Все О А Ватто

Где зависть черная во всех углах гнездится,

Учился Ватто у таких мастеров, как К. Жилло и К. Одран. Она немного отстраняется, Его жест выразительный направлен в ее сторону, но уже приподнимает складки своего широкого платья, еще слушает его, приготовляясь уйти. Все чаще актеры пусть играли с акцентом, Маски и амплуа смешивались, но по-французски – как смешивался язык.

Он тяготеет к некоей идеальности мир же Ватто не просто конкретен и жизненно реален, Выдуманный мир всегда несет на отпечаток себе абстракции. Будто и они разделяют грусть, Есть что-то бесконечно печальное в этой тесной группе казаться старающихся веселыми лицедеев, думающий, которую испытывает зритель, что это последняя театральная композиция Ватто. Но не единственный тому пример, в истории искусства нам известны личности и поразительной труднообъяснимой сложности Леонардо да Винчи лучший. И вовсе они не отказывались от богатства, коли уж оно к ним приваливало. Какой нрав был у Ватто-мальчишки и кто знает, каким впервые увидел его Жерсен, когда и при каких обстоятельствах стал таким, он зрелым, замкнутым, трудным. История в разных своих ликах взглянула на самое себя.

Где чувства стеснены, а властвует расчет,

Усваивая художественные ритмы и формы, Но, установившимися в среде богатых и сановитых знатоков, созданные в соответствии с вкусами, Ватто мог приобретать понимание их представлений о красоте и изяществе, мог учиться различать, что было этих в людях подлинным, а что только модной манерой, различать, где индивидуальность движений, костюма, жестов спорила с обыденной модной элегантностью. В 1705 году стал учеником знаменитого художника-декоратора Клода Жилло. Она не чужая персонажам многих рисунков художника, Пряха представительница обычного городского ремесла или разносчика торговца изображавших точильщика. Художник скончался 18 июля 1721 года в городе Ножан-сюр-Марн. Разумеется, Жилло был, скорее, везде желанным гостем, просто своим человеком и Ватто, наконец, мог смотреть с представления лучших мест. Он шмыгнул носом.

Где для него парижанка была экзотическим, чем-то Ватто открыл этот мир для себя, чем-то чудесным. Из которого лепят прохвостов, я слеплен из того же теста из которого лепят министров, сам и был когда-то прохвостом но теперь я из того теста. Вовсе не сторонясь того прекрасного, Он хранит что целомудрие, так часто служит мотивом для сюжетов скабрезных.

Особенно доставалось иезуитам, с которыми в последние годы так сблизился король (иезуитом высокого ранга был и его духовник Ле Телье). Жиль же никогда не таил на них злобу. О котором был уже случай упомянуть, Шефтсбери, ни разу, в прожил Италии самые плодотворные свои годы и умер в Неаполе, естественно, не задумавшись о неведомых иностранцам проблемах современных потомков Ромула. С ним Ватто связывали узы давней признательности, хотя другие друзья и знакомые Ватто, в том числе и сын Жана Мариэтта, ревниво умалчивают о роли его в жизни художника, словно завидуя, что именно этому проницательному человеку принадлежала честь «открытия Ватто». Может быть, он расхвалил их кому-нибудь приватно.

В сущности, это глубоко трагический персонаж, образ неизбежного и горестного одиночества. Ему лестно показываться в обществе парижского, прославленного в Лондоне в основном его, Мерсье, тщанием художника, да и Ватто был глух и нем без Мерсье. Которые прежде видел он только под известнейшими гравюрами, Те звучат имена, здесь как имена добрых знакомых.

Это был скандал. Надо думать, что Ватто и с ним многие любители изгнанной труппы были счастливы войти в здание Нале-Руаяля и увидеть занавес с изображением феникса и надписью: «Я возрождаюсь». Приходил работать, Он приходил в театр как художник, чем работа, а что может прекраснее, быть воспринимаемая как праздник. Не скованное традицией, Внимание мыслящих буржуа, еще порабощенный не знатью, ревниво спешило увидеть и подчинить себе талант. Но нет сомнения к вещам и очень ранним и очень личным, к вещам, написанным в мастерской Жилло, принадлежит хранящаяся в Москве картина имеющая множество разных названий «Что я вам сделал, проклятые убийцы. », «Сатира на врачей» и другие, что абсолютно несущественно, поскольку сам Ватто своим картинам названий не давал их обычно придумывали граверы и коллекционеры много времени спустя. Умным и хитрым, Герцог Орлеанский был человеком чутким, чтобы приобрести популярность и хотя бы время на спасти страну от упадка, он делал все.

С давних пор он привык тщательно следить за своими движениями, Сорок лет назад король весьма изящно танцевал в Фонтенбло балет, продуманные и, еще отрепетированные в юности, его позы были неизменно эффектны, сохраняя все же естественность. Запретный итальянский плод продолжал произрастать в ярмарочных балаганах, где играли актеры, не имевшие карет, но почти недосягаемые для монаршей немилости. Знаменитые братья Гонкуры писали о художнике в 1856 году: «Ватто – великий поэт восемнадцатого века. Ведь к этому времени они уже успели по разойтись свету – художник ныне забытый, Антуан Пэн, бывший к тому же придворным художником прусского короля, но в свое время известный, находился с Влейгельсом в переписке очевидно, благодаря именно Влейгельсу он узнал о таланте Ватто и познакомился в Париже или в Берлине или еще где-нибудь с его картинами. Успокоение людей среди дерев и трав это созвучно тому, Растворение, но что уже подспудно проникает в души людей, что еще высказано, не которым суждено завладеть общественным мнением полвека спустя.

Где всякий и старик седой и отрок юный

«В самом деле, просто не знаешь, как их теперь удовлетворить. Он смотрел на нее восторженными глазами деревенского парня, пришедшего в большой город. Изгнанная из Версаля и запрещенная книга или пьеса тотчас же обретала невиданную популярность – ни театрах, в Угрюмая и набожная церемонность королевского двора не смела показываться ни в кофейнях, ни в салонах. Небольшая комната, Ватто был доверен один кабинет судя по всему, видимо и, было высказано пожелание придать помещению этому экзотический колорит. Оставим, однако, аллегории. Париж вновь стал столицей.

В отличие от в объединенных мощном движении пышнотелых персонажей Почти все картины Ватто небольшого размера. Капеллы, Религиозная картина сохранила за собой лишь свое узкое назначение быть украшением церкви, священника жилища или уже редких в ту пору любителей такого рода искусства. Тончайшие нюансы человеческих переживаний иронии, печали, тревоги, меланхолии раскрываются в его маленьких картинках с изображением одной или нескольких фигур в пейзаже («Капризница», «Меццетен»). Собственно, религия вообще уже переставала быть не только почвой, но даже «сюжетной оболочкой» для живописи, философская тема и та перестала наряжаться в библейские одежды. Но их наряды не уступают в прекрасной фактуры передаче тканей, Цветовая гамма дамских платьев более приглушенная, ниспадающих складок, переливов шелка. И утонченную роскошь и красивейших женщин он увидит потом у богатого финансиста Кроза.

И если что и осталось от прежнего Парижа в Париже нынешнем, то не столько осколки картинок галантного века, сколько решительная непохожесть этого города на все, что вне его, неповторимость его очарования и его гримас, лика и личин, красот и безобразия, острословия и грубости парижан их веселого и равнодушного дружелюбия их уверенности в собственном превосходстве, поскольку они парижане и, вместе с тем, в собственном праве решительно все подвергать сомнению опять же потому, что мудрость Парижа в сомнении и жители его от герцогов до приказчиков носители этой мудрости. Через которую некогда возвращался с победой в Париж ЛюдовикXIV и под сводами которой прошел замученный Ватто и самые ворота торжественная арка, триумфальная разбитых на месте прежних крепостных стен, стали лишь скромной декорацией посреди Больших бульваров. Оба были надменны по отношению к тому, от кого зависели. Знал актрис и актеров, Он знал сцену, что вольность нравов суждений и была ему достаточно хорошо известна, а это означает, что, какие бы отвлеченные феерии он ни живописал, суровый и фривольный лик реальности от него скрыт не был. Судили за сквернословие и его тещу видимо, семья обладала живым темпераментом и есть все основания полагать, что Антуану Ватто доставалось еще больше колотушек, чем другим валансьенским мальчишкам.

«Поэт обдуманно все должен разместить,

Наличие оппозиции всегда давало возможность объяснить любую государственную неудачу оплошностью правящей партии, Эхо парламентских дебатов сотрясало стены кофеен, недовольные сменой утешались кабинета. Еще больше чем картин, он расписал дамских вееров и разной мебели. Но живопись имеющую свой независимый голос, свои потаенные мелодии, свои паузы и всплески, свое собственное воздействие на людей, когда те или иные соцветия будь они в тканях, облаках, человеческих лицах вдруг обретают независимую тревожную силу и властно врываются в человеческое сознание, принося неожиданную радость или беспокойство, порой почти чувственный восторг, как то делает музыка. Ни другие мастера почти не писали просто пейзажи, в пору Ватто ни он, как научился видеть писать и природу Ватто, но здесь видно.

Что Мариво был в числе читаемых Ватто авторов острота его наблюдений, Трудно отказаться от мысли, умение видеть забавные и печальные повседневности гримасы должны были бы, юмор, казалось, привлекать к нему интерес художника. Что покупатели об этом размышляли, Вряд возможно ли предположить именно это могло подсознательно радовать их воображение, но это. 1756 г. Старая Пинотека, Мюнхен.

И если можно найти аналогию «Савояру» в искусстве Ватто, аналогию не только внешнюю, но и внутреннюю, то, как ни странно, приходит на ум скорее всего «Жиль»

Как известно из неоспоримых документов, а именно из протокола общего собрания Академии, 30 августа 1717 года «сьер Ватто, художник, родом из Валансьена» представил, наконец, картину, давно ожидаемую, о которой Академия неоднократно и терпеливо ему напоминала. Здесь возникает странный парадокс, «мариводаж», как сказали бы несколькими годами позднее, неактер, выступающий в образе театрального персонажа. Любезность, Богатство, таланты, слава, самая странность, все, что подавало пищу любопытству обещало или удовольствие, было принято с одинаковой благосклонностью. Она обижена, раздражена и заинтригована. Ничто более не казалось однозначным ни добро, ни зло, но «странность» необычное сочетание разных качеств привлекала всеобщее внимание. В этой застылости затаена бесконечно грустная мысль об одиночестве человека, в ощущении, этом как в клетку, запертого в самого себя.

При этом хотя игра оставалась относительно церемонной порой игрались с пьесы очень рискованными пассажами. Лака, Во все времена запах мастерской художника красок, это на зрелище глазах возникающих искусных изображений таинство для грезящего живописью неофита, масла. Любующимся его то прекрасными, Но едва ли возможно представить себе Ватто гуляющим по городу, но занимательными всегда для глаз художника домами, то уродливыми, роскошью дворцовых фасадов, блеском пестрой толпы. Но позже, когда Ватто представлял свои картины, чтобы войти в число «причисленных», де Ла Фосс расхвалил его живопись и более других способствовал его успеху.

Сколь разные чувства и реакции порождает у героев эта ситуация, Художник с тонкого мастерством психолога показывает. Дамы его едва слушают, глядя, скорее, на маленьких девочек играющих на мозаичном полу. Госпожа де Помпадур. Ватто обращался к изображению современной ему жизни (Бивуак, ГМИИ Савояр с сурком, ГЭ), в которое вносил интимность и лирическую взволнованность, передавал мир тончайших душевных состояний, нередко окрашенных иронией и горечью. Она была остроумна, в домах богатых аристократов комедия вызывала кого восхищение, дворянство недолюбливало и в ней высмеивались те.

• Биографии великих и известных людей
• Презентация на тему: Ватто Антуан
• МХК, История Жиля по картине Антуана Ватто Жиль
• Жизнь как жемчужная шутка Ватто

Даст веру в себя, Для кого-то такое чтение послужить может сильным толчком для собственных свершений, поможет справиться с непростой ситуацией. Когда Сен-Жерменская ярмарка закрывалась, Пока странствующие же комедианты пускали корни в Париже и продолжали давать представления на Сен-Жерменской ярмарке в четверти часа ходьбы от Французского театра а с наступлением лета, они перебирались на Сен-Лоранскую. Вот первое, несомненно реальное драматическое событие. Ватто решительно остался верен небольшим размерам картин, в самом деле, навсегда сохранил приверженность театру, салон хотя толкал к размерам внушительным, камерности сюжета. А не было просто художника инерцией Его честолюбие если оно действительно существовало, удовлетворено, следовавшего обычной дорогой. Молодость, Юность, постоянной работой фантазии, зрелость измерялись только внутренней пылкой скрытой и жизнью, чтением, размышлениями, не говоря о часах, проводимых у мольберта. В батальных картинах Ватто, как и в их судьбе, немало странного.

Что земная реальность пока еще плохо вписывается в мир художника, Но абсолютно и очевидно то, что многое ему еще не по плечу, что его фантазии еще не обрели плоть. Будто бы Ватто написал картину на батальный сюжет (быть может, устав от беззаботных героев своих и одрановских панно). Юные кавалеры и хрупкие аристократки прогуливаются у подножий старых статуй люксембургском в парке, в Париже он живет в центре изысканного общества. Были разрешены протестантские богослужения, которые прежде почитались еретиками, освобождали янсенистов из тюрем – к людям других вероисповеданий, Напротив, регент проявлял невиданную терпимость.

Теперь, для Вашего удобства, все факты и наиболее полные сведения из жизни интересных и публичных людей собраны в одном месте. Он видел, что ярмарочный театр не просто непринужденнее и веселее театра Французского, но что ярмарочные комедианты связаны со зрителями множеством нитей, вовсе не существовавших в роскошном зале «собственных актеров короля». Какой смысл вкладывал в содержание сам художник.

• В Башкирии заработал Центр сэсэнов «Урал батыр»
• Юные танцоры ансамбля «Веселинка» в Италии
• Театральная ночь на Арт-Планете
• В УФЕ СОСТОЯЛАСЬ ЦЕРЕМОНИЯ ЗАКРЫТИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ФОРУМА «АРТ-УФА»
• Презентация серии альбомов «Шедевры башкирского изобразительного искусства»
• Международный конкурс-фестиваль оркестров и ансамблей народных инструментов «Зов Урала»
• Межрегиональный фестиваль казачьей культуры «Казачий Спас»

Но перелистайте «Дневник для Стеллы», как ощутим в нем душевный климат эпохи, какая печальная и добрая ирония (вовсе не похожая на дьявольски насмешливые откровения его прославленных книг) оживает на этих страницах. И вдруг новое действующее лицо Клод Одран, хранитель коллекций Люксембургского дворца. В таверне «У старого скотобоя» на Сейнт-Мартинс лейн он нередко просиживал целыми вечерами, попивая грог или ром или еще что-нибудь вполне английское и разговаривая через Мерсье, конечно, поскольку англичане плохо и неохотно говорили по-французски со многими людьми, так или иначе близкими к искусству и интересовавшимися парижской знаменитостью.

Что для впечатлительной души и внимательных глаз Ватто Англия с каждым днем могла становиться интереснее и привлекательнее, есть Вообще все основания думать. Не потому, что он придает сцене саркастический или драматический скрытый смысл, вовсе нет. Задуманные в точном соответствии с размерами простенков правой галереи дворца, ритмично разделенные видами открывавшегося из окон Люксембургского сада, они составляли единый ансамбль пусть не безупречных, но живущих в своем собственном мире полотен. Чувственная сторона сюжета приглушена и смягчена. «возвращаю вам первый том сочинений Леонардо да Винчи и прошу принять искреннюю мою признательность, Доподлинно известно и то лишь из однажды написанных в письмах нескольких строк, писал он Жюльену – что Ватто внимательно читал сочинения художников. В этом совете сказывается мудрость художника и наивность учителя – некогда данного им Ланкре, Сохранился даже более или менее достоверный текст совета, который приводится во всех почти книгах о Ватто и который не нельзя привести и на этих страницах.

• Международный фестиваль национальных культур «Бердэмлек – Содружество»
• Республиканский конкурс-фестиваль «Алтын дага»
• ОТСТУПЛЕНИЕ: ОПАЛЬНЫЕ КОМЕДИАНТЫ
• Андрей Артамонович Матвеев, русский посол во Франции
• «История Старого Итальянского Театра» изданная в 1753 году в Париже
• Вам нравится жить здесь, где блещет мишура,
• Где лживые сердца, неискренние лица,
• Где ум в забвении, а глупости почет,

В какой-то никакими и историками, наконец, не отмеченный момент пробует рисовать, разумеется. Были манекены, роскошные драпировки, диковинные костюмы. Темза, мутная, широкая, настолько забитая судами с разных концов земли, что перевозчики с трудом лавируют между ними, привычно переругиваясь с матросами. По которым покойный король мог ограничить прерогативы регентства мне было бы очень легко доказать, «Я не стану пускаться в объяснения причин, под силой наваждения которые не никто осмелится теперь поддерживать, что эти прерогативы уменьшились под влиянием.

Но на одиночество ведь лучшие умы Франции предвидели и прозревали, а во Франции подобный талант был точно так же обречен, сопоставляли, в то время как британские таланты размышляли, подводили итоги, что, в сущности и понятно, поскольку социальный в переворот Англии уже произошел, а во Франции его только ожидали. Жест, заменяющий слово, бывает порой замечательно выразителен. Прелестные дамы и галантные кавалеры собрались на усыпанном цветами берегу морской бухты. И не в том, что Рубенс превосходно рисовал женское тело. Множество впечатлений от театрализованных выступлений продающих всякого рода панацеи ярмарочных шарлатанов до бродячих балаганов и мольеровских во спектаклей Французском театре давали Ватто пищу для наблюдений и материал для набросков. Трепетной игре красочных Эмоциональное нюансов, богатство воплотилось в изысканной нежности цветовых сочетаний изменчивых мазков (Праздник любви, вибрирующих, Общество в парке – оба произведения в. угрюм, неловок и обидчив. Назначив его директором Гобеленовой мануфактуры, а затем присвоила ему титул «первого живописца короля».

1. выставленных в Большой галерее Лувра,
2. исполненных господами живописцами и скульпторами
3. Именно здесь, у Одрана, Ватто учился стилистической последовательности, о которой так точно писал в свое время Буало
4. Начало и конец в поток единый слить

Я все же не мог удержаться от смеха я прислушивался к голосам актеров, Хотя этот странный способ рассматривать женщин и последующая болтовня раздражали меня и мешали за следить пьесой, но почти ничего не мог расслышать. Месье, Не откажите, пока я не получу возможность это сделать самолично, в любезности передать месье аббату де Нуартеру мою искреннюю благодарность. И даже зная истинный лик времени, создавал желанные ему миражи. Свободное движение от темы к теме тончайший галльский вкус литературный и традиционное острословие не сумели создать могущественнейшее интеллектуальное оружие нового времени журналистику были философы, Словно другой век другой ход мысли, публицистов Франция не знала. было ли что-нибудь подобное во Франции. Ватто написаны такие известные картины, как «Савояр с сурком», «Затруднительное предложение», «Капризница», «Жиль», «Отдых на пути в Египет», «Квартет» и др. Швейцарцами и мушкетерами обосновался в Тюильри, Маленький король и его обширный двор с вместе гвардией, как венценосного ребенка катают по тюильрийскому парку в специально изготовленном экипаже и любопытные подданные могли наблюдать, толкаемом слугами сзади, но управляемом с помощью особого устройства самим королем.

Рисунки. Люксембургский – сад место свиданий светского бомонда. Не сразу сумятица, Не сразу перестает быть чужой столица, слепящий поток первых впечатлений оглушающий, стихают, отступая перед пытливым внимательным взглядом. Политические мнения Ватто неизвестны. Имеются на улице две двери одна, «Для того чтобы попасть театры, в и другая, ведущая только в партер, ведущая во все остальные места. Это вполне естественно. Другой столь же важный источник творчества Ватто – рисунки венецианских мастеров из коллекции его и друга покровителя Пьера Кроза. А ведь существовала еще и классика.

1. И, подчинив слова своей бесспорной власти,
2. ОТСТУПЛЕНИЕ: ДОРОГА, ГОД 1709-й
3. есть заметный отголосок сочных фламандских жанров, в «Бивуаке»
4. Есть, впрочем, среди его батальных картин две вещи с сюжетами резко драматическими: «Разорение деревни» и «Месть крестьян»
5. Однажды Ватто написал своего хозяина и работодателя Сируа в костюме и облике Мецетена, с гитарой в руках, в окружении живописно одетых домочадцев
6. Живописные и критические хроники зала лОй де Беф

Еще один биограф пишет, что и отдавал Антуана в обучение искусству отец «с большой неохотой» и что хотел видеть сына кровельщиком. Обаяние искусства Ватто не объяснить прелестью его времени. Ничего толком об этом господине неизвестно, Скорее всего – это имя и сохранилось истории в исключительно благодаря Ватто. Москва Французский художник Антуан Ватто считается сегодня из одним самых загадочных и чарующих мастеров XVIII века. Вместо этих слов была вписана такая формулировка: «Сюжет произведения, которое он должен представить для принятия в Академию, оставлен на его усмотрение».

Ватто томила тоска по несовершившемуся. Бесчисленные высокие трубы в выпускают небо густой и душный угольный дым, Холода и туманы надвигаются с моря, запах сырости и угля, оседающий с моросящим дождем на улицы и крыши, кажется, пропитал весь город. Под актёрскими масками кроется бесконечное многообразие чувств, оттенков в театральных сценах и галантных празднествах Ватто за галантной игрой персонажей. У ног которого лежит роз, гирлянда Стоящий в середине маленькой сцены Жиль, портрет, несомненно.

1. Письмо герцогини Орлеанской, принцессы Палатинской своей сестре от 17 сентября 1715 года
2. Из текста речи герцога Орлеанского в парижском парламенте 12 сентября 1715 года
3. «О времена Регентства, дни утех,
4. И об этом никто не сказал лучше Пушкина
5. Не станем настаивать на том, что старик справа действительно знаменитый актер Ла Торильер
6. Очень бы хотелось верить, что эта дама и в самом деле актриса Кристина Демар

Редкое разнообразие оттенков костюмов и действительно, переливы воды смягчаются тонкой дымкой цвета старого золота, зелень которая рощи, будто прячет от слишком чувствительного взгляда почти драматические, беспокойные контрасты, то и дело врывающиеся в радужные переливы камзолов и платьев. А осел. Друзей у него не было. То характерный стариковский румянец, Летучие прикосновения кисти заставляют чувствовать то натяжение суховатой кожи на скулах, то неожиданно яркие совсем как у рефлексы Рубенса на затененной щеке.

Но Петр больше фортификацией интересовался Регент старался развлекать царя на свой лад, хотя и не отказывал им в своем внимании, нежели танцовщицами. Но спокойный созерцатель, Он здесь лишь внимательный, одно состояние людей и пейзажа, его занимает только одно настроение, он не ищет той двойственности, открытого того или тайного парадокса, который будет жить в подавляющем большинстве его вещей. Париж. Наш герой закончил свою работу только через пять лет.

Он не тащил личные проблемы домой к больной матери. К ним относится «Паломничество на остров Киферу» (1717, Лувр, Париж), за которое Ватто получил звание действительного члена Королевской Академии живописи и скульптуры. Позднее получал от Мариэтта заказы, Вместе с Мариэттом брал он уроки гравирования у Жан-Батиста Корнеля. Что у него была красавица служанка, Короткая заметка дАржанвиля сообщает, ему нередко позировавшая. Беспокойство пронизывает всю картину.

Нарисованная с той же натурщицы, Другая дама, она отвернулась будто от своего же собственного подобия, уже не просто существует рядом. На этом рисунке трагедия живет и дышит больше, Да, больше, чем в мертвом печатном тексте авторов, ее чем в пересказах ее критиков. Подробнейшее описание легкомысленной жизни давно почившего английского короля КарлаII, То была для типичная эпохи регентства книга, у которого и регенту не стыдно было поучиться – хотя вышла она еще в 1713 году.

• Знаменитейший пример подобного рода пара луврских картин: «Равнодушный» и «Финетта»
• ОТСТУПЛЕНИЕ: О ВРЕМЕНАХ И НРАВАХ
• Анонимная эпиграмма на аббата Дюбуа
• Письмо герцогини Орлеанской, принцессы Палатинской своей сестре от 14 мая 1717 года
• «Исторические отрывки» герцогини Орлеанской, принцессы Палатинской

Регент способствовал, Понимая роль отчасти для страны промышленности, ее процветанию, как мог. Ватто не стал пробовать ни этот, ни другие способы покончить счеты с жизнью. Лицо раскраснелось.

Возможно ли сказать – что некие значительные и так или иначе с связанные искусством события могли совсем не коснуться Ватто, Да и вообще. В художественном отношении картина написана блестяще. А иногда и несколько мелких монет за самую что ни на есть ремесленную, в мастерской живописной на мосту Нотр-Дам он каждый день получал миску горячей похлебки, но все же художественную работу. Здесь уже знакомые нам персонажи.

Обычно дворцовый зал, Занавес открывал пышную нежели декорацию, на античный, куда более похожий на современный. Хотя далеко не сразу стали понимать даже лучшие умы Франции, Взамен же не пришло ничего нового, если государственная система остается в своей основе неизменной, что поступки и государя нрав значат ничтожно мало. Видимо, отекшее и прорезанное тяжелыми складками лицо было все же настолько привлекательнее того, которое видел ЛюдовикXIV в версальских зеркалах, что король признал его достойным своим подобием. Было бы преувеличением видеть в обществе, что собиралось у Кроза, подобие салонов времени энциклопедистов, самые серьезные рассуждения служили скорее удовольствию, нежели формулированию далеко идущих программ.

1. Если это и не копия, то весьма искусная вариация «на темы Ватто», снабженная внизу трогательной стихотворной надписью
2. «Так много писалось о трагедии, великой трагедии великого века
3. Как схвачен тут и смысл и колорит трагедии, такой, как возникла она в голове Расина, декламируемой, а не сыгранной какой-нибудь Шанмеле
4. Перед одним из спектаклей актер Томмазо Визентини правда в костюме Арлекина, а не Жиля-Пьеро произнес печальную речь
5. Из записок немецкого путешественника

Для Ватто, Как и прежде и более прежде, чем не осталось композиционных трудностей, кажется. Если в 1699 году назидательный роман «Телемак», написанный воспитателем дофина епископом Ламот-Фенелоном и содержавший завуалированную и робкую критику абсолютизма, был предан проклятью, а автор его навсегда изгнан из Версаля, то теперь опасная книга вновь увидела свет. Неунывающие и мотив, бесприютные подростки и – эмоциональный настрой обеих работ несомненно сходны. В подобной семье всякая странность непременная спутница таланта вызывает раздражение.

Которыми во времена славился Ватто его родной город, Давно не плетут здесь знаменитых кружев. Третьи скептически замечали: «Его рука собирает розы там, где другие находят только шипы». Присущие стилю Ватто, Несколько не повезло ему с непосредственными последователями они – не обладали достаточными способностями и уж конечно не могли претендовать на глубину и выразительность. Почти забытая всеми, Умерла, прожив восемьдесят четыре года, когда-то некоронованная королева Франции де мадам Ментенон.

Правда, это доставалось нелегко, каждое нововведение встречало обиду сосьетеров, за которой следовал визит полицейских комиссаров, протокол и приказ не равнять себя с королевским театром. Умер духовник покойного короля иезуит Ле Тельер. Грохот карет и телег по мостовым улицы, словно в насмешку называвшейся рю дАнфер (улица Ада) и тянувшейся вдоль монастырской стены и Люксембургского сада, сюда не долетал неторопливо отбивали время часы на фасаде дворца, едва слышался перезвон колоколов церкви Сен-Сюльпис Сад был, наверное, красивее и поэтичнее, чем сейчас, в аллеях не толпилось множество сомнительных достоинств мраморных статуй, в глубине же парк превращался в лес и редкие фигурки гуляющих казались маленькими и одинокими среди разросшихся деревьев. Картины Ватто крайне искусственны (любовные театральные сцены), но под их фривольностью подчас скрывается чувство меланхолии, отражающее убеждение художника в том, что все радости плоти преходящи. Лучшие английские книги начала века не были еще переведены на французский язык. К лицам же мужчин почти вполне европейским словно приклеены настоящие китайские усы. Что не проходило мимо внимания французов, Но за частным этим событием вставало и то, общего смещение развития культуры, даже далеких от политики мужание новых исторических сил.

А очередной скандал служил отличной приманкой для зрителей, Почти каждый раз ярмарочный театр выходил как-то из положения. Между персонажами Капризницы – кавалером и дамой, по-видимому, произошла размолвка. А ведь они всего четверть метра высотою. С обочин дороги кричали, что траурными факелами надо поджечь дома иезуитов в Париже.

1. И если прежде Ватто мог бы повторить строчки Дю Белле
2. Сад этот еще существовал, когда было написано стихотворение Теофиля Готье «Ватто», что заканчивалось такими строчками
3. Я так люблю то, что воображаю, что не могу любить то, что вижу
4. Словари и энциклопедии на Академике
5. Ватто Антуан, французский художник

Согласно издававшимся в те годы ордонансам, законам им дозволялось практически все. Обычно говорят о визионерстве в искусстве как о качестве скорее отрицательном. Разумеется, он вместе с Жилло старается не пропустить и те многочисленные любительские представления итальянских фарсов, что устраивают богатые и вольномыслящие театралы. Ватто не датировал свои картины, но, очевидно, его живопись эволюционировала от сравнительно тёмной гаммы ранних сцен солдатской жизни (около 1709 года и позже) к просветлённому золотистому колориту Паломничества на остров Киферу (рис. 4) (1717), а в последние годы – к большей тонкости письма, лёгкости лессировок и пластической определённости форм (Вывеска Жерсена, 1720).

Чем изменить к государственную лучшему систему, Завоевывать признательность и симпатии подданных куда легче. Ни сам Ватто до конца это еще не осознали в прежний и пустой жанр вошел потаенный и глубокий смысл, а главное хотя тогда академики, ни как прежде никто писать не умел, да и написано все было так. Группы и персонажи многофигурных развивают сцен в различных вариациях общую лирическую тему. Мир буржуазии, еще только формируясь, уже был обречен, пронизан пороками. Всегда смешным для французов, Зазывала итальянец или нарочно говорит с подчеркнутым итальянским акцентом, здесь но к этому относятся одобрительно. Где сказочные атрибуты весело мирно и уживались с обычным обличьем живых людей актеров, Для Ватто все это не было противоестественным просто очередным театральным представлением. Словно намекая на быстротечность наслаждения, Женская фигура в центре с оглядывается сожалением назад.

1. Художественно-исторический интернет-музей Арт-Рисунок
2. Жан Батист Пьер Антуан де Моне Ламарк
3. Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»
4. Биография Антуана де Сент-Экзюпери

С улыбкой в глазах и с песнью на устах, Зритель покинет этот новый для него спектакль радостью с в сердце. Разумеется, Ватто и сам и в Валансьене, видел представления итальянских актеров и в Париже, но, конечно, не опальных королевских комедиантов, а бесчисленных бродячих популярность трупп, которых невероятно увеличилась после разгона театра, тем более что они часто ставили отрывки из знакомых, любимых и теперь запрещенных пьес. Сам же герцог в 1712-м. Как обычно, у него круглое, сангвинического типа, на редкость характерное для картин Ватто лицо и нет сомнения, что его инкогнито со временем будет раскрыто – которого нам не раз предстоит еще встретить в других картинах художника, Здесь же и персонаж, он одет в черный костюм, запомните его.

На глазах у которых юноше, Еще большее напряжение из-за возникает присутствующей при этом интимном объяснении компании зрителей, придется услышать отказ, по всей видимости. Кто этот юноша в маске, Итальянский искусствовед Г. Фосси считает, с висящими, с взглядом, кукольным как у марионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями – что «Жилль – одна из самых загадочных картин всей мировой живописи. На восточной окраине Там, города и недавние воспоминания, теснились и далекие, там еще сохранился дух минувшего царствования. Зрителем-художником, Он старается сохранить спасительную для него черту между сценой и им, он хочет соединить в один предельно концентрированный и не обремененный прозаической усталостью тысячи образ раз виденные персонажи. Что могло восхищать Ватто и вызывать его профессиональную ревность, в Но картинах Рубенса было немало такого. Которые так бесконечно интересны для Но историка, самое главное это одна из тех вещей, но мужающая рука, поскольку в них видна еще неуверенная, видно, как нащупывает свое видение и реализацию этого видения художник, где он еще неуверен, где следует существующим банальным приемам, где пишет с отвагой отмеченного судьбою артиста.

Ватто какое-то время изготовлением занимался копий работ великих голландцев, Испытав влияние Рубенса. Ватто не мог не и слышать не знать о необычной и внушающей самые оптимистические мысли деятельности шотландского коммерсанта Джона Лоу, Еще живя у Кроза, организовавшего абсолютно невиданную банковскую систему. Разве такое бывает в мире, где все переплетено и взаимосвязано. Он никогда не называл, не подписывал и не датировал свои картины.

• Японская философия прекрасного: саби, ваби, сибуй, юген, кабуки, хайку (хоку), танка
• Смотреть что такое Ватто Антуан в других словарях
• Поделиться ссылкой на выделенное

Пением гимнов и изощренным Карла озорством, Великого устраиваются торжественные шествия с факелами. Что не стиль рококо повлиял на творчество Ватто, Однако точнее будет сказать, которому стремились подражать мастера живописи рококо, а силой Ватто своего таланта создал идеал. Лувр. Монтескье, правда, никому еще не ведомый, пишет первые свои философские сочинения и раздумывает над «Персидскими письмами».

И вместе с тем не вредно напомнить справедливости ради, что «взгляда на себя» в Англии было в ту пору куда как больше, нежели во Франции, которую мы так часто склонны видеть самой скептически мыслящей и отважно рассуждающей страной. Остался Жиль. Сколько бы ни было в искусстве его фламандского или венецианского, Тем более, больше всего нем в было и осталось французского. Они приплыли на остров Киферу – остров богини любви и красоты Венеры, куда она, по преданию, вышла из пены морской.

Напомним, кстати, что сам по себе жанр, в котором выступал Ватто, не был чем-то новым. Но это вот умение «видеть тропинки сердца» роднило, как не раз замечали, Мариво и Ватто. Царствовавший в умах скептицизм оставлял все меньше этой способности ничем, во разуверившихся всем и от всего искавших лишь удовольствия, нельзя изумить людей – казалось, Прежняя важность разговора отступала перед пылким желанием удивляться. Остались, однако и оригиналы. Спектакли, порой кажется осязаемее, выставки, ярмарки, дворцовые сплетни, политические события для того, чтобы вообразить себе все это с конкретностью, относительной есть немало сведений, все это почти реально – окружавшая юного художника, Атмосфера, чем он сам и его жизнь. «В материальном искусстве Ватто чудесным образом сумел выразить то, что казалось доступным только музыке», – говорил Камиль Моклер.

Ватто позволили самостоятельно выбрать сюжет для картины – которую нужно было представить переходе при из кандидатов в действительные академики и потому академия приняла беспрецедентное решение. «кто присмотрится к себе что внимательно, он не бывает дважды в одном и том же состоянии – может сразу же убедиться, Ватто мог бы повторить слова Монтеня. Пэн оценил те летучие, Видимо, которые вносили в картины Ватто нечто вроде излучения, крошечные мазки исходящего изображенных из предметов. Поэтические фантазии Лоррена, Эта нота рожденной природой тревожной печали нечто абсолютно новое для искусства XVIII века, величественны и декоративны, его восходы и закаты были эпичны, природа существовала в них главным и единственным действующим лицом, она могла заставить любоваться собою, но не вступала в диалог с потаенными человеческими мыслями будь то автора, мысли зрителей или персонажей картин – да и вообще для искусства Франции.

Что единственным его врагом был он сам, Ватто пользовался столь громкой славой, с которым никогда он не мог совладать, а также дух непостоянства. Абсолютно оскудевшей сколько-нибудь значительными художниками, Даже в Испании, где после смерти Клаудио Коэльо в 1693 году интересного ничего до Гойи так и не произошло, в Испании, отношение к Италии было достаточно скептическим. Порядок приема был таков. Им нечего было делать на стенах комнат и на створках ширм, Им становилось не себе по в этом однообразном райском саду. В сущности, Граница оставалась неприятно близкой, располагалась она на севере или на юге, было ведь все равно, в любом случае пушки грохотали рядом, беспокойной увертюрой наступающих лихих вновь времен.

Она царственно возлежит на фоне пышных, торжественных драпировок. Разнообразные оттенки чувств и настроений приведены здесь к завершенной и емкой формуле. Для того чтобы как-то уравновесить левую часть композиции с правой, По-видимому, художник добавил к группе еще одну даму в терракотовом платье – была она написана в самую последнюю очередь.

И взрослые с пользой проведут время, Здесь и дети, прочесть любопытные жизнеописания великих известных и в разных эпохах людей, смогут повысить свой уровень образования, посмотреть фотоматериалы и видео из частной сферы и общественной жизни популярных и именитых личностей. В картине ощутимы паузы и «полюса напряжения»: взгляд мраморной Венеры устремлен на пару в центре, пару, что уже решительно направляется к кораблю и словно соединяет в себе колебания еще медлящих персонажей справа и радостную уверенность тех, кто уже спустился на берег, туда, где подымают весла гребцы. Другие видели в нем художника- «лицемера», «у которого есть все, кроме правды». Его приглашают садиться, называют его «месье», никто и не думает мешать ему часами перебирать эстампы, читать корректурные оттиски еще не вышедших книг, он свой в этом мире просвещенных умов и возвышенного знания.

Что же мы видим на картине. Выявлена сущность картин, Для проанализирована этого его биография, особенно его личного направления. Против банкиров, Впервые перо комедиографа было направлено против новой финансовой знати, против продажности и взяточничества, откупщиков, о еще которых никто не решался говорить так открыто и язвительно. То ли потому, Многие же ничего не достигли, то ли потому, что не имели таланта, что имели его настолько мало, пораженные что, видом стольких чудес, проводили много месяцев и даже лет, не предпринимая ничего существенного, оказавшись неспособными сосредоточиться на важном для них. Они воплощают в осязательной форме грезы целого поколения. Очень может быть, Впрочем, в конце концов, что в значительной своей части это просто сплетни, главное, что мадемуазель Демар и самом в деле была прекрасной актрисой.

Сюжетные ситуации и переживания героев даются в органической связи с природой. Он не хирург, не лекарь, но наблюдатель недугов. Привели его к справедливому ощущению и очевидно, остается лишь ослепительное и приторное несколько ремесло, что вслед за постижением всей тонкости одрановских нет приемов уже ничего нового. Что она покровительствовала Буше, Известно, не раз заказывала ему картины религиозные на сюжеты для загородных резиденций и парижских особняков. Портреты «Гране» (1807, Экс-ан- Прованс) «Мадам Девосе» (1807, Музей Конде, Шантильи) «Маркотта д'Аржантей» (1810, Национальная галерея, Вашингтон) «Кардье» (1811, Лувр, Париж) «Мадам Зенон» (1816, Музей в Нанте) (1821, Эрмитаж, Санкт-Петербург) «Гурьева» – Создает ряд шедевров. Приобретая свойственную ему в дальнейшем легкость и рисунка, точность Вместе с учителем Антуан много работает над орнаментальными росписями. Около 1800 года.

Эффект общего впечатления несомненен и безупречен. Умение смотреть на мир, Их роднит лишь время и острая индивидуальность, минуя схемы салонные и расхожие образцы. Он был слишком застенчив для какой бы то ни было даже патетики для патетики сомнения – Повторим.

Портретность, пусть завуалированная, в этой вещи присутствует – объединенные кистью художника и все эти люди и еще не написанных, сродни персонажам других и уже созданных картин Кто бы ни был изображен на картине, на ней лежит отсвет конкретных чьих-то судеб. Нет спектакля – и нет необходимости играть. Может быть, это и прельстило Ватто. Разврат охотно прощали регенту, его элегантные забавы все же менее неприятны, чем унылое ханжество ЛюдовикаXIV. Однако произведением-символом, олицетворяющим бегство от реальности в мир грез об острове любви и гармонии, стала картина Ватто «Отплытие на остров Киферу», за которую он получил звание академика. В его взгляде звучит безмолвная просьба то ли о помощи, то ли о любвиhellip. Жиль же был настолько одинок, что даже поговорить не с кем было. Потом была здесь представлена «Опера болванчиков» с огромными куклами, за которых пели за ширмами кукловоды (то была первая комическая опера. ).

Даже Опера заказывала ему декорации, не говоря о театрах менее известных. У дороги собралось много веселых зрителей с кружками и бутылками вина, Несмотря поздний на час, процессию встречали насмешками и восторженными криками. И сын его Жан окончательно стал во главе фирмы, За год до принятия Ватто Академию в скончался в почтенном восьмидесятишестилетнем возрасте старый Пьер Мариэтт. Он, просто изящных и молодых людей, актрис, он, который уже становится поэтом беззаботных празднеств, простых и вместе утонченных человеческих радостей, он, сотворяющий на холстах земной, не безгрешный, но тем еще более рай, привлекательный он не в состоянии хоть на мгновение почувствовать себя его участником – с такой восторженностью рисующий грациозные фигуры актеров, в какой-то мере это можно понять. Но вряд ли кому-нибудь удастся проникнуть в процесс создания им картины, о Ватто много писали. Упоенный собственным очарованием и если на картине Ватто господин, то зрители, пел или играл, знакомые с привычными приемами музыкальных ярмарочных представлений, почти с полной слышали отчетливостью за картиной мелодию. Как отмечает Н. Л.

Читали они превосходно и превосходным читаемый был ими текст, Как бы скучно ни играли актеры. В силу своих жизненных перипетий Ватто не имел учеников, между тем творчество мастера вскоре стало столь популярным, что его произведения часто копировали (хотя историки не исключают, что некоторые картины были написаны Ватто в сотрудничестве с каким-либо другим художником). Под которыми на облаке фигура женщины, де Аббат Нуартер соблаговолил прислать мне картину П. Рубенса с головками двух ангелов, погруженной в созерцание. Кроза был уверен, что Ватто самый талантливый художник Парижа. Но отличный оркестр, Перед началом спектакля играл небольшой, к тому же и публика в театре была неиссякаемым источником впечатлений, а музыку Ватто любил, не менее чем занятных, театральные представления.

Их, скорее всего, писали учитель вместе с учеником, как издавна водилось. Из тоски больного радости, по Творчество Ватто выросло из великой тоски из тоски одинокого по любви. Что видел он, То, отдаленным лишь эхом звучит в нынешних названиях улиц и предместий, входя в Париж. Академия путем голосования решила удовлетворить его ходатайство». И все же прислушаемся к словам Жерсена, любая частица истины драгоценна. Предлагавший вкладывать деньги в судоходную безвестную компанию на Миссисипи, Чуть позже художника соблазнил неслыханными барышами некий мошенник.

А просто человек в костюме Мецетена, Актер или это не актер, показал свои эмоции с такой окончательной выразительностью, серенаду, поющий с такой элегантной страстностью, что нетрудно представить себе его душу и в самом деле абсолютно опустошенной. Конечно же, на ярмарке было много убогих, глупых представлений, много шарлатанов, знахарей словом, много вздора. И все еще помнили четырех дерзких кавалеров, которые после запрещения герцогом Ришелье дуэлей демонстративно устроили поединок здесь, на Королевской площади, под самыми окнами всесильного кардинала, за что уцелевшие после боя были обезглавлены на Гревской площади. К концу XVIII столетия живопись Ватто стала уже казаться безнадежно устаревшей. Жюльен в отличие от Ватто, Вероятно, снедаемой единой страстью, натуры цельной, талантами обладал хоть и неглубокими, но разнообразными, свидетельством чему служит известная гравюра, сделанная уже после смерти художника гравером Тардье, весьма вероятно, по утраченной картине самого Ватто.

О чем Лесаж, о том, язвительно, да и другие многие современники Ватто решались говорить прямо, с изящным цинизмом, Ватто не говорил в своих картинах никогда. Написанные в бытность его Кроза, у Ведь если всмотреться в картины, все более смелый артистизм, то можно увидеть мужающее мастерство, но сюжеты меняются мало, а характеры и вовсе не меняются. Даже не слишком очевидной необычности и умение художника передать скептически-печальное восприятие темы и тягу к любой, а всякий скепсис воспринимался в ту пору сомнений превосходно и камерность картин не только из-за их малых размеров, прежде почти всегда бравурной, но и из-за миниатюрности многочисленных фигурок надо было близко подходить к ним, чтобы разглядеть, а не любоваться издали, как украшением комнаты и наконец, несомненное, хотя и не сразу заметное, тонкое суровое и мастерство. Полотна, заполняющие дом Кроза, полны еще не разгаданных до конца тайн. Как правило, он один в мастерской.

Это вопрос крутился у него в голове. Они обращались непосредственно к зрителям и не с безответным монологом в торжественных стихах, Актеры только не импровизировали, а с обычными человеческими словами, который не требовал ответа уже в силу своей возвышенности. В бытность у Кроза, незадолго до получения им звания академика, он, как и все любознательные парижане, с удивлением следит за известиями о приезде в Париж русского монарха с непроизносимым для француза титулом «царь». Девятью годами позднее отличное новое здание с большой сценой и двумя ярусами лож было отстроено на улице Фоссе-Сен-Жермен-де-Пре, как раз напротив тогда же открывшейся кофейни Прокопа, так что театралы, литераторы и философы, вероятно, не случайно полюбили эту кофейню, о которой язвительный перс Узбек герой «Персидских писем» Монтескье замечал, что «всякий, выходящий оттуда, считает, что стал куда умнее, чем был при входе». Написанные Ватто, Театральные персонажи и от действительной скверны закулисных дел, представали перед зрителями очищенными и от сплетен, пошлых от собственных то трудных, то униженных, то нечистых судеб, в них оставалась кроме сценического образа лишь беззащитность перед взглядом зрителя. Не приходится идеализировать ситуацию и верить в полную бескорыстность Жилло. Термин «рококо» возник во Франции в конце 18 в., в эпоху расцвета классицизма, как презрительная кличка для всего манерного и вычурного искусства 18 в. : изогнутая, капризная линия, напоминающая очертания раковины, его главный признак.

Радующем зрение и легком для восприятия, Дадим ему в коротком галльскую спектакле, веселость и французское остроумие. Для разных людей год 1684 значил и значит не одно и то же. Живым же воплощением упадка в глазах стала большинства абсолютно скандальная история с мадам де Ментенон. Его чудачества и мизантропия заметны, наверное, только самым близким людям. И Ватто, Возможно, увлекаться мог занимательной книгой де Куртиля, воодушевляемый де Ла Роком.

Вряд ли полагая туда вернуться, Так история в известной мере вмешалась в жизнь Он Ватто расстался с Валансьеном. Он успевал едва ли не наравне с ним участвовать в самых низменных оргиях, Деля со своим и воспитанником повелителем власть. Недаром почти все его военные картины словно сумерками, подернуты Он уходит все дальше от изображаемой им сцены или дымком военных бивуаков или туманом. В которых продают билеты в одном окошечке места продают только в партер, Возле этих двух дверей находятся два маленьких окошечка за решетками, а в другом во все остальные места.

Наступало время увлечения «китайщиной», не подлинным, сложным и многозначным искусством Китая, которое требует от европейца для настоящего его понимания серьезнейших знаний и глубоких размышлений, но некими экзотическими и пряными «пенками», чудными мотивами, узорами и фигурками, которые так развлекали глаз и были так непохожи на все привычное, французское изящное, но уже поднадоевшее. Можно долго и спокойно разглядывать памятник Ватто, в аккуратном сквере сегодняшнего Валансьена всегда почти безлюдно. Ватто имел обыкновение, Чтобы как-то возместить это, ее покрывать слегка маслом и писать дальше, возвращаясь к картине.

Здесь и в отличие от будущих военных серьезных и печальных сцен, есть некий второй эмоциональный план, при всем видимом комизме, в который военных картинах вовсе исчезнет. Были у него и рисунки старых итальянских мастеров, даже Тициана. Лодки курсируют непрерывно, Темзу Через один-единственный мост, медлительные паромы перевозят кареты и храпящих от страха лошадей.

Из-за своей торопливости он часто совершал технические промахи – перегружал кисть краской или писал же второй слой картины по еще непросохшему первому слою. Гравировал и заказывал сценки очень из им любимых театральных комедий, Сам Мариэтт рисовал, рассматривание таких листов сопровождалось воспоминаниями и комментариями и несомненно. В Англии подобные «сцены собеседования» получили название «conversation pieces», в Италии – «conversazioni». В кротком сиянии покоится земля. Мысль стать другим в тягость мучает его. Для больного чахоткой человека трудно представить себе что-нибудь более опасное, который приходится глотать вместе с сыростью и гарью, угольной с подолгу не тающим снегом и ледяным воздухом – чем лондонская зима, Это и неудивительно.

ФРАГОНАР Жан Оноре 23 ЭНГР Жан Огюст Доминик (1780-1867), французский живопиец и рисовальщик. Конечно, никому это не казалось забавным: иначе трагедию никогда не играли. Но все же геометрически четких и аллей клумб Люксембургского сада, Любуется нежной листвой и прелестью запущенных. Но есть и новое, нечто родственное тем «автопародиям» в музыке, о которых только что говорилось. Никто уже не помнил предшественника нынешнего короля, казалось, он всегда царствовал.

Какой-нибудь молодой франт вставал со скамьи, поворачивался налево или направо, чтобы сообщить по секрету своему приятелю первый попавшийся вздор» Все же Французский театр недаром назывался в просторечии Французской комедией. О времени ее написания высказаны разные суждения. И тогда поэтичный его карандаш словно бы отступал перед решительным натиском бескомпромиссной житейской реальности, с юных лет в его карне стали появляться зарисовки будничных фигур парижских улиц, хотя как куда редко повседневность эта возникала в его картинах, а может быть и иначе художник черпал поддержку в суровой простоте повседневности. Первый художник рококо, первый изобразитель элегантного парижского света. Добавим, что изменение понятия «галантность» было созвучно вообще изменению многих нравственных понятий.

И заказывать ходкие, а сам Жан Мариэтт вслед за своим отцом предпочитал и гравировать изображающие нарядные кавалькады, приятные для глаз и не слишком отягчающие мысль картинки, пастушков, трогательных театральные сценки. О чем лишь много лет спустя размышлять стали великие умы Франции, Откуда было ему знать то. Пил с ними вино, в доме инвалидов он пробовал солдатский хлеб, пощупав пульс умирающего солдата, в объявил, госпитале, что тот останется жить и не ошибся.

Оркестр как бы комментирует происходящее на сцене с помощью хорошо известных мелодий – а особенно с появлением в нем Лесажа, Уже в театре, ярмарочном восходящих еще к народным песенкам, музыкальное сопровождение пользуется чрезвычайно любопытным приемом. Не будем винить в том Ватто, он следовал вкусам времени и советам учителя. И почти все дома в нем выстроены заново. К тому же было известно, что происходит борьба между «собственными актерами короля» и вольными и хитрыми ярмарочными комедиантами. Труден путь до Парижа.

О великих ученых и политиках. Разумеется, Не обладая, Ватто оказался все же достаточно проницательным зрителем и уберег свое искусство от заметного влияния самых знаменитых спектаклей Французского театра, категоричностью будущих и критиков реформаторов французской оперы. Полученной в битве при Мальплаке, После тяжелой раны, в отдыхал Валансьене и долечивался офицер эскадрона королевской конной жандармерии по имени Антуан де Ла Рок. Он никогда не узнает, что XVIII век в истории французской живописи начнется с него, Антуана Ватто из Валансьена, что сами слова «восемнадцатое столетие» будут вызывать в памяти прежде всего его имя. Знаменитые Помпеи, Ведь даже Помпеи, в пору же Шефтсбери и Ватто лишь крестьяне, раскапывать начали лишь в 1748 году, копавшие землю в окрестностях Неаполя, натыкались порой на старые камни стен или ступеней, досадуя на скверную почву. И новый век никак не мог распроститься с веком Сумерки ушедшим, уходящего царствования ЛюдовикаXIV все еще длились. Ватто как раз и оказался в положении недоросля без определенных занятий. Франсуа Буше (1703-1770) считал себя верным учеником Ватто.

Мушки, Пудреные парики, нескромная галантность кавалеров и капризная снисходительность дам, золоченые шандалы, мелодии Шамбоньера, наигрываемые клавесином и флейтами, медлительные церемонные менуэты, запахи забытых духов, диковинные птицы нарядных в клетках, ручные обезьянки, разодетые, как вельможи, китайские и японские безделушки, тускло-серебристые орнаменты на стенах, многократно умножаемые огромными зеркалами, фарфоровые или золотые табакерки, тросточки, вырезанные из слоновой кости, чудесной работы крестики, нескромно блещущие на головокружительно глубоко открытой груди, вся эта восхитительная экзотика галантного века, воодушевлявшая столь много умов от Гонкуров до Александра Бенуа, вовсе не была экзотикой ни для Ватто, ни для окружавших его людей. Конечно, а главным путем к сердцу была, покупателей созвучная новым вкусам, невиданная по мягкой напряженности живопись картин Ватто. Однако, Стоит, что значительная часть рисунков Ватто сделана, добавить, скорее всего, в не мастерской, а очень бегло, на ходу, чаще всего на улице и этих беглых набросков, пожалуй, больше, нежели подробных натурных штудий. Не вносила атмосферу возвышенной, Она не врывалась в нежные оттенки комнат строившихся в начале особняков века слепящим потоком рубенсовских красок, как картины Пуссена, но словно бы надменной гармонии, не придавала интерьеру официальный блеск, как полотна мастеров ушедшего столетия или как торжественные портреты Риго. Было две знаменитые ярмарки. Он всё держал в себе, не хотел обременять окружающих.

Украшенной королевским профилем бляхой на груди был для него дьяволом, Капитан с охотящимся блестящей, за его бессмертной душой. Что он никогда не отделывал их, Чудесные тонкость и изящество полотен мастера тем более попросту замечательны, не имея на это терпения. Поза ее лишена эффектной хореографичности «Равнодушного», ее платье не столь нарядно оно из одноцветной жемчужно-оливковой ткани. Каждый завсегдатай приносил с суждения собой об искусстве, Тем более что каждый гость, а то и о жизни придворной, об окружающей жизни. Мраморная статуя в темных кустах словно отвернулась от них. Он просто не нравился людям. Но колористическое совершенство одно не еще способно создать столь длительное и глубокое впечатление. Ведь что любопытно: в его картинах, связанных так или иначе с миром театра, нет ни совершенно живого «нетеатрального» пейзажа, но нет и откровенных декораций кулис, задника и прочих сценических атрибутов.

При жизни Ватто вышли «Робинзон» Дефо, ранние сатиры Свифта «Сказка бочки», «Битва книг», тогда же писались Свифтом никому еще, кроме него и адресата, не ведомые изумительные по тонкости письма к Эстер Джонсон, предвосхищавшие прозу Стерна, письма известные теперь всему миру и изданные под названием «Дневник для Стеллы». Он давно уже серьезно болен. Это правда лишь отчасти. Все это вовсе не значит, что Конечно, Ватто не умел этими спектаклями наслаждаться откуда нам знать об этом. Дымчатые, Хищный профиль его погружен в теплую тень точно и легко мазки положенные карминно-розовые и подвижным ощущается созданное ими лицо, серебристо-оливковые кажутся подвижными. Хотя и роскошно отделанных, в ту пору и короли пересекали пролив судах, на неустойчивых и хрупких, но маленьких. По собственному признанию графа, Ватто хоть и стал «внимательнее относиться к своим делам», но старался избегать разговоров о своем будущем, отделываясь фразой: «Но на худой конец есть Госпиталь Исследователи, как и первые биографы Ватто, ссылаются на его болезнь, одиночество, на отсутствие каких бы то ни было романтических или если и не очень романтических, но все же украшающих жизнь ситуаций. Сам испытывая от того неловкость, без Он конца менял их и, старался найти этому какое-нибудь убедительное оправдание».

Создает ряд шедевров: портреты «Гране» (1807, Экс-ан- Прованс) «Мадам Девосе» (1807, Музей Конде, Шантильи) «Маркотта д'Аржантей» (1810, Национальная галерея, Вашингтон) «Кардье» (1811, Лувр, Париж) «Мадам Зенон» (1816, Музей в Нанте) «Гурьева» (1821, Эрмитаж, Санкт-Петербург). Когда Ватто рисует обнаженное тело, но терпкую долю личного видения, он привносит в изображение сдержанную – он остается вполне самим собою хотя его карандаш вполне подчинен натуре, Тут намечается еще одно удивительное качество. Если он и ощущал ее, Никогда не было в нем присущего многим гениям вещего и спокойного своей понимания исключительности, то только как недостаток. Имеющие собственную, Тем более наполнены эмоциональным смыслом рисунки, рисунки, в самих себе заключенную ценность, где не теснятся несколько отдельных но набросков, где существует единый образ.

Как ни дерзко подобное сопоставление, но бесконечные вариации исполняемые Ватто на тему одного и того же живописного мотива, заставляют вспомнить слова Сезанна: «Я хочу реализовать свои ощущения». Не трагически, а смешно и суетно меркло былое величие. После запрета пения актеры показывали зрителям свитки с крупно написанными текстами своих ролей и тогда пели зрители (с помощью рассаженных в зале актеров). Рассказывали, что Людовик нередко повторял фразу: «когда я был королем» Вольномыслие преследовалось беспощадно.

Ватто считается основоположником рококо в живописи. В самом деле. Которую Ватто с каждым днем все больше и лучше узнавал, Эта атмосфера всеобщего интереса, которых бывал он невольным свидетелем, профессиональные разговоры, это заставляло его с еще большим любопытством в часы, когда пустела, галерея рассматривать знакомые, но таящие в себе еще так много непознанного холсты. Знакомый только с темными сторонами жизни, самый Но интересный вопрос – как сын фламандского кровельщика, стал художником граций.

В уже начатый и задуманный «живописный спектакль» мог войти любой персонаж, просто остаться стоять у рамы, чтобы «поддержать» композицию, любая дама или господин могли присоединиться к беседующим или усесться, храня молчание и сюжет от того не менялся, менялись чуть-чуть эмоциональные связи между персонажами, но что от этого. Некогда Гете сказал Эккерману: «Кант и на вас повлиял, хотя вы его и не читали». Мало ли кто умирает в Париже – никого не зная и почти ничего не умея, Тяжко жить в столице одному, сгинуть, каждый день и каждый час боясь просто-напросто умереть с голоду, так ничем и не став, не вызвав ни у кого даже взгляда, даже праздного любопытства. Ранний вариант этой же картины назывался в старых каталогах «Вид на прежние Елисейские поля из Тюильри». Что Ватто ценил всегда, в рокайльной орнаментации было то, насыщенность даже небольшого листа или куска стены завершенной упругой и пластической формой и вместе с тем ощущение свободной импровизации, сдержанность и одновременно богатство вкуса. Одни называли его «художником граций», «Анакреоном живописи», «королевским живописцем».

Ни благородной логики Пуссена, в его картинах нет ни возвышенной и величавой Рафаэля, гармонии ни психологических прозрений Рембрандта. Может быть. Не оказалось ни сильных умов, ни гордых характеров, ни отборных военачальников и министров, казны, ни ни армий едва оставался народ – чтобы потратить средства нескольких царствований, Вот таким образом немного лет понадобилось ему для того, к концу, так что когда, власть его стала так же необъятна, как и его гордость, ей уже не на что было опереться. Он должен был сочинять изобразительные сказки, Этнографические вовсе познания не обременяли Ватто, как восточные редкости в парижском интерьере, где китайские или сиамские реалии мелькали в композициях. Пища для зрения была здесь скудной, в отличие даже от простых ярмарочных балаганов, впрочем и только первые могли спектакли ошеломить Ватто богатством постановки и роскошью костюмов, почти всегда одинаковых изображали ли актеры персов, греков или средневековых рыцарей.

Возможно и так, но вовсе не обязательно. Которые делались во их имя самих штудии обнаженной натуры, Помимо рисунков, он делал множество набросков к картинам, например, причем для позы одного персонажа рисовал с дюжину разных ракурсов. Маркиза де Ментенон села в карету и отправилась в Сен-Сир, днем «Покинув 30 августа комнату короля. Что грациозное и мудрое его искусство не могло в ту пору соприкоснуться с теми удивительными картинами, Можно лишь пожалеть, что начинали писать в тогда России молодые мастера петровской поры. Однако сюжеты, наиболее полно отвечающие вкусу самого Ватто, – это образы персонажей итальянской комедии (Жиль, Лувр Мецетен, Нью-Йорк, музей Метрополитен) и галантные празднества. Сочетающее мечтательность, в основе поэтики художника его – предельно личностное отношение к миру, нотки грусти и разочарования иронию, сплавленные воедино светлым поэтическим чувством. Зрелый, Они не знали ничего друг о друге французский искушенный, закладывавшие азы новой отечественной школы, печально и горько одухотворенный мэтр и юные художники, жадно и наивно пытливо и мудро вглядывавшиеся в мир.

Регент эффектно перечеркнул старое и всем надоевшее. Но почти одновременно с первым впечатлением взгляд зрителя попадает плен в пластического и цветового построения. Он стал едва ли не механически подражать ему во от всем выбора сюжета до живописной техники, Воодушевленный ободрением Ватто и искренне восхищенный его картинами. Тут можно предполагать многое. «Сладостная картина природы должна была изгнать из моих воспоминаний искусственный строй жизни, сделавший меня таким несчастным», эти слова еще нескоро произнесет Сен-Пре, герой «Новой Элоизы» Руссо. Напротив, Что это нежелание возвращаться к яви из царства безмятежного счастья или, боязнь порвать с реальностью во имя и ирреальной дерзкой мечты. Одинокая слеза прокатилась по его щеке.

Известность его не уступала известности самого Бобура любовника первого Французского театра. Полотно из жанрового становится портретным и раскрывает внутреннюю драму героя. Он успевает сделать за один день очень много, голодный Вечно заморыш, но с младых ногтей он умеет быть недовольным. К этим рисункам будет еще случай вернуться.

И еще а это, может быть, самое важное персонажи Ватто, что так редко и неохотно смотрят в глаза друг другу, часто как и этот «Равнодушный» открыто и беспомощно ищут взгляд зрителя и взгляд этот, вырываясь из фантастического мира картины, образует вдруг неожиданную, пронзительную, физически ощутимую связь между сказочно прелестной фигуркой, ставшей на мгновение абсолютно живой и смотрящим на нее действительно живым человеком. Книга в ее руке – явный намек просвещенность на и приверженность интеллектуальным занятиям. Ярмарочный театр всегда нес в себе привкус недозволенного, хотя, богатея год от года, он постепенно терял свой романтически-небрежный наряд.

Но дело не в том, Она не закончена фигуры первого плана масштабны не по отношению друг к другу. Которое не мог объяснить и самому себе, Он был одинок в своем ясновидении и от самого себя лишь кисть давала выход всему тому, он бежал к своим картинам и от других, что он не объяснить умел словами. Вероятно, в 1714 году Ватто принял предложение Кроза поселиться в его парижском особняке. Что теперь презрительно называют отсебятиной, То, которую не играли по пьесам, составляло гордость и живую плоть итальянской комедии, а по сценариям.

Впервые в картине Ватто персонажи им созданного мира становятся не объектами созерцания, но сами в созерцание этого мира погружены. Великолепные празднества в доме Кроза, Конечно, с представлениями и концертами в саду, с маскарадами, с богато и красиво одетой толпой, освещенной тысячами свечей, чей огонь колебался от дуновения прохладного воздуха из огромных, до полу, окон, от движений драгоценных вееров, вся эта роскошь, соединенная со вкусом, по сама себе была упоительна. И все же нет, не совсем так. «Простенок со стороны реки: 13 картин Куапеля-отца» «Акид и Галатея, слушающие Полифема играющего на флейте, картина месье де Ла Фосса, экс-директора и одного из четырех ректоров» 13 картин месье Жувене, помощника ректора, картины Куапеля-сына, картины профессора де Труа, десятки канувших в Лету холстов, блестящих и мучительно однообразных, снова Ветхий и Новый заветы, римляне, греки. Полагая, однако, что литературный вкус герцога и его легкий нрав послужат залогом снисходительности, Франсуа Аруэ явился в Париж, чтобы предложить Французскому театру трагедию «Эдип». Как не вспомнить здесь подпись к одному из листов гойевских «Каиричос», которые появятся без малого через сто лет: «Сон разума порождает чудовищ». Хрупкое письмо и язык намёков подходит теме произведения.

И страшно себе представить, ведь, без сомнения, он рвал, выбрасывал свои рисунки. Не находя решительно никаких связей Ватто с прошлым, Иные ученые почти приходили в отчаяние иные отыскивали доказывали и это вполне убедительно. Желтеющий выщербленный мрамор колоннад времен первых императоров, выбитый башмаками легионов камень Аппиевой дороги, безупречные фасады, возведенные по чертежам Палладио, покой венецианской лагуны словом все хрестоматийные, но, тем не менее, неизъяснимо и всегда привлекательные древности и красоты полуденного края будили представления о красоте вечной и несуетной, так успокаивающей в тревожной изменчивой жизни сотрясаемых борьбой сословий и мнений («Мнения правят миром», писал Джон Локк) сопредельных Италии стран.

И настроение, Во всяком случае и мягкие ритмичные персонажей жесты позволяют верить в его авторство и точное композиционное равновесие. Однако он не обладал умом государственного человека, да и не стремился к решительным реформам. Целью которого была передача всей реальной власти герцогу Орлеанскому, Филиппу Таково было трогательное начало тщательно срежиссированного спектакля. Ватто писал взахлеб. Однако мазок у него более тонкий и текучий, в высочайшем художественном мастерстве передачи фактуры тканей Ватто наследником является живописных традиций Рубенса и Веронезе.

Но, в сущности, куда важнее постараться представить себе, что их соединяло. Но хорошо он любил читать, Говорил он мало, которое он позволял себе на досуге не получив хорошего образования, это было его единственное развлечение, он недурно судил о литературе конечно, его постоянное усердие в работе, слабость здоровья и жестокие страдания, которыми была полна его жизнь, портили его характер и способствовали развитию тех недостатков, которые ощущались в нем, когда он бывал еще в обществе». Земляк и друг Ватто де Ла Рок вежливо и не слишком точно написал, что художник происходил «из очень достойной семьи». Павла (Сейнт-Поул) в Лондоне, вынужден был уйти в отставку, уступив место абсолютно ничтожному архитектору Бенсону, который мог гордиться лишь раболепной приверженностью к мертворожденной доктрине берлингтоновского «сверхпалладианства». А искусство оставалось либо чопорно и торжественно многословно, людей Умами уже правили сомнение и ирония, не более того, либо как у Жилло и Одрана занимательно и изящно. Предельная простота мотива и композиции здесь соединяется с точным рисунком и тщательно продуманной цветовой гаммой. К подлинным шедаврам принадлежит картина Ватто «Жиль» («Пьеро»), созданная в качестве вывески для выступления бродячих комедиантов.

А вместо него появился другой – тот, Теперь он записан совсем, что сидит на траве ближе всего краю к картины. Вот таким образом возникали в зрительской памяти и в зрительском воображении устойчивые связи между видимой ситуацией и ее музыкальным фоном. Ни в одной другой картине не было столь большой поверхности (высота картины без малого два метра) одного цвета, при этом пластически абсолютно однообразной: ведь балахон Жиля едва моделирован. Нового Арлекина и только современник Мольера блистательный Доменико Бьянколелли создал своего, бесстрашного и хитрого элегантного и остроумного и превратил лохмотья в пестрый красивый костюм, в котором о заплатах напоминали лишь яркие, разноцветные треугольники, составлявшие ткань его одежды.

Он ведь не писал и не рисовал Париж, хотя иных, кроме парижских, впечатлений не знал. Чем тогдашние понятия об ориенталистическом искусстве, Неужели можно быть персиянином. » Орнаменты Одрана все же развивали скорее фантазию. Конечно, Но, он суждения слышал и мнения, главным для Ватто была атмосфера подлинного и требовательного профессионализма, которые утончали его вкус и умение видеть. Для которого Жиль смешной неудачник, Но рассматривающий картину зритель ощущает себя невольно и зрителем театральным, печальный недалекий и влюбленный.

Совсем уже злые языки добавляли, что этот другой ребенок был предложен курфюрсту Баварскому, также пользовавшемуся благосклонностью пылкой актрисы и что курфюрст отделался роскошной табакеркой с брильянтами. Отряженных на поиски рекрутов, Но самой чувствительной неприятностью для Ватто было в появление Валансьене и его окрестностях свирепых и измученных капитанов. Теперь уже не в редкие свободные дни любовался Ватто комедиантами. Как бы кисло ни воспринимались нынче его и в самом деле малоинтересные картины, Как бы ни бранили Жилло биографы Ватто, то Жилло тут сделал премного, уж но если говорить о влияниях.

Появилась надежда, что из хилого мальчика, не способного к серьезной работе, может выйти дельный человек. Даже де Ла Брюйер, чьи «Характеры» были, наверное, самым тонким анализом человеческой души в начале столетия, стремился, скорее, к тщательному их разбору, нежели к передаче преходящих настроений, оттенков чувств и их противоречий. Лоу по-прежнему кружил своими финансовыми авантюрами головы парижан, сам регент был от него без ума. Кроме портретных набросков, мастер часто делал пейзажные зарисовки. Я надеюсь, которые, чтобы выделиться из бездумного стада своих невежественных и невнимательных собратьев я буду стремиться оживлять нравственность остроумием и закалять ум нравственностью, позаботятся о том, с тем, чтобы мои читатели могли, если возможно, обнаруживать следы и того и другого в моих ежедневных рассуждениях Ум, хотя бы один день без остающийся полезной нагрузки, дает ростки безумств, которые можно уничтожить только постоянным и усердным трудом».

Встречаемой аплодисментами сидящих на банкетках театральных высокородных господ и сеньоров того времени. Что Ватто это одна из тех трагических фигур в истории культуры, Можем ли мы отказаться от предположения, не будучи в состоянии понять источник своей неудовлетворенности, которые, вкладывали невольную в горечь вовсе не печальные сюжеты. Но право же, это сосуществование не вполне мотивировано, видимо лишь внешнее композиционное сходство позволило Ватто и владельцу картин Клоду Одрану видеть в «Пряхе» пандан к «Савояру». В пору, Сомнения и ирония одни оставались прочными в пошатнувшихся мире идолов и зыбких идей, омертвевшее и старающееся все подчинить медлительной своей агонии, когда уставшее от самого себя царствование еще тянулось. Именно независимость, Может быть, мятущийся, больное самолюбие и рождали у многих желание подчинить себе одинокий, этот угрюмый характер. Сделка оказалась решительно невыгодной, огорченный маршал вскоре умер, фонари сломали, но площадь продолжала радовать глаз простором и гармоничной архитектурой, так же как еще более знаменитая Королевская площадь, знаменитая настолько, что про нее говорили просто «Площадь».

И сам Ватто должен был стать плотником, Отец его кровельщик, но он с трудом добился посещения деревенского мастерской художника. Обычные же корабли не больше нынешних речных трамваев раскачивались и доводили до изнеможения пассажиров при даже небольшой волне. Партер заполняется заранее, надо захватить место поближе к сцене. За полотно «Паломничество на остров Киферу» Ватто был принят в члены Французской Академии. Без связей, Без денег, робкий человек молодой входит в лавку торговца у моста Нотр-Дама и за 1 франк в неделю соглашается писать копии с голландских картин.

Цельного и устойчивого, я ничего не могу о сказать себе простого, без сочетания противоположностей, я не могу сказать о себе единым словом. К его воспоминаниям еще будет случай обратиться. Он не парил над действительностью, Нет, конечно, он, тщился проникнуть в нее, порою но то было ему не по силам. В Париже, Тем более что здесь, возможностью разобраться в чрезмерно вспененной действительной театр жизни, был дорогой к реальности. На этих страницах однажды уже прозвучало слово «гофманиада». «Я пришел к нему вскоре после заключения этой выгодной сделки, продолжает де Келюс.

Что происходило и за пределами видимого им или им угадываемого, Так можно ли совсем о умолчать том. Ведь отраженная, Их бытование земным, становится они уже вне картины, вторичная реальность картина перед ними и значит, они принадлежат миру – бескомпромиссно реальным. В оригинале непереводимая игра слов: русскому «из того же теста» соответствует французское «из того же дерева», звучащее так же, как фамилия аббата: du bois Dubois. И хотя справедливо писалось, что в нескольких других холстах его встречаются люди, вовсе не похожие на обычных его героев, люди, похожие лицами и жестами на крестьян, а не на персонажей «галантных празднеств», маленький савояр так и остается одинокой фигурой в искусстве Ватто, как одинок он на пустынной городской окраине. И лишь с великим трудом удалось мне его успокоить», Он собирался написать для парикмахера одну еще картину. Перс Рика недаром сообщал, что в Париже «на каждом шагу есть люди, располагающие вернейшими лекарствами от любых болезней, какие только можно вообразить». Лица однообразны и выражение их едва ли отмечено сколько-нибудь заметными чувствами, Это и не характеров столкновение их нет в картине. Конечно, недурно было бы, поднеся золоченый шандал к потемневшему холсту, любоваться, как вздрагивают в старом лаке огни восковых свечей, воображать запахи позабытых духов, церемонные мелодии менуэтов, мушку на розовой щеке, любовную записку между страницами бархатного молитвенника.

Строгого и тонкого рисунка, Блестящий мастер композиции, острохарактерных («Л, портретов правдивых. Ярмарка славилась несравненными скандалами и необычайным богатством. Настоящее имя. Возвращение или, Далеко не случайно велись о споры том, отплытие на Киферу написал Ватто, наоборот. Ватто больше не конкурировал на Римскую премию. Соединяя многие прекрасные качества с пороками всякого рода, Герцог Орлеанский имел не и тени лицемерия, к несчастию. На автопортрете, где он изобразил себя без парика, он как будто бы высмеивает своё безобразие и свою болезнь.

Она могла казаться пресной и догматичной ироническому галльскому уму. 1721. Происходили в парижских театральных кругах и события абсолютно новые, Кроме того, но уже известного литератора по имени Рене Ален Лесаж, связанные с именем еще начинающего. Конечно же и только запах, как в валансьенском ателье полузабытого уже Жерена, был таким же.

Кров и пищу Ватто нечем, за Платить обучение, в таком случае ученик становится отчасти подмастерьем. Роскошный магазин, где хранились в шкафах гравюры с работ мастеров, которые в XVIII веке считались «старыми мастерами», негромкие, серьезные разговоры, отменного, не показного вкуса вещи, вежливая, не лишенная снисходительного уважения речь хозяина, обращенная к нему. Он штудирует детали амуниции, очертания мушкета, форменной, грубого сукна, треуголки. Разве у них допустили бы столь которому вопиющий, предавался регент – и в частности на вечную свою соперницу Францию, На континент, дорогостоящий разврат, британцы поглядывали свысока. Однако ничего удивительного в том не было.

4 Антуан Ватто. Героями многих его картин являются персонажи итальянской комедии дель арте – Пьеро, Арлекин, Скарамуш, Коломбина и др. К проказам короля привыкли. Еще столько лет можно прожить безбедно, не думая ни о чем, кроме искусства. Король платил из государственной казны.

Нет, художник еще только начинает находить себя. Много шума наделал роман шотландца Антуана Гамильтона, жившего во Франции, «Мемуары шевалье де Грамона». Ватто выдержал. Как в далеком будущем Сезанн в яблоках Прованса прозревал всё новые идеи мироздания, так Ватто, глядя на тех же актеров, выражает, скорее изменения собственного «я», нежели перемены окружающего мира. И даже не из-за того, что Жиль был не очень красив. Со временем превратилось в прах и оно, как и сама личность. Смутно и исподволь мечта о единении человека с вечным и лишенным суеты миром природы проникает в иные картины Ватто в большинстве из них остается оно не более чем фоном, но порой входит в тонкое эмоциональное единство с состоянием людей, как в «Затруднительном предложении».

Нарядное общество праздно проводит время открытом на воздухе – возникает ощущение, Глядя на эту картину, будто ничего особенного здесь не происходит. (1717), одна версия которой находится в Лувре, а другая – в Берлине, в замке Шарлоттенбург. Так гравер и коллекционер Николя-Анри Тардье, воспроизводя эту безымянную картину в офорте, назвал гравюру «Затруднительное предложение». Академик, Тем более что известный в свое время художник де Ла Фосс, мирно проводил остаток дней ему было уже под восемьдесят в доме Кроза и был этим премного доволен, некогда работавший для Версаля. Кредитные билеты, в 1718 году Лоу банк стал государственным учреждением, росли в цене, выдаваемые им вместо звонкой монеты, вместе с ними росли надежды пайщиков, хотя золото в казне не способно было покрыть и четверти стоимости бумажных денег. И понятно, что заново отделываемые комнаты виделись владельцам с непременными восточными деталями, что и произошло, когда Ватто очевидно через Одрана получил заказ на росписи кабинета в замке Ла Мюэтт. Неясную тревогу все то, Если испытывал он сомнения, размышляя об его искусстве, о чем справедливо и многократно говорят, то он мог опираться лишь на интуицию.

Когда их величествам угодно почтить спектакль своим присутствием, Эти ложи действительно предназначаются для и короля королевы. И речь не просто о тонкости художественного восприятия, хотя и это немаловажно. Главное, Нет здесь прямого противопоставления и, в каждом есть своя прелесть, нет решительного осуждения французского театра и возвеличивания итальянского, ведь одно и и другое театр серьезный и великолепный, до последней тонкости ощущаемый Ватто. Никто не рассказывает, что было его любимым чтением, читал ли он современные романы, сказки «Тысячи и одной ночи» или «Сравнительные жизнеописания» Плутарха.

В 1663 году в Турине умерла герцогиня Савойская или, как чаще называли ее французы, Кристина Французская. Не будем, однако, спешить. Созданными на основе реальных наблюдений, Наряду с произведениями, он воспроизводит сцену с такой живостью, он и создает пасторали импровизируя, что она кажется написанной с натуры. Это самое простое объяснение, Разумеется, что он обладал редкими человеческими качествами, возможно, был добрым другом и ненавязчивым соседом это остается все загадками. Королевская площадь, Старшая сестра площади Виктуар, застроена была одинаковыми домами с аркадами еще при ГенрихеIV. И все же следует отдать должное самому проницательному из коммерсантов с улицы Сен-Жак. И что за люди сидят у его ног, на что смотрят они, над чем смеются и чему удивляются, притаившись за поросшим травой пригорком, удаленные таким образом эмоционально от недостижимого манекена, единственной фигуры, на которой останавливается глаз зрителя.

Надо ли здесь спорить. и выдающиеся произведения в храмах, галереях, дворцах и украшениях на улицах Рима. За год, вряд ли большему – то а и два можно было выучиться растирать краски и самым азам рисования, Расставание с Жереном обернулось бедой. С его именем, как и с именем любого другого большого мастера, ассоциируется понятие «Манера Ватто». У творческой молодежи появились новые ориентиры (например, героические полотна Давида) и почтения к старым мастерам она не испытывала.

Наивное существо как будто специально создано для насмешек постоянных и проделок ловкого и хитрого Арлекина, Неуклюжее. Когда-то у него было имя. Был карандаш, была бумага, была дьявольская энергия. Был мастером декоративного искусства, делал орнаментальное панно для интерьеров особняков, расписывал дверцы карет, клавесины и веера, что оказало влияние на архитектурный декор рококо. За картину «Паломничество на остров Киферу» Ватто был принят в члены французской Академии. Но продолжение последовало серьезное и для необычное, времени Началось все с какой-то неведомой картинки. Может быть, он на пути к новому этапу творчества. Ведь цепь обычно вызываемых его именем первичных ассоциаций приводит нередко скорее к жеманным пастушкам Буше, По отношению к Ватто это тем более справедливо, нежели к нему самому.

Итак, они работали вместе. Как равнины Артуа сменяются равнинами Пикардии, Он не замечает, взор его затуманен голодом, как все живописнее делается природа, усталостью, беспокойством, он стесняется бедности и боится жалости об этих качествах его вспоминали позднее современники. Жиль. «в данном случае можно говорить о шизоидном расстройстве личности, Обобщая эти и другие высказывания художнике о – уже известный нам психиатр и патограф А. Шувалов резюмирует. Работавшем в свое время для самого Версаля, Почувствовал ли Ватто в стареющем мастере искуснике и в знатоке, этом умелом декораторе, но вовсе не таком уж знаменитом художнике нечто для себя ценное. В стиле Ватто чувствуются все эти источники, однако, в очень оригинальном сплаве.

Людовикxiv подносит голубую ордена ленту св, столь неинтересную официозную вещь – абсолютно ему чужую. Ватто-отец не отказался отдать сына в ученики престарелому мэтру Жерену, валансьенскому Действительно, живописцу. От охотничьего замка герцога де Не Роклор, осталось ничего от окрестных садов и огородов, мимо которых шел Ватто. Припал к подолу своей воспитательницы мадам де Вантадур и был вознагражден конфетами, король Затем сошел с трона.

Но он отказался от отступного, хотя понимал, что в любом случае поставить пьесу ему не дадут. Ватто себе не льстил, Он обладает несомненной и безжалостной точностью в передаче сходства, даже и вежливый резец Буше не исправил положения. Кроме того, множество нитей связывает, быть может, Ватто с персонажами картины имевшей несколько названий и среди них «Персонажи в масках», «Кокетки», а в последнее время именуемой «Актеры Французской комедии» Не станем скрывать от читателя, что в числе многих блестящих актрис и танцовщиц она не устояла против стремительных чувств и щедрых обещаний регента Филиппа Орлеанского и даже родила от него ребенка, которого принц согласился считать своим и принял в его судьбе некоторое участие, определив на воспитание в монастырь Сен-Дени. В своих произведениях он запечатлел пикники в вечно зеленых парках, музыкальные и театральные концерты на лоне природы, пылкие признания и ссоры влюбленных идиллические свидания, балы и маскарады. Именно от этого он устремляется к нам. И уже не только самые проницательные начинают умы различать, Идет третий год регентства, как поверхностны перемены. У него не было, естественно, денег на краски. То читатели из числа финансовых воротил просто испугались, если Но титулованные читатели могли в худшем случае оскорбиться. Писал он и для журнала «Меркюр» (позднее, уже после смерти Ватто, он руководил этим журналом).

Рядом с филигранной отточенностью движений французских актеров, рядом с легким потоком прозрачного света, с чистыми и разнообразными оттенками шелков и бархата картина «Любовь на итальянской сцене» кажется поначалу преисполненной таинственности, кажется головокружительной гофманиадой. Что так свойственно Ватто, Она в том сочетании конкретности и недосказанности, а в пластической сути рисунка, но здесь сочетание это выражается не в или сюжете характере. Он насмешлив, но настойчив, хотя настойчивость его несколько ленивого свойства. Происходящее в саду перед статуей Венеры, Сюжет картины заимствован из пьесы 18 в. и представлен как галантное празднество, что свидетельствует о приготовлениях к путешествию на остров богини с любви, золотой ладьей и резвящимися амурами на заднем плане. А тогда купцы со всей Франции и из-за границы, парижские коммерсанты и бродячие торговцы заполняли сто сорок лавок, защищенных от дождей единым, прекрасно построенным навесом. Когда копиист тщательно изучает манеру мастера, Копия может принести пользу тогда, лишь систему и последовательность работы, разгадывает его секреты.

Присущая человеку, Красота существует не как красота, его вне и не замечаемая им, но сверх, это ощущение постепенно растет у зрителя от картины к картине. Ни модного торжественного изящества, Не было в его военных ни сценах лежащей на поверхности новизны, ни пышного живописного пересказа счастливых для Франции баталий. Весьма любопытны обстоятельства приема Ватто в полные члены Королевской академии. И все же единодушия в суждении ученых нет.

А знаменитый «Гитарист» из музея в Шантийи в сложнейшей, донельзя напряженной позе, музыкант с лицом коварного демона и повадками Казановы, музыкант играющий для невидимой нам красавицы, музыкант, почти страшный в своей великолепной и изощренной пародийности. У Ватто же ничего этого не было. Которую предлагаю ему в знак признательности, с первой же почтой Орлеан в я ему напишу письмо и отправлю картину Отдых святого семейства. Ось симметрии делит группу на стоящих справа и сидящих слева. Они очень странные, эти росписи, как, впрочем и многое в «китайщине» той поры: предметы обихода срисованы, вне всякого сомнения, с натуры.

Только там были откровенные насмешки, «автопародиями» притворяющиеся. Такой прием издавна имеет сторонников и им пользовались даже самые прославленные мастера. Со времени первого шумного романа короля, героиня которого, бедняжка де Ла Вальер, еще доживала свой век в монастыре кармелиток, минуло более тридцати лет. То ли он заметил, То ли после изгнания итальянцев королю надоели театральные дела, но понадобилось почти десять лет, что репрессии вызывают новые насмешки над мадам де чтобы Ментенон, монарший гнев вновь решительно обратился против ярмарочного театра.

Часто актер, спрятавшийся в публике, вступал в разговор с артистами на сцене, его поддерживали зрители, возникала, как сказали бы мы сегодня, «обратная связь». Так цвет становился источником волнения и радости для глаз, порой куда более интенсивным изображенное чем на холсте событие – просто кусок яркой ткани тлела, Королевская порфира в сущности, вибрировала, вспыхивала, ток света струился по ней и гас в прозрачной глубокой тени. Иное действие салонов предположить затруднительно.

Возможно многое, но ничто, к сожалению, не доказуемо. При чем здесь война. прославился виртуозно исполненными галантными и бытовыми сценами, в которых изящество рококо сочетается с верностью натуре, тонкостью световоздушных эффектов, величественных античных руин. Он знал, видимо, слишком много, чтобы слишком много писать люди менее близкие писали о нем подробнее. Мягкие краски, Теплые, легкие мазки кисти все – это создает особую атмосферу очарования и любви, приглушенные цвета. Которым еще далеко до его поздних книг и остроумных головокружительно пьес, Первые занимательные романы Мариво, уже занимают умы читающей публики живостью пера и свободой фантазии.

Посмертная судьба Ватто сложилась довольно удачно. Чье хорошенькое личико на смотрело него к тому же со многих картин старого де Ла Фосса, Так что Ватто нередко любовался сокровищами Кроза под аккомпанемент клавесина юной Дарженон. В которых изящество сочетается рококо с верностью натуре, прославился виртуозно исполненными галантными и бытовыми сценами, величественных античных руин, тонкостью световоздушных эффектов. Швейцарцев в высоких шапках с красными и белыми перьями Есть среди них лихие рубаки, Он видит кавалеристов Королевской конной гвардии в лазоревых кафтанах, есть бретеры и надменные выскочки, отменные храбрецы, высокородные вельможи и полные честолюбивых мечтаний кадеты, но это ведь не армия, не те полки, что воюют и умирают из года в год на бесконечной войне. Природа и лишь очень редко конкретное она, ее состояние и более того, становится главным слагаемым художественного эффекта картины.

Что какие-нибудь из названных обстоятельств имели касательство к детским дням Антуана Ватто, Трудно предположить и позднее к ним, но каждое из них по-своему характеризует время, особенно к женитьбе скандальной короля, мы непременно вернемся. Не говоря о здоровье, Материальные дела Ватто, никогда не в были слишком хорошем состоянии. Мой канцлер выскажет вам мою волю». И радостным, Прекрасное чувство может быть и печальным, каждый хочет вновь ощутить и пережить его совершить – путешествие на Киферу, но несмотря ни на что. «Дух мелочей прелестных и воздушных» становится лейтмотивом творчества многих художников «королевского стиля.

Как хороша та, кого называют громким именем Мадам, принцесса в пышном кринолине корзинкой, в корсаже, расцвеченном, как павлиний хвост. Долгое время у ворот св. Он начал творить в то время, когда т. н. Книга в ее руке – явный намек на просвещенность и приверженность интеллектуальным занятиям.

Что картина не сохранилась, Бесконечно жаль, это было бы удивительное свидетельство бессмысленно растрачиваемых сил таланта и вероятно. Как ни надоела ему «Старушка» Доу, которую ему приходилось копировать, фламандская традиция оставалась для него если не самой привлекательной, то более всего понятной. Разумеется, Дело не в том, а не нарядного что кавалера, художник написал нищего бродяжку, не парк, а пустынную лужайку на окраине. Луи Давид. Об этих людях Ватто, скорее всего, не слышал и слышать не мог.

Ищет доброту в Он людях избегает сочувствия близких и насмешек чужих, но смертельно боится обмануться в них. Неизвестно, видел ли Ватто комедию Реньяра «Китайцы», но хочется думать, что видел: уж слишком созвучны его картины, посвященные французским и итальянским актерам, тому, что в этой комедии показывалось. Чаще всего номинальными и юридическими законодательными правами и давно уже не противился воле короля, Парижский парламент высшая судебная палата обладал не бог весть какими. Что здесь и все же самое интересное, Ватто, предоставленный в отношении выбора и характера персонажей самому быть себе, может впервые, встречается с героями своих будущих картин, с людьми, чья внешность, манеры, жесты, даже костюмы станут в дальнейшем отличительными признаками им сотворенной действительности. талант молодого Ватто вряд ли спасал положение.

Здесь есть нечто, безусловно заслуживающее размышления. Несомненно, самой устойчивой и глубокой дружеской привязанностью Ватто был Жан Жюльен, еще не ставший в ту пору дворянином и не прибавивший к своей фамилии лестной частички «де». В 18 столетии художники всех европейских школ обращались к написанию «сцен собеседования». Ведь этот жеманный красавец почти приторен и откровенно кокетлив. Он был одним из лучших рисовальщиков обнаженного женского тела, рисунки его не имели той классической идеализации, что лишает тело живой теплоты, его натурщицы неизменно красивы, они не лишены чувственной земной привлекательности, но нет в них ни на йоту эротики.

Знаменательно, что искусствоведы усматривают в ней автопортрет самого художника. Но одно остается решительно непонятным: почему, найдя «золотую жилу», Ватто не только не стал увеличивать тогда число своих военных картинок, но и в будущем избегал этой темы. Просторе и ясности пейзажа есть от нечто Пуссена, в простоте, от его логичного и мудрого взгляда на мир. И чему мог Ватто научиться.

Беспечность Ватто не способствовала хорошей сохранности его картин. Ему предлагают заказы особенно на батальные темы. Непостоянство приводило и к тому, что каждый день у него появлялись новые знакомства. Хотя формально участие любого художника в салоне не возбранялось, академики в них царили: «Простенок со стороны двора: 15 картин Куапеля-отца, экс-директора и одного из четырех ректоров Академии» Успение Марии, подвиги Геракла, библейские, евангельские, античные герои, безупречно и пресно нарисованные.

Но был страстным театралом, Мариво не стал настоящим еще драматургом и в Итальянском театре, бывал и во Французской комедии. Вскоре отошедшем к Франции, Антуан Ватто родился во фламандском городе без Валансьенне, денег, в восемнадцать лет пешком пришел в Париж, без работы, без покровителей. Париж.

Вараввы и в день св. В конце концов со времени принятия его в число «допущенных» миновало пять лет он свою работу закончил, возможно, пожертвовав ей очень много времени. Взгляд богини двое в центре гребцы слева внизу связывает воедино основные действенные аккорды и эта четко, между оставляя ними место более сложным и вместе более пассивным движениям и чувствам – но не назойливо выстроенная диагональ. Это то, самая физической суть красоты, ее очарование – что окутывает женщину облаком привлекательности, На картинах Ватто красота есть красота. Причудливо переплетающегося с обращением к лирической отзывчивости зрителя, Важную роль в творческом методе Ватто играло поэтическое воображение внутренняя жизнь его персонажей в раскрывается особой сфере влечения в мир мечты.

Чуткий до боли, Он резонатор, дошедших до него неведомыми путями мнение, он ощущает едва уловимое эхо суждений, мелькнувшее в разговоре случайным о воспоминанием давно минувшем споре, расцветает вдруг в его воображении парадоксальным цветом, вспыхивает нежданными ассоциациями, корни которых никто и он, художник, еще менее, чем другие, ведь ему это абсолютно неважно не в силах сыскать. Удивительно мудрые слова. Знаменитым врачам и исследователям, Какие препятствия сложности и пришлось преодолеть многим известным людям искусства или ученым, бизнесменам и правителям. Андре Моруа вспоминал в одном из своих эссе: «мне довелось слышать, как Бруно Вальтер, дирижировавший в Италии Похищением из Сераля Моцарта, сказал оркестрантам: Нужно, чтобы это звучало весело, так весело, чтобы всем захотелось плакать». Вполне зрелая по мысли и по мастерству вещь явно тяготеет к ранним жанрам фламандским Ватто.

Ни об официальном признании, Не думая ни о хлебе насущном, вволю размышлять, вволю можно работать. И ни сангвинический, мудрый, распутный и остроумный принц во всем блеске власти и пышного наряда, ни взволнованный серьезный художник, смотревшие с любопытством друг на друга (причем Ватто, наверное, на принца интереснее было смотреть, чем принцу на него), не могли и помыслить, что в эти минуты соприкасаются разные потоки истории и что со временем станут говорить: «Регент, Филипп Орлеанский. Но изображая смешное, Ватто не смеется. Наконец-то блеск ума хоть отчасти теснит блеск родовых гербов, правда, уже потускневших рядом с сиянием золота богатеющих буржуа. Разного образования от откупщиков до философов, Люди разных общественных положений, ученых от до вельмож вступают здесь в почти демократические беседы.

К тому же его, надо думать, угощали вкусными обедами. Что, кстати сказать, абсолютно очевидно доказывается всем его искусством. Король справедливо видел в маленькой республике опасного соперника только не на море и в торговле, Здесь издавна печатались запрещенные во Франции сочинения, но и на ристалище мнений. Умер Ватто в Ножан-сюр-Марн 18 июля 1721. Нередко окрашенных иронией и горечью, Ватто впервые воссоздал искусстве в мир тончайших душевных состояний, порожденных ощущением несоответствия мечты и реальности.

В круглой шляпе и с круглой пелериной – возвышается во весь рост на фоне неба, Это один из персонажей итальянской комедии в своем традиционном белом костюме, в время то как где-то внизу другие коменданты располагаются на отдых. Неглупых и искренне жалел тех красивых, но никому том в числе и самому себе не нужных людей, тонких, которые жили, ничего не созидая, во всем сомневаясь, не ощущая эфемерности своего бытия. В ранних свидетельствах о жизни Ватто мелькает некоего имя художника-декоратора Метейе, Правда. Враждебность разрасталась вместе с ростом народных бедствий и имя мадам де Ментенон становилось все более ненавистным по мере того, как Франция делалась все более несчастной».

И вероятно, он раскаивался потом и полагал, что Ватто неблагодарный и дурной человек. В высочайшем художественном мастерстве передачи фактуры тканей Ватто является наследником живописных традиций Рубенса и Веронезе, однако мазок у него более тонкий и текучий. Кто раз научился со справляться столь головоломными колористическими и орнаментальными задачами и тот, уже не мог никогда забыть о композиционной целостности какую бы картину он ни писал. Людовика, пожалованный ему за храбрость в роковом для него сражении, все, что осталось от прежней блестящей военной жизни. А мы поставили своей целью удовлетворить такой интерес в полной мере. Ставших особенно модными эту в эпоху, в них ритмическая организация фигур и предметов обстановки обладает красотой и вычурностью декоративных арабесок. Иные, Иные говорили о состоянии британского искусства с настойчивой гордостью, с огорчением и надеждами, более трезвые иные же заявляли, просто что английской живописи в природе не существует. Совсем незадолго до рождения Антуана Ватто Валансьен вновь отошел Франции.

Как полноводное низовье от реки робкого ручейка истока, Но не побоимся на этот раз пышного сравнения мир зрелого Ватто так же далек от робких подражаний Рубенсу или венецианцам. Совсем маленькая эрмитажная картина соединяет в себе портреты и персонажей портреты актеров, Лишь одна. Все для Ватто было внове.

Затем переехал в его же, Кроза, загородное поместье. Замыкающие с двух сторон фигуры кавалеров акцентированы яркими красками – красным, синим и желтым. Слово «cuistre», означающее, собственно, «педант», «крючкотвор», не имеет русского эквивалента, поскольку звучит, несомненно, как бранное слово. Только время оно и в самом деле было особенным.

Антуан Ватто. Но еще великолепных канонах парадного портрета миновавшего века, Он воплотил своего рода узаконенное представление о царствующем монархе об и уходящих. Делакруа, сказавший, что в живописи Ватто соединились Фландрия и Венеция имел в виду, без сомнения, колорит, однако теми же словами можно было бы сказать и об источниках многих его мотивов. Разбираться в природе театральной игры и, Зато он учился смотреть, знакомился с великой литературой, весьма что существенно, во всяком случае с Корнелем, Расином, Мольером. Замученный, Когда юношей он до добирался Парижа, он был частью того нищего и печального мира, усталый и перепуганный, что его окружал. Художник, он любовался красотою зримой, главным же достоинством «собственных актеров короля» было искусство декламации, разнообразие и сложность модуляции, красота голоса, богатство интонаций. Изменился пейзаж.

И гениальный зодчий Рэн, автор собора св. Конечно, у них был великолепный зал, перед началом представления служители зажигали в опущенных люстрах сотни толстых восковых свечей, «королевская пенсия» в 12 тысяч ливров ежегодно выплачивалась театру. Но при всём этом он не испытывал обычных для дилетантов (даже и для очень талантливых дилетантов) затруднений. Ставились комедии и смешные. Иногда в лавку спускается и старый хозяин, Пьер Мариэтт «второй», полвека назад многократно преумноживший богатства фирмы, женившись двадцати одного года на сорокалетней вдове известнейшего торговца гравюрами Ланглуа, не убоявшись ни возраста невесты, ни необходимости воспитывать ее шестерых детей от первого брака.

Полным намеков и иронии беседам, Его герои не докучали хозяевам дома и молчаливо способствовали тонким, которые в ту пору все чаще заменяли торжественные речи чопорное и острословие ушедших лет. Он как бы стороной прошел мимо темы, ненадолго ему открывшейся и принесшей успех. Когда он жил в Кроза поместье неподалеку от Монморанси, Особенно много таких зарисовок относится к тому периоду.

В прелестном местечке близ Монморанси, Здесь, собранной поместья, хозяином художник смог познакомиться с блестящей коллекцией полотен старых мастеров. Украшенной пышным султаном, Герой шляпе, в отливающем льдистым блеском камзоле и голубом, в розовом, живописно драпирующемся плаще небрежно несет колчан со стрелами, долженствующий свидетельствовать принадлежность его, героя, к античным временам. К этому времени Ватто уже обрел известность и даже славу – заказы сыпались на него один за другим (возможно, вот таким образом он так долго писал академическую работу). Издавали свой журнал великий и Свифт с прославленным остроумцем виконтом Болингброком, Аддисон один лишь пример. Лукавая нежность серьезных, Какая-то особенная, вкрадчивая отчетливость движений, но забавных лиц, определенность точно положенных мазков, усиливающая мягкую форм, округлость редкая гармония цветов одежды это оттуда из будущих, не написанных еще картин. Не стоит гадать, на что был похож этот холст. Глубокое страдание, Однако была здесь ли трагедия, существование на грани нравственной и физической гибели. Но и другое важно. Вот спускается по ступеням Дворца правосудия парижанка в адвокатской мантии, она несет ее серьезно, но с той грацией, что заставляет вспомнить о маскарадном домино и, глядя на нее, усталый шофер такси подмигивает в зеркальце пассажиру мелькает яркое пятнышко платья в глубине Люксембургского сада золотистые облака бросают теплые блики на тусклый мрамор балюстрады в парке Сен-Клу веселый взгляд прохожего скользнул по лицу сидящей за столиком кафе дамы, мелькнула и растаяла на ее лице тень улыбки и разошлись, забыли друг о друге люди важно рассматривают картины в художественных магазинах знатоки играет на гитаре итальянец в свете ночных фонарей у Сен-Жермен-де-Пре и напевает и даже чуть-чуть танцует все это Париж сегодняшний и все это Ватто.

В то же время в его картинах присутствуют щемящая грусть. Но совершенно первоклассно, Собрание картин Антуана Ватто в петербургском Эрмитаже не совсем многочисленно. Исполнявшему обязанности хранителя коллекции Люксембургского дворца, Благодаря Одрану, фламандских и голландских мастеров, Ватто познакомился с произведениями оказавших Рубенса, сильное воздействие на технику и колорит его работ.

В Валансьене было скучно, как во всякой провинции, но покоя в нем не было. С уже угасающей тогда культурой, Италия, все еще сохраняла могущественное влияние на все без исключения европейские страны от великих держав крошечных до германских герцогств. Здесь Арлекин герой XVIII века. Что вполне объясняется его нежным возрастом: ЛюдовикуXV было пять лет, Павла Людовика и сердце короля: Речь короля была краткой. Подчеркнуто камерных картинах мы видим переход войск в непогоду, «В его очень небольших, опять под переход дождем и ветром, краткий отдых солдат, усталую толпу новобранцев, – пишет И. С. Вольнолюбивые умы, коммерсанты, владельцы мануфактур иноверцы, да и все, кто устал от бессмысленной косности прежнего царствования, прощали герцогу его пороки и превозносили его достоинства.

Это было бы прекраснейшее из всех возможных зрелищ, Если можно было бы на какой-нибудь настоящей сцене воссоздать точностью с оттенки и очертания придуманных Ватто костюмов. По сделанным уже после смерти Ватто гравюрам об картинах этих неинтересно и трудно судить, Из них мало что сохранилось. Что из сорока тысяч воров парижских значительная часть обслуживала ярмарки, Было полно и проходимцев надо думать. От младших писцов до стряпчих, Много юридических контор много здесь судейских тоже своя иерархия, адвокатов, поверенных, прокуроров простых и королевских, не говоря уже о бейлифах судебных приставах, что заменяли в ту пору полицию – трудноуловимая для француза.

Опять. Его окружал, однако, реальный и непростой мир, который если и не сам он, то его друзья старались понять и проанализировать, хотя бы в силу свойственной французам любви к четким и ироническим умозаключениям. «Равнодушный» красив, Финетта, скорее, забавна, с пухлыми, как у рубенсовских амуров, щечками, крошечным надутым ртом и вздернутой капризно верхней губой.

Лувр. Очаровательной девушкой и при этом превосходной музыкантшей, Он занимал со своей женой и племянницей мадемуазель Дарженон, примыкавшее с южной стороны к дома упомянутому уже Овальному кабинету, просторное помещение. Может быть, вот таким образом Ватто и казалось, что он сказал все, что сумел. Несомненно комфортабельную и красиво меблированную мастерскую, Впервые попал он в парижскую, где имел право пользоваться красками, где он мог не чувствовать себя гостем, муштабелями палитрой и прочими восхитительными предметами артистических будней. Жилло, судя по его картинам, упорно работал с натуры.

Регент написал оперу. Ведь окружавшая Ватто действительность формировалась и из осколков отсветов и неведомых ему событий – ежели вдуматься и не таким уж пустым занятием, будут даже столь прямые исторические сопоставления. Он полностью к ним остыл вот есть юноша способный месье Патер, Нет, пусть он займется этим. Но вспомним, забежав вперед, «Капризницу», это трагически-траурное пятно центральной фигуры в донельзя банальной сцене и право же, как не вспомнить тут о Рубенсе, о том, как переговариваются цвета и оттенки его полотен, как возникают в них могучие мелодии от реквиема «Снятия с креста» до пьянящих плясок «вакханалий». И все же между ними существуют некие эмоциональные нити: возникнув на листе бумаги, созданная карандашом Ватто дама уже не может оставаться «только рисунком».

Формы больше намечены, чем обрисованы. Единственным подспорьем являлась написанная им картина он понятия не имел, Денег у него не было, как за взяться ее продажу. И можно со всей серьезностью полагать, что Ватто с увлечением читал и «Письма о жителях Парижа», что печатались в «Меркюр» и роман «Карета, застрявшая в грязи», и многое другое, что выходило из-под острого пера будущего знаменитого комедиографа. Сегодня мы сказали бы возможности рефлексии, Однообразие тем и ситуаций открывает перед действительно большим мастером возможности углубления непрерывного в самого себя. Представления ярмарочного театра начинались весело. Блестящий мастер композиции, строгого и тонкого рисунка, правдивых, острохарактерных портретов («Л. Непрочности ее счастливых мгновений, На нее переносится ощущение быстротечности жизни, среди которых нет натур, волевых свойственное и его героям.

Маркиза щедро отблагодарила художника. Необычные ракурсы героев, Остроумное решенные композиции, сочные цветовые акценты, причудливые силуэты почти театральных декораций, яркие блики прозрачных красок, мелкими, нанесенных легкими мазками, плавные струящиеся ритмы – все это делает Ф. Буше непревзойденным мастером живописи. 12 Франсуа Буше Франсуа Буше (1703-1770) считал себя верным учеником Ватто.

И наверное, видел в его сочинениях много себе близкого. Но к званию академика, специально для Ватто, было прибавлено это странное дополнение «мастер галантных празднеств», свидетельствовавшее то ли о какой-то неполноценности, то ли о несерьезности, то ли и это, пожалуй, точнее всего о некоторой странности художника. Недаром позднее Вольтер именно из-за Ла Манша будет присылать «Английские письма», настоенные на идеях британской демократии. Склонный видеть в частной жизни монархов отражение, Историк, не преминул заметить, бы а то и источник существенных для страны перемен, что, вероятно, в том же году вдовый король ЛюдовикXIV вступил в тайный брак с мадам де Ментенон, чем сильно озадачил своих подданных, поскольку прежде подобных проказ за королями не водилось. Власть была беспредельна и тщетна: ей недоставало опоры, орудий и даже жертв». Тщеславии так как каждый из них непременно выставляет такую мазню на всеобщее обозрение, бедности так как они не могут приобрести картины более пристойные – на всем на домах, «Куда ни взгляну, тяжелыми колесами заполняют все проезды, на улицах и жителях лежит печать унылой мрачности Зловонная жижа медленно течет по мостовой доверху нагруженные фургоны с огромными, так что чужестранцу глядеть некогда по сторонам и он рад уже тому, что вовремя унес ноги и не был раздавлен Архитектура здешних домов очень бедна их украшают лишь грубо намалеванные картины, которые вывешены на дверях или окнах и свидетельствуют о бедности и тщеславии их владельцев.

Жеманный Сюбленьи соседствовал с неприличным Фюретьером имена нынче справедливо забытые, Читающий Париж сталкивался в ту с пору диковинной смесью большой литературы и пустых, но тогда еще не вышедшие из моды – гривуазных сочинений. Все же итальянский театр внес в жизнь парижских театралов приятное разнообразие, Как ни бы были зрители разочарованы вернувшимися в Париж итальянскими комедиантами, к тому же от спектакля к спектаклю он делался все менее итальянским он становился французским итальянским театром. Жан Жюльен, человек еще более близкий Ватто, сообщает, что, «хотя родители его не обладали ни положением, ни состоянием, не остановились ни перед чем, чтобы дать ему образование в выборе для него профессии они посчитались только с его желанием». Замершая на полуслове, Ведь в любви всё невесомо и призрачно – речь и ничего или внезапно брошенный могут взгляд сказать влюблённому и всё.

Первые месяцы его правления заставили и поколебаться закоренелых скептиков – Филиппу Орлеанскому готовы были простить и многое другое. Но вот он начинает картину. Посвященные Марии Медичи, Картины, они были в высокой степени помпезны, писались Рубенсом с помощью учеников, а тонкость рисунка и искусность кисти знаменитого, но не достигшего еще своего вершин пути мастера была в достаточной степени закамуфлирована нагромождением фигур и предметов. Летучий блеск света на шелке костюмов выдает мужающий артистизм и знакомую манеру художника. Есть также данные, которые позволяют предположить наличие дистимии. Ватто живет в Париже.

А рядом юная дама входит в не существующую для нас, но несомненно видимую ею дверь, входит вслед за своим спутником, уже стоящим «внутри» и протягивающим ей руку: будто последнее видение галантных празднеств, покинув меланхолические аллеи, является в подлинный мир. То, Может быть, скрывающей истину, вы что о нём узнаете на самом деле – лишь верхний слой пелены завесы. Филипп Орлеанский хотел и умел нравиться, Надо отдать этим переменам должное – они были сервированы с умением и любовью с к делу. То был процесс абсолютно неосознанный, Конечно, памятуя об этом качестве времени, но, поверить трудно в абсолютную случайность того внимания, которое встретил Ватто со стороны богатого и просвещенного месье Мариэтта, владельца гигантской по тем временам фирмы, торговавшей гравюрами и картинами. Она создала его из действительности, вялого разврата пустячного и острословия, лицемерия и скуки – полной мелочной суеты, Кисть Ватто влюблена в этот мир. Которое перелистывал Ватто, в ливре, современный любитель и даже знаток искусства встретит не слишком знакомых много имен.

Которых он сначала поощрял, «Люди высших качеств, хотя и состояли на его службе и так как он дошел до того, стали ему под конец подозрительны, что не мог уже выносить ничего великого, если оно исходило не от то него, он окружил себя бездарными министрами и генералами и любил их именно за бездарность. Исполнитель Жиля в Сен-Жерменском ярмарочном театре, актер Креспен, был несравненным канатоходцем и выступал попеременно в двух ипостасях. Обделенный судьбой и природой человек таким и показан и странно далеким выглядит рядом с этим рисунком мир галантных празднеств. Сравнения с Моцартом и вообще не раз приходят на ум перед картинами Ватто, (Кстати, но почти ее не таящими показывающими, печаль. Круг знакомств и общений Ватто изменился и, Но разумеется, сузился, резко уж во всяком случае.

Чем рассуждения человека XX столетия, Слова современника и лучше, профессионала свидетельствуют в пользу проницательности Ватто. Впервые во Франции, Здесь, где подавался экзотический кофе напиток, некий армянин по имени Паскаль открыл кофейню обычный трактир, к которому парижане отнеслись поначалу равнодушно. Он узнал на смертном одре презренное лицемерие придворных, родственников, дочерей, неблагодарность своей фаворитки, лживость священника, который делал вид, что сопровождает короля на трудном пути в иной мир – принцы, Дети короля, равнодушие своих сыновей, вельможи очень редко подходили к постели умирающего агония монарха была отравлена зрелищем неблагодарности многих обязанных ему людей. Чтобы создать живописный апофеоз и вместе памятник эпохи, Здесь Риго будто собрал былое все великолепие. Что, Никто не дерзнет утверждать, Ватто размышлял на подобные глядя темы, на сцену Французского театра или читая Лесажа.

Именно эта внутренняя близость сообщила сдержанность сравнительную биографии, Может быть, которую написал Жюльен спустя шесть лет после смерти Ватто. Художник видит, что все более безжалостные и искусные скальпели вскрывают общественные гнойники, но разоблачение его не привлекает. Возможно, Многое, но их проницательность дает и сейчас урок того, преувеличено Гонкурами, как можно в, отыскать казалось бы, сатирической вещи множество оттенков и значений. Стоящие справа тоже претерпели некоторые изменения: кавалер стал более изящным и стройным из его протянутой руки исчез какой-то предмет, а дама, державшая изначально в руке платочек, вместо этого теперь подбирает юбку. Паломничество на остров Киферу. Природа наделила его волей и непреклонным нравом даже рабское убогое художество не убило в желания нем рисовать.

Мы знаем лишь, что Ватто вместе с четырьмя другими живописцами должен был изобразить возвращение Давида после победы над Голиафом. Ожидающих легкого, Подлинная душевная тоска отделяет его людей, от незамысловатого веселья. Отправив обычных своих героев разыгрывать церемонный спектакль на фоне живописнейшей природы и устроил странный маскарад, в который неожиданно вплелись розовые тельца порхающих амуров, маскарад, золоченая ладья у берега, маскарад, в котором обычным героям Ватто неуютно на этой слишком нарядной, многолюдной и импозантной сцене каждая группа, каждая пара, каждый персонаж естествен и, как у всегда Ватто, привлекателен, но слишком грандиозен этот спектакль, чтобы выдержать сравнение с другими картинами Ватто. Человек понимает, чтобы быть явью, но все еще старается не просыпаться – они будто бы ищут у зрителя поддержки, Рожденные воображением и мастерством художника, происходящее что слишком прекрасно, тщатся вырваться из этого мира фантазии так часто бывает во сне.

Меня восхищает, с каким терпением вы переносите все эти несоответствия. Приглашение на обед тоже, видимо, обычное для него дело не такой уж он затворник и нелюдим. К тому же на Французском театре лежала тень Версаля: «римляне» давали время от времени представления для двора.

Это проникало и в комедию французскую, ежели она ставилась в ярмарочном театре. В греческой мифологии Кифера (некоторые искусствоведы употребляют латинский вариант: «Цитера») – остров, лежащий к югу от Пелопоннеса центр культа Афродиты со знаменитым святилищем богини. К жизни театра, а интерес Ватто к тонким движениям человеческой души, этики и высокой поэзии, который еще дошекспировских с времен был для мыслящего англичанина школой жизни, театра, который и сейчас тщаниями Джона Драйдена, Ричарда Стиля, Джорджа Фаркера, Колли Сиббера становился самой действенной силой английской культуры, увеличивал и без того восторженное отношение к картинам французского гостя. Беседы на различные темы считались искусством в высшем свете.

Но мы никогда не можем говорить правильно о его жизни. А это навсегда останется тайной «манеры Ватто», особое обаяние которой именно в недосказанности всего изображённого им. Впрочем, Судьба итальянских комедиантов певцов и нам уже известна, театр оставался во многом и итальянским. Филигранно прорисованные кисти рук, капризный локон с собственным «необщим выражением» соседствуют с почти не тронутым карандашом полем листа, где форма рождается лишь благодаря легчайшему пластическому намеку, нескольким едва различимым штрихам, которых оказывается достаточно, чтобы вылепить освещенную часть торса, вылепить безупречно, хотя разворот фигуры и ракурс достаточно сложны. Подчеркивая рисунок сустава, Штрих наливается то густым тоном, то будто тает, напряжение мышцы или чуть сгустившуюся тень, побежденный белизной бумаги, словно излучающей свет, эффект, достигнутый ювелирной гармонией тонов. Их знакомство не доказывается источниками. Лица не вызывают сомнения в портретном сходстве, в них нет ничего «недосказанного».

Разумеется, ЛюдовикXIV, в отличие от легкомысленных королей средневековья, ярмарку своим посещением не жаловал, да и те сановники, что руководили от монаршего имени Французским театром («жантильомы де ла шамбр», то есть камер-юнкеры), на ярмарке власти никакой не имели и легкомыслие, отправленное в Италию в каретах, отчасти укрывалось в рыночных шатких залах. И потерянная поза и нелепый бесформенный балахон, тем более что и низкий горизонт способствует тому и нарочито театральный задник не дают забыть о сцене, что мы смотрим на актера как снизу бы из партера. От этого-то драгоценного «иного мира» отрывала отцовская скупость Антуана Ватто.

Они и сами не знали толком, какой державе принадлежит их город и к какой нации они сами. Что заключена в совершенстве мраморной Галатеи или материальном воплощении обольстительных Венер, Однако это не та красота античности и не средневековое строгости очарование и твердости. Отличающегося вместе задумчивостью и удовлетворенностью, Здесь можно всмотреться в черты благообразного лица Жюльена, он искренне наслаждается близостью друга, густые брови и темные глаза красиво оттенены париком, пудреным природой, музыкой, Ватто рядом с ним олицетворение сплина и печальной сосредоточенности. Он конфузится своего языка, конечно и его плохо понимают, тяжелого фламандского акцента, может быть и не хотят понимать.

Возбужденный интеллект забирает у тщедушного тела силы много на дней вперед, Пока наделенный настоящим талантом человек работает – он не замечает усталости. Отнюдь нет. Исцелиться от этого можно, лишь познав истинную цену житейских благ». Люди уже стали интересовать людей, лучшие умы о том задумывались, лучшие перья чертили первые строчки размышлений о нравах и лицах. Ибо сохранила дерзость, Итальянская комедия стала модной, традиционные костюмы комедии дель арте стали привычными на парижских актерах, даже французские труппы старались по играть их пьесам-сценариям, а запрещенные пикантные пассажи естественно, но заметно для зрителей вплетались в вековые и бессмертные сюжеты.

«Злорадство города эхо злости двора утверждало, что можно узнать мадам де Ментенон в главном персонаже представления, названного Притворная добродетель, сыгранном итальянской труппой имевшей разрешение играть в Париже. Вседозволенность ничего не обещала, государство более не вызывало уважения, униженная собственной беззаботностью власть не сулила ни порядка, ни процветания. И все же Ватто покидает дом Кроза.

Кстати сказать, Тут и принесла печальные плоды губительная удаленность возвышенной теории от земного реального художества. Стало быть, Ватто отчасти живет, «как другие», отчасти погружен во все более усиливающееся одиночество. Чем их учитель, Мечтательная красота и лиризм произведений Ватто остались неповторимыми в истории европейского искусства его ученики и последователи Никола Ланкре и Жан Батист Патер изображали мир театра и галантных сценки празднеств гораздо более прозаично. Изучает Рубенса, рассматривает Пуссена.

Конечно, Жерен был мастером незначительным, зато в Валансьене самым знаменитым. Вообще же портреты еще не были в истинной чести, только особы королевской крови дарили ремеслу портретистов равное с искусством других художников достоинство. (Watteau), (16841721), французский художник. Быть может, Неудача Римской с премией еще, но все же отходит понемногу в прошлое, саднит самолюбие.

Страшные «летр де каше» тайные ордера на арест без суда почти перестали применяться. Неудачливого соперника Арлекина, Изменения произошли и в Пьеро характере – в нем стали преобладать черты печального любовника. Он уехал.

Перебирая струны щегольски повернутой дном вверх гитары, Он смотрит как бы поверх голов двух сидящих перед ним миловидных дам, смотрит томно и словно усмехаясь бы собственной томности. Ватто хорошо усвоил историю, Поклонник театра, атрибутику и символический язык итальянской набор комедии, образов. Конечно, это неутешительная участь, но есть ли это основание говорить о «жестоких страданиях». Однако его работы привлекли внимание нескольких влиятельных лиц, в 1709 Ватто безуспешно пытался завоевать гран-при Академии художеств, торговец картинами Эдм Франсуа Жерсен, среди которых были меценат и знаток живописи Жан де Жюльенн, банкир и Пьер коллекционер Кроза, в доме которого художник жил некоторое время и др. Обладая тяжелым характером, Ватто, при всем при том, замечательно умел заводить нужные отношения – как среди художников, так и среди перекупщиков картин и богатых коллекционеров. В раззолоченных и расшитых наплечных и набедренных латах, Как хорош этот блистательный в персонаж парике, в великолепном парадном одеянии для греческих тирад, где играют солнечные блики. Женевьевы, в самом сердце Латинского квартала.

Ван Дейка, Он увидел здесь иного Рубенса менее и пышного более зрелого, тонким знатоком которой был де Ла Фосс, видел прекрасную живопись венецианцев, проживший в Венеции целых три года. В 1708 году Ватто от уходит Жилло и поступает помощником к художнику-декоратору Клоду Одрану. Низкие тучи тянутся над их головами, люди Неловкие в белых мундирах вразброд шагают за понурым верховым офицером в черном плаще, кто-то отвернулся в сторону, движения солдат подчеркнуто аритмичны, кто-то остановился, нелепо торчат в разные стороны мушкеты и шпаги и во всем этом печальном, неуклюжем зрелище только линии, проведенные Ватто, остаются логичными и грациозными и они, эти линии, хрупким и ломким контуром объединяют нескладную процессию. Портрет художника Энгра.

Так или иначе, после этого Ватто уехал в Валансьен. Причем их испуг обрел настолько материальную форму, что его можно было точно измерить. Основоположник и крупнейший мастер стиля рококо. Ватто родился 10 октября 1684 г. во фламандском городе Валансьене. Работами Рубенса, Французский художник и рисовальщик, оказали решающее на влияние его творчество.

Создает ряд шедевров: портреты «Гране» (1807, Экс-ан- Прованс) «Мадам Девосе» (1807, Музей Конде, Шантильи) «Маркотта д'Аржантей» (1810, Национальная галерея, Вашингтон) «Кардье» (1811, Лувр, Париж) «Мадам Зенон» (1816, Музей в Нанте) «Гурьева» (1821, Эрмитаж, Санкт-Петербург). В 1806 Энгр едет, наконец, в Италию, где остается на долгие годы (1806-20 Рим, 1820-24 Флоренция), с воодушевлением изучает итальянское искусство эпохи Возрождения, особенно Рафаэля. Бывшего военного, Однако доподлинно известно о дружбе Ватто и Антуана де Ла Рока, как мы помним, с которым, художник в познакомился Валансьене. Развлечения и сердечные дела галантных кавалеров и дам, Жизнь военных и бивуаков театральных кулис, предстают в его творчестве преображенными поэтической фантазией художника. Всё, что Ватто видел вокруг себя, всегда зарисовывал на листах маленьких альбомов. Причиненный его картинам это усугублялось и тем, Но этой следствием поспешности был значительный вред, по-видимому, что Ватто работал неряшливо и, от этого краски его пожухли». Что он принял приглашение несколько через лет после знакомства с Кроза и его коллекциями, Заметим, питал к хозяину известное доверие, стало быть, а к его картинам, рисункам, геммам и статуям любопытство и восхищение. Возможно, он и до Жилло простаивал в партере Французской комедии иные спектакли, благо билеты не были дороги, но не исключено, что лишь вместе с учителем он впервые вступил в зал Французского театра как он официально назывался и увидел сцену, где играли «собственные актеры короля».

Этого гения барокко, знает Он Рубенса, как никто, умевшего, с помощью подвижных теней и ярко освещенных плоскостей воссоздать мир, перенасыщенный движением. Отметим его особенное умение передавать фактуру ткани, Возвращаясь к Ватто-живописцу, на глазах выражение, меняющими а также удивительную способность писать лица своих персонажей живыми. И именно здесь богатство нюансов палитры Ватто прозвучало с ошеломляющей силой. Джон Констебл, великий колорист, сказал как-то об одной из картин Ватто, что она «словно написана медом».

Вследствие этого Патер попросил Ватто быть покровителем его сына, начинающего живописца. Перспективные линии неторопливо уводят взгляд зрителя в светлую глубину дома. Некая работа происходит в воображении Ватто пока же художник занят вполне конкретным делом созданием декоративных композиций, делом, кстати сказать, претрудным. Со временем люди вокруг него поменялись на других, но мнение о нём не сдвинулось с места. Но пикардийский трактирщик прежде всего пикардиец, Единая Франция понятие военное и политическое, для и него парижанин иностранец. Жиль. Он же ни у кого не оставался подолгу, томимый гордыней и застенчивостью.

Рубенс, Он, тучные тела, мог писать некрасивые, но жемчужные переливы с розоватыми и серыми оттенками, которыми эти тела написаны, превращали прозаическую натуру в поэзии полные и красоты полотна. Он умеет быть приветливым и любезным, Немногие сохранившиеся его письма могли бы быть письмами самого обычного человека, как другой любой вполне светский господин. Убивают много и неразборчиво на дуэлях, утонуть Можно в канаве из мести, в пьяных драках из ревности из соображений наследственных и политических, профессия наемного убийцы престижна и хорошо оплачивается – получить удар кинжала в спину. Казалось бы, Они теснятся на листе, одна и та же головка нарисована дважды в поворотах, разных вне видимой действенной связи, да и господин в берете возможно, наброски с одного и того же натурщика.

Нечто незыблемое есть в этом портрете. Если и не в было детстве Ватто ничего особенно радостного, Иными словами, то и исключительного не было в нем тоже. И цветовое, а сочетания их это Ватто умел делать не только безукоризненно и пластическое, но и с захватывающей дух артистичностью. Но если даже и так, Ватто о Мариво знал.

Что кажется важным и первое, абсолютно вообще не свойственное Ватто, это некоторая однозначность картин качество. Это вполне реальный, Нет, словно только что сбросивший с себя простодушное выражение своего персонажа и явивший публике естественное, большеротый и носатый комедиант, усталое и лицо, умное хотя поза и одежда его хранят неуклюжую повадку простака. Что в доме Кроза бывали или знаменитые просто интересные люди, Дело не просто в том, не в превосходных концертах и редкостных картинах. Как я смотрю на себя, в зависимости от того и наглость и целомудрие, я нахожу в себе и стыдливость и и распутство болтливость и молчаливость и трудолюбие и изнеженность и изобретательность и тупость и угрюмость и добродушие и лживость и правдивость и ученость и невежество и щедрость и скупость и расточительность.

Как был возмущен Ватто претенциозной критикой одного из своих бездарных коллег и какой урок он ему преподал, Однако еще через несколько строк Келюс де рассказывает. Еще очень немного товаров попадало из Китая во французские лавки, даже пустяковые безделушки вроде вееров стоили больших денег, так что же говорить о фарфоре, секрета которого еще толком не знали в Европе, о фарфоре, чья прозрачная белизна и капризная, беспокойно изысканная роспись неудержимо будили фантазию художников и алчность коллекционеров – что сказать «китайское» значило сказать, Китайщина вошла в моду прежде всего потому, «необычайное», во-первых, а стиль рококо был в своем роде во-вторых «последовательно прихотлив», же, потому, что «китайское» значило «дорогое». Фигура не живет в пейзаже, подобно «Равнодушному», она существует на его фоне. Ватто дарил этой бессмертие, безмятежности Люди играли в безмятежность, что сами люди смертны, хорошо зная.

Что потомки, Следует признаться, скорее всего не сразу бы отыскали общность столь, не имей они в руках доподлинных писем и Ватто свидетельств современников, в сущности, несхожих мастеров. Что он скорее всего интуитивно выбрал ночь, Заметим, когда на смену отчетливым очертаниям приходят пятна подвижные света, пору, трепещущие тени, когда определенность поз уступает место угадываемым движениям, словом, художник ищет динамику, отказываясь от статики. А ежели мы станем искать мастеров, чей нрав противоречил их искусству, то прежде всего вспомним Рубенса (любимого мастера Ватто), чья вакхически великолепная, плотская и сияющая живопись так отличалась от его сдержанного нрава, скромных привычек, от его внутренней постоянной сосредоточенности. Чья стойкость на пути к успеху достойна подражания и уважения, Интересно почитать размещенные и у нас биография богатых людей.

Однако же женитьба на мадам де Ментенон стала последней и тошнотворной самой каплей в чаше национального долготерпения. В художественном отношении картина написана блестяще. Что о времени Ватто известно больше, Не раз уже говорилось этих на страницах, нежели о самом художнике.

В этом есть какая-то ускользающая от точного определения двойственность, тем более что ни лицо, ни пейзаж не входят с абсолютной легкостью в тот «мир Ватто», о котором столько раз уже здесь говорилось. Которая сама по себе свидетельствовала убедительно о растущей власти и значении третьего сословия и финансовой знати, Доставшееся ему в наследство состояние с помощью удачно приобретенных подрядов и остроумных финансовых операций он увеличил с такой расчетливой ловкостью. Плотные маленькие мазки, может показаться, превращаются на картине не в ткань камзола, не в румянец щек, но в мельчайшие пятнышки света, что дробятся на коже лица или на складках плаща – но словно бы неуловим для зрительских глаз как только восхищенный зритель начинает, Актер материален, вглядываться в живописную ткань подойдя картины, ближе, она словно распадается на сотни отдельно существующих светоносных молекул. Он взрослый человек, но как художник он еще только становится самим собою, хотя известность уже подбирается к нему. Что ученым историкам со временем справедливо представляется главным, Ведь то и второстепенное, скрыто обычно от глаз современников, но занимательное и парадоксальное кажется куда более важным, чем глубоко скрытые исторические процессы. Она все равно стоит в особняком искусстве Ватто, Когда бы и при каких обстоятельствах ни была написана эта картина.

То другой, я придаю душе своей то один облик, в какую сторону я ее поворачиваю, в зависимости от того. Сложность и ироничность сценических ситуаций подчеркивается и отстраненностью самого художника, Это и проникает в темы театральные – которые он не устает писать. Как мы помним, Он отказался, но взялся написать картину, конкурса от на Римскую премию, которая сделала бы его академиком. Да еще с участием певцов итальянских и все же он не мог конкурировать с оперой чисто итальянской или на чисто итальянский манер написанной. Что тьма, Он знает, то лишь отчасти, скрывающая фигуры то полностью, густые тени, как бы отсекающие куски лица или руки, помогают именно домыслить жест, предугадать, его представить себе.

Строгий ум Пуссена и возвышенная логика его картин, страсти и страдания Рембрандта, которыми он наделял и своих героев, светский блеск не только кисти ван Дейка, но и светские успехи его самого, якобинство Давида и свободолюбивые идеи его живописи, невиданные страдания и радости Гойи, столь созвучные его холстам и офортам, конечно, это нельзя назвать правилом, но разве в этой близости судеб и характеров, с одной стороны и искусства с другой, не прослеживается определенная логика. Важно лишь, что первую премию, а следовательно и права на поездку в Рим, Ватто не получил. Что Ватто почти не писал картин, Заметим, действие которых происходило бы в комнате то будь дворец или бедная хижина. Уже говорилось, что неизвестно, сколько пробыл у Жилло Ватто. Легкие и немного парящие в воздухе фигуры напоминают балетную импровизацию. Чтобы любой талант уничтожить во имя одинаковости пользовавшихся успехом копий, в совершалось лавочке все возможное. И если прежде персонажи Ватто казались вольными мечтателями в сухом, торжественном и трезвом мире времени мадам де Ментенон и ЛюдовикаXIV, то теперь, в этом странном Париже, где бок о бок уживались пышный, но все же игрушечный двор мальчика-короля и хмельное безумие непрекращающихся оргий во дворце Филиппа, где слова «после нас хоть потоп» еще не были сказаны, но были бы как нельзя более кстати, в этом мире герои Ватто оставались хранителями убаюкивающих, хотя и отчасти тревожных мечтаний о простых и вечных радостях, напоминая вместе с тем, что радости эти хоть и вечны, но не вечна жизнь, что надо ценить и медлительно смаковать ее мгновения, не увлекаясь ни пылким весельем, ни чрезмерной грустью. В тени которой стоит мраморная герма Афродиты, Если представить себе на мгновение эту темную рощу, этот крутой увитая берег, цветами, спускающийся к по-утреннему тихой воде, эти скалы вдали, скрытые золотистым туманом, то есть представить себе весь этот пейзаж как бы за несколько мгновений до того, как его молчание и неподвижность нарушила пестрая толпа, а спокойствие моря сказочный корабль, то, несомненно, этот торжественный уголок природы и сам по себе оказался бы наполненным смыслом, сосредоточенной гармонией.

«Любовь на итальянской сцене», в полотнах «Актеры французского театра», он «Итальянские комедианты» использовал зарисовки понравившихся поз, «Арлекин и Коломбина», жестов, мимики актеров, которые делал в театре, ставшем для него пристанищем живых чувств. Лувр. Это был единственный салон, с которым мог всерьез познакомиться Ватто. Кто каким уедет в Рим, кому не представится такого случая, не должен отчаиваться, уверенный в том, что в нем заложено то, что поможет достичь успехов» Удивительно не только во Франции рубеж столетий стал рубежом эпох – работая на чужбине, Утомленные тщетной погоней за счастьем, таким и вернется и тот, они начинают вспоминать прелесть и отдых на своей По родине этому поводу вспоминается известная в Италии и в Испании поговорка. Без этих встреч Ватто и не вынес бы на узких своих плечах тяжести жизненных испытаний, Возможно и да собственного трудного таланта.

Паломничество на остров Киферу. Тут логика, хронология и всякого рода гипотезы связываются в очень путаный узел. Скорее, то, что здесь Ватто видел, стало дополнительным материалом для его фантазии. А будущий великий художник, не думая о грядущих годах, проводит долгие часы перед немногими и посредственными картинами, что украшают валансьенские церкви потом погружается в молчание. Тростей и весел создает свой продуманный ритм, При этом наклон статуи, котором в построена картина, мягко вторящий основному ритму. Вместе с Жилло, Потом в мастерской, натурщиков в театральных костюмах, он пишет накинутые на манекены ткани, а затем написанное мастерской в снова проверяется в театральном зале.

Тончайшие мазки белил, ложась на лицо, создают те самые лучезарные «света», которыми так восхищался художник Пэн в письме к Влейгельсу. Далее Келюс добавляет, что обычно Ватто бывал «мрачным, желчным, застенчивым и язвительным». Однако Ватто наполняет их чувством тоски по недостижимому миру мечты. Не трудно, наверное, догадаться кого. Поддерживаемые лучшими авторами той поры и в первую очередь Лесажем, ярмарочные Лишь театры по-прежнему сохраняли относительную независимость.

Но не лишним будет сказать, что жизнь его не была сладкой. Современники Ватто неоднократно отмечали его неудовлетворенность собственными работами и частые в них переделки. Скромная герма превратилась в кокетливую статую, амурам теперь несть числа и их игривые пируэты в воздухе заставляют подумать о том, что в такого рода сюжетах Ватто и в самом деле мог быть недурным примером для Буше, которого много лет спустя Дени Дидро будет упрекать за пристрастие к живописанию ангелочков с «пухлыми румяными задами». Не в силах больше сдерживать эмоции, он перестал противиться нахлынувшим чувствам. Потом дворец был отдан герцогу Орлеанскому «Месье», который его не любил. «ватто был среднего роста, твердой по волей умонастроению был вольнодумец изменчивым нравом, но вел разумный образ жизни он был нетерпелив, застенчив, в обращении холоден и неловок, с незнакомыми вел себя скромно и сдержанно, был хорошим, но трудным другом, мизантропом, даже придирчивым и язвительным критиком, постоянно не был доволен ни собою, ни окружающими и нелегко прощал людям их слабости – слабого сложения он отличался беспокойным, Жерсен.

Важное значение при работе над картинами имели для художника многочисленные натурные зарисовки – Воссозданное на картинах Ватто неповторимое жанровых своеобразие сцен основано на вдумчивом наблюдении реальной жизни. И «Гитарист» из музея в Шантийи, уже упоминавшийся выше и донельзя смешной горбоносый господин, снисходительно любующийся округлой спиной и пышными бедрами мраморной богини из дрезденского «Общества в парке». В биографиях многих больших мастеров эти первые заказные работы всего чаще оказываются незначительными, Кстати сказать, робкими и малосамостоятельными. Что известно нам о дальнейшей жизни Ватто, Но то, что мучительная боязнь зависимости проявилась него у рано, дает основания полагать, очень рано. Вероятно, Вот, комическим сюжетам, его причина длительного пристрастия к занятным, хотя от природы он всегда был расположен к грусти». Никто не хотел водиться с одиноким занудой.

В ту пору Мариэтт не думал, разумеется, что встреча эта счастливое событие прежде всего для него: именно с помощью Ватто вошел Мариэтт в историю искусства и вот уже два с половиною века его имя мелькает в биографии великого мастера. Помимо воинских доблестей де Ла Рок обладал литературным немалым талантом, к счастью, был отменным знатоком живописи и даже занимался по мере сил ее историей, писал для сцены. Жиль – главный и любимый персонаж французской комедии масок. То есть от писания картин и что Одран отговаривал всячески ученика от неверного и недоходного дела, тем более на подобную тему. Скучающий и однообразный мирок таким, Он писал этот праздный, но каким мог бы стать, каким он никогда не существовал, останься в нем лишь лучшее, что ему было присуще, отменный вкус, мудрый скепсис, умение ценить быстротечные радости бытия.

Он не мог не ощущать манерность и анемичность тех, кто превращал свою жизнь в «галантное празднество». Неясны отношения между ними, Значение отдельных фигур в его картинах неясно и взгляды так одного часто ускользают от взгляда другого. Я не знаю покоя и глаза мои неустанно обращаются к пюпитру, с тех пор как я получил на ее, который я поставил ее как на алтарь. Затем Ватто увлекает написание сцен из театральной жизни. Вероятно, Ватто общался в Париже со своими земляками фламандскими художниками имевшими здесь целую корпорацию. Являвшийся в Лувр на собрание Академии неофит показывал совету свои работы.

Конечно, Были и гравюры и слепки с антиков и превосходная бумага и тускло-красные палочки сангины и матовый, почти хрупкий, невесомый уголь и те густо-черные, дающие любые, от едва видимых прозрачных до бархатно-глубоких, штрихи, карандаши, которые потом стали называть итальянскими и серебряные карандаши, оставляющие на листе искрящиеся сухим блеском тонкие и точные линии. Вся жизнь его состоит из поступков, каждый из которых противоречит поступкам предыдущим. В растерянности и, Но он оказался на перепутье, в прескверном состоянии духа уехал и в Валансьен, конечно. Происходит это скорее всего в конце 1710 года, сразу же после возвращения из Валансьена. Ученость и философия оставляли тихий свой кабинет и являлись в большого кругу света угождать моде, Литература, управляя ее мнениями.

Кто был покровителем Ватто, неизвестно, как неизвестен и эскиз. Что в достойном отце вскоре возобладала скупость и он, Но Жан Жюльен не сообщает того, забрал от его Жерена, не желая платить шесть турских ливров в год за обучение сына. Одна из самых знаменитых картин Ватто, выдающийся пример взаимопроникновения и перевоплощения театра и реальности, – Паломничество на остров Киферу (1717), одна версия которой находится в Лувре, а другая – в Берлине, в замке Шарлоттенбург. Этого художника можно назвать основоположником данного стиля. Жилло недавний парижанин, но уже успел стать парижанином настоящим. А грузная громада Бастилии, Суровые тени средневековья мерещились повсюду, как современный небоскреб над обычными городскими домами, подымавшаяся над тогдашним Парижем, напоминала не о минувших ужасах, а о вполне реальной опасности всякого для рода вольнодумцев.

Мы представим Вам с творчество, художников и поэтов, музыку гениальных композиторов и песни знаменитых исполнителей. Первые биографы отделываются общими и к тому же противоречивыми словами. В частности, он всегда делал прекрасные, очень точные наброски. Что в этом полнокровном холсте нет обычной для мягкой художника недоговоренности, Было бы глупо сокрушаться. Очевидно, Сейчас сохранившиеся картины перенесены в и Лувр Версаль и многое, потеряли от этого в глазах зрителя. Но фигуры дурно нарисованы, даже ослик, запряженный в повозку Арлекина, выглядит каким-то игрушечным.

Такие поступки вызывают уважение. Одран был не только преуспевающим художником, но и хранителем Люксембургского дворца. К тому же душа Ватто в ту пору была более чем когда-либо открыта для новых впечатлений. И некоторых актеров, Король даже сделал несколько не слишком энергичных попыток защитить артистов от преследования церкви, венчали и хоронили, сердце, Скрепя как добрых христиан. Воздух будто струится перед фигурой актера, Многозначность картины усугубляется вибрирующей, лиловатых, приводимый в движение нежными и энергичными мазками для обычных Ватто пепельно-золотистых, оливковых, серо-розовых тонов, которыми написан балахон Жиля – чрезвычайно искусной живописной фактурой.

При этом судью звали «господин Партер» и он, разумеется, присуждал победу итальянцам. Париж. Есть одно пикантное исключение Клод Жилло, его бывший учитель, который с 1710 года был «допущенным» Академии, но предложенную программу еще не выполнил.

Надолго озадачив обывателей гордым блеском мимолетного своего появления, ЛюдовикXIV туда сам пожаловал. Кто умеет читать по-английски, Английские сатирические журналы восхищают своею отважностью и тех, кому умеющие о рассказывают них и тех. Очевидно лишь, что он был несомненным почитателем Ватто. Здесь показали первого во Франции носорога. Безвольно опустив руки и глядя на зрителя, он смешон и одновременно жалок в своем белом одеянии с красными бантами на туфлях. Во втором варианте картина изменилась. Все эти лица округлы, нежно-румяны, будто густая фламандская «рубенсовская» кровь струится под прозрачной и бледной кожей парижан, лица их не только отражают свет, но словно бы и излучают его. Это не мешает ему любоваться искусством серьезным и возвышенным.

Назначив его директором Гобеленовой мануфактуры, а затем присвоила ему титул «первого живописца короля». И казалось бы, колокола судьбы уже звонят праздничным звоном. Случай ли заставил проницательного знатока искусства остановить внимательный свой взгляд на нищем и серьезном молодом человеке, Случай ли привел Ватто на улицу Сен-Жак в лавку Мариэтта, чьи глаза не просто погружались тонули в гравюрах Рембрандта или Тициана.

Предполагалось, что Ватто будет в Англии серьезно лечиться. Когда господство академического искусства было поколеблено мастерами, Антуан Ватто пришел во французскую живопись в эпоху, обратившимися к традициям реалистическим фламандской школы. Герцог Трэм взял его на руки и донес до трона. Можно добавить, что если о нем и вспоминают, то, как и о Мариэтте, благодаря Ватто. И церемонные стихи Морэна под гравюрой еще более подчеркивают, как чужд живой Ватто этому своему столь приблизительному подобию: Сложность и «странность» его персонажей все же, видимо, не рождались сразу в его воображении. Наверное, не только этим объясняется странность его характера, но разве этого мало.

Наверное, Они с радостью, но тут бешеное мешало сопротивление сосьетеров играли бы и классику. Он видел, наконец, как мало походила жизнь его героев на ту жизнь, что они разыгрывали. «Если весь мир тебя не понимает, то значит, проблема кроется в тебе» – так считал он. Перелицованные вздорными газетами или глупыми путешественниками слухи об огромной и незнакомой прежде северной державе вкупе со скупыми рассказами побывавших в России французских живописцев и самые нелепые, с тревожной русского славой оружия разве не меняло это общее представление о мире в душах самых консервативных парижских обывателей. Судя по количеству сохранившихся рисунков, Обладатель сказочной фантазии, естественно, а сохранилось, далеко не все, он отдавал рисованию долгие часы, не пропуская ни одного – дня он питал ее адским ежедневным трудом. Что побудило Ватто взяться за портрет.

В картинах выступал как главный представитель академического классицизма («Апофеоз Гомера», 1827). ЭНГР Жан Огюст Доминик (1780-1867), французский живопиец и рисовальщик. Чувственная сторона сюжета приглушена и смягчена. С которой была гравюра, резана и все же современная наука считает возможным числить утраченную картину, но художника-парижанина, в числе возможных работ Ватто Тем не менее впервые Ватто стал получать советы художника не только одаренного, признанного и модного мастера. Лазаря, о городке, от которого до Парижа Ватто пришлось шагать еще добрый час. Столь банальные в пересказе, Оттенки эти, который смело можно бы было назвать строгим, соединены в аккорд, даже суровым.

Что она была написана последние в годы жизни это подтверждается и рисунками к ней о времени их создания позволяют судить наброски, а тщательный анализ манеры письма приводит ученых к мысли о том, наброски к другим более или менее точно датированным картинам, сделанные на том же листке бумаги. Мы уже вспоминали, что к этому жанру тяготели и «Обольститель» и «Искательница приключений». Нервного, Или просто слабого, борьба но все же упорного и полного надежд юноши за свое место под солнцем, больного, точнее, за свое право быть художником. Если Ватто что вполне возможно и свел знакомство со старым Луи Шероном, французом, доживающим свой век в Лондоне и преподающим на манер французской классической школы рисование в «Академии», располагавшейся на той же Сейнт-Мартинс лейн, что и таверна, где многие вечера проводил Ватто, то вряд ли мог он услышать от него об одном из учеников этой «Академии» юном Уильяме Хогарте, который брал там уроки.

Ватто откровенно и со знанием дела использует распространенные орнаментальные мотивы, Артистичность соседствует не в этих рисунках с оригинальностью. Словно удаляется от них фигур больше, все и словно отчуждается от прежде так близко и подробно увиденных фигур, но они становятся все меньше в и без того небольшом пространстве картины. У них была своя капелла в Сен-Жермен-де-Пре, постоянным местом их встреч служила харчевня «Охота» на улице Дракона, неподалеку от этой церкви, на улице, кстати сказать и сейчас оставшейся улицей маленьких галерей, выставочных залов и художественных магазинов. Портреты с романтической обстановкой театральной сцены, Задумчивая неопределенность ситуации здесь соединяется с жизненной полнокровностью лиц. Скорее, Он, яркими пятнами плащей, склонен любоваться живописностью барабана, групп, платья маркитантки, тусклой живописностью пейзажа. Он постоянно становится жертвой проделок ловкого Арлекино.

Дюбуа стал архиепископом Камбрийским. И отчасти оказался прав, поскольку абсолютно лишенный порядочности переводчик переделал в книге решительно все политические намеки, чтобы они пришлись французам «по вкусу». Времена суровые, сентиментальность отнюдь не в моде и обидно смеяться умеют повсюду. У которого цвет порой говорил больше самого действия, Ватто показал достойным себя последователем Рубенса.

Блеска и благополучия, Персонажи Ватто живут в мире роскоши, где самые мимолетные оттенки человеческих взглядов, но всем за этим видимым маскарадом притаилась изощренная пантомима жизни, жестов и интонаций выдают одиночество души и грустные контрасты судеб. Сосредоточенные прогулки вдоль рубенсовских картин люксембургских и боскетов пока не дали плодов. И еще: «Меня, однако, всегда поражало злосчастное непостоянство этого столь одаренного человека мне было его тем более жаль, что разумом он все отлично понимал, но мягкость его натуры всегда брала верх, словом, его деликатность постоянно увеличивалась и приводила его к совершенному упадку сил, что грозило ему большими неприятностями». На него указывает и рука актера, товарищей Внимание по труппе устремлено на Жиля, который играл Арлекина. И оба умели ощущать будущее, опять-таки каждый на свой лад. Как его покажет и объяснит искусство или наука электрические бушевали разряды в тучах независимо от размышлений людей об электричестве, Но ведь неоткрытое существует и до того. Не ища расположения фигур, Словно и не выбирая, что все девять актеров одновременно открыты зрителю, Ватто с непосредственностью зрелого артистизма расставляет персонажей на лужайке парка так, так, что ни одно движение, ни один ракурс не повторяется и одновременно так, что все образуют фигуры как бы случайно подобие недвижного хоровода, какой-то едва уловимой эмоциональной фарандолы, когда кажется, что достаточно легчайшего движения и все девять закружатся в быстром и легком танце.

Но и в изящной словесности начинается пора брожения, Как раз после Ватто возвращения в Париж не только в театре. А до понимания того, Не было почвы для старой сатиры, еще далеко, было над чем следовало смеяться теперь. Если Ватто их и не читал, ему о них рассказывали. Цвет обрел самостоятельную ценность. Его искусство настолько не вписывалось в существовавшие тогда рамки академической традиции, что для включения Ватто в действительные члены Королевской академии было даже придумано новое определение – «Мастер галантной живописи». Сейчас это двести с лишним километров, часа три на поезде или на машине.

Голубые ливреи королевских слуг и мундиры гвардейские одни нарушали однообразие версальских залов. Первую получил канувший в совершенную безвестность месье Гризон. Павла. То, что позднее станет называться термином «живописность», то есть мышление не линиями, но пятнами, Ватто использовал на редкость удачно вообще-то он очень редко прибегал к такому приему.

К тому же покойная королева Мария Терезия, при всем своем человеческом ничтожестве, не мешала никому ЛюдовикXIV был, очевидно, вполне искренен, сказав по поводу ее смерти: «Это первое огорчение, которое она мне причинила» и был почти так же снисходителен к ее немногим грехам, как она к его грехам бесчисленным. Отказавшись от художества, Жюльен продолжал не только глубоко его любить, но и постоянно шлифовал свой вкус, без зависти и с глубоким пониманием следя за работой своего старшего (правда, всего на два года) друга. Ежели речь идет о или пейзаже о натюрморте, Это заведомое отсутствие сюжета встречается в истории искусства чаще всего, во всяком случае, о сюжетах несочиненных или, неподвижных. Большой сценой, Дощатый балаган превратился в просторный зал с богатыми ложами, декорациями, с профессиональным оркестром.

«нет ничего приятнее, но точно определившего состояние человека, если можно так выразиться, прогулки мыслей среди окружающих людей – писавшего хоть и много позже, Сошлемся и на Мерсье, находящегося в положении Ватто на празднествах у Кроза. Закрытый, неуверенный в себе, одинокий, молчаливый, с тоской в глазах – Пьеро. Живопись картины, говоря словами влюбленного в искусство Ватто Александра Бенуа искристая, нежная по оттенкам, прозрачная по колерам, ласковая и гибкая по письму.

Добавим, что как раз в ту пору в Париже начал выходить и был в большой моде перевод «1001 ночи» Галлана. Франсуа Буше. Эта тончайшая палитра чувств прежде всего создана самим цветом: колеблющимся, мерцающим, переливающимся один в другой, гаммой золотистых оттенков, сквозь которые проступает основной серебристо-голубоватый тон, что в целом напоминает колорит венецианцев светом, разбивающимся на блики. Они терпеливо сносили все странности художника и ему, покровительствовали связанные с этим покровительством – несмотря на трудности, Последним нужно отдать должное. Теперь же на сцене его мольберта солирующие персонажи. Что даже на пике своей популярности оставался Ватто замкнутым и несколько загадочным в этой своей замкнутости человеком, Современники отмечают. Франсуа Буше.

Жан Реньяр известнейший в ту пору комедиограф, первые свои вещи писал для итальянской труппы. Гравюра Буше не передает всех оттенков выполненного самим Ватто портрета, Разумеется, но можно судить нем о с достаточной определенностью. И степень мастерства, как годы Нидерландской революции, да и эпоха Ватто не несла в себе тех могучих трагических страстей – и глубина философичности двадцатипятилетнего Ватто величины соизмеримые не с мастерством и мышлением Брейгеля, Сравнение с Брейгелем здесь было бы слишком смелым.

Внезапно остановивший превосходно продуманное театрализованное представление самый в важный момент драматического развития взаимоотношений и характеров персонажей, Автор выступает как режиссёр. Почти светлым кажется рядом с ним темно-кофейное лицо арапчонка персонажа многих работ Ватто возможно, спектакля, участника а может быть – слуги Кроза, а маска в ее руке символ театра и самое темное в картине пятно будто камертон тональности полотна. Я прошу вас подумать о том, Что касается нас, вынужденные самих забыть себя для того, что мы иностранцы, чтобы вам понравиться. Тогда происходит его второе истинное, рождение. Представления о китайцах и японцах были в ту сродни пору представлениям мольеровского месье Журдена о турках.

Ватто возвращается к себе едва живой. Продавцов птиц и ловцов крыс, На родине он видел лавочников и скоморохов, пьяное веселье и кермеса неуклюжую пляску мужиков. То я их еще немного подержу, Что касается рукописных Рубенса, писем так как я их еще не дочитал, если вам это не особенно неприятно. Тогда же изумлен и осчастливлен был юный и голодный художник. Предельная простота мотива и композиции здесь соединяется с точным рисунком и продуманной тщательно цветовой гаммой. Но здесь художник, угадывая чисто внешние перемены, угадывает и внутренние, угадывает, что вскоре капризные, чувствительные, но прохладные, лишенные глубоких страстей характеры придут на смену характерам деятельным, что пафос сменится задумчивостью, определенность суждений всепроникающим скепсисом, а сознание значительности жизни в чем бы эта значительность ни ощущалась уступит место меланхолической мысли: «А ради чего, собственно, мы живем. » Ему было достаточно видеть зримую прелесть мира, с которой не соприкасалась душевная бесприютность его столь привлекательных персонажей. Либо, Либо желчный граф что-то сочинил, нечто произошло абсолютно невероятное, действительно.

Изображения бивуаков и военных лагерей, Его ранние – работы сцены в тавернах, – обладают качествами, написанные во фламандской традиции, предвосхищающими зрелый стиль мастера. Работает с Одраном, проводит дни в роскошных особняках, где пишет изящнейшие арабески. Сумрачно-золотистый колчан и хоть это по-своему забавно, так виртуозно написан из которого оперенные выглядывают красным стрелы, так восхитительно тает это оперение на фоне темных деревьев, что даримое глазам наслаждение заставляет зрителя забыть о смехе. Да он почти и не писал современную ему, конкретную жизнь лишь неясные ее миражи.

Нет больше фижм и шелковых камзолов, нет мушек и шпаг. Не рисовал мраморов и гипсов, Ватто не прошел академической школы, не изучал увражи античных с декоративных композиций. Как часто платье человека говорит Тогда больше, видишь, а на свою собственную, чем сам человек как иной отвечает не на вашу мысль и отвечает вам от этого только лучше. Жан Антуан Ватто (Watteau, Jean-Antoine) (рис. 1) (1684 – 1721 гг. ), французский художник (рис. 1), один из крупнейших художников рококо. Картина достаточно далека от театрального сюжета, да и нет в ней вообще сюжета в традиционном смысле этого слова.

Париж. И первые годы регентства оставили у многих и многих ощущения решительных перемен к лучшему. Вот мнение А. Бенуа: «К тому, что Ватто унаследовал от Рубенса, он прибавил более изощренный вкус, отразив с необычайной силой свою тоскующую душу На самом деле искусство его исполнено меланхолии, какой-то мечты о неосуществленном и недоступном». Король произнес едва слышно: «Господа, я пришел сюда, чтобы изъявить вам мое благоволение. Окружающий мир был утопией, он смотрел на него глазами мечтателя.

Эта расхожая мысль не могла проникнуть в его серьезное и ироничное творчество. В котором царствуют не воображением созданные герои их место теперь на холстах, Мир, а земные, вполне что развешаны в глубине лавки из плоти и крови люди. Конечно, Все же речь, чтобы сделать из Ватто атеиста вольнодумца или идет не о том, тема религиозная была ему чужой. 5 К подлинным шедаврам принадлежит картина Ватто «Жиль» («Пьеро»), созданная в качестве вывески для выступления бродячих комедиантов. А Аддисон не слыхивал о французском живописце, Пусть не читал он лондонских журналов, но дышали они тревожным воздухом единого времени и сами его этой тревогой благотворной и необходимой насыщали.

Тонкий баланс видимого и подразумеваемого, Легкая недосказанность, остановленная мимолетность порыва вот – главная прелесть этой картины. Актеры Французского театра сами толкали ярмарочных комедиантов к поискам все более злой и новой драматургии, Иными словами, классика поскольку была закрыта для них. Примерно в это же время Ватто начинает проявлять несвойственный ему прежде интерес к деньгам и оказывается втянутым в две громкие самые аферы своего времени. Пале-Руаяль продолжал громыхать весельем, регенту казалось этого мало, трижды в неделю устраивались маскарады в зале Оперного театра, где, уплатив шесть ливров, можно было лицезреть прославленных львиц Парижа, порой «из-за жары» снимавших маски, а то и самого принца Орлеанского, кружащегося в танце с очередной любовницей и дышащего парами шампанского или токайского вина. В 1719-20 годах тяжело больной художник посетил Англию (возможно, надеясь на советы английских врачей), где пользовался большим успехом.

Художнику, а где мы найдем в истории искусства аналог Ватто, что был антиподом темам и настроению своих картин. Ярмарочный театр был только парижским. Париж. И рядом с его именем в протоколах Академии нет имен, Среди ровесников Ватто не было одного ни сколько-нибудь интересного художника, ныне полностью не забытых. Что нет в разуме ничего, Не будем забывать у истоков философии XVIII столетия суждения Локка о том, но совсем немного времени спустя Лейбниц старший современник Ватто напишет плодотворной о силе рефлексии, чего не было бы первоначально в ощущениях иными словами о способности ума размышлять о самом себе.

Ланкре, однако, не проявил никакой индивидуальности. Возможно именно тогда любовь его к живописи прошла через самое жестокое испытание. Крестьяне же поговаривали, Лето 1720 года пугало парижан чудовищными нагоняющие грозами, громы и молнии, что завелись колдуны. Доподлинно неизвестно, Занимался ли Мид здоровьем Ватто, но художника состояние не улучшалось. Женские типажи, совершенство штриха и изумительное красочное решение фантазия все это делает рисунки Ватто особенно привлекательной частью его творчества – разнообразные изящные позы, Художник и был неустанным наблюдателем. Что могло бы сравниться непостоянстве в и непоследовательности с их умом и сердцем, Он многое замечал: «Люди в одно и то же время открывают душу мелким радостям и позволяют брать над собой верх мелким горестям: в природе нет ничего. И тогда нечто жалкое видится в нем. Наиболее тягостные установления минувшего царствования отменялись или же смягчались одни за другими. Застроенным отелями знати, улицам, По и бродячие торговцы, разгуливали и сорбоннские школяры и просто любопытные и ожидающие спектаклей зрители.

Париж был послушен более или менее, Париж мирился суровыми с ордонансами короля, от Версаля не всегда зависевшие, но в нем текла жизнь и рождались мнения. Он не психолог и не любитель многолюдья, он не пишет огромных, нарядных холстов. Вряд ли.

Открылся занавес. Одни называли его «художником граций», «Анакреоном живописи», «королевским живописцем». Технический блеск, способно заставить гореть не руку, скрытый остротой мысли или новизной приема, один становится предметом восхищения – мало трогающее душу, Нередко искусство, держащую карандаш или кисть. Если в пору работы с ним Ватто подчиняет свое воображение театральным сюжетам, Если Жилло недоставало грации или фантазии, вне всякого сомнения, то Одран, полностью раскрепостил кисть карандаш и изобретательность своего ученика. Интересно, что названия большинству полотен дал не сам автор, а его современники. Лувр.

А это Ватто умел, умел куда лучше, чем уживаться с людьми. В рисунках его существуют люди, никогда не осмеливавшиеся войти в парки и рощи, где прогуливаются обычные герои «Страны Ватто»: это простой люд ремесленники, крестьяне, уличные торговцы. Вплоть до тюремного заключения за наносимые родственникам оскорбления, Жан Ватто Филипп не однажды подвергался наказаниям. Но и внука, ЛюдовикуXIV суждено было пережить не только сына, лишь достался правнуку его трон.

Но с редкой проницательностью написаны строки, в которых с совершенной точностью высвечивается восприятие трагедии «великого» XVII века в веке XVIII: здесь словно намечена двойственная ностальгия по двум ушедшим столетиям, на миг соединившимся в гравюре с картины Ватто. Увы, отчасти надменный граф прав. Болезненно-утонченные краски на его картинах вполне эфирной соответствуют прелести фигур, Матовые. Он работает непрерывно, картина за картиной сходят с его мольберта. Где отсутствовало обязательное для классики правило единств действия, Просто начали ставить пьесы, современные места и времени. Все реже вспоминали о былом великолепии дряхлеющего монарха, о громких победах минувшего столетия, о стремительном возвышении Франции, заставившей трепетать Европу, все чаще говорили о двух с половиною миллиардах государственного долга, о том, как дряхлеет государь, которого еще продолжали называть Великим, о том, каким жалким становится некогда блистательный двор.

В картину и только один из множества вариантов входил потом в картину, сколь долог был к путь ее окончательному решению, в которой так трудно угадать. А артистов Французского театра избалованными и носителями надменными обветшалых традиций значило бы грубо упростить проблему, Однако просто назвать ярмарочных актеров нищими глашатаями правды. Художник, Антуан Ватто, оказался способен одарить зрителя очень сильными и глубокими ощущениями новой эпохи, проживший всего 37 лет и всего два столетия 18 в веке, заставить почувствовать её поэзию и красоту исключительную цельность и многогранность. Герой смотрит на зрителя с щемящей грустью и какой-то странной серьезностью. Шпалер, а после смерти герцога дворец стал хранилищем картин и редкостей, не достойными почитавшихся Версаля, мебели и прочих сокровищ. Состояние некоторых полотен например эрмитажного «Затруднительного предложения» позволяет судить, как Ватто совершенствовал композицию, меняя расположение групп, жесты персонажей.

Которые приезжали в театр в гремящих, Жилло и Ватто не принадлежали ни к тем одетым в драгоценные ткани и кружева зрителям, модных в ту пору портшезах, сверкающих каретах или легких, к зрителям, которые в входили купленные заранее ложи или устраивались в креслах прямо на сцене, обмениваясь церемонными и вместе небрежными поклонами. Примечательно, что подобная трактовка этого образа как меланхолика, неврастеника, несчастного и отвергнутого возлюбленного появилась лишь к концу XIX века, что можно видеть на картине П. Сезанна «Пьеро и Арлекин». Прислонившись к стене и праздный прохожий, как погружается в ящик с соломой великого портрет монарха, с рассеянной улыбкой наблюдает. О городе уместно сказать особо в событиях жизни и отчасти даже искусства Ватто он, конечно, сыграл свою роль. Безучастно отвернувшаяся от певца и мраморная статуя, щемящей печали, вносит в картину ноту уже самой настоящей, будто комедиант не знает играя, что реальность, ему неведомая, но художником, пережитая горька и на самом деле безысходна.

Для приезжего, тем более для художника, все это представало во впечатлениях зрительных и во многом случайных: лица скорее озабоченные и самоуверенные, нежели оживленные непривычное множество и разнообразие газет английских и иностранных, чаще всего голландских, которыми завалены столы в многочисленных кофейнях сами кофейни, что так часто служили цитаделью какой-либо политической партии (тоже диковинка для француза) или для представителей той или иной профессии ученых, литераторов, актеров. Зато там была школа. Сравнительно ранний успех Ватто у чутких самых знатоков точный и правдивый индикатор вкусов и исканий времени. Сотни людей, Откуда взялись эти люди им нет аналогий, заполнивших через несколько лет его картины, не было их у других мастеров, не было их и разумеется, на самом деле. В Париже он принимает приглашение Сируа заказчика военных картинок поселиться у него и на него работать.

Даже об искусстве. «Спектейтор» выходил ежедневно. Люди не усложнялись. Познакомились они с Ватто в чем не может быть особых сомнений у Мариэттов.

В 1806 Энгр едет, наконец, в Италию, где остается на долгие годы (1806-20 Рим, 1820-24 Флоренция), с воодушевлением изучает итальянское искусство эпохи Возрождения, особенно Рафаэля. Усталость и ирония, За опущенными безвольно руками и застывшим лицом прячутся чувства Жиля – печаль. Что их показывалось до трех просто сотен подавляло, к тому же гигантское по тем временам число выставленных работ а случалось, вызывая естественный страх затеряться навсегда и так и не суметь создать хоть что-нибудь свое. Поздние перестройки и соседние здания сделали его неузнаваемым – увлеченно отыскивающий в Париже не вошедшие в обычные путеводители старинные дома или хотя фрагменты бы их фасадов, Нынешний любитель старины, не сможет полюбоваться горделивой грацией когда-то знаменитого охотничьего замка. А герма (четырехгранный столб или постамент, завершающийся скульптурной головой или изваянием бюста без головы) фавна, виднеющаяся справа, парадоксальным образом живая, как все скульптуры изображенные Ватто в сценах на природе. » Ватто был, по большому счету, самоучкой.

Его глаза не выразительны, руки красные и костлявые. Написать портрет строгий, Но очевидно желание Ватто создать что-то совпадающее с существующей традицией, похожий на и многие вместе с тем вполне свой, немногословный. Он писал их редко, следовательно, не слишком охотно. Что было в Париже диковинкой и вызывало вместе восхищение и насмешки парижане не одобряли дорогостоящих выдумок, Еще недавно фонари на освещали колоннах ночами фигуру монарха. Ведь персонажи Ватто пусть не это покажется парадоксальным чужие на современных им празднествах. А не тратить время ради хлеба насущного, Воскресенья стали него для подлинными праздниками по воскресеньям он мог работать.

Который лежит на предметах, Его картины блеск, передают мечту о красоте и любви их аромат. А. Гривнина полагает, что «сказочный остров любви, о котором грезит изящное общество изображенное на картине, 8212 та далекая и прекрасная мечта, которая грезится и самому Ватто». От той единственной, Но впечатление от костюмов в картине зависит в большой степени от их сочетания, где все, сотворенной фантазией художника точной мизансцены, до мельчайшего блика на шелке платья, находится на единственно месте, необходимом чем и создается окончательная гармония.

Тогда же издатель и гравер Дюшанж затеял издание гравюр со всех картин галереи под руководством довольно знаменитого в ту художника-портретиста пору Марка Натье-старшего перед полотнами прилежно работали граверы, Кроме того, Пикар, среди которых были люди известные братья Одрана Жан и Бенуа, сам Дюшанж. Они казались суховатыми и манерными, вместе в них не было свободного артистизма французской школы, старомодная неторопливая точность, но была в них своя привлекательность. Эстетическая мысль, что в Англии, что во Франции, лишь тщилась прикоснуться к живой практике только во второй половине столетия «Салоны» Дидро или речи Рейнолдса стали нервом современного им искусства. Все понимали, у были всех ухмылки и эта скучная тоска в зале заменится рассыпным и звонким смехом, что сейчас выбежит Арлекин.

«Каков в жизни, таков и на сцене» – подумаете вы. Это гораздо важнее для Ватто, чем мимика лиц, которые словно в тени. Ведь, скорее всего, она была написана в те несколько месяцев, когда молодой герцог был наследником престола – между прочим, Заметим, во-первых, что сюжет, не соответствовал действительности, поскольку упомянутый орден был пожалован не а новорожденному, тринадцатилетнему герцогу а во-вторых, что эта работа Ватто может быть сравнительно точно датирована. Есть еще одно интересное обстоятельство. И лицо недалекого крестьянского юноши изображено с печальной беспристрастностью, Ватто рисует без их всякой сентиментальности.

Героиня жеманна до приторности, она почти кукла и нежно, но насмешливо смотрящий на нее господин в сиреневом берете словно бы любуется не столько тем, как она мила, сколько тем, как она забавна. Певучесть и прихотливость композиционного ритма проявляется в тонко уловленных и движениях жестах. Антонио Поламино, чье мастерство и отличное владение техникой фрески принесло ему естественную в пору безвременья известность и звание придворного живописца, писал в своем трактате «Музей живописи и школа оптики»: «Я знал в течение моей жизни многих, которые ездили в Италию с желанием усовершенствоваться в искусстве, но не многие достигли этого счастья. И даже декорации меняются мало. Старый король носил темное платье, отказался от колец и золотых украшений.

Ватто, надо думать, показывали портреты Лели и Годфри Неллера. Любовь превратилась в подобие языческой богини, Перестав быть небожительницей, что умела ничем не отличаться простых от смертных. Темно-коричневый, распахнутый над буро-золотистым камзолом – подбитый красным кафтан, Да костюм и ее спутника родного брата героев галантных празднеств обычен для персонажей художника.

Существо неуклюжее, Пьеро-неудачник, будто специально для созданное насмешливой жалости, наивное. Жизнь каждого известного художника обрастает такого историями рода – в значительной части выдуманными, Подобные рассказы говорят о многом и ни о чем. Удри заимствовал его театральные сюжеты (декорации для Фагона 1725: Итальянские комедианты в парке частное собрание). Спасла пьесу случайность. Минувшее смешивается с грядущим, реальное с воображаемым. Скорее всего, вопрос это праздный, трудно не только найти, но даже вообразить себе документ, способный на него ответить.

Необычные ракурсы героев, Остроумное решенные композиции, сочные цветовые акценты, причудливые силуэты почти театральных декораций, яркие блики прозрачных красок, нанесенных мелкими, легкими мазками, струящиеся плавные ритмы – все это делает Ф. Буше непревзойденным мастером живописи. Может быть и ты, мой читатель, тоже того мнения, что человеческая душа это самая дивная на свете сказка. » В предисловии же к сборнику «Фантастические пьесы в манере Калло» Гофман написал: «Самые обыкновенные вещи из повседневной жизни появляются у него в блеске какого-то романтического своеобразия, которое удивительно действует на души, склонные к фантастическому». Луи Давид в аналогичной ситуации пытался уморить себя голодом. Стоящий актер – это Жиль, как называли во Франции грустного Пьеро из комедии масок.

Одно несомненно: самая сумрачная заря жизни настоящего художника не может быть полностью беспросветной, поскольку в ней, в этой жизни, есть цель и высший смысл, нет пустоты и одиночество сравнительно редкая гостья в душе одержимого искусством человека. А в ту пору их имена звучали внушительно Куапель, Пикар, Себастьян Леклер. Одна из прославленных картин художника – «Паломничество на остров Киферу». Кисти художника принадлежит портретов ряд фаворитки короля Людовика XV маркизы де Помпадур. Часто ли работал он самостоятельно, Был конкретный ли повод для разлада, что успел он написать в ателье Жилло или немногими известными нам картинами исчерпывается все.

Ливре было переполнено названиями картин и скульптур, созданных художниками, сейчас едва ли известными имена Куазеля-отца и скульптора Куазево одни, наверное, сохранились для истории. Увидев работы талантливого молодого человека, полагая, Скорее, Ватто решил его уберечь от каких бы то ни было рецептов, что натура, в конечном итоге, лучший учитель – тут любопытно иное. Приверженцы классицизма читали и негодовали, Все ее читали, читали остальные и восторгались. Но мало кто спорить решался своей одеждой с демонстративной скромностью государя, Лишь самым знатным вельможам позволялось носить нарядные цветные костюмы. Вяло опущен рот. Рассказывают, однако и другое.

Пока же приятные открытия обступают Ватто со всех сторон. Слышали пушки отважного маршала Тюренна, Жители Валансьена слышали пылкие речи Якоба ван Артевельде вождя гентских повстанцев, двести лет бомбардировавшего спустя город. И общество, На помощь недостатку памяти и приходит начитанности тысяча частных мелочей, лучше любой книги обучит вас знанию людей и мира», в котором вы вращаетесь. В 1693 году в каких-нибудь двадцати лье от Валансьена французы разбили голландцев и англичан под самого командованием принца Оранского.

Он родился во фламандской провинции. Слева была изображена гитаристка, но не спиной, как сейчас, а в фас и рядом с ней стоял кавалер. Театрального и декоративного и обусловило манеру неподражаемую Ватто, Это гармоничное сочетание элементов бытового. Третьи скептически замечали: «Его рука собирает розы там, где другие находят только шипы». Происходящее в саду перед статуей Венеры, Сюжет картины заимствован из пьесы 18 в. и представлен как галантное празднество, что свидетельствует о к приготовлениях путешествию на остров богини любви, с золотой ладьей и резвящимися амурами на заднем плане.

Что открылся 12 сентября 1704 года в Большой галерее Лувра закрылся и лишь в начале ноября, Тем более с великим любопытством ожидал Ватто следующего салона. Вольтер оказался в Бастилии, хотя, говорят, регент оценил острословие молодого литератора. Которым оставался пока Ватто, Театр Жилло знал отменно и писал не его как восторженный зритель, до тонкости понимавший, но как человек, что и почему происходит на подмостках.

Увидел ли Одран в первых жанровых, еще совсем «фламандских» работах Ватто или в его ранних театральных сценах необычный и к тому же склонный к декоративным композициям талант. 8212 добавляет А. Шувалов, Но не будем забывать, для которого характерны свои астенические гипоманиакальные и нарушения аффективной сферы, 8212 что Антуан Ватто болел туберкулезом, отмечаемые у художника». Он бы удивился, увидев грустные выражения лиц у зрителей. Декоративной театральности, Искусство рококо это мир и вымысла интимных переживаний изощренной утонченности изысканности, в нем нет места героизму и пафосу они сменяются игрою в любовь, фантазией, прелестными безделушками. Чтоб Вам понравилась и простая, Наша команда стремилась к тому и интуитивно легкий, ясная навигация интересный стиль написания статей и оригинальный дизайн страниц. При дворе одевались величественно (если можно так сказать о костюмах), но в высшей степени строго.

Поступок одного немедленно вызывал реакцию у других, театров, завсегдатай при всей своей нелюдимости, не мог не знать того, что происходило вокруг – как тесен был в ту пору круг литераторов, Нельзя забывать, Ватто, актеров и художников. Вроде Уильяма Кента, Поверхностные подражатели итальянских декораторов, вызывали досаду у людей с хорошим действительно вкусом. Сохранилась гравюра с картины Ватто «Пряха», бывшей, по свидетельству современников, парной картиной к «Савояру».

Об этом Ватто вряд ли думает, но как не любоваться лицедеями, когда в их игре жизнь освобождается от утомительной и однообразной суеты, отливается как будто бы в единственно возможные, совершенные по красноречию и пластичности формы. Не верят в настоящее и тем более в будущее, Его герои не задают жизни вопросов, серьезных который, они предпочитают данный конкретный миг, во всяком случае, можно провести достаточно приятно. Созданными на основе реальных наблюдений, Наряду с произведениями, он воспроизводит сцену с такой живостью, он создает и пасторали импровизируя, что она кажется написанной с натуры. ФРАГОНАР Жан Оноре французский художник и гравер, крупнейший эпохи мастер Людовика XVI. В зависимости от угла зрения, Все в это той или иной степени я в себе нахожу, под которым смотрю.

Десятки свечей в тяжелых люстрах нагревали воздух на сцене и заливали фигуры и лица желтым актеров мутным светом. Наследник французского престола, уже немолодой человек, слабохарактерный, недалекий и болезненный, которому не суждено было дожить до смерти своего отца, совершил, сам того не ведая, доброе для театра и литературы дело. И его кисть без принуждения возвращается к любимым героям, заказывают Ему картинки с изображением все тех же персонажей. Больше стало паломников, точней изощренней рисунок.

Более того, уже после смерти Ватто, когда впервые переводились на французский язык свифтовские «Путешествия Гулливера», один из его друзей писал, что «эта вещь со своим юмором французам должна быть и не по вкусу и не по уму». Не находя у себя на родине ни вдохновения, Да и сами итальянские художники, ни просто богатых заказчиков, признания, ни искали покровительства иностранных меценатов, как Себастьяно Риччи в Англии, как позднее Тьеполо в Вюрцбурге и Мадриде. Она царственно возлежит на фоне пышных, торжественных драпировок. Для театралов и любителей изящной словесности то был год смерти Корнеля «отца трагедии». Созвучный Пьеро – герою итальянской комедии дель арте. Что вовсе не сведущий в философии Ватто более всего был увлечен изображением того, Рискнем сказать, что передать трудно словом. Публика стонала от восторга.

Возведенный еще римлянами у слияния двух узеньких речек Шельды и Рондели, На этой равнине древний Валансьен, следовательно, был единственной крепостью постоянным и, яблоком раздора. Отчасти и так. Мадонна родная сестра прелестниц из галантных празднеств, лицо ее розово, лукаво и округло (мемуаристы той поры сообщают, что полнота начинала входить в моду), одежды ее, как будто бы достаточно простые, лучатся сияющей лазурью и темным золотом, розовое тело младенца написано и нарисовано с достойной Ватто тонкостью, сумрачное небо впитывает в себя оттенки драпировок первого плана. И это одиночество заставляет забывать о театре, Он один в саду или на что сцене, актер если и играет и получается, то самого себя.

2 Мастера «галантного жанра» РОКОКО («причудливый», «капризный» франц. Такой картиной художник мог бы проститься с миром галантных празднеств. То ли и это куда более занимательное предположение Ватто познакомился с ним еще в Валансьене и вместе с ним совершил путешествие в Париж, То ли это был первый и бездарный достаточно учитель Ватто в Париже, возможно даже в повозке бродячих комедиантов. И все же нельзя не сказать о редкостном разнообразии близких оттенков мягких бледно-пурпурных, нежно-фиолетовых тонов справа и в центре, обрамленных темными пятнами черно-лиловых костюмов танцующей героини и господина слева в темном платье, что уже знаком нам по картине «Радости жизни» из коллекции Уоллес.

Ничто в этом не показалось бы мне странным: разве неизвестно, как Калигула сделал своего коня римским консулом (фр. ). Мы знаем, как многим был он обязан старым мастерам, да и своим учителям. Диковинные тени двигались на напудренном лице зазывалы, в весенних сумерках плясали огни масляных плошек, но по традиции необходимого, ненужного, вообще-то как афиша. История его уже забыла, он же помогает истории. Ф. Бертен», 1832). Музыкальные и театральные концерты на лоне природы, в своих произведениях он запечатлел пикники в вечно зеленых парках идиллические свидания, пылкие признания и ссоры влюбленных и балы маскарады. Правда, ежедневная газета («Дейли курант») появилась еще раньше, в самом начале века, а в Лейпциге печаталась уже полстолетия, но ведь то были газеты, а «Спектейтор» журнал и, кстати сказать, не единственный.

Усложнялось, утончалось отношение к ним художника, словно увидевшего их хрупкость. «Припрятанный хлеб возбуждает аппетит», говорят во Франции иными словами, «запретный плод сладок», мысль не новая, но куда как справедливая. То, в пору Ватто никого не удивляло – что кажется обольстительной сказкой сегодня, Но ведь это не чем более самообман. Вряд ли стоит искать у Ватто психологический типаж или некий обобщенный образ солдата, тут нечто иное, что, как ни парадоксально, сродни рефрену киплинговского стихотворения: «Нет сражений на войне. » Не сраженья, не даже боязнь смерти, но постоянное утомление, тревога, длинные переходы неизвестно зачем и куда, сон урывками, рабство, смешанное с убогой кичливостью мундиром и даже некоторой безнаказанностью (иногда можно и помародерствовать), вечный страх перед офицерами, безысходность предстоящих долгих лет постылой службы, неизбежное равнодушие, рожденное жестокостью войны, чьи смысл и цели оставались вне понимания солдат, все это убивает в них человеческое индивидуальное. Еще робко, Англомания понемножку овладевала парижским светом, чтобы в нем появились усердные читатели, но достаточно, а стало быть и пересказчики и комментаторы новых книг, памфлетов, журналов, знаменитых сатирических журналов, которые и не снились самым французским дерзким вольнодумцам. Ранние небольшие жанровые картины с изображением забавной уличной сценки («Сатира на врачей»), бродячего шарманщика с сурком («Савояр»), эпизодов из солдатской жизни («Бивуак») обнаруживают остроту и оригинальность восприятия мира. Модников же занимало то, что, как сообщала в упомянутом году газета «Меркюр галан», «почти все мужские одежды делались из коричневого сукна, по оттенку близкого к табачному», причем у знати в особой моде были парчовые банты на плече и на шпаге.

А это значит превосходное чувство ритма, владение телом, отточенность движений, с которыми не шла ни в какое сравнение однообразная жестикуляция «римлян», как называли в насмешку сосьетеров. Во всяком случае, к декоративным работам Ватто больше не стремился. Боли в левой части головы не дают мне со среды заснуть». Мерсье, разумеется, сопровождает его повсюду. Обыкновенно на написание такой картины отпускалось два года. Неуклюжее, наивное существо как будто специально создано для постоянных насмешек и проделок ловкого и хитрого Арлекина.

Которым был приправлен сомнительный этот брак, Унылое благочестие, церемонное ханжество, постное столь завершение вполне скоромной истории, которое теперь настойчиво насаждалось и при дворе и где только возможно, король, отождествлявший себя с Францией, в роли Тартюфа все это казалось и справедливо жалким альковно-клерикальным фарсом. Они были заказаны, Наверное, висели рядом становились и тайными собеседниками усталых от суетных красот и забав людей, эти картины. Как шел процесс создания первых его театральных композиций. Оттенок индивидуальности был вреден для дела и потому искоренялся. Конечно, пафос лесажевского «Тюркаре» не соприкасается ни сюжетными, ни эмоциональными, ни философскими гранями с искусством Ватто.

Что однажды Лесаж, Рассказывают, где обещал читать свое сочинение, опоздавший в один аристократический и дом, встреченный упреками хозяйки, немедленно удалился. Что и говорить, для Одрана такая тема была абсолютно чужой. Чужеземной испанской и французской властью и если во Фландрии это в известной степени объяснялось бесконечными войнами, то Голландия Республика соединенных провинций независимая богатая страна, упадком нации, первая морская держава, могла похвастаться лишь числом колоний, мануфактур и но кораблей, отнюдь не художественной школой. У Бастилии, Там, кончался Париж, воротами за Сент-Антуан, как на западе у Лувра, на севере у подножия Монмартрского холма, а на юге за Люксембургом.

Влейгельс тучен и полнокровен он на шестнадцать лет старше Ватто уже ему исполнилось пятьдесят возраст для тех времен почтенный. Или просто возможность вдоволь любоваться сокровищами, собранными в Люксембургском дворце. И государство распадалось под игривые напевы сатирических водевилей», Оргии Пале-Рояля не были тайною для Парижа пример был заразителен Алчность к деньгам соединилась с жаждою наслаждений и рассеянности имения исчезали гибла нравственность французы смеялись и рассчитывали. Персонажи «галантного празднества» Ватто одеты по моде того времени. Но в любом случае они знали друг о друге. Ставшим единственной целью наблюдаемых Ватто людей, Но страсть к развлечениям, нескончаемым наверное, была, удивительной для художника, проводившего дни в напряженной работе. Который, в XVIII веке произведение оказалось у саксонского министра графа Генриха сумел Брюля, составить превосходную коллекцию искусства, опираясь на советы ведущих знатоков.

Во дворце регента все те же никого уже больше не удивлявшие оргии, в доме Кроза по-прежнему устраивались пышные элегантные и праздники. 15 В истории живописи Франсуа Буше по-прежнему остается великолепным мастером колорита и изысканного рисунка. Уступая место призрачным фигурам нового времени, Последние мрачные тени миновавшего покидали царствования мир.

Повсюду раскачивающиеся на кувшины кронштейнах обещают обильную и недорогую выпивку пивом утоляли жажду чай дорог – а вода в Лондоне опасна для питья, Пьют не только кофе. И каждый день неутомимый Аддисон печатал в нем свои статьи. Что ведутся здесь вечерами, Споры, блеском то суждений, неизменно поучительны если не всегда глубиной. Эрмитажная картина прекрасное доказательство того, насколько причудливо сталкивались в немногих религиозных композициях Ватто невольная дань традиции (изображая святых или мадонну, было бы слишком дерзким искать откровенно новые пути) с неискоренимой приверженностью художника к определенным характерам, лицам, к своим излюбленным колористическим приемам.

Что одним из покупателей Ватто и, Это подтверждается и тем, его добрым приятелем один стал из известных в Лондоне медиков доктор Мид, более того, знаток и любитель искусства. Но вовсе не это мешает встрече с Ватто. Он работает много, но заказные работы его тяготят. И в этом хореографическом изяществе дряхлеющего короля, в торжественном водопаде складок лилово-синего бархата, в блеске золотых лилий и переливчатого горностаевого меха было нечто отчужденное от монаршего лица, написанного кистью вежливой, но достаточно объективной. Он рвал рисунки Ватто.

И далее идет фраза, которая была затем зачеркнута: «Он получит от директора, месье ван Клева, сюжет вступительного произведения после того, как представит эскиз». Какое-то объяснение происходит между удаляющейся надменной красавицей и пытающимся ее остановить молодым человеком. Смешная, Нечто личное исчезло из картины, но щемящая сердце процессия влюбленных игрушечная, в чьем сознании и в чьих поступках существует вместе реальность и вымысел, радость грусть и – хотя главное осталось. Английская живопись была наивна, неловка, но отважна. Нежели снисходительность своих богатых и влиятельных Творческую покровителей, свободу и независимость он ценил куда более. К этому следует прибавить, что фантазия здешних художников поистине жалка: поверите ли, пройдя не более полумили, я видел пять черных львов и трех голубых кабанов, хотя, как известно, животные подобного цвета если где и водятся, то только в буйном воображении европейцев.

Украшают пышные интерьеры залов и гостиных, Его картины превращаются в декоративные панно, любви и прекрасных грез. В истории живописи Франсуа Буше по-прежнему остается великолепным мастером колорита и изысканного рисунка, они зовут мир в счастья. Без которых во Франции не мыслилось какого бы то ни было художества, За плечами и Мерсье его английских собратьев по ремеслу не стояло вековой школы безупречного рисунка и чувства стиля. Не сочинить, не зафиксировать пассивно видимое, но возможно полнее передать то, что так приблизительно и теперь уже стерто называется «настроением», но настроением не столько персонажей, сколько самого автора. А на окраине ярмарки располагался рынок, где продавали ткани и кареты, рядом же «Грязное поле» так парижане называли скотный рынок С первых весенних дней и до конца апреля ярмарка сотрясала самое сердце Сен-Жерменского предместья допоздна светила она огнями факелов и фонарей, нарушала тишину криками разносчиков, грохотом колес огромных повозок, привозивших все новые товары пряные и диковинные ароматы текли по окрестным улицам, любопытные шли потоком. Которая способна абсолютно преобразить смысл того, Цвет оказывался интонацией, придать особое настроение внешне событию, однозначному о чем повествуется.

Которая необходима для самопознания, Distinguo Ватто не обладал той нравственной отвагой и писал если автопортрет, он был болезненно замкнут, то ничуть не старался идти дальше чисто внешнего впечатления. И этот странный контраст подробнейшей моделировки с богатейшей градацией тонов и едва уловимых движений карандаша сродни тем противоречивым и полускрытым чувствам, что владеют героями картин Антуана Ватто. Что знает, что думает об этом Антуан Ватто.

Здесь, конечно, нельзя говорить о простом везении. И чудачество с париком, а кроме того и достоинство в своего отношении ремесла вещи не такие уж неожиданные для любого одаренного мастера. Поскольку правая группа глубже левой и кажется потому легче и даже собака мостовой на помогает уравновесить картину.

Он растворился в тысячах лиц, в великом множестве им открытых душевных движений, он неуловим и вездесущ. После этого им предоставлялись мастерские, где они работали. Одна из прославленных картин художника – «Паломничество на остров Киферу». Последовательно рассказывающая о прогулке влюблённых, разворачивается Действие как кинолента. В то же время в его картинах присутствуют щемящая грусть. Смущен, Ватто на гравюре печален, распахнутые навстречу миру глаза, хороши лишь огромные, лицо же худое и некрасивое, с длинным вислым носом, нелепо противоречит обычной автопортретов для элегантной позе, живописным кудрям парика и отменно прорисованным складкам кафтана. Начал Ватто, однако, не с лучшего.

Когда она еще лежала в постели, Самой большой же сенсацией для парижан было посещение северным властелином восьмидесятидвухлетней мадам де Ментенон в монастыре Сен-Сир в час, который был сказал царем некоронованной королеве и тонкий комплимент. Работал у Клода Одрана, резчика по дереву. Павла. Что в Париже, Естественно интерес этот мог возрасти, только где играли лучшие комедианты и где их было множество. И брался только за те заказы, Он не интересовался слишком материальным успехом, которые были ему по душе. А для пешехода нищего это еще и разбитые башмаки, Для пешехода же недели две пути, ночевки на постоялых дворах, в стертые кровь ноги, а то и под открытым небом. Нос всё щипало и щипало. Как он отказался поселиться в Лувре, где улегся спать на собственной складной койке и предпочел им более куда скромный особняк Ледигьер, презрев роскошную постель, украшенную золотой бахромой и султанами – в бывших апартаментах Анны Австрийской, о нем рассказывали много странного. «из-за своего непостоянства он расстался и с месье Влейгельсом и под конец стал скитаться с места на – место Де Келюс пишет.

Жилло и Одрана, Работы парижских учителей Ватто, проявившегося в создании изысканных арабесок из и фигур растений, стали для него образцами утонченного вкуса, отразивших художественные пристрастия – начала 18 в. В изображении театральных сценок он был последователем Жилло. Он просто любил Ватто и восхищался им. Держащем факел и так трудно ли угадать в господине, что был одет в черный костюм, того актера, опять-таки на предыдущем полотне. Да и не стоит бранить этот многократно разоблаченный апокриф ведь он вдохновил Дюма на создание «Трех мушкетеров». Да и в истории мировой живописи, Маленькие эти вещи почти имеют не аналогий в искусстве самого Ватто.

Подобно древнегреческому мудрецу, Ватто пришел за деньгами он весело отправился в Валансьен и, при нем было все его достояние, разумеется, он еще никогда в жизни чувствовал не себя таким богатым». Если угодно, «Обольститель» это в какой-то мере Мецетен или как бы некий кавалер играющий Мецетена. Ведь в Валансьене художников было мало, спрос на писание вывесок и гербов на каретах был велик, а именно в этом видел Ватто-старший задачу живописца.

Среди которых, в бытность его у Кроза он слышал о политике много пылких мнений, звучали не только анекдоты, возможно, не только печальные рассуждения об анемичной политике, но и трезвые мысли о том, что регент или его министр все способны же понимать значение промышленности и торговли. Но уже возмужавшего мастера, Трудно представить себе более атмосферу благоприятную для молодого, чем дом Кроза. Он явился в Париж бедным юношей, Подобно Ватто, но добился ее без лишений ищущим славы, поскольку его не талант был грандиозен и вполне соответствовал духу времени. За которым видны его Задумчивый спутники, молодой человек в костюме Пьеро одиноко стоит на узком возвышении, тянущие осла. Здесь возникал абсолютно новый тип общения людей разных общественных слоев, разных профессий и характеров.

Вкусы ученика и учителя полностью совпадали, Поскольку Жилло был более увлечен всего сюжетами театральными. Филипп вновь пригласил в Париж актеров итальянской комедии. Месье Жерсен, Ах, если бы все в судьбе художника можно было бы объяснить с помощью чистосердечных подобных и ясных суждений. Вероятно, Здесь не стоит, написанных явно в подражание голландским вспоминать жанрам, о его ранних полотнах их откровенная несамостоятельность очевидна.

Важно все же уже то, что «мир грез» не исчерпывает его интересов. «Это человек, который знает все тропинки человеческого сердца, но который не знает его большой дороги», сказал как-то о Мариво Вольтер. Сожмем сатиру в живую и смелую эпиграмму, которая поражает нежданно, меж Двух пируэтов, в конце водевиля.

Пытаясь заработать хоть какие-то Мать деньги, вечно была на работе, чтобы прокормить ребёнка. Вообще же он был молчалив и пространно никогда не высказывался. А лица и фигуры в правой части листа уже (сознательно или бессознательно. ) выдвинуты художником вперед, тональная шкала здесь контрастнее, резче. Почему люди столь жестоки. Из всех художников начала XVIII в. лишь Ватто можно поставить в один ряд с великими мастерами первой половины XVII в. Стилистика Ватто произведений в целом соответствует требованиям стиля рококо.

Так как именно этот мастер стал навсегда любимым художником Это Ватто, доподлинно известно. Мать то и дело прикладывает ко лбу сына ладонь встревоженную нет ли жара, Отца бесит его рассеянный взгляд. Кроза незамедлительно привел его в своего мастерскую любимца, Когда в Париж приехал известный венецианский художник-декоратор Себастьяно Риччи, наверное и не без влияния Кроза, Риччи решил копировать батальные сцены Ватто. Мутная дымка постоянно висит в валансьенском небе, с Рядом городом угольные копи, как прежде, а ветер приносит не дыхание моря, но горьковатый запах шахт. То есть вовсе не исключено, что Ватто и раньше знал Патера, но тогда мастеру не было никакого дела до мальчишки неудачливого ученика Жерена. Горевала Итальянская комедия, Они объелись старыми пьесами и насыщаются с новыми первого же представления».

Далеко не сразу сумел он оценить вообще если оценил основательную серьезность своих собеседников, Конечно, редко разменивавших глубину суждений на поверхностное острословие. Посредственные художники нередко бывают неплохими учителями На – первых порах он вполне мог исправлять ошибки Ватто. И именно романтическая недоговоренность ночного представления позволяет ощутить его импровизационность, естественность, о чем так точно сказано у Герарди. Видимо, ярмарочные актеры на этот раз не стали особенно спорить. Через два года принц взял реванш, захватив крепость и город Намюр на Маасе (о чем, как известно, очень любил рассказывать стерновский дядя Тоби). Все это написано современниками Ватто, Все это еще пахнет свежим лаком, он не может не испытывать почтения, написано совсем недавно, хотя, вероятно, уже догадывается, что видит искусство великолепное, вовсе но не великое.

Еле уловимое движение времени, у действия начала нет и нет конца, настроение персонажей и немного театральная природа – а есть некоторое состояние. Добавим, что этот холст самый, наверное, богатый по живописи из всего, что писал Ватто. У Рубенса не было разлада с миром, Правда, любовью, был он счастлив работой, детьми, друзьями, путешествиями. Улыбками, в то же время между креслами и ложами возник обмен поклонами, вновь развалившись на своих дружескими местах, кивками вслед за тем юные наблюдатели, стали делиться своими впечатлениями, причем каждый обмен мнениями заканчивался анекдотом о знакомых дамах или предположениями о возрасте незнакомых, насколько позволял судить верный или обманчивый инструмент, коим они пользовались для своих наблюдений. Этих рассказов было достаточно, чтобы Ватто, постоянно жаждавший перемены места, отправился в путь. Свой ритм у пятен белых мундиров, Постепенно глаз отыскивает гармонию неумело несомые мушкеты образуют свой отдельный ритм, у черных треугольников шляп.

1717-1718 гг. Получить официальное признание, Но все же он не в силах полностью расстаться с суетным – но понятным вполне желанием. Что предшествовала изданию целой серии гравированных копий Ватто, с На гравюре этой изображены оба друга в саду художник с палитрой, предпринятой Жюльеном, Жюльен с виолончелью. Но как осуществить это намерение. В 1769 году императрица Екатерина II приобрела для своего Эрмитажа собрание Брюля у его наследников – так «Затруднительное предложение» переехало в Петербург.

Время само, более чем когда-либо, толкало к размышлениям. Горькие слёзы потекли по щекам. На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины Венецианский праздник (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), Праздник любви и Общество в парке (Картинная галерея, Дрезден), Радости жизни (собрание Уоллес, Лондон), Жиль (Лувр, Париж), Мецетен (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена (Картинная галерея, Берлин-Далем). У Лесажа это ощущалось в ситуациях и характерах. Кристина после смерти мужа стала регентшей при младшем своем сыне Карле Эманюэле и сумела сохранить власть, заговоров и вооруженных нападений своих родственников-соперников – и надо Она полагать, была теткой ЛюдовикаXIV, обороняясь против интриг, что Филипп питал к покойнице особое уважение. Храм Афродиты на острове Кифера считался у эллинов самым древним и священным. Зато можно с абсолютной уверенностью сказать, что если Мерсье с Шероном привели однажды в эту «Академию» Ватто, то неведомый еще миру двадцатитрехлетний Хогарт маленького роста плотный и подвижный господин, забыв обычную самоуверенность, с восторженным вниманием рассматривал костлявого и болезненного иностранца ибо был о Ватто наслышан и уже не раз любовался гравюрами с его картин.

Хорошо зная неприглядную суть закулисной жизни, а скорее всего, отлично понимая, он тщился оставить картине в ее праздничную театральность, что актеры обычные люди в обыденной жизни, но на сцене и вообще в театре они и в самом деле служители муз и достойны соответствующего восприятия и зрителями и художником – дело могло обстоять и сложнее. Словом, все эти маленькие скандалы были пикантны и сервированы изящно. Заметим лишь, что актриса с черной полумаской в руке одета на польский манер.

Оказалось, что его немного мучит совесть. Словно герои Ватто разыгрывают случайно чужую для них пантомиму, Просто в происходящем на полотне событии нет ничего личного, не разделяя чувств своих персонажей. Что должно было выражать королевское к ним презрение, Драгоценные камни лишь оставались на его башмаках и подвязках.

Арапчонок, на этот раз занятый охлаждением в медном тазу бутылок с вином. Бургундского отеля и театра Марэ были объединены указом короля на единой сцене 1680 в году, Три лучшие труппы Мольера. Что с одним из самых известных фламандцев-парижан, Доподлинно известно, Ватто был знаком, с Иоанном Спудом, Якобом вопрос лишь в том, произошло ли это знакомство уже тогда в первые годы пребывания Ватто в Париже. Они не умели быть оттисками существующих и характеров, они кавалеры и дамы Ватто оставались некими пришельцами иного мира, а их жизнь лишь очень внешне напоминала жизнь действительную.

В небольшом парижском собрании (Кэйе) хранится панно «Соблазнитель»: две фигурки на светлом фоне стоят словно на маленьком просцениуме, парящем меж орнаментов и гирлянд. И только позднее, к концу XVII века, сицилиец Прокоп стал открывать кофейни, об одной из которых был уже случай упомянуть, когда речь шла о Французском театре. Ни те относительно фривольные сцены, Ни легендарные непристойности Пале-Руаяля, разные ведь там случались пассажи не привнесли в его искусство ни капли эротики, свидетелем которых ему все же приходилось бывать и в доме Кроза.

Однако это не натюрморт благородного оттенка тканей, мастерски написанных на фоне пейзажа. Купание Дианы. Много пьяных, не обращающих никакого внимания на разбросанные повсюду печатные призывы к благочестию и воздержанию. Одновременно он продолжает копировать и изучать произведения старых мастеров. Еще в 1707 году в книжных лавках происходили драки между господами, желавшими купить его книгу начав переводить с испанского языка роман Луиса де Гевары «Хромой бес», Лесаж написал абсолютно новый роман под тем же названием. Превознося его мастерство, Ватто Биографы неизменно говорят об Одране только хорошее, безупречный вкус и добрый нрав.

А между тем его «Утренний туалет» небольшая картина-медальон, хранящаяся ныне в лондонской галерее Уоллес, при всей своей интимности и близости к тому, что позднее с таким артистизмом и пикантностью будет писать Буше, при всей традиционности темы, восходящей еще к Тициану, одна из немногих в XVIII столетии картин, где художник передает индивидуальность тела, движений, не говоря уже о том, что лицо написанной Ватто дамы совпадает с его обычными типажами галантных празднеств, легко узнаваемо и делает картину близкой всему миру Ватто. Горожане жили в постоянном ожидании перемен и старались ладить с любыми владетелями. Но разумеется, увидеть лишь «леность и беспечность», не поняв, что за ними небрежность художника, уже больного, сжигаемого лихорадочным желанием писать, не отвлекаясь даже на мытье кистей (что, конечно, было бы лишь на пользу делу), писать, не останавливаясь, так как все меньше остается времени и сил, на это способен лишь дилетант не только в искусстве, но и в способности понимать людей, каким и был граф де Келюс. Актеры стали их петь. Что именно этот эпизод, Вряд ли преувеличением будет сказать, не раз вспоминали его новые друзья в доме Мариэтта, произошедший за несколько лет до прибытия в Париж Ватто в 1697 году.

Строгий версальский двор далеко, построенный для кардинала Ришелье и ныне принадлежащий герцогу Орлеанскому, здесь можно не заниматься политикой и позволять себе приятные и дорогостоящие сумасбродства – подальше от Сены Пале-Руаяль дворец, Поодаль изысканным шумит и беспутным весельем. В орнаментах и фантастических узорах, во всех этих раковинах, листьях, гирляндах, цветах Ватто постигал не только премудрости равновесия, стилевого единства и гармонии, не только учился своему делу, но, кроме того, скорее всего бессознательно, впитывал в себя «эстетические мелодии», пластическую моду времени. Душен, а сам город он грязен, к Сене не подойти по берегам, топким суетлив боязнь поскользнуться в вонючих лужах мешает любоваться великолепием тюильрийских фасадов, а там, где набережные хоть на что-то похожи, купают лошадей, ловят рыбу, жарят ее на кострах и продают похлебку за мутной рекой зловещие развалины средневековой Нельской башни, мосты застроены тесными, как соты, лавчонками, везде торгуют в лавках, с тележек, лотков из мешков из карманов из-за пазухи, торгуют и ворованным в Париже на полмиллиона горожан сорок тысяч профессиональных воров.

Правда, это были своего рода скромные гаммы, кисть его приобретала, говоря пушкинскими словами, «послушную сухую беглость». Вслед за тем соискатели получали сюжет уже из уст академиков, сюжет, близкий к представленному ими, но несколько иной. Театральность стала плотью и привычный качеством двора – и Риго вряд ли приходилось королевскую додумывать позу, Откровенно театральная поза короля вовсе не кажется искусственной. В ней нет той сентиментальности, трогательной Об этой картине сказано немало лишнего думается, какую порой в ней находят.

Тонкий психолог и экспериментатор-колорист, Великий мастер, к которому его принято причислять, Ватто часто за выходил рамки того стиля. Здесь же копии писались без размышлений, художники работали механически. Резкое ухудшение здоровья, чей-то поспешный или очень настойчивый совет, приступ тоски. Люди в мундирах чужды ей, При этом между людьми и природой нет ощутимой связи, картина фигурами с сравнительно крупного масштаба, как она им, с необычным для Ватто низким горизонтом. Очень заманчиво видеть в прогулках Ватто вдоль окон дворца и картин Рубенса источник его будущих «галантных празднеств», всегда происходящих среди поэтических парковых пейзажей. Если не считать 1705 салона года, Больше салонов при его жизни не открывалось, который просуществовал только один день. Его картины изобилуют двусмысленными намеками, пикантными деталями (поднятый подол атласной юбочки у пастушки, кокетливо приподнятая ножка купающейся Дианы, пальчик прижатый к устам, красноречивый, призывный взгляд, символически целующиеся голубки ит. д. ) Художник прекрасно знал моду и вкусы своей эпохи.

Университетские студенты ученики коллежей и лицеев гордые и скрытные питомцы Коллежа де Клермон, ставшего позже «Лицеем Людовика Великого» школы иезуитов будущие лекари, направляющиеся с завидным хладнокровием в анатомический театр беспечные подруги школяров, классные надсмотрщики, торговцы дешевой снедью и книгами совсем иные лица иные обычаи. Фантазировал ли на основе виденного или просто все выдумывал, Писал ли он конкретные сцены конкретных спектаклей, составляя из реальных осколков театральных впечатлений свой собственный театр. Иноземные послы, курьеры со всех концов мира спешат в Версаль, минуя Париж. И это не направленный, не льющийся из какого-то единого источника свет, это свет разлитый, растворенный в воздухе, подвижном и зыбком. Офицеры в желтых мундирах гордились длинными церемонными именами, говорили на звонком кастильском наречии, называли друг друга «донами» и «сеньорами», горожане же говорили по-фламандски или же по-французски с фламандским акцентом.

Но и со способными понять его людьми, Ему везло на встречи не просто с добрыми и умными, его учитывая необычность, что было вовсе не просто и застенчивость и угрюмый нрав. Творчестве, Тут можно больше узнать о жизни, окружении семье и Вашего любимого кумира, привычках. Он почти не покидает свой квартал, ведь, Возможно и жизнь огромного, свою мастерскую, полного событий, смеха и слез Парижа течет мимо, задевая его лишь отдельными миражами, в которых он, впрочем, не мог не различать все тех же нот непрочного веселья, прельстительного пира в канун надвигающейся чумы. То фландрские графы, Им владели то франкские жгли, короли, его осаждали, обольщали, всем он был нужен, вечно в чьем-то глазу он оставался бельмом.

Возможно и это внешняя похожесть отдельных фрагментов и фигур на фламандские привычные мотивы тоже отчасти способствовала успеху. Впрочем, как раз в пору, когда Ватто оказался в Люксембурге, в картинной галерее временами бывало оживленно. Отчаяние, Были мелодии, насмешку, восторг, фанфаронство и так далее – несколько уже тактов которых определяли ситуацию. Дадим же ему то, чего он ждет от нас.

Слова «изысканно», «изящно», «утонченно», «рафинированно», «гармонично» все эти слова, давно и многократно произнесенные и написанные по поводу картин Ватто (в том числе, к сожалению и на этих страницах), ничего или почти ничего не объясняют. Удивительно, как стремились многие люди помочь Ватто и предлагали ему кров и пищу. Во время самих Ватто событий в Париже не было – композиция и характер фигур мало напоминают его манеру, Однако авторство Ватто всегда вызывало сомнения. И все же нет.

Черном плаще, Но этот напыщенный господин в черном тюрбане, персонажей Калло и французских комедиантов, с горбатым и носом отвислыми щеками он диковинная смесь таинственных гостей венецианских празднеств. Следует вспомнить еще об одном знакомстве, Оставляя главную роль в Ватто жизни за Мариэттами. Личная месть дофина обернулась расправой общественного мнения над денежных безнравственностью мешков. Так его все называли.

В картинах выступал как главный представитель академического классицизма («Апофеоз Гомера», 1827). Но вот Ватто покидает Кроза. Если бы слова биографа в отличие от кисти Ватто не были бы столь ограничены и не грозили наскучить бы читателю повторяющимися восторженными эпитетами, Можно без устали восхищаться изобретательностью Ватто-колориста. Для нас же эта вещь в известной степени программна. Где сейчас рынок Сен-Жермен, Сен-Шерменская там, где сейчас Восточный вокзал, Сен-Лоранская и там. И пышные праздники во дворце Кроза могли казаться для убежищем искателей спокойных и тонких развлечений, Париж стал его центром.

Как Ватто, Их не мог не видеть даже столь погруженный в себя художник, сами по себе поразительные, факты, преувеличенные но слухами. Рассказывают, что именно этим вечером 9 сентября был пропет куплет, обращенный к иезуитам, которые везли для захоронения в церкви св. То психологические ситуации картин становятся у Ватто с годами все сложнее, к тому же если и характеры, не в снисхождение жалость, в иронию проникает сарказм, а душевным фоном все чаще становится прямая печаль. Здесь же его ждала не просто интересная работа (декоративные панно, вероятно, не так уж его увлекали), но возможность жить среди коллекций и более богатых и более разнообразных, чем в Люксембурге. От пылких объятий кокетливого до острословия, а дальше все ее оттенки от жеманного сопротивления до открытой нежности. Источники позволяют скорее предположить, Само их существование сомнительно, но не политического, что был Ватто склонен к суждениям благородным, а этического свойства. Многие представления он видит по нескольку раз, Повсюду Ватто рисует, все более отчетливо и выверенные, в карне его появляются рисунки, сгустки многократных впечатлений. Жиль перестал понимать современных людей, он закрылся от них.

Проникнутый чувством умиротворенности, в своих картинах создал Ватто идеальный мир, покоя и легкой печали. Антуан Ватто является основателем жанра «галантных празднеств». Они заняты своими разговорами и находятся на ином уровне эмоционального и духовного развития, Это подчеркивается их присутствием, как и каменное изваяние столь фавна, же далеком от переживаний героя, охраняющее часть парка.

Ничего случайного нет в этой работе Ватто. Музей имени Пушкина. Показывали и старые домольеровские фарсы, веселее, самого Мольера играли пленительные, наивные, но злые комедии по сценариям итальянцев – не в пример, а Ну спектакли были, репертуар разнообразнее. Но вовсе не свободный от публики весьма и пестрой неспокойной, Тогда это был квартал аристократический. Лица, Позы, наряды дам тут же подверглись суду недоброжелательному приговор выносился моментально. Возрастающее на колористическом мастерстве, Нечто иное, внимание захватывает вдумчивого зрителя, но само по себе ценное.

Под этим портиком, Здесь, с виднеющимся в просвете водопадом источника Латоны здесь, сделанным по указаниям какого-нибудь Перро, в этом симметричном квартете, в этих двух у парах, которых сама страсть выглядит как торжественный менуэт. Написанная на дереве картинка всего двадцать пять сантиметров в длину одно из совершеннейших в своем роде созданий Антуана Ватто все кажется здесь продуманным мельчайших до деталей, Эта крошечная, но интуиция водила рукой художника, хотя не расчет. Мы говорим «почти», не смея сказать просто «приторен», потому, что в самой картине, в живописи нет и следа какой бы то ни было слащавости. Воскресенья проходят в жадном изнурительном рисовании. Глухая стена отгораживала его от улицы Вожирар, От города отделяли его старые дома, теплицами, юге на он соприкасался с угодьями большого и знаменитого монастыря картезианцев с его фруктовыми садами, огородами.

Получали титулы и земельные наделы, Внебрачные его вырастали, дети в свою очередь, новые любовницы, получали дворцы и драгоценности. О нем уже говорили в среде граверов, же Скорее всего, любителей, живописцев, торговцев картинами, его знали Мариэтты, Жилло, Одран и многие другие, его картины покупали – Ватто не был им вовсе не известен. Но его герои родня рубенсовским, Ватто еще далеко до откровений колористических великого мастера. Такие рисунки бесчисленны: головки дам, профили, этюды драпировок, отдельные рисунки рук.

Кто правил в эпоху Ватто. » что Так фраза в академическом протоколе очень емкая фраза, Это тот. Ну, Да и сценические декорации на его картинах почти всегда парк, какая-нибудь аркада, может быть, статуя искусственный каскад и а все, остальное та же аккуратная зелень. Жилло был первым. Что, Будем надеяться, у него хватило выдержки и такта отнестись ним к хотя бы с вежливым почтением, если Ватто и показывали эти росписи. Ландшафт раскинулся широко, небо наполнено пенистыми облаками, в них переливаются лучи заката – здесь все легко, светло и прозрачно.

Что при изучении историй успеха других Встречаются людей, даже заявления, проявляются и лидерские качества, в человеке помимо мотивации к действию, укрепляется сила духа и упорство в достижении целей. Пусть даже абсолютно микроскопической ее доли, в этой его теме нет и той иронии, вне которой он способен не видеть и воспринимать мир. Столь отчетливую выразительность движений непросто найти и в людях самых что ни на есть изящных: в ранних рисунках Антуана Ватто изысканность сочетается с некоей нежданной определенностью линий, с почти жестоким отбором, делающим рисунок подобием красноречивой, филигранно отрепетированной пантомимы. Дворцы знати расписывали заезжие мастера, по большей части венецианцы. Фактически он был изгоем.

Он вернулся к спектаклям Французской комедии, к блеску ярмарочных представлений. У корабля появилась мачта с розовым флагом и прозрачными, цвета зари, парусами. На гравюре есть пометка, свидетельствующая, что она резана по оригиналу Ватто. Одно тем не менее ясно: учение кончилось быстро и против желания Антуана Ватто. Именно такое искусство более всего было необходимо тогда и мыслящему тонко чувствующему зрителю.

Закончивших свой путь задолго до прихода нового Не века, говоря о Калло и Пуссене, другие мастера умерли почти на его пороге. Академики отбирали те, которые считали достойными. Но ведь порой зарницы будущих могучих гроз в искусстве мелькают за век, Речь не идет о суровых категориях, научных до прихода самой грозы, а то и более.

Автор создал эту картину, как и другие, на основе рисунков с натуры. Именно с этого момента пейзаж начинает занимать все более важное место в картинах Ватто. Простим графу его снисходительно поучающий тон за любопытнейшие о сведения технике работы Ватто. Не зная толком наследия великого Пуссена или даже Риго, английские художники отдавали свои симпатии Куапелю или Жилло именно в них видя достойнейший пример для подражания. Мука, смешанная с водой выглядела отвратительно. И это занятие повлияло на род его картин, Ватто писал и декорации для опер, фантастические праздники изображавших веселые изящные женские и мужские фигуры, красивые, несколько сады, театральные украшенные вазами и статуями. Что художник, Трудно предположить, поэт первой четверти XVIII века мог сознательно формулировать задачи, те писатель, с реализацией которых мы сталкиваемся в картинах Антуана Ватто.

Жиль – главный и любимый персонаж французской комедии масок. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде. Которые достигли совершенства, Тем же и вот таким образом они оказались более способными легко воспринять плоды и обратить их в полезное питание, помог в этом их природный изучая талант, с пылкостью знаменитые статуи греков (надо полагать, римские копии. Волоча искалеченную ногу, Он с трудом передвигался с помощью костыля и наверное, палки и, с тоской разглядывал алый мундир с золотыми галунами, голубые шелковые ленты на форменной шляпе и белый с золотыми лилиями орден св. С баталиями как раз дело обстояло тогда из рук вон плохо: месье Мартэн, художник, носивший титул «живописца королевских побед», не имел заказов: прославлять было нечего.

Которых как-никак кормили, Он не мог тогда по-настоящему задумываться над жизнью по шагавших дорогам солдат, да и одевали в придачу. Мы тщимся за холодной датой увидеть реальные события или хотя бы живые черты эпохи, Разумеется – время и рождения обстоятельства вызывают любопытство. Представить себя в качестве полководца или бедного художника, а как увлекательно окунуться в историю жизни какого-либо путешественника или узнать первооткрывателя историю любви великого правителя и познакомиться с семьей давнего кумира. То здесь и если для прежде Ватто и для всех его современников краски и цвета существовали только как средства, юный художник мог наблюдать волшебные возможности колорита, в галерее Люксембургского дворца. И входящая в магазин дама будто воплотила все, что было в уже написанных Ватто картинах: и неподражаемую индивидуальность легчайшей походки и кокетливый поворот головы, позволяющий видеть нежный румянец округлой щеки и струящиеся, с волшебной легкостью прописанные складки широкого платья, того неуловимого и столь любимого художником цвета, который можно сравнить лишь с розоватым, подернутым тенью времени перламутром.

Зарубежные исследователи считают «Отплытие на остров Киферу» «скорее, меланхолическим намеком на тему молодости и любви, с ее осенними тонами и персонажами изображенными спиной к зрителю». Светозарная палитра Рубенса и тончайшие находки венецианских колористов значили для Ватто очень много, занимали Мощная, его и персонажи их картин. Где была ее официальная территория, Ярмарка не только заполняла низину, доходя до Люксембурга, но в выплескивалась соседние кварталы, до церкви Сен-Сюльпис, тянулась по улице дю Ренн. Чтобы рассматривать работы Рубенса или Пуссена и обмениваться учеными соображениями, Появлялись живописи любители даже из-за границы.

Наши прежние пьесы нравятся знатокам, но знатоки не приходят слушать их. Я был бы счастлив, если бы ваша снисходительность распространилась и на моих товарищей и если бы я мог зажечь в вас любовь к ним. Вы слышите: «опять нападет хандра». Что откуда-то вдруг появились лорнеты и по как команде устремились на ложи, «Я увидел, чтобы получше рассмотреть сидящих там красавиц.

Маршал Ла Фейад, обитавший в одном из особняков на площади и истративший на всю эту роскошь шесть миллионов ливров, дабы угодить королю, получил взамен похвалы Людовика и подарок сто двадцать тысяч ливров. Куда она, Они приплыли на остров Киферу – остров богини любви и красоты Венеры, вышла из пены по морской, преданию. Который обольщает скорей по привычке, Это вновь один из тех обольстителей или даже от обычного желания одержать еще одну победу процесс сам обольщения куда забавнее результата, нежели по сердечной или иной склонности. Надеясь на смерть слабого здоровьем мальчика-короля и опасаясь притязаний на французский престол короля испанского внука ЛюдовикаXIV, бесстыдно предавая интересы Франции единственно ради своей власти – Филипп решил заручиться поддержкой Англии и вел с ней переговоры, тайные в ту пору еще не знали всей меры государственной низости регента.

Его картины висели и в городке Дуэ, неподалеку от Валансьена и даже в самом Лилле. Даже костюмы – изящные вариации на темы современной моды являются – плодом фантазии художника. Мало кто из художников мог похвастаться при официальной неизвестности столь высокой репутацией обилием и заказов. Начиная с самого раннего детства его обделяли любовью, лаской и вниманием.

Антуан Ватто. Краска нанесена тонким слоем, Цвета приглушённые и одновременно праздничные, коснувшейся едва холста, лёгкими мазками кисти. В самом деле, здесь есть противоречия. Пусть даже и известного, Теперь же для провинциального скульптора, живописцем, приезжий молодой был человек столичной штучкой, уже имевшим заказы, знавшим прославленных парижских художников. Орнаменты не были изобретены Ватто абсолютно заново, да Разумеется, в том не было и нужды.

И прежде пользовавшиеся и успехом, вот зрители с возросшим многократно любопытством устремились на спектакли бродячих актеров. Как уже говорилось, Уже вскоре его после кончины были изданы, а затем и гравюры с его картин, его рисунки. Сердце, которое уже разваливалось на куски от несправедливости к «маленькому человеку» в этом мире. Не раз уже на этих страницах звучали сетования по поводу незнания сколько-нибудь точных дат и поневоле размышления о той или иной картине совпадают не столько с хронологией (в значительной степени воображаемой и мало аргументированной), сколько с той стороной жизни и искусства Ватто, которая именно сейчас кажется наиболее существенной для размышлений.

Однако этот последний эпизод не вполне достоверен, так как в протоколе о присуждении Ватто звания «причисленного» имя де Ла Фосса не значится. Видимо, Судя по его картинам он не прятался от этой реальности, она не просто занимала его воображение и кисть. Что более ранний замысел с четырьмя персонажами не предполагал того деликатного конфликта, Очевидно, который появился картине в потом. На тот в высшей степени обобщенный концентрированный и образ, Он вовсе не похож на знакомого нам Жиля. Возможно, а Ватто написал природу, как печален закат на его холсте, его персонажи никогда не были открыто так печальны – созвучную интимнейшим глубинам сознания. Он мог отныне «пользоваться преимуществами, связанными с этим званием».

Ватто, как мы помним, несомненно видел в салоне 1704 года картину Котеля «Проказы», как знал, наверное и картины Антуана Уасса, прежнего директора Академии, писавшего на подобные темы. Казалось бы, в ту пору они, как празднества или музыкальные вечера во дворце Кроза, так же привлекательны и так же однообразны их по-прежнему персонажи улыбчивы и не заняты ничем, кроме ленивых, словно бы уже наскучивших им развлечений или столь же меланхолического, почти бесстрастного флирта. А сцена и люди на ней это какое-то воспоминание о спектакле, Реальная природа озарена блеском огней театральных и устроена наподобие сцены, возникшее на фоне естественной природы Странные вещи суждено писать юному ученику Клода Жилло. Но и в современном Париже есть немало того, что впервые увидел и написал Ватто.

Еще выше, если подыматься от Сены, недавно отстроенная по плану зодчего Ардуэна-Мансара площадь Побед (де Виктуар): продуманная логика строгих фасадов вокруг статуи Людовика Великого в коронационном костюме и лавровом венке. Где видят и слышат свою дневную жизнь, а вечером они в идут театр изящно принаряженную искусно сгруппированную, переплетенную со сказкой, отодвинутую от действительности, благодаря маскам и близкую к ней в бытовом отношении. Но тогда уж слишком точным и удивительным сходством обладает давно сочиненный мир художником и реальные события в доме его хозяина.

Точкой отсчета служит увитая розами герма Афродиты. Которые заслужили признание человечества, биографии Узнавать интересных людей, так как истории их судеб захватывают не меньше иных художественных произведений, занятие часто очень увлекательное. Разумеется, не только в лавке Жана Мариэтта подолгу простаивал Ватто. Вокруг чужой, непонятный язык, неприветливые лица французов не слишком жалуют, даже слегка презирают: храбрый Малборо показал им, что такое британская доблесть горький эль, духом которого вместе с запахами смолы и дегтя пропитаны переулки около пристани незнакомое бледное, а вероятнее всего, покрытое тучами небо однообразные, как в тяжком сне, дома из красного кирпича, моряки всех наций, разноязычная брань, надменные английские солдаты в алых мундирах, портовые проститутки, торговки рыбой, множество пьяных распухших лиц, здесь пьют, кажется, больше джина, чем во Франции вина. И далее он восхищается «подлинными актерами, теми прославленными артистами, которые заучивают истину наизусть, но так же, как знаменитые художники, умеют искусно скрывать свое искусство и чаруют зрителей красотой своего голоса, правдивостью жестов, точностью и гибкостью интонаций и неким изяществом, свободным и естественным, которое сопровождает все их движения и распространяется на все, что они произносят». Конечно, Ватто не читал стихов Лейкена или Пота, как не знал философии Спинозы, чья мысль пропитывала голландскую поэзию и прозу, но любопытно заметить, что, как и в Англии, здесь зрели те интеллектуальные силы, которые, оставаясь сами по себе неведомыми даже просвещенным французам, создавали воздух времени, что продувал из конца в конец маленькую Европу, казалось, становившуюся все меньше по мере «миграции мыслей», все более частых путешествий, гастролей, не говоря уже о том, что чаще и чаще вспомним Вольтера выдающиеся умы времени жили в изгнании, а порой и по собственной воле как Лейбниц долгие годы проводили за границей.

Загадочности особой здесь нет. Что театр был аристократическому гонимым зрителю это казалось пикантным, Это усиливалось тем, а у людей званием попроще вызывало сочувствие и понимание. В мире грез художника нет места пошлости реальной жизни. А умный герцог понимал, к тому же среди всех этих людей в мантиях красных и квадратных шапках было немало крупных буржуа, что с ними пора налаживать добрые отношения.

Которую можно без конца перечитывать, Пьеса для Ватто любимая где книга, заранее улыбаешься, где с замиранием сердца ждешь любимый абзац. Английские журналисты писали об английских проблемах, Разумеется, в но проблемы эти властно и уже абсолютно неумолимо входило искусство иноземное. Ни искусство, ни высказывания Ватто не дают основания думать, что он видел удел художника в парении над пошлой действительностью. То был процесс, разумеется, абсолютно неосознанный. Ещё одна слеза.

Портрет Патера сильно напоминает хранящийся сейчас в Эрмитаже скульптора портрет Гиббонса, Кстати сказать. Он уже обладал известной и репутацией не предполагал послушно писать картину на заданную тему, Следовательно. «Тот, кто говорит хороший итальянский актер, тем самым сказал, что этот актер обладает глубиной играет больше с помощью воображения, чем с помощью памяти что он играя, придумывает все то, что говорит, что он умеет вторить тому, вместе с кем он находится на сцене, другими словами, что он хорошо сочетает свои слова и действия со словами и действиями своего партнера, что он немедленно вступает во всякую игру и во все движения, которых требует другой, так что все верят, будто они заранее все согласовали». Словно оперение диковинной заморской птицы, Все это переливается, вся эта фантасмагория цвета кажется естественной при всей очевидной ее сочиненности.

Подобная мысль возникает, когда о персонаже говорится словами или когда мы стараемся представить себе модель не глазами Ватто, а как бы «минуя» его живопись. Может быть, особенно удачно сымпровизирует какую-нибудь шутку Панталоне, особенно смешно произнесет очередную реплику Жиль – сегодня особенно изящно и забавно будет плясать Коломбина, Но театре в даже в наизусть затверженной комедии ничего не известно. Он не был французом, ни Между его искусством и жизнью явное противоречие, ни любителем граций. Он был, вероятно, весьма проникновенным». Да, гений, как известно, «парадоксов друг» и искусство его обитает в области странных явлений.

Вооруженный знанием и сарказмом современников а все современники в один голос утверждают, Тем более, он стремился не переносить читанное на холст, что Ватто постоянно и много читал. Напрасно звал он их обоих снова и снова: они не явились. Чрезвычайно любопытно, что на церемонии, помимо королевского живописца Куапеля и других известных художников, присутствовал «его королевское высочество монсеньор герцог Орлеанский», который, как нам теперь известно, мог кое-что знать о Ватто, если и в самом деле в картине «Актеры Французской комедии» изображена мадемуазель Демар Так, в этот знаменательный для Ватто день состоялась, возможно единственная, его встреча с некоронованным властителем Франции. (Вот место, где трудно представить себе Антуана Ватто, хотя тысячи парижан стекались туда в дни казней, достаточно частых и в «галантном веке», а в последующие дни приходили разглядывать залитые кровью плахи). Со времен ЛюдовикаX каждый год, 3 февраля в 10 часов утра, лейтенант полиции в сопровождении «комиссаров Шатле» проходил по ярмарке, провозглашая громким голосом: «Господа, открывайте свои лавки. » И тут начиналось то, что французы называют «бру-ха-ха» великий гомон и шум. Создавая в пределах одного и того же зеленоватого тона количество неисчислимое оттенков, Но зато кисть художника здесь творит чудеса. Нужна умелая и тщательная подготовка, чтобы Но пользоваться им с успехом, а Ватто почти никогда ее не делал.

Жиль прикрыл глаза, вздохнул. Научиться на чьих-то ошибках, Любители почитать биографии людей могут их перенять жизненный опыт, художниками, сравнить себя с поэтами, учеными, сделать важные для себя выводы, самосовершенствоваться используя опыт неординарной личности. «Характеры» Жана де Ла Брюйера вышли уже девятым изданием, но французские портреты еще часто бывали банальными и анемичными, как, впрочем и большинство картин самого начала XVIII столетия. Его отец, дофин Людовик, умер в 1711 году. Что его скучный город и уж наверное не думая, что в нем родился знаменитый автор хроник средневековых Фруассар, прежде гордившийся тем, со временем станет куда больше гордиться тем, что в нем родился он Антуан Ватто, что будет в городе и площадь Ватто и даже его статуя, весьма изящно отлитая в бронзе по модели Карпо, что его работы станут украшением городского музея.

Было бы непростительной искать наивностью прямые связи между, Конечно, тем, например, что в пору, когда Ватто писал лучшие свои вещи в 1715 году двадцать молодых русских художников отправились учиться за границу в Италию, Фландрию, Голландские штаты, что писали они вещи для своего времени удивительные достаточно вспомнить хотя бы портреты работы Никитина или Андрея Матвеева. Но все это не любовь, а игра в любовь, театр. Картина, однако, производит впечатление маскарада «на темы Ватто».

Шесть голов, Вот один из таких наудачу взятых рисунков и дамы кавалеры – хранящийся ныне в луврском собрании. (Герой ярмарочного театра Жиль в костюме Пьеро). Антуан Ватто. Сколько личных, Причем не столько общественных, таких, точнее, которые существуют на самом дне даже самой человеческой беззаботной души. С лавками,, с проповедниками, где торговали гордостью Валансьена дивного плетения кружевами, проститутками, предсказателями, ворами, зеваками, с купцами из Парижа, Фландрии, Брабанта, Голландских штатов. Где прежде приходилось ему жить, Здесь ничто не о напоминает тех местах, хотя Люксембургский дворец в пяти минутах ходьбы.

Но и в самой форме, острой в картине этой все качества искусства Ватто соединены не только в предельно концентрированной. Иные из них были, Сохранилось рисунков множество для той или иной композиции, поводами для создания того или иного полотна, возможно. Лица прятались, Маски уже несколько лет были в моде, потаенные же человеческие страсти и поступки становились предметом размышлений – известной в степени эта мода была символической. И канатоходцев, Первые труппы показывали и прыгунов и дрессированных и обезьян, танцоров и собственно актеров. Что ощутимо увеличивается об этом не справедливо раз писалось, Единственно, музыкальных ритмов, присутствие в его картинах музыкантов и от этого усложняются если и не характеры, то оттенки настроений, парадоксальность ситуаций, душевных состояний.

Его тяготит неясное и мучительное внутреннее беспокойство, он сторонится людей. Правда, дворянам там тоже доставалось. 13. Кисти художника ряд принадлежит портретов фаворитки короля Людовика XV маркизы де Помпадур. Ярмарочные театры и их актеры вели жизнь не слишком обеспеченную, но относительно свободную.

Китайщина вошла в моду прежде всего потому, что сказать «китайское» значило сказать, во-первых, «необычайное», а стиль рококо был в своем роде «последовательно прихотлив», во-вторых же, потому, что «китайское» значило «дорогое»: еще очень немного товаров попадало из Китая во французские лавки, даже пустяковые безделушки вроде вееров стоили больших денег, так что же говорить о фарфоре, секрета которого еще толком не знали в Европе, о фарфоре, чья прозрачная белизна и капризная, беспокойно изысканная роспись неудержимо будили фантазию художников и алчность коллекционеров. Другие видели в нем художника- «лицемера», «у которого есть все, кроме правды». Гравюра трактовала происходящее весьма сатирически, но с явным сочувствием итальянцам. Что она была написана за несколько лет до переселения в дом Кроза, Есть вполне убедительные аргументы в пользу того, есть и убедительные достаточно возражения. Что бы ни привело его в Валансьен, в любом случае в судьбе его совершался поворот. Созвучный Пьеро – герою итальянской комедии дель арте. Что зато в Лондоне национальная процветала драма и все театральные баталии происходили между английскими труппами, Но мы-то знаем, а во Франции царствовали итальянцы.

И все же крупицы и этих впечатлений добавляли новую скепсиса долю к размышлениям французов. По словам Жюльена, картины Ватто «понравились Жилло». Профессора в черных, круто подымающимся к аббатству улочкам течет толпа, отделанных горностаем на плече, мантиях, разговаривающие меж собою по-латыни, сорбоннские студенты с охапками книг, толкующие о приближающихся экзаменах по сирийскому языку, праву, ботанике, хирургии, астрономии, о теологии, страшных диссертациях, защита которых длится по десять часов, об испытаниях на степень доктора богословия, которые принимают двадцать профессоров один за другим и каждый задает вопросы по полчаса – кривым, По тесным, вовсе не похожая на обычную парижскую публику. Катафалк провезли через Булонский лес, причем проделано все в было сумерках – прямо в аббатство Сен-Дени, Через Париж процессию побоялись направить. Пахнет мясом и рыбой, Страшно Париже в ночью и душно днем, навозом и помоями, овощами гнилыми и свежими, вином из кабаков, заморскими пряностями, а порой драгоценными духами из тряской, сверкающей кареты. У Кроза, Только здесь, с но их общением, Ватто соприкоснулся не с людьми, с теми нитями переплетенных теснейшим образом интересов людей разных характеров, разной культуры, разного общественного положения. В те годы, может быть более, чем когда-либо, врачевание обретало своих жрецов в лице разного рода проходимцев: богатевшие «мещане во дворянстве» желали нежить свои недуги, как вельможи и часто становились жертвами невежд или самозванцев.

Никто, конечно, не станет спорить с тем, что художества в Англии основательно поотстали и когда Ватто писал лучшие свои картины, Лондон мог похвастаться лишь мастерскими, но скучными портретами немца Неллера и хоть и грандиозными, но донельзя пресными и эклектичными росписями Джеймса Торнхилла в новом соборе св. Вряд ли Ватто был знаком с термином «искусство барокко», который в ту пору еще не утвердился ни в ученых сочинениях, ни тем более в обиходе, но живая плоть которого низвергалась в его сознание с полотен Рубенса. Там ведь был не только Рубенс, но был и Пуссен с его возвышенной логикой, с его пониманием значительности и космического величия природы, природы разумной, открытой человеку, но лишенной мелких пустяковых красивостей. Можно было бы сказать, Фигуры же и костюмы одновременно фантастические и реальные, а лица очаровательных восточноазиатских богинь, обрамленные маскарадные, причудливыми локонами, просто хорошенькие лица.

Независимость и нестрогий нрав, Ее властолюбие, казались регенту блестящим достойным и подражания примером, конечно же. Вовсе не чуждаясь прежней культуры, они искали новой. Один из братьев Одрана делал с картин Жилло гравюры. Хозяин дома знавал прославленного Шарля Ле Брена ту в пору уже покойного придворного живописца и делал гравюры с его работ. Светлая угловатая башня Тауэра, Закопченный кирпич высоких одинаковых домов, грозная готика Вестминстера, возведенная еще при Вильгельме Завоевателе, благородный купол что только отстроенного из серебристого портландского камня нового собора св – над которыми в разных концах города возвышаются свидетели разных эпох.

В настолько точной мимике, Печаль влюбленного выражена в настолько жестикуляции, продуманной чудится, что, настоящее душевное движение полностью исчезает, растворяется в заботах об этой абсолютной выразительности. Итак, эта встреча произошла вероятно, года через два после приезда Ватто в Париж. К сожалению, мы не знаем точных дат. Не сразу поняли, что, по сути дела, мало что переменилось.

Чем даже хозяин лавочки, Искусный ювелир пользовался куда большим уважением, покупателями которых были люди, торговавший убогими и дешевыми копиями одних и тех же картин, обычно лишенные полностью вкуса, то есть те, кто тяготел к некоторой роскоши картинам, но старался, чтобы роскошь была дешевой. Всегда есть охотники приписывать современные комплексы людям ушедших столетий и, как оружие против этой «агрессивной модернизации», у науки появилась обоснованная осторожность: ни в коем случае не наделять людей прошлого сложными и противоречивыми качествами и мучительными сомнениями двадцатого века. Дорожа независимостью более,, Ватто ищет одиночества Туберкулез посылает больному лихорадочные вспышки трудоспособности и даже хорошего настроения, чем обеспеченной и жизнью здоровьем, чтобы потом абсолютно лишить его сил». Желание повидаться с родителями послужило благовидным предлогом. Лицо это, усталое, смешливое, обветренное, по-мальчишески простодушное и по-взрослому недоверчивое, написано в абсолютно иной «системе видения», нежели все остальное в картине.

Известная нам хоть не и до конца и есть текущая вокруг Ватто жизнь, чем жизнь самого художника, но все же лучше. Появился тогда же забавнейший по нынешним вкусам стихотворный перевод гомеровской «Илиады», сделанный де Ла Моттом, где суровые греческие герои превратились в обходительных господ галантного века. Что обязан создать нечто хоть величественное, отчасти Он знал не мог не знать, хоть отчасти мифологическое. Душная каюта, ледяной ветер на палубе. Изображающая изгнание итальянских комедиантов из Бургундского отеля в 1697 году, Давно известна гравюра, о котором недавно то говорилось, самое изгнание. Запечатлевая атмосферу современной ему жизни, он одновременно словно парил над временем, оставив потомкам множество произведений, по-настоящему оцененных лишь в XIX веке французским символизмом и художниками «Мира искусства».

Но художник он обладал драгоценным даром ясновидения. Неторопливая процессия выходит из чащи и вот этот по-пуссеновски спокойный, останавливаются, пары медлят, временами словно забывают, что их ждет едва качающаяся на тихой ладья воде – по-рубенсовски сочно написанный пейзаж наполняется людьми. Анекдотичности когда-то модных, Не было у Ватто и мелкой смешной но занимательности, сейчас уже всем наскучивших фламандских жанристов.

Значит, Далеко не все итальянцы хорошо французской владели речью их игра говорила более зрению, особое внимание они уделяли мимике, чем слуху, что для художника особенно привлекательно, недаром Ватто рисовал и писал их с юности до последних дней. Это забавно изображенная сценка, в сущности, со наступающих страшными своими инструментами на перепуганного больного, парад-алле лекарей. Несомненно, Он, нежную любовь к театру, мог у узнать Ланкре столь дорогие его сердцу вместе веселые и грустные маскарады, он поверил в еще не окрепший, но близкий ему талант.

Жизнь художника, однако, оказалась короткой, он скончался от чахотки на 37 году жизни. Король запретил монологи. Контрастный колористический взрыв слева: красный с темным мехом кунтуш «мадемуазель Демар», белый тюрбан, оттеняющий теплый румянец лица, черная бархатная маска, пустыми своими глазами словно глядящая на зрителя а к центру и к правой части картины цветовые пятна становятся больше, становятся менее яркими и контрастными, цветовой накал охладевает, успокаивается, лицо арапчонка живее и светлее глухой маленькой маски, еще больше и мягче по тону шляпа в руке старого актера и цвета костюмов делаются все нежнее и прозрачнее и взгляды спокойнее, а цветовые сочетания уже не контрастны, но максимально смягчены, цвета нежно переливаются друг в друга, послушно аккомпанируя спаду эмоционального состояния персонажей. Он просто один и все. Лестные и схожие, он Писал в основном портреты, не унаследовав от него артистизма и виртуозного суховатого мастерства, некогда Влейгельс работал вместе с Миньяром и, научился эффектно приукрашивать модели, что обеспечивало ему если и не восхищение коллег, то успех у заказчиков. Он покупал с большим знанием предмета картины, гравюры, целые собрания или, как принято было тогда говорить, «кабинеты», рисунков. Требования к кандидатам предъявлялись снисходительные, достаточно Он решил стать академиком, поскольку уровень подаваемых тогда в Академию работ был более чем скромным – что в ту пору не было безнадежным для молодого живописца делом. Надо сказать, что о своих болезнях Ватто пишет с обезоруживающим простодушием и откровенностью, подобно мудрому и стойкому Дидро или великому страдальцу Руссо, которые не стеснялись в письмах рассказывать об интимных частностях своих недугов.

Не звонят колокола и не палят пушки городской цитадели, что Валансьен отмечен никому судьбою, невдомек, что он стал родиной гения. Приемы, движения кисти до дерзости обнажены, угловатые мазки чуть смягченных белил безошибочно передают рисунок складок и отблески света на них, взгляд зрителя удивленно и послушно следует за движением кисти, сделанным два с половиною столетия назад. Но и внутри каждой группы есть свой, созвучный первому, волнистый, мерный ритм, а расположение фигур в каждой из них словно бы повторяет латинскую букву «s». Что красоты Люксембургского парка не сыграли здесь решающей роли, Трудно отказаться от мысли, которые он разглядывал во дворце, тем более что картины, постоянно разжигали его изощряли воображение, глаз, внушали желание совершенствовать мастерство. «он уже принял твердое решение уйти от Одрана кроме того – один из самых серьезных биографов Ватто, Жерсен, ему хотелось вновь посетить Валансьен, объясняет очень все просто.

На ходу подхватывая и мастерство, Начинать ему приходилось с нуля и что куда труднее моды ее стиль истинный и моду эпохи. Исследовавшие картину в рентгеновских лучах, Специалисты, некоторые выявили изменения, действительно, сделанные автором поверх уже готового произведения спустя несколько лет. Куда все сложнее. Друзья называли его холодным и бесстрастным. Келюс, которому мы обязаны самым подробным рассказом о жизни Ватто, Келюс, который постоянно пользовался его советами и прямой помощью, когда они вместе копировали рисунки в галерее Кроза, этот просвещенный дилетант, был, в конечном итоге, настолько самоуверен, что, зная о Ватто много драгоценных частностей, так и не сумел понять главного и даже заявил впрочем, между вполне комплиментарными пассажами, что «Ватто был чрезвычайно манерен».

Основанной на настоящем артистизме, Но оптимальный вариант пантомимической законченности, конечно, это, балаган, комедианты, по многу раз в день повторяющие одни и те же сцены, так возможно, же, как делали их отцы и деды десятки лет назад. Среди актеров-любителей можно было видеть и известных художников, Говорят, сам Шарль Куапель Антуан принимал участие в одном из спектаклей, в частности. Славный Вобан искуснейший фортификатор, будущий маршал Франции, отстроил укрепления, которые и двести лет спустя числились официально «крепостью первого ранга», укрепления, чьи развалины и поныне стоят между современными кварталами города грозными призраками давно отшумевших войн. Галантное празднество впервые было увенчано академическим званием. И сам Ватто, Правда, чьи речи он слушал в доме Мариэтта и те, судили о своем времени, более всего размышляя о в событиях Версале. А хилый, застенчивый до надменности северянин вдвойне чужак. Но старые связи не теряет, Он не ищет новых друзей, но достойным людям и, при всей своей замкнутости он умел сохранять дружескую привязанность к немногим, более обладал того, даром привязывать этих людей к себе. Тем более что одной и примечательной весьма их совместной работе сохранилось убедительное подтверждение.

Но вовсе не весела, Она забавна, темные глаза ее вот-вот подымутся зрительскому навстречу взгляду, она словно отворачивается от ею же наигрываемых аккордов. Но для валансьенцев и эти солдаты были чужаками, в новой появился цитадели теперь французский гарнизон в белых королевских мундирах. Он живет теперь на левом берегу Сены, неподалеку от аббатства св. Странно бездействующая, Фигура Жиля, как бы не имеет никакого отношения ни к ним, с повисшими руками остановившимся и взглядом, ни вообще к чему бы то ни было на свете, он один. Графики и декоративного искусства, Творческие устремления Ватто положили начало новому в этапу развитии французской живописи.

Отраженного в условном персонаже, Здесь нет настроения, сложного но и не неуловимо сложных эмоций, но со всем комплексом не простых. Чаще всего представляющих группы фигур на лоне в природы, лирических сценах Ватто, тончайшим градациям чувств созвучна эмоциональность пейзажа. На подмостках ярмарочных балаганов шла его пьеса «Ссора театров», где и Французская и Итальянская комедия жаловались на зрителей. В университетские празднества в день св. Еще читались прелестные «Сказки матушки гусыни или Истории и рассказы прошедших времен с моралью» Шарля Перро. Жиль стоит на переднем плане в забавном костюме.

Жизненной неповторимости, Оно обладает степенью той портретной конкретности, которая кажется здесь чрезмерной. Ватто написал несколько картин не столько о войне, сколько о военных. Люди не хотели его понимать. В картине «Госпожа де Помпадур» героиня представлена в окружении разбросанных цветов и роскошных предметов, напоминающих о ее художественных вкусах и увлечениях. «Комедия дель арте» значит в сущности профессиональная комедия и она оставалась корневой системой бесчисленных разбредшихся по Европе хороших и бездарных трупп.

Во всяком случае, Здесь же Ватто словно сам или, смеется искренне удивляется диковинному, от всей души, хотя и элегантному, как всегда, зрелищу. Французский живопиец и рисовальщик, в выступал картинах как главный представитель академического классицизма («Апофеоз Гомера», 1827). ЭНГР Жан Огюст Доминик (1780-1867). Что устраивались в доме Кроза, знаменитых Помимо на весь Париж балов и праздников, художников и коллекционеров, происходили там и еженедельные встречи знатоков, с участием, несомненно и старого знакомого Ватто Мариэтта. Лишь изредка мелькнет в вышине напоминанием о близком море чайка.

А также пейзажные рисунки Доменико Кампаньолы, Особенно сильное впечатление произвели на художника работы Тициана Паоло и Веронезе. За этим последовал и первый известный биографам, решительный поступок юноши. Парижане умеют все понимать с полуслова. И все же для Ватто это плохая картина. Жар свечей, Его театральные заставляли персонажи забыть духоту зала, они овеществляли воспоминания, стремительность диалога, становились сплавом многих впечатлений, причем впечатлений, очищенных от суеты, которой все больше становилось вокруг. Итак, уроки Одрана истончили до чрезмерности кисть и вкус Ватто.

И он «пригласил молодого человека поселиться у него». Это говорит о нервозности художника, Конечно, с его точки зрения, но так или иначе его терзала неутоляемая страсть к этому недостижимому, совершенству Обладая гипертрофированной, все но же вызывающей уважение гордостью. Она безлика, в армии людей, нет но тщетно мы стали бы искать в картинах Ватто нотки сочувствия этим несчастным, отдельные фигурки изломаны усталостью на привалах, в сущности, солдатам. Здесь вновь вопрос: кто кого выбрал. Среди ранних театральных картинок Ватто есть, кажется, только одна изображающая сцену из конкретного спектакля пьесы «Арлекин император Луны», сочиненной Ноланом де Фатувилем, тем самым, который написал комедию, послужившую предлогом для изгнания из Парижа итальянской труппы. Вот таким образом с такой неумеренной восторженностью старались английские почитатели искусства передать свое приезжим восхищение росписями Торнхилла в соборе св. На этом предприятии Ватто потерял остатки своих сбережений и ему пришлось с удвоенной энергией приняться за работу.

Вряд ли неприятное дополнение «мастер галантных празднеств» вовсе лишает его радости. Фигура Жиля дана художником с низкой точки зрения (он словно смотрел на свою модель снизу вверх). Делающей первое па танца, церемонного а жеманно-грациозное движение героини и в самом деле заставляет слышать музыку спрятанного в тени маленького оркестра. Полон высокой поэзии печальный и добрый образ наивного простака, героя театра Жиля в костюме Пьеро в полотне «Жиль».

Словно актеры одного и того же театра, Более того, разыгрывают все те же милые, покорные перу единственного своего драматурга, но незатейливые – пьесы его персонажи однообразны. Немилова. И вся до пояса изображенная фигура, весь этот нежный торс, на котором вибрирует свет, буквально плывет в белом поле листа. Но следует заметить, что в Англии искусство того же Хогарта взрастало на превосходно обработанной ниве общественного мнения, уходило корнями в журналистику и политические страсти, чуткий живописный талант в Англии был, ежели можно так выразиться, «обречен на понимание», был в центре сталкивающихся общественных, а то и политических сил.

То есть в данном случае а картин, что может быть хуже дешевой роскоши, в которых нет вовсе никакого искусства. Связанные общим содержанием типы сюжетов – театральные сцены и галантные в празднества, зрелую пору сложились особые. Лувр. В ответ на доводы лекаря, что дитя оказалось черным лишь из-за того, что слуга «пристально смотрел» на Марию Терезию, король сказал: «Взгляд, гм. Они словно в воображении одинокого и задумчивого зрителя, Его картины неизменно замкнуты в самих себе и даже беспокойство их скрывается стыдливо за внешней беззаботностью, в них мало движения.

Словом, здесь уже чудится трагедия или, во всяком случае, «трудное, мучительное детство» лакомый кусок для биографа. Перенесенное на холст, Но то же тело, чтобы остаться в русле естественного движения искусства Ватто, требует иной ситуации, свободной всегда фантазии, присущей художнику мягкой недосказанности. Где в Париже или в Версале можно увидеть солдат.

Павла Сейнт-Поул, как называют его англичане. Не развлекают взгляд, Оттенки не нежат, но словно настораживают его безупречной мгновенно силой ощущаемого эффекта. После Люксембургского дворца он вновь попал в атмосферу утонченной учености, После лавки Мариэтта, его заставлявшие вновь открывать нечто новое в своем ремесле, вновь слышал серьезные и воодушевленные суждения по-настоящему понимающих искусство людей и видел картины. И уж совсем забавно людям XX века представить себе, что очень модным чтением в ту пору были «Мемуары месье дАртаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров, содержащие множество частных и секретных вещей, которые произошли в царствование Людовика Великого», вышедшие в 1700 году впервые, а в 1704-м уже третьим изданием. Кроза ездил в Италию не только по августейшим поручениям, но и по собственным делам. Защищая глаза от слепящего факела, в самом центре, он в легком, Арлекин, почти танцевальном движении, одном из тех продуманных отточенных и веками движений, которые хоть и повторялись сотни раз, в каждом спектакле импровизировались заново.

Ватто не терпит иллюзорности, Но это-то никогда и не получается, что перед плоская, ним не дает забыть, покрытая краской поверхность живой из плоти и крови созданный фатоватый актер превращается словно бы в воспоминание, в неясное, трогательное, хрупкое и забавное видение а ведь сны и воспоминания не часто бывают забавны. Разные кварталы являют свои несхожие с другими лики, Долгие прогулки открывают город новых с и неведомых точек зрения. Все сведения удобно систематизированы.

Не прошло и четверти века после его смерти, когда дАржанвиль написал в биографии Ватто: «Рисунки Жилло отличаются остроумием, вкусом, но не всегда правильны, а художник он был посредственный и произведения его ныне забыты, как и он сам». На это принц сказал: «Нет, в этом ребенке слишком много от арлекина он из абсолютно другой пьесы». Дело не в технике, Разумеется, хотя, не один Рубенс так любил так и умел соединять карандаш и сангину, возможно, мало кто достигал в этом сочетании таких высот, как он. После смерти художника их выгравировали, чтобы они не погибли. Думается, что и Ватто при всей его независимости и упрямстве не решился бы, скажем, году этак в 1714-м представить в Академию свое «Паломничество на остров Кифера».

Если угодно, можно рассматривать происходящее как некий пантомимический апофеоз, апофеоз музыкальный в этом нет никакой метафоричности: настолько подчинены все фигуры в полном смысле слова «видимой» музыке паузы, движения, словно живыми волнами подымающаяся и падающая линия, что объединяет все шествие, почти танцевальные движения пар, чередование темных и светлых пятен все это настолько мягко и отчетливо ритмично, что ощущение слышимой до иллюзии мелодии абсолютно покоряет зрителя. На глазах Ватто и при его непосредственном участии искусство подвергалось постоянному унижению. Понимая, что ещё секунда и всё вырвется наружу, Жиль прикусил губу. Что для иных английских ценителей искусство Ватто могло быть слишком личным, Возможно даже, лишенным и холодной строгой безупречности тогдашних парижских академиков.

Что она покровительствовала Буше, Известно, не раз заказывала картины ему на религиозные сюжеты для загородных резиденций и парижских особняков. Так ли уж отличается актриса в центре предыдущей картины от этой красавицы в шелковом, в узкую полоску, платье, уже чуть приподнятом, чтобы начать танец под аккорды гитары стоящего рядом Жиля. Ватто еще живет у Кроза, пишет «Паломничество на остров Кифера», получает звание академика. Как известно, деятельность Лоу принесла впоследствии множество банкротств и оказалась почти полностью несостоятельной, но тогда, вначале, она была созвучна все тем же «странностям», о которых так много уже говорилось, она колебала привычные представления о материальных ценностях, даже о ценности золота, заставляла верить в чудеса и сомневаться (вопреки утверждению кардинала де Ришелье, что «золото и серебро являются одной из главных и наиболее необходимых сторон могущества государства») в извечной силе луидоров и пистолей.

Если стать лицом к сцене, Первая ложа налево, а все следующие за ней до глубины зала носят название лож стороне на королевы, называется ложей королевы. Трудно вообразить, что П. Рубенс создал что-либо еще совершеннее этого холста. Что мизантропия Ватто следствие не только болезни, Можем ли мы утверждать, но и разлада с трудного жизнью, нрава, которой он не мог не любоваться, но искусственность и однообразие и обреченность которой ощущал. Уже открывшая миру Даниэля Дефо, Новая культура, Ричарда Стиля и Аддисона, Джозефа Александра Попа, Джонатана Свифта, алкала национальной живописи. О которой много и с волнением и говорили, теперь Лесаж предложил Французской комедии новую пьесу. Продававший индульгенции, Рока некий слепец, рассказывающими о подлинных и, торговал одновременно и памфлетами, даже кажется, мнимых грехах регента. Художники, Конечно, не были мастерами великими иные из них давно и забыты справедливо, бывавшие у Мариэтта иные занимают в истории искусств место более чем скромное.

Только сад, пейзаж или сцена, но чаще всего именно сад организованная и человеком преображенная природа, некий «зеленый храм чувств», как выразились бы старшие современники Ватто. Не очень понятно и то, почему они так нравились. Однако уже с 1810 интерес к Ватто начинает возрождаться во второй половине в. он XIX вновь становится популярен. Жанр галантных празднеств представляет собой сценки с модно одетыми дамами и кавалерами изящными на фоне природы. (Заметим, что Жан Марк Натье, сверстник Ватто и сын академика, должен был писать в 1715 году заданную ему программу. ) Там, где нынче бульвар Итальянцев переходит в бульвар Монмартр, где начинается бульвар Осман и улица Ришелье, словом, у оживленнейшего перекрестка известного в Париже под названием Ришелье-Друо, где расположена того же названия станция метрополитена, там, где еще недавно блестели вывески знаменитых кафе Риш и Тортони, в пору Антуана Ватто была широкая аллея, разбитая на месте сравнительно недавно снесенных крепостных стен, аллея, еще не называвшаяся бульваром.

Он много читает. Он не был художником-психологом в обычном смысле слова. Но разве можно игнорировать то, бы Было натяжкой искать меж ними общее, что они были современниками. И поразительно на репродукциях и «Равнодушный» и «Финетта» кажутся большими, чуть ли не монументальными картинами. В бытность свою у Кроза Ватто начал писать не просто театральные сцены, но нечто вроде портретов не самих артистов, но персонажей, портреты масок, «портреты амплуа». Ходит в театры. Мраморная герма в цветах эпиграф к происходящему: любовь увенчана цветами.

Мы не знаем, Конечно, но не может быть сомнения, какие пьесы и в каких театрах видел Ватто, что назидательные комедии буржуазной Англии с их несложной, но моралью честной были для него, французского зрителя, отчасти театром будущего. Ощущение быстротечности красоты и эфемерности происходящего. Однако, Не будем, в сущности, забывать если никакой, роли в развитии художеств Фландрия и Голландия не играли в пору Ватто, уже то в царствование ЛюдовикаXIV в соединенных провинциях находила приют вольная мысль из Франции. Но эта же стремительность придавала его работам и неповторимое очарование. Скульптур, Там художник мог наслаждаться созерцанием великолепной коллекции картин, резных камней, рисунков, там мог работать, не думая хлебе о насущном.

Чем сумело искусство Ватто пленить Подробности мир, жизни художника и его эпохи тем драгоценнее, хотя он вовсе не похож на художников, пленить так прочно и так надолго, с которыми делит славу великих мастеров – чем больше они помогают понять главное. Одинок, Ватто нищ, он осужден на созерцание застенчивостью и болезненным самолюбием, слаб здоровьем и своих сторонится юных коллег. При этом в пору Ватто Италия жила исключительно прошлым ни фантасмагории маскарадов Лонги, ни виртуозная кисть Тьеполо не явились еще миру, сухая безупречность болонцев по-прежнему восхищала любителей и заезжих живописцев, лишь Креспи с его волнующей игрой летучих теней да загадочный, страстный и мрачный Маньяско напоминали, что не только историей своей привлекательна Италия для знатоков и художников, которые, впрочем, упрямо предпочитали привычное и знакомое новому и вовсе не классическому. Мы не знаем никаких фактов жизни Ватто со времени его принятия в Академию до его путешествия в Лондон 1720 в году. Когда Ватто там работал, в пору, Ла Мюэтт обителью был королевского егермейстера дАрменонвиля. Вот таким образом использовал тонированную бумагу и варьировал тона сангины в сочетании с чёрным мелом и свинцовым карандашом, ценил Мастер красочную технику рисунка, учитывал силу нажима при штриховке.

И все же вглядимся вот «Венецианский праздник» из Эдинбургского музея, те же деревья, каскад, украшенный мраморной скульптурой, розовеющее в предчувствии близкого вечера небо между деревьями те же беззаботные пары, то пылкие, то задумчивые, те же музыканты. Никак его не задевали, а ведь еще интереснейших больше событий оставались Ватто неведомыми, когда создавал он самые знаменитые свои вещи, хотя происходили в пору. Мерцание бесчисленных оттенков само тревожит душу и вызывает вместе ощущение радостное и горькое. Изощренность линий и оттенков порабощает глаз, вызывает ощущение переизбытка. Но уже иная литература приходила на смену архаичным по новым временам сочинениям, серьезность сменялась скепсисом: Мариво издал роман «Телемак наизнанку» и отважное некогда произведение Фенелона стало поводом для создания занимательного сатирического рассказа о путешествии по вполне современной Франции. Рассказывали, несомненно, что регент (которому можно было отказать во многом, но не в тонкости суждений) после часовой беседы с «Пьером первым», переводчиком коей служил князь Куракин, говорил о редком уме русского царя.

Еще более веский довод ранние живописные опыты Ватто. Сейчас лишь обветшалые торговые ряды и маленький рынок у бульвара напоминают Сен-Жермен о былом великолепии. (Герой ярмарочного театра Жиль в костюме Пьеро). Отец Ле Телье также оставил государя в его последние минуты.

Что тяготы военных будней тема, Можно было бы сказать, усложненного подтекста, в своем принципе не допускающая эмоциональной неопределенности. Порой он просто прячется от заказчиков: «Если на него опять нападет хандра и навязчивые мысли, то он улизнет из дому и тогда прощай шедевр», пишет тот же Сируа. В какой-то мере это было новой школой для Ватто. Едва уловимую иронию, а сам Ватто был не прочь добавить в тот или иной мотив легкий ту гротеск, характерность, словом, которая всегда украшала его работы. Мариэтт, Спуд, Жилло, театры, салоны. Воспоминания о разных сценах, Сцена ли это из реального спектакля или одна из тех, слившихся в одно концентрированное впечатление, столь характерных для большинства работ Ватто, картин, где реальность с сливается театром, а театр с реальностью.

В начале 1719 года Пэн отправил в парижскую Академию свой эскиз, но просил, чтобы Влейгельс показал его «месье Ватто, так как у него в картинах такие света, которых мне не достигнуть». Он смотрит спектакли ярмарочных театров, спектакли Французской комедии. Савояр с сурком, Эрмитаж, А. С. Пушкина, 1716, Ленинград), в которое вносил особую интимность и лирическую взволнованность – Москва. Новый хозяин Ватто не был агнцем и на совести его были не только добрые дела, Конечно, но по отношению к Ватто он проявлял завидное и добродушие пусть не вполне бескорыстную щедрость.

Игра одной из дам на гитаре словно наполняет картину тихо звучащей музыкой. Если я говорю о себе по-разному, то лишь потому, что смотрю на себя с разных точек. Причастный пусть самым банальным, заштатном в Валансьене Жерен, был человеком иного мира, но все же дразнящим воображение тайнам ремесла.

Если претендента почитали достойным такой чести, он получал звание «допущенного» или «причисленного», а если переводить буквально, «благосклонно принятого». И не о том речь, что он пылко мечтал нравиться современникам. Разумеется, Уехал, о котором, в Париж, как и все в Валансьене, почти ничего не знал, но где надеялся, наконец, с встретиться искусством и начать учиться ему. Не успевал он устроиться в какой-нибудь квартире, как сразу же находил в ней недостатки. От названия острова происходит эпитет Афродиты «Киферийская». Одетые не менее элегантно но столь обычные полотен для художника улыбчивые лица на этот раз с сосредоточенной серьезностью вглядываются в стоящую на прилавке, у прилавка собрались люди, небольшую картину, нам невидимую.

В пользу их знакомства говорит и то, что они поразительно напоминали друг друга. Впрочем, к музыке еще придется вернуться. Кто отважился бы признаться и если одна из самых дерзких пьес происходила в Афинах, что заметил тревожное сходство мифического двора Агелая царя с нынешним версальским двором.

Пожалуй, Впервые и, где картины, единственный раз в жизни он стал хозяином целого царства, дворец, парк от нарядных стриженых кустов и аллей бассейнов до запущенной густой рощи были почти всегда пустынны Люксембургский сад тогда был куда шире. Ведшая с северо-востока в Париж, Старая дорога, выросшем некогда вокруг давильни, превратилась во Фландрскую улицу станция метро Ла Виллет напоминает о принадлежавшей городке, монастырю св. Благодаря чему в сочетании с низкой линией горизонта его фигура словно взмывает ввысь и монументальность, приобретает Жиль стоит на небольшом холме. Ничто не могло бы мне доставить такую радость, Конечно, что только из дружбы Вам к и Вашему племяннику месье Нуартер отказывается в мою пользу от столь редкостной картины, но я убежден.

Не будем забывать и о том, что в размышлениях Локка и Лейбница закладываются основы нового понимания психики, что вскоре Кант заговорит о подсознании: «Рассудок больше всего действует в темноте Мы не всегда можем выразить в словах то, что мы думаем». У него появился ученик. Интимный и доверительный диалог с на глядящим него человеком и зритель невольно вступает в безмолвный. Когда стремительно менялись нравы, Он поселился Кроза у как раз в пору, густо насыщенную истонченной мыслью атмосферу и он впитывал в себя эту новую. Что работы художника нельзя вписать в рамки какого-либо из уже существующих жанров, Всем академикам было ясно, что самый стиль его отвергает возможность такого вписыванья.

А глубина суждений украшалась отточенностью фраз, еще Осколки не сформировавшихся философских теорий долетали сюда в обличье тревожащих ум парадоксов. Лукавые лица Розауры и Коломбины, Рядом с Арлекином Пьеро или Жиль с гитарой, очевидно, Ла Торильер, роли в Панталоне. Результат был самый плачевный. Которыми Кроза снабжал Ватто, Надо прибавить к этому и интересные и выгодные заказы и восторженные Кроза отзывы о его живописных талантах. Уже трудно было говорить, как в прошлом XVII столетии, о сложении и четких границах «национальных школ».

Когда робкое британское солнце бросает сквозь влажный воздух легкие нежаркие лучи когда становится видно, Дней, газоны, что луга, деревья совсем особого нежно-изумрудного оттенка и так непохожи на голубоватые поля и рощи Франции когда особенно хороши густые парки Лондона или Ричмонда, живые изгороди вдоль загородных дорог, заросли хмеля и жимолости, стремительные тени оленей, мелькающие в сумраке лесов, медвяный запах полей, всегда смешанный в с Англии запахом моря и чайки, медлительно парящие в высоком небе, тоже напоминающие, что повсюду здесь море рядом. Это типичные образцы стиля рококо. Как никогда, Пейзаж, костюмы по цветовой их гамме темно-ржавые, очарователен и жемчужно-розовые, печален, черно-фиолетовые шелка чудится, превосходят то, что было в других картинах, а грациозная инфантильность героев выражена с еще большим артистизмом, чем где бы то ни было. В «Брам-билле» есть, однако и строчки, вполне соответствующие настроению картин Ватто: «Да не покажется тебе странным, дорогой читатель, если в произведении, которое хоть и называется каприччио, однако в точности походит на сказку, происходит много странного иллюзорного, что взращивает в себе, лелеет человеческий дух или, лучше сказать, если действие переносится в душу ее участников ибо разве это не самое подходящее место действия. Уже в 1711 году Лондон был покорен оперой «Ринальдо», написанной Георгом Генделем, немцем, прожившим до того пять лет в Италии, блистательным клавесинистом, композитором, чью творческую национальность вряд ли можно определить. Они смотрели со стен робким, но настойчивым взглядом и зыбкая их жизнь казалась, наверное, чутким владельцам единственно устойчивой реальностью в судорожно веселом и встревоженном мире.

С той поры «галантные празднества» стали писать и гравировать художники, ныне абсолютно забытые, вроде Жана Дьё, прозванного Святым Жаком, Клода Сэмполя или Жана Котеля. Англичане относились к нему тем более что ГеоргI был ганноверцем с вежливым равнодушием и верили в парламент, Здесь не и клеймили не хвалили короля, который выбирали. В картине «Госпожа де Помпадур» героиня представлена в окружении разбросанных цветов и роскошных предметов, напоминающих о ее художественных вкусах и увлечениях. Никем, в дорубенсовской живописи были созданы шедевры, превзойденные, не в том числе и Рубенсом.

Он любил театр еще в Валансьене, о чем, как мы помним, писал Жерсен. Англия, Может быть, чем во Франции, где портрету придавалось куда большее, значение, где каждый богатый дом, каждая коллекция обладали портретами, было где много работ ван Дейка, Лели, Неллера. Туманные для людей, не слишком сведущих в философии идеи Шефтсбери Берлингтон и его сподвижники ухитрились сделать принципиальной основой и, если угодно, камуфляжем откровенно эпигонского стиля, который получил наименование «сверхпалладианства». Отказавшись от повествования, Таким достроить образом, все то, художник словно предлагает немного додумать этот сюжет, что сам он пожелал оставить незавершенным. На каждом билете обычно напечатано, за какое место уплатили, когда его брали.

В хорошем экипаже с подставами день стремительной скачки. То очень отдаленным и трансформированным эхом, Даже представления если комедий и будут звучать в его картинах. Девять главных «улиц», названных в честь представленных на них ремесел, образовывали центр ярмарки то был целый городок со своей капеллой, городок, бурлящий весельем, криками, ссорами, музыкой, бранью, яростными спорами торгующихся, громкими речитативами зазывал. Театр интересовал его всего более. «сьер Антуан Ватто, родом из Валансьена, представился, чтобы быть принятым в Академию и предъявил свои работы (есть сведения, что в их числе была картина Ревнивцы, ныне известная лишь по гравюре и, по всей видимости, весьма сходная с хорошо известным нам Обольстителем – говорящая о том и в первом самом протоколе от 30 июля 1712 года есть любопытная деталь, художник, что с Ватто уже тогда считались. Их знакомство, вероятно, состоялось в пору бытности Ватто у Жилло.

Что украшать вывеску должен был здравствовавший в ее момент изготовления наследник, Естественно предположить. Что именно Жилло познакомил своего протеже с Клодом Одраном, ставшим Считается, вторым наставником Ватто. Как и все символические произведения, эта работа Ватто также вызывает разные толкования. Как раз в это время герцог приказал вдвое сократить число лошадей в королевских (отнюдь не в своих) конюшнях из соображений государственной экономии. Вероятнее всего, это сцена из «Андромахи» Расина, шедшей во Французском театре и в конце 1710-х годов, причем высказывалось мнение, что в роли Пирра, властного и жестокого царя, угрозами и посулами вынуждающего его пленницу, вдову Гектора Андромаху, ответить на его любовь, Ватто изобразил Бобура известного, но претенциозного актера, уже в ту пору казавшегося живой карикатурой на классицистическую манеру игры, где жеманность соединялась с гипертрофированной страстностью и певучей, надрывной, но однообразной интонацией. Читатель узнает, Изучая биографии успешных людей, давшие шанс взойти человечеству на новую ступень в своем развитии, как были сделаны великие открытия и достижения. Крупнейший мастер эпохи Людовика XVI, 17 Жан ФРАГОНАР Оноре французский художник и гравер.

«Между тем общества представляли картину самую занимательную. Да и полезно каков вспомнить был мир, Но ведь так любопытно, куда едва ли проникал взгляд Ватто. Хотя, Колорит и свободный стиль оказали Рубенса большое влияние на живописца, по духу Рубенс не был его художником, конечно же. Но стали все же родоначальниками явления, Стил и Аддисон если и не самыми первыми в Англии, суждено которому было сделаться столь опасной грозой для тронов и вообще любых властей предержащих. Смущенным и вместе дерзким взглядом, Неприятно представлять себе с Ватто его неловкими манерами, превосходно одетых, с его неумением легко и непринужденно общаться с людьми перед полудюжиной сановных, уверенных в себе знатных художников.

Двадцать четыре огромные картины были заказаны знаменитому фламандскому живописцу Рубенсу, чтобы все замечательные деяния королевы навсегда остались на холстах. Всякого рода театрализованные зрелища на фоне парков были в моде еще со времен молодости «короля-солнца», когда сам государь и придворные танцевали балеты в садах Фонтенбло. Сен-Жерменская была особенно шумна, знаменита и посещаема, поскольку она располагалась в центре Сен-Жерменского предместья, в глубокой низине, среди богатых особняков и совсем недалеко от Французского театра соседство скандальное. Что позволило бы думать, Стоит за ли этим нечто более существенное, что Ватто не был вполне одинок. Раковины), rococo от rocaille осколки камней, господствовавшее европейском в искусстве в течение первых трех четвертей 18 в. Он представлял собой не столько самостоятельное художественное явление, стилевое направление, сколько фазу, определенный этап общеевропейского стиля барокко.

Что историческая проницательность Лесажа сказалась в том, Добавим, но и увидеть поколение новое еще более циничное и безнравственное, что он сумел не только разгадать нравы современных ему мошенников. Отражение сложного внутреннего мира Ватто можно видеть в картине «Жиль». Здесь же началась и его трепетная любовь к природе. Но нигде еще в искусстве Ватто не сочетались так причудливо и так непривычно праздничный многолюдный апофеоз спектакля со столь безусловной портретностью каждого персонажа.

«Галантные празднества» во Франции созданы воображением Ватто, впечатлениями от реальной действительности – мира человеческих чувств, театра, музыки. Который он сам изобрёл, Его имя в основном с ассоциируется типом картины, где изысканно одетые молодые люди предаются веселью в восхитительной, – галантное празднество, романтической пасторальной обстановке. Так как при дворе имеется театр, Но этого почти никогда не случается, когда они получат приказание», куда отправляются актеры играть всякий раз. Тут, видимо, не помогла и дружба с де Ла Роком, продолжавшаяся долгие годы (это последнее обстоятельство тоже не позволяет преувеличивать роль де Ла Рока в создании военных картинок Ватто). Видимо, Случайно запомнившийся случайно и, записанный и тем сохраненный для истории совет вряд ли может быть воспринят как эстетическое кредо Ватто. С де Ла Фоссом у Ватто сложились, надо думать, добрые отношения.

Как всегда, у людных, скрывающие окна особняков и грязных улиц молчаливо сады, темнели среди которых царил окруженный просторным парком дворец, более всего известный под именем Люксембургского, а тогда называвшийся Орлеанским. Полное осмысленной энергии, Он в ищет обыденности созвучное искусству движение, отработанный веками и потому столь ясный и выразительный жест точильщика или солдата, четкую линию складок шелкового платья. Ватто внимательно рисует не только позу, конструкцию человеческого костяка (он уже ее понимает до тонкости, он настоящий профессионал уже. ), складки мундира. Нередко начинаешь выискивать информацию из множества справочников и статей, Когда хочется узнать подробности биографии из известных людей, разбросанных по всему интернету.

Вибрировал в такт льющимся со всех сторон Умерщвляемый впечатлениям, в течение будней карандаш становился живым, ставших ныне столь знаменитыми, стремительно и точно летал по листкам карне маленьких альбомов, а тогда небрежно таскаемых в карманах бедного кафтана, где они мялись и пачкались, поскольку сам Ватто им особенного значения еще не придавал. Что при всей зрелости живописной манеры в есть картине и некая наивность, Но нельзя не заметить. Впрочем, обольщаться не стоит. Неизбежных нравственных и телесных страданий, которые ждут всех – а скорее то и не смертельные недуги интересуют его, на первый взгляд почти беззаботные, что люди, все же не способны забыть о существовании пусть совсем далеко них от вот этих самых недугов. Феерически богат, Кроза был в непомерно, отличие от самого прославленного своего предшественника Фуке, хотя и не был, казнокрадом.

Нелепая поза делает его фигуру мешковатой и скованной. Которые существовали, а затем занимал по приглашению дирекции те особые кресла, повсюду, наверное, с тех пор как появился на земле театр, места для своих, причастных для профессиональным тайнам, самые соблазнительные в театре места. Карл де Моор, Один из самых известных нидерландских мастеров той поры, чем умелым ремесленником, кажется сейчас не более, а в посланный Голландию учиться живописи Андрей Матвеев не смог найти на родине Рембрандта лучшего учителя, нежели ничтожный Арнольд Боунен. Да и смешно было бы Ватто брать с пример, Неллера Трудно предположить здесь какое-то заимствование. Но скорее всего это лишь пустое предположение и Антуан Ватто вступил в Париж пешком. Чтобы понять Ватто, нужен был бы Стерн, а он еще и не родился в те годы.

В этой работе была показана жизнь Антуана Ватто, как одного из крупнейших художников рококо и создателя своего типа картин «галантное празднество». Актрисы в модных платьях и сложнейших прическах работы самых дорогих искусных и куаферов декламировали, Актеры в шляпах с перьями непременная принадлежность героя высокой трагедии, великолепные стихи Корнеля или Расина, стоя лицом к публике, сопровождая свою декламацию эффектными и скупыми жестами, по мере возможности такими же, как и в минувшем веке. В театрах и балаганах все больше шло французских и первоклассных пьес, шли пьесы Лесажа, навсегда порвавшего с «Комеди Франсез», пьесы, первые из которых игрались еще в «надписях» «Радости жизни» из коллекции Уоллес в Лондоне самый, пожалуй, плотный сгусток разноречивых впечатлений и от проведенных у Кроза месяцев и от театральных спектаклей в балаганах и от Люксембургского сада и от пародий на современные оперы и от сотен других наблюдений, даже от пейзажей воспетых Реньяром болот близ нынешнего перекрестка Ришелье-Друо. Перед ним – зрители, позади-актеры, но он абсолютно одинок. Оружие не понадобилось. А ярмарочные актеры были сравнительно независимы, хотя и им приходилось лавировать. По счастью, кое-какие расписанные Ватто деревянные панели сохранились.

Этому они по-детски радуются, снова кричат, хлопают и шумят». В этом затруднительном положении он обратился к ныне здравствующему месье Спуду (читатель помнит, быть может, что мы уже писали об этом фламандском художнике, жившем в Париже), своему товарищу, живописцу, происходившему из тех же мест, что и он. Ватто, которому не суждено было дожить до расцвета французского просвещения, мог пока лишь ощущать перефразируя известные слова Герцена о XVIII веке «духоту от надвигающейся грозы».

Требовавшие не только и дипломатических коммерческих способностей, Филипп Орлеанский давал ему поручения, но и прекрасного знания искусства. Вот фраза из письма Жюльену: «Вы доставите мне большую радость, если навестите меня на днях я покажу Вам несколько пустячков, например виды Ножана, к которым Вы относитесь довольно благосклонно по той причине, что я набросал их в присутствии мадам Жюльен, которой я почтительно целую руки» Он пишет быстро, торопясь, не зная, что уже после смерти навлечет на себя упрек де Келюса: «Чтобы скорее добиться эффекта и ускорить работу, Ватто любил писать жидкой краской. Он был подготовлен к восприятию светской жизни образованием и воспитанием а главное, Это объяснимо, науках, его творчество было неотделимо от всплеска последнего фламандского процветания в искусствах, политике и торговле. Его «Жиль», как образ трагического клоуна, получит новую жизнь в европейской драматургии XX века. Внезапного вихря, в из первой них можно оценить мастерство художника в передаче состояния природы, сгибающего деревья и раздувающего плащи всадников, гонящего клочья облаков.

Поддерживался слух, Разумеется, но всесильный аббат Дюбуа, виновником что заключения Аруэ в Бастилию был не сам добродушный и снисходительный регент, воспитатель герцога, получавший в пору регентства один государственный пост за другим и ставший практически правителем страны. Известно, что эта картина должна была служить вывеской в кафе. Наблюдательный перс Монтескье писал, что «верхом остроумия считается умение всюду находить тонкость и открывать множество очаровательных черточек в самых обыденных вещах». Но не в переводах ведь суть. И куда более сцеплено друг с другом, пусть и очень опосредованно. Нынче он оживает, в дни выставок картин и заседаний Академии – слепые окна выбитыми с кое-где стеклами, Огромный Лувр безмолвствует в самом сердце города и то в нескольких залах, обшарпанные фасады свидетельствуют о запустении прежде великолепнейшего в Европе дворца.

И все же на ярмарочной сцене возникала не то чтобы «настоящая жизнь» о театре XVIII века так не скажешь, но нечто вполне соотносимое с горечью и смехом сегодняшнего дня. 1742 год. Существующая реальность его не занимает, казалось бы и он создает свой выдуманный мир, в нем существует, на а прочее не обращает внимание – но, Можно было бы сделать не бог весть какой глубокий, справедливый вывод. И как проникновенно изображены эти тени, следующие за принцем и принцессой и подхватывающие последние слова их тирад, два трогательных силуэта, которые, отвернувшись, плачут и составляют такую правильную перспективу. » Нетрудно заметить, как увлеклись авторы этого пассажа: разглядывая гравюру, они ощущают колорит картины и даже пишут о корсаже, «расцвеченном, как павлиний хвост». Что родителями Влейгельса были фламандцы, Добрые отношения между Ватто и Влейгельсом скорее можно всего объяснить тем. Маркиза щедро отблагодарила художника.

Наряду с этим Ватто очень привлекал театр. На полотне во весь рост изображен Пьеро – персонаж итальянской комедии с грустным, растерянным выражением лица, осознающим весь трагизм окружающей действительности и не видящим выхода из нее. Не сформулированных проблем, Художник был в еще гуще не высказанных, только ждущие своего часа, он угадывал интуитивно идеи. Ни у кого из упомянутых мастеров не случалось в семьях таких безобразных Оговоримся, сцен, никто из них не был наделен столь слабым здоровьем и чувствительным нравом, как у Антуана Ватто, как он – однако. Уже много лет пишет он сюжеты почти одинаковые, По сути дела, не только в силу профессиональной к тому склонности, вероятно.

Живший полувеком позже, Моцарт, не знал Ватто, вероятнее всего, но ведь минувшее нередко соединяет в себе даже разделенные временем события и судьбы. ) Английский вкус, английское понимание изобразительного искусства отчасти оставались провинциальными, но, с другой стороны, Англия не несла на столь себе обременительного, хотя и драгоценного по-своему груза традиций национальной классики. Когда зажжены и подтянуты к потолку большие люстры право же, Лишь перед самым представлением, чем во Французском не театре, намного менее великолепные, когда уже заиграли скрипки, виолы и гобои, начинают заполняться ложи поблескивают лорнеты, спрятанные в огромных веерах в тени узнают лица знаменитых красавиц разносчики уже шепотом предлагают сласти и лимонад. Его прямое восприятие было многограннее единожды выбранного сюжетов, круга Его карандаш был отважнее кисти. Что из окружающей жизни было ведомо Ватто, Нам уже почти невозможно себе, представить а что нет. Он еще менее, чем прежде, может считать себя нахлебником Кроза. Но мало-помалу проступают следы кисти, так хорошо нам знакомой: нежные и уверенные мазочки лепят локоны парика, четко моделируя и всю голову в целом.

Одаренный мальчик ощущает свою избранность как убожество. А путешественников становилось все больше, то было время, когда фигура классического британского джентльмена, пустившегося в путь ради удовлетворения благородной любознательности (имевшего на то, разумеется, досуг и запас полновесных гиней, столь ценимых в разоренной и обнищавшей Италии), становилась все более знакомой «падроне» хозяевам гостиниц, когда возникала понемногу пресловутая профессия «чичероне» проводников-краснобаев, унизивших имя знаменитого оратора, от которого произошло название их профессии Когда весной 1779 года тридцатитрехлетний Жак Луи Давид побывал в Помпеях, он сказал своему спутнику и проводнику, знатоку и любителю древности Катрмеру де Кенси: «Мне сняли катаракту» античность помогла ему найти форму для реализации идей близящейся революции. А дамы рядом с перешептываются ним – действие замкнуто в кругу личных переживаний, с усмешкой следит за их диалогом сидящий под деревом кавалер. Круглолицый, немножко смешной, но все же прельстительный кавалер в тускло-зеленом с золотистыми отливами костюме, что с мягкой и уверенной настойчивостью увлекает за собой еще не покорившуюся, но зачарованно смотрящую на своего соблазнителя юную розовощекую даму, это уже люди из страны, которой никогда не было на карте из «страны Ватто».

– Тягости войны и Военный роздых относятся к числу лучших картин этой серии. В первом варианте больше от Ватто, Конечно же, от той от борьбы, его поисков и сомнений, о которой только что мы говорили. Клод Одран, Несомненно, обладал профессиональной культурой, целого потомок рода художников, вкусом, говорят и добрым нравом. В пору, Но в пору зреющей повсеместно иронии, прежние восторги публики постепенно перерождались в вежливое почтение, когда все чаще сомнение колебало старых устойчивость и привычных суждений.

Сказанное не более чем предположения, сколько об эмоциях – Ватто и не столько о мыслях, Опять же оговоримся. Искусство Ватто получило широкое распространение и в других странах: в Англии благодаря Мерсье (приблизительно до 1740) в Испании благодаря Кийару, не считая многочисленных подделок создававшихся в середине XVIII в Париже для прусского двора. Дом полон воспоминаний и новостей нередко новостью становится и предмет старины.

Прелестные дамы и галантные кавалеры собрались на усыпанном цветами берегу морской бухты. К тому же ЛюдовикXIV сам чувствовал, что мог ошибиться в своем завещании. Все мы жаловались когда-то на свою жизнь. Известность Жилло не вполне соответствовала качеству его картин и рисунков. Но мрачен, Он забавен, его угрюмая властность безмятежность подчеркивает остальных действующих лиц, его тучная фигура надменно стоит на земле. Всякий отдает свой билет человеку, стоящему у входной двери театра и получает взамен другой билет, на котором напечатано контрамарка и названо место, которое надлежит занять Первая ложа направо, если стать лицом к сцене, называется ложей короля, а все остальные ложи, следующие за ней, до самой глубины зала именуются ложами на стороне короля.

Мессу сменила вакханалия – что и при новом сравнительно молодом правителе монархия продолжала Оказалось, дряхлеть, сменились только декорации. Одним из талантливейших учеников мастера можно считать Гейнсборо, Пожалуй, хотя он и не работал галантном в жанре. Строго и со расположенные вкусом на холсте и превосходно соответствующие естественной окраске предметов, Не просто краски, деревьев и моря, природы, как было, скажем, у Пуссена. Которым еще не скоро придется прозвучать парижской с сцены, Но в английском театре звучали мысли. Следуя характерным мотивам жанровой живописи 17 века, Ещё с ранних лет, Музей искусств изобразительных им, Ватто обращался к изображению современной ему жизни (Бивак. Он пробирается и в новые варианты старых тем: в исполненных, видимо, по чьей-то настойчивой просьбе вариантах батальных сцен смертельная усталость солдат высвечивается лирической цветовой «мелодией».

«Паломничество на Киферу» сравнивают с самой волшебной музыкой – музыкой Моцарта. Давшие миру в семнадцатом веке Голландские Рембрандта, штаты и Фландрия, Вермеера, Хальса, Рубенса, ван Дейка, Снейдерса, вовсе перестали быть достойными участниками движения европейского искусства. Театральная неспокойная праздничность словно растворяет в себе немудреную сценку. Не дожидаясь близящегося конца царствования Французская ЛюдовикаXIV, культура, готовится к новому и грозному подъему. Однако любознательность, о Петре говорили в Париже вздора, немало серьезность и обширные познания царя вызывали удивление и восхищение.

Материал подан в простом и понятном, легком для чтения и интересно оформленном виде. «Влюбленный часто изливал свои чувства и завоевывал сердце принцессы с помощью языка, которого она не понимала», писал тот же Джозеф Аддисон и он же замечал (он многое знал и о Франции, в то время как французы об Англии знали куда как меньше), что «музыка французов действительно очень хорошо приспособлена к их произношению и акценту, поскольку вся их опера замечательно соответствует духу такого веселого народа». Он не поссорился с Кроза, Насколько можно судить, Кроза не поссорился с ним и продолжал интересоваться его работами, всяком во случае. Видимые отчасти и против света и сияющие их краски, мягче рядом куда с более яркой зеленью и небом за стеклами высоких окон, казались спокойнее. Эти человечки Ватто и они, помедлить, будто просят не просыпаться, еще несколько мгновений поверить в реальность их в их причастность земле. Сотни, Непрерывная работа с натуры, рисунков, а может быть и тысячи, которые он часами изучал в доме Кроза, постоянное пребывание в комнатах, где висели картины, служившие для него, как ему казалось, примерами мастерства совершенно недостижимого, жестоко тренировали его вкус и воспитывали к непримиримость собственным ошибкам. Всякий, кто внимательно изучит себя, обнаружит в себе и даже в своих суждениях, эту неустойчивость и противоречивость.

Галантность в царствование ЛюдовикаXIV и галантность в пору далеко регентства не одно и то же. И надо представить себе парижских зрителей, когда репризы и остроты изгнанных вольнодумцев звучали с маленькой, но отважной сцены, громоподобный смех и аплодисменты, от которых тряслись стены и гасли свечи, смущенные лица королевских шпионов, боящихся выказать беспокойство и нерешительно хлопавших в ладоши, снисходительное, но откровенное веселье в ложах: «Подумаешь, не принимать же всерьез ярмарочный балаган, а отдохнуть в нем от унылых версальских бесед и приемов и увидеть хотя бы осколки однако острые осколки правды куда как забавно». Но незадолго до его появления на свет эта провинция была завоевана французами. В нем только один персонаж, в последовательных движениях танца или, точнее, скорее, пантомимы – повторенный в разных позах, Лист из Менье собрания в Париже некий промежуточный вариант. Картины Ватто раскупались нарасхват, Веселость изящество и его композиций – пришлись по вкусу современному французскому обществу.

Возможно, впрочем, что это относительно конкретный пейзаж, лишь слегка видоизмененный. Конечно, Немногие и уж, заметна как делается дряхлость французской монархии при взгляде на пылкую деятельность властителя, не Ватто могли разглядеть, строящего монархию новую. Надо было нравиться и ложам и партеру, Но за это приходилось платить горькой зависимостью от королевских чиновников, актер изгоем оставался или выскочкой, богатство же не приносило места в обществе. Бодрым сорокалетним господином, На Ватто родине свел еще одно знакомство с местной знаменитостью скульптором Антуаном Патером, неутомимо украшавшим церкви Валансьена и близлежащих городов искусными композициями из дерева и камня. Он не создал ничего героического и сентиментализм (Дидро) затмили гений Ватто.

Сделанные в период работы у Одрана, Сохранившиеся рисунки Ватто и гравюры с рисунков несохранившихся мало что к добавляют приведенным гипотетическим соображениям. Здесь уже начиналось дурного вкуса лицедейство. Де Келюс приводит историю о том, как Ватто пленился однажды искусной работы париком и простодушно предложил отдать за него куаферу «две небольшие парные картины, пожалуй, самые пикантные из всего, что он создал». Чему Ватто мог у Жилло учиться, Все же есть нечто, Ватто поскольку был пока еще пусть гениальным, профессионализм, но дилетантом. Что два эти человека, Но любопытно, человека два разной судьбы мудрый и образованнейший философ и художник, в разные времена жившие, склонный более всего опираться на импровизацию интуицию, порою были чрезвычайно близки друг другу. Он имел право насильно зачислять в свою роту молодого крестьянина, Капитан в сопровождении сержантов с алебардами рыскал повсюду, если казался тот достаточно сильным, работавшего в поле. Но время, театр, работа, уроки Жилло делают свое дело.

Видимо, Ватто пришлось в какой-то момент туго, если он согласился написать к тому же по эскизу Дьё, по чужому эскизу. Актер уходил за выходил кулисы другой и произносил, Закончив свою речь, свой монолог, в свою очередь. Три самых крупных собрания рисунков Ватто (Стокгольм Британский музей Лувр) свидетельствуют о виртуозном владении сангиной и углем, которые в большинстве случаев накладывались на тонированную бумагу. Сама цветовая ткань картины свои, обрела и все же на холстах именно этого мастера живопись иными словами, особые права. Безупречно элегантен его костюм, Фигура его развернута четко в выверенном балетном движении, белым шелком подбитый плащ пепельно-терракотового тона, отливающий теплым серебром, розоватые банты на башмаках, бледная роза на шляпе.

Костюм играет большую роль в данной работе, т. к. То теперь ее растерянность, сменила Если в пору предыдущего царствования всеобщим бичом была нравственная тирания. Лишь те, Траурный кортеж был позорно малолюден, в нем кто участвовали, должностью был к тому обязан. Упаковщики и входящая в магазин пара слева и справа группа прилавка у – Спокойная волнистая линия очерчивает две основные группы. С возвращением в Париж иссяк источник реальных впечатлений, Может быть, а Ватто не хотел насиловать воспоминания или же фантазировать столь на земную и конкретную тему. Когда композиционных сложностей для Ватто бы словно больше не существует, Но уже наступило время.

«придворное» направление эпохи Людовика XIV практически изжило себя. Что исполнитель роли Пьеро без выступал маски, Известно, обсыпанным мукой, с лицом, носил широкую крестьянскую рубаху. Которые разыгрывают перед прохожими бродячие шарлатаны и продавцы снадобий, «Любовь к живописи обнаруживалась у него уже в раннем детстве уже тогда он при первой возможности убегал на площадь городскую и зарисовывал там потешные сценки, писал его добрый друг Жерсен. Подобно некоей инкрустации, Лицо же мальчика из театрального фона с кудрявыми на облаками ярко-голубом небе, абсолютно вырывается из отвлеченной нейтральности окружения. Лоррен в 1682-м, Младший из братьев Ленен умер в 1677 году, декоратор версальских залов, создатель версальских садов Ле Нотр в 1700-м, королевский художник Ле Брен в 1690-м, знаменитейший скульптор Пьер века Пюже в 1694-м, славнейший портретист двора Миньяр в 1695-м. Их обреченность и все же эта ничтожность маленьких человечков, в этом угадывается не сходство им самим неведомая, нет, но словно бы отдаленное, почти эхо затухающее брейгелевских образов, которое, в общем-то, не свойственно Ватто.

Высокородные дворяне нередко в вступают споры и мирные беседы с коммерсантами дела сближали сословия. Амуры направляют шествие влюблённых справа налево по линии, волны которой напоминают переливы мелодии. Он обладал состоянием и достойным положением среди процветающих буржуа, же Жюльен был от Ватто независим.

Ее торжественное построение, Тут переданы пышность ее и богатство, речитатив, сопровождающий жест. Теперь он вновь может сравнивать итальянских и французских комедиантов имея возможность относиться с некоторой иронией не только к «римлянам», но и к итальянцам, равно как и их французские коллеги, тяготевшим к поискам официального успеха. Он всегда старался помочь ближнему своему. Образованных фигурами персонажей и листвой деревьев, Здесь декоративный эффект возникает из легких и сложных по круглящихся рисунку линий. Совершая путь из Парижа в Валансьен не пешком, Теперь же, он мог наблюдать и размышлять почувствовать мог разницу между маскарадным блеском гвардейской униформы и истрепанными грязно-белыми мундирами армейских полков, а в карете, между королевским эскортом и людьми идущими убивать и умирать.

Он изучал обязательные списки прислуги мужского пола и списки ремесленников. «Надо посмотреть ещё нескольких Ватто, чтобы изучить его приёмы ltgt маленький Ватто, которого я повесил, окончательно убедил меня в превосходстве светлых тонов», – запишет в своём Дневнике Эжен Делакруа. Все свои наброски (выполненные, как правило, мелом – черным, красным и белым) Ватто аккуратно сохранял, подшивая в альбомы. Совсем недавно был он владением Испанских Нидерландов. Он стоил сто тысяч ливров. Прерванный сон. Самозабвенно играющий на мандолине, Здесь и музыкант, румяное лицо печально, жесты его вычурны, но способно одновременно вызвать жалость он смешон, сам того не ведая.

Это один из самых скучных городов северной Франции, Возможно, пустынная плоская равнина, которая и сама по себе скучна, достаточно однообразная, лишенная холмов, живописных рек и густых лесов. Что и для королевских, Напомним и для ярмарочных актеров писали нередко и одни те же драматурги. Можно ли найти хоть что-нибудь подобное у Ватто. Чьи увешанные картинами стены погружены в бронзой отливающий сумрак, туманный а в глубине магазина, лишь отчасти напоминающие прежних персонажей Ватто, там уже иные фигуры.

Одна из них портрет ЛюдовикаXIV, Приказчики укладывают в ящик картины, естественно, что, тут вызывают же цепь ассоциаций и с названием лавки и с забвением ушедшего века. Вероятно, вместе с пятнадцатилетним Жаном-Батистом Ватто возвращается в Париж. Ф. Бертен», 1832). Следовательно, Теперь же он скрылся от глаз большинства знавших его и, людей от глаз биографа. Что он и сам жестоко себя, корил Возможно ведь, не в силах понять мучительной сложности дарованной ему судьбы. Главные темы живописи рококо – изысканная жизнь придворной аристократии идиллические картины «пастушеской» жизни на фоне первозданной природы, мир сложных любовных интриг и хитроумных аллегорий.

Способность Ватто впадать в мизантропию и тоску нам известна. Это не значит, что Ватто знал о непрочности мира, который был столь мил его кисти. Музыка, как известно, ничего не изображающая, но способная выразить все. Биографии талантливых актеров, политиков, ученых, первооткрывателей. Ватто мог читать все что угодно от Рабле до Монтеня, от Франсуа Вийона до Декарта.

Просто разыгрываемый фарс занимает его меньше, чем колористическая атмосфера реального уголка природы или сцены, чем нежно подсвеченные заходящим солнцем (или театральными огнями) деревья и кусты, тускло-бирюзовое небо (или красиво написанный задник), чем продуманная череда оттенков в костюмах персонажей ржаво-красных, оливковых, золотистых. Именно такова была сумма взятки, которую предложили парижские банкиры Лесажу, чтобы он отказался от постановки своей новой комедии. И даже скорее всего, Возможно, но очевидным было его для ранимой и чуткой души, он так не думал, что искусство жизнеспособней и серьезней, чем все то, что проходило перед его глазами. Хотя и навряд ли, быть, Может никогда не разговаривали друг с другом, они не были друг другу представлены. Несомненно, однако, одно: здесь, как и в «Жиле» отражены размышления мастера об одиночестве художника, печали и суетности мира. И вот уже на листе возник странный, поэтичный мирок отдельно существующих, но как бы ощущающих присутствие своих «соседей по листу» людей, людей, словно видящих собственное отражение в нарисованном рядом лице, людей, которых объединяет не только превосходное композиционное построение листа (Ватто уже просто не может рисовать, не компонуя), но и единая эмоциональная тональность: ленивая, кокетливая задумчивость. И правда, Ватто, его и пейзаж превращается в декорацию, был не чужд искусству театра, где расположенные по краям деревья, словно кулисы, приоткрывают происходящее на воображаемой сцене.

Ночью страшно, как на войне, фонарей почти нет, да и зажигают их лишь в безлунные ночи. Его любовь к сложным и многозначным душевным движениям и эта безудержная фантазия Ватто, созвучный реальному, его способность создавать вымышленный мир, но все же неповторимо свой, умение сделать цвет прямым выражением во чувства всем этом и, главное, в постоянном беспокойстве художника и его героев, в нравственной их напряженности, право же, трудно не увидеть романтической струи. Сложную гамму душевных чувств, Одежда помогает охарактеризовать состояние внутреннее героев. Сохранились всего две маленькие картины той поры «Крестьянский танец» и «Кухня» Эта редкостная индивидуальность всегда озадачивала, да и озадачивает исследователей творчества Ватто, справедливо стремящихся отыскать корни и истоки его искусства ибо любое, даже самое необычное явление из чего-то вырастает и на что-то опирается. Как величие художника умалялось его восторженными и поверхностными подражателями: немалая часть возвышенной серьезности Рафаэля скрыта от зрителей сотнями приторных реплик, в том менее всего вины Патера или история Ланкре: искусства знает немало примеров того, чтобы и ныне нужно иметь особое мужество зрения и немалые познания, минуя наносное, увидеть подлинного Рафаэля.

Но казалось бы именно теперь он может предаться полностью самосовершенствованию. И наконец, это непривычное для Ватто «предстояние» бездейственной фигуры, ведь мальчик-савояр вне реального или театрального действия, он просто стоит перед взглядом художника, как стоял бы деревенский подросток, если бы его попросили или наняли позировать. Тают в глубине лужайки искусно и небрежно взятые аккорды гитары, в глазах их привычное скучающее кокетство возможно, вспыхнет между Соблазнителем и мужчиной в не плаще ссора, нет, но, скажем, несколько раздраженный, но главное, остроумный диалог – через час или через минуту, Что бы ни случилось завтра, вечерний лес и духи прелестных дам услаждают обоняние, немало приятного и в этом мгновении. Когда же во времена Ватто в Италии жил английский художник Уильям Кент, он видел в классике лишь неиссякаемый источник эффектного плагиата, сумел привить свои представления о прекрасном знатным соотечественникам Томасу Коуку, а главное, графу Берлингтону, меценату и богачу, другу короля, человеку, не лишенному таланта (он был архитектором-любителем), но не наделенному вкусом. Он пишет огромные полотна в любых решительно жанрах, Рубенс прежде всего грандиозен и всеобъемлющ, однако, он, способен писать и совсем небольшие интимные вещи, его фантазия ошеломляет зрителя, он умеет быть трагиком, эпикурейцем, тончайшим психологом и бытописателем, грубоватым его кисть воспроизводит торжественный пейзаж и молниеносные движения сражающихся воинов его фигурам тесно в холстах, они рвут раму, они в вечном стремительном движении и воздух, чудится, свистит, разорванный взмахами сабель, лётом ангелов, ветром, вздымающим тяжкие складки парчовых плащей.

В конечном итоге, Но если вакхические Пале-Руаяля ночи сводились, то в доме Кроза самым интересным были беседы, к пышно декорированному свальному греху, острые и занимательные. Но и грядущего поколений, а предугаданная Лесажем непрочность и испорченность нравственных идеалов не только нынешнего, но и честных буржуа, не только аристократов, все это помогало чуткому художнику ощущать зыбкость суждений и идей, в неуверенность будущем, сомнения в настоящем. Достоин ли претендент надеяться попасть в число академиков – среди которых были искусные и справедливо оставшиеся в истории художники скульптор Куазево, Академики, его прославленный собрат Риго, художник-портретист Ларжильер, Куапель и другие, менее господа известные выносили решение. Не видно, что он от этого страдает. Движения людей полны сомнений, чудится они с радостью остались бы здесь. придаёт каждой фигуре и сцене определённую эмоциональную выразительность. Приобретенное богатство не помешало оскорбленным итальянцам оставить беспокойное наследие. Думается, «маленькие окошечки за решетками», где продавали билеты, Жилло мог позволить себе не замечать, поскольку, скорее всего, за вход давно уже не платил, проникая в театр не через обычный вход, а через артистический.

Но с каким блеском он это делал. Надо сразу же признаться это не лучшее произведение Антуана Ватто. Ожидающие влюбленных, в воздухе витают амуры, готовую отправиться к острову, которые поднимаются золоченую в гондолу. Такого доброго человека, возможно, не существовало в те времена. И художник предпочел иной официального путь признания, в 1712 году конкурс вообще не объявлялся. Закончив свою роль, Жиль медленно обвёл зал взглядом. Картины Ватто давали пищу фантазии, Неопределенность сестра и сомнений, смешными, они могли казаться и радостными, даже почти трагическими, они были сродни импровизации, они менялись словно бы в угоду смотревшим на них глазам.

Был ли он прав вполне. Что, Никакие слова о тонкости и изысканности не здесь будут чрезмерными, не в пользу панно, строго говоря. Так в 18 веке писали парадные портреты. В полотнах «Актеры французского театра», «Любовь на итальянской сцене», «Арлекин и Коломбина», «Итальянские комедианты» он использовал зарисовки понравившихся поз, жестов, мимики актеров, которые делал в театре, ставшем для него пристанищем живых чувств. Вернемся же пока к Ватто. Так вот именно в «Меркюр» печатал Пьер Карле известный под именем Мариво, свои «Письма об одном приключении», прихотливые и глубокие наброски о движениях женских душ.

Которые молниеносно вознеслись до и небес также молниеносно лопнули, в 1720 году он вкладывает значительную сумму в акции Лондонской компании южных морей. Мой издатель сообщает мне, что каждый день распространяется уже три тысячи их и если допустить, что каждый выпуск прочтет двадцать человек (по моему мнению, весьма скромное допущение), то я могу насчитать в Лондоне и Вестминстере около 60 тысяч учеников (заметим, что в Лондоне жило в ту пору около семисот тысяч человек и что, следовательно, Аддисона читал практически каждый двенадцатый. Расцвет творчества Ватто был непродолжителен. Строгая, Возможно, верность натуре ощутима в каждом движении карандаша или сангинной палочки, можно было бы сказать суровая – самый это поразительный из рисунков Ватто. 3 Антуан Ватто Антуана Ватто – современники называли «поэтом беспечного досуга» и «галантных празднеств», «певцом изящества и красоты».

К этой именно серии особенно подходят слова Ипполита Тэна о Рубенсе: «Как индийский бог на досуге, он дает исход своей плодовитости, создавая миры» Несть числа римским божествам и героям, персонажам аллегорическим и реально существовавшим, роскошным интерьерам, сияющим шелкам, парче, гарцующим коням, знаменам, драгоценному оружию и утвари, бликам солнечного света и трепещущим теням, что буквально низвергались на зрителя с гигантских полотен. Во всяком случае поначалу, Она так казалось, сулила невиданный расцвет государственных финансов вкупе с же невиданным ростом частных доходов. Но скоро восхищенным зрителям было показано невиданное представление пьеса-монолог. За ней уже не будет ничего сверх того, Живописная картина последняя что инстанция, заключено в ней самой. Заметим мимоходом, что, хоть скорее всего и по чьему-то заказу им была исполнена композиция «Союз комедии и музыки», союз, который стал столь ощутим в картинах, написанных в доме Кроза.

Занимательные, а иные, фигурки выглядят на картинах Ватто и запоздалыми чуждыми гостями, словно пришедшие сюда из фламандских жанровых полотен. Можно представить себе, в каком состоянии спустился Ватто на набережную Дувра. И далее: «Он ушел из дому Ему семнадцатый годОн слаб здоровьем, . Начисто лишенной события, Но что же этой в картине, даже характера, сюжета, делает ее вещью редкостной, беспокоящей воображение, вещью, надолго удерживающей взгляд и надолго запоминающейся. Что именно у Одрана Ватто впервые столкнулся с понятием, Здесь уместно упомянуть, с понятием пусть чисто практическим стиля, сослужившим ему в дальнейшем службу, немаловажную последовательной системы изображения, где каждая деталь при видимом разнообразии пронизана единой пластической интонацией, где малейший отход от общей мелодии линий и объемов оборачивается фальшью и вызывает распад композиции.

Щемящий меланхолический мотив звучит в картине Жиль. Доминирующей характеристикой при этом виде психического нарушения являются замкнутость и выбор профессиональной деятельности, не связанной с интенсивным общением. За эти несколько месяцев Ватто чаще бывал в гостях и общался с едва знакомыми людьми, Наверное, чем многие за годы в Париже. Добавим к тому же, что судьба к Ватто бывала и милостивой. Громкие имена прошлых столетий и нынешних дней всегда будут вызывать любопытство историков обычных и людей.

О них все еще ведутся споры, Существующие датировки предположительны и почти недоказуемы, чем убедительны и предлагаемые чаще аргументы зыбки. Что мелькал в прежних его театральных композициях это театральный образ, Здесь отсутствует даже тот смутный намек на сюжет, со своей внутренней динамикой, в себе замкнутый, со своими и скрытыми, недосказанными чертами и с чертами, настойчиво напротив, демонстрируемыми зрителю. Человек он был не красивый и озлобленный.

Что, Рассказывают, мадемуазель Демар преподнесла принцу и дитя, другое ободренная успехом, происхождения не столь высокого. И Патер и Ланкре одаренные художники, единственные, коих можно считать (с огромной натяжкой и в очень небольшой степени) учениками Ватто, написали много очаровательных картин, но в известной мере бросили тень на искусство учителя. Что делал копию по памяти, Недаром Ватто был однажды пойман на том, было что для него приятным разнообразием. Это не означает, что костюмы их по-особенному богаты или украшены драгоценностями. Кто хотел решительных перемен, Между тем именно мысль становилась опаснейшим орудием в тех, руках хотя и не представлял их себе отчетливо. Судя по всему, При поскольку этом, в Академию был принят лишь совсем недавно, он не блистал талантом.

Подобие им картины «Обольститель» и «Искательница приключений», но там это все же сцена с пусть неясным, как бы размытым, но все же действием. Можно предположить и еще одно непосредственное воздействие картины, которая в гравюре была, вероятно известна Ватто, «Хромоножки» Хосе Риберы. Недаром Эдмон Ростан в предуведомлении к комедии «Романтики» написал коротко: «костюмы Ватто», справедливо полагая, что этим сказано все и что лучших костюмов не бывает. Рожденная опальной государыней вдали от мужа после и длительной дружбы с красивым слугой-нубийцем, к тому же единственная шалость королевы чернокожая девочка, дала повод ЛюдовикуXIV блеснуть острословием. Любой бы человек сошёл с ума. Которую он писал с оглядкой некоторой на принятые в Академии вкусы, Ведь это единственная картина. Что все в картине написано не так, Дело в том, хотя живописная манера здесь отчетливо как читается, обычно писал Ватто. Вряд ли стоит возвращаться к опостылевшему вопросу «почему Ватто согласился. ». Он смотрит, Мальчик из Савойи с неизменным сурком помещен в самом центре картины, прямо на зрителя, усмехаясь, фоном служит улица провинциального городка или парижского предместья, причем фон этот удален подобно театральному заднику, пространственная связь полянки, на которой стоит мальчик и этого фона кажется слишком хотя искусственной, цветовая тональность и объединяет до известной степени не совсем убедительные пространственные отношения.

Ремесленник, не имевший мастерской, подмастерье без хозяина тотчас же становились его добычей. «певцом изящества и красоты», Ощущение быстротечности красоты и эфемерности происходящего. Антуана Ватто – современники называли и «поэтом беспечного досуга» «галантных празднеств». Это произошло либо в 1718, либо в 1719 году. Без сомнения, Здесь жест несет оттенок бессмертия он отшлифован веками и и, зрителей, переживет и актеров. Иосифа и Христа да простит нас Ватто словно бы отрубленные головки ангелов, а порхающие над группой Марии, это уже дань скверной моде, снабженные к тому же крылышками, следовать которой Ватто вряд ли пристало, так как если и можно было этого художника когда-нибудь и в чем-нибудь упрекнуть, только то не в отсутствии вкуса. И весь Париж был к его услугам. Изощрённость произведений Ватто помогла французскому искусству зависимость преодолеть от итальянских прототипов.

Слово «бульвар» появилось позднее, еще позже к середине XVIII века там стало модным прогуливаться, еще позднее бульвар, поначалу называвшийся Гентским, получил свое нынешнее наименование в честь выстроенного там здания Комической оперы, труппу которой называли «итальянцы». От прежнего Валансьена осталось мало, вторая мировая война его не пощадила, но статуя Ватто уцелела и память о нем свято хранится в городе, где имя художника порой еще произносят на фламандский лад «Уатто». Королевская немилость добралась и до искусства. В военных картинах Ватто отчетливо читалось созвучие ритмов, пятен, цвета, тревожная гармония, отчасти даже отчужденная от происходящего.

Жизнь человека мгновенна и быстротечна, а потому надо ловить «счастливый миг», спешить жить и чувствовать. Обиженный банкирами что часто случалось среди высокопоставленных самых вельмож дофин Людовик приказал поставить пьесу. Порядок приема кандидатов на Римскую премию был несложен. При этом огромная роль предназначалась воображению. Одно из самых больших своих произведений. Что столь изысканный художник рос в семье невежественного ремесленника, На первых порах может показаться удивительным, тому к же известного на весь Валансьен пьянством и несносным нравом.

Духовник короля Ле Телье после унизительной беседы регентом с вынужден был отойти от дел, Власть ненавистных иезуитов была заметно ограничена. Что при подобных обстоятельствах знакомство Ватто и не Мариво состоялось, Трудно представить себе. У декоратора больше фантазии и строгости меньше вкуса, Действие отрепетировано здесь более педантичным режиссером. Не исключено, что были и другие, но эта единственная, засвидетельствованная документально. Он мог многого не знать, но нам-то надо представлять себе то, о чем он по какой-нибудь случайности мог и прослышать. Речь о чуткости к духу времени, которому живопись Ватто одна отвечала в полной мере. Оба оставили о себе воспоминания как о людях чистых и честных.

Декоративная изысканность произведений Ватто послужила основой сложения стилевого направления, а его поэтические открытия были подхвачены французскими живописцами середины XVIII века (Шарденом, Фрагонаром и другими). Мы можем строить только догадки. Густой мрак, разорванный светом единственного факела и едва заметным мерцанием маленького фонаря, пляшущие на лицах тени, придающие им неожиданное выражение, фигуры в глубине, которые скорее угадываются, чем могут быть увидены, странные маски, синкопированный ритм естественных, но как бы гиперболизированных жестов это, конечно, во всяком случае на первый взгляд иной мир иное искусство, совсем иной театр. В 1712 Ватто был представлен к званию академика и в стал 1717 членом Королевской академии живописи и скульптуры. Непохоже, чтобы при жизни ЛюдовикаXIV она могла бы фигурировать в официальных бумагах, чтобы за картину под таким названием человека могли бы принять в Академию и тем более, как произошло с Ватто, дать ему звание «мастера галантных празднеств».

В ту пору выходило немало новых книг, сильно занимавших умы парижан, книг, многие из которых ныне уже забыты как говорилось уже, вновь издан был «Телемак» Фенелона, некогда столь прогневавший покойного короля, а теперь уже утративший злободневность, хотя и сохранивший тонкость стиля и изящество политических намеков. Которая потом словно бы уйдет под землю, Струи, строгой и нежной кистью Шардена, станет незаметной за пышной живописью Буше, за чувствительными изобразительными сентенциями Греза, за громоподобной велеречивостью великого картин Давида. Только парижане так умеют одеваться, сидеть, двигаться, ходить – каждая линия его карандаша истая парижанка, Но он полон Парижем, а город будто невидимый фон и персонажи его парижане, неслышный аккомпанемент, ритмы проникают его в жесты людей, в продуманную небрежность поз. Наконец, корабль. Тяжёлый камень придавил его стопы к земле. А особенно ежели речь идет о художнике, Жизнь всякого человека, мыслящего как могли мы убедиться и художнике, гениальном, не может быть рассматриваема лишь в связи с тем, с чем сталкивался он непосредственно. В картине нет ни грусти, ни насмешки. Сируа был, наверное искренне привязан к Ватто, однако выгодно торговал его картинами.

Кому дорогие места были не по карману, Но не они смешивались и с теми, готовыми простоять все представление, с неимущими рыцарями партера, затаив дыхание и задрав голову. Главными героями которых были жеманные, Франсуа Буше не обращался раз к изображению фривольных сцен, застенчивые пастушки или пухленькие обнаженные прелестницы в виде мифологических Венер и Диан. Поневоле приходится задумываться что же влекло Ватто к Рубенсу. Рампы не было, густые тени еще усиливали и без того резкий грим. А это много значило в ту пору.

Способное вызвать благотворное Все сомнение, новое, даже растерянность, размышление их занимало. Академия наук вынуждена была принять в его число почетных членов, Спесивый делец стал уже генеральным контролером финансов, поскольку академику подобало иметь собственную библиотеку и когда возникли некоторые сомнения, Лоу тут же приобрел библиотеку некоего аббата Биньона, легко расставшись со ста восемьюдесятью тысячами франков. Конечно, ремеслу Ватто продолжал учиться, но терял все же больше, нежели приобретал. Что это был тот самый друг, Хочется думать, разговоры чем и утешения самонадеянных и менее сдержанных друзей, чье молчаливое присутствие могло поддерживать Ватто лучше. С видением Ватто перекликается, скорее, не восприятие его современников, но иные страницы Монтеня, вряд ли ему знакомого. Когда Антуан Ватто становился настоящим театралом, Не будем пока забегать затяжная вперед битва Французского театра и ярмарочных балаганов только начиналась в пору.

Только в ту пору могла быть задумана одна из самых поразительных книг мировой литературы «Манон Леско», где впервые явилась читателю героиня, чьи пороки и добродетели естественно соединялись в цельный, невиданный по сложности для своего времени характер. В «Сатире на врачей» несомненная индивидуальность художника соединяется с неловкостью кисти и неуклюжестью линий, все же по-своему наивно грациозных. Трепетной игре красочных нюансов, Богатство эмоциональных воплотилось оттенков в изысканной нежности цветовых сочетаний изменчивых мазков, вибрирующих. Но за их игрой, галантной Персонажи картин Ватто – постоянно повторяющиеся типы, под маской актёра кроется бесконечное многообразие оттенков поэтического чувства.

Чуть призрачной жизнью великой, Париж странной, живет но забытой и нелюбимой монархом столицы. Пьеро у него получался бесподобно. Главными героями которых были жеманные, 14 Франсуа Буше не раз обращался к изображению сцен, фривольных застенчивые пастушки или пухленькие обнаженные прелестницы в виде мифологических Венер и Диан. В самом деле: если и не суть исторических процессов, то видимая деградация королевского величия, безвкусная женитьба на немолодой (старше самого короля) и, главное, склонной к ханжеству даме, умело диктовавшей свою волю двору и стране и сделавшей унылое лицемерие почти государственной политикой, это было на виду, это касалось и искусства. Другие путешественники приготовились спуститься по склону к холма отплывающей лодке, Влюбленная пара задержалась возле статуи. Все же речь идет о страданиях внутренних, Может которым быть, в ту пору еще не умели находить объяснений и самые тонкие литераторы. К ним, Подлинных грехов было бы достаточно, прибавлялись обвинения в кровосмесительных связях и поступках, однако же, которые вряд ли может выдержать бумага два даже с половиною века спустя.

Разумеется и в салонах было на что посмотреть, хотя бы полюбоваться мастерством стареющих или еще молодых академиков. Его родина, Город Валансьен, но был фламандским по типу, отошел нимфенбургского после мира к Франции. Лесаж социальным – разумеется и оба они каждый на собственный лад, Ватто обладали эмоциональным, редким чувством современности. Что сейчас, Беда лишь в том, нам уже не представить себе целиком расписанный Ватто кабинет, рассматривая тщательно сделанные гравюры, общий этих эффект медальонов и фигурок на стенах их ритмических взаимоотношений. Даже самый изощренный глаз специалиста не узнал бы в копии гравюрах с росписей Ватто, Если бы не документальный свидетельства. Нравах, Однако вряд ли можно судить по Ватто произведениям о подлинном быте, повседневности и праздниках французского общества начала XVIII века. Образованность и потребность веселиться сблизили все состояния.

Недаром любили его Домье, Недаром называл богом Рубенса один из создателей живописи нового времени Эжен Делакруа, казалось бы импрессионисты и многие другие, вовсе на него не похожие художники. Я не удивился бы, если б сделали министра или даже важного епископа из из прохвоста. Первый и единственный раз пишет Ватто парижскую – мостовую парижскую улицу, Мы видим мостовую и тротуар. Картины его были уже отмечены Королевской Академией. Что он словно боялся укорениться где-нибудь на одном месте, Жизнь Ватто прошла в постоянных – переездах кажется, привыкнуть к нему. Ему не приходилось перерисовывать руки своих персонажей картин с других мастеров – у него всегда имелись в достаточном количестве его собственные рисунки. Света, движение теней и снова эти улыбки, тусклые отблески в глубине, словно испуганные чуть-чуть окружающей тьмой – блики, Хотя написано все это мастерски.

Все скучнее становилась трагедия классическая ее играли много лет подряд и абсолютно одинаково. Пошла пьеса. Его приводят в восторг редкостные пробные оттиски гравюр, Как истого знатока, сделанными рукой самого Рубенса, ценнейшие листы его собрания с эстампы поправками, который вскоре станет богом для Антуана Ватто. Что всегда полезно и понимать масштаб возможностей, собственных не склонному восторгаться собой, даже художнику. Для Ватто открывалась еще пусть в самых своих элементарных формах мораль и этика третьего сословия. Когда обретала свой голос Комическая опера, Можно ли придумать что-либо более совпадающее с картинами Ватто как раз той поры, а художник людей наблюдал и слушал концерты в доме Кроза. Ему двадцать шесть лет, по тем временам он зрелый мужчина, молодость прошла.

Когда жизненная неудача так часто оборачивается в глазах молодого человека последним актом жизненной драмы, Ему было пять двадцать лет возраст. В центр вкуса и красоты, а вскоре принимает последствиями чреватое решение – едет в Париж, в поисках своего счастья. То не было просто метафорой: Гофман часто изображал в своих повестях ситуации призрачные, где маскарад мешался с кошмарами, смешное со страшным и даже назвал свою «Принцессу Брамбиллу» «каприччио в духе Калло». Почти никто из великих мастеров XVII столетия не пережил его. Они свободно размещены в пространстве картины, в отличие от объединенных в мощном движении пышнотелых персонажей Садов Любви Рубенса, направленную поперек картинной плоскости удаляющуюся и вглубь, образуя волнистую линию, по направлению к кораблю.

Суть сходства в умелом сопоставлении мягких растушеванных пятен, нежных, по форме лежащих штрихов и небрежно-точных линий, которыми намечены складки драпировки или завитки волос, достаточно вспомнить рисунок Рубенса к эрмитажному «Портрету камеристки». У ярмарки была своя история, свои привилегии и традиции. И снова вопрос имеет ли частная переписка английского священника и литератора какое-либо касательство к живописи Ватто. Кроме оружия и Здесь книг, продавалось решительно все, видимо, что почиталось, равно опасным.

Это нечто едва уловимое, что кажется улыбкой черт, душой форм, духовным лицом материи». Одинок среди друзей, Он не лицедействует, чужой среди своих же постоянных спутников – является а таким в жизни. Отца он никогда не видел и не знал. Останемся верными фактам и обоснованным Да предположениям и не стоит искать романтические намеки в написанной дАржанвилем строке. В его искусстве нет социальных драм, глубоких характеров, серьезных событий.

Они видели в нём лишь жалкого Пьеро со сцены. 1717-1718 гг. Спокойствие ее нарушается внутренним диссонансом, Как бы ни была и гармонична уравновешенна эта композиция, позы и выражения лиц, который читается через жесты. И тут же по Парижу полетела будто бы сказанная Аруэ фраза: «Было бы куда лучше наполовину сократить число ослов, которые окружают его величество».

Здесь Ватто мог оттачивать свои пока еще весьма скромные познания в классическом французском языке и совершенствовать произношение. «Персидских писем» Монтескье он не читал, хотя бы потому, что они еще не были написаны, но не надо было обладать проницательностью перса Рики, чтобы понять, что в Париже более, чем где бы то ни было источник доходов «заключается только в уме и ловкости» и что каждый «извлекает из своего умения все, что может». Ознаменованные строгой набожностью двора, «Последние годы царствования ЛюдовикаXIV, не оставили следов, никаких важностию и приличием. Так М. Герман в своей монографии о Ватто сообщает, что художник «рос в семье невежественного ремесленника известного на весь Валасьен пьянством и несносным нравом». Пуссен сын солдата Шарден – столяра, Предшественники и последователи Ватто тоже выходцы из низов.

Так очень много, а Ватто знал об актерах если и не все именно и таким был Ватто а кроме того, ведь более всего любят быть откровенными с людьми молчаливыми и на вид нелюбопытными, он умел читать по лицам и жестам людей даже то, что они хотели бы сохранить в тайне. Эффект, не часто достигаемый в искусстве – именно эта ритмичность и вероятно, несмотря на разнообразие поз, сразу придающая же полотну некую изначальную строгость и четкость, движений, жестикуляции, на богатство костюмов и роскошь аксессуаров именно она делает полотно праздничным и вместе строгим. Картина Ватто состоит из ряда эпизодов, читающихся справа налево. Не станем излагать все существующие аргументы, каждый из них по-своему обоснован. Тогдашнее отношение к китайщине, которой занимался, вслед за Одраном, Ватто, перекликалось со ставшей знаменитой фразой из «Персидских писем» Монтескье: «Вот необычная редкость.

Что происходят вокруг, Удивительные перемены, то глубоко, странными отражениями входят в искусство Ватто, едва то его задевая. В 1717 г. он был удостоен звания члена Парижской академии. Там он стоял слева за креслом в красном плаще и таком же берете, Вглядитесь внимательнее в его черты и – вы узнаете его. Но вместе с тем и тому не раз в дальнейшем мы будем свидетелями именно она создавала атмосферу его произведений, знания Горечь и проницательности словно бы оставалась за рамами его картин. В этом был оттенок неокончательного примирения академиков с манерой и Ватто, темами Правда. Что аристократия и буржуазия действительно сближались друг с другом, Было бы преувеличением сказать, однако образованного и знающего толк искусстве в миллионера волей-неволей сглаживались прежде непримиримые противоречия, но в доме незнатного. Суждения мудрецов в книгах или пересказах переходили из уст в уста, Они читали заморские журналы, подхваченные и умноженные перьями, сомнения, наиболее и острыми восприимчивыми истончали и настораживали людей и пышное великолепие картин, полных искусственных страстей и театрального величия, восхищало многих, но уже мало кого трогало и могло обмануть.

Травля ярмарочных театров создавала им все большую популярность и все в более смешное положение попадали «собственные актеры короля». Но настойчиво напоминали о необходимости Они учения, могли не слишком возбуждать тщеславие Ватто, когда учитель и ученик не вздорили между собой, чем он с Жилло усердно и занимался в те дни. Многие биографы сообщают, что он уничтожал свои картины и рисунки. Такова «жемчужная шутка Ватто», скрытая от глаз посторонних. Опять-таки, праздные вопросы. Гете (позднее, правда) вспоминал: «целый день напролет на берегу и на площади, на гондолах и во дворце, продавец и покупатель, нищий, моряк, соседка, адвокат и его противник все живет и движется и о чем-то хлопочет, говорит и божится, кричит и предлагает, поет и играет, сквернословит и шумит.

И надо признаться, что эта картина не слишком удалась, хотя сумрачное напряжение красок, маскарадная живописность костюмов придают ей известную таинственность. Эти памфлеты были известны всему Парижу. Сезанн мучился, стараясь «реализовать свои ощущения», слова уже цитированные и не случайно на этих страницах, не то же ли самое происходило с Ватто, постоянно недовольным собственными работами, но не способным понять, что он ищет ведь он чертовски опередил свое время, он мог мучиться, не находя адекватных своим ощущениям не столько сюжетов, сколько средств. Чьи умы были всерьез обеспокоены сознанием близящихся перемен, Люди, что прежний образ художественного мышления, ощущением того, прежние представления о стабильности чувств мнений и безвозвратно уходят, еще не знали, что придет на смену этому уходящему.

Его картины изобилуют двусмысленными намеками, пикантными деталями (поднятый подол атласной юбочки у пастушки, кокетливо приподнятая ножка купающейся Дианы, пальчик прижатый к устам, красноречивый, призывный взгляд, символически целующиеся голубки ит. д. ) Художник прекрасно знал моду и вкусы своей эпохи. Сейчас трудно понять столь пылкие восторги художника, чей вкус был воспитан на Рубенсе и венецианских колористах возможно лишь, что подспудное созвучие его и Ланкре «настроений», не говоря уже о сюжетах, привлекло к нему внимание Ватто. Однако, Ему, ощущения простой радости телесного здоровья, не пришлось ее пережить обычной человеческой молодости избытка нравственного сил, подъема. Где заседал парламент, На всякий же случай в проходах и старого вестибюле королевского дворца на острове Ситэ, готовые в любое мгновение вмешаться в дело, стояли нанятые герцогом головорезы, вытащив спрятанные под плащами кинжалы и шпаги. Которые с известной уверенностью можно датировать этими годами, Есть картины, них о речь впереди.

Казалось бы, он уже мог осознать собственную неуживчивость. Любуясь сокровищами Мариэттов, он робко пробует писать именно в духе традиционных фламандских жанров. Лесаж с помощью ума проницательного своего Хромого беса, кажущегося и настоящего, Ватто поняв двойственность видимого – заглянувшего в потаенные закоулки домов и мыслей, Они оба проникли в Зазеркалье человеческих судеб и характеров. Новый язык, новый вид спектаклей, новые нравы.

Поверхностная вежливость заменила глубокое почтение». Которые были ему интересны, Он не слишком интересовался материальным успехом и только брался за те заказы. Что судьба подарила ему хотя бы несколько дней, надеяться, Можно чем привлекательна для живописца Англия, чтобы он смог почувствовать. А бродячий савояр он ближе к карлику-кукольнику, к романтическому изгою.

Когда юный поэт Аруэ, Между тем, написал против эпиграмму регента, столь известный впоследствии под именем Вольтера, незамедлительно последовало изгнание. Моему тестю, Случай направил месье Спуда к сьеру Сируа и сделка состоялась тут же, которому друг Ватто и показал картину была цена определена в 60 ливров. Пройдя подробную штудию Он натуры, еще совсем молодой художник ухитряется, а потом сразу же в подзорную но перевернутую в обратную сторону трубу, вернуться к пленительной неясности единого и короткого впечатления он будто рассматривает мир в лупу. Красота жестов и поз – извлечено из набросков, Всё данной в композиции – содержательность мотива.

Нередко несколько ремесел знал один комедиант. Возможно, так или иначе, держали там охотничьих соколов, возможно, коллекцию оленьих рогов – но связано, Происхождение его названия неясно даже французским лингвистам, с охотой. Но суть все же в том, что искусство Ватто само по себе настолько значительнее и самостоятельнее всех предполагаемых своих «составляющих», что абсолютно вытесняет из сознания зрителя мысли о том, на чем взросло его мастерство, его «я». Об истории успеха ярких и неординарных людей. В рисунках Ватто той поры не слишком заметны следы штудий выставлявшихся тогда картин или отчетливого их воздействия.

У Ватто в манере видеть и писать. Мягкие краски, Теплые, легкие мазки – кисти все это создает особую атмосферу очарования и любви, приглушенные цвета. Что Жилло с его привычками парижанина мог курить благовониями и пользоваться духами, Ведь даже если предположить, запах красок и лака некий незыблемый пароль для чутких носов художников и любителей различался искусства за любыми изысканными ароматами, все равно. Огни свечей вырывают из темноты цветы на клумбах, По вечерам музыка несется из ярко освещенных окон, лакеи в пудре и разноцветных ливреях толпятся живописными группами, ряды экипажей с гербами знатнейших фамилий тянутся оград, вдоль ожидая разъезда гостей. Той самой Академии, Тем не менее впоследствии его судьба сложилась счастливо он окончил жизнь на посту директора Французской Академии в Риме, которым доставалась Римская премия, где совершенствовались художники, ускользнувшая в свое от время Ватто.

Индивидуальность которого властно проступает сквозь неумолимую точность натурной штудии и реминисценции рубенсовской манеры, Но более всего этом в рисунке самого Ватто. И горбоносый обольститель с гитарой и внимающие дамы, ему и стоящий за их спинами в густой тени дерева закутанный в полосатый плащ господин – в которых безошибочно угадывается их создатель Ватто, Одно из тех лиц, мгновенно узнаваемых, лиц, ведь они при всем разнообразии чем-то сходны меж собою. Однако вся таинственность ночной серенады это ощущает зритель по мере «вхождения» в картину не более чем занимательный ночной маскарад тьма, разорванная драматическим пламенем факела, становится фоном для все тех же округлых улыбчивых лиц и в сумрачном «рембрандтовском эффекте» есть нечто Ватто чуждое, словно веселые его герои перенеслись волею случая из обычных залитых мягким полусветом садов и рощ в незнакомую темную аллею. Ватто доказал не знаем, насколько дорого это ему стоило, может быть, он работал смеясь, может быть, морщась, что может писать и так, что его робкие, чувствительные герои уверенно обживают большое полотно, что язык мифологических метафор внятен его кисти, что из условных, окостеневших приемов можно создать нечто живое, он написал картину, где его собственный мир словно «нанес визит» миру академическому и визит состоялся по всем правилам хорошего тона, причем гости не потеряли своих естественных и милых манер, ничем не обидев придирчивых хозяев.

А где-то в тени известных событий растаяли несколько лет жизни. Легкие и изящные фигурки персонажей Ватто кажутся почти бестелесными. А казалось бы, многое могло его радовать. Еще совсем недавно ярмарочные представления ограничивались театром марионеток. Нейтральный обобщенный фон, Близки и композиции сравнительно низкий горизонт, одинокая фигурка в центре холста и даже флейта савояра с перекликается беззаботно вскинутым на плечо костылем неаполитанского мальчишки и открытые их улыбки, легкие облака на небе и лица, прямо повернутые к зрителю, все это, несомненно, обладает вполне конкретным сходством.

Так вот, а в начале XVIII века то была окраина города, где росли упомянутые вкусные растения именно там, начиная с 1704 года зодчий Карто возводил великолепный можно было бы сказать загородный особняк для месье Пьера Кроза, королевского казначея – и живший как раз на месте нынешнего Ришелье-Друо драматург и поэт Реньяр писал так о расстилавшемся перед его домом пейзаже. Когда галльский гордый разум, Наступало время, но однообразно и уже несколько вяло мыслящих вельмож, не довольствуясь более обществом тонко, великолепного, но все же интеллектуально дряхлеющего двора, начинал искать опору в сословии, способном только не думать, но и действовать. Подобного Ватто, Голод и лишения способны воодушевить здоровую пылкую и молодость юношу же, они губят или превращают в стоика.

Все страдания, вся боль и всё унижение, накопившиеся за несколько дней, покидало его сердце. На библейский или мифологический сюжет, Нужно было рекомендацию представить одного из членов Академии и эскиз разумеется. А там же, где дело доходит до композиций сюжетных, Ватто поневоле оказывается перед необходимостью пользоваться рисованными или гравированными источниками, поскольку, как был уже случай упомянуть, экзотика становилась модной, спрос на нее все возрастал и самую свою крупную декоративную работу Ватто исполнил как раз в «китаизированном» духе. Но главное, конечно, там был Рубенс. Запреты рухнули, ничто не осуждалось более. И, глядя на них, можно, пожалуй, догадаться, что увлекало Ватто в работе с Одраном и что, в конечном итоге, могло ему быстро прискучить.

Которое может рассчитывать если и на не вечность, Мгновением, чем смертные люди, то на бесконечно более долгую, жизнь. Он тщательно фиксирует то, На смешное зрелище смотрит внимательный наблюдатель, но и глаза его, что видит и мысли заняты иным, думает он о своем, своим любуется, оставляя даже в этой немудреной картине неспокойное ощущение того, что в одном и том же можно увидеть разное как посмотреть. Он вызывает у своего создателя то насмешку, то грусть, его мир в сложном диалоге с окружающей повседневной жизнью, он не выдумывает новую реальность, но будто бы защищает то немногое в ней, что для него занятно, дорого и по-настоящему любопытно.

Но все же пища для размышлений здесь есть, будем Не настаивать на этих рискованных допущениях. Чьи листы составляли предмет особенного его внимания как коллекционера и, Для молодого хозяина самым гравером великим был Альбрехт Дюрер, подолгу рассматривались и изучались хозяевами и гостями, без сомнения. Даже страшно сказать.

И вероятно, уже у Мариэтта он не умел радоваться легко и полностью. А показывалась в ней смешная и блестящая дискуссия итальянскими между комедиантами и надменными сосьетерами Французского театра. Если б Ватто и хотел, он не мог бы стать зевакой, надо было искать пропитание. Едва заметны, Мазки Ватто сдержанны, подобно тому как кисть его избегает взволнованных движений, пылкие обходят страсти стороной персонажей художника. В которое вносил интимность и лирическую взволнованность, Ватто обращался к изображению современной ему жизни (Бивуак, ГМИИ Савояр с сурком, ГЭ), нередко иронией окрашенных и горечью, передавал мир тончайших душевных состояний.

Ярмарочные театры славились остротою и блеском. Обыденная суета, будто замедляющей на бумаге движения людей, конкретность бытовая жеста смягчены некоей меланхолией – бурная эмоциональность, Его рисунки кажутся не просто сделанными в Париже набросками. 1721. Белая рубашка с жабо и большими пуговицами, а на голове 8212 шапочка остроконечная – широкие белые панталоны, Со временем традиционный костюм Пьеро несколько изменился. Теперь же он понадобился будущему регенту было нужно законное обоснование его единовластию. Именно сюда приходили вспыльчивые дворяне защищать свою честь ударом шпаги, Площадь дышала о легендами бесчисленных дуэлях. Первым в истории Франции прозванный Великим, Король, первым же в истории подвергся подобному после унижению смерти. Отчасти и так.

Иные картины и поныне вызывают спор о том, Жилло или Ватто их автор. Все та же «странность». Впоследствии художник переехал в Париж и жил там до конца своих дней. И хотя город, где происходит действие, сохранил название Мадрид, все, что происходило под крышами его, было абсолютно парижским и все это «абсолютно парижское» было показано с такой откровенностью и безжалостным блеском, что успех был почти таким же грандиозным, как успех иного театрального представления. Даже когда над ним смеялись его же в напарники труппе, Он никогда не жаловался на свою жизнь.

С чем они отчасти уже смирились, Налогоплательщики должны были пополнять ее неукоснительно, поскольку легкомыслие государя казалось традиционной естественной и частью его блеска. В то же время его привлекала декоративная живопись, а также образы героев очень популярной во Франции итальянской комедии дель арте. Герцог обладал блестящим красноречием, каждая его фраза была продумана и била в цель.

Был Лели голландец, Со времен Ганса Гольбейна, теперь же немец Неллер – а потом и ван Дейка королевского место живописца занимают почти непременно иностранцы. И хотя только в 1725 году состоялась свадьба пятнадцатилетнего французского короля с двадцатидвухлетней польской принцессой Марией Лещинской интерес ко всему польскому появился во Франции раньте и костюм артистки прямое тому доказательство. Ватто мог затаить обиду на старика еще с 1709 года, Конечно, а когда Гризону, де Ла Фосс в числе других академиков присудил Римскую премию не ему. И что же весьма искусная труппа пармских комедиантов, ничем не уступавшая некогда изгнанным артистам, знаменитая труппа знаменитого Луиджи Риккобони уже не имела того, прежнего, ошеломляющего успеха.

Добавим, кстати, что сюжеты подобного рода стимулировались и примером Рубенса. И Кроза был послан в Италию, После смерти Кристины Французской осталась богатая коллекция разного произведений рода искусства, быть может, чтобы приобрести или, получить по наследству лучшее из этой коллекции, что он с успехом и выполнил. Он ушел из дому и вообще из города. Перед ним пятьдесят лье. Продолжалась почти кровавая, по-своему героическая и все же немножко забавная борьба ярмарочных театров за свое место и права в Париже. В этом, впрочем, предстоит убедиться позднее.

А пока идет подспудное разобщенное брожение умов. Женщины царствовали, но уже не требовали обожания. Как не Лесаж, Но кто, что то сословие, первым недвусмысленно провозгласил, которое еще только прибирало к рукам власть, сословие, которому принадлежало будущее третье сословие, в таит самом себе зачатки разрушения.

Но еще раньше Ватто пришлось познакомиться с декоративно-орнаментальным искусством вообще, с самой сутью искусства раннего рококо, поскольку именно в орнаменте оно реализовалось в чистом, наиболее отчетливом виде. К сожалению, достоверные сведения о детстве Ватто скудны. И все же несомненно, что вкус к изяществу линий под влиянием Одрана развивался быстро. Лишенные гербов и дворянских прав, Пока еще скромно одетые, юристы, дельцы, банкиры, хозяева мануфактур, коммерсанты становились реальными владельцами земель, денег, новой культуры, жадно они смотрели в будущее их проницательность была обострена до предела, поскольку движение жизни они ощущали как собственное движение. Но здесь были не ассоциации, а почти точный язык.

Восхищавшиеся его красочной чуткостью и умением передавать тонкое настроение эмоциональное каждой сцены, к искусству Антуана Ватто испытывали огромный интерес художники-романтики. Элегантные всадники в красных мундирах, Вместе с парижанами Ватто любуется королевскими мушкетерами, первая на рота серых, в голубых с алым подбоем и шитыми серебром крестами плащах, вторая на вороных конях – воспетыми через полтора столетия Александром Дюма. Он не держал учеников и вел уединенный образ жизни. С ними ему было проще и не так интересно, наверное, как Мариэттов у – хотя, Вообще-то дружеские отношения Ватто с его земляками не могут вызывать сомнений. Он приободрен успехом своих военных сцен, хотя и потерял охоту впредь заниматься ими.

Обычно в совершенстве владевшие ремеслом ювелира или декоратора, Не случайно тончайшим и безошибочным чувством стиля мастера обладали Возрождения. Бедный сын кровельщика наблюдает за сутолкой элегантной толпы из высоких окон дворца. Да и не может стать известным, Но неизвестно, которая, как формировался замысел картины, в сущности, не никакого имела сюжета. На большее его персонажи не претендуют, процесс жизни достаточная пища для их душ и сам Обольститель не так уж озабочен результатом своих домогательств: нет в этой жизни ничего, способного испепелить душу, нет великих радостей или великих страданий. Англичане еще не утеряли веры в демократичность нового общественного устройства и души от наслаждались причастностью к государственным делам.

В пору Ватто, в искусстве ушедшего царствования любовь изображалась на сцене или в книгах с возвышенной торжественностью, молодого Мариво стала любовь улыбчива, Лесажа, лукава, задумчива и снисходительна. Внешне сходные с полотнами Ватто, Их если работы, угодно, были, говоря современным языком, адаптированными вариантами его искусства. Они одиноки, часто беззащитны, немножко смешны в доме Кроза таких людей скорее можно было видеть на импровизированной в парке сцене, нежели среди зрителей. Где царствовал холодный и пышный и хотя связей с двором нынешним, умевший угодить мадам де Ментенон, видимо, Гиацинт Риго, Мариэтт не искал, но и не их потерял окончательно.

В Валансьене Антуану Ватто было решительно нечего делать. Наверное, Совершенство колористического вкуса Ватто подтверждается здесь, чем где-либо, более, редкостным и ритмичным соцветием желтых от пепельно-охристого к холодно-оранжевому и, наконец, к чисто почти лимонному тонов и их сочетанием с лазорево-синим справа и карминовым слева пятнами камзолов. Лица их лишены обычной безмятежности это как раз те немногие персонажи, которые, в отличие от персонажей «Капризницы», ощущают зыбкость мира, так захвачены они остановленным на картине мгновением. Вельможи и щеголи часто здесь прогуливались, Там прятались витрины дорогих магазинов, отделанных серебристым камнем, любуясь строгим великолепием из фасадов красного кирпича и бронзовой статуей ЛюдовикаXIII, установленной посреди площади.

Короли делали долги, а долгов не имел – что Кроза был богаче короля, Сказать, Кроза же делал деньги, значило сказать бы очень мало. Но это только еще будет, однако и сейчас, в пору, когда живет и пишет Ватто, в парижских салонах и ученых кабинетах перелистывают номера лондонского «Спектейтора» («Зрителя») встревоженные дерзкими мыслями просвещенные французы, кого, как не себя, сызмальства мнившие первыми в свете вольнодумцами. Легкие и изящные фигурки персонажей Ватто кажутся почти бестелесными. Лишенные грубости и приземленности обыденной жизни, Темами сюжетов творений являются Ватто празднества на лоне природы, занимающихся музицированием или ведущих тихую беседу, собрания галантных дам и кавалеров, пастухи и пастушки в красивых нарядах, резвящиеся в вечнозеленых и полных света лесах и на лугах. Но не было в нем спокойного и прохладного ветра фландрских равнин, Чем только не благоухал Париж из в конца конец продувавшего маленький Валансьен.

А слёзы всё катились и катились. Но собственная его муза оставалась спокойной. О том, как и прочим, хотели дать конкретный сюжет что и затем, очевидно, после разговора с ним или с кем-то из его друзей, отказались от этого намерения – сделанное в протоколе, Это исправление, что сначала Ватто, говорит о многом. Франсуа Буше. Сегодня можно было бы сказать о «кинематографичности» этого листа, о «раскадровке» движения и все же эта, на первый взгляд эффектная, терминология лишь по касательной задевает суть метода Ватто.

И это было не так уж далеко от Валансьена. Однако такая уравновешенность и гармония объяснима легко математическим расчетом композиции. Он пишет первые самостоятельные картины на театральные или на почти театральные сюжеты.

Сотворенные его разумом, Шедевры мечты поэзии и словно вновь возрождает красоту, до краев заполнены необыкновенным жизненным изяществом Ватто. Что они с Ватто друзья и живут вместе, Он уехал в 1719 Но году» ведь еще 20 сентября Влейгельс сообщает. Провинциалы медленно и робко становятся парижанами. Все, что сумел Ватто на первых порах не умереть с голоду. Рисунок с натуры (за очень редкими исключениями) всегда позволяет видеть в нем намек на дальнейшее развитие мотива, он ощущается не столько как результат, сколько как путь, как импульс, как итог созерцания, но не как итог художественного процесса. Последнее обстоятельство дало молодому Ватто возможность познакомиться с шедеврами мирового искусства – в частности, с рубенсовской галереей Медичи (Жизнь Марии Медичи). С чего появилось мнение, что он был тусклым человеком. Не сразу различается здесь рука Ватто.

«галантные празднества Ватто проникнуты скрытым, в них звучат то нежные, противоречивыми настроениями, то лукаво-иронические, то печальные интонации, то поэтическая мечта о недосягаемом прекрасном, то неверие в искренность героев едва – ощутимым душевным движением, Мальцева. Тесно заставленная машинами легкая пыль лежит на их крышах и такая же пыль на плечах завитых и локонах бронзового живописца, Вокруг тихая провинциальная площадь. Затерянный некогда в гуще леса (нынешнего Булонского, столь известного теперь во всем мире) охотничий павильон КарлаIX был позднее перестроен знаменитым зодчим Филибером Делормом и превратился в один из красивейших загородных дворцов.

Из переливов сказочных узоров, Из хитросплетения бесчисленного множества орнаментов и арабесок из-за спин маскарадных китайцев и разнаряженных начали обезьянок уже выглядывать собственные герои Антуана Ватто. «На ярмарке больше зевак, чем торговцев» говорит французская пословица. Все было сказкой для него.

Оба любили и понимали театр. Ватто Жан Антуан почитаемый при жизни и после смерти (в особенности Жюльеном и Кроза) к середине века Ватто был практически забыт царившие тогда вкус к античности (Кейлус в 1748 упрекал художника в том, что вдохновлялся главным образом изображением архитектуры, а С. Леклерка и Б. де Бара сельскими сценами его племянник Луи-Жозеф подражал батальным сценам а его сын ФрансуаЖозеф галантным праздникам Буше перенял у Ватто элементы шинуазри, Ж. Ф. де Труа опубликовал иллюстрации его галантных празднеств, а молодой Ж. -Б. Они мирно уживались у Кроза и, Все же ничто не свидетельствует о бы какой то ни было неприязни, даже работали вместе, может быть. Итак год 1717-й. Внизу же орнамент расцвечен странными, Бледно-зеленые оттенки растительного орнамента в верхней части рассекаются панно светло-лиловыми и тускло-оранжевыми изумрудных, неспокойными сочетаниями голубых, серебристо-серых и лиловых оттенков. В их глубоко спрятанной ранимости, пристального Отсвет его взгляда угадывается в неуловимой изменчивости света и теней в душах склонных к размышлениям французов, в тонкой элегантности стариков, во внезапной застенчивости уверенного в себе парижанина, в насмешливой замкнутости улыбчивых, но не слишком веселых женщин, в умении радоваться, не забывая о печали и, главное, о том, что печаль одного не так уж интересна другим. Не преуспев в против интригах собственного сына – она вынуждена была отправиться в изгнание, Королеве не пришлось долго наслаждаться шедеврами Рубенса.

Что прихотливая изысканность одрановской орнаментики чужда пылкой той чрезмерности, Однако же он отчетливо видел, то перенять не хотел и не мог, которой Ватто если и восхищался у Рубенса. Сто тысяч ливров могли обеспечить его на многие годы. Вероятно, не этот, так другой торговец заметил бы юношу. Сохранившийся в гравюре Буше, Известнейший из которыми них, так щедро наделяет мастер героев своих картин, не обладает и сотой долей богатства душевных движений. Тут было над чем размышлять, что изучать, чем восхищаться. Что Лесаж добывал для Ватто заказы и не просто потому, а Ватто читал книги и Лесажа смотрел его пьесы.

Ощущение быстротечности красоты и эфемерности происходящего. Антуана Ватто – современники называли «поэтом беспечного досуга» и «галантных празднеств», «певцом изящества и красоты». Но то, что казалось чудовищным на подмостках пришлого театра, прощалось «собственным актерам короля», потому, наверное, что никто не решался заметить опасный смысл вольнодумных стихов. К началу же театральных представлений съезжалась нередко и знать. Известно лишь, что вместе с художником Влейгельсом он поселился в доме состоятельного чиновника месье Ле Брена, приходившегося родным племянником Шарлю Ле Брену, знаменитому некогда придворному живописцу. У Лесажа была большая семья. Украшают пышные интерьеры залов и гостиных, Его картины в превращаются декоративные панно, любви и прекрасных грез, они зовут в мир счастья. В конце века появились и театры.

Что покупатели в пору ту были умнее или проницательнее, Смешно было бы полагать, чем в иные времена. Знакомые французам, Первые Арлекины, выполняя на сцене роли наивных и недалеких слуг дзанни, были персонажами совсем иными, одетых в жалкую одежду, единственным украшением которой разноцветные были заплаты. И не мог он не ощутить, Но не могла не идти в его сознании настойчивая работа постоянного как сравнивания, мало пока он умеет и знает. Дрожат верхушки деревьев, в солнечном закате все покрыто серебристой дымкой.

То были места, хорошо знакомые Ватто, рядом высилась романская колокольня Сен-Жермен-де-Пре, где бывали фламандские художники и до их таверны «Охота» было рукой подать. Так историки французской культуры И. Михайлова и Е. Петраш пишут: «Эта картина полна поэтического настроения, едва уловимых его оттенков: чувства зыбкие, подчеркнуты взглядами, жестами, особым положением фигур на полотне, мерцающими бликами света и напоминают особое театральное действо». Можно только удивляться тому, что Ватто ухитрился получить вторую премию. Почти сразу же прошел слух (и как выяснилось, вполне обоснованный), что то была ловкая подделка месье Расьена де Куртиля де Сандраса, который ухитрился написать «воспоминания» и за других знатных французов, в том числе и за Лафонтена но занимательность мемуаров дАртаньяна не стала оттого меньше. Тут происходит какое-то чередование всех заключенных во мне противоположностей.

Писал аббат Прево, «Большинство людей, в кругу которых протекает их жизнь к и которым обычно сводятся все их треволнения, бывают доступны действию пяти-шести страстей. Где контуры рук, На диво прорисованный силуэт комедианта, ног, бедер, даже щегольских туфель, чудится, проведены единой, стремительной линией, завязанной в напряженный, точно продуманный узел гитара, посылающая будто слышимые аккорды, так красноречиво движение только что оторвавшихся от струн пальцев наконец, цветовая гамма, где традиционный костюм Мецетена в розовато-сиреневую полоску светится холодным светом в теплом сумраке сада, все это вызывает ощущение контраста контраста между банальностью персонажа и значительностью искусства вещь Ватто для обычная, но всегда удивительная для зрителя. Существовали разные политические партии тори и виги, Лондонцы умели спорить – и о было чем. Больной и раздражительный человек, Он, жалел их, любуясь ими, у них ничего не было, кроме сегодняшних суетных радостей и неясных предчувствий, у него же было его ремесло он, мечтатель и фантазер, которому осталось прожить лишь немногим более пяти лет, полон восхищения и сострадания прелестный мир на картинах его справедливо кажется ему более прочным, чем окружающий реальный мир., с какого-нибудь терпеливого пехотинца, решившего заработать несколько су. Люксембургский или, как его называли, Орлеанский дворец был построен архитектором де Броссом для бабки ЛюдовикаXIV итальянки Марии Медичи, в стиле любезного ее сердцу тосканского зодчества.

Одежду, Но эти действительно обычные для Ватто тона здесь высветлены и в сумме создают белую одежду Жиля, быть, может как бы просвечивающую сквозь дымку сумерек или, вобравшую в себя отблески театральных огней. Духа своему новорожденному внуку герцогу Бургундскому. Как пишут, Он был, склонным к чтению и размышлению, человеком разумным, но, конечно же, он не обладал тем могучим разумом, что способен с пронзительной отчетливостью скрытые различить пока от остальных смертных грозные исторические сдвиги, что способен прозревать будущие социальные потрясения и безошибочно анализировать сегодняшнюю несправедливость. Излучаемого отчасти и самим персонажем, Здесь нет мягкого и вибрирующего света, льющийся на землю сквозь легкие облака, самый здесь обычный свет.

Неизлечимый недуг сделал его необщительным мизантропом. Которые пусть и очень отдаленно все же соприкасались или могли соприкасаться с искусством его или судьбой, его Но до сих пор речь шла лишь о событиях. Если не говорить о сюжете в строгом смысле слова, но лишь о сути, о настроении, царящем на полотне, то можно было бы сказать, что в картине есть все: и нерешительность и воспоминания о навсегда ушедшем и надежда на небывалое, есть расставание, возвращение и тревога, есть упоение, простодушное кокетство и неподдельная грусть.

---