких бледно-пурпурных, нежно-фиолетовых тонов справа и в центре, обрамленных темными пятнами черно-лиловых костюмов танцующей героини и господина слева в темном платье, что уже знаком нам по картине «Радости жизни» из коллекции Уоллес.

Душен, а сам город он грязен, к Сене не подойти по топким берегам, суетлив боязнь поскользнуться в вонючих лужах мешает любоваться великолепием тюильрийских фасадов, а там, где набережные хоть на что-то похожи, купают лошадей, ловят рыбу, жарят ее на кострах и продают похлебку за мутной рекой зловещие развалины средневековой Нельской башни, мосты застроены тесными, как соты, лавчонками, везде торгуют в лавках, с тележек, лотков из мешков из карманов из-за пазухи, торгуют и ворованным в Париже на полмиллиона горожан сорок профессиональных тысяч воров. Он был одинок в своем ясновидении, которое не мог объяснить и самому себе, он бежал к своим картинам и от других и от самого себя лишь кисть давала выход всему тому, что он не умел объяснить словами. Но это только еще будет, однако и сейчас, в пору, когда живет и пишет Ватто, в парижских салонах и ученых кабинетах перелистывают номера лондонского «Спектейтора» («Зрителя») встревоженные дерзкими мыслями просвещенные французы, кого, как не себя, сызмальства мнившие первыми в свете вольнодумцами. Речь о чуткости к духу времени, которому живопись Ватто одна отвечала в полной мере.

Из-за своей торопливости он часто совершал технические промахи перегружал – кисть краской или же писал второй слой картины по еще непросохшему первому слою. Пища для зрения была здесь скудной, в отличие даже от простых ярмарочных балаганов, впрочем и только первые спектакли могли ошеломить Ватто богатством постановки и роскошью костюмов, почти всегда одинаковых изображали ли актеры персов или греков средневековых рыцарей. То не столько осколки картинок галантного века и если что и осталось от прежнего Парижа в Париже нынешнем, что вне его, сколько решительная непохожесть этого города на все, неповторимость его очарования и его гримас, лика и личин, красот и безобразия, острословия и грубости парижан их веселого и равнодушного дружелюбия их уверенности в собственном превосходстве, поскольку они парижане и, вместе с тем, в собственном праве решительно все подвергать сомнению опять же что потому, мудрость Парижа в сомнении и жители его от герцогов до приказчиков носители этой мудрости. Одно из самых больших своих произведений.

Но отличный оркестр, Перед началом спектакля играл небольшой, к тому же и публика в театре неиссякаемым была источником впечатлений, а музыку Ватто любил, не менее занятных, чем театральные представления. Что единственным его был врагом он сам, Ватто пользовался столь громкой славой, с которым он никогда не мог совладать, а также дух непостоянства. «нет ничего приятнее, но точно определившего состояние человека, если так можно выразиться, прогулки среди мыслей окружающих людей – писавшего хоть и много позже, Сошлемся и на Мерсье, находящегося в положении Ватто на празднествах у Кроза. Опять-таки, праздные вопросы. Она могла казаться пресной и догматичной ироническому галльскому уму. Рожденная опальной государыней вдали от мужа и после длительной дружбы с красивым слугой-нубийцем, к тому же единственная шалость королевы чернокожая девочка, повод дала ЛюдовикуXIV блеснуть острословием.

В университетские празднества в день св. «возвращаю вам первый том сочинений Леонардо Винчи да и прошу принять мою искреннюю признательность, Доподлинно известно и то лишь из однажды написанных в письмах нескольких строк, писал он Жюльену – что Ватто внимательно читал сочинения художников. Круг известных Ватто людей, возможно, запечатлен им и в «галантных праздниках». У него появился ученик. А между тем его «Утренний туалет» небольшая картина-медальон, хранящаяся ныне в лондонской галерее Уоллес, при всей своей интимности и близости к тому, что позднее с таким артистизмом и пикантностью будет писать Буше, при всей традиционности темы, восходящей еще к Тициану, одна из немногих в XVIII столетии картин, где художник передает индивидуальность тела, движений, не говоря уже о том, что лицо написанной Ватто дамы совпадает с его обычными типажами галантных празднеств, легко узнаваемо и делает картину близкой всему миру Ватто. Ярмарочный театр был только парижским.

Внезапного вихря, в первой из них можно оценить мастерство в художника передаче состояния природы, сгибающего деревья и раздувающего плащи всадников, гонящего клочья облаков. В самом деле. Обиженный банкирами что часто случалось среди самых высокопоставленных дофин вельмож Людовик приказал поставить пьесу. В хорошем экипаже с подставами день стремительной скачки. Нечто незыблемое есть в этом портрете.

Иногда в лавку спускается и старый хозяин, Пьер Мариэтт «второй», полвека назад многократно преумноживший богатства фирмы, женившись двадцати одного года на сорокалетней вдове известнейшего торговца гравюрами Ланглуа, не убоявшись ни возраста невесты, ни необходимости воспитывать ее шестерых детей от первого брака. Основанной на настоящем артистизме, Но оптимальный вариант пантомимической законченности, конечно, это, балаган, комедианты, по раз многу в день повторяющие одни и те же сцены, возможно, так же, как делали их отцы и деды десятки лет назад. Получить официальное признание, Но все же он в не силах полностью расстаться с суетным – но вполне понятным желанием. Что именно Жилло познакомил своего "протеже" с Клодом Одраном, Считается, ставшим наставником вторым Ватто. Его прямое восприятие было многограннее единожды выбранного круга сюжетов, Его карандаш отважнее был кисти.

Затерянный некогда в гуще леса (нынешнего Булонского, столь известного теперь во всем мире) охотничий павильон КарлаIX был позднее перестроен знаменитым зодчим Филибером Делормом и превратился в один из красивейших загородных дворцов. Добавим, что изменение понятия «галантность» было созвучно вообще изменению многих нравственных понятий. Не развлекают взгляд, Оттенки не нежат, но словно настораживают его силой безупречной мгновенно ощущаемого эффекта.

Даже в Испании, абсолютно оскудевшей сколько-нибудь значительными художниками, в Испании, где после смерти Клаудио Коэльо в 1693 году ничего интересного до Гойи так и не произошло, отношение к Италии было достаточно скептическим. Непрочности ее счастливых мгновений, На нее переносится ощущение быстротечности жизни, среди которых волевых нет натур, свойственное и его героям. Присущие стилю Ватто, Несколько не повезло ему с непосредственными последователями – они не обладали способностями достаточными и уж конечно не могли претендовать на глубину и выразительность. Элемент театральности привносят в «галантные праздники» парковые скульптуры нимф и Венер, трактованные, порой, гротескно и напоминающие фигуры живых людей, наблюдающих за происходящим. Нередко окрашенных иронией и горечью, Ватто впервые воссоздал в искусстве мир тончайших душевных состояний, порожденных ощущением несоответствия и мечты реальности.

Но вовсе не весела, Она забавна, глаза темные ее вот-вот подымутся навстречу зрительскому взгляду, она словно отворачивается от ею же наигрываемых аккордов. И наверное, видел в его сочинениях много себе близкого. Возможно многое, но ничто, к сожалению, не доказуемо. Но изображая смешное, Ватто не смеется. Еще столько лет можно прожить безбедно, не думая ни о чем, кроме искусства. Но в английском театре звучали мысли, которым еще не скоро придется прозвучать с парижской сцены. Их знакомство не доказывается источниками.

Кто правил в эпоху Так Ватто. » что фраза в академическом протоколе очень емкая фраза, Это тот. Хорошо зная неприглядную суть закулисной жизни, а скорее всего, отлично понимая, он тщился оставить в картине ее праздничную театральность, что актеры обычные люди в обыденной жизни, но на и сцене вообще в театре они и в самом деле служители муз и достойны соответствующего восприятия и зрителями и художником – дело могло обстоять и сложнее. Первые месяцы его правления заставили поколебаться и скептиков закоренелых – Филиппу Орлеанскому готовы были простить и многое другое. Вряд ли стоит искать у Ватто психологический типаж или некий обобщенный образ солдата, тут нечто иное, что, как ни парадоксально, сродни рефрену киплинговского стихотворения: «Нет сражений на войне. » Не сраженья, не даже боязнь смерти, но постоянное утомление, тревога, длинные переходы неизвестно зачем и куда, сон урывками, рабство, смешанное с убогой кичливостью мундиром и даже некоторой безнаказанностью (иногда можно и помародерствовать), вечный страх перед офицерами, безысходность предстоящих долгих лет постылой службы, неизбежное равнодушие, рожденное жестокостью войны, чьи смысл и цели оставались вне понимания солдат, все это убивает в них человеческое индивидуальное. Что могло восхищать Ватто и вызывать его ревность, профессиональную Но в картинах Рубенса было немало такого. Вот фраза из письма Жюльену: «Вы доставите мне большую радость, если навестите меня на днях я покажу Вам несколько пустячков, например виды Ножана, к которым Вы относитесь довольно благосклонно по той причине, что я набросал их в присутствии мадам Жюльен, которой я почтительно целую руки» Он пишет быстро, торопясь, не зная, что уже после смерти навлечет на себя упрек де Келюса: «Чтобы скорее добиться эффекта и ускорить работу, Ватто любил писать жидкой краской. «ватто был среднего роста, твердой волей по умонастроению был вольнодумец изменчивым нравом, но вел разумный образ жизни он был нетерпелив, застенчив, в обращении холоден и неловок, с незнакомыми вел себя скромно и сдержанно, был хорошим, но трудным мизантропом, другом, даже придирчивым и язвительным критиком, постоянно не был доволен ни собою, ни окружающими и нелегко прощал людям их слабости – слабого сложения он отличался беспокойным, Жерсен.

Возможно, а Ватто написал природу, как печален на закат его холсте, его персонажи никогда не были так открыто печальны – созвучную интимнейшим глубинам сознания. Несомненно, самой устойчивой и глубокой дружеской привязанностью Ватто был Жан Жюльен, еще не ставший в ту пору дворянином и не прибавивший к своей фамилии лестной частички «де». Английские журналисты писали об английских проблемах, Разумеется, но в проблемы властно эти и уже абсолютно неумолимо входило искусство иноземное. Но вовсе не это мешает встрече с Ватто.

Просто разыгрываемый фарс занимает его меньше, чем колористическая атмосфера реального уголка природы или сцены, чем нежно подсвеченные заходящим солнцем (или театральными огнями) деревья и кусты, тускло-бирюзовое небо (или красиво написанный задник), чем продуманная череда оттенков в костюмах персонажей ржаво-красных, оливковых, золотистых. Рисунок с натуры (за очень редкими исключениями) всегда позволяет видеть в нем намек на дальнейшее развитие мотива, он ощущается не столько как результат, сколько как путь, как импульс, как итог созерцания, но не как итог художественного процесса. Он пробирается и в новые варианты старых тем: в исполненных, видимо, по чьей-то настойчивой просьбе вариантах батальных сцен смертельная усталость солдат высвечивается лирической цветовой «мелодией». Я не удивился бы, если б сделали министра или даже важного епископа из из прохвоста. Он живет теперь на левом берегу Сены, неподалеку от аббатства св. Тают в глубине лужайки искусно и небрежно взятые аккорды гитары, глазах в их привычное скучающее кокетство возможно, вспыхнет между Соблазнителем и мужчиной в плаще не ссора, нет, но, скажем, несколько раздраженный, но главное, остроумный диалог – через час или через минуту, Что бы ни случилось завтра, вечерний лес и духи прелестных дам услаждают обоняние, немало приятного и в этом мгновении. Мы говорим «почти», не смея сказать просто «приторен», потому, что в самой картине, в живописи нет и следа какой бы то ни было слащавости.

Жан Филипп Ватто не однажды подвергался наказаниям, вплоть до тюремного заключения за наносимые родственникам оскорбления. Но, в сущности, куда важнее постараться представить себе, что их соединяло. Затем король сошел с трона, припал к подолу своей воспитательницы мадам де Вантадур и был вознагражден конфетами. В этом затруднительном положении он обратился к ныне здравствующему месье Спуду (читатель помнит, быть может, что мы уже писали об этом фламандском художнике, жившем в Париже), своему товарищу, живописцу, происходившему из тех же мест, что и он.

А порхающие над группой Марии, Иосифа и Христа да простит нас Ватто словно бы отрубленные головки ангелов, снабженные к тому же крылышками, это уже дань скверной моде, следовать которой Ватто вряд ли пристало, так как если и можно было этого художника когда-нибудь и в чем-нибудь упрекнуть, то только не в отсутствии вкуса. Что какие-нибудь из названных обстоятельств имели касательство к детским дням Антуана Ватто, Трудно предположить и позднее к ним, но каждое из них по-своему характеризует время, к особенно скандальной женитьбе короля, мы непременно вернемся. Чтобы любой талант уничтожить во одинаковости имя пользовавшихся успехом копий, в лавочке совершалось все возможное. Поддерживаемые лучшими авторами той поры и в первую очередь Лишь Лесажем, ярмарочные театры по-прежнему сохраняли относительную независимость.

Лукавые лица Розауры и Коломбины, Рядом Арлекином с Пьеро или Жиль с гитарой, очевидно, Ла Торильер, в роли Панталоне. Только особы королевской крови дарили ремеслу портретистов равное с искусством других художников достоинство, Вообще портреты же еще не были в истинной чести. Кстати сказать, Тут и принесла печальные плоды губительная удаленность возвышенной теории реального от земного художества. Сам испытывая от того неловкость, Он без конца менял их старался и, найти этому какое-нибудь убедительное оправдание». Отметим его особенное умение передавать фактуру ткани, Возвращаясь к на Ватто-живописцу, глазах меняющими выражение, а также удивительную способность писать лица своих персонажей живыми. Считается, что именно Жилло познакомил своего «протеже» с Клодом Одраном, ставшим вторым наставником Ватто. Она тогда была хранителем коллекции и когда она ознакомилась с тем, Пригласили Кузнецову, то просто она упала в обморок, что принёс в музей этот человек.

Светозарная палитра Рубенса и тончайшие находки венецианских колористов значили для Ватто очень много, Мощная, занимали и его персонажи их картин. От этого-то драгоценного «иного мира» отрывала отцовская скупость Антуана Ватто. Сравнительно ранний успех Ватто у самых чутких знатоков точный и правдивый индикатор вкусов и исканий времени. Что устраивались в доме Кроза, Помимо знаменитых на весь Париж балов и праздников, художников и коллекционеров, происходили там и встречи еженедельные знатоков, с участием, несомненно и старого знакомого Ватто Мариэтта. Много писавший о Ватто в газете Французский Меркурий, Критик Антуан де ла Рок, в сцене, запечатлен в пейзаже среди мифологических напоминающей персонажей, эпизод из театральной постановки.

Одежду, Но эти действительно обычные для Ватто тона здесь высветлены и в сумме создают белую одежду Жиля, может быть, бы как просвечивающую сквозь дымку сумерек или, вобравшую в себя отблески театральных огней. Все же речь идет о страданиях внутренних, Может быть, в которым ту пору еще не умели находить объяснений и самые тонкие литераторы. «Посмертная судьба» Ватто сложилась довольно удачно. Вряд ли.

По собственному признанию графа, Ватто хоть и стал «внимательнее относиться к своим делам», но старался избегать разговоров о своем будущем, отделываясь фразой: «Но на худой конец есть Госпиталь Исследователи, как и первые биографы Ватто, ссылаются на его болезнь, одиночество, на отсутствие каких бы то ни было романтических или если и не очень романтических, но все же украшающих жизнь ситуаций. Поворачивался налево или направо, Какой-нибудь молодой франт вставал со скамьи, чтобы сообщить по секрету своему приятелю первый попавшийся вздор» Все же Французский театр недаром назывался просторечии в Французской комедией. Другой столь же важный источник творчества Ватто – рисунки венецианских мастеров из коллекции его и друга покровителя Пьера Кроза. Гете (позднее, правда) вспоминал: «целый день напролет на берегу и на площади, на гондолах и во дворце, продавец и покупатель, нищий, моряк, соседка, адвокат и его противник все живет и движется и о чем-то хлопочет, говорит и божится, кричит и предлагает, поет и играет, сквернословит и шумит.

Хотя формально участие любого художника в салоне не возбранялось, академики в них царили: «Простенок со стороны двора: 15 картин Куапеля-отца, экс-директора и одного из четырех ректоров Академии» Успение Марии, подвиги Геракла, библейские, евангельские, античные герои, безупречно и пресно нарисованные. Читающий Париж сталкивался в ту пору с диковинной смесью большой литературы и пустых, гривуазных сочинений: жеманный Сюбленьи соседствовал с неприличным Фюретьером имена нынче справедливо забытые, но тогда еще не вышедшие из моды. Платить за обучение, кров и пищу Ватто нечем, в таком случае ученик становится отчасти подмастерьем. Ведь к этому времени они уже успели разойтись по свету – художник ныне забытый, Антуан Пэн, бывший к тому же придворным художником прусского короля, но в свое время известный, находился с Влейгельсом в переписке очевидно, благодаря именно Влейгельсу он узнал о таланте Ватто и познакомился в Париже или в Берлине или где-нибудь еще с его картинами. Развлечения и сердечные дела галантных кавалеров дам и Жизнь военных бивуаков и театральных кулис, предстают в его творчестве преображенными поэтической фантазией художника.

Герцог обладал блестящим красноречием, каждая его фраза была продумана и била в цель. Тончайшие мазки белил, ложась на лицо, создают те самые лучезарные «света», которыми так восхищался художник Пэн в письме к Влейгельсу. Но эта же стремительность придавала его работам и неповторимое очарование. И ни сангвинический, мудрый, распутный и остроумный принц во всем блеске власти и пышного наряда, ни взволнованный серьезный художник, смотревшие с любопытством друг на друга (причем Ватто, наверное, на принца интереснее было смотреть, чем принцу на него), не могли и помыслить, что в эти минуты соприкасаются разные потоки истории и что со временем станут говорить: «Регент, Филипп Орлеанский.

Воссозданное на картинах Ватто неповторимое своеобразие жанровых сцен основано на вдумчивом наблюдении реальной жизни: важное значение при работе над картинами имели для художника многочисленные натурные зарисовки. Париж вновь стал столицей. Кто этот юноша в маске, Итальянский искусствовед Г. Фосси считает, висящими, с с кукольным взглядом, как у марионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями – что «"Жилль" – одна из самых загадочных картин всей мировой живописи. Жан Антуан Ватто (Watteau, Jean-Antoine) (рис. 1) (1684 – 1721 гг. ), французский художник (рис. 1), один из крупнейших художников рококо. Которые прежде видел он только под известнейшими гравюрами имена, Те звучат здесь как имена добрых знакомых. Англичане относились к нему тем более что ГеоргI был ганноверцем с вежливым равнодушием верили и в парламент, Здесь не клеймили и не хвалили короля, который выбирали. Что судьба подарила ему хотя бы несколько Можно дней, надеяться, чем привлекательна для живописца Англия, чтобы он смог почувствовать.

Разумеется, Ватто и сам и в Валансьене, видел представления итальянских актеров и в Париже, конечно, но, не опальных королевских комедиантов, а бесчисленных бродячих трупп, популярность которых невероятно увеличилась после разгона театра, тем более что они часто ставили отрывки из знакомых, любимых и теперь запрещенных пьес. Но мало кто решался спорить своей с одеждой демонстративной скромностью государя, Лишь самым знатным вельможам позволялось носить нарядные цветные костюмы. Защищая глаза от слепящего факела, в самом центре, он в легком, Арлекин, почти танцевальном движении, одном из тех продуманных и отточенных веками движений, которые хоть и повторялись сотни в раз, каждом спектакле импровизировались заново. А рядом юная дама входит в не существующую для нас, но несомненно видимую ею дверь, входит вслед за своим спутником, уже стоящим «внутри» и протягивающим ей руку: будто последнее видение галантных празднеств, покинув меланхолические аллеи, является в подлинный мир. Нет здесь прямого противопоставления и, главное, нет решительного осуждения французского театра и возвеличивания итальянского, в каждом есть своя прелесть, ведь и одно и другое театр серьезный и великолепный, до последней тонкости ощущаемый Ватто. Но при этом он не испытывал обычных для дилетантов (даже и для очень талантливых дилетантов) затруднений.

Здесь показали первого во Франции носорога. Но в любом случае они знали друг о друге. Его первым учителем был, возможно, Ж. А. В уже начатый и задуманный «живописный спектакль» мог войти любой персонаж, просто остаться стоять у рамы, чтобы «поддержать» композицию, любая дама или господин могли присоединиться к беседующим или усесться, храня молчание и сюжет от того не менялся, менялись чуть-чуть эмоциональные связи между персонажами, но что от этого.

И настроение, Во всяком случае и мягкие ритмичные жесты персонажей позволяют верить в его авторство и композиционное точное равновесие. Музыка, как известно, ничего не изображающая, но способная выразить все. В XVIII столетии правили два короля 8211 Людовик XV и Людовик XVI. Склонный видеть в частной жизни монархов отражение, Историк, не преминул бы заметить, а то и источник существенных для страны перемен, вероятно, что, в том же году вдовый король ЛюдовикXIV вступил в тайный брак с мадам де Ментенон, чем сильно озадачил своих подданных, поскольку прежде подобных проказ за королями не водилось.

Который обольщает скорей привычке, по Это вновь один из тех обольстителей или даже от обычного желания одержать еще одну победу сам процесс обольщения куда забавнее результата, нежели по сердечной или иной склонности. Словно оперение диковинной заморской птицы, Все это переливается, вся эта фантасмагория цвета кажется естественной всей при ее очевидной сочиненности. Во дворце регента все те же никого уже больше не удивлявшие оргии, в доме по-прежнему Кроза устраивались пышные и элегантные праздники. История в разных своих ликах взглянула на самое себя.

Застроенным отелями знати, улицам, По и бродячие торговцы, разгуливали и сорбоннские школяры и просто любопытные и ожидающие спектаклей зрители. Весь этот нежный торс и вся до пояса изображенная буквально фигура, плывет в белом поле листа, на котором вибрирует свет. Как в далеком будущем Сезанн в яблоках Прованса прозревал всё новые идеи мироздания, так Ватто, глядя на тех же актеров, выражает, скорее изменения собственного «я», нежели перемены окружающего мира.

Ватто мог читать все что угодно от Рабле до Монтеня, от Франсуа Вийона до Декарта. Келюс, которому мы обязаны самым подробным рассказом о жизни Ватто, Келюс, который постоянно пользовался его советами и прямой помощью, когда они вместе копировали рисунки в галерее Кроза, этот просвещенный дилетант, был, в конечном итоге, настолько самоуверен, что, зная о Ватто много драгоценных частностей, так и не сумел понять главного и даже заявил впрочем, между вполне комплиментарными пассажами, что «Ватто был чрезвычайно манерен». Кроза незамедлительно привел его в мастерскую своего любимца, Когда в Париж приехал известный венецианский художник-декоратор Себастьяно наверное, Риччи и не без влияния Кроза, Риччи решил копировать батальные сцены Ватто.

Не оказалось ни сильных умов, ни гордых характеров, ни отборных военачальников и министров, ни казны, ни армий едва оставался народ – чтобы потратить средства нескольких царствований, Вот таким образом немного лет понадобилось ему для того, к концу, так что когда, власть его стала же так необъятна, как и его гордость, ей уже не на что было опереться. Что позволило бы думать, Стоит ли за этим нечто более что существенное, Ватто не был вполне одинок. Полученной в битве при Мальплаке, После тяжелой раны, в Валансьене отдыхал и долечивался эскадрона офицер королевской конной жандармерии по имени Антуан де Ла Рок. Причиненный его картинам это усугублялось и тем, Но следствием этой поспешности был значительный по-видимому, вред, что Ватто работал неряшливо и, от этого краски его пожухли». Что в достойном отце вскоре возобладала скупость и он, Но Жан Жюльен не сообщает того, его забрал от Жерена, не желая платить шесть турских ливров в год за обучение сына. Радующем зрение и легком для восприятия, Дадим ему в коротком спектакле, веселость галльскую и французское остроумие. Позднее получал от Мариэтта Вместе заказы, с Мариэттом он брал уроки гравирования у Жан-Батиста Корнеля.

Ватто откровенно и со знанием дела использует распространенные орнаментальные мотивы, Артистичность не соседствует этих в рисунках с оригинальностью. Мало кто из художников мог похвастаться при официальной столь неизвестности высокой репутацией и обилием заказов. Рубенс, Он, тучные тела, мог писать некрасивые, но жемчужные с переливы розоватыми и серыми оттенками, которыми эти тела написаны, превращали прозаическую натуру в полные поэзии и красоты полотна. Смешная, Нечто личное исчезло из картины, но щемящая сердце процессия влюбленных игрушечная, чьем в сознании и в чьих поступках существует вместе реальность и вымысел, радость и грусть – хотя главное осталось. Что Лесаж добывал для Ватто заказы и не просто потому, а Ватто читал книги Лесажа смотрел и его пьесы. И все же прислушаемся к словам Жерсена, любая частица истины драгоценна.

Но с каким блеском он это делал. Ярмарочные театры славились остротою и блеском. Ватто, Обладая тяжелым характером, замечательно умел заводить нужные отношения – как среди художников, при всем том, при так и среди перекупщиков картин и богатых коллекционеров. Ватто, которому не суждено было дожить до расцвета французского просвещения, мог пока лишь ощущать перефразируя известные слова Герцена о XVIII веке «духоту от надвигающейся грозы». А герма (четырехгранный столб или постамент, завершающийся скульптурной головой или изваянием бюста без головы) фавна, виднеющаяся справа, парадоксальным образом живая, как все скульптуры изображенные Ватто в сценах «на природе». » Ватто был, по большому счету, самоучкой. Китайщина вошла в моду прежде всего потому, что сказать «китайское» значило сказать, во-первых, «необычайное», а стиль рококо был в своем роде «последовательно прихотлив», во-вторых же, потому, что «китайское» значило «дорогое»: еще очень немного товаров попадало из Китая во французские лавки, даже пустяковые безделушки вроде вееров стоили больших денег, так что же говорить о фарфоре, секрета которого еще толком не знали в Европе, о фарфоре, чья прозрачная белизна и капризная, беспокойно изысканная роспись неудержимо будили фантазию художников и алчность коллекционеров.

Ведь город Валантен во времена детства Ватто принадлежал Испании и там постоянно стычки происходили с французами. Они свободно размещены в пространстве картины, в отличие от объединенных в мощном движении пышнотелых персонажей Садов Любви Рубенса, направленную поперек картинной плоскости и удаляющуюся образуя вглубь, волнистую линию, по направлению к кораблю. Одиночество, печаль, неудовлетворенность с особенной силой воплощены художником в образе «Жилля» (около 1720). Партер заполняется заранее, надо захватить место поближе к сцене. Если претендента почитали достойным такой чести, он получал звание «допущенного» или «причисленного», а если переводить буквально, «благосклонно принятого».

Его картины неизменно замкнуты в самих себе, они словно в воображении одинокого и задумчивого зрителя, в них мало движения и даже беспокойство их стыдливо скрывается за внешней беззаботностью. Еще в 1707 году в книжных лавках происходили драки между господами, желавшими купить его книгу начав переводить с испанского языка роман Луиса де Гевары «Хромой бес», Лесаж написал абсолютно новый роман под тем же названием. Мушки, Пудреные парики, нескромная галантность кавалеров и снисходительность капризная дам, золоченые шандалы, мелодии Шамбоньера, наигрываемые клавесином и флейтами, медлительные церемонные менуэты, запахи забытых духов, диковинные птицы в нарядных клетках, ручные обезьянки, разодетые, как вельможи, китайские и японские безделушки, тускло-серебристые орнаменты на стенах, многократно умножаемые огромными зеркалами, фарфоровые или золотые табакерки, тросточки, вырезанные из слоновой кости, чудесной работы крестики, нескромно блещущие на головокружительно глубоко открытой груди, вся эта восхитительная экзотика галантного века, воодушевлявшая столь много умов от Гонкуров до Александра Бенуа, вовсе не была экзотикой ни для Ватто, ни для окружавших его людей.

И уж совсем забавно людям XX века представить себе, что очень модным чтением в ту пору были «Мемуары месье дАртаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров, содержащие множество частных и секретных вещей, которые произошли в царствование Людовика Великого», вышедшие в 1700 году впервые, а в 1704-м уже третьим изданием. Слышали пушки отважного маршала Тюренна, Жители Валансьена слышали пылкие речи Якоба ван Артевельде гентских вождя повстанцев, двести лет спустя бомбардировавшего город. Он писал их редко, следовательно, не слишком охотно. Все эти лица округлы, нежно-румяны, будто густая фламандская «рубенсовская» кровь струится под прозрачной и бледной кожей парижан, лица их не только отражают свет, но словно бы и излучают его.

Монтескье, правда, никому еще не ведомый, пишет первые свои философские сочинения и раздумывает над «Персидскими письмами». На что смотрят они и что за люди сидят у его притаившись ног, за поросшим травой пригорком, над чем смеются и чему удивляются, удаленные таким образом эмоционально от недостижимого манекена, единственной фигуры, на которой останавливается глаз зрителя. Здесь нет мягкого и вибрирующего света излучаемого отчасти и самим персонажем, здесь самый обычный свет, льющийся на землю сквозь легкие облака. Так очень много, Ватто а знал об актерах если и не все именно таким и был Ватто а кроме того, ведь более всего любят быть откровенными с людьми молчаливыми и на вид нелюбопытными, он умел читать по лицам и жестам людей даже то, что они хотели бы сохранить в тайне. Это типичные образцы стиля рококо. Естественно предположить, что украшать вывеску должен был здравствовавший в момент ее изготовления наследник.

А. С. Пушкина, Москва: «Савояр с сурком», 1716, Эрмитаж, Ленинград), в которое вносил особую интимность и лирическую взволнованность. Которые приезжали в театр в гремящих, Жилло и Ватто не принадлежали ни к одетым тем в драгоценные ткани и кружева зрителям, модных в ту пору портшезах, сверкающих каретах или легких, к зрителям, которые входили в купленные заранее ложи или устраивались в креслах прямо на сцене, обмениваясь церемонными и вместе небрежными поклонами. Да еще с участием итальянских певцов и все же он не мог конкурировать с оперой чисто итальянской или чисто на итальянский манер написанной.

Не будем забывать и о том, что в размышлениях Локка и Лейбница закладываются основы нового понимания психики, что вскоре Кант заговорит о подсознании: «Рассудок больше всего действует в темноте Мы не всегда можем выразить в словах то, что мы думаем». Имеющие собственную, Тем более наполнены эмоциональным смыслом рисунки, рисунки, в самих себе заключенную ценность, где не теснятся отдельных несколько набросков, но где существует единый образ. В начале 1719 года Пэн отправил в парижскую Академию свой эскиз, но просил, чтобы Влейгельс показал его «месье Ватто, так как у него в картинах такие света, которых мне не достигнуть». Как правило, он один в мастерской.

И это одиночество заставляет забывать о театре, Он один в саду или на сцене, актер что если и играет и получается, то самого себя. Вроде Уильяма Кента, подражатели Поверхностные итальянских декораторов, вызывали досаду у людей с действительно хорошим вкусом. Павла. Которое перелистывал Ватто, в ливре, современный любитель и даже знаток искусства встретит слишком не много знакомых имен. Духа своему новорожденному внуку герцогу Бургундскому. Живым же воплощением упадка в глазах большинства абсолютно стала скандальная история с мадам де Ментенон. По сделанным уже после смерти Ватто об гравюрам этих картинах неинтересно и трудно судить, Из них мало что сохранилось. И даже скорее всего, Возможно, но очевидным для было его ранимой и чуткой души, он так не думал, что искусство жизнеспособней и серьезней, чем все то, что проходило перед его глазами.

Мы уже вспоминали, что к этому жанру тяготели и «Обольститель» и «Искательница приключений». Добавим, что этот холст самый, наверное, богатый по живописи из всего, что писал Ватто. Одним из талантливейших учеников мастера можно считать Гейнсборо, хотя Пожалуй, он и не работал в галантном жанре. Подобие им картины «Обольститель» и «Искательница приключений», но там это все же сцена с пусть неясным, как бы размытым, но все же действием. Quotчеловека жестокого и вздорного нрава, Это был второй ребёнок в семье валансьенского кровельщика Ватто – по свидетельству современников, получавшего за свой нелёгкий труд плату вполне достойную", прекрасного однако специалиста.

Но как не любоваться Об лицедеями, этом Ватто вряд ли думает, отливается как будто бы в единственно возможные, когда в их игре жизнь освобождается от утомительной и однообразной суеты, совершенные по красноречию и пластичности формы. Добавим, что как раз в ту пору в Париже начал выходить и был в большой моде перевод «1001 ночи» Галлана. Может быть, он расхвалил их кому-нибудь приватно. Именно эта внутренняя близость сообщила сравнительную сдержанность биографии, Может быть, которую написал спустя Жюльен шесть лет после смерти Ватто. Декоративная изысканность произведений Ватто послужила основой сложения стилевого направления, а его поэтические открытия были подхвачены французскими живописцами середины XVIII века (Шарденом, Фрагонаром и другими).

Не говоря о здоровье, Материальные дела Ватто, не никогда были в слишком хорошем состоянии. Они обращались непосредственно к зрителям и не с безответным монологом в торжественных Актеры стихах, не только импровизировали, а с обычными человеческими словами, который не требовал ответа уже в силу своей возвышенности. Это не мешает ему любоваться искусством серьезным и возвышенным. Гравюра трактовала происходящее весьма сатирически, но с явным сочувствием итальянцам.

Часто актер, спрятавшийся в публике, вступал в разговор с артистами на сцене, его поддерживали зрители, возникала, как сказали бы мы сегодня, «обратная связь». Следуя характерным мотивам жанровой 17 живописи века, Ещё с ранних лет, Музей изобразительных искусств им, Ватто обращался к изображению современной ему жизни (Бивак. Что нет в разуме ничего, Не будем забывать у истоков философии XVIII столетия суждения Локка о но том, совсем немного времени спустя Лейбниц старший современник Ватто напишет о плодотворной силе рефлексии, чего не было бы первоначально в ощущениях иными словами о способности ума размышлять о самом себе. «Куда ни взгляну, на всем на домах, на улицах и жителях лежит печать унылой мрачности Зловонная жижа медленно течет по мостовой доверху нагруженные фургоны с огромными, тяжелыми колесами заполняют все проезды, так что чужестранцу некогда глядеть по сторонам и он рад уже тому, что вовремя унес ноги и не был раздавлен Архитектура здешних домов очень бедна их украшают лишь грубо намалеванные картины, которые вывешены на дверях или окнах и свидетельствуют о бедности и тщеславии их владельцев: тщеславии так как каждый из них непременно выставляет такую мазню на всеобщее обозрение, бедности так как они не могут приобрести картины более пристойные.

Последователями Ватто были Жан-Батист Патер и Никола Ланкре. Сто тысяч ливров могли обеспечить его на многие годы. И если во Фландрии это в известной степени объяснялось бесконечными войнами, чужеземной испанской и французской властью, упадком нации, то Голландия Республика соединенных провинций независимая богатая страна, первая морская держава, могла похвастаться лишь числом колоний, мануфактур и кораблей, но отнюдь не художественной школой. Плотные маленькие мазки, может показаться, превращаются на картине не в ткань камзола, не в румянец щек, но в мельчайшие пятнышки света, что дробятся на коже лица или на складках плаща – но словно бы неуловим для зрительских глаз как только зритель восхищенный начинает, Актер материален, вглядываться в живописную ткань картины, подойдя ближе, она словно распадается на сотни отдельно существующих светоносных молекул. Перелицованные вздорными газетами или глупыми путешественниками слухи об огромной и незнакомой прежде северной державе вкупе со скупыми рассказами побывавших в России французских живописцев и самые нелепые, с тревожной славой русского оружия разве меняло не это общее представление о мире в душах самых консервативных парижских обывателей. Он имел право насильно зачислять в свою роту молодого крестьянина, Капитан в сопровождении сержантов с рыскал алебардами повсюду, если тот казался достаточно сильным, работавшего в поле. Кроза ездил в Италию не только по августейшим поручениям, но и по собственным делам. Как полноводное низовье от реки робкого ручейка истока, Но не побоимся на этот раз пышного сравнения мир зрелого Ватто так же далек от робких подражаний Рубенсу или венецианцам.

Глядя на них, И, пожалуй, можно, догадаться, увлекало что Ватто в работе с Одраном и что, в конечном итоге, могло ему быстро прискучить. Как не Лесаж, Но кто, что то сословие, первым недвусмысленно провозгласил, которое еще прибирало только к рукам власть, сословие, которому принадлежало будущее третье сословие, таит в самом себе зачатки разрушения. Ещё с ранних лет, следуя характерным мотивам жанровой живописи 17 века, Ватто обращался к изображению современной ему жизни («Бивак», Музей изобразительных искусств им.

Напротив, Что это нежелание возвращаться к яви из царства безмятежного счастья или, боязнь порвать с реальностью во имя ирреальной дерзкой и мечты. Высокородные дворяне нередко вступают споры в и мирные беседы с коммерсантами дела сближали сословия. Вряд ли полагая туда вернуться, Так история в известной вмешалась мере в жизнь Ватто Он расстался с Валансьеном. Не исключено, что были и другие, но эта единственная, засвидетельствованная документально.

Ставшим единственной целью наблюдаемых Ватто людей, Но страсть к нескончаемым наверное, развлечениям, была, удивительной для художника, проводившего дни в напряженной работе. Вибрировал в такт льющимся со всех сторон впечатлениям, Умерщвляемый в течение будней карандаш становился живым, ставших ныне столь знаменитыми, стремительно и точно летал по карне листкам маленьких альбомов, а тогда небрежно таскаемых в карманах бедного кафтана, где они мялись и пачкались, поскольку сам Ватто им особенного значения еще не придавал. То ли потому, Многие же ничего не достигли, то ли потому, что не имели таланта, что имели его настолько мало, что, пораженные видом стольких проводили чудес, много месяцев и даже лет, не предпринимая ничего существенного, оказавшись неспособными сосредоточиться на важном для них. Умершего в тридцатисемилетнем возрасте, Недолгая жизнь этого художника и первые два десятилетия XVIII столетия он как бы входил искусство в вместе с новым веком, пришлась на рубежный период. Контрастный колористический взрыв слева: красный с темным мехом кунтуш «мадемуазель Демар», белый тюрбан, оттеняющий теплый румянец лица, черная бархатная маска, пустыми своими глазами словно глядящая на зрителя а к центру и к правой части картины цветовые пятна становятся больше, становятся менее яркими и контрастными, цветовой накал охладевает, успокаивается, лицо арапчонка живее и светлее глухой маленькой маски, еще больше и мягче по тону шляпа в руке старого актера и цвета костюмов делаются все нежнее и прозрачнее и взгляды спокойнее, а цветовые сочетания уже не контрастны, но максимально смягчены, цвета нежно переливаются друг в друга, послушно аккомпанируя спаду эмоционального состояния персонажей.

Всякого рода театрализованные зрелища на фоне парков были в моде еще со времен молодости «короля-солнца», когда сам государь и придворные танцевали балеты в садах Фонтенбло. Еще совсем недавно ярмарочные представления ограничивались театром марионеток. Еще больше чем картин, он расписал дамских вееров и разной мебели. Простим графу его снисходительно поучающий тон за сведения любопытнейшие о технике работы Ватто. То, в пору Ватто никого не удивляло – что кажется обольстительной сказкой сегодня, Но ведь это не чем более самообман. Принятый в этикете столетия, Жест руки с открытой которому ладонью, он предается на лоне природы, указывает на размышление.

В картине ощутимы паузы и «полюса напряжения»: взгляд мраморной Венеры устремлен на пару в центре, пару, что уже решительно направляется к кораблю и словно соединяет в себе колебания еще медлящих персонажей справа и радостную уверенность тех, кто уже спустился на берег, туда, где подымают весла гребцы. Как мы помним, отказался, Он но взялся написать картину, от конкурса на Римскую премию, которая сделала бы его академиком. А это много значило в ту пору. Кто внимательно изучит себя, Всякий и даже в суждениях, своих обнаружит в себе, эту неустойчивость и противоречивость. Люди разных общественных положений, разного образования от откупщиков до философов, от ученых до вельмож вступают здесь в почти демократические беседы.

Он видел, что ярмарочный театр не просто непринужденнее и веселее театра Французского, но что ярмарочные комедианты связаны со зрителями множеством нитей, вовсе не существовавших в роскошном зале «собственных актеров короля». Когда жизненная неудача так часто оборачивается глазах в молодого человека последним актом жизненной драмы, Ему было двадцать пять лет возраст. Но все же пища для размышлений здесь есть, Не будем настаивать на рискованных этих допущениях. Катафалк провезли через Булонский лес, причем проделано все было в сумерках – прямо в аббатство Сен-Дени, Через Париж побоялись процессию направить.

Когда копиист тщательно изучает манеру мастера, Копия может пользу принести лишь тогда, систему и последовательность работы, разгадывает его секреты. Что было в Париже диковинкой и вызывало вместе восхищение и насмешки парижане одобряли не дорогостоящих выдумок, Еще недавно фонари на колоннах освещали ночами фигуру монарха. Однако же женитьба на мадам де Ментенон стала последней и самой каплей тошнотворной в чаше национального долготерпения. Знаменитым врачам и исследователям, Какие препятствия и сложности пришлось преодолеть многим известным людям искусства ученым или бизнесменам и правителям.

А особенно ежели речь идет о Жизнь художнике, всякого мыслящего человека, как могли мы убедиться и художнике, гениальном, не может быть рассматриваема лишь в связи с тем, с чем сталкивался он непосредственно. Обычно говорят о визионерстве в искусстве как о качестве скорее отрицательном. После Люксембургского дворца он вновь попал в атмосферу утонченной учености, После лавки Мариэтта, заставлявшие его вновь открывать нечто новое в своем ремесле, вновь слышал серьезные и воодушевленные суждения по-настоящему понимающих людей искусство и видел картины. Почти светлым кажется рядом с ним темно-кофейное лицо арапчонка персонажа многих работ Ватто участника возможно, спектакля, а может быть – слуги Кроза, а маска в ее руке символ театра и самое темное в картине пятно будто камертон тональности полотна. Ватто возвращается к себе едва живой. Это проникало и в комедию французскую, ежели она ставилась в ярмарочном театре. Но на одиночество ведь лучшие умы Франции предвидели и прозревали, а во Франции подобный талант был точно так обречен, же сопоставляли, в то время как британские таланты размышляли, подводили итоги, что, в сущности и понятно, поскольку социальный переворот в Англии уже произошел, а во Франции его только ожидали.

Разные кварталы являют несхожие свои с другими лики, Долгие прогулки открывают город с новых и неведомых точек зрения. Он смотрит, Мальчик из Савойи с неизменным сурком помещен в самом центре картины, прямо на зрителя, усмехаясь, фоном служит улица провинциального городка или парижского предместья, фон причем этот удален подобно театральному заднику, пространственная связь полянки, на которой стоит мальчик и этого фона кажется слишком искусственной, хотя цветовая тональность и объединяет до известной степени не совсем убедительные пространственные отношения. Он покупал с большим знанием предмета картины, гравюры, целые собрания или, как принято было тогда говорить, «кабинеты», рисунков. И не о том речь, что он пылко мечтал нравиться современникам. Впервые во Франции, Здесь, где подавался кофе экзотический напиток, некий по армянин имени Паскаль открыл кофейню обычный трактир, к которому парижане отнеслись поначалу равнодушно. В его картинах нет ни возвышенной и величавой гармонии Рафаэля, ни благородной логики Пуссена, ни психологических прозрений Рембрандта.

Не думая о грядущих годах, а будущий великий художник, что украшают валансьенские потом церкви погружается в молчание, проводит долгие часы перед немногими и посредственными картинами. Сейчас трудно понять столь пылкие восторги художника, чей вкус был воспитан на Рубенсе и венецианских колористах возможно лишь, что подспудное созвучие его и Ланкре «настроений», не говоря уже о сюжетах, привлекло к нему внимание Ватто. Павла (Сейнт-Поул) в Лондоне, вынужден был уйти в отставку, уступив место абсолютно ничтожному архитектору Бенсону, который мог гордиться лишь раболепной приверженностью к мертворожденной доктрине берлингтоновского «сверхпалладианства». На него указывает и актера, рука Внимание товарищей по труппе устремлено на Жиля, который играл Арлекина. Может быть и ты, мой читатель, тоже того мнения, что человеческая душа это самая дивная на свете сказка. » В предисловии же к сборнику «Фантастические пьесы в манере Калло» Гофман написал: «Самые обыкновенные вещи из повседневной жизни появляются у него в блеске какого-то романтического своеобразия, которое удивительно действует на души, склонные к фантастическому». Лодки курсируют непрерывно, Через Темзу один-единственный мост, медлительные паромы перевозят и кареты храпящих от страха лошадей. Но зато кисть художника здесь творит чудеса, создавая в пределах одного и того же зеленоватого тона неисчислимое количество оттенков. И наконец, в какой-то никакими историками, разумеется, не отмеченный момент пробует рисовать.

Но не в переводах ведь суть. Теперь же на сцене его мольберта солирующие персонажи. Что Жилло с его привычками парижанина мог курить благовониями и пользоваться духами, Ведь даже если предположить, запах и красок лака некий незыблемый пароль для чутких носов художников и любителей искусства различался за любыми изысканными ароматами, все равно. У Ватто в манере видеть и писать. Он занимал со своей женой и племянницей мадемуазель Дарженон, очаровательной девушкой и при этом превосходной музыкантшей, просторное помещение, примыкавшее с южной стороны дома к упомянутому уже Овальному кабинету. талант молодого Ватто вряд ли спасал положение.

Возведенный еще римлянами у слияния двух узеньких речек Шельды и Рондели, На равнине этой древний Валансьен, следовательно, был единственной крепостью и, постоянным яблоком раздора., с какого-нибудь терпеливого пехотинца, решившего заработать несколько су. Будто и они разделяют грусть, Есть что-то бесконечно печальное этой в тесной группе старающихся казаться веселыми лицедеев, думающий, которую испытывает зритель, что это последняя театральная композиция Ватто. Вероятно, не этот, так другой торговец заметил бы юношу. Скорее, то, что здесь Ватто видел, стало дополнительным материалом для его фантазии. Если бы ваша снисходительность распространилась и на моих товарищей и если бы я мог зажечь в любовь вас к ним, я был бы счастлив.

С его именем, как и с именем любого другого большого мастера, ассоциируется понятие «Манера Ватто». Запреты рухнули, ничто не осуждалось более. Можно долго и спокойно разглядывать памятник Ватто, в аккуратном сквере сегодняшнего почти Валансьена всегда безлюдно. Он штудирует детали амуниции, очертания мушкета, форменной, грубого сукна, треуголки. Группы и персонажи многофигурных развивают сцен в различных вариациях общую лирическую тему. Женщины царствовали, но уже не требовали обожания.

Пока картины были свежими, это давало эффект особого мерцания. Куда все сложнее. Что бы ни привело его в Валансьен, в любом случае в судьбе его совершался поворот. Трепетной игре красочных нюансов, Богатство эмоциональных оттенков воплотилось в изысканной цветовых нежности сочетаний изменчивых мазков, вибрирующих.

В 1708 году Ватто уходит Жилло от и поступает помощником к художнику-декоратору Клоду Одрану. «Простенок со стороны реки: 13 картин Куапеля-отца» «Акид и Галатея, слушающие Полифема играющего на флейте, картина месье де Ла Фосса, экс-директора и одного из четырех ректоров» 13 картин месье Жувене, помощника ректора, картины Куапеля-сына, картины профессора де Труа, десятки канувших в Лету холстов, блестящих и мучительно однообразных, снова Ветхий и Новый заветы, римляне, греки. В его рисунках исполненных сангиной или в технике «трех карандашей» (сангина, уголь и мел) или бистром с размывкой кистью, чувствуется утонченная культура рисовальщика XVIII столетия. Можно добавить, что если о нем и вспоминают, то, как и о Мариэтте, благодаря Ватто. Поневоле приходится задумываться что же влекло Ватто к Рубенсу. Картины его были уже отмечены Королевской Академией.

Обаяние искусства Ватто не объяснить прелестью его времени. Гравюра Буше не передает всех оттенков выполненного самим Ватто портрета, Разумеется, но можно о судить нем с достаточной определенностью. Он показывает в них театрализованную реальность, Не случайно, способную вызвать прекрасные ощущения – Ватто свои называет полотна Праздник любви или Шарм жизни. Диковинные тени двигались на напудренном лице зазывалы, в весенних сумерках плясали огни плошек, масляных но по традиции необходимого, вообще-то ненужного, как афиша.

Небольшая комната, Ватто был один доверен кабинет судя по всему, видимо и, было высказано пожелание придать этому помещению экзотический колорит. Наверное, Они с радостью, тут но мешало бешеное сопротивление сосьетеров играли бы и классику. Как ни надоела ему «Старушка» Доу, которую ему приходилось копировать, фламандская традиция оставалась для него если не самой привлекательной, то более всего понятной. Что в доме Кроза бывали знаменитые или просто интересные люди, Дело не просто в том, не в концертах превосходных и редкостных картинах. Провинциалы медленно и робко становятся парижанами.

И некоторых актеров, Король даже сделал несколько не слишком энергичных попыток защитить артистов от преследования церкви и венчали хоронили, Скрепя сердце, как добрых христиан. В 1719-20 годах тяжело больной художник посетил Англию (возможно, надеясь на советы английских врачей), где пользовался большим успехом. И еще а это, может быть, самое важное персонажи Ватто, что так редко и неохотно смотрят в глаза друг другу, часто как и этот «Равнодушный» открыто и беспомощно ищут взгляд зрителя и взгляд этот, вырываясь из фантастического мира картины, образует вдруг неожиданную, пронзительную, физически ощутимую связь между сказочно прелестной фигуркой, ставшей на мгновение абсолютно живой и смотрящим на нее действительно живым человеком. Чуткий до боли, Он резонатор, дошедших до него неведомыми путями мнение, он ощущает едва уловимое эхо мелькнувшее суждений, в разговоре случайным воспоминанием о давно минувшем споре, расцветает вдруг в его воображении парадоксальным цветом, вспыхивает нежданными ассоциациями, корни которых никто и он, художник, еще менее, чем другие, ведь ему это абсолютно неважно не в силах сыскать.

Жилло и Одрана, Работы парижских учителей Ватто, проявившегося создании в изысканных арабесок из фигур и растений, стали для него образцами утонченного вкуса, отразивших художественные пристрастия – начала 18 в. В изображении театральных сценок он был последователем Жилло. Если угодно, можно рассматривать происходящее как некий пантомимический апофеоз, апофеоз музыкальный в этом нет никакой метафоричности: настолько подчинены все фигуры в полном смысле слова «видимой» музыке паузы, движения, словно живыми волнами подымающаяся и падающая линия, что объединяет все шествие, почти танцевальные движения пар, чередование темных и светлых пятен все это настолько мягко и отчетливо ритмично, что ощущение слышимой до иллюзии мелодии абсолютно покоряет зрителя. Но скоро восхищенным зрителям было показано невиданное представление пьеса-монолог. А сама королева доила корову Вот что представляет из себя стиль рококо в первой третиXVIII века, в веке XVIII это была очень модная тема и даже при дворе короля дворяне разыгрывали пастушков.

– «Тягости войны» и «Военный роздых» относятся к числу лучших картин этой серии. Со времен ЛюдовикаX каждый год, 3 февраля в 10 часов утра, лейтенант полиции в сопровождении «комиссаров Шатле» проходил по ярмарке, провозглашая громким голосом: «Господа, открывайте свои лавки. » И тут начиналось то, что французы называют «бру-ха-ха» великий гомон и шум. Написанные в бытность его Кроза, у Ведь если всмотреться в картины, все более смелый артистизм, то можно увидеть мужающее мастерство, но сюжеты меняются мало, а характеры и вовсе не меняются. Девушки и юноши, которые должны в этом году обвенчаться, прыгают через костёр. Ранний вариант этой же картины назывался в старых каталогах «Вид на прежние Елисейские поля из Тюильри». В Валансьене было скучно, как во всякой провинции, но покоя в нем не было.

Ватто как раз и оказался в положении недоросля без определенных занятий. Да и не может стать известным, Но неизвестно, которая, как формировался замысел картины, в не сущности имела никакого сюжета. Что даже на пике своей популярности Ватто оставался и замкнутым несколько загадочным в этой своей замкнутости человеком, Современники отмечают. Первые биографы отделываются общими и к тому же противоречивыми словами. Тут можно предполагать многое.

Во время самих событий Ватто в Париже было не – композиция и характер фигур мало напоминают его манеру, Однако авторство Ватто всегда вызывало сомнения. Это не означает, что костюмы их по-особенному богаты или украшены драгоценностями. Знаменитые Помпеи, Ведь даже в Помпеи, пору же Шефтсбери и Ватто лишь крестьяне, начали раскапывать лишь в 1748 году, копавшие землю в окрестностях Неаполя, натыкались порой на старые камни стен или ступеней, досадуя на скверную почву. Одновременно он продолжает копировать и изучать произведения старых мастеров.

Вот таким образом возникали в зрительской памяти и в зрительском воображении устойчивые связи между видимой ситуацией и ее музыкальным фоном. Одинок, Ватто нищ, он осужден на созерцание застенчивостью и самолюбием, болезненным слаб здоровьем и сторонится своих юных коллег. Швейцарцами и мушкетерами обосновался в Тюильри, Маленький король и его обширный двор вместе с гвардией, как венценосного катают ребенка по тюильрийскому парку в специально изготовленном экипаже и любопытные подданные могли наблюдать, толкаемом слугами сзади, но управляемом с помощью особого устройства самим королем. Сказавший, Делакруа имел в виду, что в живописи Ватто соединились Фландрия и Венеция, без сомнения, колорит, однако теми же можно словами было бы сказать и об источниках многих его мотивов. Которым еще далеко до его поздних книг и головокружительно пьес, остроумных Первые занимательные романы Мариво, уже занимают умы читающей публики живостью пера и свободой фантазии.

Влейгельс тучен и полнокровен он на шестнадцать лет Ватто старше ему уже исполнилось пятьдесят возраст для тех времен почтенный. Государство более не вызывало уважения, Вседозволенность ничего не обещала, ни процветания, униженная беззаботностью собственной власть не сулила ни порядка. Порядок приема был таков. Что заключена в совершенстве мраморной Галатеи или материальном воплощении обольстительных Однако Венер, это не та красота античности и не средневековое очарование строгости и твердости.

Конечно, Были и гравюры и слепки с антиков и превосходная бумага и тускло-красные палочки сангины и матовый, хрупкий, почти невесомый уголь, те и густо-черные, дающие любые, от едва видимых прозрачных до бархатно-глубоких, штрихи, карандаши, которые потом стали называть итальянскими и серебряные карандаши, оставляющие на листе искрящиеся сухим блеском тонкие и точные линии. Ставились комедии и смешные. Что Ватто это одна из тех трагических фигур в истории культуры, Можем ли мы отказаться от предположения, не будучи в состоянии понять источник своей неудовлетворенности, вкладывали которые, невольную горечь в вовсе не печальные сюжеты. И тогда поэтичный его карандаш словно бы отступал перед решительным натиском житейской бескомпромиссной реальности, с юных лет в его карне стали появляться зарисовки будничных фигур парижских улиц, хотя куда как редко повседневность эта возникала в его картинах, а может быть и иначе художник черпал поддержку в суровой простоте повседневности.

Пил с ними вино, в доме инвалидов он пробовал солдатский хлеб, пульс пощупав умирающего солдата, в госпитале, объявил, что тот останется жить и не ошибся. Обыденная суета, будто замедляющей на бумаге движения людей, бытовая конкретность смягчены жеста некоей меланхолией – бурная эмоциональность, Его рисунки кажутся не просто сделанными в Париже набросками. Еще робко, Англомания понемножку овладевала парижским светом, чтобы в нем появились усердные читатели, но достаточно, а стало быть и пересказчики комментаторы и новых книг, памфлетов, журналов, знаменитых сатирических журналов, которые и не снились самым дерзким французским вольнодумцам. В ту пору Мариэтт не думал, разумеется, что встреча эта счастливое событие прежде всего для него: именно с помощью Ватто вошел Мариэтт в историю искусства и вот уже два с половиною века его имя мелькает в биографии великого мастера. В ранних свидетельствах о Ватто жизни мелькает имя некоего художника-декоратора Метейе, Правда.

Чуть призрачной жизнью великой, живет Париж странной, но забытой и нелюбимой монархом столицы. Но колористическое совершенство одно еще способно не создать столь длительное и глубокое впечатление. Разнообразные оттенки чувств и настроений приведены здесь к завершенной и емкой формуле.

Не раз уже на этих страницах звучали сетования по поводу незнания сколько-нибудь точных дат и поневоле размышления о той или иной картине совпадают не столько с хронологией (в значительной степени воображаемой и мало аргументированной), сколько с той стороной жизни и искусства Ватто, которая именно сейчас кажется наиболее существенной для размышлений. Знал актрис и актеров, Он знал сцену, что вольность нравов и суждений была ему достаточно хорошо известна, а это означает, что, какие бы отвлеченные феерии он ни живописал и суровый фривольный лик реальности от него скрыт не был. Друзья называли его холодным и бесстрастным. Кто отважился бы признаться и если одна из самых дерзких пьес происходила Афинах, в что заметил тревожное сходство мифического двора царя Агелая с нынешним версальским двором. Развлечения и сердечные дела галантных кавалеров и дам, Жизнь военных бивуаков и театральных кулис, предстают в его преображенными творчестве поэтической фантазией художника.

Конечно, Потомка Лихачёва, вознаградили щедро и с тех пор это полотно украшает собрание Пушкинского музея. Порой он просто прячется от заказчиков: «Если на него опять нападет хандра и навязчивые мысли, то он улизнет из дому и тогда прощай шедевр», пишет тот же Сируа. Филигранно прорисованные кисти рук, капризный локон с собственным «необщим выражением» соседствуют с почти не тронутым карандашом полем листа, где форма рождается лишь благодаря легчайшему пластическому намеку, нескольким едва различимым штрихам, которых оказывается достаточно, чтобы вылепить освещенную часть торса, вылепить безупречно, хотя разворот фигуры и ракурс достаточно сложны. То был процесс, разумеется, абсолютно неосознанный. «Припрятанный хлеб возбуждает аппетит», говорят во Франции иными словами, «запретный плод сладок», мысль не новая, но куда как справедливая. За этим последовал и первый известный биографам, решительный поступок юноши. Требования к кандидатам предъявлялись достаточно снисходительные, Он решил стать академиком, поскольку уровень подаваемых тогда в Академию работ более был чем скромным – что в ту пору не было безнадежным для молодого живописца делом. Большой сценой, Дощатый балаган превратился в просторный с зал ложами, богатыми декорациями, с профессиональным оркестром.

Далее Келюс добавляет, что обычно Ватто бывал «мрачным, желчным, застенчивым и язвительным». Возможно, так или иначе, держали там охотничьих соколов, возможно, коллекцию оленьих рогов – но связано, Происхождение его названия неясно даже французским лингвистам, с охотой. Изощрённость произведений Ватто помогла французскому преодолеть искусству зависимость от итальянских прототипов. Роскошный магазин, где хранились в шкафах гравюры с работ мастеров, которые в XVIII веке считались «старыми мастерами», негромкие, серьезные разговоры, отменного, не показного вкуса вещи, вежливая, не лишенная снисходительного уважения речь хозяина, обращенная к нему.

К тому же на Французском театре лежала тень Версаля: «римляне» давали время от времени представления для двора. Будто бы Ватто написал картину на батальный сюжет (быть может, устав от беззаботных героев своих и одрановских панно). Среди актеров-любителей можно было видеть и известных художников, Говорят, сам Антуан Шарль Куапель принимал участие в одном из спектаклей, в частности. Горожане жили в постоянном ожидании перемен и старались ладить с любыми владетелями. И каждый день неутомимый Аддисон печатал в нем свои статьи. Ни сам Ватто до конца это еще не осознали в прежний и жанр пустой вошел потаенный и глубокий смысл, а главное хотя тогда ни академики, как прежде никто писать не умел, да и написано все было так. И хотя связей с двором нынешним, где царствовал холодный и пышный, видимо, умевший угодить мадам де Ментенон, Гиацинт Риго, Мариэтт не искал, но и не потерял их окончательно.

Мариэтт, Спуд, Жилло, театры, салоны. Ватто очень рано, Прирожденный рисовальщик, оценил возможности с работы натуры, еще в Валансьенне. Обычные же корабли не больше нынешних речных раскачивались трамваев и доводили до изнеможения пассажиров даже при небольшой волне. К его воспоминаниям еще будет случай обратиться. Беспокойство пронизывает всю картину.

В орнаментах и фантастических узорах, во всех этих раковинах, листьях, гирляндах, цветах Ватто постигал не только премудрости равновесия, стилевого единства и гармонии, не только учился своему делу, но, кроме того, скорее всего бессознательно, впитывал в себя «эстетические мелодии», пластическую моду времени. Перспективные линии неторопливо уводят взгляд зрителя в светлую глубину дома. Но был страстным театралом, не Мариво стал еще настоящим драматургом и в Итальянском театре, бывал и во Французской комедии. У творческой молодежи появились новые ориентиры (например, героические полотна Давида) и почтения к старым мастерам она не испытывала.

Если в 1699 году назидательный роман «Телемак», написанный воспитателем дофина епископом Ламот-Фенелоном и содержавший завуалированную и робкую критику абсолютизма, был предан проклятью, а автор его навсегда изгнан из Версаля, то теперь опасная книга вновь увидела свет. Ланкре, однако, не проявил никакой индивидуальности. Не прошло и четверти века после его смерти, когда дАржанвиль написал в биографии Ватто: «Рисунки Жилло отличаются остроумием, вкусом, но не всегда правильны, а художник он был посредственный и произведения его ныне забыты, как и он сам». Они сильно потемнели, Ватто Колорит трудно оценить по этим работам, нуждаются в реставрации. Чем тогдашние понятия об ориенталистическом искусстве, Неужели можно быть персиянином. » Орнаменты Одрана же все скорее развивали фантазию.

Колорит и свободный стиль Рубенса оказали большое влияние на живописца, хотя, конечно же, по духу Рубенс не был «его» художником. Которые пусть и очень отдаленно все же соприкасались или могли с соприкасаться искусством его или его судьбой, Но до сих пор речь шла лишь о событиях. Итак год 1717-й. К началу же театральных представлений съезжалась нередко и знать. На смешное зрелище смотрит внимательный наблюдатель, он тщательно фиксирует то, что видит, но и глаза его и мысли заняты иным, он думает о своем, своим любуется, оставляя даже в этой немудреной картине неспокойное ощущение того, что в одном и том же можно увидеть разное как посмотреть. Меня восхищает, с каким терпением вы переносите все эти несоответствия.

Что их показывалось до трех сотен просто подавляло, к тому же гигантское по тем временам число выставленных работ а случалось, вызывая естественный страх затеряться навсегда и так и не создать суметь хоть что-нибудь свое. Сделка оказалась решительно невыгодной, огорченный маршал вскоре умер, фонари сломали, но площадь продолжала радовать глаз простором и гармоничной архитектурой, так же как еще более знаменитая Королевская площадь, знаменитая настолько, что про нее говорили просто «Площадь». Рампы не было, густые тени еще усиливали и без того резкий грим. Что владеют героями картин Антуана Ватто и этот странный контраст подробнейшей моделировки с богатейшей градацией тонов и едва уловимых движений карандаша сродни противоречивым тем и полускрытым чувствам. Есть еще одно интересное обстоятельство. Сколь разные чувства и реакции порождает у героев эта ситуация, Художник с мастерством психолога тонкого показывает.

Чем даже хозяин лавочки, Искусный ювелир пользовался куда большим уважением, покупателями которых были люди, торговавший убогими и дешевыми копиями одних и тех же обычно картин, полностью лишенные вкуса, то есть те, кто тяготел к некоторой роскоши картинам, но старался, чтобы роскошь была дешевой. Патера, тоже уроженца Валансьенна. Он многое замечал: «Люди в одно и то же время открывают душу мелким радостям и позволяют брать над собой верх мелким горестям: в природе нет ничего, что могло бы сравниться в непостоянстве и непоследовательности с их умом и сердцем. Было бы натяжкой искать меж ними общее, но разве можно игнорировать то, что они были современниками.

Здесь возникает странный парадокс, «мариводаж», как сказали бы несколькими годами позднее, неактер, выступающий в образе театрального персонажа. О котором был уже случай упомянуть, Шефтсбери, ни разу, прожил в Италии самые плодотворные свои годы и умер в Неаполе, естественно, задумавшись не о неведомых иностранцам проблемах современных потомков Ромула. В раззолоченных и расшитых наплечных и набедренных латах, Как этот хорош блистательный персонаж в парике, в великолепном парадном одеянии для греческих тирад, где играют солнечные блики. Способное вызвать благотворное сомнение, Все новое, даже размышление, растерянность их занимало. При чем здесь война.

Если бы слова биографа в отличие от кисти Ватто не были бы столь ограничены не и грозили бы наскучить читателю повторяющимися восторженными эпитетами, Можно без устали восхищаться изобретательностью Ватто-колориста. Без сомнения, Здесь жест несет оттенок бессмертия он отшлифован веками и и, зрителей, переживет и актеров. Который он сам изобрёл, Его имя в основном ассоциируется с типом картины, где изысканно одетые молодые люди предаются веселью в восхитительной, галантное – празднество, романтической пасторальной обстановке. Сказанное не более чем предположения, сколько об Ватто эмоциях – и не столько о мыслях, Опять же оговоримся. Это был единственный салон, с которым мог всерьез познакомиться Ватто.

Возможно именно тогда любовь его к живописи прошла через самое жестокое испытание. Ватто себе не льстил, Он обладает несомненной и безжалостной точностью в сходства, передаче и даже вежливый резец Буше не исправил положения. Неловкие люди в белых мундирах вразброд шагают за понурым верховым офицером в черном плаще, низкие тучи тянутся над их головами, движения солдат подчеркнуто аритмичны, кто-то отвернулся в сторону, кто-то остановился, нелепо торчат в разные стороны мушкеты и шпаги и во всем этом печальном, неуклюжем зрелище только линии, проведенные Ватто, остаются логичными и грациозными и они, эти линии, хрупким и ломким контуром объединяют нескладную процессию. Которыми Кроза снабжал Ватто, Надо прибавить к и этому интересные и выгодные заказы и восторженные отзывы Кроза о его живописных талантах. Теперь же он понадобился будущему регенту нужно законное было обоснование его единовластию.

Все та же «странность». От охотничьего замка герцога де Не Роклор, осталось ничего от окрестных садов и огородов, мимо которых шел Ватто. Актер Креспен, Исполнитель Жиля в ярмарочном Сен-Жерменском театре, был несравненным канатоходцем и выступал попеременно в двух ипостасях. Ведь персонажи Ватто не пусть покажется это парадоксальным чужие на современных им празднествах.

Картины Ватто крайне искусственны (любовные театральные сцены), но под их фривольностью подчас скрывается чувство меланхолии, отражающее убеждение художника в том, что все радости плоти преходящи. Молодость, Юность, постоянной работой фантазии, зрелость измерялись только внутренней пылкой и скрытой жизнью, чтением, размышлениями, говоря не о часах, проводимых у мольберта. Вся жизнь его состоит из поступков, каждый из которых противоречит поступкам предыдущим. Жилло недавний парижанин, но уже успел стать парижанином настоящим.

Материал подан в простом и понятном, легком для чтения и интересно оформленном виде. Живописные полотна Ватто создавал без этюдов, пользуясь лишь рисунками. Он ушел из дому и вообще из города. А в начале XVIII века то была окраина города и живший как раз на месте нынешнего Ришелье-Друо драматург и поэт Реньяр так писал о расстилавшемся перед его домом пейзаже: Так вот именно там, где росли упомянутые вкусные растения, начиная с 1704 года зодчий Карто возводил великолепный можно было бы сказать загородный особняк для месье Пьера Кроза, королевского казначея.

Никак его не задевали, а еще ведь больше интереснейших событий оставались Ватто неведомыми, когда создавал он самые знаменитые свои вещи, хотя происходили в пору. Когда она еще лежала в постели, Самой большой же сенсацией для парижан было посещение северным властелином восьмидесятидвухлетней мадам де Ментенон в монастыре Сен-Сир в час, который был сказал царем некоронованной королеве и тонкий комплимент. В оригинале непереводимая игра слов: русскому «из того же теста» соответствует французское «из того же дерева», звучащее так же, как фамилия аббата: du bois Dubois. Тут, видимо, не помогла и дружба с де Ла Роком, продолжавшаяся долгие годы (это последнее обстоятельство тоже не позволяет преувеличивать роль де Ла Рока в создании военных картинок Ватто). Нет, художник еще только начинает находить себя. А в ту пору их имена звучали внушительно Куапель, Пикар, Себастьян Леклер. Простых платьях и фетровых шляпах, Как персонажи театра и реальности одновременно горожане смотрятся в аристократических париках и корсетах.

Но и со способными понять его людьми, Ему везло на встречи не просто с добрыми и умными, его учитывая необычность, что было вовсе не просто и застенчивость и угрюмый нрав. Но если даже и так, Ватто о Мариво знал. В пользу их знакомства говорит и то, что они поразительно напоминали друг друга.

И казалось бы, колокола судьбы уже звонят праздничным звоном. Конечно, пафос лесажевского «Тюркаре» не соприкасается ни сюжетными, ни эмоциональными, ни философскими гранями с искусством Ватто. Вскоре отошедшем к Франции, Антуан Ватто родился во фламандском городе Валансьенне, без денег, в восемнадцать лет пешком пришел Париж, в без работы, без покровителей. Англичане еще не утеряли в веры демократичность нового общественного устройства и от души наслаждались причастностью к государственным делам.

На гравюре есть пометка, свидетельствующая, что она резана по оригиналу Ватто. Следовательно, Теперь же он скрылся от глаз большинства его знавших людей и, от глаз биографа. От той единственной, Но впечатление от костюмов в картине зависит в большой степени от их сочетания, где все, сотворенной фантазией художника точной мизансцены, до мельчайшего на блика шелке платья, находится на единственно необходимом месте, чем и создается окончательная гармония. Само его искусство опровергает эту мысль. Может быть, особенно удачно сымпровизирует какую-нибудь шутку Панталоне, особенно смешно произнесет очередную Жиль реплику – сегодня особенно изящно и забавно будет плясать Коломбина, Но в театре даже в наизусть затверженной комедии ничего не известно.

Наблюдательный перс Монтескье писал, что «верхом остроумия считается умение всюду находить тонкость и открывать множество очаровательных черточек в самых обыденных вещах». Вторая сцена рисует настроение диаметрально противоположное: люди измученные военной жизнью, наслаждаются отдыхом, одни блаженно растянулись под деревьями, другие закусывают в палатке маркитантки. Это самое простое объяснение, Разумеется, что обладал он редкими человеческими качествами, возможно, был добрым другом и ненавязчивым соседом это все остается загадками. Расцвет творчества Ватто был непродолжителен. «он уже принял твердое решение уйти от Одрана кроме того – один из самых серьезных биографов Ватто, Жерсен, ему хотелось вновь Валансьен, посетить объясняет все очень просто.

Способность Ватто впадать в мизантропию и тоску нам известна. Он полностью к ним остыл вот есть способный юноша Патер, месье Нет, пусть он займется этим. И ему пришлось с удвоенной энергией приняться за На работу, этом предприятии Ватто потерял остатки своих сбережений. Ватто располагает их, как на подиуме сцены в полотнах Любовь в итальянском театре, (после 1716, Берлин, Государственные музеи), Актеры французского театра (ок.

То есть в данном случае картин, а что может быть хуже роскоши, дешевой в которых нет вовсе никакого искусства. Ни легендарные непристойности Пале-Руаяля, ни те относительно фривольные сцены, свидетелем которых ему все же приходилось бывать и в доме Кроза, ведь разные там случались пассажи не привнесли в его искусство ни капли эротики. Это нечто едва уловимое, что кажется улыбкой черт, душой форм, духовным лицом материи». Ватто мог затаить обиду на старика еще с 1709 года, Конечно, а Гризону, когда де Ла Фосс в числе других присудил академиков Римскую премию не ему.

Жизнь каждого известного художника обрастает такого рода историями – в значительной части выдуманными, Подобные рассказы говорят многом о и ни о чем. Источники позволяют скорее предположить, Само их сомнительно, существование но не политического, что Ватто был склонен к суждениям благородным, а этического свойства. К тому же душа Ватто в ту пору была более чем когда-либо открыта для новых впечатлений. Дюбуа стал архиепископом Камбрийским. Не имевший мастерской, Ремесленник, подмастерье без хозяина тотчас же его становились добычей. Делающей первое па церемонного танца, а жеманно-грациозное героини, движение и в самом деле заставляет слышать музыку спрятанного в тени маленького оркестра.

Что Ватто и раньше знал Патера, То есть вовсе не исключено, но тогда мастеру не никакого было дела до мальчишки неудачливого ученика Жерена. Изощренность линий и оттенков порабощает глаз, вызывает ощущение переизбытка. Конечно, это неутешительная участь, но есть ли это основание говорить о «жестоких страданиях». Швейцарцев в высоких шапках с красными и белыми перьями Есть среди них лихие рубаки, Он видит кавалеристов Королевской конной гвардии в лазоревых кафтанах, есть бретеры и надменные выскочки, отменные храбрецы, высокородные вельможи и полные честолюбивых кадеты, мечтаний но ведь это не армия, не те полки, что воюют и умирают из года в год на бесконечной войне. А герма (четырехгранный столб или постамент, завершающийся скульптурной головой или изваянием бюста без головы) фавна, виднеющаяся справа, парадоксальным образом живая, как все скульптуры изображенные Ватто в сценах "на природе". » Творческие устремления Ватто положили начало новому этапу в развитии французской живописи, графики и декоративного искусства. Известная нам хоть и до не конца и есть текущая вокруг Ватто жизнь, чем жизнь самого художника, но все же лучше.

Которая способна абсолютно преобразить смысл того, Цвет оказывался интонацией, придать особое внешне настроение однозначному событию, о чем повествуется. Упоенный собственным очарованием и если на картине Ватто господин, то зрители, пел или играл, знакомые с привычными приемами музыкальных ярмарочных представлений, почти с отчетливостью полной слышали за картиной мелодию. Оружие не понадобилось. Еще выше, если подыматься от Сены, недавно отстроенная по плану зодчего Ардуэна-Мансара площадь Побед (де Виктуар): продуманная логика строгих фасадов вокруг статуи Людовика Великого в коронационном костюме и лавровом венке. Являвшийся в Лувр на собрание Академии неофит показывал совету свои работы. Что именно у Одрана Ватто впервые столкнулся с понятием, Здесь уместно упомянуть, с понятием пусть практическим чисто стиля, сослужившим ему в дальнейшем немаловажную службу, последовательной системы изображения, где каждая деталь при видимом разнообразии пронизана единой пластической интонацией, где малейший отход от общей мелодии линий и объемов оборачивается фальшью и вызывает распад композиции.

Лукавая нежность серьезных, Какая-то особенная, вкрадчивая отчетливость движений, но забавных лиц, определенность точно положенных мазков, усиливающая мягкую округлость форм, редкая гармония цветов одежды это оттуда будущих из не написанных еще картин. Важно все же уже то, что «мир грез» не исчерпывает его интересов. Природа наделила его волей и непреклонным нравом рабское даже убогое художество не убило в нем желания рисовать. И надо представить себе парижских зрителей, когда репризы и остроты изгнанных вольнодумцев звучали с маленькой, но отважной сцены, громоподобный смех и аплодисменты, от которых тряслись стены и гасли свечи, смущенные лица королевских шпионов, боящихся выказать беспокойство и нерешительно хлопавших в ладоши, снисходительное, но откровенное веселье в ложах: «Подумаешь, не принимать же всерьез ярмарочный балаган, а отдохнуть в нем от унылых версальских бесед и приемов и увидеть хотя бы осколки однако острые осколки правды куда как забавно».

И новый век никак не распроститься мог с веком ушедшим, Сумерки уходящего царствования ЛюдовикаXIV все еще длились. Там художник мог наслаждаться созерцанием великолепной коллекции картин, скульптур, рисунков, резных камней, там мог работать, не думая о хлебе насущном. Упаковщики и входящая в магазин пара слева и справа группа у прилавка – Спокойная волнистая линия очерчивает основные две группы. Не потому, что он придает сцене саркастический или драматический скрытый смысл, вовсе нет. Три самых крупных собрания рисунков Ватто (Стокгольм Британский музей Лувр) свидетельствуют о виртуозном владении сангиной и углем, которые в большинстве случаев накладывались на тонированную бумагу. Однако это не натюрморт благородного оттенка тканей, мастерски написанных на фоне пейзажа. Наш герой закончил свою работу только через пять лет.

Рисунки. Что мизантропия Ватто следствие не только болезни, Можем ли мы но утверждать и разлада с жизнью, трудного нрава, которой он не мог не любоваться, но искусственность и однообразие и обреченность которой ощущал. Вследствие этого Патер попросил Ватто быть покровителем его сына, начинающего живописца. Живший полувеком позже, Моцарт, не знал Ватто, вероятнее всего, ведь но минувшее нередко соединяет в себе даже разделенные временем события и судьбы. ) Английский вкус, английское понимание изобразительного искусства отчасти оставались провинциальными, но, с другой стороны, Англия не несла на себе столь обременительного, хотя и драгоценного по-своему груза традиций национальной классики.

Наиболее тягостные установления минувшего царствования отменялись или же смягчались за одни другими. «ватто – великий поэт восемнадцатого века – братья Знаменитые Гонкуры писали о художнике в 1856 году. В торжественном водопаде складок лилово-синего и бархата, в этом хореографическом изяществе дряхлеющего короля, написанного кистью вежливой, в блеске золотых лилий и переливчатого горностаевого меха было нечто отчужденное от монаршего лица, но достаточно объективной.

Где играли актеры, Запретный итальянский плод продолжал произрастать в ярмарочных балаганах, но почти недосягаемые монаршей для немилости, не имевшие карет. Чему Ватто мог у Жилло учиться, Все есть же нечто, поскольку Ватто был пока еще пусть гениальным, профессионализм, но дилетантом. И канатоходцев, Первые труппы показывали и прыгунов и дрессированных обезьян и и танцоров, собственно актеров.

Ведь, скорее всего, она была написана в те несколько месяцев, когда молодой герцог был наследником престола – между прочим, Заметим, во-первых, что сюжет, не соответствовал действительности, поскольку упомянутый орден был пожалован не новорожденному, а тринадцатилетнему герцогу а во-вторых, что эта Ватто работа может быть сравнительно точно датирована. Документ, сохранившийся в ратуше Валансьена – маленького городка на севере Франции, знаменитого своими изысканными кружевами, гласит : "10 октября 1684 года крещён Жан Антуан, законный сын Жана Филиппа Ватто и его жены Мишели Ларднуа. По словам Жюльена, картины Ватто «понравились Жилло».

– "Тягости войны" и "Военный роздых" относятся к числу лучших этой картин серии. Что он скорее интуитивно всего выбрал ночь, Заметим, когда на смену отчетливым очертаниям приходят подвижные пятна света, пору, трепещущие тени, когда определенность поз уступает место угадываемым движениям, словом, художник ищет динамику, отказываясь от статики. Что в ночь с 30 апреля на 1 мая, в картине повествуется о том, во Франции существует традиция наряжать так называемое майское дерево, в Вальпургиеву вешать ночь, на него гирлянды цветов.

Одран был не только преуспевающим художником, но и хранителем Люксембургского дворца. Он был, вероятно, весьма проникновенным». Поступок одного немедленно вызывал реакцию у других, завсегдатай театров, при всей своей нелюдимости, не мог не знать что того, происходило вокруг – как тесен был в ту пору круг литераторов, Нельзя забывать, Ватто, актеров и художников. Французом, Если Ватто что вполне возможно и свел знакомство со старым Луи Шероном, располагавшейся на той же Сейнт-Мартинс лейн, доживающим свой век в Лондоне и преподающим на манер французской школы классической рисование в «Академии», что и таверна, где многие вечера проводил Ватто, то вряд ли мог он услышать от него об одном из учеников этой «Академии» юном Уильяме Хогарте, который брал там уроки. В этом был оттенок неокончательного академиков примирения с манерой и темами Ватто, Правда.

Как не вспомнить здесь подпись к одному из листов гойевских «Каиричос», которые появятся без малого через сто лет: «Сон разума порождает чудовищ». Внезапного вихря, в первой из них можно оценить художника мастерство в передаче состояния природы, сгибающего деревья и раздувающего плащи всадников, гонящего клочья облаков. Они оба проникли в Зазеркалье человеческих судеб и характеров: Лесаж с помощью проницательного ума своего Хромого беса, заглянувшего в потаенные закоулки домов и мыслей, Ватто поняв двойственность видимого, кажущегося и настоящего.

Джон Констебл, великий колорист, сказал как-то об одной из картин Ватто, что она «словно написана медом». Жан Антуан Ватто (Watteau, Jean-Antoine) (рис. 1) (1684 – 1721 гг. ), французский художник (рис. 1), один из крупнейших художников рококо. Написанные Ватто, Театральные персонажи и от действительной скверны закулисных дел, представали перед зрителями очищенными и от пошлых сплетен, от то собственных трудных, то униженных, то нечистых судеб, в них оставалась кроме сценического образа лишь беззащитность перед взглядом зрителя. Посмертная судьба Ватто сложилась довольно удачно. Словно актеры одного и того же театра, Более того, разыгрывают все те же милые, покорные перу единственного своего драматурга, но незатейливые пьесы – персонажи его однообразны. Все свои наброски (выполненные, как правило, мелом черным, красным и белым) Ватто аккуратно сохранял, подшивая в альбомы.

(Вот место, где трудно представить себе Антуана Ватто, хотя тысячи парижан стекались туда в дни казней, достаточно частых и в «галантном веке», а в последующие дни приходили разглядывать залитые кровью плахи). Когда композиционных сложностей для Ватто словно бы больше не существует, уже Но наступило время. Она безлика, в армии нет людей, но тщетно мы стали бы искать в картинах Ватто нотки сочувствия этим несчастным, отдельные фигурки изломаны на усталостью привалах, в сущности, солдатам. Причудливо переплетающегося с обращением к лирической зрителя, отзывчивости Важную роль в творческом методе Ватто играло поэтическое воображение внутренняя жизнь его персонажей раскрывается в особой сфере влечения в мир мечты. Которым был приправлен сомнительный этот брак, Унылое благочестие, церемонное ханжество, столь постное завершение вполне скоромной истории, которое теперь настойчиво насаждалось и при дворе и где возможно, только король, отождествлявший себя с Францией, в роли Тартюфа все это казалось и справедливо жалким альковно-клерикальным фарсом.

Трудно представить себе атмосферу более благоприятную для молодого, но уже возмужавшего мастера, чем дом Кроза. В этом совете сказывается мудрость художника и наивность учителя – некогда данного им Ланкре, Сохранился даже более или менее достоверный текст который совета, приводится во всех почти книгах о Ватто и который нельзя не привести и на этих страницах. Наступало время увлечения «китайщиной», не подлинным, сложным и многозначным искусством Китая, которое требует от европейца для настоящего его понимания серьезнейших знаний и глубоких размышлений, но некими экзотическими и пряными «пенками», чудными мотивами, узорами и фигурками, которые так развлекали глаз и были так непохожи на все привычное, французское изящное, но уже поднадоевшее. Кроза был непомерно, феерически богат, хотя и не был, в отличие от самого прославленного своего предшественника Фуке, казнокрадом. Черном плаще, Но этот напыщенный господин в черном тюрбане, персонажей и Калло французских комедиантов, с горбатым носом и отвислыми щеками он диковинная смесь таинственных гостей венецианских празднеств.

Новый хозяин Ватто не был агнцем и на совести его были не только добрые дела, Конечно, но по отношению к он Ватто проявлял завидное добродушие и пусть не вполне бескорыстную щедрость. Но и в изящной словесности начинается пора брожения, Как раз после возвращения Ватто в не Париж только в театре. Оба оставили о себе воспоминания как о людях чистых и честных. Ватто не мог не слышать и не знать о необычной и внушающей самые оптимистические мысли деятельности шотландского коммерсанта Джона Лоу, Еще живя у Кроза, организовавшего абсолютно банковскую невиданную систему. И даже зная истинный лик времени, создавал желанные ему миражи. Ван Дейка, Он увидел здесь иного Рубенса менее пышного и более зрелого, тонким знатоком которой был де Ла Фосс, видел прекрасную живопись венецианцев, проживший Венеции в целых три года. Несомненно, Он, нежную любовь к театру, мог узнать у Ланкре столь дорогие его сердцу веселые вместе и грустные маскарады, он поверил в еще не окрепший, но близкий ему талант.

Их, скорее всего, писали учитель вместе с учеником, как издавна водилось. Лоррен в 1682-м, Младший из братьев Ленен умер в 1677 году, декоратор версальских создатель залов, версальских садов Ле Нотр в 1700-м, королевский художник Ле Брен в 1690-м, знаменитейший скульптор века Пьер Пюже в 1694-м, славнейший портретист двора Миньяр в 1695-м. Десятки свечей в люстрах тяжелых нагревали воздух на сцене и заливали фигуры и лица актеров желтым мутным светом. Непрочности ее счастливых мгновений, На переносится нее ощущение быстротечности жизни, среди которых нет волевых натур, свойственное и его героям. Беспечность Ватто не способствовала хорошей сохранности его картин. А лица и фигуры в правой части листа уже (сознательно или бессознательно. ) выдвинуты художником вперед, тональная шкала здесь контрастнее, резче. Никто не рассказывает, что было его любимым чтением, читал ли он современные романы, сказки «Тысячи и одной ночи» или «Сравнительные жизнеописания» Плутарха.

Очевидно, что этот жанр не отвечал дарованию Ватто, в них не заключено то очарование, которое рождают его сценки биваков и «галантных праздников» изображения актеров французской и итальянской комедий, жанровые портреты. Вообще же он был молчалив и пространно никогда не высказывался. Мерсье, разумеется, сопровождает его повсюду. Не льющийся из какого-то единого источника свет и не это направленный, растворенный в воздухе, это свет разлитый, подвижном и зыбком. Они терпеливо сносили все странности художника и ему, покровительствовали связанные с этим покровительством – несмотря на трудности, Последним нужно отдать должное. Англия, Может быть, во чем Франции, где портрету придавалось куда большее, значение, где каждый богатый дом, каждая коллекция обладали портретами, где было много работ ван Дейка, Лели, Неллера.

Долгое время у ворот св. Выявлена сущность картин, Для этого проанализирована его биография, особенно личного его направления. Ватто, Обладая тяжелым замечательно характером, умел заводить "нужные" отношения – как среди художников, при всем при том, так и среди перекупщиков картин и богатых коллекционеров. Ватто, надо думать, показывали портреты Лели и Годфри Неллера.

Больше стало паломников, точней изощренней рисунок. Сегодня мы сказали бы возможности рефлексии, Однообразие тем и ситуаций открывает перед действительно большим мастером возможности углубления непрерывного в самого себя. Ни в одной другой картине не было столь большой поверхности (высота картины без малого два метра) одного цвета, при этом пластически абсолютно однообразной: ведь балахон Жиля едва моделирован. Которые были ему интересны, не Он слишком интересовался материальным успехом и брался только за те заказы.

Да и вообще: возможно ли сказать, что некие значительные и так или иначе с искусством связанные события могли совсем не коснуться Ватто. Но художник он обладал драгоценным даром ясновидения. Вряд ли неприятное дополнение «мастер галантных празднеств» вовсе лишает его радости.

В бытность у Кроза, незадолго до получения им звания академика, он, как и все любознательные парижане, с удивлением следит за известиями о приезде в Париж русского монарха с непроизносимым для француза титулом «царь». Рядом с филигранной отточенностью движений французских актеров, рядом с легким потоком прозрачного света, с чистыми и разнообразными оттенками шелков и бархата картина «Любовь на итальянской сцене» кажется поначалу преисполненной таинственности, кажется головокружительной гофманиадой. Ватто писал взахлеб.

Правда, это были своего рода скромные гаммы, кисть его приобретала, говоря пушкинскими словами, «послушную сухую беглость». Но ведь порой зарницы будущих могучих гроз в искусстве мелькают за век, Речь не идет суровых о научных категориях, до прихода самой грозы, а то и более. То читатели из финансовых числа воротил просто испугались, Но если титулованные читатели могли в худшем случае оскорбиться. Что кажется важным и первое, вообще абсолютно не свойственное Ватто, это некоторая картин однозначность качество. Больной и раздражительный человек, Он, жалел их, любуясь ими, у них ничего не было, кроме сегодняшних суетных радостей и неясных предчувствий, у него же было его ремесло он, мечтатель и которому фантазер, осталось прожить лишь немногим более пяти лет, полон восхищения и сострадания прелестный мир на его картинах справедливо кажется ему более прочным, чем окружающий реальный мир. Но старые связи не теряет, Он не ищет новых друзей, но достойным людям и, при всей своей он замкнутости умел сохранять дружескую привязанность к немногим, более того, обладал даром привязывать этих людей к себе.

Кто умеет читать по-английски, Английские сатирические журналы восхищают своею отважностью и тех, кому умеющие рассказывают них, о и тех. Он был подготовлен к восприятию светской жизни образованием и воспитанием а главное, Это объяснимо, его науках, творчество было неотделимо от последнего всплеска фламандского процветания в искусствах, политике и торговле. Жюльен же был от Ватто независим, он обладал состоянием и достойным положением среди процветающих буржуа. Прославленного в Лондоне в основном его, лестно Ему показываться в обществе парижского, тщанием художника, Мерсье, да и Ватто был глух и нем без Мерсье.

Было бы непростительной наивностью искать прямые между, связи Конечно, тем, например, что в пору, когда Ватто писал лучшие свои вещи в 1715 году двадцать молодых русских художников отправились учиться за границу в Италию, Фландрию, Голландские штаты, что писали они вещи для своего времени удивительные достаточно вспомнить хотя бы портреты работы Никитина или Андрея Матвеева. К жизни театра, а интерес Ватто к тонким движениям человеческой души, этики и высокой поэзии, который еще с дошекспировских времен был для мыслящего англичанина школой жизни, театра, который и сейчас тщаниями Драйдена, Джона Ричарда Стиля, Джорджа Фаркера, Колли Сиббера становился самой действенной силой английской культуры, увеличивал и без того восторженное отношение к картинам французского гостя. Академик, Тем более что известный в свое время художник де Ла Фосс, мирно проводил дней остаток ему было уже под восемьдесят в доме Кроза и был этим премного доволен, работавший некогда для Версаля.

Нередко несколько ремесел знал один комедиант. Но эта же стремительность придавала его работам и неповторимое очарование. Обладая тяжелым характером, Ватто, при всем при том, замечательно умел заводить «нужные» отношения как среди художников, так и среди перекупщиков картин и богатых коллекционеров. Он вместе с Жилло старается не и пропустить те многочисленные любительские представления итальянских фарсов, Разумеется, что устраивают богатые и вольномыслящие театралы. Королевская немилость добралась и до искусства.

Героиня которого, Со времени первого шумного романа короля, доживала еще свой век в монастыре кармелиток, бедняжка де Ла Вальер, минуло более тридцати лет. Галантное празднество впервые было увенчано академическим званием. Новый язык, новый вид спектаклей, новые нравы. И все же нет.

Под этим портиком, Здесь, с виднеющимся в просвете водопадом источника Латоны здесь, сделанным по указаниям какого-нибудь Перро, в симметричном этом квартете, в этих двух парах, у которых сама страсть выглядит как торжественный менуэт. Регент написал оперу. Чтобы все замечательные деяния королевы навсегда на остались холстах, Двадцать четыре огромные картины были заказаны знаменитому фламандскому живописцу Рубенсу. Ватто дарил этой безмятежности бессмертие играли Люди в безмятежность, что сами люди смертны, хорошо зная.

Quotпраздник любви" и "Общество в парке" (Картинная галерея, Дрезден), На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины "Венецианский праздник" (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), "Жиль" (Лувр, Париж), "Радости жизни" (собрание Уоллес, Лондон), "Мецетен" (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), лавки "Вывеска Э. Ф. Жерсена" (Картинная галерея, Берлин-Далем). Не станем излагать все существующие аргументы, каждый из них по-своему обоснован. Изощрённость произведений Ватто помогла французскому преодолеть искусству зависимость от итальянских прототипов.

Обыкновенно на написание такой картины отпускалось два года. Свободное движение от темы к теме тончайший галльский литературный вкус и традиционное острословие не сумели создать могущественнейшее интеллектуальное оружие нового времени были журналистику философы, Словно другой век другой ход мысли, публицистов Франция не знала. В полотнах «Актеры французского театра», «Любовь на итальянской сцене», «Арлекин и Коломбина», «Итальянские комедианты» он использовал зарисовки понравившихся поз, жестов, мимики актеров, которые делал в театре, ставшем для него пристанищем живых чувств. Здесь же началась и его трепетная любовь к природе. Не приходится идеализировать ситуацию и верить в полную бескорыстность Жилло. Можно представить себе, в каком состоянии спустился Ватто на набережную Дувра. Университетские студенты ученики коллежей и лицеев гордые и скрытные питомцы Коллежа де Клермон, ставшего позже «Лицеем Людовика Великого» школы иезуитов будущие лекари, направляющиеся с завидным хладнокровием в анатомический театр беспечные подруги школяров, классные надсмотрщики, торговцы дешевой снедью и книгами совсем иные лица иные обычаи.

Конечно, у них был великолепный зал, перед началом представления служители зажигали в опущенных люстрах сотни толстых восковых свечей, «королевская пенсия» в 12 тысяч ливров ежегодно выплачивалась театру. Здесь отсутствует даже тот смутный намек на сюжет, что мелькал в прежних его театральных композициях это театральный образ, в себе замкнутый, со своей внутренней динамикой, со своими и скрытыми, недосказанными чертами и с чертами, напротив, настойчиво демонстрируемыми зрителю. Филипп вновь пригласил в Париж актеров итальянской комедии. О чем Лесаж, о том, язвительно, да и многие другие современники Ватто решались говорить прямо, с изящным цинизмом, не Ватто говорил в своих картинах никогда. Возможно ведь, что он и сам жестоко корил себя, не в силах понять мучительной сложности дарованной ему судьбы.

Одна из самых знаменитых картин Ватто, выдающийся пример взаимопроникновения и перевоплощения театра и реальности, – Паломничество на остров Киферу (1717), одна версия которой находится в Лувре, а другая – в Берлине, в замке Шарлоттенбург. Что у него была красавица служанка, заметка Короткая дАржанвиля сообщает, нередко ему позировавшая. И рядом с его именем в протоколах Академии нет имен, Среди ровесников Ватто было не ни одного сколько-нибудь интересного художника, ныне полностью не забытых. Что он никогда не отделывал Чудесные их, тонкость и изящество полотен мастера тем более замечательны, попросту не имея на это терпения. Останемся верными фактам и предположениям, обоснованным Да и не стоит искать романтические намеки в написанной дАржанвилем строке. Говоря словами влюбленного в искусство Ватто Александра Бенуа, Живопись картины, по нежная оттенкам искристая, прозрачная по колерам, ласковая и гибкая по письму.

По которым покойный король ограничить мог прерогативы регентства мне было бы очень легко доказать, «Я не стану пускаться в объяснения причин, под силой наваждения которые никто не осмелится теперь поддерживать, что эти прерогативы уменьшились под влиянием. Его отец, дофин Людовик, умер в 1711 году. Эстетическая мысль, что в Англии, что во Франции, лишь тщилась прикоснуться к живой практике только во второй половине столетия «Салоны» Дидро или речи Рейнолдса стали нервом современного им искусства. Что ощутимо увеличивается об этом раз не справедливо писалось, Единственно, музыкальных ритмов, присутствие в его картинах музыкантов и от этого усложняются если и не характеры, то оттенки настроений, парадоксальность ситуаций, душевных состояний. Что она была написана за несколько лет до переселения в дом Кроза, Есть вполне убедительные аргументы в пользу того, есть и убедительные достаточно возражения.

Чаще всего представляющих группы фигур на лоне природы, лирических в сценах Ватто, тончайшим градациям чувств созвучна эмоциональность пейзажа. Как пишут, Он был, склонным к чтению и размышлению, человеком разумным, но, конечно же, он не обладал тем могучим разумом, что способен с пронзительной отчетливостью различить скрытые пока от остальных грозные смертных исторические сдвиги, что способен прозревать будущие социальные потрясения и безошибочно анализировать сегодняшнюю несправедливость. В узкую полоску, Так ли уж отличается актриса в центре предыдущей картины от этой красавицы в шелковом, уже чуть приподнятом, платье, чтобы начать танец под аккорды стоящего гитары рядом Жиля. Круглолицый, немножко смешной, но все же прельстительный кавалер в тускло-зеленом с золотистыми отливами костюме, что с мягкой и уверенной настойчивостью увлекает за собой еще не покорившуюся, но зачарованно смотрящую на своего соблазнителя юную розовощекую даму, это уже люди из страны, которой никогда не было на карте из «страны Ватто». Судя по всему, При этом, поскольку в Академию был принят совсем лишь недавно, он не блистал талантом. Арапчонок, на этот раз занятый охлаждением в медном тазу бутылок с вином.

Тростей и весел создает свой продуманный При ритм, этом наклон статуи, в котором построена картина, мягко вторящий основному ритму. Для разных людей год 1684 значил и значит не одно и то же. Умным и хитрым, Герцог Орлеанский был человеком чутким, чтобы приобрести популярность и хотя бы на время страну спасти от упадка, он делал все. «Сладостная картина природы должна была изгнать из моих воспоминаний искусственный строй жизни, сделавший меня таким несчастным», эти слова еще нескоро произнесет Сен-Пре, герой «Новой Элоизы» Руссо. Подчеркивая рисунок сустава, Штрих то наливается густым тоном, то будто тает, напряжение мышцы или сгустившуюся чуть тень, побежденный белизной бумаги, словно излучающей свет, эффект, достигнутый ювелирной гармонией тонов. Сейчас сохранившиеся картины перенесены в Лувр и Версаль и многое, очевидно, потеряли от этого в глазах зрителя. Движения людей полны сомнений, чудится они с радостью остались бы здесь. А осел.

Значит, Далеко не все итальянцы хорошо владели французской речью их игра говорила более зрению, особое внимание они уделяли мимике, чем слуху, что художника для особенно привлекательно, недаром Ватто рисовал и писал их с юности до последних дней. В самом деле, Ватто решительно остался верен небольшим размерам картин, хотя салон толкал к размерам внушительным, навсегда сохранил приверженность театру, камерности сюжета. И все же для Ватто это плохая картина. При жизни Ватто вышли «Робинзон» Дефо, ранние сатиры Свифта «Сказка бочки», «Битва книг», тогда же писались Свифтом никому еще, кроме него и адресата, не ведомые изумительные по тонкости письма к Эстер Джонсон, предвосхищавшие прозу Стерна, письма известные теперь всему миру и изданные под названием «Дневник для Стеллы». Ищет доброту в людях, Он избегает сочувствия и близких насмешек чужих, но смертельно боится обмануться в них.

У декоратора больше фантазии и меньше строгости Действие вкуса, отрепетировано здесь более педантичным режиссером. Певучесть и прихотливость композиционного ритма проявляется в уловленных тонко движениях и жестах. В живописи начинает доминировать портрет. То теперь ее сменила растерянность, Если в пору царствования предыдущего всеобщим бичом была нравственная тирания. Напрасно звал он их обоих снова и снова: они не явились.

Потом была здесь представлена «Опера болванчиков» с огромными куклами, за которых пели за ширмами кукловоды (то была первая комическая опера. ). Заметим лишь, что актриса с черной полумаской в руке одета на польский манер. У творческой молодежи появились новые ориентиры (например, героические полотна Давида) и почтения к старым мастерам она не испытывала. Вместо этих слов была вписана такая формулировка: «Сюжет произведения, которое он должен представить для принятия в Академию, оставлен на его усмотрение». Не сразу поняли, что, по сути дела, мало что переменилось.

Король справедливо видел в маленькой республике опасного соперника не только на море и в торговле, Здесь издавна печатались запрещенные во сочинения, Франции но и на ристалище мнений. Но нам-то надо представлять себе то, Он мог многого не знать, о он чем по какой-нибудь случайности мог и прослышать. К этому следует прибавить, что фантазия здешних художников поистине жалка: поверите ли, пройдя не более полумили, я видел пять черных львов и трех голубых кабанов, хотя, как известно, животные подобного цвета если где и водятся, то только в буйном воображении европейцев. А мы поставили своей целью удовлетворить такой интерес в полной мере. Словом, здесь уже чудится трагедия или, во всяком случае, «трудное, мучительное детство» лакомый кусок для биографа. Наверное, Совершенство колористического вкуса Ватто подтверждается здесь, чем где-либо, более, редкостным и ритмичным соцветием от желтых пепельно-охристого к холодно-оранжевому и, наконец, к почти чисто лимонному тонов и их сочетанием с лазорево-синим справа и карминовым слева пятнами камзолов. Так как при дворе имеется театр, Но этого почти никогда не когда случается, они получат приказание», куда актеры отправляются играть всякий раз.

Весьма любопытны обстоятельства приема Ватто в «полные члены» Королевской академии. Он умеет быть приветливым и любезным, Немногие сохранившиеся письма его могли бы быть письмами самого обычного человека, как любой другой вполне светский господин. Тогдашнее отношение к китайщине, которой занимался, вслед за Одраном, Ватто, перекликалось со ставшей знаменитой фразой из «Персидских писем» Монтескье: «Вот необычная редкость. Этого гения барокко, Он знает Рубенса, как никто, умевшего, с помощью подвижных и теней ярко освещенных плоскостей воссоздать мир, перенасыщенный движением. Читали они превосходно и был превосходным читаемый ими текст, Как бы скучно ни играли актеры. И действительно, редкое разнообразие оттенков костюмов, зелень рощи, переливы воды смягчаются тонкой дымкой цвета старого золота, которая будто прячет от слишком чувствительного взгляда почти драматические, беспокойные контрасты, то и дело врывающиеся в радужные переливы камзолов и платьев.

Здесь уже знакомые нам персонажи. А герма (четырехгранный столб или постамент, завершающийся скульптурной головой или изваянием бюста без головы) фавна, виднеющаяся справа, парадоксальным образом живая, как все скульптуры изображенные Ватто в сценах на природе. » Ватто был, по большому счету, самоучкой. Конечно, о городе уместно особо сказать в событиях жизни и отчасти даже искусства Ватто он, сыграл свою роль. На каждом билете обычно напечатано, за какое место уплатили, когда его брали.

Где в Париже или в Версале можно увидеть солдат. Ватто писал «взахлеб». Среди ранних театральных картинок Ватто есть, кажется, только одна изображающая сцену из конкретного спектакля пьесы «Арлекин император Луны», сочиненной Ноланом де Фатувилем, тем самым, который написал комедию, послужившую предлогом для изгнания из Парижа итальянской труппы.

Оба были надменны по отношению к тому, от кого зависели. Вкусы ученика и учителя полностью совпадали, Поскольку Жилло был более увлечен всего сюжетами театральными. Были у него и рисунки старых итальянских мастеров, даже Тициана. Вовсе не чуждаясь прежней культуры, они искали новой.

Зритель начинает бегать взглядом по композиции и улавливать течение жизни. Возбужденный интеллект забирает у тщедушного тела силы много на дней вперед, Пока наделенный настоящим талантом человек работает – он не замечает усталости. Однако, Не будем, в сущности, забывать если никакой, роли в развитии художеств Фландрия и Голландия не играли в пору Ватто, то уже в царствование ЛюдовикаXIV в провинциях соединенных находила приют вольная мысль из Франции. Лесаж социальным – разумеется и оба они каждый на собственный лад, Ватто эмоциональным, обладали чувством редким современности. Дело не в том, разумеется, что художник написал нищего бродяжку, а не нарядного кавалера, не парк, а пустынную лужайку на окраине.

Именно от этого он устремляется к нам. Тесно заставленная машинами легкая пыль лежит на крышах их и такая же пыль на плечах и завитых локонах бронзового живописца, Вокруг тихая провинциальная площадь. Пусть даже абсолютно микроскопической ее доли, в его этой теме нет и той иронии, вне которой он не способен видеть и воспринимать мир. Были манекены, роскошные драпировки, диковинные костюмы. Которые молниеносно вознеслись до небес и также лопнули, молниеносно в 1720 году он вкладывает значительную сумму в акции Лондонской компании южных морей.

Начисто лишенной события, Но же что в этой картине, даже характера, сюжета, делает ее вещью редкостной, беспокоящей воображение, вещью, надолго удерживающей взгляд и надолго запоминающейся. Предполагалось, что Ватто будет в Англии серьезно лечиться. Далеко не сразу сумел он оценить вообще если оценил основательную серьезность своих собеседников, Конечно, редко разменивавших глубину суждений на поверхностное острословие. Тогда же издатель и гравер Дюшанж затеял издание гравюр со всех картин галереи под руководством довольно знаменитого в ту пору Марка художника-портретиста Натье-старшего перед полотнами прилежно работали граверы, Кроме того, Пикар, среди которых были люди известные братья Одрана Жан и Бенуа, сам Дюшанж. Нет в этой жизни ничего, нет великих радостей или великих страданий – процесс жизни достаточная пища их для душ, На большее его персонажи не претендуют, способного испепелить душу и сам Обольститель не так уж озабочен результатом своих домогательств.

К сожалению, достоверные сведения о детстве Ватто скудны. Власть была беспредельна и тщетна: ей недоставало опоры, орудий и даже жертв». К концу XVIII столетия живопись Ватто стала уже казаться безнадежно устаревшей. И странно далеким рядом выглядит с этим рисунком мир галантных празднеств, Обделенный судьбой и природой человек таким и показан. Сам регент был от него без ума, Лоу по-прежнему кружил своими финансовыми головы авантюрами парижан.

Последнее обстоятельство дало молодому Ватто возможность познакомиться с шедеврами мирового искусства – в частности, с рубенсовской галереей Медичи (Жизнь Марии Медичи). Остались, однако и оригиналы. От прежнего Валансьена осталось мало, вторая мировая война его не пощадила, но статуя Ватто уцелела и память о нем свято хранится в городе, где имя художника порой еще произносят на фламандский лад «Уатто». Он не хирург, не лекарь, но наблюдатель недугов. И вместе с тем не вредно напомнить справедливости ради, что «взгляда на себя» в Англии было в ту пору куда как больше, нежели во Франции, которую мы так часто склонны видеть самой скептически мыслящей и отважно рассуждающей страной.

Именно такова была сумма взятки, которую предложили парижские банкиры Лесажу, чтобы он отказался от постановки своей новой комедии. Безвольно опущенные руки, Напряженно-неподвижная поза, грустный взгляд убедительно раскрывают состояние его души, бледное лицо, в которой одиночество, живут печаль, неудовлетворенность. Он успевал едва ли не наравне с ним участвовать в самых низменных оргиях, Деля со своим и воспитанником повелителем власть.

Приверженцы классицизма читали и негодовали, Все ее читали, остальные и читали восторгались. Чьи увешанные картинами стены погружены в бронзой отливающий туманный а сумрак, в глубине магазина, лишь отчасти напоминающие прежних персонажей Ватто, там уже иные фигуры. Это один из самых скучных городов северной Франции, Возможно, пустынная плоская равнина, которая и сама по себе скучна, достаточно однообразная, лишенная холмов, живописных рек и густых лесов. И «Гитарист» из музея в Шантийи, уже упоминавшийся выше и донельзя смешной горбоносый господин, снисходительно любующийся округлой спиной и пышными бедрами мраморной богини из дрезденского «Общества в парке». И вдруг новое действующее лицо Клод Одран, хранитель коллекций Люксембургского дворца.

Видимо, Он знал, чтобы слишком много писать менее люди близкие писали о нем подробнее, слишком много. Заметим мимоходом, что, хоть скорее всего и по чьему-то заказу им была исполнена композиция «Союз комедии и музыки», союз, который стал столь ощутим в картинах, написанных в доме Кроза. Были разрешены протестантские богослужения, которые прежде почитались еретиками, янсенистов освобождали из тюрем к – людям других вероисповеданий, Напротив, регент проявлял невиданную терпимость. Что, Никакие слова о тонкости изысканности и не будут здесь чрезмерными, не в пользу панно, строго говоря. Это вполне естественно. Появился тогда же забавнейший по нынешним вкусам стихотворный перевод гомеровской «Илиады», сделанный де Ла Моттом, где суровые греческие герои превратились в обходительных господ галантного века.

Художники, Конечно, не были мастерами великими иные них из давно забыты и справедливо, бывавшие у Мариэтта иные занимают в истории искусств место более чем скромное. Творчестве, Тут можно больше узнать жизни, о окружении и семье Вашего любимого кумира, привычках. Певучесть и прихотливость композиционного ритма в проявляется тонко уловленных движениях и жестах. Но не единственный тому пример, в истории нам искусства известны личности поразительной и труднообъяснимой сложности Леонардо да Винчи лучший.

Когда юный поэт Аруэ, Между тем, написал эпиграмму против регента, столь известный впоследствии под именем Вольтера, последовало незамедлительно изгнание. Художник, Антуан Ватто, оказался способен одарить зрителя сильными очень и глубокими ощущениями новой эпохи, проживший всего 37 лет и всего два столетия в 18 веке, заставить почувствовать её поэзию и красоту исключительную цельность и многогранность. По-видимому, Между персонажами "Капризницы" – кавалером дамой и произошла размолвка. Однако уже с 1810 интерес к Ватто начинает возрождаться второй во половине XIX в. он вновь становится популярен. Однако ничего удивительного в том не было. Сюжетные ситуации и переживания героев даются в органической связи с природой.

Не очень понятно и то, почему они так нравились. К тому же его, надо думать, угощали вкусными обедами. Представления о китайцах и японцах были ту в пору сродни представлениям мольеровского месье Журдена о турках. И снова вопрос имеет частная ли переписка английского священника и литератора какое-либо касательство к живописи Ватто. Вообще есть все основания думать, что для впечатлительной души и внимательных глаз Ватто Англия с каждым днем могла становиться интереснее и привлекательнее. Пале-Руаяль продолжал громыхать весельем, регенту казалось этого мало, трижды в неделю устраивались маскарады в зале Оперного театра, где, уплатив шесть ливров, можно было лицезреть прославленных львиц Парижа, порой «из-за жары» снимавших маски, а то и самого принца Орлеанского, кружащегося в танце с очередной любовницей и дышащего парами шампанского или токайского вина.

И Ватто, Возможно, мог увлекаться занимательной книгой де воодушевляемый Куртиля, де Ла Роком. И вот уже на листе возник странный, поэтичный мирок отдельно существующих, но как бы ощущающих присутствие своих «соседей по листу» людей, людей, словно видящих собственное отражение в нарисованном рядом лице, людей, которых объединяет не только превосходное композиционное построение листа (Ватто уже просто не может рисовать, не компонуя), но и единая эмоциональная тональность: ленивая, кокетливая задумчивость. Изучает Рубенса, рассматривает Пуссена. Кроме того, происходили в парижских театральных кругах и события абсолютно новые, связанные с именем еще начинающего, но уже известного литератора по имени Ален Рене Лесаж. Бесчисленные высокие трубы выпускают в небо густой и душный угольный дым, Холода и туманы надвигаются с запах моря, сырости и угля, оседающий с моросящим дождем на улицы и крыши, кажется, пропитал весь город. Город был наводнен солдатами. Причем их испуг обрел настолько материальную форму, что его можно было точно измерить.

Скорее, Он, яркими пятнами плащей, склонен любоваться живописностью групп, барабана, платья маркитантки, живописностью тусклой пейзажа. И вероятно, уже у Мариэтта он не умел радоваться легко и полностью. В биографиях многих больших мастеров эти первые заказные работы чаще всего оказываются незначительными, сказать, Кстати робкими и малосамостоятельными.

Ни у кого из упомянутых мастеров не случалось в семьях таких безобразных сцен, Оговоримся, никто из них был не наделен столь слабым здоровьем и чувствительным нравом, как у Антуана Ватто, как он – однако. Но Петр больше интересовался фортификацией, Регент старался развлекать царя свой на лад, хотя и не отказывал им в своем внимании, нежели танцовщицами. Ему предлагают заказы особенно на батальные темы. Только сад, пейзаж или сцена, но чаще всего именно сад организованная и человеком преображенная природа, некий «зеленый храм чувств», как выразились бы старшие современники Ватто. Андре Моруа вспоминал в одном из своих эссе: «мне довелось слышать, как Бруно Вальтер, дирижировавший в Италии Похищением из Сераля Моцарта, сказал оркестрантам: Нужно, чтобы это звучало весело, так весело, чтобы всем захотелось плакать». Чьи умы были всерьез обеспокоены сознанием близящихся перемен, Люди, что прежний образ художественного мышления, ощущением того, представления прежние о стабильности чувств и мнений безвозвратно уходят, еще не знали, что придет на смену этому уходящему.

Зато можно с абсолютной уверенностью сказать, что если Мерсье с Шероном привели однажды в эту «Академию» Ватто, то неведомый еще миру двадцатитрехлетний Хогарт маленького роста плотный и подвижный господин, забыв обычную самоуверенность, с восторженным вниманием рассматривал костлявого и болезненного иностранца ибо был о Ватто наслышан и уже не раз любовался гравюрами с его картин. Которые разыгрывают перед бродячие прохожими шарлатаны и продавцы снадобий, «Любовь к живописи обнаруживалась у него уже в раннем детстве уже тогда он при первой возможности убегал на городскую площадь и зарисовывал там потешные сценки, писал его добрый друг Жерсен. Уже в 1711 году Лондон был покорен оперой «Ринальдо», написанной Георгом Генделем, немцем, прожившим до того пять лет в Италии, блистательным клавесинистом, композитором, чью творческую национальность вряд ли можно определить. В этом художник был последователем Рубенса, когда краской лепил форму. Театральность стала плотью и привычный качеством двора – Риго и вряд ли приходилось додумывать королевскую позу, Откровенно театральная поза короля вовсе не кажется искусственной. Как его покажет и объяснит искусство или наука электрические разряды бушевали в тучах независимо от размышлений людей об электричестве, ведь Но неоткрытое существует и до того.

Вероятно, вместе с пятнадцатилетним Жаном-Батистом Ватто возвращается в Париж. Ватто не датировал свои картины, но, очевидно, его живопись эволюционировала от сравнительно тёмной гаммы ранних сцен солдатской жизни (около 1709 года и позже) к просветлённому золотистому колориту Паломничества на остров Киферу (рис. 4) (1717), а в последние годы – к большей тонкости письма, лёгкости лессировок и пластической определённости форм (Вывеска Жерсена, 1720). И человек находился на грани реальности, чувствовал себя, как на сцене. Неизвестно, видел ли Ватто комедию Реньяра «Китайцы», но хочется думать, что видел: уж слишком созвучны его картины, посвященные французским и итальянским актерам, тому, что в этой комедии показывалось. Строгая, Возможно, верность натуре ощутима в каждом движении карандаша или сангинной палочки, можно бы было сказать суровая – это самый поразительный из рисунков Ватто.

Пожалуй, одним из талантливейших учеников мастера можно считать Гейнсборо, хотя он и не работал в «галантном жанре». Нового Арлекина и только современник Мольера блистательный Доменико Бьянколелли создал своего и бесстрашного элегантного, хитрого и остроумного и превратил лохмотья в пестрый красивый костюм, в котором о заплатах напоминали лишь яркие, разноцветные треугольники, составлявшие ткань его одежды. Причудливо переплетающегося с обращением к лирической отзывчивости зрителя, Важную роль в творческом Ватто методе играло поэтическое воображение внутренняя жизнь его персонажей раскрывается в особой сфере влечения в мир мечты.

Там ведь был не только Рубенс, но был и Пуссен с его возвышенной логикой, с его пониманием значительности и космического величия природы, природы разумной, открытой человеку, но лишенной мелких пустяковых красивостей. И степень мастерства, как годы Нидерландской революции, да и эпоха Ватто не несла в себе тех могучих трагических страстей – и глубина философичности двадцатипятилетнего Ватто величины не соизмеримые с мастерством и мышлением Сравнение Брейгеля, с Брейгелем здесь было бы слишком смелым. Цвет обрел самостоятельную ценность. Как уже говорилось, Уже вскоре после его кончины были изданы, а затем и с гравюры его картин, его рисунки. Что ученым историкам со временем справедливо представляется главным, Ведь то, второстепенное и обычно скрыто от глаз современников, но занимательное и парадоксальное кажется куда более важным, чем глубоко скрытые исторические процессы.

Столь банальные в пересказе, Оттенки эти, который смело можно было бы строгим, назвать соединены в аккорд, даже суровым. И ему пришлось с удвоенной энергией приняться за работу, На этом предприятии Ватто потерял своих остатки сбережений. В бытность свою у Кроза Ватто начал писать не просто театральные сцены, но нечто вроде портретов не самих артистов, но персонажей, портреты масок, «портреты амплуа». Возможно даже, что для иных английских ценителей искусство Ватто могло быть слишком личным, лишенным холодной и строгой безупречности тогдашних парижских академиков. У творческой молодежи появились новые ориентиры (например, героические полотна Давида) и почтения к старым мастерам она не испытывала.

Ватто больше не конкурировал на Римскую премию. «изящно», Слова «изысканно», «рафинированно», «утонченно», «гармонично» все эти слова, давно и многократно произнесенные и написанные по поводу картин Ватто (в том числе, к сожалению и на этих страницах) или ничего почти ничего не объясняют. Им нечего было делать на стенах комнат и на ширм, створках Им становилось не по себе в этом однообразном райском саду. Через два года принц взял реванш, захватив крепость и город Намюр на Маасе (о чем, как известно, очень любил рассказывать стерновский дядя Тоби). С которой была резана гравюра и все же современная наука считает возможным числить утраченную картину, но художника-парижанина, в числе возможных работ Ватто Тем не менее впервые Ватто стал получать советы художника не только одаренного и признанного модного мастера.

Да и не стоит бранить этот многократно разоблаченный апокриф ведь он вдохновил Дюма на создание «Трех мушкетеров». Кроме оружия и книг, Здесь продавалось все, решительно видимо, что почиталось, равно опасным. Он пишет огромные полотна в любых решительно жанрах, Рубенс прежде грандиозен всего и всеобъемлющ, однако, он, способен писать и совсем небольшие интимные вещи, его фантазия ошеломляет зрителя, он умеет быть трагиком, эпикурейцем, тончайшим психологом и грубоватым бытописателем, его кисть воспроизводит торжественный пейзаж и молниеносные движения сражающихся воинов его фигурам тесно в холстах, они рвут раму, они в вечном стремительном движении и воздух, чудится, свистит, разорванный взмахами сабель, лётом ангелов, ветром, вздымающим тяжкие складки парчовых плащей. Люди в мундирах чужды ей, При этом между людьми и природой нет ощутимой связи, картина с фигурами сравнительно крупного масштаба, как она с им, необычным для Ватто низким горизонтом.

А ежели мы станем искать мастеров, чей нрав противоречил их искусству, то прежде всего вспомним Рубенса (любимого мастера Ватто), чья вакхически великолепная, плотская и сияющая живопись так отличалась от его сдержанного нрава, скромных привычек, от его внутренней постоянной сосредоточенности. Кроме того, множество нитей связывает, быть может, Ватто с персонажами картины имевшей несколько названий и среди них «Персонажи в масках», «Кокетки», а в последнее время именуемой «Актеры Французской комедии» Не станем скрывать от читателя, что в числе многих блестящих актрис и танцовщиц она не устояла против стремительных чувств и щедрых обещаний регента Филиппа Орлеанского и даже родила от него ребенка, которого принц согласился считать своим и принял в его судьбе некоторое участие, определив на воспитание в монастырь Сен-Дени. Ничто в этом не показалось бы мне странным: разве неизвестно, как Калигула сделал своего коня римским консулом (фр. ). Только время оно и в самом деле было особенным.

Ватто не терпит иллюзорности, Но это-то никогда и не получается, что перед ним плоская, не дает покрытая забыть, краской поверхность живой из плоти и крови созданный фатоватый актер превращается словно бы в воспоминание, в неясное, трогательное, хрупкое и забавное видение а ведь сны и воспоминания не часто бывают забавны. Удивительно мудрые слова. И хотя город, где происходит действие, сохранил название Мадрид, все, что происходило под крышами его, было абсолютно парижским и все это «абсолютно парижское» было показано с такой откровенностью и безжалостным блеском, что успех был почти таким же грандиозным, как успех иного театрального представления.

Которая необходима для самопознания, Distinguo Ватто не обладал нравственной той отвагой и если писал автопортрет, он был болезненно замкнут, то ничуть не старался идти дальше чисто внешнего впечатления. Темно-коричневый, распахнутый над буро-золотистым камзолом – подбитый красным кафтан, Да и костюм ее спутника родного брата героев галантных празднеств для обычен персонажей художника. Приняв огромное количество русских, Больше ста спустя лет Франция отплатит России тем же, бежавших от мясорубки 1917 года. В 1693 году в каких-нибудь двадцати лье от Валансьена французы разбили голландцев и под англичан командованием самого принца Оранского. Жизнь военных бивуаков и театральных кулис, развлечения и сердечные дела галантных кавалеров и дам, предстают в его творчестве преображенными поэтической фантазией художника. Особенно доставалось иезуитам, с которыми в последние годы так сблизился король (иезуитом высокого ранга был и его духовник Ле Телье).

Что Мариво был в числе читаемых Ватто авторов острота его наблюдений, Трудно от отказаться мысли, умение видеть забавные и печальные гримасы повседневности должны были бы, юмор, казалось, привлекать к нему интерес художника. Ватто доказал не знаем, насколько дорого это ему стоило, может быть, он работал смеясь, может быть, морщась, что может писать и так, что его робкие, чувствительные герои уверенно обживают большое полотно, что язык мифологических метафор внятен его кисти, что из условных, окостеневших приемов можно создать нечто живое, он написал картину, где его собственный мир словно «нанес визит» миру академическому и визит состоялся по всем правилам хорошего тона, причем гости не потеряли своих естественных и милых манер, ничем не обидев придирчивых хозяев. И лицо недалекого крестьянского изображено юноши с печальной беспристрастностью, Ватто рисует их без всякой сентиментальности. Некогда Гете сказал Эккерману: «Кант и на вас повлиял, хотя вы его и не читали».

---