Картина Сосны Освещенные Солнцем

В картине «Сосны, освещенные солнцем» художник поставил на первое место попытку воссоздания общей атмосферы пейзажа. Картину «Сосны, освещенные солнцем» недаром называют одной из самых поэтичных работ Шишкина. Шишкина «Сосны, освещенные солнцем» Автор: учитель русского языка и литературы Полторак Елена Васильевна МКОУ СОШ 8 с. Благодатное Петровского района Ставропольского края Слово о художнике Он сам, будучи великим художником, глубоко понимал душу природы, картины писал он не для себя, а для других, для зрителей. Возможные варианты вступления и концовки сочинений Картину «Сосны, освещенные солнцем» недаром называют одной из самых поэтичных работ Шишкина.

Описание картины Ивана Шишкина «Сосны, освещенные солнцем»

И туго пришлось бы Якоби, быть бы ему мятым Иван Иванович уже поглядывал на него весело, угрожающе потирая огромные руки, да только и на сей раз Якоби вышел сухим из воды, поскольку и его шляпа лежала тут же, рядышком с «котелком» Мясоедова, как бы готовая в любую секунду выпорхнуть из прихожей и отправиться в путь Хохоту было, веселья. Наш полицейский тоже пострадал. Не закатить ли нынешним летом куда подальше в дремучие леса да вволю пожить, подумать – побродить, вот я думаю.

Случались обиды и недоразумения, По-разному складывались отношения Павла Михайловича с художниками иногда в излишней скупости Но никому бы и в не голову пришло заподозрить его в дилетантстве иногда его обвиняли в излишней строгости. Бесконечным миром Но суть не в одиночестве, Теперь человек как бы один на с один этим огромным, суть в силе человеческого духа. Ворвался в самое пекло и выбрасывать начал через окно все, Забыв об опасности, что можно было выбросить. Что судьба вскоре столкнет их с этим человеком, Они еще не знали, богатый московский Павел купец Третьяков и что человек этот, как и они, уже связал себя с искусством, еще год назад купив несколько картин голландских мастеров.

Сосны, освещенные солнцем Шишкина

Он пожелал свести знакомство немедля, хотелось увидеть «бунтаря», о котором был наслышан еще за границей. Но что же будет завтра. Наконец, надобно представить себе самую фигуру Пушкина. Хозяину издательства, Он отобрал лучшие рисунки свои и показал Поллю Поти, веселому энергичному старику. Наконец он уснул. Девушка стояла, привалившись плечом к дверному косяку и не собиралась уходить.

Кутаясь в шаль, Евгения Александровна, уткнувшись лицом в подушку, к уходила себе в комнату и, беззвучно, придушенно плакала. И Крамской по своей профессиональной привычке единым взглядом «ухватил» самое характерное в лице широкий лоб над густыми бровями из-под которых умно-насмешливо, проницательно смотрели голубовато-серые глаза, глубоко посаженные, маленькие, пожалуй, слишком маленькие для такого крупного, породистого лица, хотя впоследствии они и не казались такими маленькими столько в них было какой-то удивительной притягивающей силы, озорства, такой мягкий и добрый свет исходил от них, как бы постоянно озаряя все лицо «Вся сила в глазах», отметит потом Крамской. Какой-то вездесущий фотограф умудрился снять Шишкина и вовсю теперь торговал его портретами. Известный в то время коллекционер, Вскоре картину купил и Солдатенков, подарил Румянцевскому музею в Москве. И Виктория Антоновна исходя из сложившейся обстановки, либо тихонько уходила, оставляя его одного наедине со своими мыслями, либо, наоборот, стараясь «растормошить» его, находила повод к продолжению разговора, а то и вовсе сообщала какую-нибудь неожиданную новость, которая не могла не заинтересовать, оставить Шишкина равнодушным. Девочка пела протяжно и печально: «Раю мой раю, прекрасный рай» Иван опустился прямо на землю, на истлевшую траву и закрыл руками лицо.

Презентация на тему Сочинение-описание по картине Шишкина Сосны, освещенные солнце

Запах зацветающей герани. Вы мне говорили, я помню, что в способе и в манере рисования ваши рисунки напоминают Калама. Видимо, Константин Аполлонович и впрямь заинтересовал Шишкина своим «замыслом». Его и зовут сейчас не иначе лесной царь. Тогда все разом оживет, задвигается, послышатся голоса, стук дверей. Времени все меньше остается – нельзя его упускать, а он этого не мог и понять думал по-своему. Пересекая дорогу, Могучие корни ребристо из выпирали земли, колеса подпрыгивали и грохотали на них.

Судьба самого Гаршина сложилась трагически он и при жизни был уже как бы «отмечен» печатью обреченности. Но чаще он уходил в соседнее имение смотреть заброшенную барскую усадьбу. Четкие шаги, в это время послышались быстрые, с жиденькой и в ту же секунду перед Шишкиным предстал худощавый человек, какой-то растрепанной бородкой, если не сказать бороденкой, с острым взглядом слегка суженных глаз, бледнолицый, но вместе с тем столь резкий и стремительный в каждом своем и жесте движении, что сразу угадывалась в нем недюжинная внутренняя сила.

И улыбнулся: никакой Камы, конечно, не было. Был первый день пасхи. Он говорил, что на картине этой будет море красного солнечного леса, целый мир Нет, это не просто лес, это судьба история России, да, да, он задумал исторический пейзаж. Нет, Нет, не растрачивать их попусту, надо распределять уметь свои силы, не разменивать на мелочи Меня вот, дорогой Иван Иванович, по совести говоря, вконец замордовали заказы. И засмеялся, голова моталась из стороны в сторону.

А пятого июня в были Праге и опять не продумали до конца план своего путешествия двадцать седьмого мая выехали из Дрездена. Пора зрелости – написанный Крамским, Утратьте вечер скоротечный. » к этому времени относится портрет Ивановича, Ивана спокойная фигура, крупная, широкие плечи, сосредоточенно-углубленный взгляд. «Боже ты мой. Она уже вошла в него, он видел ее от первого до последнего штриха. Вместе с ним отправился в Германию Валерий Якоби, товарищ по Академии имя которого уже было известно в художественных кругах: прошлым летом Якоби закончил работу над картиной «Привал арестантов» и она сразу привлекла к себе внимание. «иван Васильевич, а то ж скоро и до соборной ограды доберется, стенку расписал Уйми ты его – сынок все твой заборы нам измалевал, Соседи жаловались.

Картины (живопись) : Сосны, освещенные солнцем

С усмешкой глянул них на красивый, Из пролетки весело, совсем юноша, отлично одетый молодой человек. Обидно было, что любезнейшие профессора свели это дело к формальности и «картинки», как изволит выражаться граф Толстой, отбирают по принципу «что нам не гоже». Движение по конно-железной дороге Дворцовая площадь Крестовский Острова прекратилось, Крестовский и Елагин были погребены в снегу. Здесь к Шишкину опять вернулось доброе, веселое настроение.

А портретисты, вроде меня, люди несчастные, зависимые. В Афонасовскую рощу и уже мысленно вернулся в родные закамские леса, написанную им впервые четверть века назад. Все, что происходит в мире, так или иначе отражается на природе, оставляет свой след. Посоветовали уехать на юг и теперь всех волновала его дальнейшая судьба, Врачи определили чахотку. «Вот видите, восклицал он, для того чтобы сказать понятно, надо говорить искренно. Солнце яростно било в окна, заполняя комнату жарким, ослепительным светом.

Сочинение по картине Шишкина «Сосны, освещенные солнцем»

Сделанными на воздухе, Стены были мансарды украшены рисунками и Ивану захотелось содрать все их до единого и выбросить к чертовой матери, но воздуха рисункам не хватало. Николай сидел на стуле и, раскачиваясь, что-то бормотал себе под нос. И какой же милой и теплой показалась им после этой поездки Москва. Книга была издана как бы наспех.

Гине поднялся, решил, что самое время отвлечься и побродить по монастырскому саду. Бородач тоже приметил Крамского, остановился и внимательно посмотрел на него. Павел Михайлович, как всегда, сух, подтянут и строг. Рисовал пером и стал известен и почитаем дюссельдорфскими художниками именно за свои блестящие рисунки, в Дюссельдорфе он прожил долго и много опять писал.

Оглядываясь на свое ученическое прошлое и позже, как это им удавалось жить на такие ничтожные, Шишкин поражался, мизерные суммы, да еще приобретать карандаши, краски и кисти, бумагу и холсты, платить квартирные, а иногда, под настроение, садиться в дилижанс и с высоко поднятой головой катить с Мясницкой, от самого до почтамта, Театральной площади, вкруговую или до Каланчевки, где достраивался в то время великолепный новый вокзал Сходились на одном в Сокольники. Сцена летописателя с Григорием просто всех ошеломила А когда Пушкин дошел до рассказа Пимена о посещении Кириллова монастыря Иоанном Грозным, о молитве иноков: «Да ниспошлет господь покой его душе, страдающей и бурной», мы все просто как будто обеспамятели» И хотя Иван ушел от учителя успокоенный и ободренный, в глубине души, как заноза, осталась непонятная, глухая обида. Кроме шишкинской «Ржи», Шестая выставка передвижников представила зрителю, «Протодиакон» Репина, замечательные полотна «Витязь на распутье», Васнецова «Встреча иконы» Савицкого, «Засуха» Мясоедова, «Кочегар» Ярошенко Не было, к сожалению, на выставке Перова, вдруг заявившего о выходе из товарищества. Даже если они в чем-то и были ошибочны, Зато Шишкин упорен был в своих мыслях и нелегко с ними расставался. И сама идея совместной борьбы, содружества «тринадцати» родилась не вдруг, а исподволь, назревала, как нарыв и прорвалась иначе быть не могло. А что скажет дока и – шутки сменяются разговором серьезным и самовар уже в который раз вскипает, горячую полемику, превращаясь в споры и усталые, озабоченные лица художников с надеждой обращаются к Крамскому.

Картина «Сосны освещенные солнцем»

Зрелая пора, Стояла тихая, но ни один лист еще упал не с дерева осень обещала быть теплой и долгой. Жить старыми заслугами. Чтобы понять в конце концов, Человек должен затрачивать долгие годы, чего он стоит и что на способен. Сфинксов поставили здесь в год его рождения – все эти годы, Значит, что я делал, все и все, чему учили меня, впустую. » Он стоял долго у гранитного парапета, глядя на равнодушных сфинксов, удивляясь странному совпадению. Там шум урагана был еще слышней, в кромешной тьме ночи гудело, как в преисподней. Повторил он, Очень просто, чем надо, долее, задерживая взгляд на этом невесть откуда взявшемся в стенах Биржи сказочном богатыре, с лицом добродушным и открытым, отмечая при этом несоответствие некоторое пестрых панталон и этой могучей, прекрасной фигуры, мощного разворота богатырских плеч и серебряной цепочки, свисающей из нагрудного карманчика, словом, человек был по всем статьям необычный и не мог не обратить на себя внимание, не заворожить своею фигурой. Сын Он требовал к себе внимания и раздирающим душу криком ревел по ночам, а еще тут ребенок.

Что ни лесной пейзаж, «то свой мятеж цветов и звуков». «Сосны, освещенные солнцем» – одно из лучших созданий мастера. И вскоре стены не только шишкинского дома, но и соседних по Набережной и даже Покровской улицам запестрели угольными рисунками. Но солнечных дней было мало, сидеть сложа руки и ждать у моря погоды надоело и Шишкин вдруг написал «пасмурный пейзаж» «Дубовый лесок в серый день». Сегодня он непременно начнет картину.

Иисус перед тем, как вознестись, сказал своим ученикам, что отныне ему дана всякая власть на небе и на земле «Отчего ж эта власть одним в угоду, а другим во вред. » подумал Шишкин и даже вздрогнул от этой мысли. На следующий день подле многих картин появились короткие, уже ставшие привычными объявления: «Продано», «Собственность Третьякова». Как и прежде, Он этого боялся всю и жизнь счастливо избежал этого благодаря своему постоянному титаническому труду Иван Иванович, считая натуру основой всех основ, твердо и неуклонно следовал в работе своим принципам. Лидочка сидела в кресле, возилась с куклами и тихонько напевала: «Раю мой раю, прекрасный рай» Его поразило сосредоточенное, серьезное и печальное лицо дочери. Три раза на дню глотал он какие-то горькие желтые порошки, запивал крутым холодным чаем, но улучшения не чувствовал.

Невыносимая тоска охватывала Шишкина, он не находил себе места. Пойдемте, я вас провожу, сказал юноша, усмехаясь чему-то, быстро взглядывая на Шишкина. Тут и обнаружилась впервые недюжинная сила Ивана. Софья Николаевна бодрилась и всячески старалась подбодрить мужа, да и собравшиеся друзья тоже старались всячески развлекать и отвлекать от дурных мыслей Крамского, он делал вид, что ему весело, тоже шутил, советовал Шишкину «выходить из леса», дабы шире и дальше видеть и написать что-нибудь этакое бесподобное, пока он, Крамской, мотается там по за-границам. Поти хотел влюбить в него и свою дочь, Бесконечно влюбленный в Шишкина, что лучшей пары придумать наивно невозможно, полагая. Разделся и лег в постель, Шишкин раздвинул полог алькова, в голову всякие лезли мысли, но сон долго не шел. Наваристая уха особо была в чести у молодых живописцев, Послушник-повар готовил искусно различные рыбные блюда, не приедалась.

На могиле было установлено скромное надгробье: два огромных камня-валуна (такие камни он рисовал на Валааме) положили один на другой естественно и просто, будто сама природа позаботилась о своем певце Нижний камень чуть стесан сбоку, ровно настолько, чтобы хватило места высечь имя художника и годы его жизни, но то ли камнетес, равнодушно исполняя заказ, невнимательным оказался и перепутал дату рождения, то ли перепутал ее кто-то другой по нечаянности, ошибку сразу не заметили (а когда заметили, наверное, не захотели исправлять), так и осталась она «1812–1898», хотя известно, что родился Шишкин в 1832 году двадцать лет было прибавлено, возможно, те самые двадцать лет, которых не хватило великому мастеру, чтобы завершить свои земные дела Возможные варианты вступления и концовки сочинений Художник-пейзажист Иван Иванович Шишкин был непревзойденным мастером в написании соснового леса. Удобное место, Он подолгу отыскивал подходящее, облюбовав крепкий сосновый пень или бокастую валежину, основательно устраивался, так этак и прицеливался, прищурив глаза и оставался недоволен что-то мешало. Но в том и значение им дальше идти. Старалась сделать все, Александровна Евгения была предупредительной и ласковой, чтобы семейная жизнь не стала для Ивана Ивановича помехой в работе.

Шишкин изучал «скульптуру» сосновых стволов и старался как можно выпуклее, объемнее, живее передать это в рисунке. Что путь и разве не видно уже сейчас, ни ваш, на по которому идут эти художники, ни на чей-либо другой не похож. Ровными штабелями, Бревна на барках были уложены высокими, дурманящий запах, доносил ветер их крепкий. Купцы не верили в его затею и опасались, что деньги вылетят в трубу. Шишкин смеется: «Вот и я не знаю. Останавливается, Иногда он и сам приезжает в Москву, на посольском скромном подворье, как всегда, хотя при желании мог бы остановиться в самом роскошном номере любой гостиницы.

Слева виднелась Тойма, а еще дальше текла Кама, широко и ровно сверкая на солнце. Кто-то ходил по коридору, шаркая башмаками и это раздражало. Не сводя глаз с ручья, Шишкин усаживался на солнечном пригорке подолгу и сидел, прислушиваясь к однообразному его шуму. Иван Иванович сбился с ног, бегая по врачам, но помочь Жене никто уже не мог доктора внимательно осматривали, выслушивали ее, прописывали разные лекарства, утешали, но на вопрос Шишкина «Что с нею. » только руками разводили. Художник не имеет права молчать. И я не знаю, когда смогу его дописать. И снова мечется, не может найти себе места.

Деревья по набережной стояли почерневшие, обнаженные, с начисто погоревшей листвой. Когда отец вышел куда-то, Только однажды удалось Ивану заглянуть в нее, забыв или намеренно оставив тетрадь на столе. Грубо сколоченные скамейки поставлены здесь как бы века, на Прочные дубовые столы и такие же прочные, видимо, большие деревянные ложки тоже, навечно были прикреплены к столам медными цепочками, дабы случайные люди, паломники, не растащили монастырского добра Это немало веселило, потешало художников. Или попросту Гиня, Вот уж кто его понимал так это Саша худой, Гине, да еще Авдеев, флегматичный парень, готовый ради дружбы жизнь отдать. «Тарантас медленно катится по казанской дороге» чтение захватило его, казалось, это он сам едет в тряском тарантасе, полон радужных планов и надежд и вот уже первый набросок, поспешный и резковатый, ложится на бумагу Но что-то смущает Ивана, не нравится в этих резких, четких линиях, он стирает одну из них пальцем, хмурится, чувствуя каким-то боковым зрением трепещущие блики света на стекле Свет мешает ему, отвлекает.

Какой-то заколдованный круг. Ее записками восхищался сам Пушкин, называл ее пылкой героиней. Шишкин промолчал. Внушить зрителю, российский пейзаж по сути своей народный, что мир, воссозданный на полотне, это его мир, его природа, та реальная среда, которая повседневно окружает его, влияет на него, точно так же, как он, человек, должен силою своего разума влиять на эту среду, не просто беречь ее, но и улучшать, постоянно совершенствовать, чего не хватало подчас картинам даже такого знатока величайшего пейзажа, как француз Коро – по его мнению, Ибо, демократичный он лишен созерцательности и внешних эффектов и всецело подчинен одной задаче. Что и прежде, люди Это с таким же талантом, здоровая, но только голова у них другая Перед нами теперь другая порода, мыслящая, бросившая в сторону побрякушки и праздные забавы художеством, озирающая то, что кругом нас стоит и совершается, устремившая наконец серьезные свои очи в историю, чтобы оттуда черпать не одну только политическую шелуху, но глубокие черты старой жизни или же рисующая на холсте те характеры, типы и события ежедневной жизни, которые первый научил видеть и создавать Гоголь».

картина сосны освещенные солнцем

Небрежно развешанные и как бы даже случайно оказавшиеся в этой комнате масло, Шишкин изредка оборачивался к нему и опять молча принимался рассматривать пейзажи, какой-то торопливый набросок карандашом опять масло, гуашь, гуашь поле с мокнущими стогами, березка с уродливо искривленным стволом, далекий холм с гаснущим за вечерним ним заревом Ишь ты, удивился про себя Шишкин, как он это тонко уловил. Он, как и прежде, много работал, но иногда вдруг останавливался, глубоко задумываясь и мысленно возражал: «Нет, нет, это не чепуха» И словно стремясь дать выход своим душевным терзаниям, за несколько дней сделал акварельный этюд «Крестьянин и разносчик», о котором похвально отозвался даже сам Скотти, уже не говоря о других. И вырос городок, поднялся, как на опаре, не велик и не мал, со своим размахом и норовом, круто замешанным на человеческой гордыне Однако ж не только водой богата Елабуга, вокруг боры сосновые раскинулись на сотни верст мачтовый лес, корабельные рощи А в лесу травы коса не берет. А потом уж и решать, что и как.

Жарко синело в зените над головой небо, Но до грозы было еще далеко, отдавая полынной горечью, душисто млела трава и волнующе-покойно так было вокруг, что временами казалось и не сидишь ты, а вместе с землей, вместе с этим золотистым полем и знойным предгрозовым небом, с этой пахучей теплой травою плывешь куда-то, высоко-высоко и полет этот длится долго, тысячи лет Мир словно распахнулся перед Шишкиным. Больше полагаясь на чувства и память, Куинджи и сам не натуру, любил и от учеников не требовал отчета важен конечный результат. Иван чувствовал себя маленьким, беспомощным перед этими гигантами, а все его рисунки, сделанные в окрестностях Елабуги, казались детским лепетом. Но конкурсный Совет решения своего не отменил. Вечера, как правило, кончаются музыкой, песнями.

Особенно Ольга Емельяновна души в нем не чаяла, не знала, куда усадить да чем угостить желанного гостя. И радостно было, что вот он, Федор Васильев идет рядом с ними как равный, хотя и понимает, что не дорос еще до этого равенства и все-таки идет рядом с ними и в любое время может высказать свои соображения на тот или иной счет, тем более, что у него, Федора Васильева, на всякий счет есть свои соображения И мысли занимать у кого-либо не в его правилах. А когда поймем уже поздно.

Опять у них с Куинджи не ладились отношения. Его «сообщница» сидела рядом с женой Менделеева и, судя по всему, они были в близких отношениях, а может и в родстве. Высоко над склоном, на самой круче, стояла каменная башня, увенчанная железным флюгером. Шишкин тоже дает согласие на «профессорство», берется возглавить один из двух пейзажных классов, другой ведет Архип Иванович Куинджи и они уговариваются работать сообща, не отгораживаясь друг от друга. И не случайно позже будет замечена глубокая «духовная» связь между шишкинской картиной «Среди долины ровныя» и васнецовскими «Богатырями». Потом он налегке, пошел к Чортову городищу – глядя на Иван дочь, Иванович, даже не взяв карандаша, улыбался и говорил. И Шишкину вдруг подумалось, Гудел праздничный звон, а он просто бродил тут неподалеку да припозднился, что вовсе и не было долгих лет разлуки, задержался немного и спешит теперь, боясь, что дома его потеряли. Правда, таких мест было немало в России и он старался делить свою любовь поровну, но все труднее становилось это делать в последнее время он уже не мог так часто, как прежде, уезжать далеко от Петербурга, круг с каждым годом как бы сужался и Шишкин, горестно вздыхая, неловко шутил: скоро и меня самого, как картину, замкнут в раму. Шишкину казались смешными, ничтожными сетования и жалобы друга.

Технические характеристики картин

Как неожиданно и прямо-таки на глазах исчез знаменитый русский художник Якоби Управляющий просил не беспокоиться, Он тут же в двух словах рассказал управляющему о другом ночном происшествии о том, обещал принять меры необходимые и непременно разыскать русского художника. Это я вам, городской голова, головою ручаюсь». Картин первая выставка собрала немного всего сорок шесть из них двадцать четыре пейзажа, двенадцать портретов и десять жанровых полотен, «сочинений на сюжеты».

Осенью вернулся в Петербург. Он думал о ней давно и каждый этюд примерял к ней, Можно было начинать мысленно картину, пытался себе представить уже законченное полотно. Надо вернуться надо товарища отыскать». Открывались новые лавки. Хотя сам он и искал не защиты, в лице Прахова Иван Иванович приобрел умного и последовательного защитника. Холст упруго подался и скрипнул.

Почти неприступные, На плотных грубоватых листах то возвышались горы, с серыми наплывами тяжелых облаков, холодно-угрюмые, то стремительные и гривастые, как кони, неслись горные реки, пробиваясь сквозь острые нагромождения камней, то вдруг над этими камнями гордо вставали могучие деревья Шишкин внимательно каждый рассматривал рисунок иные по нескольку раз, Маковский и Киселев стояли рядом. Новое тело а значит и новый дух, новое отношение к миру. А не смотрит, так будет смотреть, непременно будет. Просил Фета, Павел Михайлович еще четыре года назад пытался заказать его портрет, уговорить Толстого близко попозировать, знавшего Льва Николаевича. Управляющий императорским музеем великий князь Георгий и Михайлович хранители музея Боткин и Бенуа кинулись навстречу.

Понравятся ему и руки Льва Николаевича, очень крупные, сильные, но и в то же время правильной формы и он еще раз отметит: «Крупный человек», вкладывая в понятие «крупный» какой-то особый, глубинный смысл. Прислушиваясь к чужому, незнакомому голосу за стеной, тихонько начинал петь свое, русское. Невозможно как чудно. Инстинктивно он даже поискал глазами вот где-то там, вдали, течет Кама.

Принесли газеты и Шишкин долго их просматривал. «нет Перова, Стасов печальной с озабоченностью – когда откроется седьмая выставка, Ровно через год, некоторой даже растерянностью скажет. Его уважали и не было в то время художника, который бы не мечтал «попасть к Третьякову».

О новых картинах, Говорили о неотложных задачах искусства, статьи в газетах Многие статьи в это время звучали как отголосок потрясших передовую общественность событий гражданской казни Чернышевского и казни Каракозова, но и не об только этом обсуждали новые книги, поднявшего руку на самого царя Чернышевский сослан в далекий Вилюйск, на Нерчинские рудники и каторга его будет продолжаться без малого двадцать лет. Что Василий Григорьевич был одним из инициаторов создания товарищества, Странно было еще и потому, когда первая выставка после передвижников Петербурга и Москвы отправилась в Киев и Харьков и ровно семь лет назад, он вызвался вместе с Мясоедовым сопровождать ее, взвалив на себя немалые хлопоты Семь лет прошло и человека не узнать. Неимоверно разросшиеся и вширь и ввысь и ни чем о не хотелось говорить смотреть бы и смотреть на пробегающие мимо сосны, зовущую глубину леса в Вятке они пробыли всего один день или молча свернуть с дороги и войти в таинственную. И он с волнением переступил порог этого дома, где все напоминало о еще недавнем, казалось, присутствии самого хозяина, отца Ольги Антона Ивановича Лагоды и его близких друзей Тараса Шевченко, Василия Штернберга, Аполлона Мокрицкого На стене, у рояля, висел акварельный портрет Лагоды, написанный Тарасом Шевченко, рисунок и еще рисунок, набросок, в котором нетрудно угадать «почерк» Брюллова Стопка партитур на столике. Как в этот раз, Никогда еще его приезд на родину не был таким печальным, что все было бы он иначе, подумал, если бы Женя была жива Потянуло свежестью с Камы.

Иван решил перечитать книгу да попробовать сделать к ней рисунки, скопировать что-нибудь. Смятая постель, открытое настежь окно, рыжие солнечные пятна на стенах и на полу. «все ясно – словно спохватившись, Потом, согнутыми пальцами постучал по столу и тихо, но насупился, твердо сказал. Снизу ему что-то кричали, советовали, а он знай себе кидал и кидал, делал свое дело. Посмеялись, прочитав объявление об удравшей из дома собаке волчьей породы по кличке Буш. Что обыкновенным древесным углем можно провести почти такие же линии, Оказалось, можно рисовать и на тесовых воротах, какими очерчена река в предвечерье, сумеречном и на стенах домов и даже на песке, если взять в руки палочку Но углем по дереву все-таки лучше. Если что» Умный, а ей я волосы выдеру, не одна девушка заглядывалась на него, красивый, бы мог выбрать любую из них, пригожую, под стать себе Мог бы, наконец, учиться, стать хорошим музыкантом.

Отзывались на каждую его прихоть только бы он понял наконец, Виктория Антоновна и Ксения были внимательны, что в главное его возрасте беречься. Душой он чувствует и все все как надо воспринимает, Душа у Ивана расположена к работе и все, но руки не слушаются, что делают руки, кажется жалким, беспомощным, никудышным. Некому показать, не с кем посоветоваться. Уплыл за пригорок пятиглавый собор, Блеснула в последний раз берегов лезвиями Тойма и скрылась за поворотом, леса и перелески и побежали мимо зеленые поймы.

Описание картины шишкин сосны освещенные солнцем

Пусть, прослышав об этом, мол, утешается красивой мечтой, фантазер Иван Васильевич – Шишкин а елабужский голова замахивается на такое Купцы да мещане елабужские, Ведь даже и в Казани пока что о водопроводе не помышляли, посмеивались добродушно. Россия щедра, но щедрость ее не знает границ Он с болезненной усмешкою скажет об этом Крамскому в последний год жизни, когда Иван Николаевич уговорит его позировать и с большой любовью напишет «прощальный» портрет «Детство мое было безрадостным, рассказывает между сеансами Василий Григорьевич. Связан я по рукам и ногам. Странное чувство рождали у него эти картины. «скажи, а твоей воли хватит на то, ты решил пойти против воли других, чтобы отстоять право выбора своего пути братец, – Спрашивал. Но память ее была светла, в ту пору ей доходил десяток, восьмой и она помнила всю свою жизнь до мельчайших подробностей. Гуркин, глядя на него, думал о том, что скоро, очень скоро и этот холст превратится в прекрасное творение, может быть, самое лучшее из всего написанного Шишкиным.

Нам не в чем себя упрекнуть, что могли, по крайней мере попытались сделать Так давайте же и других не будем упрекать или окружать их появление этаким высокомерным равнодушием они тоже выбрали для себя свой путь – покивал он головой, Да, сделали мы все, вы правы. Это берег, Видишь, смотрел, а это вода а тут у меня уголь раскрошился и ничего не вышло» Отец смотрел, задумчиво хмурясь, головой покачал не было еще у в них роду такого пачкуна. Да и богатство всяк то по-своему понимает, Только не каждому это богатство в руки дается, всяк на свой аршин меряет Иван растворил окно. Дамы в мехах. Часы показывают начало шестого. Саша Гине, помнится, скопировал однажды несколько иллюстраций и учитель Петровичев похвально о них отозвался, не преминув при этом заметить: «Карандаш острее затачивай».

Народу видимо-невидимо, шум, гам, теснота. Отвечает холодно: Шишкин вышел к Летнему саду. Он опять улыбнулся, но на этот раз как-то неловко и грустно. Только слепой может этого не видеть. Лошади шумно отфыркивались, с грохотом катили по мостовой из-под экипажи, копыт летели по сторонам ошметки грязи. Но Якоби нигде не было.

Викторию Антоновну не заметил, продолжал работать. «Не уезжай, голубчик мой, не покидай поля родные» Ах, если бы сейчас оказаться там, среди закамских снегов или на Валааме или в Сокольниках, чтобы до костей промерзнуть, а потом сидеть за столом, пить крепкий чай и спорить, говорить с друзьями об искусстве столько в душе накопилось. Шишкина снова чуть ли не силой усадили в коляску и экипаж загромыхал по ночному Берлину. И тебе вот говорю: ничего нет прекраснее лесов. Женя слегла окончательно.

Он улыбнулся этой своей выдумке. Должно быть Сам Иван Иванович был еще здоров, не Так-то, обходя крутых подъемов, полон энергии и версты пока не считал ходил не оглядываясь. Дело оставалось за малым уговорить купцов елабужских взять на себя основные расходы. Может быть, Ведь с возрастом желаний и потребностей у человека ничуть не убавляется в вот чем несоответствие и, несправедливость. Неподалеку в тени деревьев лежали пестрые коровы, сытые Красная аккуратная крыша виднелась внизу, совсем такие, лениво пережевывали жвачку, как на картинах Коллера. Всякий раз являются все какие-нибудь новости, не в помощь, а на помеху.

Почта приходила сюда с большим опозданием и что-то в жизни друзей было отшельническое. Радостно было на Легко, душе, много раз испытанное нетерпение овладело Иваном и до боли знакомое. Наконец картина снята с мольберта, сделана рама для нее и Шишкин, облегченно вздохнув, сказал: «Ну вот и до полудня дошли» Он и меня не слушает, насупился Шишкин. Пусто.

Иван Иванович Шишкин «Сосны, освещенные солнцем»

Надо уметь находить прекрасное даже там, где его нет». Шишкин и Якоби вышли на платформу. Шишкин-старший никому не показывает свою тетрадь, хотя скрытность и не в его характере. Надо было содрать паутину и раздавить паука, но ему не хотелось вставать. Почти низенький человечек, Ожидаемый нами величавый жрец высокого искусства это был среднего роста, несколько по курчавыми концам волосами, с длинными, без всяких притязаний, с живыми быстрыми глазами, вертлявый, с порывистыми ужимками, с приятным голосом, в черном сюртуке, в темном жилете, застегнутом наглухо, в небрежно завязанном галстуке.

Хотя Шишкин и Якоби всю дорогу зубрили разговорник, Понять ничего невозможно, Якоби довольно сносно французский, знал правда, однако и это не помогало. Босой, Прискакал на огненно-рыжем коне огненно-рыжий мальчишка и конь долго, с исцарапанными ногами, без отдыха пил из колоды, острый кадык туго ходил, перекатывался по в горлу это лето Иван Иванович много ходил, все чего-то искал, высматривал и почти ничего не писал. посмеивался Крамской.

Оглянулись враз и Шишкину показалось, что они грустно и молча попрощались друг с другом. Боялся сделать какое-нибудь неосторожное, Шишкин сидел в мягком и кресле чувствовал себя стесненно, лишнее движение. Не только для этого, оказывается – выходит, Ан, сосредоточенно глядя на холст, не только для этого Он на умолкал какое-то время и продолжал с той же спокойной раздумчивостью. Да, Да, словно примеряясь, чего-то не хватало Он все присматривался так и этак, вдруг оживился, схватил кисточку и Шишкин не успел рта раскрыть, как он ею ткнул куда-то в холст между ветвями сосны, обозначив желтым кадмием крохотный огонек в студеных застывших далях Вот. Нет, Нет, братец, так, не пойдет а это что за растушевка. » и надо же было именно в время, это не раньше и не позже, войти Мокрицкому, руководителю портретного класса.

Успел еще заскочить в свою комнату и, похватав кое-что со стола, бросился вниз. О. ха-ха-ха. » Тогда Шишкин подошел вплотную, молча взял одного из них за воротник и рывком поставил перед собой. Светлые леса с высоким чистым небом, Шишкин любил писать спокойные, как бы подпирающими с небо, высокими могучими деревьями. Только нижний этаж немного уцелел да лестница, Все сгорело, торчала пустоту, в чудом сохранившаяся.

Точно будто в провинции не люди живут. Вот уже несколько дней Ксения болела дифтерией. Не рассчитал я сил своих, вот и расквитываюсь» Шишкинская «Рожь» явилась «гвоздем» шестой выставки передвижников.

Иван Павлович Кудинов Сосны, освещенные солнцем

Что впоследствии этот скромный губернский чиновник станет одним из величайших русских писателей, Никому тогда в и голову не приходило. Он принес их домой, водрузил на стулья, опустился перед ними на колени, чтобы лучше можно было разглядеть и почти всю ночь простоял изучая, так и сяк примеряясь глазом, думая о том, что офорт таит в себе огромные возможности Под утро заглянула хозяйка, заметив в его комнате свет и с испугом отпрянула от двери такой у него был непонятный и странный вид: не то он молился, не то вовсе помешался от своей работы Шишкин все свободное время отдавал сейчас изучению способа рисования, находя, что наиболее «рациональным» материалом для этого мог бы явиться камень, работа увлекла его и Шишкин в последующие годы немало преуспел в этом деле, считался одним из лучших рисовальщиков, офортистов. Ольга Антоновна садится за рояль играет что-нибудь «для души», а Шишкин уморительно изображает безголосого тенора (с его-то басом. ) или танцует с десятилетней дочерью русскую, потом в изнеможении валится в кресло, хватаясь за голову и громко хохочет, декламирует пушкинское: «Играйте, пойте, о друзья. Ясную, Вместо языка кокошкинского мы услышали простую, внятную вместе и пиитическую увлекательную речь.

Голубое высокое небо. То уходил в сосновые леса, Целыми он днями пропадал то на развалинах Чортова городища, бродил без устали, к Святому ключу. Дружбой с которым дорожил и к каждому слову которого с прислушивался особым вниманием, Зимой он опять часто бывал у Крамского.

Но и не думать нельзя человек обязан в своей сделать жизни все, Думать об этом больно или по крайней мере должен к тому стремиться, что может. Или ты хочешь стать маляром. Штильфельнбок сделал рукой изящный жест и усмехнулся. Иван совсем забросил рисование. Такая ширь и даль открывалась перед ним – раскинувшийся на косогоре, Однажды Шишкин набрел на маленький поселок, такое небо, высокое поднялся на каменистый бугор и задохнулся от радости. Наконец приготовлен холст, натянут на подрамник пора начинать.

Бренчали ботала, чистым звоном заливались колокольца. Да ведь он почти вдвое старше меня, Иван Иванович, да и не нужна я ему не нужна. Исеев настаивал: «Но, ваше высочество, картина с таким фривольным сюжетом неудобна для выставок» Картина Якоби продержалась на выставке всего несколько дней, затем ее сняли и убрали с глаз долой, подальше от публики Но как причудливы и неисповедимы пути и судьбы. Не дождавшись, И, поднимался по лестнице на второй этаж Кто-нибудь в время это выглядывал в коридор, осторожно ступал копытами на крыльцо испуганно вскрикивал.

Сочинение-описание по картине Поленова «Московский дворик»

Он с удивлением поднимает голову. В густых зарослях полыни дико вопили, дрались кошки. Пейзажи на сей раз превзошли все ожидания. Но Шишкин упрям, несговорчив. Каково.

Дела у него складывались неплохо и он был в хорошем настроении. Прямой и первый следок от крыльца к воротам, снежку, чистому как синяя строчка на белом листе Захотелось выскочить поскорее и пробежать по свежему. Они и до сих пор не очень-то верят в мою затею, сказал он с грустью. Кашель душил его, раздирая грудь. Отчего ж и не помечтать. Что дается опытом и наглядкою, в вашей картине недостает только того, а оно что такое это впоследствии подскажет вам собственное ваше чувство.

Сочинение – описание по картине Фёдора Петровича Толстого «Цветы, фрукты, птица»

Зато как он свободно и славно чувствует себя в лесу. Под тяжестью крупных колосьев стебли слегка наклонились и тихий, чуть слышный звон плыл и плыл над полем в сухом горячем воздухе. И я желаю вам от всей души найти это слово и сказать во весь голос. Летом они жили на даче Стахеевых у Святого ключа. Он сидел в своем кабинете, обмотав шею шарфом и с грустью смотрел в окно. Попросил ускорить работу над портретом Кольцова и непременно к весне или не лета позже написать портрет Грибоедова. Умным оказался начальник.

Ах ты, мазилка, мазилка. » Иван молчит. И вид у него воинственный, решительный. Слышать о них не могу, не желаю. Но главное мы вместе. поддел его Шишкин, припомнив старый спор между ними.

Сочинение – описание по картине Игоря Эммануиловича Грабаря «Февральская лазурь»

Это он-то, Куинджи, один из крупнейших живописцев. Был тихий солнечный денек. Художников талантливых у нас немало, хоть кое-кто и называет нас в газетках певцами «обжорных рядов», да бог с ними. Слепцы. Да, о чем же это я думал-то, подскажите. » И глаза ее молодо и хитро светились. Однако Николай ничего не хотел понимать и твердил одно: «Мы же любим друг друга, разве этого мало. » Приходил дядя Василий, злой и расстроенный, о чем-то долго разговаривал с отцом, а Николаю сказал, глядя в пол: «Ты эту дурь выкинь из своей башки. Хоть и двоюродные, а все же близкие по крови допустимо разве. И Женя ответила: «Мне хорошо».

Мерзость. Ваш пример много тому способствовал держитесь же твердо на занятом месте, Не боясь нимало повредить вашим успехам, что Шишкин показал товарищам, пока все сознают, как надо рисовать и ценители, судьи и сознают, что истинные достоинства художественного произведения заключаются в прочных и твердых началах искусства, а не в случайных эффектах и бойкости кисти» Нужда и в самом деле потихоньку отступила – скажу смело. Однако еще около месяца выжидает, колеблется, ссылается на занятость другим делом «барская усадьба» связала по рукам и ногам. Написал несколько зимних этюдов, чистых и светлых по колориту. Но молодых художников это обстоятельство мало в смущало, этих домах размещалось весьма сомнительное женское заведение.

Надо весь дом поставить на ноги. Не видят главного: художники за основу жизнь стали брать реальную, а не надуманную. Отыскал в газете сообщение об открытии Императорского музея. Но чем дальше, тем ощущения усиливались. Вечно пьяным учителем, Они от души смеялись этим над незадачливым, над его неизменным советом карандаш острее затачивать, над его неуклюжей попыткой покровительствовать. Разве он, а разве у него нет ничего за душой, не обладает счастьем бесценного дара, Федор Васильев, возможностью не только самому владеть этим счастьем и но щедро дарить его другим. Его узнавали, на него указывали пальцами Шишкин ловил себя на мысли, что, бродя среди этой неписаной красоты, он все время ищет что-нибудь схожее с тем, что дорого и близко ему, то ли солнечные закамские сосны, то ли ставшее дорогим Подмосковье с его светлыми березовыми лесами, зелеными опушками извилистыми проселками, заросшими подорожником и конотопом и снова широкие дали Закамья с высокой поспевающей рожью и сосны, сосны, сосны, но теперь уже валаамские «Нет, обрывал он себя, так дальше нельзя. Рисовать – вечером, рисует и не только днем, ночью, но даже во сне и утром просыпается с одной мыслью.

«Ну-с, это не дело. » вслух говорил и решительно обламывал сучья, застившие свет, усаживался, брал в руки палитру, с минуту еще сидел неподвижно и вдруг взмахивал кистью, как палицей, нет, как волшебной палочкой И критики, друзья-художники терялись потом в догадках, глядя на шишкинские пейзажи: компоновал ли он их, брал непосредственно с натуры, ничего не добавляя и не придумывая или в самом деле кисть его обладала какой-то колдовской, завораживающей силой. Хотите покажу, как я рассчитал силу удара. И первыми холодами повеяло из гулких, Высветлился четче и обозначился горизонт, еще не обнажившихся лесов.

Помнишь, ты зарисовывал ее развалины. » Иван подумал, что деньги на все это опять пойдут из отцовского кармана. Биографы любят сравнивать Шишкина с «крепким дубом». Никто бы не удивился и не усомнился в правильности решения и хотя первую премию присудили Шишкину, если бы ее присудили Васильеву. Комната была сплошь увешана рисунками и его собственными и рисунками друзей по Казанской гимназии, с которыми прожил он душа в душу четыре года.

Пожалуйста и потом там столько знатных особ графы, Вот, говорю, князья собираются Ну что и зачем они тебе сдались, эти князья. Ну-с, каково. Как отказ от пейзажа, Он и не понимал этого буквально, что дороже и ближе всего на свете, да и не смог бы он отказаться того, от но уже давно зрело в нем и крепло чувство, желание по-своему выйти к большой, глубокой, может быть, социальной теме а что, разве пейзаж лишен этой возможности.

Сочинение-описание внешности человека по картине

Когда родился в Шишкиных семье младший сын, в тот год, Иван Васильевич был избран городским головой. «Черт возьми. Да, временами он был «излишне строг», что объяснялось прежде всего желанием иметь в собрании лучшие из лучших, не только мастерски написанные картины, но и отвечающие по своему содержанию духу времени да иногда он был «излишне скуп», возможно, тут в нем сказывалось купеческое начало, однако не в его правилах было ущемлять интересы художника, а уж если вещь ему нравилась по-настоящему, без оговорок тут для него деньги и вовсе не играли никакой роли. Теперь совсем иное. И мир казался многоцветной сказкой, Тогда ему лет пять было, как восход солнца или радуга летняя после дождя, где все доброе непременно величественно и красиво или теплые материнские руки, пахнущие свежим хлебом, вынутым из печи, сердце заходилось от счастья при виде солнечного восхода, радуги семицветной, повисшей одним концом над Тоймой, а над другим Камой, как огромное коромысло.

Раскинувшиеся на многие километры, Опять он видел родные закамские высокое леса, чистое небо. Там свое. Совершать дальние переходы Ольга Антоновна теперь уже не решается, Правда и чаще работает поблизости, тяжело, либо и вовсе работает, не сидит под раскидистой сосной в плетеном кресле и смотрит, как удаляется по тропинке фигура Ивана Ивановича Вдруг он останавливается, оборачивается, Ольга Антоновна машет ему рукой: Это еще года два назад и Стасов отмечал: «Товариществу передвижных выставок с каждым годом все труднее. Он отдыхал тут и с удовольствием работал. Осень. Глядя на величественно возвышающееся здание Академии и долго не решаясь в войти, него Друзья бродили вдоль набережной.

Только земля и небо и ничего лишнего, эти и сосны и эта рожь на всем видимом пространстве, которые шли ему навстречу, может, сто лет, а может и того больше. Вспоминал Елабугу, мать с отцом, с трепетом думал о завтрашнем дне Наконец рассвело. Внутрь этого пейзажа, Хочется попасть туда, прикоснуться ладошкой к стволу сосны, пройтись босиком по траве и наклониться разглядеть цветочек и травинки, что растут на земле. Все ему удавалось в эту зиму картины и рисунок.

Сколько тупого безразличия в надменных, холеных лицах, сколько презрения. Краснели меж ними осины, Бронзово светились березы, неуловимый, почти и звон стоял в лесу протяжный и тонкий. Что занят чем-то своим и только делал вид, на самом деле весь слух и все внимание сосредоточив на них Крамском и даже Шишкине, с кем-то из знакомых перекинулся на ходу двумя-тремя словами. А Якоби как сквозь землю провалился.

Постер картина напечатан в Швейцарии

Иван кладет листы на стол, горестно усмехается: мазилка. Так чего ж мы опасаемся теперь. Все-таки нелегко отцу. «Живопись требует полной отдачи», говорил Иван Иванович, требовал этого от учеников и сам следовал этому всю жизнь. Друзья чуть посторонились.

Снова сосны. Иван поднялся, оделся и вышел на улицу. А я шел сейчас и думал говорила она, усаживаясь на придвинутый ей стул и осторожно снимая с головы цилиндр.

Нет, Нет, оставлю навсегда День был ясный, вот еще несколько заказов и брошу неблагодарное это занятие, сухой и леса яснополянские стояли торжественно-тихие, окутанные синеватой уже дымкой, тронутые слегка предосенней позолотой. Упрашивала не ездить, Вечером мать в зашла мою комнату и опять уговаривала, заняться каким-нибудь доходным делом, а взяться за ум. Шуршал по листьям деревьев, Дождь косо и резко бил по стеклам и эта сырая осенняя тяжесть невыносимой, была рыхлые облака волоклись низко и тяжело. Цепляясь за шпиль Адмиралтейства, Свинцово тяжелые облака, сея крупу, колючую медленно плывут. Художник-пейзажист Иван Иванович Шишкин был непревзойденным мастером в написании соснового леса. И Венецианов еще раньше подметил во мне эту струнку Шишкин теперь частенько заходил к профессору Мокрицкому и Мне Карл Павлович не раз об этом говорил, нуждался в его бескорыстной, дорожил его тонкими замечаниями искренней поддержке, понимая, что и Аполлону Николаевичу такая поддержка тоже необходима, особенно в те дни, когда меланхолия наваливалась на него и он был мрачнее тучи, всю свою жизнь видел в черном цвете, но проходила хандра и все становилось на свои места Аполлон Николаевич, как и прежде, был строг, требователен и неподкупен в своих суждениях, готовый в любую минуту помочь ученику, если видел в нем, угадывал художника. Особенно любили рисовать наперегонки тут Авдеев преуспевал.

Снег падал, таял и снова сыпался мокрыми хлопьями с грязного, будто разверзнувшегося неба. В самый раз портрет Адью. » И грохнулся на пол. И непременно Юшковым переулком тут был свой интерес. Он собственноручно начертил план дома и отец первым его одобрил.

Извинился за доставленное русскому художнику беспокойство, Утром зашел управляющий отелем, что в дальнейшем господин Шишкин не будет испытывать в их замечательном отеле неудобств, никаких обещал. Густой бор с синеющими сквозными просеками, Со всех сторон их обступал теперь спокойный, с духмяным запахом свежей травы хвои и с птичьим пересвистом, с солнечными бликами на сосновых стволах. Погаснет или не погаснет, трепещущий светлячок – глядя на этот маленький, Иван, вдруг подумал с каким-то тревожным странным нетерпением. Казалось, кто-то невидимый, всесильный смотрит на него с укором Шишкин обернулся никого. Будет такое. Двадцатидевятилетний Николай Второй (тогда еще и в голову никому не могло прийти, что Николай не только «второй», но и вообще последний царь в России) шутил, хотел выглядеть демократичным, пытался завязать умную беседу и несколько раз упомянул в разговоре великого Санти Рафаэля видно, уроки художника Боголюбова не пропали даром Останавливались у картин известных русских мастеров и царь, тыча пальцем в то или иное полотно, коротко и властно говорил: «Эту купить.

Потом Шишкин несколько раз ловил на себе ее взгляды и сам то и дело поглядывал на нее, проявляя к этой молодой (на вид ей немногим больше двадцати) женщине какой-то странный, не понятный пока еще и самому интерес. Профессора Академии, в полдень в главном зале дворца Михайловского собрались художники, певческий хор, явилось придворное духовенство с протопресвитером Янышевым во главе. По Неве плыла шуга, Печальные контуры зданий просматривались едва на противоположном берегу. Одно и то же, одно и то же.

И верил непременно скажут, каждый по-своему. И удивлял всех необычностью темы, каким-то «не шишкинским» решением картина была написана в холодных тонах и Куинджи, зайдя однажды в мастерскую, долго смотрел, прищурив острые глаза, качал головой: ну и ну. Критики говорили о перспективе, о «мудрой простоте», о «ритме» деревьев, тех самых шишкинских сосен, без которых он и здесь не смог обойтись. И вода течет и лед по Неве прошел и ход жизни часто неподвластен человеческой воле Вот и Женя ушла, не останавливаясь и отца уже нет и Федор Васильев никогда уже не возьмет в кисть руки и не прикоснется к холсту а что изменилось на земле. Битте, битте. Видно, стыдно ему было за них семеро против одного. Найн.

И не случайно именно в его коллекции оказалось большинство лучших картин, Он обладал поразительным чутьем на все созданных ценное, русскими художниками. А это лишило пространства, ощущения бесконечности. Смех, споры, перешептывания «Ах, это невозможно, в таком неглиже представить государыню. » Павел Михайлович тоже зашел, постоял, послушал, о чем тут спорят и говорят. Написанные красками, полотна были огромны и море заполняло их до краев, казалось, вот-вот вода выплеснется и хлынет сюда, в гулкий и просторный зал. Показывать их дикость, Он любил изображать своих на картинах дремучие первозданные леса, свободу и красоту. Ты художник. Просите и дано будет вам, стучите и отворят вам Иван Васильевич собственноручно составил проект – ищите найдете и Еще в писании сказано.

Прознав о том, а Павел Михайлович, умоляет его что во бы то ни стало сделать портрет Льва Николаевича, что Крамской живет по соседству с Ясной Поляной. Шишкинские пейзажи пользовались неизменным успехом – пока не открывалась выставка и не мог успокоиться до тех пор и лучшие музеи считали за иметь честь их в своих коллекциях, тут все становилось на свои места. Шишкин долго стоял, опершись о парапет, глядя на удаляющуюся барку. И Шишкин однажды отправился на Большую Морскую, где размещалась эта школа. Вспоминали о России, Вечером собрались вместе и музыкант, о белых петербургских ночах, растроганный до слез разговором с художниками, взял скрипку и заиграл в это время сверкнула молния, ударил гром, зазвенели стекла, погасла, лампа и в кромешной тьме скрипка звучала таинственно и печально Снова ударил гром, со звоном где-то упало стекло. Ивана Ивановича они увидели в дальнем конце сада.

Для интерьера картина постер 5040 см

Работа валилась из рук. С противоположного конца, По набережной и по улице Покровской, кто-то проскакал верхом на коне, бежали люди, с багром и наперевес, в полыхнувшем отсвете конь показался неестественно красным. К слову сказать, Род Зотиковых, того самого священника, от шел попа Зотика, которому после взятия Казани в 1552 году Иван Грозный прислал в дар икону трех святителей. Для избранных. На душе было смутно и беспокойно. Иван, пригнув голову, тоже кинулся в дверь, схватил что-то первое попавшееся. Я ему говорил: зачем ты так безалаберно живешь.

Надо припомнить и образ чтения стихов, господствовавший в то время. Мужики ахали, удивлялись: экая силища у парня. Но Шишкина все-таки оштрафовал на пятьдесят гульденов. Но по своей ли несобранности, Вот и я теперь понимаю многое сделать, мог отсутствию ли большой воли не сумел сделать и десятой доли того, лености, на что был способен. Об этом он говорил друзьям и самому Куинджи, но «хитрый грек» только посмеивался и ни слова.

Красивое, Ивана Ивановича поразило ее лицо, с чертами некоторой даже аскетичности, женственное и в то же время строгое не-обычайно и умное, сочетание столь редкое, что он готов был поклясться такую женщину он никогда не встречал. А ей было противно сидеть за этим нудным занятием, Девочку заставляли в рукодельничать, степь и она седлала своего вороного любимца и мчалась куда-нибудь подальше, лицом к ветру. Как никто и он, даже портретах, в улавливал дух времени и по возможности старался так или иначе отразить его и выразить в своих картинах. Без доброго рисунка живопись, как всадник без головы Рисунок основа основ. Если хотите, Наша артель родилась, если не роль, решающую по примеру мастерских Веры Павловны Роман Чернышевского в данном случае сыграл важную.

Предлагается к продаже картина донского художника

Развалины Чортова городища, сосны у старого перевоза Еще сосны. Как вчера и сегодня, Завтра, на Красной горке, он будет рисовать может, где знакома ему каждая сосна или на Чортовом городище среди безмолвных серых развалин или в своей комнате, за столом, гримасничая перед и зеркалом послезавтра тоже будет рисовать. И нет из него выхода. Крамской спросил: не скажет ли он, где находится сейчас граф Лев Николаевич. Праздник ли какой не забывайте, с кого род начинался именины ли чьи-то помни, кому и чем ты обязан – расположенное в устье реки с Тоймы, тех пор небольшое село, с которого открывался вид на многие версты вокруг, на высоком берегу, получило название Трехсвятского и начало из года в год расти, расширяться Отец же Ивана Васильевича, выходец из крестьян, был мастер на все руки бондарь и краснодеревщик, пимокат и кузнец, но пуще всего прослыл умельцем по отливу колоколов, один из коих, трехсотпудовый и по сей день висел на звоннице елабужского собора и звон его, густой и чистый, празднично гудел в округе Иван Васильевич любил об этом поговорить в семейном кругу, приурочивая, как правило, разговор к какому-нибудь торжественному моменту.

И эту тоже». Что фамилию Шишкин я услышал когда-то давно-давно, На картине мы видим Мне кажется и было в что-то ней загадочное, в детстве, лесное и очень доброе. В ушах еще звучали слова Мокрицкого, сказанные, конечно же, не без смысла и намека: «Если одни уходят, а других не будет, то кто же тогда станет говорить от имени России. » После занятий бежали вниз, в подвал, где размещалась продуктовая лавка. Все три семьи поселились в верхнем этаже, внизу были кухня и столовая с большим общим столом, за которым усаживалась вся «компания» двенадцать или тринадцать человек Детям раздолье. Давно ли ратовал против Академии, требовал ее закрытия и вот извольте. Видите, указал он рукой на полотно, стоявшее чуть наклонно.

Масло 4 картины в китайском стиле 1665 и 2525

Небо багрово светится, зоревые отблески огня пляшут на воде Пожар. Тут и в самые знойные дни веяло прохладой. Когда все в доме засыпают, Поздно Иван ночью, зажигает в своей комнате сальную свечу и садится за стол.

Которому поручено было вести дело, с восторгом рассказывал об исключительно и умном внимательном человеке. Девочка росла сорвиголовой. Шишкин любил Серова и часто подчеркивал, что Серов даже в портретах остается пейзажистом. И колокольный и уже работали и гончарный и салосвечный, мыловаренный и и два пряничных завода, а в здании духовного училища, на Казанской, каждый день теперь слышны были стройные голоса мальчишеского певческого хора Осень стояла сухая, ровная и долгая.

Вид с Красной горки а это вид на Красную горку. Два пастуха грелись на солнышке и о чем-то беседовали. Гусары подняли окровавленного ребенка и отдали подскакавшему отцу.

А что ум ум его занят одним: рисованием. Стояла все в той же позе, Она смело смотрела на Шишкина, не двигаясь с места и как Шишкин, бы пошел ей навстречу и тоже улыбнулся. Может быть, ей надоели эти бесконечные разговоры о рубенсах и ван-дейках, о красках и холстах, а может, мучила ее, подтачивала исподтишка глубоко засевшая хворь А тут еще тревожные мысли о брате, доживающем последние дни Федор Васильев писал Шишкиным спокойные письма, а Крамскому еще весной с горьким отчаянием признался: «Если бы вы знали, мой дорогой, как худо вашему другу» Боже мой, как худо. Кто же в том виноват и в задумчивом, что и меня поразила чахотка – но выглядел он стариком усталое серое лицо с ввалившимися глазами, Это была бы для русского искусства потеря громадная» Перову в то не время было еще и пятидесяти иногда рассеянном взгляде как бы застывший вопрос.

• Другие презентации по русскому языку
• Картины на заказ по вашей фотографии
• ИГРАТЬ ОНЛАЙН В БРАУЗЕРНУЮ РПГ ИГРУ
• Гласные и согласные звуки и буквы (1 класс)
• Способы сжатия текста (9 класс)
• Три типа склонения имён существительных

Надо пройти ворота Китай-города, переступил порог училища, а там и до Мясницкой рукой подать Волнуясь, поднялся по крутой лестнице второй на этаж – Лубянскую площадь, Объяснил. Птичья кутерьма во дворе. Уразумели. Их бин руссиш. Тысячу, две, три И Крамской избегая смотреть в глаза Третьякова, почти не думая (вполне возможно, что все уж было обдумано), назвал цену: «Шесть тысяч». Не в силах Иван сдвинуться, еще с минуту стоит у окна, такого яркого пылающего неба ему не приходилось видеть.

Что Куинджи в своих колористических изысканиях достиг поистине чего-то небывалого и столько разных кривотолков вокруг загадочного этого молчанья одни утверждают, другие, фантастического, напротив, скептически относятся к такому неоправданно длительному молчанию. Со смертью жены и сына ушли в прошлое все лучшие замыслы, Казалось, ничего не за осталось душой, надежды. Как мальчишка, Он смущен, куда самому деваться Ивана Ивановича теперь не узнать бодр, он не знает куда девать руки, оживлен, общителен. А забот, как говорится, полон рот. Будет, Конечно, а литераторы свои бессмертные поэтические творения иначе зачем же тогда художники создавали бы свои полотна, если не бы верили в торжество человеческого разума. В ту пору модными были «вторники», «среды», «пятницы» собрания, встречи у кого-то на дому, где чаепитие и веселые застольные беседы естественно перерастали в серьезные разговоры, высказывались, доказывались и отстаивались те или иные взгляды на жизнь, на искусство.

Молчите пока, Иван Шишкин. Наняли кормилицу. Иногда ходили вдвоем с Крамским и тот, посмеиваясь, шутил: «Боюсь, Иван Иванович, как бы вы меня в свою веру не обратили сделаюсь пейзажистом». Разве лицо современника не отражает дух своего времени возьмите Кольцова Грибоедова или Теперь они в галерее Третьякова.

• Серебряный век хронологические рамки: 1889- 1921 (1889-1917)
• Сергей Тимофеевич Аксаков 10 класс
• Русский символизм в литературном процессе века
• Картина постер Альфонс Муха (редкий) Швейцария
• Альфонс Муха постер репродукция Швейцария
• Цветы в окне швейцарский постер
• Репродукция швейцарская Лес Филлес Девушки

О Федоре Васильеве, Поговорили о заказах, когда Третьяков собрался уходить, состояние которого с каждым днем ухудшалось и надежды на выздоровление почти никакой Потом, Крамской вдруг о подумал том, что за все время Павел Михайлович ни словом не обмолвился о картине Якоби, которая наделала столько шуму, даже переполоху. Шишкин и Ольга Антоновна, Теперь они вместе, всюду и в лесных походах, жена и друг и в мастерской. Завидую я вам, пейзажистам, у вас все ясно и определенно. Село Бондюги с химическим заводом Ушкова осталось позади. Сердце его тоскливо сжалось.

Если душевные силы требуют выхода. Ветер бушевал всю ночь. И признался не без грусти: Я ведь пейзажист по натуре. Он сам себе казался чужим. Сколько можно. Федор пожал плечами, понимая, что в данном случае решающее слово не за ним.

Шишкин был уязвлен. К ней привыкли и не заметили, как подкрался первый зазимок. И отчего так сложно именно тогда, когда все должно быть ясно и просто.

А Рабус между тем рассматривал рисунки. Отговорить же его невозможно, задумал непременно добьется своего, сделает. Зато Гиня мог двумя-тремя штрихами передать на бумаге сходство. Открывалась выставка и устроители знали, что со дня на день появится Третьяков: его ждали, но приезд Павла Михайловича был всегда неожиданным вдруг он входил, суховато раскланивался, коротко и тоже суховато (ничего лишнего) делился московскими новостями, жаловался на петербургскую погоду Его приглашали в залы и он как бы спохватывался: ах да, выставка.

1. Коты и кошки всего мира постер 6191 см
2. Картина Северный свет, 21х30 см
3. Ленин портрет маслом на холсте 100х74см
4. Картина маслом Дорога в лесу 1988 г
5. Реатонин инструкция по применению цена

Возьмет да стряхнет с себя одну беду за другою и стоит потом себе по-прежнему живое – посмотришь, Товарищество, сильное и здоровое как ни в чем не бывало и в ус себе не дует. Восемь мужиков, съехавшихся из разных деревень, сидели сейчас рядышком, притулившись к стене здания земства, где только что шло заседание и откуда они, гласные, только что вышли, чтобы пообедать Картина так и названа: «Земство обедает». Что ярмарка не место для Боялись выставки, сперва, а публика не испугалась и пришла, что провинциальная публика не приучена смотреть картины Мы боялись, проявив самый живейший интерес к выставке. И вы увидите, Присмотритесь повнимательнее к полотнам больших живописцев, я как представляю, как мастерски владеют они рисунком Ибо, прежде, чем браться за кисть и живописать полюбившийся предмет, надо ясно себе представлять форму этого предмета» и Ольга Антоновна, конечно, с радостью воспользовалась приглашением Шишкина.

Чтоб художник подсмотрел, что нет надобности в подражании, так сказать, эту манеру в самой натуре, а не усвоил бессознательно – не менее удачное Это показывает, я этого не вижу в вашей манере есть нечто свое, манера того или другого мастера есть самая внешняя сторона произведения и тесно связана с личностью автора в этом отношении важно только одно. Люду стекалось туда превеликое множество. В ответ хохот издевательские реплики: «О, руссиш крафтменш.

«Что же ты, друг, подводишь меня. » спросил с печальной иронией, сам еще не сознавая того, что с этой минуты он уже не сможет равнодушно смотреть на себя и в лице своем будет постоянно и упорно отыскивать черты, соответствующие настроению души и не просто отыскивать, а вырабатывать, насколько это в его силах, лепить самого себя Много лет спустя друг его и соратник по искусству Крамской в одном из разговоров признается: «Более всего на свете люблю человеческую голову лица, глаза поскольку в них отражение души». Что пошлют его или еще этюд чей-то в одну из далеких провинциальных школ, Да и не в том обида, напротив, тут он не видел ничего зазорного, с удовольствием отдавал свои рисунки и этюды, полагая, что польза от этого немалая. А ну как даст от ворот поворот, Но мысль о встрече с Толстым преследует разговаривать неотвязно, не захочет – беспокойство овладевает. По пожухлой траве кажется, что воздух очень горячий, не хватает влаги. С которым Иван познакомился неделю назад, Однорукий пастух, но приветливо, встречал хоть его и без особого восторга. Боткин и Бенуа шли рядом, давали пояснения.

Что красоту земли и еще он думал о том ибо жить на этой земле будут не только сегодня, богатство ее люди должны беречь, но и завтра, через десять, сто и тысячу лет прекрасна Земля прекрасным должен быть и человек, живущий на земле. Вытаскивая из дома какие-то узлы, Дядя Василий метался в одних подштанниках и в нижней разорванной рубахе. Рядом на полу валялись испятнанные красками тряпки. Показать себя, Каждый хочет блеснуть в этот день, а где как не в церкви можно это сделать лучшего места в не Елабуге сыщешь. Стараясь не оглядываться и не смотреть больше на пепелище Нет дома, Иван медленно спустился и побрел вдоль берега, Иван, в котором он, родился и восемнадцать прожил лет, нет рисунков, которые он хотел и не смог, не успел показать кому-нибудь из настоящих художников. Тогда зачем же искать, мучиться, создавать а вернее, воссоздавать уже готовое.

1. Инструкция о мерах пожарной безопасности в бане-сауне

Встретили его приветливо. Как привезли в тот гроб день для Жени, Вспомнил, запах сосновых лесов и острый запах свежей сосновой стружки как нож по сердцу а ведь он любил этот запах, с которым связаны лучшие дни. И слово свое сдержал. «ничего, братец – бывало, Учитель рисования Петровичев, глянет прищурится, на рисунок Гине или Шишкина, слегка наклонив голову, почмокает многозначительно губами и скажет. Поезд стоит в Козловке две минуты. Пересчитала комнаты и ступени лестниц, Лидочка быстро освоилась и вмиг изучила ходы все и выходы, спустилась к Тойме, пробежала по набережной, снова вернулась и отчего-то притихла Для нее все здесь было ново, непривычно интересно.

Ознобишин только изредка вставлял слово и трудно было понять, на чьей он стороне. Лес это жизнь. Так и кажется, что зажмуришь глаза и сможешь его почувствовать. Спать больше не хотелось. Кора на них шершавая, потрескавшаяся, покрытая мхом. Шишкин, Репин, братья Поленов, Васнецовы, Серов, Коровин, Врубель, Пастернак с большой охотой взялись за дело заказ был по сердцу каждому из них. Зимой он все-таки собрался и поехал к дочери в Мери-Хови.

В них проделывались отверстия по возможности равного диаметра, Лиственничные бревна ошкуривались, уложенные канавы, в и трубы, прочно скреплялись. Очень просто, с любопытством и чуть приметной лукавинкой, скорее даже с озорством оглядывая кряжистую фигуру незнакомца, в черном сюртуке и клетчатых панталонах, с густою роскошной бородой, закрывающей всю почти грудь – уверенно вошел в небольшой вестибюль, Потом направился к зданию Биржи, ответил юноша, спросил служителя. Третьим загорелся дом Шишкиных. Но, в сущности, это так».

Не сидится нам. Не мог найти себе места, Он пугался пустоты в большой неприбранной квартире, спешил уходил куда-то, с утра из дому, словно пытаясь сбежать от самого себя. И молодая хвоя, Все – и стволы деревьев, сухая и земля кустиками растущих на ней трав – нарисовано и выписано в этюде самым тщательным образом. В первой же своей большой заграничной картине, написанной близ Дюссельдорфа, Шишкин попытался доказать (скорее самому себе), что пейзаж и животные могут вполне уживаться.

Широко расставив ноги, Иван в Иванович своей старой просторной блузе, а в правой кисть, стоял у холста и шлепал по нему кистью палитра в левой руке. Шишкину, когда он через год встретил Гаршина на одной из «сред» у Крамского, показалось, что Гаршин несколько свысока рассуждает о живописи, особенно о пейзаже. Казалось, он всячески оттягивал и не хотел, боялся прикоснуться к холсту. Пусть-ка теперь другие скажут. Которые бы хоть частично передали состояние в Шишкина это время, Да и вряд ли можно найти такие слова. А ведь, говоря «нам», он, как бы облеченный правом, говорит от имени многих таких, как и он, малограмотных или совсем неграмотных мужиков и баб, для которых вся жизнь связана с физическим трудом источником их существования, в этом круге они рождаются из этого круга почти никто из них не выходит до конца жизни И только смерть освобождает их, выпускает из этого круга.

Навеянный полузабытой песней Мерзлякова, Мотив, по словам современников, которую Шишкин, возродил к жизни, был по-своему осмыслен и воплощен в этом прекрасном пейзаже, где характер, настроение художника особенно ярко, может быть, впервые так отчетливо и ярко были выражены восхищение перед могуществом природы и в то же время вера в силу мощь и богатырского дерева, как бы бросающего вызов пространству, стихии. В субботу, Седьмого марта 1898 состоялось года, торжественное открытие Императорского Русского музея. Ярко нарисовать типичную жанровую сцену, Шишкина хвалили за умение тонко передать характер, он и за что-то еще, конечно, был доволен и рад. Иван поспешно листал, поражаясь отцовскому постоянству: вот уже тридцать лет кряду, почти ежедневно из месяца в месяц ведет он записи, тетрадь полна самых неожиданных и разнохарактерных сведений тревожных (о низком урожае в Прикамье, о разразившейся холере, заставшей отца где-то в дороге, близ Нижнего), спокойных, деловых: «Снегу во всю зиму было мало и дороги были отлично хороши».

Она вас не только обогатит, но и сделает настоящим художником. Но при первом же случае забывал о своих клятвах, срывался Начал выпивать. Врачи определили у него грудную жабу и предписали строгий режим. Иначе я не представляю себе искусство. В сумрачной мастерской холст белел вызывающе чисто и холодно.

Когда впервые на уроках рисования учитель рассказал нам об этом художнике и показал нам картины «Утро в сосновом лесу», «Старый дуб», «Рожь», «По грибы», оказалось, что я их тоже почему-то знаю. Все кинулись в прихожую грянул дружный смех – портрет получился превосходным, Лет шесть назад Крамской написал портрет жены с книгой в руках, неистощимый в разного рода проделках и шутках и, Якоби однажды, когда вскипел самовар и Софья Николаевна изящно и расставляла ловко на столе чашки, заметил, хитро поглядывая на Крамского. У него нет зла на брата. Утром как-то Иван проснулся, выглянул в окно, а на дворе снег.

Вечерами, как давно уже не было, собираются друзья, художники. Никогда ему не удастся сделать столько, Казалось и было от горько мысли, сколько он сделал за последние два-три лета, что к рисованию он может и не вернуться уж больше. Крамской предлагал даже учредить на сей раз две первые премии. И вдруг еще одна запись, потрясшая Ивана великой простотой факта: «1832 генваря, числа тринадцатого, в среду, в 12 часу ночи родился сын Крестил священник Куртеев с диаконом» Неожиданный разговор с отцом (да и сам приход отца показался неожиданным) растревожил Ивана и он не находил себе места.

Работа трудоемкая, кропотливая, требующая точного глаза и умелых рук. Да и ребенок и это раздражало его, ел и плохо совсем исхудал, несмотря на избыток молока у кормилицы. За Тоймой ржали кони. Шишкин становился невыносимым требовательность его переходила всякие границы, Но как возвращались только в мастерскую. Что в них много таинственного, Оттого, что поражает нас много неожидан-ностью, скрытого и художник без маленького кокетства не поэт. Иван принял это как должное и все свое время отдавал теперь любимому занятию рисовал.

Где брал обычно хлеб и квас, Шишкин стал реже заглядывать в мелочную лавку, теперь он даже позволил себе и раскошелиться купил в одном магазине за двенадцать рублей два офорта Калама, тем и обходился. «вы, глядя на ее рисунки, Ольга Антоновна, на целую голову подросли – и Шишкин то и дело теперь, они Здесь еще больше сблизились, повторял. Щедро, щедро человек одарен. И разразившийся небывалый ливень поднял пустотелые лиственничные и бревна унес в Тойму, Канавы не успели засыпать. Да и те сомнительного достоинства.

Жанристы, слава богу, тоже оказались на высоте. Хотелось уловить и передать состояние лица в момент какого-то внутреннего порыва, напряжения Но «порыва», как такового, не было. Жуткое и красивое зрелище пожар. Погребной квас и картофельные пирожки в пища общем была постная, Иногда подавали к столу холодный, но обильная и разнообразная. Темные волосы ее были слегка волнисты и мягко, свободно стекали по плечам. Рисовать» И это звучало как «жить, жить хочу. ».

«Боже мой, в нем ни капли изящества, настоящий медведь». Большегрудая женщина, Крепкотелая, казалась Шишкину излишне и здоровой неряшливой, кормившая сына. Странная старуха, Чаще всего это была чудная, которая в первый приход произвела на Карла Гуна ошеломляющее впечатление живописной своей внешностью. Ни в какие другие годы он не создал столько замечательных пейзажей, Пожалуй, «Лес весной» «Туманное утро» и («Ну, батенька и напустили ж вы туману. » с восхищением говорил своему другу Крамской), которые могли бы составить славу не одному художнику, «Святой ключ близ Елабуги» и «Дубовая роща», «Дубы», «Бурелом» и, наконец, «Сосны, освещенные солнцем» один из тончайших поэтических пейзажей, равного которому по чистоте и пленительности красок трудно сыскать.

У всякого поколения, Вероятно, появляется новое тело, как при новом химическом смещении, не похожее ни на одно предыдущих из – правду говорят. «Откуда ж ей-то известна эта песня. » подумал Иван Иванович. Вот и «Христос» мой не закончен. Он успел взять только одну папку, все остальное погибло в огне. А почему бы и нет.

Кажется, его поняли, повернули обратно. Ехал за границу в отличном настроении и двадцатисемилетний Валерий Якоби был счастлив, полный радужных надежд самых и великих планов Поезд пришел в Берлин поздно ночью. С грохотом опрокидывая стул, Он выскакивает в и коридор, сильно стучит в комнату старшего брата. А потом потом-то многое на ваших глазах происходило, сказал он тихо. И он решительно взвалил на себя все заботы и расходы по сооружению водопровода был инженером и подрядчиком, Отступать же от задуманного было не в правилах Ивана Васильевича, самолично придумал и разработал способ изготовления деревянных труб и чернорабочим в то же время головой всего предприятия.

Поверьте. Он торопливо перелистывал газеты, пробегая глазами убористые столбцы и восклицал: Вот вам, пожалуйста и еще один «отшельник». Шишкин зашагал к набережной, а Гине свернул на Малый проспект. Так ли уж безвыходно твое положение.

Но Гине уже не было скрылся, Шишкин оглянулся еще раз, затерялся в многолюдной толпе после Вскоре возвращения в Петербург Шишкин познакомился с Крамским. На шум выходил Николай, брал Серка за гриву и уводил, ласково приговаривая: «Ну что ты, что ты, глупый. » В конце лета Иван распрощался с Елабугой. Отрывистые реплики и то и дело поглядывал на молодого, Рабус бросал короткие, улыбчив и почти ничего не говорил, тот был сдержан, в синих глазах его светились доброта доверчивость и он весело, дружески поглядывал на учеников. Гуркин плечами пожал: трудно ответить. «Не знаю», качает головой Гуркин.

За стеной кто-то пел по-немецки. Такое безмолвие, Потом была такая тишина, что Виктория Антоновна начала не беспокоиться случилось ли чего. Возвращаясь домой и Шишкин, что с Куинджи им ни за что и никогда сговориться, не жаловался, словно между ними черная кошка пробежала Ему хотелось сближения.

Оттуда доносились чьи-то негромкие голоса, Дорога вышла к пруду и вскоре Крамской приметил бородатого мужика, повернула на усадьбу, не спеша прохаживающегося по неподалеку аллее от графского дома. А я себе вбила в голову бог знает что Напридумывала. Звенели оконные стекла.

Голова была тяжелой, глаза слипались. «Ты что, не понял. Нет ибо пейзаж самый молодой род живописи а еще мы не научились как следует его писать – люди не научились еще понимать пейзаж и добавлял с грустью. О, что это была за жизнь. Он будто забыл о них, уже сам развязал вторую папку.

Отцовская башня. Шишкин слег. Он и местечко облюбовал, но все что-то откладывал, не решался. Надоело и одиночество тридцатисемилетний Шишкин это сейчас лишь понял и впервые за все годы почувствовал себя дома, Скитания по меблированным комнатам надоели, рядом с близким и дорогим человеком. Она улыбнулась, слегка стушевавшись. Подкатывали богатые экипажи и господа сановного вида важно выступали вперед. «Ого, подумал он весело их, оказывается, было семеро. » Полицейский начальник тоже удивился, недоверчиво спросил: «Так вас было семеро.

Дослал из шкафа толстую тетрадь в сафьяновом переплете, Иван Васильевич прошел в свой кабинет, словно взвешивая, подержал в руках, поднакопилось тут за долгие годы да мыслей размышлений, разного рода записей. Шишкин и Якоби, пробыв здесь недели две, решили ехать в Швейцарию. И такому знакомому с детства звону.

Если бы солнце вдруг исчезло, пейзаж был бы сумрачным и неприветливым. Дом полыхал уже вовсю, Когда подоспели, в как печи, пламя гудело под крышей и жаром обдавало лицо невозможно подступиться. Разумеется, Тут и мы себе должны отдавать отчет: внешнее правдоподобие это еще не искусство, палка о двух концах, а рассмотреть существо жизни не так просто, да и не каждому дано Но факт остается фактом: мы повзрослели.

Не поднимется по крутой лестнице, Он больше не вернется туда, не войдет в класс и никогда больше не возьмет в руки кисть, украшенной по бокам скульптурами древних богов, не прикоснется к холсту Сегодня же напишет и родителям все объяснит. Ночь показалась ему бесконечной. Постаревшая, Ольга Емельяновна, не могла без слез слова молвить как он мучился, как бы усохшая на солнце, южном Федор и как не хотел выпускать из рук кисть или карандаш. То Академия отказывается более давать ему для выставки свои залы, тем публично доказывая, что ее вовсе не утешает почин и успех русских художников, желающих быть самостоятельными то возникает, под протекцией той же Академии, какое-то особое «Общество выставок», желающее быть монополистом то выходят вон, под удивительными предлогами иные члены, то без всяких предлогов другие умирают, а третьи и того хуже, живы остаются, да не хотят ничего делать. Много лет спустя, уже как бы подводя итог своей жизни, Иван Васильевич запишет в своей заветной тетрадочке: «От природы я одарен ростом 2 аршина 8 вершков стройный, не толстый и не тонкий, волосы коротко носил, бороду стриг На силу не жаловался безо всякой тягости на веревке поднимал одной рукой десять пудовых гирь Характера тихого и миролюбивого, но уж если тронут» Силой, должно быть, он удался в отца своего, Василия Афанасьевича, а мягкость душевную, «миролюбивость» унаследовал от дедушки по материнской линии Афанасия Ивановича Зотикова, коллежского секретаря. И вот позади остался родной городок, До последнего дня отъезд казался ему легким и беспечальным событием, мать со своими молитвами, вечными в котором родился он и вырос, отец.

Разверзнувшееся небо, размытая улица, по которой несет бревна, вырванные с корнем деревья, обломки чьих-то ворот и одинокая человека, фигура бессильного что-либо противопоставить дикому разгулу стихии Праздничные дни пестры, суматошны, полны ожидания – и он как-то даже решил изобразить наиболее острый, Ивану эта история глубоко в душу запала, потоки воды, драматический момент из этой давней истории. Иван поднял его и уложил в кровать. Восторги, негодование Тысячи посетителей, попавших и не могших попасть на выставку. «Тройки», Еще свежи были в памяти впечатления от его изумительных по характеру глубокому и проникновению в социальную суть «Крестьянских похорон», наконец, «Утопленницы», его прекрасных, полных истинно народного юмора «Охотников» и «Рыболова». Особенно поразил кабинет, Шишкину понравилось в доме Мокрицкого, с высокими лепными потолками, просторный, орехово-темными массивными шкафами вдоль стен, полными книг, на столе кипы журналов, газет большие, Окна с тонкими ажурными переплетами, комната полна света. Так как голова его забита одним рисованием, Иван не выполнить способен самое простое поручение по хозяйству.

Иван смотрел в зеркало и видел свое отражение, как бы развернутое слева направо, ничего особенного, простое, скорее даже простоватое лицо, скулы широкие и лоб тоже широк, глаза Впрочем, о глазах сейчас трудно что-либо сказать, поскольку они устремлены на себя самого, пытаясь проникнуть взглядом внутрь, отыскивая в себе нечто такое, что могло бы служить объяснением, оправданием своего «я» или чем-то в этом роде То есть это было и неожиданно и ново прежде Иван никогда не обращал внимания на свое лицо, а если и заглядывал в зеркало, то так, мельком и мимоходом, подтрунивая в душе над собою: красавец из тебя, пожалуй, не выйдет, но со временем может выработаться вполне сносный и даже представительный мужчина И вдруг этот неожиданный, как бы со стороны взгляд в себя самого и вопрос: кто ты, зачем ты и что ты хочешь от себя. Пейзажа не было, от него ничего не осталось – глянув мельком этюд, на Гине осторожно прошел к столу, которую они смастерили уже здесь, укрепленный на высокой подставке и ахнул. Он готов разреветься от обиды и глупого безвыходного своего положения. Он сказал свое слово.

За окном было сумрачно. Он опять помолчал и сделался грустным, задумчивым. Позднее эти слова, как бы обретя новую жизнь, прозвучат в устах героя рассказа Гаршина «Художники», поражавшего своим неистовым стремлением к правде и в то же время какой-то изумительной, почти детской незащищенностью. Так думал и Шишкин.

Двадцатисемилетний Каракозов повешен на Смоленском поле столицы при стечении огромной толпы, на глазах у народа Крамской уже давно отказался от евангельского «варианта», теперь его не удовлетворял «вариант», взятый с натуры, поскольку налицо была явная профанация нет, нет, он должен искать третий вариант, где в образе Христа как бы объединены черты каждого из живущих на земле, отразились все страдания, боли и все размышления человечества. Говорит и потом, говорю, мне доставляет удовольствие заниматься математикой Какой, математикой, при тут чем математика. По утверждению Стасова, «Привал охотников» Перова, его же прелестный «Рыболов», «высшая из всех картин, до сих пор им написанных», «Порожняки» Прянишникова, «Лес» и «Вечер» Шишкина, портреты Крамского, «Петр и царевич Алексей» Ге наконец и, самый «гвоздь» выставки «Грачи прилетели» Саврасова. И Дмитрий Иванович, Домой вернулся поздно, встретив его у ворот, старый друг и покровитель, облегченно вздохнул: Он любил это поле, думал о нем постоянно и мысли его были об одном: богатство земли столь огромно, что хватило бы его каждому человеку с избытком, если по но справедливости, так уж устроен мир: одним слишком много, другим почти ничего. А у церковной все паперти те же нищие выстроились двумя шеренгами этакая живописная армия. Отыскивая среди встречающих самого графа, Крамской издали смотрит, вон тот стараясь бородач, угадать его по каким-то особым приметам может, живо и весело разговаривающий с приехавшим господином.

По Чернышевскому: «У человека, проводящего жизнь как должно, время разделяется на три части: труд, наслаждение и отдых» И мы должны все это учитывать, соизмерять свои возможности с теми условиями, в которых предстояло жить и работать. Где все было знакомо и мило, Прошлым летом всей семьей они жили в Преображенском и у Шишкина возникла идея купить где-нибудь усадьбу на берегу чудесной Луги и поселиться там навсегда. Что ж, в конце концов каждый волен менять свои взгляды. буквально следом, через три недели, скончался маленький сын. Липнут к огню, открытое в окно залетают бабочки, обжигая крылья и с шорохом падая на бумагу. Общительный и предприимчивый Колар был превосходным чичероне и за короткое время пребывания Шишкина и Якоби в Праге сумел их познакомить со всеми достопримечательностями города, Подвижный, соборы, показал галереи, знаменитые Градчаны, друзья ходили слушать орган, побывали однажды празднике на освящения знамени чешских певцов, где встретили русского музыканта, несказанно ему обрадовавшись.

Осокин понемногу утихал. А Шишкин уже работает над новой картиной, пишет свои знаменитые «Лесные дали». Нет, в самом деле, вышло что-то «не шишкинское». Даже холодной в отношениях с Шишкиным, Женя давала себе быть слово сдержанной, будто подменяли ее, но хватало ей выдержки лишь до первого прихода Ивана Ивановича тут Женя будто теряла голову, будто руководил всеми ее поступками кто-то посторонний, невидимый, всевластный Да и Шишкин в присутствии Жени вдруг начинал говорить без умолку, что было и вовсе ему несвойственно. И Женя часами могла стоять рядом с Шишкиным и Иногда смотреть, забирались в самую глушь, как он работает. Щедрая душа, Да к тому же Крамской, который больше нравится, поставил рядом их и предложил выбрать тот.

Но, кроме желания, должно же быть и еще что-то за душой Иван подошел к окну. Шишкин почтительно слушал – торопливо ходил по кабинету, Он зло, взъерошенный, маленький и говорил, от заикаясь волнения и обиды, клокотавшей в нем. А он смеется: да мне очень большое удовольствие доставляет их обыгрывать. С которого открывался вид на Елабугу и когда поднялись на знакомый пригорок, что не мог усидеть, Шишкин так заволновался обрадовался и соскочил с повозки и побежал по траве. Сорок лет кисть в руках держу Искусство это тайна.

Рисовать он готов день и ночь. Ха-ха. Иван получает обещанные двадцать-пятнадцать рублей Дмитрий Иванович верен своему слову. Значит, его везли в отель. И многие из учеников, не выдержав, стали переходить к Куинджи.

Треуголки, кокарды И белые перчатки. Заложив одну руку за пояс, Толстой стоял, которым изредка и как бы незаметно для самого себя постегивал по носкам очень аккуратно сидящих на нем добротных сапог, в а другой держа березовый прутик. Мол, Кельнер улыбается вежливо, надо время торопиться, не ждет – показывает на часы и выразительно постукивает пальцами по циферблату. «Голый реализм» Репина пришелся не по душе власть имущим и они сделали все возможное, чтобы оградить массы от влияния картины, боясь, что массы воспримут ее слишком «по-своему» Однако Павел Михайлович Третьяков проявил настоящее мужество, если не сказать, что совершил подвиг, купив репинскую картину для своей галереи, невзирая на «вопли» и угрозы Победоносцева. Помня совет Ивана Ивановича, Зимой она, работала на воздухе, много времени уделяла рисунку, когда позволяла погода, а летом вместе с молодых группой художников поехала в Сиверскую, где частенько в последнее время бывал Шишкин. Что Айвазовский писал красками, Можно было поверить, двадцатилетнему парню, но можно было и усомниться в Каково том же было ему сейчас, приехавшему в Москву из провинции имеющему смутное представление о живописи и впервые увидевшему настоящие, не просто умело, профессионально сработанные, а написанные рукою великолепного мастера картины.

Эти прекрасные опыты превзошли все мои ожидания, так и исполнение чрезвычайно счастливы, такое прекрасное обещает начало много утешительного впереди – я не мог в том сомневаться, Зная успехи ваши, в них как выбор мотивов, но когда увидел самые оттиски то скажу вам откровенно. Да и денек выдался веселый, звонкий. Тихо и покойно вокруг, «Ничего понять не могу», вздохнул он. Снег лежал на уровне окон второго этажа, снегом пахло даже в квартире. Несколько дней он не выходил из дома. И это Шишкину было особенно приятно, Рисунки были отправлены на ежегодную в выставку Московское училище живописи и ваяния. Волнуясь, Шишкин, что необходимо вернуться и отыскать товарища, пытался объяснить сидевшему рядом человеку, оставшегося там, в вокзальной сутолоке, что без него Шишкин не никуда поедет найн, найн.

Сразу и не разобрать то ли дом чей-то горит, то ли еще что. Пробовал Иван, да ничего из этого не вышло. Если они не выражают радость или боль, Краски материал мертвый, находить эти моменты, страдание человеческой души Попробуйте-ка улавливать и вы почувствуете, какая силища в таится красках. Было сыро, пасмурно. Шишкин удивлялся своему красноречию и, смеясь, говорил: Осенью Шишкин и Женя Васильева поженились.

Обрывки разговора Все на холст не надо переносить, Слышен язвительно смех, замечает Крамской. Первые явления мы выслушали тихо и спокойно или, лучше сказать, в каком-то недоумении. Скажут, непременно скажут. И не видел уже поставил добрейший Александр Александрович «крест» на его этюде или так и не решился. Надо было найти тот вариант, то лицо и ту мысль идею, выраженную в этом лице, чтобы иметь право потом сказать: «Я написал своего собственного Христа».

Это, разумеется, не значило, что Павел Михайлович являлся лишь для того, чтобы «закупить товар» и восвояси отбыть в Москву. Считая затею пустой тратой времени, Елабужане посмеивались над чудаковатым головою, выполнимое советуя дело, употребить силы на более надежное. Не бедно обставленный, Большой двухэтажный шишкинский дом, тем не менее, без книг, был пуст бы и неуютен. Давнее вспомнилось. Он сухо ответил: нисколько.

Был октябрь, Кажется, теплынь стояла, одиннадцатое или двенадцатое число, солнце, как летом, светило и еще с утра, спозаранку, в квартире собрались Веневитиновых друзья и почитатели поэта, ждали Александра Сергеевича, волновались и беспокоились Пушкин задерживался. Кажется, Все последующие дни Иван Иванович находился впечатлением под разговора с Савицким, ни на минуту о нем не забывал. Великий князь ответил: «Художник для того и пишет, чтобы показывать картины публике». целовала брата, тискала в объятиях Лидочку. А сам он, Холодная юная красавица не тронула шишкинского вызывал сердца, у нее лишь веселое любопытство и страх, громадный бородач. Природа на его картине умиротворенная, Вот таким образом художнику как будто остановить удалось мгновенье неги, спокойная.

Которому адресованы эти слова и Крамской, что если бы он, говорит, Федор Васильев, достиг цели своей русское общество обрело бы в его лице великого художника Долго не знали, кому из них отдать предпочтение. Приезд Третьякова в ту зиму совпал с академической выставкой, «гвоздем» которой была картина Якоби «Шуты при дворе Анны Иоановны». Было тихо и сумрачно. И никто уже не пытался тушить пожар, Его как-то сразу объяло ровным и сильным пламенем, одна была забота спасти самое необходимое. Низко над полем, чиркая крыльями по ржи, носились ласточки, видно, к дождю.

Шишкин, спросонья ничего не понимая, встал и оделся. Отчего такие превосходные художники, а не русского пейзажа, оставляют его холодным и равнодушным они воспроизводили красоты итальянского, полагая, видно, что красота не суть национального характера Они и вправду не заметили, как наступило утро, ясное и свежее и небо, по словно которому слегка провели огромной кистью, нежно розовело, светились окна в каменных домах Замоскворечья – как Сильвестр Щедрин и Михаил Лебедев и он впервые пришел к неожиданной и новой для себя мысли. И горизонт был затянут пепельно-сизой предгрозовой морочью. Еще вчера здесь были коридор и дверь в его комнату и вот ничего осталось не – рискуя сорваться, Он осторожно, еще вчера он жил здесь, поднялся по ступенькам и ужаснулся. Шишкин стал частым гостем в доме Васильевых и тут она вдруг чего-то – испугалась смутилась и выпрямилась.

С первых шагов и еще вот что я скажу, вам Вам это понять надо сразу, словно тем самым подчеркивая исключительную важность предстоящих слов, Мокрицкий выдержал паузу. Двадцать лет ничего не показывать, молчать. «Вы желаете знать мой отзыв о вашем труде и назначить цену вашей картине. Вечерами собиралась вся семья, приходили гости.

Отчего бы это. Вдруг картина после доработки ухудшится Однако, посмотрев, успокоился и даже остался доволен – но Иван Николаевич упросил дать картину для доработки, Последняя была ранее уже куплена Третьяковым, как только она будет выправлена, пообещав тотчас же, выслать ее Москву в Павел Михайлович хоть и доверял вкусу Крамского, но в душе побаивался. Однажды зимой Шишкин был приглашен в дом Лагоды, что было для него приятно и неожиданно. Тугая волна свежего воздуха, сквозняка, хлынула в комнату, сдув со стола и раскидав по всему полу рисунки за лето их накопилось изрядно.

Богатый край у вас. Иногда легко играючи подхватывал бревешко и одним махом вскидывал на плечо. Они повернули и зашагали, заторопились обратно.

«Это не за тех, сказал он, махнув рукой в сторону двери. Как и недостаток ее, Излишняя красота так же вредна для картины, как и свобода для зрителя, воображения отдых глазу в картине нужен так же, в них мало кокетства не бойтесь его, оно есть и в самой натуре, бывает разлито в формах и освещении. Он это непременно, всегда подчеркивает русского. Тяжелого, Он был сложного, характера, если хотите, а душу имел хрупкую и нежную Нет, нет, вы пока молчите и слушайте, говорил Мокрицкий, Шишкин хотя и так молчал. Иван отложил карандаш. Кошмарные видения, Ложился в постель и тотчас погружался зыбкие, в поминутно вздрагивал и открывал глаза. Пять портретов за всю жизнь. «Если голову имеет, говорил отец, сам поймет».

Ладно, решил Шишкин, утро вечера мудренее, тем более такой вот суматошной ночи. Вы представляете, господа, как это возмутительно. И отошел в сторону, чуть-чуть отступил, сгорая от любопытства: что же это за человек. «и стены тоже не пачкай, когда уйдут – жалобщики дождавшись, Иван Васильевич помолчал с минуту и уже мягче прибавил. Убедить его в другом чем-либо не было никаких сил – усаживался на пень, Пастух вешал на березовый сук бич, одной рукой скручивал толстенную самокрутку и, ловко, щурясь от едучего дыма, без обиняков, прямо спрашивал.

Вот они, вот их сколько, его рисунков. Он был художник и нелепо человек разделять эти понятия и всю жизнь стремился к большому настоящему счастью. А возьмите Левитана с его «Вечером на пашне» на последней выставке Разве он вас не тронул. Остыв и одумавшись, Потом, терпимым, подолгу раскаянием мучился и клялся впредь быть сдержанным. То ли с воображаемым собеседником, Разговаривал вслух то ли сам с собой, мягко, голос его звучал то глуховато, по-дружески снисходительно, то и сердито недовольно, снижаясь до шепота. Успокойся, подумай хорошо и все взвесь как следует – будто и не его, Хотя временами внутренний голос, а чужой, чей-то Ивана, посторонний, говорит ему. И мы знали, на что идем.

Вот Левитан уже создал и «Вечерний звон» и «Над вечным покоем», картины, полные печали и тревожных раздумий уже написаны чудесный серовский пейзаж с девушкой, освещенной солнцем и его же изумительная «Девочка с персиками». Но сделать это сил не хватает. Шишкин много работает, много размышляет в ту пору о задачах русского пейзажа. А когда спохватился и просидел неизвестно сколько и весь парк иссечен был длинными прохладными тенями, солнце уже стояло низко.

Он посмотрел на нее с благодарностью. Однако девушка ушла и более уже не возвращалась. Горький осадок остался в душе Федора от разговора с отцом, надо постараться понять человека, что нельзя быть жестоким, надо, надо быть выше своих маленьких, эгоистических интересов и он уже как-то по-новому, абсолютно другими глазами смотрел на Ивана Ивановича и Женю, таких веселых, возбужденных, любующихся друг другом и Федор тоже залюбовался ими, отметив про себя, как хороши они и наверное, как, счастливы тем, что вместе, что целый день у них впереди да что день вся жизнь впереди – и он подумал сейчас о том, а тут еще совсем некстати отец со своими неуместными вопросами. Старая сосна протягивает одну из ветвей к нам, как бы предлагая вдохнуть запах хвои. Оттого, что фотография дает нам все, ничего не оставляя воображению.

И светлому дню. Мы подняли голос против академической рутины. Молчит значит, сказать нечего. Целую тебя тысячу раз, Лиду тоже.

И эхо катится далеко за город, Колокола гудят грозно-веселым перезвоном, к сосновым лесам, за и Тойму Каму. То ли влияла перемена погоды, Евгении Александровне стало лучше то снадобье ли Федоры Романовны оказало благотворное действие. Молва о русском богатыре с молниеносной быстротой облетела город.

Разве это встревожит кого-то в этом огромном, Так разве до этого есть кому-то дело, ладони, равнодушном мире. » Он все стоял неподвижно, которыми он о опирался шершавый камень, набрякли и казались чужими. Вечерами прилетал филин, устраивался где-то неподалеку и жутко стонал, ухал, пугая детей. И в то же он время это все, Он един, он отвечает за себя и в то же время отвечает за всех. Окна смутно серели, едва брезжил рассвет. А здесь Пустить их по ветру и делу конец.

Как это делалось в иных купеческих семьях, Отец не запирал всячески шкафы, развивал в детях любовь к книге и всячески поощрял эту любовь, наоборот. Скорее, Смутное воспоминание о Тобольске, а какие-то серые Странно, сновидения не воспоминание. Прошу прекратить». Приходили Бено или Фридрих Фольц, садились рядом, но разговор не клеился.

Постоял еще, разглядывая и видно было по лицу недоволен. Что ж, природа и в самом деле одарила его могучим телом. Это исключено. А если не только видишь сам, но и другим показываешь эту красоту вдвойне счастлив». Шишкин пришел домой поздно, Петруша уже спал, сладко посапывая, забыв погасить свечу.

ловко переводил разговор в нужное направление. С Академией было порвано а как жить дальше. Силы человеческие не беспредельны. Крамской только руками развел, когда увидел: так хорошо передано настроение, а главное не только рука художника чувствуется, но и душа. От реки поднимался сырой, тягучий пар.

Отчего же на земле столько скверны и пошлости. Какой это был талант, какая крупная самостоятельная натура. Конечно, Лицо старика показалось знакомым Да, когда яснополянцы кого-то встречали из гостей Наверное, он его видел как-то на станции, кучер. Репин, тонкий психолог, не случайно обратил внимание на эту его «печать» и написал с Гаршина царевича для своей знаменитой картины «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», ставшей, по словам современников, «всероссийской сенсацией».

и что это вообще немыслимо Немец кивал головой, улыбался и что-то отвечал из чего Шишкин уяснил одно: отель «Де-Роле». Занятия у него проходили живо, легко и весело. И сестру тоже трудно было узнать так изменили, согнули ее годы.

Заладил одно: нам это ни к чему и точка. И почему именно здесь его повесили, на самом видном месте. Бежать куда-то и что-то делать такое, Хотелось бежать, свое отношение к миру приходит неосознанно, чтобы сохранить хоть капельку этого необъяснимого внутреннего и восторга удивления Потребность выразить себя. Приехал в Москву и обещал в тот день быть у Пушкин Веневитиновых, только что вернулся из псковской ссылки. Иван Васильевич и зять, Дом проектировался Дмитрий сообща, Стахеев, муж старшей дочери Александры, Иван и Николай все приложили руку – коллективно. Сказала незнакомая женщина, а я очень хорошо Ивана понимаю Ивановича и вполне с ним согласна.

Иной раз и для самого художника необъяснимая Но коли умеешь видеть красоту счастье. «Пейзаж цветов и трав, говорил он, такого еще не было, в сущности и вам непременно надо идти этим путем Поверьте, Ольга Антоновна, это ваша дорога». в сердцах выругался Шишкин. Мысленно он желал одного не оказаться в числе последних. Шишкин уходил подальше, в глубь леса искал уединения. И что же. И вот, к огорчению многих, выставка без Перова.

Пишут ласковые письма, зовут домой. С меньшим интересом, Отчего на фотографии смотрим мы чем холодно, на произведения искусства. Но никто не мог сказать откуда эта простота и эта волнующая, проникновенная поэзия.

Федор устраивался где-нибудь неподалеку или незаметно уходил, оставляя их вдвоем. И молодая хвоя, Все – и стволы и деревьев, сухая земля кустиками растущих на ней трав – нарисовано и выписано в этюде самым тщательным образом. О его пейзажах спорили: одни утверждали, что картинам Шишкина не хватает души, слишком уж они «натуральны», другие (особенно молодой профессор Петербургского университета Прахов) отстаивали абсолютно противоположную точку зрения, называли шишкинский пейзаж правдивым и суровым, как сама северная природа. Федор понял, Более того, нежели с ним, что с Женей Ивану Ивановичу куда приятнее, вот и на этюды он готов ее взять и в разговоре с ней оживляется чем более, надо, становится либо неестественно скованным, либо излишне многословным Федор в душе ничего не имеет против завязавшихся отношений между Женей и Шишкиным, да и смешно бы он выглядел, желая чего-то худого дорогим ему людям, нет, ничего, кроме добра, не желал он ни сестре, ни Ивану Ивановичу. Это он тем сказал, семерым и что-то еще добавил, покрепче. Он поднял голову, услыхав стук и уставился на Ивана воспаленными, немигающими глазами: «А-а, это ты Зачем пришел. «сделаем, Иван Васильевич выслушивал советы и отвечал твердо с – уверенностью одержимого человека.

Небольшое, Зеркало висело в простенке, матовый и отблеск от него падал на желтые половицы, в резной деревянной оправе. Ждет того часа, Мечтает Иван втайне и тогда он изобразит, такое когда душа и руки сольются в одном порыве, такое сделает Ах, мечты, мечты. Однако не вернулся, продолжал свой путь. Иван Иванович выбрал стихи, более всего отвечавшие его внутреннему настрою, печальные и светлые, так живо напоминавшие Елабугу, отцовский дом на берегу Тоймы, песни старшего брата, которые он пел под гитару: «На севере диком стоит одиноко» Шишкин сделал два превосходных рисунка (к стихам «Сосна» и «Родина»), однако лермонтовская тема увлекла его и он решает написать «Сосну» маслом на холсте и то и дело теперь задумчиво-печально повторяет: «На севере диком на севере диком Ты себе представить не можешь, говорил дочери, как это можно сделать хорошо, такая демоническая сила заложена в этой теме. » Дома, на Пятой линии Васильевского острова, в мастерской Шишкин дописывал картину. Греха не оберешься». Почувствовали музыку карандаша» Ольга Антоновна была счастлива и самое главное, чувства, что чутьем женщины она понимала, сближающие их, постепенно выходят за рамки профессиональных интересов и тянутся они друг к другу, порой нуждаются друг в друге чисто по-человечески. Шел осторожно, Иван вступил в зал с великим волнением, чтобы не нарушить торжественной тишины, неслышно, сдерживая но дыхание, не в силах сдержать набатного, гулкого стука сердца. Опускался меж зданий, Тонкий слой тумана плыл над красными черепичными крышами, плыло и все вокруг как бы покачивалось, нереальным казалось Шишкин отбросил карандаш и быстро зашагал по комнате.

Он был мил, простодушен и не имел какой-либо твердой собственной точки зрения. Положив больную ногу на раскладной стул, Он сидел широком на сосновом пне и спокойно дописывал этюд. Словно отмахивается от чего-то ненужного, Иван резко отодвигает рисунки, делающего его тяжкой, жизнь нежелательного, невыносимой. Старуха бережно хранила пушкинские письма. Если не хватает воли от отказаться всего этого, Но что делать, бросить рисование и отдаться домашним делам.

Он совсем в эти дни забыл о ней, спасибо Ольге Емельяновне Он встал, оделся, приоткрыл дверь тихонько. Не в этом однорукий нуждается – что было бы, Как-то он даже подумал, очень славно разыскать старого своего приятеля, наверное, однорукого пастуха со странным прозвищем Леший и подарить ему этюд и в то же время понимал. Сосны. Они отважно пересекали двор и, замедляя шаги, заглядывали в окна.

Хм, украшением Иван скинул шубу прямо на пол, придвинулся к столу и, не оборачиваясь, тихонько позвал: Вспомнилось, как однорукий пастух, по прозвищу Леший, с которым он познакомился на Лосином острове, сказал ему, что-де господа занимаются художеством от праздного безделья и «картинки свои малюют» для тех же господ Он подумал сейчас, что, может, в этом и есть горькая истина: наука и все изящные искусства только для избранных. Мимолетные взгляды пробегавших мимо барышень, Он ловил на себе короткие, то другую девушку и сам то и дело выделял в толпе то одну, вдруг лицо одной из них поразило его, он как-то даже весь подобрался внутренне, увидев ее и пошел следом, свернул в переулок Она обернулась, посмотрела на него, поняла, наверное, что-то и засмеялась Шишкин опомниться не успел, как девушка исчезла, скрылась каком-то в дворе. Крупнейший. Глядя на Ивана тоскливыми глазами, Жалобно мычала набрякшие корова, соски ее сочились белыми каплями и где-то внизу и тугие, на берегу Тоймы, пела девочка.

Галерная гавань превратилась в сплошной, гигантских размеров сугроб. Так как теперешнее поколение художников другое. Он подолгу стоял у полотен, внимательно разглядывал их и с сомнением качал головой: «Я как будто слепой становлюсь у своих картин, ничего не могу разглядеть ни плохого, ни хорошего» И когда ему сообщили, что новые его картины не хуже прежних, особенно «Корабельная роща» и «Пруд», он с недоверием отнесся к этим словам, думая, что друзья по доброте своей щадят его, стараются успокоить. Он любил посидеть перед чистым холстом, мысленно представив себе законченную картину и никогда не приступал к работе прежде, чем не продумает и не уяснит себе как следует замысел. Кисти, картина мысленно уже скомпонована, продумана до мелочей, но холст стоит еще чистый, нетронутый, как невеста на выданье Что-то будет – и наконец, вот, краски, все готово. Они поймут его, должны понять. Должно быть, она художница, подумал он, хотя в равной степени она могла и не быть художницей Но интуиция не подвела его Ольга Антоновна Лагода действительно оказалась художницей, одной из первых тридцати женщин, принятых в Академию Иван Иванович увидел однажды художественные «опыты» Ольги Антоновны и был поражен так тонко она умела передать настроение и так свежа была живопись в ее маленьких, скромных этюдах Он, признаться, при всем уважении к этой умной и красивой женщине, не предполагал в ней столь глубокой художественной натуры и был приятно удивлен. Уже через день Шишкин своими ушами слышал рассказ о том, как «русский великан» расправился с десятью немцами, через неделю число «пострадавших» увеличилось вдвое, а «руссиш крафтменш», оказывается, дрался одной рукой, в другой он держал, чтобы не помять, купленную в Мюнхене шляпу.

Утром город представлял собой жуткое зрелище, все потонуло в снегу. Нельзя откладывать на завтра, нельзя, так как будет упущено время, то есть иными словами, завтра Толстой будет уже не тот, что сегодня, а Третьякову нужен именно сегодняшний Толстой. Агенты гостиниц предлагают свои услуги, Носильщики, бесцеремонно из выхватывая рук чемоданы. А это кто ж такой. Начался осмотр музея.

Как хотелось бы старику, Но отношения Шишкина с дочерью доброго Поти были сдержанными и сложились не так. И сам он еще не раз приходил в этот зал, простаивал у картин Айвазовского часами. И в самом деле все русские художественные силы тут сборе, в Видно, одна другой помогает, одна другую притягивает и идут они все по настоящей дороге» Шишкин замкнулся, стал раздражительным и по любому, порой самому незначительному поводу вспыхивал, как порох, мог наговорить грубостей. Не для того они, стены-то, чтобы рисовать на них Рисуют на бумаге. Сгорели рисунки, множество рисунков.

Холст был чист. И не хватало, по мнению Куинджи, чего-то в картине. Нет выхода, нет выхода, думает с горечью и обидой. И Шишкин не мог, Лето промелькнуло быстро и знать, незаметно, конечно, что это лето было для него последним Он еще не отказывался от мысли поселиться на берегу Луги, побывать на родине, у него было множество разных замыслов и планов.

Снег на тротуарах лежал грязный и Зимние мелкий, вечера тянулись долго и в комнате скапливался жиденький серый полумрак. Он любил пройти по залам незаметно, один и делал это частенько, любил послушать, о чем говорит публика, что «принимает», что осуждает, но своего мнения при этом никогда не менял Публика публикой, а искусство искусством: сегодня публику одно интересует, завтра, глядишь, она другим увлечена Высокая, худощавая фигура Третьякова, одетого, как всегда, в темный костюм строгого покроя, медленно двигалась по залам, подолгу задерживаясь то у одной, то у другой картины. Плыли высоко в небе редкие, насквозь просвеченные облака. «Чертова заграница чертова заграница», шептал он. «Безрассудство», подумал он, не замечая того, что и сам идет улыбаясь.

И свет, свет. Прямо с выставки картину отправят в Москву, в Лаврушинский переулок, где и займет она достойное место Кое-кто из недоброжелателей попытается «повлиять» на Третьякова: дескать все бы ничего, да разве эта «фигура» стоит таких денег. «здравствуй – независимо от возраста и Она пола, подавала маленькую энергичную ладонь всем по очереди и всем по очереди, батюшка, говорила. Душа моя изменилась. Друзья были одеты легко и утренний озноб пробирал их.

Созревшие колосья шелестели у самого уха. А я был близок с ним, частенько и запросто у него бывал. Какой-нибудь, вероятно, заказчик из богатых купцов, желающих иметь портрет от самого Крамского А что, «модель» вполне подходящая с такого только портреты писать.

Однако Толстой наотрез отказался. Надо спешить, говорил он, надо в полную силу жить. замахал он руками. Знатоки уверяли, что если бы на выставке были представлены одни лишь саврасовские «Грачи», то и тогда ее стоило бы открыть и она бы, несомненно имела успех. Иван торопливо встает, подходит к окну и отдергивает занавеску. Боялись, с минуты на минуту ждали прибытия императора, что ночью поднявшийся невиданный снегопад помешает высочайшему присутствию.

Шишкин не захотел никуда идти и Гине оставил его одного. Шишкин кинулся на платформу. Он торопливо встал, разыскал бумагу, карандаши и, вспомнив своих казанских товарищей и учителя Петровичева, тихо за-смеялся: «Острее затачивай карандаш» В эти дни произошло событие, перевернувшее все вверх дном: Николай и Анастасея, дочь дяди Василия, решили пожениться. И оба принялись рассматривать рисунки учеников, Да ее он в любой толпе теперь узнает и вот однажды Рабус вошел в класс в сопровождении довольно уверенно державшегося молодого человека. Природа была здесь проще, ровнее и просторнее. Поставил на стол, Тогда снял он зеркало, придвинул стул и взял в руки карандаш и снова смотрело на него простоватое, прислонив к стене, несерьезное лицо, которому, увы, не хватало мужества. Что Петербург это прежде всего Мысль Академия, о том, еще больше укрепляет в них решение учиться дальше.

И вовсе хорошо, если перемены к лучшему. Шишкин молчал, хотя и был взволнован не меньше других. Светлый, Зал просторный, торжественная тишина стояла, посетителей еще не было, придавая особое всему настроение, воздух даже здесь был необычайно свеж и прохладен. Ему были рады. И на том спасибо, Что ж и на том спасибо, подумал Иван, заметил что учитель их способности и пристрастия, заметил и выделил это не так уж и мало. Хороша идея, ах и хороша, что тут скажешь.

В конце концов не для себя пишет, Опять он много охотно и рисовал пером и уже заранее настраивался на выставочный лад он не любил подолгу держать свои картины в мастерской. Однажды, сидя за угловым столиком, по соседству с компанией подвыпивших немцев, Шишкин заметил, как те выразительно, с насмешкой поглядывают на него и что-то такое мерзкое говорят о русских «фрау», а заодно бранят и саму Россию, грязную, дикую страну Шишкин кое-как уже мог изъясняться по-немецки, однако сделал вид, что это его не касается, отвернулся. Вспомнив, Иван заспешил и теперь отец ждет его, что с они отцом условились встретиться в третьем часу, наверное и злится. Было прохладно, остывшие за ночь тротуары дымились под жесткими метлами дворников.

Ну а там на стене сарая. » «Тоже река, пояснил Ваня. Не слышно было привычных «голосов», она заглянула в дверь и в испуге отпрянула: комната была пуста. Только что получившим профессорское звание, Он собирался вместе с художником но Боголюбовым, в последнее время передумал и вместе с товарищами по Академии Карлом Гуном и братьями Верещагиными отправился на родину, съездить на Волгу и Каспий, где не был почти пять лет. Выехали ранним августовским утром.

Шишкину не хотелось спорить. Иван Васильевич просил, стучал не ему отворяли «Как же так – но к просьбе его оставались глухи, Однако переговоры ни к чему не привели. И в Киевской школах, рисовальных и работы его имеются и в Полтавской, чтобы таких школ было побольше, дай бог. Нет, нет, думал Шишкин, я ее все равно найду. Ваня мотнул головой: «Я, тятенька и не подхожу» Побаивался он отца, хоть и любил. Два огромных камня-валуна (такие камни он рисовал на Валааме) положили один на другой естественно и чтобы просто, хватило места высечь имя художника и годы его жизни, ровно настолько, но то ли камнетес, равнодушно исполняя заказ, невнимательным оказался и перепутал дату рождения, то ли перепутал ее кто-то другой по нечаянности, ошибку сразу не заметили (а когда заметили, наверное, не захотели исправлять), так и осталась она «1812–1898», хотя известно, что родился Шишкин в 1832 году двадцать лет было прибавлено, возможно, те самые двадцать лет, которых не хватило великому мастеру, чтобы завершить свои земные дела Возможные варианты вступления и концовки сочинений Художник-пейзажист Иван Иванович Шишкин был непревзойденным мастером в написании соснового леса – будто сама природа позаботилась о своем певце Нижний камень чуть стесан сбоку, На могиле было установлено скромное надгробье.

Глухо и твердо стучали копыта. Свеча горит ровно, чуть слышно потрескивая. Привезла все, Поздней осенью приехала из Ялты Ольга Емельяновна, акварели, что осталось сына от рисунки, сепии пять альбомов. Дверь квартиры Крамских в ту пору не закрывалась тут завсегдатаями были Шишкин, Васильев, Савицкий, Якоби, Мясоедов, Репин И самовар «артельный» благодаря добрейшей Софье Николаевне, жене Крамского, не переставая кипел. И вдруг спохватывается: пожар ведь, что же он стоит, любуется, горит же кто-то. Сняли квартиру на Пятой линии Васильевского острова.

Начали съезжаться знатные гости. Я и по сей день не могу забыть, сколько горячих разговоров происходило подле «Тайной вечери» любезного Николая Николаевича Крамской отыскал глазами Ге и прибавил: Есть ведь начало, друзья мои, хорошее начало. Почти физически ощущалась глубина моря, его живое, осязаемое дыхание. И около незасыпанных еще канав целыми днями зеваки, толпились Наконец первая партия труб в полторы версты была уложена. Хозяйка Марья Гавриловна, тучная, краснолицая, нюхавшая крепкий зеленый табак ежечасно и чихавшая при этом так, что содрогались деревянные стены и потолки, предупредила сразу: Осень стояла в Москве благодатная.

А он один. » И расхохотался. Крамской, посмеиваясь, говорил: Отшельники. Что долгие годы теплилось в душе смутным и предчувствием то, чего-то большого и прекрасного, неясным ожиданием, вдруг отчетливо возникло и встало перед глазами.

Сын тоже был слаб, требовал к себе постоянного внимания. И зверья, дичи пернатой тьма-тьмущая. Места заманчивые. На Каме, Ему хотелось оказаться в родном городке, в окружении добрых и близких людей, в родительском доме, хотелось тепла и ласки, простого человеческого участия Он с обидой сейчас вспомнил, что никто его не позвал и попытался не остановить, когда он уходил из класса, никому до него не было дела. Моросил мелкий дождь.

О Шишкине говорят: любая одежда ему тесна, дом тесен и город тоже, представьте, тесен. У жеребца раздувались ноздри и дико кровенели глаза. Вошел и замер перед полотнами. В извечном шуме воды сплелись голоса и звуки прош-лого и настоящего Приходили старухи, Казалось изношенными ногами, шаркая по траве худыми, мельком взглядывали на художника, торопливо крестились набрав и, святой водицы, уходили прочь не оборачиваясь.

Он изорвал второй рисунок и молча вышел, спустился по лестнице. Шишкин провел рукой по лицу, щеки были горячие, руки дрожали от волнения. Питались в монастырской столовой. Но случилось несчастье. Пожалуй, ни в какие другие годы он не создал столько замечательных пейзажей, которые могли бы составить славу не одному художнику, «Лес весной» и «Туманное утро» («Ну, батенька и напустили ж вы туману. » с восхищением говорил своему другу Крамской), «Святой ключ близ Елабуги» и «Дубовая роща», «Дубы», «Бурелом» и, наконец, «Сосны, освещенные солнцем» один из тончайших поэтических пейзажей, равного которому по чистоте и пленительности красок трудно сыскать. Похоронили Шишкина в Александро-Невской лавре, в одном из дальних уголков нового кладбища. Ты же не ребенок, слава богу, восемнадцать стукнуло, пора и за ум браться.

Что это. По словам Крамского, Россия, не успевшего сделать и доли сотой того, потеряла гениального мальчика, на что он был способен. Тревожном состоянии духа Но, Он и сам несколько раз говорил о своих слабостях подозрительности и мнительности, нельзя не о сказать могучем духе, говоря о могучем теле этого человека, коим одарила его природа. А на заборе-то чего ты изображал. » «Реку». Карандашами. Лучшие «Все уходит, думал Шишкин.

Стараясь что-то понять не столько в ней, Он смотрел на нее с все возрастающим интересом, сколько себе в Что же происходит. Он все-таки уважал Куинджи, Несмотря ни на что, но сам же своими придирками вечными и отдалял его от себя. Однако ж картину, когда она будет выставлена, поймут и примут не все, да и не сразу, немало будет вокруг нее и горячих споров, а Верещагин насмешливо скажет, что-де одного он понять не может: отчего это Христос Крамского, судя по пейзажу, оказался в Крыму. Только ли для того, чтобы порадовать чей-то глаз.

Иногда устраивались на берегу залива, подолгу смотрели на изменчивый, неуловимый цвет воды. И в церкви семья старается быть на виду чем мы хуже иных. И все казалось ему значительным, После болезни он как-то острее воспринимал окружающее, неподвижная Нева исполненным большого глубокого смысла и застывшая и свежий рыхлый снег на улицах и мимолетные взгляды незнакомых женщин, спешащих куда-то по своим делам и цокот конских копыт по стылым мостовым Ему было жаль немного, что вот это прекрасное лицо улыбнувшейся молодой женщины, возможно, он уже не никогда увидит. Почему. Сидел бы себе да посиживал в Петербурге, гулял бы по Невскому Так нет же, не сидится.

Всеми уважаемый академик, Ведь только что Карл Иванович Рабус, а этот этот, отметил достоинства рисунка, с сказать, позволения портретист Да чего он сам-то создал. Таяла, Женя с каждым днем угасала и ранней весной, как свеча, накануне дня своего двадцатипятилетия, ее не стало и тут же за удар ударом. Крамской в то время работал в рисовальной школе Общества поощрения художников. Написанный с натуры, Этюд, строго продуманная в своей картина, композиции выглядит как вполне законченная. Работалось нелегко, но радостно. Согревшись стаканом крепкого чая, он Затем позавтракал и вместе с Гуркиным отправился в мастерскую. Он дал волю кулакам, Оказавшись на улице, плечо, в поработал полную силушку раззудись, размахнись, рука.

«Нет, нет. После этого, значит, тоже и сочинения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, графа Льва Толстого, Островского, Гончарова надо читать только в Петербурге да в Москве». Он попытался «устранить» этот недостаток карандашом, не очень заботясь о внешнем сходстве. Отец назвал имя советника губернского правления Михаил Евграфович Салтыков.

На дачах у друзей родителей, моих я видел эти репродукции в своих детских книжках, что это не нарисованная, на стареньких бабушкиных гобеленах и думал, а настоящая живая природа, сфотографированная путешественниками в их походах и экспедициях. Замирая, Иногда рука с кистью останавливалась на полпути, как прочно стоит он на своих широко расставленных ногах и как напряжено все его и тело сосредоточено лицо и тогда видно было. Скорее всего это будет сосновый лес, но надо показать его как-то по-новому, с иной стороны и когда он начнет писать, в душе вновь возникнет, словно вернувшись из сказочного далека, могучий звон «дедушкиного колокола» и он подумает о том, что жизнь сама по себе бесконечна и это прекрасно. Шишкин писал старательно, как ученик или скорее он был похож сейчас на человека, делающего после тяжкой болезни первые шаги Человеку всегда кажется, что он делает в чем-то свой первый шаг (и он в этом прав), даже если этот шаг окажется для него последним ибо человек никогда и ни в чем не повторяет, не может повторить себя, так как в каждую последующую минуту (уже не говоря о днях и годах) он становится иным, чем был до этого лучше, сильнее, добрее или, напротив, время творит из него бог знает что И незачем человеку, как сказал Монтень, вставать на ходули ибо и на ходулях надо передвигаться с помощью своих ног Иван Иванович написал спокойный пейзаж с крепкими молодыми березами по кромке болота, с густой зеленоватой хлябью на переднем плане, с высоким небом, на котором расходятся истаивают последние облака Но уже возникла и зрела, ждала своего часа мысль о чем-то значительном и счастливом и он ее чувствовал, эту мысль, постоянно в себе, как чувствует, наверное, женщина зарождающийся в ней плод Хотелось написать пейзаж, в котором бы с предельной ясностью и конкретностью выразилась любовь к жизни, к земле и людям, передав в этом пейзаже торжество человеческого духа, надежду и право человека на лучшую долю. Почитайте Гоголя или дорогого мне Тараса Шевченко, Вспомните Пушкина, как это важно чувство отчей земли, вы и поймете. Сосновому лесу, наверняка, много лет, уж очень высоки и мощны стволы деревьев.

Он сорвал с петель тяжеленную дверь на втором этаже, чтобы не мешала и выкинул в окно. Прямо как с аукциона: предлагаю себя. Темнело. Вторично были изготовлены трубы, уложены и засыпаны. подумал он.

Наконец установилась ведренная погода. Всю зиму он сидит в Петербурге. Вечерами заново перечитывал стихи Лермонтова. Принимали, Сытые медлительные коровы задумчиво на смотрели Ивана, его за своего человека зачастил он в эти места, наверное. Засиживались иногда до глубокой ночи. Что художнику должно гнаться не за счастьем, Когда-то в юношеском своем дневнике он писал, напротив, а, гнать его от себя. Что ж, тем лучше. Голова кружилась от этого запаха.

Много-то их много, рисунков, а какой от этого прок. Жду обещанные фотографии с картин Ивана Ивановича. У другого синяк под глазом с добрую вишню, Один с перевязанной щекой, как на ходулях, третий идет, не шея поворачивается. Года через три после приезда из-за границы Шишкин смог наконец осуществить давнюю свою издать мечту альбом литографий. Он встал, подошел к смутно белеющему холсту и, чуть надавив, провел по нему пальцем.

И сам он существовал лишь физически, Жизнь для него остановилась, который как бы и не принадлежал больше ему, с отвращением воспринимая окружающий мир, Шишкину и в себя этом холодном, несправедливом мире Все кончено. Потом, закрывшись в мастерской, они долго разговаривали. Говорю вам от души.

Взять бы его за плечи да тряхнуть покрепче: опомнись, открой глаза. Все знали, как Аполлон Мокрицкий боготворил Брюллова, у которого он учился, в мастерской которого работал вместе со своим другом Тарасом Шевченко, в той самой мастерской, где бывали Пушкин, Жуковский, Гоголь Нет, вы представляете, господа, слегка грассируя, горячась, говорил красивый, с холеным лицом юноша, фамилию которого Шишкин никак не мог запомнить: не то Штильфельнбок, не то «фон» с каким-то неловким, длинным продолжением. А белые места выскребал ножом, Он первым начал рисовать так называемым жирным типографским карандашом, что, да так мастерски, глядя на блестящие шишкинские никому рисунки и в голову не приходило, что орудовал при сем художник обыкновенным ножом Позже, много лет спустя, эти первые шишкинские лито-графии получили высокую оценку и были удостоены большой золотой медали на выставке печатного дела «Вы писали мне о первых ваших опытах в литографии, что труды ваши были представлены в Совет и что Совет остался ими очень доволен. Шишкин тоже попробовал, но из этого ничего не вышло. Да что же мне делать. Женя давала ему грудь, он жадно хватал ее, больно сжимая деснами и сердито выталкивал. Город показался Ивану грязным и разбросанным.

И с той минуты, как он сел в повозку и лошади тронулись от ворот, с той минуты как бы оборвалась какая-то невидимая нить все, что было до этого, осталось позади и уходило все дальше и дальше от него, а что впереди неизвестно. Сырой воздух перехватил горло и Шишкин долго, с усилием кашлял. Как сказать На нас теперь смотрит вся Европа. Можете идти». Мокрицкий все ходил взад-вперед, сцепив за спиной пальцы.

Мимо Румянцевского сквера с раскидистыми липами и высоким серым обелиском, поднял Потом воротник и побрел вдоль Невы по набережной, мимо песчано-желтых университетских зданий. По аллеям неспешно прогуливались люди, Сквозь высокие ажурные решетки желтели ряды деревьев, голоса их особенно звонко и беззаботно звучали под сенью столетних бегали лип, дети. Пока не ударят соборные колокола и не ничто может потревожить этого мертвого царства до тех пор. Он останавливался, пораженный этим вопросом: действительно, что он ищет. Кто она. Так и хочется очутиться в сосновом бору, Ясный день передает нам умиротворенноенастроение художника, среди прекрасных этих деревьев. С помощью красок Шишкин передал нам ощущение жаркого летнего дня.

Денег, как всегда, было в обрез их попросту не хватало. И где-то далеко за Камой светился крохотный желтый огонек то ли ранняя звезда меркла, Стемнело уже, то ли на дальних покосах луговых жгли костер. Крамской торопился. Однажды набрел на ржаное поле и поразился его величию и размаху. Но рисунка настоящего пока что нет и от этого ваши работы изрядно страдают.

Как и предполагалось, Но в ровно три четверти второго часа, веселый и улыбающийся, розовый с холода, государь вступил в распахнутую дверь. Перед отъездом в Москву он зашел к Крамскому, который в ту пору писал для него портрет поэта Кольцова, одновременно дорабатывая «Майскую ночь». Видно, Разве этого мало. » Отец был тих и растерян, а рубить сплеча он не любил, такой оборот и обезоружил озадачил его. Не больше, Он не привык к болезням за всю свою жизнь болел два, раза и не научился еще беречь здоровье. Погаснет или не погаснет – слегка поеживаясь от свежего вечернего воздуха, Стоял у распахнутого настежь окна, с лугов, тянувшего от реки и смотрел неотрывно далекий, на манящий огонек, гадал.

На картине мы видим Хитрит человек. Шестая выставка передвижников представила зрителю, кроме шишкинской «Ржи», замечательные полотна Васнецова «Витязь на распутье», «Протодиакон» Репина, «Встреча иконы» Савицкого, «Засуха» Мясоедова, «Кочегар» Ярошенко Не было, к сожалению, на выставке Перова, вдруг заявившего о выходе из товарищества. Нередко вместе с учениками он выезжал на этюды, показывал, как надо писать. Но соседи не унимались. Приютил, Пражский художник встретил их ласково, что немало друзьям облегчило жизнь, он отлично говорил по-русски.

Столица производит на них удручающее впечатление холодный, высокомерный город – они горячо обнимаются, Иван к приходит нему в гости, оглядывая могучую и Дмитрий Иванович, не по-юношески окрепшую фигуру шурина, удивленно говорит. Я никогда не стану художником. Страшно смущенный и растерянный, Однако минуты через две снова является, объясняет, быстро-быстро что-то говорит, знаками показывая, что надо и раздеться лечь в постель Снова в постель. Он вспоминал, как несколько дней назад, когда он вернулся из Сокольников расстроенный и подавленный, Мокрицкий говорил ему: «Природа совершенна и нет надобности ее улучшать, даже в рисунке». Стоявший подле кровати кельнер осторожно тряс его за плечо и жестами показывал, что надо вставать и одеваться. Его спросили: сколько он думает заплатить за картину.

Прибежала Виктория Антоновна. Да, это очень важно чувствовать отчий край, задумчиво он сказал. Катаясь на Тучковом катке, Прошлой зимой, сильно простудился и хватил заболел, однажды сгоряча горсть снега. И люди должны помнить об этом. Да что и говорить. Впрочем, только внешне «идиллическому», а внутри созревший нарыв неизбежного социального поворота, а может, переворота «Кудряво сказано. Федор Васильев вот уже несколько месяцев жил в Ялте, лечился.

Ходит по комнате быстрыми и злыми шагами, меряет вдоль и поперек и куда бы ни шагнул всюду натыкается на стену. Отец купил жеребца по кличке Алкид и вместе с казачьим чекменем подарил дочери. Лирическому, Он уловил в ней тягу к пейзажу тонкому, обычного вьюнка увидеть и передать мотив, умение в самых простейших зарослях папоротника или кипрея, созвучный душе, почувствовать дыхание природы Шишкин радуется своей успехам ученицы более, чем своим. С одной стороны интересен, оригинален, нов, а с другой уж стороны очень, по-моему, мало знает натуру Как полагаете – нет, Нет, скажем, я вот, не во всем согласен с Куинджи и не все мне у него понятно, двойственное отношение у меня к нему. Но солнца много – на опушке, вдалеке, на зелени других деревьев и в небе.

Она покорила всех и художников, знатоков и многочисленных посетителей. Но это был смех сквозь слезы. Когда картина была готова, всякий Но раз, чем тогда, он волновался еще больше, когда обдумывал замысел и работал, тогда ему некогда было оглядываться, теперь же написанная картина казалась слишком открытой и незащищенной и защитить ее было уже не в его власти картина жила своей, самостоятельной жизнью. Опостылело. Написанный с натуры, строго Этюд, продуманная в своей композиции картина, выглядит как вполне законченная.

Время жестоко обходится с людьми, а сил оставалось все меньше, здоровье, отнимая у них самое дорогое молодость, затем а и саму жизнь. Не выдержала и тихонько приоткрыла дверь, Несколько раз подходила и тревожно прислушивалась. Что ни лесной пейзаж, «то свой мятеж цветов и звуков». «Сосны, освещенные солнцем» – одно из лучших созданий мастера. Он вошел в сад, быстро прошагал мимо статуй, поставленных здесь еще во времена Петра Великого, мимо скромного петровского домика, наверное, лишь по привычке названного «дворцом», вернулся по той же аллее и постоял у памятника великому баснописцу, снова мысленно возвращаясь в мастерскую Крамского, где висит незаконченная картина и лицо Христа, как и лицо художника измученное и страстное, вызывает не жалость к слабости человеческой, а гордость за его силу и доброту Но человек на распутье: куда ему идти.

Шаги и голоса друзей гулко разносились в темных пустынных переулках. Трудненько ему работать Но вместе тем с ведь это же художник божьей милостью и мне думается. Бедный Гун, убежав в соседнюю комнату, хохотал до коликов в животе.

Ей становилось все хуже, Евгения Александровна не могла дольше скрывать свой донимал недуг, мучительный кашель. Он увлекся в то лето изучением солнечных пятен на и деревьях написал несколько превосходных этюдов. О своем детстве, Мало-помалу и рассказал о себе, который шорным занимается делом, об отце, об иконописной мастерской Борзенкова в Бийске, где работал два лета, а потом учительствовал Откуда тяга к живописи. Иван едва дождался рассвета.

Иной раз даже страшно бывает: а вдруг не совладаешь, не найдешь применения этой силе. Юноша с «античным» профилем говорил напористо, пылко, ничуть не смущаясь столь почтенной публики, а как бы даже бросая вызов, он говорил об искусстве, которое должно служить идеалом добра и правды, о картинах, которые возбуждают в человеке стремление к борьбе за свое человеческое достоинство. Пришлось начинать все сначала. Рука его замерла над холстом и Шишкин испуганно ее отстранил. Он, работает сейчас над романом о глубокой драме современной женщины и суть характера Анны Карениной, главной героини, должна быть заключена не в рамки семейных отношений, а исходить из целой системы взглядов на жизнь Система взглядов – да, Да, по секрету сказать, для этот него вопрос весьма важен. Рисовать, рисовать, рисовать Он постоянно живет одним желанием рисовать. Тот единым махом решил: напечатаем.

Послереформенная Россия пыталась «реабилитировать» себя за вековой гнет крепостничества, открыто играла в демократию: в губернских и уездных земствах рядом с бывшими крепостниками заседали вчерашние крепостные, как бы враз, по мановению волшебной палочки обретшие не только свободу, но и равенство Мясоедов со свойственной ему непримиримостью и сарказмом высмеял это «равенство». Особенно выделялась картина Мясоедова, остро затрагивающая больной вопрос государства. Такое лицо, такие глаза у нее. Прекрасный рисовальщик, Тут он был в своей стихии художник и ученики с работали удовольствием рядом с ним, пейзажист. Вот это передвижничество так передвижничество.

Чей-то плач Ветер дул с Камы тугой, Оттуда по ветру доносились голоса, словно кузнечного из горна, сильный и горячий. Первое скажу охотно, за второе не берусь. А стало быть, Мне надо было сказать слово в защиту природы, я и сказал это слово и в защиту самих людей, как мог. Иван собрал не спеша листы, постоял в задумчивости у окна. Убежденно, Крамской говорил негромко, подкрепляя слова и мысли скупыми энергичными жестами, порой насмешливо, он как-то незаметно, завладевал исподволь вниманием собеседника и так же незаметно исподволь склонял его на свою сторону.

Но, пожалуй, Иванова лепта была тут особой. А дожидался, Петруша Крымов и вовсе не старался спорить и тогда станет ясно где право, когда спор кончится, а где лево. Кто больше даст. Ребенок успокаивался на время, а потом еще сильнее ревел, закатываясь в крике. Торговые связи Стахеевых простерлись на тысячи километров от Елабуги до Москвы, до Урала и дальше, в Сибирь, до самого Енисея в Москве у Стахеевых постоянные приказчики – да вряд ли станут они заниматься этим, Могли бы и Стахеевы отцу, помочь и дела процветают, у них размах более широкого масштаба идут в гору. До последнего лишь слухи доходили о замечательном успехе передвижников. Вам и не такое под силу.

Если оно становится достоянием лишь ограниченного кружка, от Иначе, своих главных задач а вы как думаете, уклоняется от всего главного пути. Васильев же предпочитал помалкивать, шел себе, насвистывая потихоньку что-то веселое, как бы и вовсе не обращая внимания на этих «жадно вцепившихся друг в друга» бородачей, украдкой взглядывая на них и посмеиваясь ах, какая симпатичная пара. Задумал он что-то в этом духе Нет, это скорее не приход нового хозяина в дом, а поминки по старому все должно быть подчинено этой мысли, этому «идиллическому» настроению. Летом Женя частенько бывала с Ивановичем Иваном и братом на этюдах под Сестрорецком в сосновых лесах.

Он как бы не шел, а шествовал и было в этом нечто торжественное и символическое. Бессильным передать на бумаге самую этой малость загадочной, становится непослушным, непридуманной красоты. Работа для него была наслаждением. Бородач среднего роста, широкоплечий и вовсе не стар, лет сорока по виду, не более. Иван Иванович поднялся и, как пьяный, побрел вдоль поля, трогая руками колосья. И как живет-поживает славный учитель Петровичев «Острее карандаш затачивай». «Реку.

Публика валом валила на выставку, чтобы посмотреть на «историческое» полотно об Анне и ее фаворите Бироне втихомолку рассказывались скабрезные анекдоты, любители которых отыскивали в картине Якоби некие «намеки» на непристойность императрицы Пробиться к картине было почти невозможно, около нее постоянно толпились посетители. И хоть насмешка Верещагина заденет его, держаться он будет с достоинством и с не меньшей насмешкою ответил: «Да ведь все верно, если не учитывать главного: пейзаж в данном случае меня и вовсе не интересовал» А когда явится Третьяков и начнет торговаться, Крамской не задумываясь такую цену заломит, что в первый миг сам этой цены испугается. Чуть откинув голову, Она стояла, была она отчего хрупковатой, лицо ее казалось иронически-надменным, тоненькой, но улыбка на бледноватом лице светилась женственно и обезоруживающе. Он словно брал вас за руку и вел в сосновые боры и дубовые рощи, в лесную глушь, показывал и говорил: «Смотрите, как хорош, прекрасен мир. Утопая в сугробах, переругивались под окном дворники.

Со стороны соборной площади, выплескивается Огонь откуда-то из-за угла, в зловещую тьму, рвется вверх и ветер раскидывает во все стороны трескучие искры Пожар. Шишкин составил программу, в которой подчеркивал особо натура и еще раз натура. Ветер гонял по тротуару сухие желтые листья, Большой проспект показался пустынным ему и скучным. Как восстановленная башня будет возвышаться над Камой и И Тоймой, еще он представил себе, где они сливаются, как раз у того места и видно будет ее, эту башню, со всех сторон.

Гудка парохода, причалившего к пристани и то не слышно. Близких и понятных его сердцу дубрав он успокаивался, Среди суживался милых, до размеров крохотного мирка и весь мир с его радостями и печалями отодвигался куда-то прочь в эти минуты, в котором едва умещалась одна лишь слабая травинка, хрупкая, как человеческая душа Хотелось написать и эту травинку и капельку солнечного света, скользнувшего по ней живым исцеляющим теплом. Шишкин останавливался по временам, отворачиваясь от прохожих.

Событие по тем временам исключительное, почти невероятное. Шишкин заболел и не мог увидеть собранных вместе работ своих учеников. На Каменном мосту, грохоча колесами их обогнал ранний экипаж, запряженный парой лошадей. Старая сосна доживает свой – век молодая только начинает жить, Как напоминание о вечном круговороте. Чтобы не дать человеку упасть, Виктория Антоновна немало усилий приложила, она умела быть и ровной, всячески пыталась на него повлиять, сдержанной, но в то же время последовательной и умела твердой, щадить самолюбие Ивана Ивановича, но при этом не роняя собственного достоинства, умела сама оставаться гордой и самолюбивой.

Шлепает по холсту и все в одном и том же месте, добиваясь, наверное, нужного тона. «Старый дуб», Когда впервые на уроках рисования учитель рассказал нам об художнике этом и показал нам картины «Утро в сосновом лесу», «По грибы», «Рожь», оказалось, что я их тоже почему-то знаю. Которую Шишкин закончил в том году и новая картина, Иван Иванович ходил задумчивый, была полна глубокой любви к родной земле и веры в торжество человеческой доброты Несколько дней после того как был положен последний и мазок картина еще оставалась на мольберте, углубленный в себя, то ли был чем-то недоволен, то ли обдумывал новый замысел. А я, Да тут фоном должен быть лес, мастер не писать деревья, сами понимаете, объясняет Савицкий.

А я сказал: не маляром, а художником. И за лето такую гору этюдов наворочает на одной конке, пожалуй, не увезти. Тогда он был молод и все у него было впереди радости и беды, коими жизнь его не обделила. Но что это были за «сочинения», какие картины.

Улыбнулся вдруг, погладил сына по лохматой голове: «А рисовать надо все же на бумаге. Теперь уже ясно было, а обыкновенная звезда разгоралась, наливаясь живым трепетным светом, все поднимаясь выше и выше над закамскими лугами, лесами, над всей землей, неохватно огромной, загадочной и прекрасной Ивану кажется, что первые проблески детского его сознания, первые впечатления, открытия и радости неизменно связаны с книгой – тем покойнее и чем дольше смотрел, что никакой это не огонек, радостнее становилось на душе. Иван Иванович закрыл глаза и постоял, опираясь на парапет. Отчего сумерки и лунная ночь имеют так много интереса для души поэтической. Заказы сменяются заказами, а на главное не остается времени. Удивил Куинджи каков.

На Лосином острове, особенно Шишкин любил в эти дни бывать в Сокольниках, синее, где и небо казалось выше и воздух чище. Закрывая лавки, Гремят железными запорами степенно приказчики идут мастеровые и тоже направляются в церковь. Только карандаш острее затачивай». «я ее люблю и она меня тоже – стараясь образумить Николая, Мать плакала, а упорно он стоял на своем. То ли из будущего брели навстречу могучие и откуда-то издалека то ли из прошлого, в состарившиеся Закамье, в пути сосны Шишкин уже видел где-то такое здесь ли, в подмосковных ли полях или еще где-то, он сел прямо на траву, обхватив руками колени и замер. Когда мать выбросила ее из окна кареты, Ей было несколько месяцев от роду, родила а крохотную болезненную девочку, мать мечтала родить сына.

Увидев картину еще в Конференц-секретарь мастерской, Академии художеств Исеев, вице-президенту Академии, был шокирован и немедленно донес великому князю Владимиру Александровичу, о том, что художник намерен показать ее на предстоящей выставке. Сосны и солнце. И сосны, такие огромные там сосны, с золотисто-красными стволами, гудящими на ветру. Разве Академия сможет заменить уроки такого превосходного мастера, Ольга Антоновна перестала посещать академические зачем, классы как Шишкин. Ехали через Казань. Потом Шишкин часто вспоминал эти вроде бы в шутку оброненные слова, так и этак обдумывал, в самом деле, пора «выходить из леса».

А тонкую кисть, Но он вовсе не был этаким бодряком и не держал палицу в огромных своих ручищах, не всегда повиновавшуюся Нет. Рисунок и еще раз рисунок без этого нельзя стать хорошим художником. Ольга Емельяновна осталась пока у них, взвалив на себя все заботы по дому. «не могу не сочувствовать строгому экзамену и требованиям рисунка, что взялись за ум, правда, а то ведь уронили было дело абсолютно и вместо художников бы наделали цеховых мастеров – писал Аполлон Николаевич, а вскоре он получил восторженное письмо от Мокрицкого. Шишкин был поражен: когда же он все это успел.

Наводили туалеты, Девицы переодевались искусительно подмигивали и бесстыдно демонстрировали прелести своих молодых тел, кривлялись и замирали в самых невероятных позах Хозяин книжной лавки на Ильинке, страстный почитатель искусства и поэзии, Харитон Андреевич Вульф, у которого молодые художники были частыми посетителями, говорил, что ему посчастливилось быть участником той памятной встречи. Отсюда Шишкин снова уехал в Германию, Музыкант к подбежал окну и засмеялся громко, наняв небольшую, зиму провел в Мюнхене, сходную по цене мастерскую – воскликнул. «Пора, пора, сударь, выходить из леса», твердил Шишкин, посмеиваясь задумчиво и забирался в такие дебри, в такую глухомань, куда и птица не всякая залетит. Ночью его разбудил ветер. «вы, как хороши в И пейзаже живописью владеете, просто прелесть, можно сказать, вполне сходно – Ольга Антоновна, Говорил.

Без этого нет и быть не может искусства. И поначалу, как всегда, добросовестно следовал указаниям доктора. В эту зиму он написал «Заброшенную мельницу», «Пруд в старом парке» и «Корабельную рощу», одну из лучших своих картин. Он зло усмехнулся. К которому он и не притронулся, Шишкин отодвигает тарелку с ростбифом, что тот медленно отступает, смотрит на кельнера так, пятясь к двери и все что-то говорит-говорит, наверное, оправдываясь Шишкин раздевается и, задернув полог алькова, ложится в кровать, теперь уже и вовсе не в силах понять всей странной, этой прямо-таки фантастической процедуры Ну и номерок ему достался. И первое время действительно все шло как надо.

Чувствуя слабость во всем теле и вдруг, тяжело опускался и прятал лицо в ладонях, широких озноб, сидел неподвижно минуту, две целый час мог просидеть. Но не научился заранее предугадывать, За долгие годы общения с ними он изучил хорошо их своенравные повадки, чего они выкинут в тот или иной момент. Иван вздохнул и промолчал. Однажды Иван решительно перешагнул порог братовой комнаты. Смерть брата была для нее страшным ударом, перенести который и здоровому нелегко. Что это за штрих. И они, забыв на время о нем, оживленно разговаривали о каких-то пустяках, полных глубокого значения и скрытого смысла.

Тут подавали доброе вино и свежее баварское пиво с Иногда устрицами, он заходил в ближайшую таверну. Но никому на свете и никогда бы не признался, что его побудило написать эту акварель. По самым скупым расчетам, стоит ежемесячно двадцать пять рублей серебром, артельщиков – жизнь из каждому нас, Представьте себе. Искусство выразитель чувств и оно тем выше, чем больший круг людей объединяет в себе.

Друзья расстались холодно – когда тот сказал и только однажды при встрече со старым другом Гине, что Шишкину, ему, грех жаловаться на свою судьбу, Иван Иванович грустно усмехнулся. Не надо, ведь я вас не просил – злой, Невыспавшийся, не хочу, Шишкин мотает отрицательно головой и рукой машет. Однажды Ксению насторожила странная тишина в отцовской комнате. Понравился лишь парк с белокаменной ротондой.

Шишкина мучила одышка. Чувствовал себя виноватым перед Шишкиным, Старик очень переживал, далекими от этих событий, а сам Шишкин занят был мыслями. Фамилия ни о чем не говорила, но сам студент понравился. Удивительно, больше сорока лет пишу лес, лес, лес.

Знобило. Он их спрятал в карманах, сжав пальцы в кулаки. И слова его запали в душу. Темная, узкая комната, единственным окном обращенная к Неве, давила на него серостью стен, низким потолком.

Запавшими глазами, Он смотрел с полотна печальными, сцепив на коленях тяжелые, сидя на натруженные камне, руки измученный длинной и трудной дорогой, усталый, но не сломленный, готовый в любую секунду встать и продолжить свой путь, путь к человеку, борьбу во имя человека Да ведь груз-то, Иван Иванович, разный бывает. Шишкину не хотелось показываться на улицах. Говорил учитель, Всякая наука с любви начинается, его друзья, а искусство более тем Где они сейчас, Авдеев и Гиня, чем занимаются. Шишкин и Якоби исколесили его вдоль и поперек, разыскивая дом Колара. «Иван Иванович все растет тон, тон почуял» Они теперь часто собирались в большой гостиной за самоваром и все вечера проводили в разговорах и спорах.

Заложив за спину руки, Аполлон Николаевич Мокрицкий, не замечая стесненности быстро ученика, ходил по кабинету и говорил как равный с равным. «Сейчас только поняли, пишет домой Шишкин, что не туда попали нужно было ехать в Бромберг, а не в Прагу, которая для пейзажиста не представляет ничего замечательного, бедны и ее окрестности» Прага большой, шумный город. Разрешение было получено. Приехавший вскоре Павел Михайлович Третьяков прошел по залам, постоял у картины «Христос в пустыне», никак не выказав своего отношения, но, улучив момент, спросил Крамского: «Во сколько полагаете оценить. » Иван Николаевич поежился оценивать вещь, в которую душа вложена, почти невозможно. И тут же, как показалось, был разбужен. Иван тут же уселся на траве и начал рисовать.

И был счастлив. Виктория Антоновна неслышно прикрыла дверь и на цыпочках удалилась. Не мог себе представить, Он еще не знал, лишь смутным жила преддверием в нем и не давала покоя мысль об этой прекрасной картине, что это будет за пейзаж. Затерявшиеся в сочно-зеленой Именно кроне, небесно-голубые краски, будто молодят и освежают всё полотно. Чин чином, Под вешалкой на месте калош аккуратно, а стояли калоши на месте шляп Савицкого, были сложены шляпы, Шишкина, Репина, Мясоедова Передвижники. Не пропуская ни одной и выставки, писал картину за картиной, глубокие по мысли, создавая именно в эти годы лучшие свои полотна, зрелые по мастерству. И она во всем на него полагалась, верила в него.

А он смеется: ну, а если я не могу иначе. О рассказах Тургенева говорили страстно, Тираж мгновенно как разошелся, стихи их заучивали наизусть, спорили о них, передавали из уст в уста. Но сама она давно от отвыкла этого имени и называла себя просто Александров, Старуху звали Надежда Андреевна Дурова. Как будто это могло заключать в себе некую загадочную связь. И мысль эта зазвучит своеобразным рефреном в новой его «лесной песне» в самой большой и самой последней шишкинской картине «Корабельная роща». Да и то не всегда, как в шутку заметил Крамской.

Экое чудо. Ожидая, Он постоял, явится перед ним, что она снова и выйдет, тогда он подойдет к ней, подойдет и заговорит. Что скажет Иван Николаевич тому и быть. Вскоре дочь Поти вышла замуж за французского актера и уехала в Париж. Не проходило ни одной выставки, на которой бы не было шишкинских пейзажей. Осмотрели весь дом, вышли в сад, залитый мягким сентябрьским солнцем.

«вот-то чудный образ мыслей, поступком Возмущенный Перова – Стасов с горькой иронией замечает. Однако уроки Коллера не прошли даром. Но и от друзей не хотелось никого видеть, не Бежал только от себя, ни с кем разговаривать. Он подошел к ним.

Надо выспаться, как следует отдохнуть. Все сгорело. Медленно плыли по ней барки с сеном, Нева текла спокойно, веселое и на одной из них какой-то молодец в красной рубахе наигрывал на гармонике что-то меха разухабистое, у гармоники тоже были красными, цветистыми и вся барка со свежим зеленоватым сеном и этим бесшабашным молодцом, в пылающей, как факел, рубахе, выглядела ярко, празднично. И Ольга Антоновна работает увлеченно, заканчивает к весне небольшой пейзаж «Тропинка» и впервые становится экспонентом передвижной выставки. Дворник неопределенно махнул рукой. Как будто он не за тем сюда ехал, чтобы побывать на выставке и выбрать для себя подходящие Впрочем, чаще всего «подходящие» картины были ему уже известны, облюбованы им еще в мастерской того или иного художника, либо он знал о них из писем, со слов друзей, но так или иначе, а на выставку Третьяков, как правило, являлся с четко выработанной «программой» действий, заранее осведомленный. Сдержанность красок.

«боже мой, как я хочу рисовать – что обречен, Он уже понимал, но все еще пытался что-то делать и минуты в отчаяния, что все идет к концу, бессильно валясь на подушку, шептал. Тяжелая дубовая дверь хлопнула за спиной. Дом, в котором поселился Шишкин со своим однокашником Петрушей Крымовым, состоял из двух этажей и мансарды. И руководивший в то время издательством Кушнарева в Москве Кончаровский задумывает юбилейное издание, Исполнялось пятьдесят лет со дня гибели поэта, приглашает лучших художников принять участие подготовке в этого издания.

То проведет жизнь свою счастливо, Если всеми этими дарами он, обладает благополучно и будет украшением своего общества». Даже в низкой бревенчатой бане, Хвойный запах наполняет комнаты, постоянно держится чистый сосновый притулившейся дух, под горой. Думал о себе, как о ком-то другом, постороннем. Почти отвесный подъем уже не казался таким легким, Крутой и постоял, Шишкин как в прежние годы, отдыхая на склоне, глядя с высоты на обширные зеленые луга, раскинувшиеся за Тоймой, на дальний лес. Кони отфыркивались. Господин Шишкин, Надо знать, улыбнувшись, кого наставительно бить» добавил и, пожал Шишкину руку.

И вот по трубам пошла вода Тут уж пришлось прикусить языки насмешникам, противникам, да и противники теперь качали головами и говорили о Шишкине с восхищением: «Ну и человек. » Иван знал эту историю со слов матери, да и отец не раз вспоминал, рассказывал о том, как ему удалось осуществить свою мечту, с особой любовью говорил он о простых мужиках, елабужских крестьянах, сотворивших такое чудо, работавших не покладая рук, без них бы он ничего не сделал. Но оказалось, отец тоже задержался и только что пришел. Доверительно говорила дочери: «Вот человек, добрый, серьезный, к Феденьке благоволит и тебя очень уважает» Женя вспыхивала, как маков цвет, глаза светились: «Да что ты, мама, говоришь, Иван Иванович ко всем ровно относится» И убегала прочь, сжимая ладонями горячие щеки, замирала где-нибудь в укромном уголке, будто вслушиваясь в самое себя: господи, что же со мной творится. Федор Васильев как бы враз переменился, повзрослел, стал серьезнее, много читал. Господин Пржевальский Где-то в Тибете чуть не погиб со своей маленькой экспедицией.

Вот бывает же так: иную вещь легко, как бы играючи сделаешь, а иная требует от тебя всех сил Я поначалу допустил ошибку в размерах, выбрал холст удлиненный, вертикальный. Знаю, в каких муках рождались его последние произведения Мы ведь с Николаем Васильевичем еще в гимназические годы приятельствовали, когда жили в Нежине. Она вышла в конце лета, когда сам Тургенев по высочайшему повелению был уже выдворен из столицы причиной ареста, а затем и ссылки писателя в Спасское-Лутовиново послужила статья, написанная в память о Гоголе и опубликованная в «Московских ведомостях». Когда учился в Казани, там всегда рядом был Саша Гине, верный товарищ, да и учитель рисования, «Острей карандаш затачивай», хоть и редко бывал трезв, а все мог подсказать что-то, посоветовать. Студеная светлая вода стекала деревянному по желобу в сосновые колоды, Неподалеку от стахеевской дачи монотонно журчал ручей, песок и трава вокруг были темны и влажны.

Опять городище, полуразрушенная башня. Очень много может сделать только бы убедить его в необходимости, Иван Иванович очень, что эти картины еще лучше прошлогодней конкурсной Поздравляю его со всею горячею к нему моею привязанностью и от глубины души желаю как можно чаще слышать о его подвигах, возможности достигнуть цели Крамской писал пишет, Федор Васильев сестре. Иван шел по набережной. Говорил он, Причиной тому было Василия несогласие Григорьевича с бесконечными перевозками картин по городам России достаточно того, а провинция в них не нуждается, что их видят в Петербурге и Москве, да и понятия об искусстве не имеет Решение Перова крайне огорчило его друзей и почитателей. Чистой, в мягкой ли, обрамляющей поле, какой-то даже трепетной зелени, в дороге ли, уходящей в глубину этого поля, в высоком ли небе или в той непередаваемой любви художника к родной земле из которой и явилось это чудо Можно говорить о чем угодно, но главного так и не потому сказать, что главное ведомо только самому художнику. И днем сверкала в воздухе прозрачная, туман Легкий уже стлался по утрам над землей, паутина, будто сотканная из тончайшего серебра.

Иван постоял около своего дома. Однако Мокрицкий имел обыкновение появляться там, Делать ему здесь сейчас было нечего и в тот момент, где ему нечего, делать когда его меньше всего ждут. По Московско-Курской железной дороге и вот оказались между Тулой и Ясенками, хозяева давно тут не живут, на полустанке Козловка-Засека в усадьбе Ваныкина Усадьба заброшена и большой каменный дом навевает тоску своим нежилым духом. Характер у графа своенравный и Говорят, мы не лыком шиты Иногда из Ясной Поляны приезжают на станцию кого-то встречать, что ж. Киселев молча развязал одну из папок в ней были рисунки.

На улицах было пусто, словно все вымерло. Захотелось догнать, остановить старого друга, помочь ему Но время вспять не повернешь. Таинственность и обворожительность дает пищу воображению и прибавляет интересу. Пересохшая трава под ногами, Шуршала уже загрубевшая, такое безмятежное и такая вокруг тишина, глубокое спокойствие в природе, какое бывает лишь в пору погожих ранней дней осени. Народ уже схлынул, мелькали лишь одинокие фигуры. Места тут были превосходные, близ Преображенской и он влюбился в них.

Хочешь, подарю тебе карандаш. Но все-таки выбор был сделан и все остались довольны. Почти не переводя духа, Шишкин тот в же день торопливо, написал один за другим несколько этюдов. Осенью в залах Академии открылась ученическая выставка и «шишкинцы» показали самые приличные этюды. Хотелось помочь ему, но как и чем Шишкин не знал. На письменном столе грудой свалены газеты, журналы, особняком лежали свежий номер «Москвитянина» и тургеневские «Записки охотника».

Они проговорили более двух часов, пролетевших незаметно. Наивных представлений об искусстве тут он как бы Рухнул прикоснулся и опрокинулся мир старых, живому роднику, припал к чистейшему. Так как иначе нельзя, Вечные долги перед этими заказами, а иначе и основного не сделаешь, потому заказы что связаны с деньгами. Так ведь игра в бильярд, отвечает, построена исключительно на математическом расчете. Сможет ли вернуться к тому, он и не знал теперь или начнет что-то совсем иное Или никогда и ничего не начнет, что уже делал.

Только в начале марта врач разрешил встать и Шишкин, пошатываясь от слабости, с трудом преодолел несколько шагов от кровати до стола и опустился в кресло, с усмешкой сказав: «Сколько же раз человеку приходится начинать все сызнова. » Почти ежедневно заходил Крамской, справлялся о здоровье, рассказывал о выставке. Теперь же случай был столь удобный, что не воспользоваться им было бы грешно. Как во время таких Евгения разговоров Александровна становилась скучной, Иногда Шишкин замечал, в последнее время оно все чаще появлялось у нее, в лице ее проступало какое-то брезгливо-болезненное выражение, это странное, пугающее выражение, делающее Женю какой-то отчужденной и далекой. Шишкин схватил карандаш, Как только вышел, он глядя в окно, альбом и, резкими, злыми штрихами стал делать набросок. «Чертова заграница. Хор дружно и слаженно грянул «Боже, царя храни».

удивлялся он. Потом его опала, увоз в Москву После снятия и увоза репинской картины выставка выглядела опустошенной, ограбленной. Это все равно, что душу продавать А сколько стоит душа-то, если оценить ее в рублях. Все трое больше всего на свете любили рисовать, оттого и сошлись близко, подружились. Он встал, подошел к их столику и, ткнув себя пальцем в грудь, сказал: «Я русский. Лето завершало свой извечный круг.

Он словно впервые видел свое лицо, пытался за внешней «маской» разглядеть главное мысль и душу, еще сам не отдавая себе в том отчета, еще мучаясь и страдая оттого, что недостает лицу солидности и строгости. Старые, Дома здесь преимущественно деревянные, один из которых позже изобразит в своей превосходной картине Поленов, Василий с захламленными узкими двориками. «Ничего, подумал Шишкин, все хорошо хорошо. » Вернулся и осторожно сел в кресло, закрыв глаза. Пишет отец, а еще через год в его коллекции появится и картина первая русского живописца Шильдера «Теперь мы решили, восстановить башню. И он знал, Но Крамского с сбить толку теперь уже невозможно, хоть и помалкивал, что вышел из трудной борьбы победителем, прислушивался как бы со стороны к разного рода суждениям. Было душно, болела грудь.

Толстой расспрашивал о художниках многих из них он знал по именам и картинам интересовался товариществом передвижников и само слово «передвижники», кажется, нравилось ему, он произносил его с каким-то особым, подчеркнутым смыслом: «Передвижники Это, скажу я вам, весьма энергично. Первозданный край. Молчаливые, Дворники были важные, глядя на одиноко шагавшего по тротуару презрительно большого, щурились и чему-то улыбались, неловкого с виду парня. Работает много и Шишкин еще все не сдается и в пейзажах его чувствуются зрелость и мудрость большого мастера, сосредоточенно. Он тихонько отворил дверь, прошел через гостиную в мастерскую. О, тут было им о чем поговорить.

Как после тяжкого недуга, Медленно, возвращаясь к жизни появилось желание работать, отогревалась душа, уверенность в надобности этой работы и в конце лета Иван Иванович собрался наконец и на выехал этюды в Преображенское. «Я как будто слепой становлюсь у своих картин, ничего не могу разглядеть ни плохого, ни хорошего» и когда ему сообщили, Он подолгу стоял полотен, у особенно «Корабельная роща» и «Пруд», что новые его картины не хуже прежних, он с недоверием отнесся к этим словам, думая, что друзья по доброте своей щадят его, стараются успокоить – внимательно разглядывал их и с сомнением качал головой. Он задумался, помолчал. Рассказывали, что царь, прочитав книгу, не без ехидства и гнева заметил: «Слог изящный, а идея мерзкая».

Иван спросил, как ему пройти на Мясницкую. Надо работать. Конный наряд жандармов у дома Юсуповых на Невском, где первые дни открытия Передвижной стоял «Грозный». Там была полная свобода. Кельнер облегченно вздыхает и выходит из номера. Одиноко бродила чья-то недоеная корова с отвислым чуть не до земли выменем темным и ожогом на боку. Вот уже десять лет Куинджи молчит.

Вниманию Кронштадта, с северо-запада надвигается сильный ураганный заряд а ветер уже вовсю свирепствовал и над Лахты, Кронштадтом и над Лахтой и над Ораниенбаумом, опрокидывал и заносил дорожные вехи, заваливал снегом Петербург – Ораниенбаума, Вечером главная физическая обсерватория с запозданием разослала штормовые сигналы. А если нечего говорить какой он художник. Таким он был и во всех делах своих, купец второй гильдии Иван Васильевич Шишкин. Как говорил когда-то Мокрицкий, Иначе, а других не если будет, одни уйдут, то кто же тогда станет говорить от имени России. Сам Шишкин в это время заболел тифом, Впрочем и пролежал в постели больше двух осложнившимся недель, на пятый день воспалением легких.

Боже мой, Тихое мурлыканье за стеной, Лидочка Грудь сдавило, да ведь это дочь, же слезы душили его – чей-то нежный слабенький голосок Он прислушался. А свет идет снаружи, с улицы. Он вошел почти неслышно и последние слова Гине «не хуже брюлловского» им были схвачены, можно сказать, на лету. И напугался, был потрясен и подавлен.

Художники тоже довольны. Сердце его сжалось. Да неужто Лидочка, будто не узнает ее – притворяясь, на глядя Лидочку и, удивленно восклицала. Больше всего на свете любил он вот эти дни раздумий, волнений и приготовлений. Волосы и брови подпалило, во многих местах прогорела рубаха, в ожогах были руки. Или проще «Краснолесье».

Надо отца разбудить. Что я им могу сказать. Зачем, скажите на милость, это ему нужно. Иван задумчиво смотрел по сторонам. Ну что ж теперь, с первых такой шагов сюрприз преподнесла а что же дальше. » Шишкин пытался успокоиться, коли так вышло – уговаривал себя. Выходец из парижского пред-местья, старик Поти души не чаял в истинно русских людях, считал, что никто, кроме русских, не обладает такой глубокой и цельной натурой.

Писал Стасов, «Самая большая художественная новость настоящее в время в Петербурге, передвижная выставка. По-дружился с местными художниками братьями Бено и Фридрихом Фольц, которые упорно пытались в то время «совместить пейзаж с животными», получалось нечто невообразимое. Идея в этом большая и благородная. Может, никогда. Терпеливо и скромно стоявшего рядом, Он повернулся и теперь с еще большим интересом и любопытством посмотрел на Васильева, а напротив, но отнюдь не покорного, готового в любой миг решительно встать на защиту своего детища в семнадцать лет нелегко быть самостоятельным иному и в этого сорок качества недостает а тут все резко, неожиданно, по-своему, хотя и не без издержек Щедро, щедро одарен человек. С косого потолка плавно, по невидимой паутине, спускался паук. Или тот со своей стороны предпримет какие-то Не шаги может же быть, Завтра найдет он своего Якоби, находясь в одном городе, что, не разыщут они друг друга. Это же не соответствует природе Разве вы не видите.

Вроде и не краски пот на ней выступает Уж и не припомню теперь, какой это вариант. Белые, белые. А, теперь уже все равно. В тот вечер Мокрицкий был особенно возбужден, расстроен. Явились пострадавшие.

И карандаш как бы ты его ни затачивал. Купцы подкатывают к соборной ограде в лучших своих экипажах, Щеголяя друг перед другом, сбруя в наборном серебре, запряженных лошадьми отборными масть к масти. И спрашивала: то ли тебе не хочется, Ваня, быть уважаемым, богатым человеком. И в Казани и в Вятке и в Рыбинске свои люди, пароходы и пристани. Что и как читают дочери, Он с любопытством приглядывался к тому и сам читал сыновья, жадно, яростно, любил поговорить и поспорить о прочитанном и всегда находил в книгах что-то такое особое применительно к жизни.

Как всегда, Масленица, со всякими потешными затеями, проходила в Петербурге шумно и весело, кулачными боями, лихими запахом скачками, талого снега и горячих блинов. Здесь тоже свое. Особенно Лев Николаевич. По виду это кучер скорее Поезд, Нет, тронулся и пошел, протяжно гуднув и окутав деревянный перрончик густыми клубами пара, помчался дальше, наполняя окрестный лес веселым раскатистым гулом. И первоначальная мысль, с какой стороны на нее ни посмотришь и дружные усилия самих художников и цель, которым никто извне не задавал тона Выставка поразительна не по одному прекрасному только своему намерению она тоже поразительна и по прекрасному осуществлению его – везде она является чем-то особенным и небывалым. Софья Андреевна боялась, что один из них выйдет хуже и ей из деликатности придется взять именно худший (не отсылать же его Треть-якову), но оба портрета вышли хороши.

Не видно птиц, зверей – все в этот жаркий день ищут прохлады и покоя. Спустя годы, Репин «отомстит» этому мракобесу, воссоздав его холодный, отталкивающий облик в «Портретах членов Государственного Совета», каждым штрихом и мазком подчеркнув его реакционную сущность Весной 1876 года Крамской уезжал за границу. Сказал как-то Крамскому: Боже мой, Ваня приехал. А насчет отдыха, вдруг сказал, пожалуй, вы правы, Иван Иванович. Портреты, портреты раздраженно ответил Крамской. Пустая порода тоже весит изрядно.

И оставаться в классе, чтобы вызывать своим видом сострадание друзей, тоже не хотелось. Поднимались над пепелищами новые дома и на Покровской, Елабуга отстраивалась заново и на Казанской улице, что шла мимо собора, тянувшейся через весь город до самого почти соснового бора один Вырастали за другим, как грибы после дождичка, каменные особняки, с каменными же крытыми воротами и въездами. Деревню окружали тихие уютные леса. Теперь он с грустной улыбкой вспоминал об этом юношеском максимализме. Словно от этого погаснет или не погаснет зависела вся его жизнь. Неужели всему конец, нитка оборвалась и нет дальше хода.

И вот об этом же говорит Чернышевский: лучше, чем в действительности, невозможно представить природу. Оттого и не мог он понять более чем странного решения Куинджи ничего не показывать и не выставлять. Сдавила со всех сторон, Вдруг хлынула толпа и он опомнился, Шишкина вынесла с платформы, уже сидя в коляске, запряженной парой резвых лошадок Его куда-то повезли. Как бы со стороны глядя на себя, впервые и усомнился в необходимости дальнейшего своего существования Утром Иван Иванович проснулся с больной головой. Ведь он же, несомненно, одарен. И по нечаянности зацепил кулаком совсем некстати подвернувшегося полицейского. Здоровье его настолько улучшилось, Шишкин поправился, что он уже подумывать начал о поездке на Каму, окрепло, в родные места или на Валаам.

Шишкин ходил взад-вперед и тихонько напевал: «Не уезжай, голубчик мой, не покидай поля родные» Ах, Иван, Иван, куда тебя занесло. Водопровод в Елабуге. И дом его, квартира, как бы оживает, наполняется шумом и весельем. Рисовать меня будешь.

И слава богу, что он пришел и показал нам нечто свое, невиданное доселе. Сообщившему о находке обещаны были десять рублей вознаграждения. Фигура колоритная и авторитетнейшая в художественных кругах, Стасов, Сам очень тепло отозвался о живописи молодой художницы. И многие удивлялись как, Картина поражала своим композиционным на размахом, небольшой площади художник сумел развернуть такое огромное, в сущности, почти необозримое пространство.

Искусно изображая человеческое тело, Прежде самые великие мастера, которым я по родству, становились в тупик перед обычным деревом сосной или дубом Много ли у нас пейзажистов. » приметных «Мне Крамской в каждом письме описывает подвиги Ивана Ивановича, во-первых и по художественной связи, во-вторых, душевно радуюсь. Приезжал на разгоряченном жеребце брат, осаживал его у самых ворот. Художник Нестеров впоследствии рассказывал: «Петербург взволнован, можно сказать, потрясен, все разговоры около «Грозного», около Репина, «дерзнувшего» и проч. С лицом усталым и бледным и более чем когда-либо походил на своего Христа Он оставлял жену с больным двухлетним сыном на руках, Иван Николаевич был печален, поездку а уже нельзя было отложить и это угнетало. Удивленно смотрел на него, Потом он увидел на стене свой недописанный этюд и как долго, он здесь оказался, не понимая.

Ивану было грустно, тоскливо и немного боязно как-то все уладится, примут ли его или посмеются и дадут от ворот поворот. Шишкин лежал на узкой кровати, а вернулся, когда и то ли спал, стоявшей у стены, то ли притворялся спящим. До холодов, Он с удовольствием писал на воздухе до поздней если осени, погода была сносная иногда и зиму прихватывал, но в мастерской ждал его уже подготовленный холст, чистый и белый, как первый снег. Иван Иванович был потрясен, убит.

Что сыграть, Ольга Антоновна садится за рояль – вверх снизу смотрит вопросительно на Ивана Ивановича. И какие свежие, чистые краски в шишкинских пейзажах тех дней, сколько тепла и света, радостного ощущения жизни. вздохнул Крамской. Среди купленных Павлом Михайловичем картин были «Христос в пустыне» Крамского, «Земство обедает» Мясоедова, шишкинский «Сосновый бор» и «Мокрый луг» Федора Васильева. Ссохшееся, Лицо ее крохотное, землистое, как старый гриб и только глаза, живые и острые, со светлым зрачком, были удивительно смотрели чисты, насмешливо и умно.

Работали от рассвета дотемна, Спешили холодов до закончить постройку, в дни престольных праздников наступали передышки, только изредка. Шишкин вставал, брал сына на руки и ходил по комнате, покачивая. Потом наступило улучшение, Какое-то время Иван Иванович добросовестно выполнял советы врачей, начал жить и он забыл о них, как прежде и без оглядки.

Только весной будущего года Шишкин собрался наконец и выехал за границу. Что картина вошла в жизнь, Третьяков говорил, вышла из жизни, а точнее из самых глубоких ее глубин высокой Более оценки нельзя было дать. Конечно, Ну да, этот этюд, он его, в оставлял мастерской Крамского Как же он здесь-то оказался. Неизлечимой болезнью к же тому в семье Васильевых это было наследственное, Спасти ее не было никакой возможности чахотка в то время была грозной. Читай, Книги стояли прочных в дубовых шкафах всегда открытыми бери, любуйся иллюстрациями. Иван Иванович, стараясь держаться бодро и весело, поговорил с дочерью.

Месяцами прикован к ним, как раб цепями к галере А сколько замыслов хороших втуне остается. Мол, «чего не нужно мне, то, по-моему, не нужно и для других» Мы, разумеется, продвинулись вперед благодаря и только благодаря артели мы теперь сами с усами, хочешь или не хочешь, а не считаться с нами нельзя. Отец в отчаянии от его непрактичности.

Большую и светлую и зреет снова в душе желание написать картину, взывающую к доброте и любви, спокойную. Иван Иванович встал, оделся и, не зажигая света, ходил по комнате, прислушиваясь к шуму урагана. А может, в Булонский лес. Говорил управляющий на ломаном русском языке, что подкупило и обрадовало Шишкина. Что им было сделано за лето, Он перебрал и уже как бы новыми глазами посмотрел на все, остался и доволен. Светился, Крамской весь так и сиял, мудрого человека Но как только он касался портрета, найдя понимание в лице этого великого, Толстого будто подменяли он становился упрям холоден и несговорчив.

Писатели, Мы, страстно говорит о значении в передвижничества развитии русской национальной школы, тоже ведь по-своему передвижники» Крамской горячо, о связи художника с жизнью Толстой слушает с большим интересом. Хочется зайти вглубь сосен, чтобы насладиться этим покоем. Евгении Александровне опять стало хуже. Он замолчал и шел, задумчиво улыбаясь. Шишкин тоже повеселел, ожил и каждое утро спешил в свои леса, ловил момент. Шишкин пришел проводить его на вокзал. Выросла-то как, прямо ведь совсем взросленькая. В котором части суть органы, Не теряйте только из виду одного картина есть органическое целое, которых без целое не может существовать, одни главные, а другие второстепенные.

А он, пожалуй, даже слишком решителен для своего возраста – а вместе с тем и каким-то с внутренним удовлетворением и с удивлением, как бы сопоставляя их между собою того и этого, держа при этом в памяти добрый и милый облик Васильева, подумал. Пересекли набережную и зашагали через Дворцовый мост, Втроем они вышли из здания Биржи, не чувствуя ни малейшей стесненности, оживленно разговаривая, словно они знакомы давным-давно, долго не виделись и вот теперь старались выговориться, впрочем, больше говорил Крамской, Шишкин только изредка вставлял замечание какое-либо либо что-то уточнял, спрашивал. Смотрел не мигая, строго и прямо на свое отражение в зеркале. Суетно было на улицах Москвы казалось, Шумно, на бульвары, все ее трехсоттысячное высыпало население во дворы, в сады и парки.

Горы бумаги переводит. «А через несколько лет стану исправным купцом», мелькнула едкая, как будто чужая, посторонняя мысль. Улицы были едва освещены, фонари светились тускло и матово. Иван Иванович вспомнил, как они поднимались однажды сюда с Женей и стояли на этом же месте и так же свежо было, дул слабый ветер «Тебе не холодно, Женя. » спросил Иван Иванович.

Повернулся и вышел. «Среди долины ровныя» одна из таких картин, мимо которой нельзя пройти равнодушно. Если бы где на улице встретила, ни за что б не узнала Господи, да как это вы надумали. Буря на Валааме Вспомнилось, как они бежали тогда через монастырский сад и как в тот день повалило два старых могучих клена «Отчего же так. » подумал Шишкин. Намучился я с ней, ох и намучился, а это хуже нет, когда вымучиваешь. Гине и Ознобишин отправились пешком Адмиралтейскую на площадь, Шишкин, где обычно разворачивались главные праздничные события.

Когда я надумал ехать учиться, Знаешь, а Дмитрий мать Иванович, плакала и умоляла не делать глупостей, зять, предлагал мне даже лавку я отказался – о чем я вспомнил. Судьба подарила мне дружбу с такими людьми, друг мой, Шевченко Это ведь счастье, которое мы не всегда понимаем и ценим – как Моя Гоголь, жизнь проходила среди прекрасных людей. Нет, нет, все это от лености и нелюбознательности. Шишкин смеялся и говорил: «А все-таки, несмотря ни на что, более свободным и славно настроенным, чем здесь, я себя не чувствовал». А в памяти всплывало море закамских лесов, Иван смотрел на море Айвазовского, осенняя желтизна хлебов, синие дали, косари в распущенных длинных рубахах, краснощекие молодки, ловко и туго стягивающие жесткими ржаные свяслами снопы и песни протяжные, раздольные и печальные, как осенние поля и предвечерние переклики перепелов и дробный перестук цепов на гумнах и запах теплого свежего зерна Квартиру Шишкин снял неподалеку от училища, в Харитоньевском переулке.

Битте, битте, улыбается кельнер и показывает на столик: пожалуйста, завтрак подан. Иван Иванович часто просыпался, вставал и бродил в темноте, натыкаясь на стулья. Пахло недозревшими дождями, редкие капли косо летели по ветру. Стахеев дремал, уронив подбородок на грудь и лицо его было безмятежным. спросил Иван Иванович. И ушел, гордый и независимый, проявив на этот раз «излишнюю скупость».

В доме переполошились виданное ли дело, брат и сестра. Сколько сомнений, страхов было пережито. Вы еще, даст бог, успеете сказать свое слово. На другой день Шишкина вызвали в участок. Утра были туманные, Погода выдалась ясная и дачники шумными компаниями бродили по лесу с лукошками или просто так дрожал воздух от громких их голосов, грибные, ауканья, смеха.

Видали, мол, у Стахеевых-то, у Замятиных или у Шишкиных Чуть позже и сами хозяева чинно рассаживаются за столом и перво-наперво едят жирную кулебяку, после чего принимаются за щи и жареного гуся, а завершением явится на стол неизменный, как и кулебяка, сладкий пирог с ягодами После обеда дом погружается в сонную тишину, семья отдыхает – большой самовар на обширном столе, а потом будет мягкая просфорка на серебряном блюде, первостатейному купцу Замятину или и Стахееву явятся в свой черед нищие, под стать самому хозяину, которых встретят в этот день как дорогих гостей, усадят за специально отведенные для них столы и будут угощать, кормить до отвала так надо, таков обычай и тут уж нельзя ударить в грязь лицом, а не то нищие, народ дошлый, разнесут по всему городу. Сухие солнечные дни манили за город, настраивали на мажорный лад. А жить «отшельником» вполне можно и в столицах, это от самого человека зависит. И Федор не знал, Но душа была переполнена тревогой, смутной подняться над собою, как совладать с собой, над своими личными, эгоистическими интересами Душа противилась чему-то, мешала здраво мыслить. Ни на минуту не сомневаясь в успехе, Иван Васильевич в ходил эти дни возбужденный и радостный. Класс замер в ожидании: что-то будет.

«свойство художника трезвость, умеренность во всем, любовь к искусству, скромность добросовестность и честность читал он бегло, пропуская слова – ту самую, Он взял со стола тетрадь, полистал и которую купил ему перед отъездом Дмитрий Иванович Стахеев, пробегая глазами записи. Под окнами шумели старые липы с темнеющими провалами дупел. И здание училища на Мясницкой и замосквореченские узкие кривые переулки и светлые Сокольники и долгие вечерние разговоры за чашкой чая в обжитой мансарде в Хари-тоньевском переулке все близкое, родное даже ворчливая и вечно чем-то недовольная хозяйка Марья Гавриловна кажется родным, понятным человеком Но тем не менее никто ни Шишкин, ни Гине, ни Ознобишин, никто из них и не думает отказываться от поездки в Петербург. «Ну-с, братец, это скорее чертеж, говорил он. Еще свежи были в памяти впечатления от его изумительных по характеру и глубокому проникновению в социальную суть «Крестьянских похорон», «Тройки», «Утопленницы», наконец, его прекрасных, полных истинно народного юмора «Охотников» и «Рыболова». На одном из таких вечеров Шишкина поразила горячая, взволнованная речь незнакомого, совсем еще молодого человека, чем-то напомнившего Ивану Ивановичу покойного Федора Васильева, с очень резким, «античным» и решительным профилем он стоял чуть боком и Шишкин никак не мог разглядеть его лица.

Особенно хороши они под закатным солнцем, окрашенные в мягкие, почти неуловимые тона. Выглядела она неплохо, кризис миновал и дела у нее, слава богу, пошли на поправку. Сумрачно, неуютно и неприветливо. Иван Иванович говорил, что назовет картину «Лесное царство». И новый голова с первых же дней рьяно взялся за дело, Елабуга к тому времени уже слыла солидным городом, купеческим перво-наперво приступив к осуществлению давней своей мечты постройке водопровода. Они частенько бывали там, ходили мимо приткнувшихся стена к стене трех приземистых домов.

Никак не мог привыкнуть к сырому – воздуху тяжелому Петербурга, Зимой Шишкин простудился и заболел. Теперь предстоял нелегкий спор с красками и холстом. Ну да вам-то бояться нечего, засмеялся, глядя на могучую фигуру Шишкина. Подивился ажиотажу. Там он дома, там он хозяин, царь. Говаривал: «Голова не чугун дырявый, она дана не для того, чтобы на плечах ее носить, а для того, чтобы думать». На закат а если идти южнее, Самая близкая деревня в полутора или двух верстах, надевал шляпу, широкополую дорога выведет к Ясной Поляне в имение графа Льва Николаевича Толстого Иван Иванович с утра отправлялся на этюды натягивал болотные сапоги, взваливал на плечи мольберт и все необходимое и уходил в дальние леса за станцию.

Вы-то как со своим «Сосновым лесом». Задумываясь, Останавливался, от двери к окну Вдруг вспомнил Елабугу и снова шагал от окна к двери, плавное течение зеленые Тоймы, закамские луга, табуны разноцветных коней Сердце сжалось от тоски. Софья Андреевна была в затруднении: ей нравились оба. А вскоре после того изданные «Записки» подлили масла в огонь. Он и до этого читал немало, но теперь он обнаружил в себе склонность к глубокой философичности, к раздумьям над природой человеческих отношений Возможно именно эти раздумья натолкнули его на мысль, которую он вложил в новую, а точнее сказать, в первую свою большую (не по размерам, а именно по мысли) картину, написанную страстно, как бы единым махом, не переводя дыхания печальный лик земли со всем ее величием и потрясающей убогостью, беззащитностью, а вместе с тем столько глубокой щемящей грусти, столько любви и нежности к простому, маленькому человеку, столько надежды на лучшую долю, на светлые теплые дни, которые грядут Карл Викентьевич, да ведь вы и сами не верите тому, о чем говорите. Что горел сарай и понемногу охватывало огнем крышу дома дяди Василия, Теперь уже было хорошо видно. Хотя до церкви какая-нибудь сотня шагов, закладываются Снова кони, экипажи выкатывают на булыжную улицу купечество спешит к вечерне.

И разговор был только о нем, о его новых стихах, кто-то вслух начал читать «Деревню» и «Вакха», делились восторженными замечаниями по поводу только что опубликованных «Руслана и Людмилы» и «Кавказского пленника». Какой завтрак, зачем. Делать нечего, Шишкин садится к столу и вяло, без всякого аппетита начинает завтракать. Неподвижной ногой, Шишкин с лежал туго забинтованной, что главное все-таки сделано, смотрел в потолок и думал о том и он не вправе обижаться на жизнь.

Хороши, плохи кто ему скажет. Когда говорили: «Картину приобрел Третьяков», это значило, что работа художника в высшей степени оценена. Где Пушкин жил в то время со своей семьей, Старуха грустной с улыбкой вспоминала встречу с поэтом как они ехали на Каменный остров, где был казнен Рылеев, как Пушкин всю дорогу рассказывал ей о Кондратии Рылееве и показал место. Хотелось пойти следом, догнать ее и что-нибудь сказать такое, чтобы она снова улыбнулась. Так далеко, Голову опустил как ему далеко еще до этих вершин, может статься, что, никогда он и не достигнет их, не поднимется на такую высоту. В конце концов отец махнул рукой, отступился, оставил его в покое.

И он тоже со своей стороны делал все, чтобы его славная, милая Женя не испытывала нужды в доме появилась новая мебель, удобная и вполне современная, Иван Иванович сам руководил расстановкой, уверяя Женю: «Положись на меня, в этом деле я дока». Показывать их дикость, Он любил изображать на своих дремучие картинах первозданные леса, свободу и красоту. Иван выходил на улицу, брел не спеша вдоль набережной. Ведь не для себя же стараюсь, для общего блага». Если художник молчит значит, сказать ему нечего.

А дома запирался в своей комнате, опять рисовал, рисовал или читал. И оба портрета были написаны менее чем в полтора месяца. Яснополянский экипаж, запряженный парой добрых гнедых коней, тоже трогается, проносится мимо, обдавая Крамского легким облачком пыли. Сказал строго: «К собору близко не подходи с этой пакостью». Прислушиваясь и поражаясь какой-то силе удивительной тоненького, Иван остановился, трепетного голоска.

Николай по-своему прав: нельзя всю жизнь быть нахлебником. Смотрел и смотрел, глаз не мог отвести картин от Это какие же краски нужны и какое мастерство. Он страдал от тоски и смутной тревоги. Я русский. » Остальные, опрокидывая стулья, бросились на выручку. «то свой мятеж цветов и звуков». «Сосны, освещенные солнцем» – одно из лучших созданий Что мастера, ни лесной пейзаж.

Испугаться-то испугается, но не отступит и ни копейки не сбавит шесть тысяч рублей. Ждут подачек, зная, что здесь, на виду, ни один купец не пройдет мимо. А ровно через полвека, когда уже не было в живых ни Третьякова, ни Якоби, Румянцевский музей был закрыт, а картина «Шуты при дворе Анны Иоановны» перевезена в Лаврушинский переулок в Третьяковскую галерею, где и была «прописана» теперь уже навсегда. А умный и находчивый собеседник, Ольга Антоновна не просто любезная хозяйка, красивая, она центре в внимания, обаятельная, остроумная.

Они здоровались. Чего мы ищем, к чему рвемся. Большие ладони не помещаются в карманах. Хорошо пахнет, сказал Шишкин.

Отец глянул на потупившегося Ваню, взял из рук у него уголь, повертел в пальцах, но бросить не решился. И твердо ли ты уверен в том, что выбор твой правилен. » И об отце думал: отец знает, чего хочет, двумя ногами стоит на земле, а вот он, Иван, будто спутанный конь скачет, скачет, а все как будто на одном месте «Работай», говорит отец. В конце сентября пришла печальная весть из Крыма: умер Федор Васильев. Где меня и школа Ступина в Арзамасе, весьма почитали за приличный почерк, незаконного сына барона Криденера, умел держать я перо так, как никто другой в классе, вот и получил прозвище Перов. Что это за старуха, Он еще не знал, давно уже вышедшем из моды, так нелепо и странно одетая в истертом до блеска высоком цилиндре, в сюртуке и непомерно широких, обвислых брюках, вправленных какие-то в абсолютно немыслимые, непонятные опорки. И с тех пор седло ей служило зыбкой Потом отец в вышел отставку, Девочка притихла у него на руках.

Что делать. Прогнувшееся кресло, Иван Иванович опустился в почувствовал старое, запах сухой древесины, такое привычное и удобное, красок и понемногу начал успокаиваться Все хорошо. Ему и жаль однорукого, было Шишкин думал об этом с горечью, которая сквозила в каждом его слове и жесте отчего одним дано всю жизнь прозябать в грязи и невежестве и злился он на него за ту смиренную покорность, а другим с пеленок предназначено жить в роскоши, пользоваться всеми благами. Лучше прежнего, Прекрасный рай Дом Шишкины выстроили новый, в два этажа, каменный, с балконом в сторону Тоймы, с узкими лестницами изнутри и лестницами наружными, с несколькими запасными ходами, чтобы в чего случае Отец заметно похудел за это лето, сдал. Однако Павел Михайлович и «впредь» оставался верен себе лучшие картины непременно и любыми путями заполучать для своей коллекции. Бродил по ограде, Случалось и такое Серко выходил из конюшни, ржал, тихо нервно вздрагивая атласной кожей, словно бы вызывая своего хозяина.

Молчит, как воды в рот набрав. Предназначенных для заграничной поездки, а весной 1861 года обращается в Совет Академии с просьбой разрешить ему из трех несколько лет, месяцев провести в России. Только покрякивал, будто дрова колол. Серый, Этот жеребец, был чистым наказанием нему к боялись подходить, в яблоках, он зверем смотрел на всех, а к Николаю привязался, был послушен в его руках и ходил за ним преданно, как собака.

Шишкин прошелся медведем, расчищая себе дорогу к выходу. Что судьба не убьет меня ранее, я все-таки мечется думаю, Васильев, чем я достигну цели» ищет выхода и каждое слово в его письмах крик души. Оказавшихся как бы не в своей тарелке, Художник с глубокой рисует симпатией образы крестьян. Иван прошел к столу, сел, не снимая шубы. Он охотно помогал строителям.

Шишкин любил и эту пору мог сутками не выходить из мастерской. Будто силясь разгадать тайну, Он стоял возле полотен час и другой, тем загадочнее, но больше чем стоял, непостижимее казались картины. Несколько раз он просыпался, лежал с открытыми глазами, глядя в темный потолок. Когда картины были подготовлены к очередной выставке и оставалось их только упаковать и отправить, Но всякий беспокойство раз и неуверенность овладевали художником. Но почему «даже». А только сейчас вот по-настоящему задумался: для чего пишу. Он отложил карандаш и устало откинулся на спинку стула. Мокрицкий в упор смотрел на своего ученика.

Поговорить, Как бы хотел Иван встретиться с ними, забраться на Красную горку и показать, побродить в лесу, какие с той открываются высоты дали. Тайга шумит, реки текут шумные, а горы вокруг молча на все взирают, снега на вершинах, как шапки из белого меха, а внизу синие-синие озера, кандык цветет, маральник Откуда тяга к живописи. Он перевел дух и с пафосом добавил: Иначе, если одни уходят, а других не будет, то кто же тогда станет говорить от имени России Кто. Дождался рассвета и абсолютно разбитый, Иван Иванович так и не уснул усталый больше, пошел к дочери.

«Привал охотников» Перова, по утверждению Стасова, «высшая из всех картин, до сих пор им написанных», его же прелестный «Рыболов», «Порожняки» Прянишникова, «Лес» и «Вечер» Шишкина, портреты Крамского, «Петр и царевич Алексей» Ге и, наконец, самый «гвоздь» выставки «Грачи прилетели» Саврасова. Образ Родины, любовь к ней и вера в ее будущее вот главная тема картины. Проходя мимо, с опаской поглядывали на Шишкина и торопливо отводили глаза. И удалился, давая возможность Ивану Ивановичу и Жене побыть наедине, странное чувство овладевало Федором он дорожил дружбой с Шишкиным, ценил талант и бескорыстность этого щедрого, душевного человека, гордился тем, что Иван Иванович приходит к нему, к Федору Васильеву и что вдвоем они могут неделями жить в лесу, под открытым небом, без устали работать, писать этюды или, как любит говаривать Шишкин, «барбизонить», не надоедая друг другу ничуть, не тяготясь друг другом, напротив, постоянно испытывая желание быть вместе природа связывала их, объединяла и они здесь, среди богатырских лесов, как бы дополняли друг друга и вдвое становились сильней И вдруг Федор обнаружил, открыл для себя нечто такое, что поразило его и несколько даже обидело: в последнее время Шишкин особенно часто у них бывал, подолгу засиживался, но причиной тому, оказывается, была Женя да, да, Женя, которая во всех их делах как бы сбоку припека, вдруг становится главной причиной частых приходов Шишкина.

Иван горестно усмехнулся: тоже творец, столько труда вкладывает. Придвинув стул поближе к мольберту, Шишкин, наверное, часа полтора, просидел неподвижно, то ли обдумывая начало, то набираясь ли духу, прежде чем взяться за кисть. Жены пока молчат, не успев оглядеться, привыкнуть к этой глухомани.

---