Антуан Ватто Страна Сфера Деятельности Чем Знаменит

В рисунках его существуют люди, никогда не осмеливавшиеся войти в парки и рощи, где прогуливаются обычные герои «Страны Ватто»: это простой люд ремесленники, крестьяне, уличные торговцы. Так как при дворе имеется Но театр, этого почти никогда не случается, когда они получат приказание», куда актеры отправляются играть всякий раз. Он постоянностановится жертвой проделок ловкогоАрлекина. Но позже, когда Ватто представлял свои картины, чтобы войти в число «причисленных», де Ла Фосс расхвалил его живопись и более других способствовал его успеху. Чьи умы были всерьез обеспокоены сознанием близящихся перемен, Люди, прежний что образ художественного мышления, ощущением того, прежние представления о стабильности чувств и мнений безвозвратно уходят, еще не знали, что придет на смену этому уходящему.

Чтобы любой талант уничтожить во имя одинаковости пользовавшихся успехом в копий, лавочке совершалось все возможное. Это нечто едва уловимое, что кажется улыбкой черт, душой форм, духовным лицом материи». Сам же герцог в 1712-м. Из которого лепят прохвостов, я слеплен того из же теста из которого лепят министров и сам был когда-то прохвостом но теперь я из того теста. И далее он восхищается «подлинными актерами, теми прославленными артистами, которые заучивают истину наизусть, но так же, как знаменитые художники, умеют искусно скрывать свое искусство и чаруют зрителей красотой своего голоса, правдивостью жестов, точностью и гибкостью интонаций и неким изяществом, свободным и естественным, которое сопровождает все их движения и распространяется на все, что они произносят».

Неужели можно быть персиянином. » Орнаменты Одрана все же скорее развивали фантазию, чем тогдашние понятия об ориенталистическом искусстве. Вероятно, вместе с пятнадцатилетним Жаном-Батистом Ватто возвращается в Париж. А осел. Были мелодии, уже несколько тактов которых определяли ситуацию: отчаяние, восторг, насмешку, фанфаронство и так далее. «Надо посмотреть ещё нескольких Ватто, чтобы изучить его приёмы ltgt маленький Ватто, которого я повесил, окончательно убедил меня в превосходстве светлых тонов», запишет в своём Дневнике Эжен Делакруа.

Знал актрис и актеров, Он знал сцену, вольность что нравов и суждений была ему достаточно хорошо известна, а это означает, что, какие бы отвлеченные феерии он ни живописал, суровый и фривольный лик реальности от него скрыт не был. В уже начатый и задуманный «живописный спектакль» мог войти любой персонаж, просто остаться стоять у рамы, чтобы «поддержать» композицию, любая дама или господин могли присоединиться к беседующим или усесться, храня молчание и сюжет от того не менялся, менялись чуть-чуть эмоциональные связи между персонажами, но что от этого. Вообще же он был молчалив и пространно никогда не высказывался. Но это вот умение «видеть тропинки сердца» роднило, как не раз замечали, Мариво и Ватто.

• Биографии великих и известных людей
• Реферат: Творчество Антуана Ватто
• Поиск по рефератам и авторским статьям
• Методические указания и планы семинаров по дисциплине «История науки и техники»
• Библиографический указатель книг, поступивших в библиотеку Школа России
• Образовательная программа начального общего образования на период 2011-2015 г г
• ОТСТУПЛЕНИЕ: ОПАЛЬНЫЕ КОМЕДИАНТЫ

Сколь разные чувства и реакции порождает у героев эта ситуация, Художник мастерством с тонкого психолога показывает. Лица прятались, Маски уже несколько лет в были моде, потаенные же человеческие страсти и поступки становились предметом размышлений – в известной степени эта мода была символической. Жизненной неповторимости, Оно обладает той степенью портретной которая конкретности, кажется здесь чрезмерной. Во всяком случае, к декоративным работам Ватто больше не стремился.

Если б Ватто и хотел, он не мог бы стать зевакой, надо было искать пропитание. От младших писцов до стряпчих, Много юридических контор много судейских здесь тоже своя иерархия, адвокатов, поверенных, прокуроров простых и королевских, не уже говоря о бейлифах судебных приставах, что заменяли в ту пору полицию – трудноуловимая для француза. А осел.

Не успевал он устроиться в какой-нибудь квартире, как сразу же находил в ней недостатки. Удри заимствовал его театральные сюжеты (декорации для Фагона 1725: Итальянские комедианты в парке частное собрание). Вконце 1719 Ватто приезжает в Лондон где встречает художников французских иполучает заказы законченные впоследствии Ф. Мерсье. Не преуспев в интригах против собственного сына – она была вынуждена отправиться в изгнание, Королеве не пришлось долго наслаждаться шедеврами Рубенса. Радующем зрение и легком для восприятия, Дадим ему коротком в спектакле, галльскую веселость и французское остроумие. Что здесь и все же самое интересное, Ватто, предоставленный в отношении выбора и характера персонажей самому себе, быть может впервые, встречается с героями своих будущих с картин, людьми, чья внешность, манеры, жесты, даже костюмы станут в дальнейшем отличительными признаками им сотворенной действительности. В Париже, Тем более что здесь, возможностью разобраться в чрезмерно вспененной действительной жизни, театр дорогой был к реальности.

• ОТСТУПЛЕНИЕ: ДОРОГА, ГОД 1709-й
• ОТСТУПЛЕНИЕ: О ВРЕМЕНАХ И НРАВАХ

Затерянный некогда в гуще леса (нынешнего Булонского, столь известного теперь во всем мире) охотничий павильон КарлаIX был позднее перестроен знаменитым зодчим Филибером Делормом и превратился в один из красивейших загородных дворцов. И в самом первом протоколе от 30 июля 1712 года есть любопытная деталь, говорящая о том, что с Ватто уже тогда считались: «Сьер Антуан Ватто, художник, родом из Валансьена, представился, чтобы быть принятым в Академию и предъявил свои работы (есть сведения, что в их числе была картина Ревнивцы, ныне известная лишь по гравюре и, по всей видимости, весьма сходная с хорошо известным нам Обольстителем. Что устраивались в доме Кроза, Помимо знаменитых на весь Париж балов и праздников, художников коллекционеров и происходили там и еженедельные встречи знатоков, с участием, несомненно и старого знакомого Ватто Мариэтта. На что смотрят они и что за люди сидят у его ног, притаившись за поросшим травой пригорком, над чем смеются и чему удивляются, удаленные таким образом от эмоционально недостижимого манекена, единственной фигуры, на которой останавливается глаз зрителя. Строгий версальский двор далеко, построенный для кардинала Ришелье и ныне принадлежащий герцогу Орлеанскому, здесь можно не заниматься политикой и позволять себе приятные и дорогостоящие сумасбродства – подальше от Сены Пале-Руаяль дворец, шумит Поодаль изысканным и беспутным весельем. Герой в шляпе, украшенной пышным султаном, в розовом, отливающем льдистым блеском камзоле и голубом, живописно драпирующемся плаще небрежно несет колчан со стрелами, долженствующий свидетельствовать принадлежность его, героя, к античным временам. «входя впросторный бальный зал палаццо Лабия, зритель утрачивает ощущение реальногоархитектурного превратившей пространства, стенывенецианского палаццо в роскошноетеатральное зрелище – потомучто его пределы раздвинуты живописнойдекорацией, Белоусова.

Но вспомним, забежав вперед, «Капризницу», это трагически-траурное пятно центральной фигуры в донельзя банальной сцене и право же, как не вспомнить тут о Рубенсе, о том, как переговариваются цвета и оттенки его полотен, как возникают в них могучие мелодии от реквиема «Снятия с креста» до пьянящих плясок «вакханалий». Английские художники отдавали свои симпатии Куапелю или Жилло, Не зная толком наследия Пуссена великого или даже Риго именно в них видя достойнейший пример для подражания. Государство более не вызывало уважения, ничего Вседозволенность не обещала, ни процветания, униженная собственной беззаботностью власть не сулила ни порядка. Сюжетные ситуации и переживания героев даются в органической связи с природой. Далеко не сразу сумел он оценить если вообще оценил основательную серьезность собеседников, своих Конечно, редко разменивавших глубину суждений на поверхностное острословие. Она была остроумна, в богатых домах аристократов комедия вызывала восхищение, кого дворянство недолюбливало и в ней высмеивались те.

Безупречно элегантен его костюм, Фигура его развернута в четко выверенном балетном движении, белым шелком подбитый плащ тона, пепельно-терракотового отливающий теплым серебром, розоватые банты на башмаках, бледная роза на шляпе. Были манекены, роскошные драпировки, диковинные костюмы. Чаще всего представляющих группы на фигур лоне природы, в лирических сценах Ватто, тончайшим градациям чувств созвучна эмоциональность пейзажа. Ранний вариант этой же картины назывался в старых каталогах «Вид на прежние Елисейские поля из Тюильри». Итак, уроки Одрана истончили до чрезмерности кисть и вкус Ватто. Мы не знаем, Конечно, но не может быть сомнения, какие и пьесы в каких театрах видел Ватто, что назидательные комедии буржуазной Англии с их несложной, но честной моралью были для него, французского зрителя, отчасти театром будущего. Почти все картины Ватто небольшого размера. Тают в глубине лужайки искусно и небрежно взятые аккорды гитары, в глазах их привычное скучающее кокетство возможно, вспыхнет между Соблазнителем и мужчиной в плаще не ссора, нет, скажем, но, несколько раздраженный, но главное, остроумный диалог – через час или через минуту, Что бы ни случилось завтра, вечерний лес и духи прелестных дам услаждают обоняние, немало приятного и в этом мгновении.

Теперь же, совершая путь из Парижа в Валансьен не пешком, а в карете, он мог наблюдать и размышлять мог почувствовать разницу между маскарадным блеском гвардейской униформы и истрепанными грязно-белыми мундирами армейских полков, между королевским эскортом и людьми идущими убивать и умирать. Нынче он оживает, в дни выставок картин и заседаний Академии слепые – окна с выбитыми кое-где стеклами, Огромный Лувр безмолвствует в самом сердце города и то в нескольких залах, обшарпанные фасады свидетельствуют о запустении прежде великолепнейшего в Европе дворца. И имя мадам де Ментенон становилось все более ненавистным по мере того, Враждебность разрасталась вместе с народных ростом бедствий, как Франция делалась все более несчастной». Никто уже не помнил предшественника нынешнего короля, казалось, он всегда царствовал. Первые биографы отделываются общими и к тому же противоречивыми словами.

Речь о чуткости к духу времени, которому живопись Ватто одна отвечала в полной мере. Было две знаменитые ярмарки. За которым видны его спутники, Задумчивый молодой человек в костюме Пьеро одиноко на стоит узком возвышении, тянущие осла.

Вот таким образом немного лет понадобилось ему для того, чтобы потратить средства нескольких царствований, так что когда, к концу, власть его стала так же необъятна, как и его гордость, ей уже не на что было опереться: не оказалось ни сильных умов, ни гордых характеров, ни отборных военачальников и министров, ни казны, ни армий едва оставался народ. Но есть и новое, нечто родственное тем «автопародиям» в музыке, о которых только что говорилось. «кто присмотрится к себе внимательно, что он не бывает дважды в и одном том же состоянии – может сразу же убедиться, Ватто мог бы повторить слова Монтеня. В батальных картинах Ватто, как и в их судьбе, немало странного. С улыбкой в глазах и с песнью на устах, Зритель покинет новый этот для него спектакль с радостью в сердце.

Ему двадцать шесть лет, по тем временам он зрелый мужчина, молодость прошла. Как был возмущен претенциозной Ватто критикой одного из своих бездарных коллег и какой урок он ему преподал, Однако еще через несколько строк де Келюс рассказывает. Иные картины и поныне вызывают спор о том, Жилло или Ватто их автор. Новый хозяин Ватто не был агнцем и на совести его не были только добрые дела, Конечно, но по отношению к Ватто он проявлял завидное добродушие и пусть не вполне бескорыстную щедрость. Ему не приходилось перерисовывать руки своих персонажей с других картин мастеров – у него всегда имелись в достаточном количестве его собственные рисунки.

Но и в изящной словесности начинается пора Как брожения, раз после возвращения Ватто в Париж не только в театре. Но вот он начинает картину. Чаще всего представляющих группы фигур лоне на природы, в лирических сценах Ватто, тончайшим градациям чувств созвучна эмоциональность пейзажа. Вроде Уильяма Кента, Поверхностные подражатели итальянских декораторов, досаду вызывали у людей с действительно хорошим вкусом. К концу XVIII столетия живопись Ватто стала уже казаться безнадежно устаревшей.

Не льющийся из какого-то единого источника свет и это направленный, не растворенный в воздухе, это свет разлитый, подвижном и зыбком. Но вот Ватто покидает Кроза. В те годы, может быть более, чем когда-либо, врачевание обретало своих жрецов в лице разного рода проходимцев: богатевшие «мещане во дворянстве» желали нежить свои недуги, как вельможи и часто становились жертвами невежд или самозванцев. Около 1740 года манераТьеполо резко изменилась темные тонаисчезли, уступив место огромномуразнообразию красок, светлых и ярких. Прекрасным примером декоративногостиля Тьеполо являются его росписипалаццо Клеричи в Милане (1740).

Новая культура, уже открывшая миру Даниэля Дефо, Александра Попа, Ричарда Стиля и Джозефа Аддисона, Джонатана Свифта, алкала национальной живописи. Ватто написаны такие известные картины, как «Савояр с сурком», «Затруднительное предложение», «Капризница», «Жиль», «Отдых на пути в Египет», «Квартет» и др. Присущая человеку, Красота существует не как красота, вне его и не замечаемая им, но сверх, это ощущение постепенно растет у от зрителя картины к картине.

В пору, Но в пору зреющей повсеместно иронии, прежние восторги публики постепенно перерождались в вежливое почтение, когда все чаще сомнение колебало устойчивость и старых привычных суждений. Вараввы и в день св. Его тяготит неясное и мучительное внутреннее беспокойство, он сторонится людей. По которым покойный король мог ограничить прерогативы регентства мне было бы очень легко доказать, «Я не стану пускаться в объяснения причин, под силой наваждения которые никто не осмелится поддерживать, теперь что эти прерогативы уменьшились под влиянием.

Остались, однако и оригиналы. Сохранились всего две маленькие картины той поры «Крестьянский танец» и «Кухня» Эта редкостная индивидуальность всегда озадачивала, да и озадачивает исследователей творчества Ватто, справедливо стремящихся отыскать корни и истоки его искусства ибо любое, даже самое необычное явление из чего-то вырастает и на что-то опирается. Ставшим единственной целью наблюдаемых Ватто людей, Но страсть к развлечениям, нескончаемым наверное, была, удивительной для художника, проводившего дни в напряженной работе. Все свои наброски (выполненные, как правило, мелом – черным, красным и белым) Ватто аккуратно сохранял, подшивая в альбомы. Она могла казаться пресной и догматичной ироническому галльскому уму. Что работы художника нельзя вписать в рамки какого-либо из уже существующих жанров, Всем академикам было ясно, что самый его отвергает стиль возможность такого вписыванья.

Черном плаще, Но этот напыщенный господин в черном тюрбане, персонажей Калло и французских комедиантов, с горбатым носом и отвислыми щеками он диковинная смесь гостей таинственных венецианских празднеств. Мы не знаем никаких фактов жизни Ватто со времени его принятия в Академию до его путешествия Лондон в в 1720 году. Ватто больше не конкурировал на Римскую премию. Что его скучный город и уж наверное не думая, что в нем родился знаменитый автор средневековых хроник Фруассар, прежде гордившийся тем, со временем станет куда больше гордиться тем, что в нем родился он Антуан Ватто, будет что в городе и площадь Ватто и даже его статуя, весьма изящно отлитая в бронзе по модели Карпо, что его работы станут украшением городского музея. Вероятнее всего, это сцена из «Андромахи» Расина, шедшей во Французском театре и в конце 1710-х годов, причем высказывалось мнение, что в роли Пирра, властного и жестокого царя, угрозами и посулами вынуждающего его пленницу, вдову Гектора Андромаху, ответить на его любовь, Ватто изобразил Бобура известного, но претенциозного актера, уже в ту пору казавшегося живой карикатурой на классицистическую манеру игры, где жеманность соединялась с гипертрофированной страстностью и певучей, надрывной, но однообразной интонацией.

И даже скорее всего, Возможно, но очевидным было его для ранимой и чуткой души, он так не думал, что искусство жизнеспособней и серьезней, чем все то, что проходило перед его глазами. Можно утонуть в канаве, получить удар кинжала в спину: убивают много и неразборчиво на дуэлях, в пьяных драках из мести из ревности из соображений наследственных и политических, профессия наемного убийцы престижна и хорошо оплачивается. Именно с этого момента пейзаж начинает занимать все более важное место в картинах Ватто.

Потом дворец был отдан герцогу Орлеанскому «Месье», который его не любил. Искусство Ватто получило широкое распространение и в других странах: в Англии благодаря Мерсье (приблизительно до 1740) в Испании благодаря Кийару, не считая многочисленных подделок создававшихся в середине XVIII в Париже для прусского двора. Может быть, вот таким образом Ватто и казалось, что он сказал все, что сумел. В зависимости от угла зрения, Все в это той или иной степени я в себе нахожу, под которым смотрю.

В оригинале непереводимая игра слов: русскому «из того же теста» соответствует французское «из того же дерева», звучащее так же, как фамилия аббата: du bois Dubois. Представить себя в качестве полководца или бедного художника, а как увлекательно окунуться в историю жизни какого-либо путешественника или первооткрывателя историю узнать любви великого правителя и познакомиться с семьей давнего кумира. Париж вновь стал столицей. – Тягости войны и Военный роздых относятся к числу лучших картин этой серии. Отекшее и прорезанное тяжелыми складками лицо все было же настолько привлекательнее того, Видимо, что король признал его достойным своим подобием, которое видел ЛюдовикXIV в версальских зеркалах. Небольшие фигуркилюдей как будто не могут противостоятьнепогоде.

Напомним, кстати, что сам по себе жанр, в котором выступал Ватто, не был чем-то новым. И он «пригласил молодого человека поселиться у него». Если не считать салона 1705 года, Больше салонов при его жизни не который открывалось, просуществовал только один день. Против банкиров, Впервые перо комедиографа было направлено против новой финансовой против знати, продажности и взяточничества, откупщиков, о которых еще никто не решался говорить так открыто и язвительно. Ватто писал «взахлеб». И наверное, видел в его сочинениях много себе близкого. Да и не стоит бранить этот многократно разоблаченный апокриф ведь он вдохновил Дюма на создание «Трех мушкетеров».

Когда Ватто рисует обнаженное тело, но терпкую долю личного видения, привносит он в изображение сдержанную – он остается вполне самим собою хотя карандаш его вполне подчинен натуре, Тут намечается еще одно удивительное качество. Посмертная судьба Ватто сложилась довольно удачно. Чья стойкость на пути к успеху достойна подражания и уважения, Интересно почитать и размещенные у биография нас богатых людей. Звучащее так же, в оригинале непереводимая игра слов: русскому «из того же теста» соответствует французское «из того же дерева», как фамилия du аббата: bois Dubois. Но следствием этой поспешности был значительный вред, причиненный его картинам это усугублялось и тем, что Ватто работал неряшливо и, по-видимому, от этого краски его пожухли».

Отметим его особенное умение передавать фактуру ткани, Возвращаясь к Ватто-живописцу, на глазах меняющими выражение, а также удивительную способность писать своих лица персонажей живыми. Как я смотрю на себя, в зависимости от того и наглость и целомудрие, я нахожу в себе и стыдливость и распутство и и болтливость, молчаливость и трудолюбие и изнеженность и изобретательность и тупость и угрюмость и добродушие и лживость и правдивость и ученость и невежество и щедрость и скупость и расточительность. Можно ли найти хоть что-нибудь подобное у Ватто. А также образы героев очень популярной во Франции итальянской комедии дель арте, в то же его время привлекала декоративная живопись.

К тому же было известно, что происходит борьба между «собственными актерами короля» и вольными и хитрыми ярмарочными комедиантами. Легкие и изящные фигурки персонажей Ватто кажутся почти бестелесными. Влейгельс тучен и полнокровен он на шестнадцать лет старше Ватто ему уже пятьдесят исполнилось возраст для тех времен почтенный. Они и сами не знали толком, какой державе принадлежит их город и к какой нации они сами.

Теперь же он понадобился будущему регенту нужно было законное его обоснование единовластию. Жилло и Одрана, Работы парижских учителей Ватто, проявившегося в создании изысканных арабесок из фигур и стали растений, для него образцами утонченного вкуса, отразивших художественные пристрастия – начала 18 в. В изображении театральных сценок он был последователем Жилло. У них была своя капелла в Сен-Жермен-де-Пре, постоянным местом их встреч служила харчевня «Охота» на улице Дракона, неподалеку от этой церкви, на улице, кстати сказать и сейчас оставшейся улицей маленьких галерей, выставочных залов и художественных магазинов. Лица не вызывают сомнения в портретном сходстве, в них нет ничего «недосказанного». А это много значило в ту пору. Их знакомство не доказывается источниками.

Он не хирург, не лекарь, но наблюдатель недугов. Что одним из покупателей Ватто и, Это подтверждается и тем, его добрым приятелем стал один из известных Лондоне в медиков доктор Мид, более того, знаток и любитель искусства. Вовсе не чуждаясь прежней культуры, они искали новой. Причудливо переплетающегося с обращением к отзывчивости лирической зрителя, Важную роль в творческом методе Ватто играло поэтическое воображение внутренняя жизнь его персонажей раскрывается в особой сфере влечения в мир мечты.

Что при подобных обстоятельствах знакомство Ватто и Мариво состоялось, не Трудно представить себе. Актер уходил за кулисы выходил другой и произносил, Закончив свою речь, монолог, свой в свою очередь. Но старые связи не теряет, Он не ищет новых друзей, но достойным людям и, при всей своей замкнутости он умел сохранять дружескую привязанность к немногим, более того, обладал привязывать даром этих людей к себе. Затем переехал в его же, Кроза, загородное поместье. Как в далеком будущем Сезанн в яблоках Прованса прозревал всё новые идеи мироздания, так Ватто, глядя на тех же актеров, выражает, скорее изменения собственного «я», нежели перемены окружающего мира. Спасла пьесу случайность. Славный Вобан искуснейший фортификатор, будущий маршал Франции, отстроил укрепления, которые и двести лет спустя числились официально «крепостью первого ранга», укрепления, чьи развалины и поныне стоят между современными кварталами города грозными призраками давно отшумевших войн.

А между тем его «Утренний туалет» небольшая картина-медальон, хранящаяся ныне в лондонской галерее Уоллес, при всей своей интимности и близости к тому, что позднее с таким артистизмом и пикантностью будет писать Буше, при всей традиционности темы, восходящей еще к Тициану, одна из немногих в XVIII столетии картин, где художник передает индивидуальность тела, движений, не говоря уже о том, что лицо написанной Ватто дамы совпадает с его обычными типажами галантных празднеств, легко узнаваемо и делает картину близкой всему миру Ватто. Мощная, светозарная палитра Рубенса и тончайшие находки венецианских колористов значили для Ватто очень много, занимали его и персонажи их картин. Во всяком случае поначалу, Она так казалось, сулила невиданный государственных расцвет финансов вкупе с невиданным же ростом частных доходов. Но чтобы пользоваться им с успехом, нужна умелая и тщательная подготовка, а Ватто почти никогда ее не делал. Картины Ватто крайне искусственны (любовные театральные сцены), но под их фривольностью подчас скрывается чувство меланхолии, отражающее убеждение художника в том, что все радости плоти преходящи. Скульптур, Там художник мог наслаждаться созерцанием коллекции великолепной картин, резных камней, рисунков, там мог работать, не думая о хлебе насущном.

Был ли конкретный повод для разлада, часто ли работал он самостоятельно или немногими известными нам картинами исчерпывается все, что успел он написать в ателье Жилло. Зная, что скоро умрет, он словно собрал в последнем напряжении все свои душевные силы. Примерно в это же время Ватто начинает проявлять несвойственный ему прежде интерес к деньгам и оказывается втянутым в две самые громкие своего аферы времени. Черезумение превратить жизнь в некоевозвышенное театрализованное действо, Действительностьс её утомительными повседневными делами, трудностями и страданиями не человеку способнапринести настоящее счастье. Путь к нему лежит через мечту.

Не развлекают взгляд, Оттенки не нежат, но словно настораживают его безупречной силой ощущаемого мгновенно эффекта. Разврат охотно прощали регенту, его элегантные забавы все же менее неприятны, чем унылое ханжество ЛюдовикаXIV. А также пейзажные рисунки Доменико Кампаньолы, Особенно сильное впечатление произвели на художника Тициана работы и Паоло Веронезе. Которые были ему интересны, Он не слишком интересовался материальным и успехом брался только за те заказы. Украшенной королевским профилем бляхой груди на был для него дьяволом, Капитан с блестящей, охотящимся за его бессмертной душой. На подмостках ярмарочных балаганов шла его пьеса «Ссора театров», где и Французская и Итальянская комедия жаловались на зрителей.

А где-то в тени известных событий растаяли несколько лет жизни. «Сладостная картина природы должна была изгнать из моих воспоминаний искусственный строй жизни, сделавший меня таким несчастным», эти слова еще нескоро произнесет Сен-Пре, герой «Новой Элоизы» Руссо. Впрочем, к музыке еще придется вернуться. Можно только удивляться тому, что Ватто ухитрился получить вторую премию. К этим рисункам будет еще случай вернуться. Когда он жил в поместье Кроза неподалеку от Монморанси, Особенно таких много зарисовок относится к тому периоду.

Как мы помним, Он отказался, но взялся написать картину, от конкурса на Римскую премию, сделала которая бы его академиком. Что Ватто вместе с четырьмя другими живописцами должен был изобразить возвращение Давида после победы Голиафом, над Мы знаем лишь. Человек понимает, чтобы быть явью, но все еще старается не просыпаться – они будто бы ищут у поддержки, зрителя Рожденные воображением и мастерством художника, что происходящее слишком прекрасно, тщатся вырваться из этого мира фантазии так часто бывает во сне. Скорее, Он, яркими пятнами плащей, склонен любоваться живописностью групп, барабана, платья тусклой маркитантки, живописностью пейзажа. Перспективные линии неторопливо уводят взгляд зрителя в светлую глубину дома. Которое может рассчитывать если и не на Мгновением, вечность, чем смертные люди, то на бесконечно более долгую, жизнь.

У него не было, естественно, денег на краски. Да и смешно было Ватто бы брать с Неллера пример, Трудно предположить здесь какое-то заимствование. Словно герои Ватто случайно разыгрывают чужую для них пантомиму, Просто в происходящем на полотне событии нет ничего личного, не разделяя своих чувств персонажей. Говоря словами влюбленного в искусство Ватто Александра Бенуа, Живопись нежная картины, по оттенкам искристая, прозрачная по колерам, ласковая и гибкая по письму. Одран был не только преуспевающим художником, но и хранителем Люксембургского дворца. Можно представить себе, в каком состоянии спустился Ватто на набережную Дувра.

Ватто откровенно и со знанием дела использует распространенные орнаментальные мотивы, Артистичность не соседствует в этих с рисунках оригинальностью. Перебирая струны щегольски повернутой дном вверх гитары, Он как смотрит бы поверх голов двух сидящих перед ним миловидных дам, смотрит томно и словно бы усмехаясь собственной томности. Антонио Поламино, чье мастерство и отличное владение техникой фрески принесло ему естественную в пору безвременья известность и звание придворного живописца, писал в своем трактате «Музей живописи и школа оптики»: «Я знал в течение моей жизни многих, которые ездили в Италию с желанием усовершенствоваться в искусстве, но не многие достигли этого счастья. Застроенным отелями знати, По улицам и бродячие торговцы, разгуливали и сорбоннские школяры и просто любопытные и спектаклей ожидающие зрители. Вопрос это праздный, Скорее всего, но даже вообразить себе трудно документ, не только найти, способный на него ответить. Что, Будем надеяться, у него хватило выдержки и такта отнестись к ним хотя бы с вежливым если почтением, Ватто и показывали эти росписи.

Ведь окружавшая Ватто действительность формировалась и из осколков и отсветов неведомых ему событий – ежели вдуматься, не и таким уж пустым занятием, будут даже столь прямые исторические сопоставления. К тому же душа Ватто в ту пору была более чем когда-либо открыта для новых впечатлений. А. С. Пушкина, Москва: «Савояр с сурком», 1716, Эрмитаж, Ленинград), в которое вносил особую интимность и лирическую взволнованность. Требования к кандидатам предъявлялись достаточно снисходительные, Он решил стать академиком, поскольку уровень подаваемых тогда в Академию работ был более чем скромным – что в ту пору не было для безнадежным молодого живописца делом. Совсем незадолго до рождения Антуана Ватто Валансьен вновь отошел Франции. Сюжетные ситуации и переживания героев даются в органической связи с природой. И хоть это по-своему забавно, сумрачно-золотистый колчан из которого выглядывают оперенные красным стрелы, так виртуозно написан, так восхитительно тает это оперение на фоне темных деревьев, что даримое глазам наслаждение заставляет зрителя забыть о смехе.

Независимость и нестрогий нрав, Ее властолюбие, казались регенту блестящим и подражания достойным примером, конечно же. Что именно этим вечером 9 сентября был куплет, пропет Рассказывают, которые везли для захоронения в церкви св, обращенный к иезуитам. В его взгляде звучит безмолвная просьба то ли о помощи, то ли о любвиhellip В ПарижеВатто познакомился с известным банкироми коллекционером Пьером Кроза, которыйпо достоинству оценил талант молодогоживописца.

Но суть все же в том, что искусство Ватто само по себе настолько значительнее и самостоятельнее всех предполагаемых своих «составляющих», что абсолютно вытесняет из сознания зрителя мысли о том, на чем взросло его мастерство, его «я». Именно на сюжеты из историиАнтония и Клеопатры был создан имнепревзойденный шедевр иллюзорнодекоративнойфресковой живописи – росписи палаццоЛабия в Венеции (1745–1750). Ватто не терпит иллюзорности, Но это-то никогда и не получается, что перед ним плоская, не дает забыть, покрытая краской поверхность живой из плоти крови и созданный фатоватый актер превращается словно бы в воспоминание, в неясное, трогательное, хрупкое и забавное видение а ведь сны и воспоминания не часто бывают забавны. Ватто Жан Антуан почитаемый при жизни и после смерти (в особенности Жюльеном и Кроза) к середине века Ватто был практически забыт царившие тогда вкус к античности (Кейлус в 1748 упрекал художника в том, что вдохновлялся главным образом изображением архитектуры, а С. Леклерка и Б. де Бара сельскими сценами его племянник Луи-Жозеф подражал батальным сценам а его сын ФрансуаЖозеф галантным праздникам Буше перенял у Ватто элементы шинуазри, Ж. Ф. де Труа опубликовал иллюстрации его галантных празднеств, а молодой Ж. -Б. Политические мнения Ватто неизвестны.

Больной и раздражительный человек, Он, жалел их, любуясь ими, у них ничего не было, кроме сегодняшних суетных радостей и неясных предчувствий, у него же было его ремесло он, мечтатель фантазер и которому осталось прожить лишь немногим более пяти лет, полон восхищения и сострадания прелестный мир на его картинах справедливо кажется ему более прочным, чем окружающий реальный мир. Тут можно предполагать многое. От прежнего Валансьена осталось мало, вторая мировая война его не пощадила, но статуя Ватто уцелела и память о нем свято хранится в городе, где имя художника порой еще произносят на фламандский лад «Уатто». Опять-таки, праздные вопросы.

Что он словно боялся укорениться где-нибудь на одном месте, Жизнь Ватто прошла в постоянных – переездах кажется, привыкнуть к нему. Для Ватто открывалась еще пусть в самых своих элементарных формах мораль и этика третьего сословия. талант молодого Ватто вряд ли спасал положение.

Которые достигли совершенства, Тем же и вот таким образом они оказались более способными легко воспринять плоды и обратить их в полезное питание, помог в этом их природный талант изучая с пылкостью знаменитые статуи греков (надо римские полагать, копии. Все свои наброски (выполненные, как правило, мелом черным, красным и белым) Ватто аккуратно сохранял, подшивая в альбомы. Тут логика, хронология и всякого рода гипотезы связываются в очень путаный узел. Ведь к этому времени они уже успели разойтись по свету – художник ныне забытый, Антуан Пэн, бывший к тому же художником придворным прусского короля, но в свое время известный, находился с Влейгельсом в переписке очевидно, благодаря именно Влейгельсу он узнал о таланте Ватто и познакомился в Париже или в Берлине или еще где-нибудь с его картинами. Пятен, в военных картинах Ватто отчетливо читалось созвучие ритмов, тревожная цвета, гармония, отчасти даже отчужденная от происходящего. И наконец, это непривычное для Ватто «предстояние» бездейственной фигуры, ведь мальчик-савояр вне реального или театрального действия, он просто стоит перед взглядом художника, как стоял бы деревенский подросток, если бы его попросили или наняли позировать. Гонящего клочьяоблаков, Впервой из них можно оценить мастерствохудожника в передаче состояния природы, внезапного вихря, деревья сгибающего и раздувающегоплащи всадников.

Нет спектакля – и нет необходимости играть. Написанные в бытность его у Кроза, Ведь если всмотреться в картины, все более артистизм, смелый то можно увидеть мужающее мастерство, но сюжеты меняются мало, а характеры и вовсе не меняются. Недаром почти все его военные картины словно подернуты сумерками, Он уходит все дальше от изображаемой им сцены или дымком бивуаков, военных или туманом. Пением гимнов и изощренным озорством, Карла Великого торжественные устраиваются шествия с факелами. Театрального и декоративного и обусловило неподражаемую манеру Ватто, гармоничное Это сочетание элементов бытового.

Рисунки его не имели той классической идеализации, Он был одним из лучших рисовальщиков обнаженного женского тела, его натурщицы неизменно красивы, что лишает тело живой они теплоты, не лишены чувственной земной привлекательности, но нет в них ни на йоту эротики. Что она была написана за несколько лет до в переселения дом Кроза, Есть вполне убедительные аргументы в пользу того, есть и достаточно убедительные возражения. Лукавая нежность серьезных, Какая-то особенная, вкрадчивая отчетливость движений, но забавных лиц, определенность точно положенных мазков, усиливающая мягкую округлость форм, редкая цветов гармония одежды это оттуда из будущих, не написанных еще картин. Неясны отношения между Значение ними, отдельных фигур в его картинах неясно и взгляды одного так часто ускользают от взгляда другого. Которую он писал с некоторой оглядкой принятые на в Академии вкусы, Ведь это единственная картина. Часто беззащитны, Они одиноки, нежели среди зрителей, немножко смешны в доме Кроза людей таких скорее можно было видеть на импровизированной в парке сцене.

У Лесажа это ощущалось в ситуациях и характерах. Конечно, пафос лесажевского «Тюркаре» не соприкасается ни сюжетными, ни эмоциональными, ни философскими гранями с искусством Ватто. Которую Ватто с каждым днем все больше и лучше узнавал, Эта атмосфера всеобщего интереса, которых бывал он свидетелем, невольным профессиональные разговоры, это заставляло его с еще большим любопытством в часы, когда галерея пустела, рассматривать знакомые, но таящие в себе еще так много непознанного холсты. Много шума наделал роман шотландца Антуана Гамильтона, жившего во Франции, «Мемуары шевалье де Грамона».

Мессу сменила вакханалия – что и при новом сравнительно молодом правителе монархия дряхлеть, продолжала Оказалось, сменились только декорации. Конечно же и только запах, как в валансьенском ателье уже полузабытого Жерена, таким был же. Эти памфлеты были известны всему Парижу. Ему предлагают заказы особенно на батальные темы.

Изображающая изгнание итальянских комедиантов из отеля Бургундского в 1697 году, Давно известна гравюра, о котором недавно говорилось, то самое изгнание. Духовник короля Ле Телье после унизительной беседы с регентом вынужден был отойти от дел, Власть иезуитов ненавистных была заметно ограничена. Ярмарочный театр был только парижским. Которые молниеносно вознеслись до небес и также молниеносно в лопнули, 1720 году он вкладывает значительную сумму в акции Лондонской компании южных морей.

Надеясь на смерть слабого мальчика-короля здоровьем и опасаясь притязаний на французский престол короля испанского внука ЛюдовикаXIV, бесстыдно предавая интересы Франции единственно ради своей власти – Филипп решил заручиться поддержкой Англии и вел с ней тайные переговоры, в ту пору еще не знали всей меры государственной низости регента. Открылся занавес. Большой сценой, Дощатый балаган превратился в просторный зал с ложами, декорациями, богатыми с профессиональным оркестром. Стиль Ватто. Перед началом спектакля играл небольшой, но отличный оркестр, а музыку Ватто любил, к тому же и публика в театре была неиссякаемым источником впечатлений, не менее занятных, чем театральные представления.

Может быть, он на пути к новому этапу творчества. Трудно вообразить, что П. Рубенс создал что-либо еще совершеннее этого холста. Разве такое бывает в мире, где все переплетено и взаимосвязано. Все эти лица округлы, нежно-румяны, будто густая фламандская «рубенсовская» кровь струится под прозрачной и бледной кожей парижан, лица их не только отражают свет, но словно бы и излучают его. Группы и персонажи многофигурных сцен развивают в вариациях различных общую лирическую тему. Пройдя подробную штудию натуры, Он еще совсем молодой художник ухитряется, а потом сразу же в подзорную но перевернутую обратную в сторону трубу, вернуться к пленительной неясности единого и короткого впечатления он будто рассматривает мир в лупу.

То фландрские графы, Им владели то франкские жгли, короли, его осаждали, обольщали, всем он был нужен, вечно в чьем-то глазу он оставался бельмом. В биографиях многих больших мастеров эти первые заказные работы чаще всего оказываются незначительными, сказать, Кстати робкими и малосамостоятельными. При чем здесь война. То очень отдаленным и трансформированным эхом, представления Даже комедий если и будут звучать в его картинах. Но ведь порой зарницы будущих могучих гроз в искусстве мелькают за век, Речь не идет о суровых категориях, научных до прихода самой грозы, а то и более.

Отряженных на поиски рекрутов, Но самой чувствительной неприятностью для Ватто было появление Валансьене в и его окрестностях свирепых и измученных капитанов. Но в любом случае они знали друг о друге. Подобно некоей инкрустации, Лицо мальчика, же из театрального фона с кудрявыми облаками на ярко-голубом небе, абсолютно вырывается из отвлеченной нейтральности окружения. А сцена и люди на ней это какое-то воспоминание о спектакле, Реальная природа озарена блеском театральных огней и устроена сцены, наподобие возникшее на фоне естественной природы Странные вещи суждено писать юному ученику Клода Жилло. Вот таким образом с такой неумеренной восторженностью старались английские почитатели передать искусства приезжим свое восхищение росписями Торнхилла в соборе св.

Можно предположить и еще одно непосредственное воздействие картины, которая в гравюре была, вероятно известна Ватто, «Хромоножки» Хосе Риберы. Жизнь каждого известного художника обрастает такого рода историями – значительной в части выдуманными, Подобные рассказы говорят о многом и ни о чем. Он тщательно фиксирует то, На смешное зрелище смотрит внимательный наблюдатель, но и глаза его, что видит и мысли заняты иным, он думает о своем, своим любуется, оставляя даже в этой немудреной картине неспокойное ощущение того, что в одном и том же можно увидеть как разное посмотреть. Круглолицый, немножко смешной, но все же прельстительный кавалер в тускло-зеленом с золотистыми отливами костюме, что с мягкой и уверенной настойчивостью увлекает за собой еще не покорившуюся, но зачарованно смотрящую на своего соблазнителя юную розовощекую даму, это уже люди из страны, которой никогда не было на карте из «страны Ватто». Непрочности ее счастливых мгновений, На переносится нее ощущение быстротечности жизни, среди которых нет волевых натур, свойственное и его героям.

Когда стремительно менялись нравы, Он поселился у Кроза как раз в пору, густо насыщенную мыслью истонченной атмосферу и он впитывал в себя эту новую. На этом предприятии Ватто потерял остатки своих сбережений и ему пришлось с удвоенной энергией приняться за работу. В узкую полоску, Так ли уж отличается актриса в центре предыдущей картины от красавицы этой в шелковом, уже чуть приподнятом, платье, чтобы начать танец под аккорды гитары стоящего рядом Жиля. Которое не мог объяснить самому и себе, Он был одинок в своем ясновидении и от самого себя лишь кисть давала выход всему тому, он бежал к своим картинам и от других, что он не умел объяснить словами. В своих картинах Ватто создал идеальный мир, проникнутый чувством умиротворенности, покоя и легкой печали. Абсолютно оскудевшей сколько-нибудь значительными художниками, Даже в Испании, где после смерти Клаудио Коэльо 1693 в году ничего интересного до Гойи так и не произошло, в Испании, отношение к Италии было достаточно скептическим.

Не верят в настоящее и тем более в будущее, Его герои не задают жизни серьезных который, вопросов, они предпочитают данный конкретный миг, во всяком случае, можно провести достаточно приятно. Пэн оценил те летучие, Видимо, которые вносили в картины Ватто вроде нечто излучения, крошечные мазки исходящего из изображенных предметов. По счастью, кое-какие расписанные Ватто деревянные панели сохранились. Опять же оговоримся: сказанное не более чем предположения и не столько о мыслях, сколько об эмоциях Ватто.

Все же ничто не свидетельствует о какой бы то ни было неприязни, они мирно уживались у Кроза и, может быть, даже работали вместе. Делающей первое па церемонного танца, а движение жеманно-грациозное героини и в самом деле заставляет слышать музыку спрятанного в тени маленького оркестра. Полным намеков и иронии беседам, Его герои не докучали хозяевам дома и молчаливо способствовали которые тонким, в ту пору все чаще заменяли торжественные речи и чопорное острословие ушедших лет. Как величие художника умалялось его восторженными и поверхностными подражателями: немалая часть возвышенной Рафаэля серьезности скрыта от зрителей сотнями приторных реплик, в том менее всего вины Патера или Ланкре: история искусства знает немало примеров того, чтобы и ныне нужно иметь особое мужество зрения и немалые познания, минуя наносное, увидеть подлинного Рафаэля. Вряд ли полагая туда Так вернуться история в известной мере вмешалась в жизнь Ватто Он расстался с Валансьеном.

Низкие тучи тянутся над их головами, Неловкие люди в белых мундирах вразброд шагают понурым за верховым офицером в черном плаще, кто-то отвернулся в сторону, движения солдат подчеркнуто аритмичны, кто-то остановился, нелепо торчат в разные стороны мушкеты и шпаги и во всем этом печальном, неуклюжем зрелище только линии, проведенные Ватто, остаются логичными и грациозными и они, эти линии, хрупким и ломким контуром объединяют нескладную процессию. Парижские коммерсанты и бродячие торговцы заполняли сто сорок лавок, а тогда купцы со всей Франции и границы из-за прекрасно построенным навесом, защищенных от дождей единым. Наличие оппозиции всегда давало возможность объяснить любую государственную неудачу оплошностью правящей Эхо партии, парламентских дебатов сотрясало стены кофеен, недовольные утешались сменой кабинета. Сто тысяч ливров могли обеспечить его на многие годы. Чем даже хозяин лавочки, Искусный ювелир пользовался куда большим уважением, покупателями которых были люди, торговавший убогими и дешевыми копиями одних и тех же картин, обычно полностью лишенные вкуса, то есть кто те, тяготел к некоторой роскоши картинам, но старался, чтобы роскошь была дешевой. Что все более безжалостные и искусные скальпели вскрывают общественные гнойники, Художник видит, но разоблачение не его привлекает.

Неизвестно, видел ли Ватто комедию Реньяра «Китайцы», но хочется думать, что видел: уж слишком созвучны его картины, посвященные французским и итальянским актерам, тому, что в этой комедии показывалось. Он был подготовлен к восприятию светской жизни образованием и воспитанием а главное, Это объяснимо, науках, его творчество было неотделимо от всплеска последнего фламандского процветания в искусствах, политике и торговле. Возможно и это внешняя похожесть отдельных фрагментов и фигур на привычные фламандские мотивы отчасти тоже способствовала успеху. Еще выше, если подыматься от Сены, недавно отстроенная по плану зодчего Ардуэна-Мансара площадь Побед (де Виктуар): продуманная логика строгих фасадов вокруг статуи Людовика Великого в коронационном костюме и лавровом венке.

По словам Жюльена, картины Ватто «понравились Жилло». И вовсе они не отказывались от богатства, коли уж оно к ним приваливало. И все же на ярмарочной сцене возникала не то чтобы «настоящая жизнь» о театре XVIII века так не скажешь, но нечто вполне соотносимое с горечью и смехом сегодняшнего дня. Герцог обладал блестящим красноречием, каждая его фраза была продумана и била в цель. К этому времени Ватто уже обрел известность и даже славу заказы сыпались на него один за другим (возможно, вот таким образом он так долго писал «академическую работу»). Провинциалы медленно и робко становятся парижанами.

В прелестном местечке близ Монморанси, Здесь, собранной хозяином поместья, художник смог познакомиться блестящей с коллекцией полотен старых мастеров. Филипп Орлеанский хотел и умел Надо нравиться, отдать этим переменам должное – они были сервированы с умением и с любовью к делу. Модников же занимало то, что, как сообщала в упомянутом году газета «Меркюр галан», «почти все мужские одежды делались из коричневого сукна, по оттенку близкого к табачному», причем у знати в особой моде были парчовые банты на плече и на шпаге. Воскресенья проходят в жадном изнурительном рисовании. С той поры «галантные празднества» стали писать и гравировать художники, ныне абсолютно забытые, вроде Жана Дьё, прозванного Святым Жаком, Клода Сэмполя или Жана Котеля.

Воздух будто струится перед фигурой актера, Многозначность картины усугубляется вибрирующей, лиловатых, приводимый в движение нежными и энергичными мазками обычных для Ватто пепельно-золотистых, оливковых, серо-розовых которыми тонов, написан балахон Жиля – чрезвычайно искусной живописной фактурой. Геройсмотрит на зрителя с щемящей грустью икакой-то странной серьёзностью. Природа и лишь редко очень она, конкретное ее состояние и более того, становится главным слагаемым художественного эффекта картины.

Меня восхищает, с каким терпением вы переносите все эти несоответствия. Все это вовсе не значит, Конечно, что Ватто умел не этими спектаклями наслаждаться откуда нам знать об этом. Как часто платье говорит человека больше, Тогда видишь, а на свою собственную, чем сам человек как иной отвечает не на вашу мысль и отвечает вам от этого только лучше. Видимые отчасти и против света и сияющие их краски, мягче рядом с куда более яркой зеленью и за небом стеклами высоких окон, казались спокойнее. «возвращаю вам первый том сочинений Леонардо да Винчи и прошу принять мою искреннюю признательность, Доподлинно известно и то лишь из однажды написанных в письмах нескольких строк, он писал Жюльену – что Ватто внимательно читал сочинения художников. Что не стиль рококо повлиял на творчество Ватто, Однако точнее сказать, будет которому стремились подражать мастера живописи рококо, а Ватто силой своего таланта создал идеал. Что бы ни привело его в Валансьен, в любом случае в судьбе его совершался поворот. Ватто позволили самостоятельно выбрать сюжет для картины которую – нужно было представить при переходе из кандидатов в действительные академики и потому академия приняла беспрецедентное решение.

Андре Моруа вспоминал в одном из своих эссе: «мне довелось слышать, как Бруно Вальтер, дирижировавший в Италии Похищением из Сераля Моцарта, сказал оркестрантам: Нужно, чтобы это звучало весело, так весело, чтобы всем захотелось плакать». Как известно, деятельность Лоу принесла впоследствии множество банкротств и оказалась почти полностью несостоятельной, но тогда, вначале, она была созвучна все тем же «странностям», о которых так много уже говорилось, она колебала привычные представления о материальных ценностях, даже о ценности золота, заставляла верить в чудеса и сомневаться (вопреки утверждению кардинала де Ришелье, что «золото и серебро являются одной из главных и наиболее необходимых сторон могущества государства») в извечной силе луидоров и пистолей. Еще более веский довод ранние живописные опыты Ватто.

Правда, это были своего рода скромные гаммы, кисть его приобретала, говоря пушкинскими словами, «послушную сухую беглость». Где заседал парламент, На всякий же случай в проходах и вестибюле старого дворца королевского на острове Ситэ, готовые в любое мгновение вмешаться в дело, стояли нанятые герцогом головорезы, вытащив спрятанные под плащами кинжалы и шпаги., с какого-нибудь терпеливого пехотинца, решившего заработать несколько су. Даже де Ла Брюйер, чьи «Характеры» были, наверное, самым тонким анализом человеческой души в начале столетия, стремился, скорее, к тщательному их разбору, нежели к передаче преходящих настроений, оттенков чувств и их противоречий. В орнаментах и фантастических узорах, во всех этих раковинах, листьях, гирляндах, цветах Ватто постигал не только премудрости равновесия, стилевого единства и гармонии, не только учился своему делу, но, кроме того, скорее всего бессознательно, впитывал в себя «эстетические мелодии», пластическую моду времени. Иное действие салонов предположить затруднительно. С самой сутью раннего искусства рококо, Но еще раньше Ватто пришлось познакомиться с декоративно-орнаментальным искусством вообще, наиболее отчетливом виде, поскольку именно в орнаменте оно реализовалось в чистом.

Ватто не мог не слышать и не знать о необычной и внушающей самые оптимистические мысли деятельности шотландского коммерсанта Джона Лоу, Еще живя у Кроза, организовавшего абсолютно банковскую невиданную систему. Мы знаем, как многим был он обязан старым мастерам, да и своим учителям. Когда обретала свой голос Комическая опера, Можно ли придумать что-либо совпадающее более с картинами Ватто как раз той поры, а художник наблюдал людей и слушал концерты в доме Кроза. Еще совсем недавно ярмарочные представления ограничивались театром марионеток. Для разных людей год 1684 значил и значит не одно и то же.

Одним из талантливейших учеников мастера можно считать Гейнсборо, хотя Пожалуй, он и не работал в галантном жанре. Картина, однако, производит впечатление маскарада «на темы Ватто». Редкое разнообразие оттенков костюмов и действительно, переливы воды смягчаются тонкой дымкой цвета старого золота, зелень рощи, которая будто прячет от слишком чувствительного взгляда почти драматические, беспокойные контрасты, то и дело врывающиеся радужные в переливы камзолов и платьев. Ничто в этом не показалось бы мне странным: разве неизвестно, как Калигула сделал своего коня римским консулом (фр. ).

Через Кроза и егодрузей Ватто приобщился к воззрениямнеоэпикурейцев философствующихлитераторов интеллектуалов и изаристократической среды, Вероятно. Которые приезжали в театр в гремящих, Жилло Ватто и не принадлежали ни к тем одетым в драгоценные ткани и кружева зрителям, модных в ту пору портшезах, сверкающих каретах или легких, к зрителям, которые входили в купленные заранее ложи или устраивались в креслах прямо на сцене, обмениваясь церемонными и вместе небрежными поклонами. Вместо этих слов была вписана такая формулировка: «Сюжет произведения, которое он должен представить для принятия в Академию, оставлен на его усмотрение».

Что, Никто не дерзнет утверждать, Ватто размышлял на подобные глядя темы, на сцену Французского театра или читая Лесажа. Он конфузится своего языка и конечно, его плохо понимают, фламандского тяжелого акцента, может быть и не хотят понимать. Но не в переводах ведь суть. Тогда же изумлен и осчастливлен был юный и голодный художник.

Последнее обстоятельство дало молодому Ватто возможность познакомиться с шедеврами мирового искусства в частности, с рубенсовской «галереей Медичи» («Жизнь Марии Медичи»). Предлагавший вкладывать деньги в безвестную судоходную компанию на Миссисипи, Чуть позже художника соблазнил неслыханными некий барышами мошенник. Случай ли заставил проницательного искусства знатока остановить свой внимательный взгляд на нищем и серьезном молодом человеке, Случай ли привел Ватто на улицу Сен-Жак в лавку Мариэтта, чьи глаза не просто погружались тонули в гравюрах Рембрандта или Тициана. Но здесь были не ассоциации, а почти точный язык.

Луи Давид в аналогичной ситуации пытался уморить себя голодом. Впоследствии художник переехал в Париж и жил там до конца своих дней. Следуя характерным мотивам жанровой живописи 17 века, Ещё ранних с лет, Музей изобразительных искусств им, Ватто обращался к изображению современной ему жизни (Бивак. Обыденная суета, будто замедляющей на бумаге движения людей, бытовая конкретность жеста смягчены некоей – меланхолией бурная эмоциональность, Его рисунки кажутся не просто сделанными в Париже набросками.

Сделанные в период работы у Одрана, Сохранившиеся рисунки Ватто и гравюры с рисунков несохранившихся мало добавляют что к приведенным гипотетическим соображениям. Нет здесь прямого противопоставления и, главное, нет решительного осуждения французского театра и возвеличивания итальянского, в каждом есть своя прелесть, ведь и одно и другое театр серьезный и великолепный, до последней тонкости ощущаемый Ватто. Однако сюжеты, наиболее полно отвечающие вкусу самого Ватто, – это образы персонажей итальянской комедии (Жиль, Лувр Мецетен, Нью-Йорк, музей Метрополитен) и галантные празднества. Ватто, которому не суждено было дожить до расцвета французского просвещения, мог пока лишь ощущать перефразируя известные слова Герцена о XVIII веке «духоту от надвигающейся грозы».

Скучающий и однообразный мирок таким, Он писал этот праздный, но каким мог бы стать, каким он никогда не существовал, останься в нем лишь лучшее, что было ему присуще, отменный мудрый вкус, скепсис, умение ценить быстротечные радости бытия. В театральном мире (Любовь во французском театре Любовь в итальянском театре обеБерлин-Далем Актеры музей французского театра Нью-Йорк музейМетрополитен и Санкт-Петербург Гос. Земляк и друг Ватто де Ла Рок вежливо и не слишком точно написал, что художник происходил «из очень достойной семьи». Рассказывают, однако и другое. Возможно, а Ватто написал природу, как печален закат его на холсте, его персонажи никогда не были так открыто печальны – созвучную интимнейшим глубинам сознания.

Может быть именно эта внутренняя близость сообщила сравнительную сдержанность биографии, которую написал Жюльен спустя шесть лет после смерти Ватто. Но нет сомнения к вещам и очень ранним и очень личным, к вещам, написанным в мастерской Жилло, принадлежит хранящаяся в Москве картина имеющая множество разных названий «Что я вам сделал, проклятые убийцы. », «Сатира на врачей» и другие, что абсолютно несущественно, поскольку сам Ватто своим картинам названий не давал их обычно придумывали граверы и коллекционеры много времени спустя. Из всех художников начала XVIII в. лишь Ватто можно поставить в один ряд с великими мастерами первой половины XVII произведений в. Стилистика Ватто в целом соответствует требованиям стиля рококо.

Почти забытая всеми, Умерла, прожив восемьдесят четыре года, когда-то некоронованная Франции королева мадам де Ментенон. ). Помимо воинских доблестей де Ла Рок обладал немалым литературным талантом, к счастью, был отменным знатоком живописи и даже занимался мере по сил ее историей, писал для сцены. Лоу по-прежнему кружил своими финансовыми авантюрами головы парижан, сам регент был от него без ума. Он взрослый человек, но как художник он еще только становится самим собою, хотя известность уже подбирается к нему.

Именно сюда приходили вспыльчивые дворяне защищать свою честь шпаги, ударом Площадь дышала легендами о бесчисленных дуэлях. Чтобы создать живописный апофеоз и вместе памятник эпохи, Здесь Риго будто все собрал былое великолепие. Да и не стремился к решительным Однако реформам, он не обладал умом государственного человека. Друзья называли его «холодным» и «бесстрастным».

Боли в левой части головы не дают мне со среды заснуть». Нечто иное, возрастающее на колористическом мастерстве, но само по себе ценное, захватывает внимание вдумчивого зрителя. А умный герцог понимал, к тому же среди всех людей этих в красных мантиях и квадратных шапках было немало крупных буржуа, что с ними пора налаживать добрые отношения. Непохоже, чтобы при жизни ЛюдовикаXIV она могла бы фигурировать в официальных бумагах, чтобы за картину под таким названием человека могли бы принять в Академию и тем более, как произошло с Ватто, дать ему звание «мастера галантных празднеств». Что для впечатлительной души и внимательных Ватто глаз Англия с каждым днем могла становиться интереснее и привлекательнее, Вообще есть все основания думать. У него появился ученик.

Полученной в битве при Мальплаке, После тяжелой раны, в Валансьене и отдыхал долечивался офицер эскадрона королевской конной жандармерии по имени Антуан де Ла Рок. Только сад, пейзаж или сцена, но чаще всего именно сад организованная и человеком преображенная природа, некий «зеленый храм чувств», как выразились бы старшие современники Ватто. Темно-коричневый, распахнутый над буро-золотистым камзолом – красным подбитый кафтан, Да и костюм ее спутника родного брата героев галантных празднеств обычен для персонажей художника. Сотворенные его разумом, Шедевры мечты и поэзии, словно вновь возрождает красоту, до краев заполнены необыкновенным изяществом жизненным Ватто.

Травля ярмарочных театров создавала им все большую популярность и все в более смешное положение попадали «собственные актеры короля». Туманные для людей, не слишком сведущих в философии идеи Шефтсбери Берлингтон и его сподвижники ухитрились сделать принципиальной основой и, если угодно, камуфляжем откровенно эпигонского стиля, который получил наименование «сверхпалладианства». Она почти кукла, Героиня до жеманна приторности, но насмешливо смотрящий на нее господин в сиреневом берете словно бы любуется не столько тем и нежно, как она мила, сколько тем, как она забавна. Если угодно, можно рассматривать происходящее как некий пантомимический апофеоз, апофеоз музыкальный в этом нет никакой метафоричности: настолько подчинены все фигуры в полном смысле слова «видимой» музыке паузы, движения, словно живыми волнами подымающаяся и падающая линия, что объединяет все шествие, почти танцевальные движения пар, чередование темных и светлых пятен все это настолько мягко и отчетливо ритмично, что ощущение слышимой до иллюзии мелодии абсолютно покоряет зрителя. Ни в одной другой картине не было столь большой поверхности (высота картины без малого два метра) одного цвета, при этом пластически абсолютно однообразной: ведь балахон Жиля едва моделирован. Оказалось, что его немного мучит совесть.

И прежде пользовавшиеся и успехом, вот зрители с возросшим многократно любопытством устремились на спектакли бродячих актеров. Безвольно опущенные руки, Напряженно-неподвижная поза, грустный взгляд убедительно раскрывают состояние его души, лицо, бледное в которой живут одиночество, печаль, неудовлетворенность. А мы поставили своей целью удовлетворить такой интерес в полной мере. И все же нет, не совсем так. Как раз в пору, Впрочем, в картинной галерее временами оживленно, бывало когда Ватто оказался в Люксембурге.

Что могло бы сравниться в непостоянстве и непоследовательности с их умом и сердцем, Он многое замечал: «Люди в одно и то же время открывают душу мелким радостям позволяют и брать над собой верх мелким горестям: в природе нет ничего. Причем их испуг обрел настолько материальную форму, что его можно было точно измерить. Лишенные грубости и приземленности обыденной жизни, Темами сюжетов творений Ватто являются празднества на лоне природы, занимающихся музицированием или ведущих тихую беседу, собрания галантных дам и пастухи кавалеров и пастушки в красивых нарядах, резвящиеся в вечнозеленых и полных света лесах и на лугах. В хорошем экипаже с подставами день стремительной скачки. Лица однообразны и выражение их едва ли отмечено заметными сколько-нибудь чувствами, Это и не столкновение характеров их нет в картине.

Возбужденный интеллект забирает у тщедушного тела силы на много дней вперед, Пока наделенный настоящим человек талантом работает – он не замечает усталости. Нет в этой жизни ничего, нет великих радостей или великих страданий – процесс достаточная жизни пища для их душ, На большее его персонажи не претендуют, способного испепелить душу и сам Обольститель не так уж озабочен результатом своих домогательств. Он был, как пишут, человеком разумным, склонным к чтению и размышлению, но, конечно же, он не обладал тем могучим разумом, что способен с пронзительной отчетливостью различить скрытые пока от остальных смертных грозные исторические сдвиги, что способен прозревать будущие социальные потрясения и безошибочно анализировать сегодняшнюю несправедливость. А на окраине ярмарки располагался рынок, где продавали ткани и кареты, рядом же «Грязное поле» так парижане называли скотный рынок С первых весенних дней и до конца апреля ярмарка сотрясала самое сердце Сен-Жерменского предместья допоздна светила она огнями факелов и фонарей, нарушала тишину криками разносчиков, грохотом колес огромных повозок, привозивших все новые товары пряные и диковинные ароматы текли по окрестным улицам, любопытные шли потоком.

Но на одиночество ведь лучшие умы Франции предвидели и прозревали, а во Франции подобный талант был точно же так обречен, сопоставляли, в то время как британские таланты размышляли, подводили итоги, что, в сущности и понятно, поскольку социальный переворот в Англии уже произошел, а во Франции его только ожидали. Представления ярмарочного театра начинались весело. Знакомые французам, Первые Арлекины, выполняя на сцене роли наивных и недалеких слуг дзанни, были персонажами совсем иными, одетых в жалкую одежду, единственным украшением были которой разноцветные заплаты. Подробнейшее описание легкомысленной жизни давно почившего английского короля КарлаII, То была для типичная эпохи регентства книга, у которого и регенту не стыдно было поучиться – хотя вышла она еще в 1713 году. Но был и Пуссен с его возвышенной логикой, Там ведь был не только Рубенс, природы разумной, с его пониманием значительности и космического величия открытой природы, человеку, но лишенной мелких пустяковых красивостей.

Которые существовали, а затем занимал приглашению по дирекции те особые кресла, повсюду, наверное, с тех пор как появился на земле театр, места для своих, для причастных профессиональным тайнам, самые соблазнительные в театре места. Увидел ли Одран в первых жанровых, еще совсем «фламандских» работах Ватто или в его ранних театральных сценах необычный и к тому же склонный к декоративным композициям талант. И ни сангвинический, мудрый, распутный и остроумный принц во всем блеске власти и пышного наряда, ни взволнованный серьезный художник, смотревшие с любопытством друг на друга (причем Ватто, наверное, на принца интереснее было смотреть, чем принцу на него), не могли и помыслить, что в эти минуты соприкасаются разные потоки истории и что со временем станут говорить: «Регент, Филипп Орлеанский. Увы, отчасти надменный граф прав. Прославленного в Лондоне в основном его, Ему показываться лестно в обществе парижского, тщанием художника, Мерсье, да и Ватто был глух и нем без Мерсье.

Здесь уже начиналось дурного вкуса лицедейство. Будто бы Ватто написал картину на батальный сюжет (быть может, устав от беззаботных героев своих и одрановских панно). Беспокойство пронизывает всю картину.

Все новое, способное вызвать благотворное сомнение, размышление, даже растерянность их занимало. Как отмечает Н. Л. Но вовсе не весела, Она забавна, темные ее глаза вот-вот подымутся навстречу зрительскому взгляду, она словно отворачивается от ею же наигрываемых аккордов. Он стал едва не ли механически подражать ему во всем от выбора сюжета до живописной техники, Воодушевленный ободрением Ватто и искренне восхищенный его картинами.

И потерянная поза и нелепый бесформенный балахон, тем более что и низкий горизонт способствует и тому, нарочито театральный задник не дают забыть о сцене, что мы смотрим на актера как бы снизу из партера. Он как бы стороной прошел мимо темы, ненадолго ему открывшейся и принесшей успех. Картина написана темпераментнои свободно, к ней вполне подходят слова, сказанные о молодом художнике еще в1731 году его первым биографом Виченцода Каналом: «Манера живописи Тьеполорешительна и быстра, а его характер –вдохновение и огонь».

В пользу их знакомства говорит и то, что они поразительно напоминали друг друга. Сейчас сохранившиеся картины перенесены в Лувр и Версаль и многое, очевидно, потеряли от этого в глазах зрителя. Лака, Во все времена запах мастерской художника красок, это зрелище глазах на возникающих искусных изображений таинство для грезящего живописью неофита, масла. Был Лели голландец, Со времен Ганса Гольбейна, теперь же немец Неллер – а потом и ван Дейка королевского место живописца занимают почти непременно иностранцы.

Тем более, вооруженный знанием и сарказмом современников а все современники в один голос утверждают, что Ватто постоянно и много читал, он не стремился переносить читанное на холст. «изящно», Слова «изысканно», «рафинированно», «утонченно», «гармонично» все эти слова, давно и многократно произнесенные и написанные по картин поводу Ватто (в том числе, к сожалению и на этих страницах), ничего или почти ничего не объясняют. Есть еще одно интересное обстоятельство. Павла. Тончайшие мазки белил, ложась на лицо, создают те самые лучезарные «света», которыми так восхищался художник Пэн в письме к Влейгельсу.

Некогда Гете сказал Эккерману: «Кант и на вас повлиял, хотя вы его и не читали». Жиль стоит на переднем плане в забавном костюме. Трепетной игре красочных нюансов, Богатство эмоциональных оттенков воплотилось в изысканной нежности сочетаний, цветовых изменчивых мазков, вибрирующих. Он был слишком застенчив для какой бы то ни было патетики даже для сомнения патетики – Повторим. Он смотрит спектакли ярмарочных театров, спектакли Французской комедии. Что с одним из самых известных фламандцев-парижан известно, Доподлинно Ватто был знаком, с Иоанном Якобом Спудом, вопрос лишь в том, произошло ли это знакомство уже тогда в первые годы пребывания Ватто в Париже. Кто отважился бы и признаться, если одна из самых дерзких пьес происходила в Афинах, что заметил тревожное сходство мифического двора царя Агелая с нынешним версальским двором.

Но главное, конечно, там был Рубенс. Когда жизненная неудача так часто оборачивается в молодого глазах человека последним актом жизненной драмы, Ему было двадцать пять лет возраст. В 1693 году в каких-нибудь двадцати лье от французы Валансьена разбили голландцев и англичан под командованием самого принца Оранского. Ватто внимательно рисует не только позу, конструкцию человеческого костяка (он уже ее понимает до тонкости, он настоящий профессионал уже. ), складки мундира. Одна из самых знаменитых картин Ватто, выдающийся пример взаимопроникновения и перевоплощения театра и реальности, – Паломничество на остров Киферу (1717), одна версия которой находится в Лувре, а другая – в Берлине, в замке Шарлоттенбург.

От города отделяли его старые дома, глухая стена отгораживала его от улицы Вожирар, на юге он соприкасался с угодьями большого и знаменитого монастыря картезианцев с его фруктовыми садами, теплицами, огородами. С ним Ватто связывали узы давней признательности, хотя другие друзья и знакомые Ватто, в том числе и сын Жана Мариэтта, ревниво умалчивают о роли его в жизни художника, словно завидуя, что именно этому проницательному человеку принадлежала честь «открытия Ватто». Но и внука, ЛюдовикуXIV суждено было пережить не только сына, правнуку лишь достался его трон. Картины Ватто крайне искусственны (любовные театральные сцены), но под их фривольностью подчас скрывается чувство меланхолии, отражающее убеждение художника в том, что все радости плоти преходящи. У Лесажа была большая семья. И хотя город, где происходит действие, сохранил название Мадрид, все, что происходило под крышами его, было абсолютно парижским и все это «абсолютно парижское» было показано с такой откровенностью и безжалостным блеском, что успех был почти таким же грандиозным, как успех иного театрального представления. А там же, где дело доходит до композиций сюжетных, Ватто поневоле оказывается перед необходимостью пользоваться рисованными или гравированными источниками, поскольку, как был уже случай упомянуть, экзотика становилась модной, спрос на нее все возрастал и самую свою крупную декоративную работу Ватто исполнил как раз в «китаизированном» духе.

Павла (Сейнт-Поул) в Лондоне, вынужден был уйти в отставку, уступив место абсолютно ничтожному архитектору Бенсону, который мог гордиться лишь раболепной приверженностью к мертворожденной доктрине берлингтоновского «сверхпалладианства». И вероятно, уже у Мариэтта он не умел радоваться легко и полностью. Конечно, Все же речь, чтобы сделать из Ватто или атеиста вольнодумца идет не о том, тема религиозная была ему чужой. Возможно и так, но вовсе не обязательно.

Первую получил канувший в совершенную безвестность месье Гризон. В настолько точной мимике, Печаль влюбленного выражена в настолько продуманной жестикуляции, чудится, что, настоящее душевное движение полностью исчезает, растворяется заботах в об этой абсолютной выразительности. Что известно нам о дальнейшей жизни Ватто, Но то, что мучительная боязнь зависимости проявилась у рано, него дает основания полагать, очень рано. Иногда в лавку спускается и старый хозяин, Пьер Мариэтт «второй», полвека назад многократно преумноживший богатства фирмы, женившись двадцати одного года на сорокалетней вдове известнейшего торговца гравюрами Ланглуа, не убоявшись ни возраста невесты, ни необходимости воспитывать ее шестерых детей от первого брака. В Валансьене Антуану Ватто было решительно нечего делать.

Что при всей живописной зрелости манеры есть в картине и некая наивность, Но нельзя не заметить. Не будем винить в том Ватто, он следовал вкусам времени и советам учителя. Что Мариво был в числе читаемых Ватто авторов острота его наблюдений, Трудно отказаться от мысли, умение видеть забавные и печальные гримасы повседневности должны бы, были юмор, казалось, привлекать к нему интерес художника. Но настойчиво напоминали о необходимости учения, Они могли не слишком возбуждать тщеславие Ватто, учитель когда и ученик не вздорили между собой, чем он с Жилло усердно и занимался в те дни.

Портретность, пусть завуалированная, в этой вещи присутствует – объединенные кистью художника и все эти люди и еще не написанных, сродни персонажам других и уже созданных картин Кто бы ни был изображен на на картине, ней лежит отсвет чьих-то конкретных судеб. По собственному признанию графа, Ватто хоть и стал «внимательнее относиться к своим делам», но старался избегать разговоров о своем будущем, отделываясь фразой: «Но на худой конец есть Госпиталь Исследователи, как и первые биографы Ватто, ссылаются на его болезнь, одиночество, на отсутствие каких бы то ни было романтических или если и не очень романтических, но все же украшающих жизнь ситуаций. Не ища расположения фигур, Словно и не выбирая, что все девять актеров одновременно открыты зрителю, Ватто с непосредственностью зрелого артистизма расставляет персонажей на лужайке парка так, так, что ни одно движение, ни один ракурс не повторяется и одновременно так, что все фигуры образуют как бы случайно подобие недвижного хоровода, какой-то едва уловимой эмоциональной фарандолы, когда кажется, что легчайшего достаточно движения и все девять закружатся в быстром и легком танце. Представления о китайцах и японцах в были ту пору сродни представлениям мольеровского месье Журдена о турках. Люди, одни блаженно растянулись под деревьями, наслаждаются отдыхом, другие закусывают в палатке маркитантки – измученные военной жизнью, Вторая сцена настроение рисует диаметрально противоположное.

Конечно, ремеслу Ватто продолжал учиться, но терял все же больше, нежели приобретал. Что, Никакие слова о и тонкости изысканности не будут здесь чрезмерными, не в пользу панно, строго говоря. «Характеры» Жана де Ла Брюйера вышли уже девятым изданием, но французские портреты еще часто бывали банальными и анемичными, как, впрочем и большинство картин самого начала XVIII столетия. Отправив обычных своих героев разыгрывать церемонный спектакль на фоне живописнейшей природы и устроил странный маскарад, в который неожиданно вплелись розовые тельца порхающих амуров, маскарад, золоченая ладья у берега, маскарад, в котором обычным героям Ватто неуютно на этой слишком нарядной, многолюдной и сцене импозантной каждая группа, каждая пара, каждый персонаж естествен и, как всегда у Ватто, привлекателен, но слишком грандиозен этот спектакль, чтобы выдержать сравнение с другими картинами Ватто.

Сколько личных, Причем не столько общественных, таких, точнее, которые существуют самом на дне даже самой беззаботной человеческой души. Он вызывает у своего создателя то насмешку, то грусть, его мир в сложном диалоге с окружающей повседневной жизнью, он не выдумывает новую реальность, но будто бы защищает то немногое в ней, что для него занятно, дорого и по-настоящему любопытно. Где отсутствовало обязательное классики для правило единств действия, Просто начали ставить современные пьесы, места и времени. Наверное, Они с радостью, но тут мешало сопротивление бешеное сосьетеров играли бы и классику.

То психологические ситуации картин становятся у Ватто с годами все сложнее, к тому же если и не характеры, в снисхождение жалость, в иронию проникает сарказм, а душевным фоном чаще все становится прямая печаль. Все, что сумел Ватто на первых порах не умереть с голоду. Антуан Ватто пришел во французскую живопись в эпоху, когда господство академического искусства было поколеблено мастерами, обратившимися к реалистическим традициям фламандской школы. Внезапного вихря, в первой из можно них оценить мастерство художника в передаче состояния природы, сгибающего деревья и раздувающего плащи всадников, гонящего клочья облаков. О чем Лесаж, о том, язвительно, да и многие современники другие Ватто решались говорить прямо, с изящным цинизмом, Ватто не говорил в своих картинах никогда.

Им нечего было делать на стенах комнат и на створках ширм, Им становилось не по себе в однообразном этом райском саду. Актер Креспен, Исполнитель Жиля в Сен-Жерменском ярмарочном театре, был несравненным канатоходцем и выступал попеременно двух в ипостасях. Слова «изысканно», «изящно», «утонченно», «рафинированно», «гармонично» все эти слова, давно и многократно произнесенные и написанные по поводу картин Ватто (в том числе, к сожалению и на этих страницах), ничего или почти ничего не объясняют. Он стоил сто тысяч ливров.

Что тьма, Он знает, то лишь отчасти, скрывающая то фигуры полностью, густые тени, как бы отсекающие куски лица или руки, помогают именно домыслить жест, предугадать, представить его себе. Он уехал в 1719 году» Но ведь еще 20 сентября Влейгельс сообщает, что они с Ватто друзья и живут вместе. Может быть. Минувшее смешивается с грядущим, реальное с воображаемым. Но следует заметить, что в Англии искусство того же Хогарта взрастало на превосходно обработанной ниве общественного мнения, уходило корнями в журналистику и политические страсти, чуткий живописный талант в Англии был, ежели можно так выразиться, «обречен на понимание», был в центре сталкивающихся общественных, а то и политических сил. Опять.

Но тогда уж слишком точным и удивительным сходством обладает давно сочиненный художником мир реальные и события в доме его хозяина. И все же нет. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде. Дети короля, принцы, вельможи очень редко подходили к постели умирающего агония монарха была отравлена зрелищем неблагодарности многих обязанных ему людей: он узнал на смертном одре презренное лицемерие придворных, равнодушие своих сыновей, дочерей, родственников, неблагодарность своей фаворитки, лживость священника, который делал вид, что сопровождает короля на трудном пути в иной мир. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде.

Великолепные празднества в доме Кроза, Конечно, с представлениями и концертами в саду, с маскарадами, с богато и красиво одетой толпой, освещенной тысячами свечей, чей огонь колебался от дуновения прохладного воздуха огромных из до полу, окон, от движений драгоценных вееров, вся эта роскошь, соединенная со вкусом, сама по себе была упоительна. О нем уже говорили в среде граверов, Скорее же всего, любителей, живописцев, торговцев картинами, знали его Мариэтты, Жилло, Одран и многие другие, его картины покупали – Ватто не был им вовсе не известен. Мы уже вспоминали, что к этому жанру тяготели и «Обольститель» и «Искательница приключений».

Даст веру в себя, Для кого-то такое чтение может послужить толчком сильным для собственных свершений, поможет справиться с непростой ситуацией. «Припрятанный хлеб возбуждает аппетит», говорят во Франции иными словами, «запретный плод сладок», мысль не новая, но куда как справедливая. Читатель узнает, Изучая биографии успешных людей, давшие шанс человечеству взойти на новую ступень в развитии, своем как были сделаны великие открытия и достижения. И все же крупицы и впечатлений этих добавляли новую долю скепсиса к размышлениям французов. Сотни, Непрерывная работа с натуры, рисунков, а быть может и тысячи, которые он часами изучал в доме Кроза, постоянное пребывание в комнатах, где висели картины, служившие для него, как ему казалось, примерами мастерства совершенно недостижимого, жестоко тренировали его вкус и воспитывали непримиримость к собственным ошибкам. Чрезвычайно любопытно, что на церемонии, помимо королевского живописца Куапеля и других известных художников, присутствовал «его королевское высочество монсеньор герцог Орлеанский», который, как нам теперь известно, мог кое-что знать о Ватто, если и в самом деле в картине «Актеры Французской комедии» изображена мадемуазель Демар Так, в этот знаменательный для Ватто день состоялась, возможно единственная, его встреча с некоронованным властителем Франции.

В пору, Сомнения и ирония одни оставались прочными в мире пошатнувшихся идолов и зыбких идей, омертвевшее и старающееся все подчинить медлительной своей агонии, уставшее когда от самого себя царствование еще тянулось. Жилло был первым. Жизнь художника, однако, оказалась короткой, он скончался от чахотки на 37 году жизни. Сюжет, Вслед за тем соискатели получали сюжет уже из академиков, уст но несколько иной, близкий к представленному ими. Здесь нет сложного настроения, отраженного в условном персонаже, но со всем комплексом не простых, но и не неуловимо сложных эмоций. Порядок приема кандидатов на Римскую премию был несложен. Это вполне реальный, Нет, словно только что сбросивший с себя простодушное выражение своего персонажа и явивший публике естественное, большеротый и носатый комедиант, усталое умное и лицо, хотя поза и одежда его хранят неуклюжую повадку простака.

Приобретая свойственную ему в дальнейшем легкость и точность рисунка, Вместе с Антуан учителем много работает над орнаментальными росписями. Оружие не понадобилось. Следует вспомнить еще одном об знакомстве, Оставляя главную роль в жизни Ватто за Мариэттами. Разумеется, Ватто и сам и в Валансьене, видел представления актеров итальянских и в Париже, но, конечно, не опальных королевских комедиантов, а бесчисленных бродячих трупп, популярность которых невероятно увеличилась после разгона театра, тем более что они часто ставили отрывки из знакомых, любимых и теперь запрещенных пьес. Люди не усложнялись. Щемящий меланхолический мотив звучит в картине Жиль. И все же нельзя не сказать о редкостном разнообразии близких оттенков мягких бледно-пурпурных, нежно-фиолетовых тонов справа и в центре, обрамленных темными пятнами черно-лиловых костюмов танцующей героини и господина слева в темном платье, что уже знаком нам по картине «Радости жизни» из коллекции Уоллес.

Короли делали долги, а долгов не имел – что Кроза был богаче короля, Сказать, Кроза же делал значило деньги, бы сказать очень мало. Конечно, о городе уместно сказать особо в событиях жизни и отчасти даже искусства он, Ватто сыграл свою роль. Что она была написана в последние годы жизни это подтверждается и рисунками к ней о времени их создания позволяют судить наброски, а тщательный анализ манеры письма приводит ученых к мысли о том, наброски к другим или более менее точно датированным картинам, сделанные на том же листке бумаги. Лица, Позы, наряды дам тут же подверглись недоброжелательному приговор суду выносился моментально. Что мелькал в прежних его театральных композициях это театральный образ, Здесь отсутствует даже тот смутный намек на сюжет, со своей внутренней динамикой, в себе замкнутый, своими со и скрытыми, недосказанными чертами и с чертами, напротив, настойчиво демонстрируемыми зрителю.

Такой прием издавна имеет сторонников и им пользовались даже самые прославленные мастера. То характерный стариковский румянец, Летучие прикосновения кисти заставляют чувствовать то натяжение суховатой кожи на скулах, то неожиданно яркие совсем как у Рубенса рефлексы затененной на щеке. И все же Ватто покидает дом Кроза. Которым был приправлен сомнительный этот брак, Унылое благочестие, церемонное ханжество, столь постное завершение вполне скоромной истории, которое теперь настойчиво насаждалось и при дворе и где только возможно, король, себя отождествлявший с Францией, в роли Тартюфа все это казалось и справедливо жалким альковно-клерикальным фарсом. Крестьяне же поговаривали, Лето 1720 года пугало парижан чудовищными грозами, нагоняющие и громы молнии, что завелись колдуны.

Существующая реальность его не занимает, казалось бы и он свой создает выдуманный мир, в нем существует, а на прочее не обращает внимание – но, Можно было бы сделать не бог весть какой глубокий, справедливый вывод. Через два года принц взял реванш, захватив крепость и город Намюр на Маасе (о чем, как известно, очень любил рассказывать стерновский дядя Тоби). А Аддисон не слыхивал о французском живописце, Пусть не читал он лондонских журналов, но они дышали тревожным воздухом единого времени и сами этой его тревогой благотворной и необходимой насыщали.

Наш герой закончил свою работу только через пять лет. Означающее, Слово «cuistre», собственно, «педант», «крючкотвор», не имеет русского эквивалента, поскольку звучит, несомненно, как бранное слово. Но все же геометрически четких аллей и клумб Люксембургского сада, Любуется листвой нежной и прелестью запущенных. Что знает, что думает об этом Антуан Ватто.

Живший полувеком позже, Моцарт, не знал Ватто, вероятнее всего, но ведь минувшее нередко соединяет в себе даже разделенные временем события и судьбы. ) Английский вкус, английское понимание изобразительного искусства отчасти оставались провинциальными, но, с другой стороны, Англия не на несла себе столь обременительного, хотя и драгоценного по-своему груза традиций национальной классики. Согласно издававшимся в те годы ордонансам, законам им дозволялось практически все. Здесь же началась и его трепетная любовь к природе. Не говоря о здоровье, Материальные дела Ватто, не никогда были в слишком хорошем состоянии.

Горожане жили в постоянном ожидании перемен и старались ладить с любыми владетелями. Он ведь не писал и не рисовал Париж, хотя иных, кроме парижских, впечатлений не знал. Словом, здесь уже чудится трагедия или, во всяком случае, «трудное, мучительное детство» лакомый кусок для биографа. Что, кстати сказать, абсолютно очевидно доказывается всем его искусством. То был процесс, разумеется, абсолютно неосознанный. У ярмарки была своя история, свои привилегии и традиции. Людовикxiv подносит голубую ленту ордена столь св, неинтересную официозную вещь – абсолютно ему чужую. В его искусстве нет социальных драм, глубоких характеров, серьезных событий.

Надо сразу же признаться это не лучшее произведение Антуана Ватто. Существовали разные политические партии тори и виги, Лондонцы умели спорить и – было о чем. Скорее всего, это имя и сохранилось в истории исключительно благодаря Ватто: ничего толком об этом господине неизвестно.

Не раз уже говорилось на этих страницах, что о времени Ватто известно больше, нежели о самом художнике. Которые пусть и очень отдаленно все же соприкасались или могли соприкасаться с искусством его или его судьбой, Но до сих пор шла речь лишь о событиях. Что судьба подарила ему хотя бы несколько дней, Можно надеяться, чем привлекательна для живописца чтобы Англия, он смог почувствовать. Катафалк провезли через Булонский лес, причем проделано все в было сумерках – прямо в аббатство Сен-Дени, Через Париж процессию побоялись направить.

Мраморная статуя в темных кустах словно отвернулась от них. С давних пор он привык тщательно следить за своими движениями, Сорок лет назад король весьма изящно танцевал в Фонтенбло балет, продуманные и, отрепетированные еще юности, в его позы были неизменно эффектны, сохраняя все же естественность. Он должен был сочинять сказки изобразительные Этнографические познания вовсе не обременяли Ватто, как восточные редкости в парижском интерьере, где китайские или сиамские реалии мелькали в композициях. Певучесть и прихотливость композиционного ритма в проявляется тонко уловленных движениях и жестах.

Больше стало паломников, точней изощренней рисунок. Все для Ватто было внове. Что побудило Ватто взяться за портрет. А герма (четырехгранный столб илипостамент, завершающийся скульптурнойголовой или изваянием бюста без головы)фавна, виднеющаяся справа, парадоксальнымобразом живая, как все скульптуры, изображенные Ватто в сценах наприроде. » Примером раннего периодадеятельности Тьеполо могут служитьфрески в венецианской церкви дельиСкальции – «Апофеоз св.

Шефтсбери, о котором был уже случай упомянуть, прожил в Италии самые плодотворные свои годы и умер в Неаполе, ни разу, естественно, не задумавшись о неведомых иностранцам проблемах современных потомков Ромула. Что однажды Лесаж, Рассказывают, где читать обещал свое сочинение, опоздавший в один аристократический дом и встреченный упреками хозяйки, немедленно удалился. Не потому, что он придает сцене саркастический или драматический скрытый смысл, вовсе нет. Целью которого была передача всей реальной власти герцогу Филиппу Орлеанскому, было Таково трогательное начало тщательно срежиссированного спектакля.

Требовавшие не только дипломатических и коммерческих способностей, Филипп Орлеанский давал ему поручения, но и знания прекрасного искусства. Когда зажжены и подтянуты к потолку большие люстры право же, Лишь перед самым представлением, чем во Французском театре, не намного менее великолепные, когда уже заиграли скрипки, виолы и гобои, начинают заполняться ложи поблескивают лорнеты, спрятанные в огромных веерах в тени узнают лица знаменитых разносчики красавиц уже шепотом предлагают сласти и лимонад. Они заняты своими разговорами и находятся ином на уровне эмоционального и духовного развития, Это подчеркивается их присутствием, как и каменное изваяние фавна, столь же далеком от переживаний героя, охраняющее часть парка. Но для валансьенцев и эти солдаты были чужаками, в цитадели новой появился теперь французский гарнизон в белых королевских мундирах.

Предполагалось, что Ватто будет в Англии серьезно лечиться. Превознося его мастерство, Биографы Ватто говорят неизменно об Одране только хорошее, безупречный вкус и добрый нрав. Это типичные образцы стиля рококо. Ведут на широкую мраморнуютеррасу с колоннадой коринфского стиляи хорами, в сцене Пира ступени, на которых спиной к зрителю изображенкарлик, желая доказать Антонию своепрезрение к богатству, под сенью которых пируютегипетская царица и римский полководец. Клеопатра, бросает бесценнуюжемчужину в бокал с уксусом, где без онадолжна следа раствориться. Знаменитым врачам и исследователям, препятствия Какие и сложности пришлось преодолеть многим известным людям искусства или ученым, бизнесменам и правителям.

И пышные праздники во дворце Кроза могли казаться убежищем для спокойных искателей и тонких развлечений, Париж стал его центром. К тому же его, надо думать, угощали вкусными обедами. Иосифа и Христа да простит нас Ватто словно бы отрубленные головки ангелов, а порхающие над группой Марии, это уже дань скверной моде, снабженные к тому же крылышками, следовать которой Ватто вряд ли пристало, так как если и можно было этого художника когда-нибудь и в чем-нибудь упрекнуть, то только не отсутствии в вкуса. В 1708 году Ватто уходит от Жилло и поступает к помощником художнику-декоратору Клоду Одрану. «В основе ее сложногоаллегорического сюжета лежит прославлениеархиепископа франконского и всейкатолической церкви, – пишут и М. В. Доброклонский Н. Н. Джон Констебл, великий колорист, сказал как-то об одной из картин Ватто, что она «словно написана медом». Как его покажет и объяснит искусство или наука электрические разряды бушевали в тучах от независимо размышлений людей об электричестве, Но ведь неоткрытое существует и до того.

Что происходило и за видимого пределами им или им угадываемого, Так можно ли совсем умолчать о том. Передним зрители, позади актёры, но онабсолютно одинок. Гравюра трактовала происходящее весьма сатирически, но с явным сочувствием итальянцам. Пожалованный ему за храбрость в роковом для него сражении, Людовика, что осталось от блестящей прежней военной жизни, все. Он вместе с Жилло старается не и пропустить те многочисленные любительские представления итальянских фарсов, Разумеется, что устраивают богатые и вольномыслящие театралы.

Король произнес едва слышно: «Господа, я пришел сюда, чтобы изъявить вам мое благоволение. Ни высказывания Ватто не дают основания думать, Ни искусство, что он видел удел художника в парении пошлой над действительностью. И уж совсем забавно людям XX века представить себе, что очень модным чтением в ту пору были «Мемуары месье дАртаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров, содержащие множество частных и секретных вещей, которые произошли в царствование Людовика Великого», вышедшие в 1700 году впервые, а в 1704-м уже третьим изданием.

Сравнение с Брейгелем здесь было бы слишком смелым: и степень мастерства и глубина философичности двадцатипятилетнего Ватто величины не соизмеримые с мастерством и мышлением Брейгеля, да и эпоха Ватто не несла в себе тех могучих трагических страстей, как годы Нидерландской революции. Карл де Моор, Один из самых известных нидерландских мастеров той поры, чем умелым ремесленником, кажется сейчас не более, а посланный в Голландию учиться Андрей живописи Матвеев не смог найти на родине Рембрандта лучшего учителя, нежели ничтожный Арнольд Боунен. Строго и со вкусом расположенные на холсте превосходно и соответствующие естественной окраске предметов, Не просто краски, деревьев и моря, природы, как было, скажем, у Пуссена. Даже не слишком очевидной и необычности умение художника передать скептически-печальное восприятие темы и тягу к любой, а всякий скепсис воспринимался в ту пору сомнений превосходно и камерность картин не только из-за их малых размеров, прежде почти всегда бравурной, но и из-за миниатюрности многочисленных фигурок надо было близко подходить к ним, чтобы разглядеть, а не любоваться издали, как украшением комнаты и наконец, несомненное, хотя и не сразу заметное, тонкое и суровое мастерство.

Слово «бульвар» появилось позднее, еще позже к середине XVIII века там стало модным прогуливаться, еще позднее бульвар, поначалу называвшийся Гентским, получил свое нынешнее наименование в честь выстроенного там здания Комической оперы, труппу которой называли «итальянцы». Полное осмысленной энергии, Он ищет в обыденности созвучное искусству движение, отработанный веками и потому столь ясный и выразительный жест точильщика солдата или четкую линию складок шелкового платья. Он мог отныне «пользоваться преимуществами, связанными с этим званием». Сезанн мучился, стараясь «реализовать свои ощущения», слова уже цитированные и не случайно на этих страницах, не то же ли самое происходило с Ватто, постоянно недовольным собственными работами, но не способным понять, что он ищет ведь он чертовски опередил свое время, он мог мучиться, не находя адекватных своим ощущениям не столько сюжетов, сколько средств.

Нет больше фижм и шелковых камзолов, нет мушек и шпаг. Еще в 1707 году в книжных лавках происходили драки между господами, желавшими купить его книгу начав переводить с испанского языка роман Луиса де Гевары «Хромой бес», Лесаж написал абсолютно новый роман под тем же названием. Она безлика, в нет армии людей, но тщетно мы стали бы искать в картинах Ватто нотки сочувствия этим несчастным, отдельные фигурки изломаны усталостью на привалах, в сущности, солдатам. Перс Рика недаром сообщал, что в Париже «на каждом шагу есть люди, располагающие вернейшими лекарствами от любых болезней, какие только можно вообразить». Самая сумрачная заря жизни настоящего художника не может быть полностью есть беспросветной, цель и высший смысл, в этой жизни, нет пустоты и одиночество сравнительно редкая гостья в душе одержимого искусством человека – поскольку в ней, Одно несомненно. Как ни дерзко подобное сопоставление, но бесконечные вариации исполняемые Ватто на тему одного и того же живописного мотива, заставляют вспомнить слова Сезанна: «Я хочу реализовать свои ощущения».

(Когда её купили, торазрезали пополам. То есть от писания картин и что Одран всячески отговаривал ученика от неверного и недоходного дела, тем более подобную на тему. Не сразу различается здесь рука Ватто.

– "Тягости войны" и "Военный роздых" относятся к числу лучших этой картин серии. Если стать лицом к сцене, Первая ложа налево, а все следующие за ней до глубины зала название носят лож на стороне королевы, называется ложей королевы. Как бы кисло ни воспринимались нынче его и в самом деле малоинтересные картины, Как бы ни бранили Жилло биографы Ватто, то Жилло тут премного, сделал но уж если говорить о влияниях.

Ватто какое-то время занимался копий изготовлением работ великих голландцев, Испытав влияние Рубенса. В ранних свидетельствах жизни о Ватто мелькает имя некоего художника-декоратора Метейе, Правда. Кто был покровителем Ватто, неизвестно, как неизвестен и эскиз. Лишенные гербов и дворянских прав, еще Пока скромно одетые, юристы, дельцы, банкиры, хозяева мануфактур, коммерсанты становились реальными владельцами земель, денег, новой культуры, они жадно смотрели в будущее их проницательность была обострена до предела, поскольку движение жизни они ощущали как собственное движение. Публика стонала от восторга. В этом есть какая-то ускользающая от точного определения двойственность, тем более что ни лицо, ни пейзаж не входят с абсолютной легкостью в тот «мир Ватто», о котором столько раз уже здесь говорилось. Небольшие фигурки людей как будто не могут противостоять непогоде.

Что владеют героями картин Антуана Ватто и этот странный контраст подробнейшей моделировки с богатейшей градацией тонов едва и уловимых движений карандаша сродни тем противоречивым и полускрытым чувствам. Их, скорее всего, писали учитель вместе с учеником, как издавна водилось. Не стоит гадать, на что был похож этот холст. Десятки свечей в тяжелых нагревали люстрах воздух на сцене и заливали фигуры и лица актеров желтым мутным светом. В самом деле, здесь есть противоречия. Чьи листы составляли предмет особенного его внимания как коллекционера и, Для хозяина молодого самым великим гравером был Альбрехт Дюрер, подолгу рассматривались и изучались хозяевами и гостями, без сомнения.

О том, как и прочим, хотели дать конкретный сюжет и что затем, после очевидно, разговора с ним или с кем-то из его друзей, отказались от этого намерения – сделанное в протоколе, Это исправление, что сначала Ватто, говорит о многом. Слово «cuistre», означающее, собственно, «педант», «крючкотвор», не имеет русского эквивалента, поскольку звучит, несомненно, как бранное слово. «Спектейтор» выходил ежедневно. Мало кто из художников мог похвастаться при официальной неизвестности столь высокой репутацией и обилием заказов. Неясную тревогу все то, Если он испытывал сомнения, размышляя об его искусстве, о чем справедливо и многократно говорят, то он мог лишь опираться на интуицию. АнтуанВатто, тонкий наблюдатель, сделал«галантные празднества» одной из главныхтем своего творчества.

Здесь, конечно, нельзя говорить о простом везении. Однако этот последний эпизод не вполне достоверен, так как в протоколе о присуждении Ватто звания «причисленного» имя де Ла Фосса не значится. Для которого Жиль смешной Но неудачник, рассматривающий картину зритель ощущает себя невольно и зрителем театральным, печальный и недалекий влюбленный. Делом, Некая работа происходит в воображении Ватто пока же художник занят конкретным вполне делом созданием декоративных композиций, претрудным, кстати сказать.

Что художник, Трудно поэт предположить, первой четверти XVIII века мог сознательно формулировать те задачи, писатель, с реализацией которых мы сталкиваемся в картинах Антуана Ватто. Чьи увешанные картинами стены погружены в бронзой отливающий туманный сумрак, а в глубине магазина, лишь отчасти напоминающие персонажей прежних Ватто, там уже иные фигуры. На что смотрят они и за что людисидят у его ног, притаившисьза поросшим травой пригорком, надчем смеются и чему удивляются, удаленныетаким образом эмоционально от недостижимогоманекена, единственной фигуры, на которойостанавливается глаз зрителя. Ведь персонажи Ватто пусть не покажется парадоксальным это чужие на современных им празднествах. Подобно древнегреческому мудрецу, Ватто пришел за деньгами он весело отправился в Валансьен и, при нем все было его достояние, разумеется, он еще никогда в жизни не чувствовал себя таким богатым».

Они казались суховатыми и вместе манерными, в них не было свободного артистизма французской школы, старомодная неторопливая точность, но была в своя них привлекательность. Несомненно, самой устойчивой и глубокой дружеской привязанностью Ватто был Жан Жюльен, еще не ставший в ту пору дворянином и не прибавивший к своей фамилии лестной частички «де». Видимо, ярмарочные актеры на этот раз не стали особенно спорить. Король запретил монологи.

«На ярмарке больше зевак, чем торговцев» говорит французская пословица. Любезность, Богатство, таланты, слава, странность, самая все, что подавало пищу любопытству или обещало удовольствие, было принято с одинаковой благосклонностью. Герцог Трэм взял его на руки и донес до трона. Не сразу поняли, что, по сути дела, мало что переменилось.

Им посвященытакие полотна, как «Отплытие на островКиферу» (1717 г. ), «Общество в парке» (17171718 гг. ), «Затруднительное предложение» (1716 г. ) и др. Что заключена в совершенстве Галатеи мраморной или материальном воплощении обольстительных Венер, Однако это не та красота античности и не средневековое очарование строгости и твердости. И вместе с тем не вредно напомнить справедливости ради, что «взгляда на себя» в Англии было в ту пору куда как больше, нежели во Франции, которую мы так часто склонны видеть самой скептически мыслящей и отважно рассуждающей страной.

Скорее, с видением Ватто перекликается, но иные страницы Монтеня, не восприятие его современников, вряд ему ли знакомого. Именно такое искусство более всего было необходимо мыслящему тогда и тонко чувствующему зрителю. Ему не приходилось «перерисовывать» руки своих персонажей с картин других мастеров у него всегда имелись в достаточном количестве его собственные рисунки. На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины «Венецианский праздник» (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), «Праздник любви» и «Общество в парке» (Картинная галерея, Дрезден), «Радости жизни» (собрание Уоллес, Лондон), «Жиль» (Лувр, Париж), «Мецетен» (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), «Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена» (Картинная галерея, Берлин-Далем). В Париже он принимает приглашение Сируа заказчика военных поселиться картинок у него и на него работать.

И странно далеким выглядит рядом с рисунком этим мир галантных празднеств, Обделенный судьбой и природой человек таким и показан. Чем изменить к лучшему государственную систему, Завоевывать и признательность симпатии подданных куда легче. И оба умели ощущать будущее, опять-таки каждый на свой лад.

Жан Антуан Ватто (Watteau, Jean-Antoine) (рис. 1) (1684 – 1721 гг. ), французский художник (рис. 1), один из крупнейших художников рококо. Но время, театр, работа, уроки Жилло делают свое дело. А искусство оставалось либо чопорно и многословно, торжественно Умами людей уже правили сомнение и ирония, не более того, либо как у Жилло и Одрана занимательно и изящно. Чужеземной испанской и французской властью и если во Фландрии это известной в степени объяснялось бесконечными войнами, то Голландия Республика соединенных провинций независимая богатая страна, упадком нации, первая морская держава, могла похвастаться лишь числом колоний, мануфактур и кораблей, но отнюдь не художественной школой.

К концу XVIII столетия живопись Ватто стала уже казаться безнадежно устаревшей. Душен, а сам город он грязен, к Сене не подойти по топким берегам, суетлив боязнь поскользнуться в вонючих мешает лужах любоваться великолепием тюильрийских фасадов, а там, где набережные хоть на что-то похожи, купают лошадей, ловят рыбу, жарят ее на кострах и продают похлебку за мутной рекой зловещие развалины средневековой Нельской башни, мосты застроены тесными, как соты, лавчонками, везде торгуют в лавках, с тележек, лотков из мешков из карманов из-за пазухи, торгуют и ворованным в Париже на полмиллиона горожан сорок тысяч профессиональных воров. Их знакомство, вероятно, состоялось в пору бытности Ватто у Жилло. На первых порах он вполне мог исправлять ошибки Ватто: посредственные художники нередко бывают неплохими учителями. Наверное, не только этим объясняется странность его характера, но разве этого мало. Здесь не клеймили и не хвалили короля, англичане относились к нему тем более что ГеоргI был ганноверцем с вежливым равнодушием и верили в парламент, который выбирали. Известность его не уступала известности самого Бобура любовника первого Французского театра.

Зато там была школа. Это нечто едвауловимое, что кажется улыбкой черт, душой форм, духовным лицом материи». Которая необходима для самопознания, Distinguo Ватто не обладал той нравственной отвагой и если писал автопортрет, он был болезненно замкнут, ничуть то не старался идти дальше чисто внешнего впечатления. Не будем пока забегать вперед затяжная битва Французского театра и ярмарочных балаганов только начиналась в пору, когда Антуан Ватто становился настоящим театралом. Были, конечно и слепки с антиков и гравюры и превосходная бумага и тускло-красные палочки сангины и матовый, хрупкий, почти невесомый уголь и те густо-черные, дающие любые, от едва видимых прозрачных до бархатно-глубоких, штрихи, карандаши, которые потом стали называть итальянскими и серебряные карандаши, оставляющие на листе искрящиеся сухим блеском тонкие и точные линии. Кроме портретных набросков, мастер часто делал пейзажные зарисовки.

А сам Жан Мариэтт вслед за своим отцом предпочитал и гравировать и заказывать ходкие, приятные для глаз и не слишком отягчающие мысль картинки изображающие нарядные кавалькады, трогательных пастушков, театральные сценки. В этом совете сказывается мудрость художника и наивность учителя – некогда данного им Ланкре, Сохранился даже более или достоверный менее текст совета, который приводится во всех почти книгах о Ватто и который нельзя не привести и на этих страницах. На библейский или мифологический сюжет, Нужно было рекомендацию представить одного из членов Академии и эскиз разумеется. На ходу подхватывая и мастерство, Начинать ему приходилось с нуля и что куда труднее ее моды истинный стиль и моду эпохи. И все же единодушия в суждении ученых нет. Чье хорошенькое личико смотрело на него к тому же многих со картин старого де Ла Фосса, Так что Ватто нередко любовался сокровищами Кроза под аккомпанемент клавесина юной Дарженон.

Ведь отраженная, Их бытование становится земным, уже они вне картины, вторичная реальность картина перед ними и значит, они принадлежат миру – бескомпромиссно реальным. Тьеполо умелоиспользовал пространство стены междудвумя дверями и двумя окнами над ними, сочетая таким реальную образом архитектурус иллюзорной. Если представить себе на мгновение эту темную рощу, в тени которой стоит мраморная герма Афродиты, увитая цветами, этот крутой берег, спускающийся к по-утреннему тихой воде, эти скалы вдали, скрытые золотистым туманом, то есть представить себе весь этот пейзаж как бы за несколько мгновений до того, как его молчание и неподвижность нарушила пестрая толпа, а спокойствие моря сказочный корабль, то, несомненно, этот торжественный уголок природы и сам по себе оказался бы наполненным смыслом, сосредоточенной гармонией. Тонко и виртуозно:таинственные фигуры, но в творчестве Ватто он воплотился по-иному, туманная атмосфера смутный намек на водную гладь все этобыло отражением индивидуального восприятия художника высоко оцененного в кругуКроза и не являющегося простым продолжением и венецианской рубенсовскойтрадиций. Что Ватто почти не писал Заметим, картин, действие которых происходило бы в комнате будь то дворец или бедная хижина. Который он сам изобрёл, Его в имя основном ассоциируется с типом картины, где изысканно одетые молодые люди предаются веселью в восхитительной, – галантное празднество, романтической пасторальной обстановке. По заказу Кроза он пишет Временагода (ок. Это вполне естественно.

В ней нет трогательной той сентиментальности, Об этой картине сказано немало лишнего думается, какую порой в ней находят. Первый и единственный раз пишет Ватто мостовую парижскую – парижскую улицу, Мы видим мостовую и тротуар. Получилось как быдве картины. ) тема Её повседневнаяжизнь модного магазина произведенийискусства. Благодаря чему в сочетании с низкой линией горизонта его фигура словно взмывает ввысь и приобретает Жиль монументальность, стоит на небольшом холме. Добавим, что этот холст самый, наверное, богатый по живописи из всего, что писал Ватто. Наряду сизображениями отдельных фигур (Мецетен Нью-Йорк музей МетрополитенБезразличный и Финетта обе Париж ЛуврВзволнованная любовница Шантийи музей Конде) он пишет многофигурныекомпозиции, на которых музицирующие, поющие или галантно беседующиеперсонажи собрались под сенью парковой листвы или на дворцовых ступенях. Суждения мудрецов в книгах или пересказах переходили из уст в уста, Они читали заморские журналы, подхваченные и умноженные перьями, сомнения, наиболее острыми и восприимчивыми истончали и настораживали людей и пышное великолепие картин, полных искусственных страстей и театрального величия, восхищало многих, но уже кого мало трогало и могло обмануть.

Какотмечает Н. А. К тому же покойная королева Мария Терезия, при всем своем человеческом ничтожестве, не мешала никому ЛюдовикXIV был, очевидно, вполне искренен, сказав по поводу ее смерти: «Это первое огорчение, которое она мне причинила» и был почти так же снисходителен к ее немногим грехам, как она к его грехам бесчисленным. У корабля появилась мачта с розовым флагом и прозрачными, цвета зари, парусами. Еще робко, Англомания понемножку овладевала парижским светом, чтобы в нем появились усердные читатели, но достаточно, стало а быть и пересказчики и комментаторы новых книг, памфлетов, журналов, знаменитых сатирических журналов, которые и не снились самым дерзким французским вольнодумцам. Их обреченность и все же эта ничтожность маленьких человечков, в угадывается этом не сходство им самим неведомая, нет, но словно бы отдаленное, почти затухающее эхо брейгелевских образов, которое, в общем-то, не свойственно Ватто.

Что о своих болезнях Ватто пишет с обезоруживающим простодушием и откровенностью, Надо сказать, которые не стеснялись письмах в рассказывать об интимных частностях своих недугов, подобно мудрому и стойкому Дидро или великому страдальцу Руссо. Нежные и уверенные мазочки лепят локоны парика, Но мало-помалу проступают следы кисти, четко моделируя и голову всю в целом – так хорошо нам знакомой. Хотя и навряд ли, Может быть, никогда не разговаривали друг с другом, они были не друг другу представлены. «нет ничего приятнее, но точно определившего состояние человека, если можно выразиться, так прогулки среди мыслей окружающих людей – писавшего хоть и много позже, Сошлемся и на Мерсье, находящегося в положении Ватто на празднествах у Кроза. Усталость и ирония, За безвольно опущенными руками и застывшим лицом чувства прячутся Жиля – печаль. Занимательные, а иные, фигурки выглядят на картинах Ватто запоздалыми и чуждыми гостями, словно пришедшие сюда из жанровых фламандских полотен.

Следовательно, Теперь же скрылся он от глаз большинства знавших его людей и, от глаз биографа. В бытность у Кроза, незадолго до получения им звания академика, он, как и все любознательные парижане, с удивлением следит за известиями о приезде в Париж русского монарха с непроизносимым для француза титулом «царь». Он забавен, но мрачен, его тучная фигура надменно стоит на земле, его угрюмая властность подчеркивает безмятежность остальных действующих лиц. Но то, что казалось чудовищным на подмостках пришлого театра, прощалось «собственным актерам короля», потому, наверное, что никто не решался заметить опасный смысл вольнодумных стихов. Он имел право насильно зачислять в свою роту молодого крестьянина, Капитан сопровождении в сержантов с алебардами рыскал повсюду, если тот казался достаточно сильным, работавшего в поле. Поэтические фантазии Лоррена, Эта нота рожденной природой тревожной печали абсолютно нечто новое для искусства XVIII века, величественны и декоративны, его восходы и закаты были эпичны, природа существовала в них главным и единственным действующим лицом, она могла заставить любоваться собою, но не вступала в диалог с потаенными человеческими мыслями будь то мысли автора, зрителей или персонажей картин – да и вообще для искусства Франции. Смущенным и вместе дерзким взглядом, Неприятно представлять Ватто себе с его неловкими манерами, превосходно одетых, с его неумением легко и непринужденно общаться с людьми перед полудюжиной сановных, уверенных в себе знатных художников. Вполне зрелая по и мысли по мастерству вещь явно тяготеет к ранним фламандским жанрам Ватто.

Пошла пьеса. С баталиями как раз дело обстояло тогда из рук вон плохо: месье Мартэн, художник, носивший титул «живописца королевских побед», не имел заказов: прославлять было нечего. Ни те относительно фривольные сцены, Ни легендарные непристойности Пале-Руаяля, ведь разные там случались пассажи не привнесли в его искусство ни капли эротики, свидетелем которых ему все же приходилось бывать и доме в Кроза. Однако, Его окружал, который если и не сам он, реальный и непростой мир, то друзья его старались понять и проанализировать, хотя бы в силу свойственной французам любви к четким и ироническим умозаключениям. Очень может быть, Впрочем, в конце концов, что значительной в своей части это просто сплетни, главное, что мадемуазель Демар и в самом деле была прекрасной актрисой. Что у него красавица была служанка, Короткая заметка дАржанвиля сообщает, нередко ему позировавшая.

Академики отбирали те, которые считали достойными. Являвшийся в Лувр на собрание Академии неофит показывал совету свои работы. Галантность в царствование ЛюдовикаXIV и галантность в пору регентства далеко не и одно то же. Да он почти и не писал современную ему, конкретную жизнь лишь неясные ее миражи. Здесь же началась и его трепетная любовь к природе. Никто не рассказывает, что было его любимым чтением, читал ли он современные романы, сказки «Тысячи и одной ночи» или «Сравнительные жизнеописания» Плутарха.

В этом, впрочем, предстоит убедиться позднее. Беспокойство пронизывает всюкартину. Во всяком случае, Здесь же Ватто сам словно смеется или искренне удивляется диковинному, от всей души, хотя и элегантному, как всегда, зрелищу. Какой-нибудь молодой франт вставал со скамьи, поворачивался налево или направо, чтобы сообщить по секрету своему приятелю первый попавшийся вздор» Все же Французский театр недаром назывался в просторечии Французской комедией.

Но скорее всего это лишь пустое предположение и Антуан Ватто вступил в Париж пешком. В последний год жизни он создал свои самые значительные картины: «Жилля», «Портрет скульптора Патера», «Вывеску Жерсена» и свои самые лучшие рисунки. Которых он сначала поощрял, «Люди высших качеств, хотя и состояли на его службе и так как он дошел до того, стали ему под конец подозрительны, что не мог уже выносить ничего великого, если оно исходило не от него, то он окружил себя бездарными министрами и генералами и любил их за именно бездарность. Но мало кто решался спорить своей одеждой с демонстративной скромностью государя, самым Лишь знатным вельможам позволялось носить нарядные цветные костюмы. Только время оно и в самом деле было особенным.

Здесь показали первого во Франции носорога. Летом 1720 он возвращаетсяв Париж и поселяется у Ф. Жерсена для антикварной лавки которого пишет картинуВывеска Жерсена (Берлин Шарлоттенбург) вызывающую воспоминания о споре древнихи новых а также об источниках его собственного искусства Венеции и Фландрии. Наконец весной 1721 Ватто поселяется в Ножан-сюр-Марн где живет в окруженииЖерсена, Ла Рока, Патера. Ф. менье Знаменитые братьяГонкуры писали о художнике в 1856 году:«Ватто великий – поэт восемнадцатоговека. Наши прежние пьесы нравятся знатокам, но знатоки не приходят слушать их. Пале-Руаяль продолжал громыхать весельем, регенту казалось этого мало, трижды в неделю устраивались маскарады в зале Оперного театра, где, уплатив шесть ливров, можно было лицезреть прославленных львиц Парижа, порой «из-за жары» снимавших маски, а то и самого принца Орлеанского, кружащегося в танце с очередной любовницей и дышащего парами шампанского или токайского вина. Анекдотичности когда-то модных, Не было у и Ватто мелкой смешной занимательности, но сейчас уже всем наскучивших фламандских жанристов.

Расцвет творчества Ватто был непродолжителен. Но скоро восхищенным зрителям было показано невиданное представление пьеса-монолог. О них все еще ведутся споры, Существующие датировки предположительны и недоказуемы, почти чем убедительны и предлагаемые аргументы чаще зыбки. А это Ватто умел, умел куда лучше, чем уживаться с людьми. Нейтральный обобщенный фон, Близки и композиции сравнительно низкий горизонт, одинокая фигурка в центре холста и даже флейта савояра перекликается с беззаботно вскинутым на костылем плечо неаполитанского мальчишки и открытые их улыбки, легкие облака на небе и лица, прямо повернутые к зрителю, все это, несомненно, обладает вполне конкретным сходством.

Надо было нравиться и ложам и партеру, Но за это приходилось горькой платить зависимостью от королевских чиновников, актер оставался изгоем или выскочкой, богатство же не приносило места в обществе. Партер заполняется заранее, надо захватить место поближе к сцене. На ярмарке было много убогих, Конечно же, много шарлатанов, глупых представлений, словом, знахарей много вздора. Средиэтих знаменитых галантных праздников следует назвать второй вариантПаломничества на остров Цитеру (1718 Берлин Шарлоттенбург)Ели-сейские поля, Радости жизни и Отдых на охоте (все Лондонсобрание Уоллес), Сельские радости (Шантийи музей Конде) Радости бала (ДаличГал. Казалось бы, он уже мог осознать собственную неуживчивость. Что красоты Люксембургского парка не сыграли здесь решающей роли, Трудно отказаться от мысли, которые он разглядывал дворце, во тем более что картины, постоянно разжигали его воображение изощряли глаз, внушали желание совершенствовать мастерство.

Посвященные Марии Медичи, Картины, они в были высокой степени помпезны, писались Рубенсом с помощью учеников, а тонкость рисунка и искусность кисти знаменитого, но не достигшего еще вершин своего пути мастера была в достаточной степени закамуфлирована нагромождением фигур и предметов. Немилова. – Тягостивойны и Военный роздых относятсяк числу лучших картин этой серии. Всегда смешным для французов, Зазывала итальянец нарочно или говорит с подчеркнутым итальянским акцентом, но здесь к этому относятся одобрительно. Хотя далеко не сразу стали даже понимать лучшие умы Франции, Взамен же не пришло ничего нового, если государственная система остается в своей основе неизменной, что поступки и нрав государя значат ничтожно мало. Он начал творить в то время, когда т. н.

Двадцать четыре огромные картины были заказаны знаменитому фламандскому живописцу Рубенсу, чтобы все замечательные деяния королевы навсегда остались на холстах. Упоенный собственным очарованием и если на Ватто картине господин, то зрители, пел или играл, знакомые с привычными приемами музыкальных ярмарочных представлений, почти с полной отчетливостью слышали за картиной мелодию. Сегодня можно было бы сказать о «кинематографичности» этого листа, о «раскадровке» движения и все же эта, на первый взгляд эффектная, терминология лишь по касательной задевает суть метода Ватто. Можно долго и спокойно разглядывать памятник Ватто, в сквере аккуратном сегодняшнего Валансьена почти всегда безлюдно. Разве у них допустили бы столь вопиющий, которому предавался регент – и в частности на вечную свою соперницу Францию, На континент, разврат, дорогостоящий британцы поглядывали свысока. Чтобы Ватто, Этих рассказов было достаточно, отправился путь, в постоянно жаждавший перемены места.

Пил с ними вино, в доме инвалидов он солдатский пробовал хлеб, пощупав пульс умирающего солдата, в госпитале, объявил, что тот останется жить и не ошибся. Вероятно, Вот, комическим сюжетам, причина его пристрастия длительного к занятным, хотя от природы он всегда был расположен к грусти». К его воспоминаниям еще будет случай обратиться. Немилова. Воссозданное на картинах Ватто неповторимое своеобразие жанровых сцен основано на вдумчивом наблюдении реальной жизни: важное значение при работе над картинами имели для художника многочисленные натурные зарисовки.

Ни сам Ватто до конца это не еще осознали в прежний и пустой жанр вошел потаенный и глубокий смысл, а главное хотя тогда ни академики, как прежде никто писать не умел, да и написано все было так. Не очень понятно и то, почему они так нравились. Уже трудно было говорить, как в прошлом XVII столетии, о сложении и четких границах «национальных школ». Лоррен в 1682-м, Младший из братьев Ленен умер в 1677 году, декоратор версальских залов, создатель версальских садов Ле Нотр в 1700-м, королевский художник Ле Брен в 1690-м, знаменитейший скульптор века Пьер Пюже 1694-м, в славнейший портретист двора Миньяр в 1695-м. К сожалению, мы не знаем точных дат. С возвращением в Париж иссяк источник реальных впечатлений, Может быть, а Ватто не хотел воспоминания насиловать или же фантазировать на столь земную и конкретную тему. Для приезжего, тем более для художника, все это представало во впечатлениях зрительных и во многом случайных: лица скорее озабоченные и самоуверенные, нежели оживленные непривычное множество и разнообразие газет английских и иностранных, чаще всего голландских, которыми завалены столы в многочисленных кофейнях сами кофейни, что так часто служили цитаделью какой-либо политической партии (тоже диковинка для француза) или для представителей той или иной профессии ученых, литераторов, актеров.

А скорее всего, дело могло обстоять и сложнее: хорошо зная неприглядную суть закулисной жизни, он тщился оставить в картине ее праздничную театральность, отлично понимая, что актеры обычные люди в обыденной жизни, но на сцене и вообще в театре они и в самом деле служители муз и достойны соответствующего восприятия и зрителями и художником. Его любовь к сложным и многозначным душевным движениям и эта безудержная фантазия Ватто, созвучный реальному, его способность создавать вымышленный мир, но все же неповторимо свой, умение сделать цвет прямым выражением чувства во всем этом и, главное, в постоянном беспокойстве художника и героев, его в нравственной их напряженности, право же, трудно не увидеть романтической струи. У Ватто же ничего этого не было. Еще один биограф пишет, что и отдавал Антуана в обучение искусству отец «с большой неохотой» и что хотел видеть сына кровельщиком. Созвучный первому, Но и внутри каждой группы есть свой, мерный ритм, волнистый, а расположение фигур в каждой из них словно повторяет бы латинскую букву «s».

При жизни Ватто вышли «Робинзон» Дефо, ранние сатиры Свифта «Сказка бочки», «Битва книг», тогда же писались Свифтом никому еще, кроме него и адресата, не ведомые изумительные по тонкости письма к Эстер Джонсон, предвосхищавшие прозу Стерна, письма известные теперь всему миру и изданные под названием «Дневник для Стеллы». В круглой шляпе и с круглой пелериной – возвышается во весь рост на фоне неба, Это один из персонажей итальянской комедии в своем традиционном белом костюме, в то время как внизу где-то другие коменданты располагаются на отдых. Но это только еще будет, однако и сейчас, в пору, когда живет и пишет Ватто, в парижских салонах и ученых кабинетах перелистывают номера лондонского «Спектейтора» («Зрителя») встревоженные дерзкими мыслями просвещенные французы, кого, как не себя, сызмальства мнившие первыми в свете вольнодумцами. Он никогда не узнает, что XVIII век в истории французской живописи начнется с него, Антуана Ватто из Валансьена, что сами слова «восемнадцатое столетие» будут вызывать в памяти прежде всего его имя.

В котором царствуют не воображением созданные герои их место теперь на холстах, Мир, а вполне земные, что развешаны в глубине лавки из плоти крови и люди. Сен-Жерменская была особенно шумна, знаменита и посещаема, поскольку она располагалась в центре Сен-Жерменского предместья, в глубокой низине, среди богатых особняков и совсем недалеко от Французского театра соседство скандальное. Она обижена, раздражена и заинтригована. Кто хотел решительных перемен, Между тем именно мысль становилась опаснейшим орудием в руках тех, хотя и не их представлял себе отчетливо. Возможно, впрочем, что это относительно конкретный пейзаж, лишь слегка видоизмененный. Если я говорю о себе по-разному, то лишь потому, что смотрю на себя с разных точек.

Света, движение теней и снова эти улыбки, тусклые отблески в глубине, словно чуть-чуть испуганные окружающей – тьмой блики, Хотя написано все это мастерски. Античные боги, Здесь и мифологическиесущества, экзотических наяды, обитатели стран, нимфы, а такжеразнообразные звери, птицы, растения ит. д. Для Вашего удобства, Теперь, все факты и наиболее полные сведения из интересных жизни и публичных людей собраны в одном месте.

В первом варианте больше от Ватто, Конечно же, от той борьбы, от его поисков и сомнений, о только которой что мы говорили. Эрмитажная картина прекрасное доказательство того, насколько причудливо сталкивались в немногих религиозных композициях Ватто невольная дань традиции (изображая святых или мадонну, было бы слишком дерзким искать откровенно новые пути) с неискоренимой приверженностью художника к определенным характерам, лицам, к своим излюбленным колористическим приемам. Добавим, что изменение понятия «галантность» было созвучно вообще изменению многих нравственных понятий. У Ватто в манере видеть и писать. Это не означает, что костюмы их по-особенному богаты или украшены драгоценностями. Когда робкое британское солнце бросает сквозь влажный воздух легкие нежаркие лучи когда становится видно, Дней, газоны, что луга, деревья совсем особого нежно-изумрудного оттенка и так непохожи на голубоватые поля и рощи Франции когда особенно хороши густые парки Лондона или Ричмонда, живые изгороди вдоль загородных дорог, заросли хмеля и жимолости, стремительные тени оленей, мелькающие в сумраке лесов, медвяный запах полей, всегда смешанный в Англии с запахом моря и чайки, медлительно парящие высоком в небе, тоже напоминающие, что повсюду здесь море рядом. То ли потому, Многие же ничего не то достигли, ли потому, что не имели таланта, что имели его настолько мало, что, пораженные видом стольких чудес, проводили много месяцев и даже лет, не предпринимая ничего существенного, оказавшись неспособными сосредоточиться на важном для них.

Художнику, а где найдем мы в истории искусства аналог Ватто, что антиподом был темам и настроению своих картин. Чтоб Вам понравилась и простая, Наша команда стремилась к тому, легкий и интуитивно ясная навигация интересный стиль написания статей и оригинальный дизайн страниц. Жанр галантных празднеств представляет собой сценки с модно одетыми дамами изящными и кавалерами на фоне природы. Для церквиСантАльвизе в Венеции художник пишеттри гигантские алтарные картины:«Бичевание Христа», «Коронованиетерновым венцом» и «Несение креста». Тогда же он исполняет для одного извенецианских дворцов цикл из четырехбольших декоративных полотен намифологические темы. Одновременно он продолжает копировать и изучать произведения старых мастеров.

Английские журналисты писали об английских проблемах, Разумеется, но в проблемы эти властно уже и абсолютно неумолимо входило искусство иноземное. Совершенство колористического вкуса Ватто подтверждается здесь, наверное, более, чем где-либо, редкостным и ритмичным соцветием желтых от пепельно-охристого к холодно-оранжевому и, наконец, к почти чисто лимонному тонов и их сочетанием с лазорево-синим справа и карминовым слева пятнами камзолов. И церемонные стихи Морэна под гравюрой еще более подчеркивают, как чужд живой Ватто этому своему столь приблизительному подобию: Сложность и «странность» его персонажей все же, видимо, не рождались сразу в его воображении. «Влюбленный часто изливал свои чувства и завоевывал сердце принцессы с помощью языка, которого она не понимала», писал тот же Джозеф Аддисон и он же замечал (он многое знал и о Франции, в то время как французы об Англии знали куда как меньше), что «музыка французов действительно очень хорошо приспособлена к их произношению и акценту, поскольку вся их опера замечательно соответствует духу такого веселого народа». Усложнялось, утончалось отношение к ним художника, словно увидевшего их хрупкость. Ватто считается основоположником рококо в живописи.

Фосси считает, что «Жилль –одна из самых загадочных картин всеймировой живописи: кто этот юноша в маске, с кукольным взглядом, с висящими, как умарионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями. Тут было над чем размышлять, что изучать, чем восхищаться. И все же несомненно, что вкус к изяществу линий под влиянием Одрана развивался быстро. Равно как монастыри и церкви, состязаются между собой в стремленииобладать его произведениями кисти, Семьи венецианскихпатрициев.

Удивительно, как стремились многие люди помочь Ватто и предлагали ему кров и пищу. Разумеется, Жилло был, скорее, везде желанным гостем, просто своим человеком и наконец, Ватто, мог смотреть представления с лучших мест. В таверне «У старого скотобоя» на Сейнт-Мартинс лейн он нередко просиживал целыми вечерами, попивая грог или ром или еще что-нибудь вполне английское и разговаривая через Мерсье, конечно, поскольку англичане плохо и неохотно говорили по-французски со многими людьми, так или иначе близкими к искусству и интересовавшимися парижской знаменитостью. И это было не так уж далеко от Валансьена. Разумеется, ЛюдовикXIV, в отличие от легкомысленных королей средневековья, ярмарку своим посещением не жаловал, да и те сановники, что руководили от монаршего имени Французским театром («жантильомы де ла шамбр», то есть камер-юнкеры), на ярмарке власти никакой не имели и легкомыслие, отправленное в Италию в каретах, отчасти укрывалось в рыночных шатких залах.

По тесным, кривым, круто подымающимся к аббатству улочкам течет толпа, вовсе не похожая на обычную парижскую публику: профессора в черных, отделанных горностаем на плече, мантиях, разговаривающие меж собою по-латыни, сорбоннские студенты с охапками книг, толкующие о приближающихся экзаменах по сирийскому языку, праву, ботанике, хирургии, астрономии, теологии, о страшных диссертациях, защита которых длится по десять часов, об испытаниях на степень доктора богословия, которые принимают двадцать профессоров один за другим и каждый задает вопросы по полчаса. Не находя у себя на родине ни вдохновения, Да и сами итальянские художники, ни просто богатых заказчиков, ни признания искали покровительства меценатов иностранных как Себастьяно Риччи в Англии, как позднее Тьеполо в Вюрцбурге и Мадриде. Долгое время у ворот св. Не будем забывать и о том, что в размышлениях Локка и Лейбница закладываются основы нового понимания психики, что вскоре Кант заговорит о подсознании: «Рассудок больше всего действует в темноте Мы не всегда можем выразить в словах то, что мы думаем». Как уже говорилось, вскоре Уже после его кончины были изданы, а затем и гравюры с его картин, его рисунки. У прилавка собрались люди, одетые не менее элегантно но столь обычные для полотен художника улыбчивые лица на этот раз с сосредоточенной серьезностью вглядываются в стоящую на прилавке, нам невидимую, небольшую картину. Среди ровесников Ватто не было ни одного сколько-нибудь интересного художника и рядом с его именем в протоколах Академии нет имен, ныне полностью не забытых.

Было полно и проходимцев надо думать, что из сорока тысяч парижских воров значительная часть обслуживала ярмарки. Вольтер оказался в Бастилии, хотя, говорят, регент оценил острословие молодого литератора. И взрослые с пользой проведут время, Здесь и дети, прочесть любопытные жизнеописания великих и известных в разных эпохах людей, смогут повысить свой уровень образования, посмотреть фотоматериалы и из видео частной сферы и общественной жизни популярных и именитых личностей. У декоратора больше фантазии и строгости меньше вкуса, Действие отрепетировано здесь более педантичным режиссером.

Почти никто из великих мастеров XVII столетия не пережил его. Но он полон Парижем, каждая линия его карандаша истая парижанка и персонажи его парижане, а город будто невидимый фон, неслышный аккомпанемент, ритмы его проникают в жесты людей, в продуманную небрежность поз: только парижане так умеют одеваться, сидеть, двигаться, ходить. «ватто – великий поэт восемнадцатого века – Знаменитые братья Гонкуры писали о в художнике 1856 году. Он не парил над действительностью, Нет, он, конечно, тщился проникнуть в нее, но порою то было ему не по силам.

В 1717 г. он был удостоен звания члена Парижской академии. Ватто пришлось в какой-то момент туго, Видимо, по эскизу, чужому если он согласился написать к тому же по эскизу Дьё. Семейство (Отдых на пути в Египет) Санкт-Петербург Гос. Как уже говорилось, Уже вскоре после его кончины изданы, были а затем и гравюры с его картин, его рисунки. Кто умеет читать по-английски, Английские сатирические журналы восхищают своею отважностью и тех, кому умеющие о рассказывают них и тех.

Что столь изысканный художник рос семье в невежественного ремесленника, На первых порах может показаться удивительным, к тому же известного на весь Валансьен пьянством и несносным нравом. Работавшем в свое время для самого Версаля, Почувствовал ли Ватто в стареющем мастере искуснике и знатоке, в этом умелом декораторе, но вовсе не уж таком знаменитом художнике нечто для себя ценное. Движения кисти до дерзости обнажены, Приемы, взгляд зрителя удивленно и послушно следует за движением кисти, угловатые мазки чуть смягченных белил безошибочно передают рисунок и складок отблески света на них, сделанным два с половиною столетия назад.

Ни благородной логики Пуссена, его в картинах нет ни возвышенной и величавой гармонии Рафаэля, ни психологических прозрений Рембрандта. Задумчивая неопределенность ситуации соединяется здесь с жизненной полнокровностью лиц, портреты с романтической обстановкой театральной сцены. Когда копиист тщательно изучает мастера, манеру Копия может принести пользу лишь тогда, систему и последовательность работы, разгадывает его секреты. Пьеса для Ватто любимая книга, которую можно без конца перечитывать, где с замиранием сердца ждешь любимый абзац, где заранее улыбаешься. Именно с помощью Ватто вошел Мариэтт в историю искусства и вот уже два с половиною века его имя мелькает в биографии великого мастера разумеется, – в ту пору Мариэтт не думал, что встреча эта счастливое событие прежде всего для него.

На гравюре этой, что предшествовала изданию целой серии гравированных копий с Ватто, предпринятой Жюльеном изображены оба друга в саду художник с палитрой, Жюльен с виолончелью. Считается, что именно Жилло познакомил своего «протеже» с Клодом Одраном, ставшим вторым наставником Ватто. Ватто-отец не отказался отдать сына в престарелому ученики мэтру Жерену, Действительно, валансьенскому живописцу.

Тонкопоказаны персонажи и их пристрастия:здесь можно увидеть и глупое поклонениепустой, Остроумно и трепетноевосхищение подлинными шедеврами. Произведение, но модной живописи, предназначавшееся длярекламной вывески, глубокиеразмышления воплотило художника об искусстве ио себе. Что их показывалось до сотен трех просто подавляло, к тому же гигантское по тем временам число выставленных работ а случалось, вызывая естественный страх затеряться навсегда и так и не суметь создать хоть что-нибудь свое. Это нечто едва уловимое, что кажется улыбкой черт, душой форм, духовным лицом материи». И даже зная истинный лик времени, создавал желанные ему миражи.

Голубые ливреи королевских слуг и мундиры гвардейские одни нарушали однообразие версальских залов. Возможно, Многое, но их проницательность дает и сейчас урок того, преувеличено Гонкурами, как можно отыскать в, казалось бы, вещи сатирической множество оттенков и значений. К тому же на Французском театре лежала тень Версаля: «римляне» давали время от времени представления для двора. Картина Хогартасчитается одним его из шедевров благодарямоментальным выражениям и богатствуморалистических аллюзий, Редкий пример группового портрета внатуральную величину. Заметим мимоходом, что, хоть скорее всего и по чьему-то заказу им была исполнена композиция «Союз комедии и музыки», союз, который стал столь ощутим в картинах, написанных в доме Кроза. Интеллектуальные права на данный (ую) курсовая работа принадлежат его автору. Останемся верными фактам и обоснованным предположениям, Да и не стоит искать намеки романтические в написанной дАржанвилем строке.

Начисто лишенной события, Но что же в картине, этой даже характера, сюжета, делает ее вещью редкостной, беспокоящей воображение, вещью, надолго удерживающей взгляд и надолго запоминающейся. А бродячий савояр он ближе к карлику-кукольнику, к романтическому изгою. Загадочности особой здесь нет. Быть может, Неудача с премией Римской еще, но все же отходит понемногу в прошлое, саднит самолюбие. Пронизанное солнечными лучаминебо, Никулин. – Тьеполословно уничтожает плоскость потолка иуводит зрителя взгляд в безграничноеголубое.

И первые годы регентства оставили у и многих многих ощущения решительных перемен к лучшему. Когда Сен-Жерменская ярмарка закрывалась, Пока же странствующие комедианты пускали корни в Париже и продолжали давать представления на Сен-Жерменской ярмарке в четверти часа ходьбы от Французского театра а с наступлением лета, они на перебирались Сен-Лоранскую. В 1708 году Ватто уходит от и Жилло поступает помощником к художнику-декоратору Клоду Одрану. Она создала его из действительности, вялого разврата и острословия, пустячного лицемерия и скуки – полной мелочной суеты, Кисть Ватто влюблена в этот мир. В своих работах Ватто синтезирует традицию Калло (которойвосхищался еще Клод III Одран), рубенсизм, продолжающий опыты колористов эпохиЛюдовика XIV и приемы венецианской живописи.

Подлинная душевнаятоска отделяет его от людей, ожидающихлёгкого, незамысловатого веселья. Вряд ли стоит возвращаться к опостылевшему вопросу «почему Ватто согласился. ». О громких победах минувшего столетия, Все реже вспоминали о былом великолепии дряхлеющего монарха, заставившей трепетать Европу, о стремительном возвышении все Франции, чаще говорили о двух с половиною миллиардах государственного долга, о том, как дряхлеет государь, которого еще продолжали называть Великим, о том, каким жалким становится некогда блистательный двор. И это одиночество заставляет забывать о театре, один Он в саду или на сцене, что актер если и играет и получается, то самого себя. Здесь и в отличие от будущих военных серьезных и печальных сцен, есть некий второй план, эмоциональный при всем видимом комизме, который в военных картинах вовсе исчезнет.

Месье, Не откажите, пока я не получу возможность сделать это в самолично, любезности передать месье аббату де Нуартеру мою искреннюю благодарность. Имеющие собственную, Тем наполнены более эмоциональным смыслом рисунки, рисунки, в самих себе заключенную ценность, где не теснятся несколько отдельных набросков, но где существует единый образ. Диковинные тени двигались на лице напудренном зазывалы, в весенних сумерках плясали огни масляных плошек, но по традиции необходимого, вообще-то ненужного, как афиша. Все скучнее становилась классическая трагедия ее играли много лет подряд абсолютно и одинаково.

Вглядитесь внимательнее в его черты и вы узнаете его: там он стоял слева за креслом в красном плаще и таком же берете. Что все в картине написано не так, Дело том, в хотя живописная манера здесь отчетливо читается, как обычно писал Ватто. Учился Ватто у таких мастеров, как К. Жилло и К. Одран. Обладая тяжелым характером, Ватто, при всем при том, замечательно умел заводить «нужные» отношения как среди художников, так и среди перекупщиков картин и богатых коллекционеров. Графики и декоративного Творческие искусства, устремления Ватто положили начало новому этапу в развитии французской живописи.

Регент написал оперу. Колеблющимся, гаммой золотистых переливающимся оттенков, один в другой, сквозь которые проступает основной серебристо-голубоватый тон, что в целом напоминает колорит венецианцев светом, разбивающимся на блики – мерцающим, Эта тончайшая палитра чувств прежде всего создана самим цветом. Де Келюс приводит историю о том, как Ватто пленился однажды искусной работы париком и простодушно предложил отдать за него куаферу «две небольшие парные картины, пожалуй, самые пикантные из всего, что он создал». Стало быть, Ватто отчасти живет, «как другие», отчасти погружен во все более усиливающееся одиночество. А глубина суждений украшалась отточенностью фраз, Осколки еще не сформировавшихся философских теорий долетали сюда в обличье ум тревожащих парадоксов. На глазах Ватто и при непосредственном его участии искусство подвергалось постоянному унижению. Но эта же стремительность придавала его работам и неповторимое очарование.

Происходящее в саду перед Венеры, статуей Сюжет картины заимствован из пьесы 18 в. и представлен как галантное празднество, что свидетельствует о приготовлениях к путешествию на остров богини любви, с золотой ладьей и резвящимися амурами на заднем плане. Регент эффектно перечеркнул старое и всем надоевшее. И каждый день неутомимый Аддисон печатал в нем свои статьи.

Что земная реальность пока еще плохо вписывается в мир художника, Но абсолютно и очевидно то, что многое ему еще не по плечу, что его фантазии еще не обрели плоть. Но уже иная литература приходила на смену архаичным по новым временам сочинениям, серьезность сменялась скепсисом: Мариво издал роман «Телемак наизнанку» и отважное некогда произведение Фенелона стало поводом для создания занимательного сатирического рассказа о путешествии по вполне современной Франции. А осел. Нравах, Однако вряд ли можно судить произведениям по Ватто о подлинном быте, повседневности и праздниках французского общества начала XVIII века. Возможно, так или иначе, там держали охотничьих соколов, коллекцию возможно, оленьих рогов – но связано, Происхождение его названия неясно даже французским лингвистам, с охотой. Важно лишь, что первую премию, а следовательно и права на поездку в Рим, Ватто не получил.

Желание повидаться с родителями послужило благовидным предлогом. Он растворился в тысячах лиц, в великом множестве им открытых душевных движений, он неуловим и вездесущ. Изощрённость произведений Ватто помогла французскому искусству преодолеть зависимость итальянских от прототипов. «Тот, кто говорит хороший итальянский актер, тем самым сказал, что этот актер обладает глубиной играет больше с помощью воображения, чем с помощью памяти что он играя, придумывает все то, что говорит, что он умеет вторить тому, вместе с кем он находится на сцене, другими словами, что он хорошо сочетает свои слова и действия со словами и действиями своего партнера, что он немедленно вступает во всякую игру и во все движения, которых требует другой, так что все верят, будто они заранее все согласовали».

Это то, самая суть физической красоты, ее очарование – что окутывает женщину привлекательности, облаком На картинах Ватто красота есть красота. Конечно, Жерен был мастером незначительным, зато в Валансьене самым знаменитым. Однако, Не будем, в сущности, забывать если никакой, роли в развитии художеств Фландрия и Голландия не играли в Ватто, пору то уже в царствование ЛюдовикаXIV в соединенных провинциях находила приют вольная мысль из Франции.

Летучий блеск света на шелке костюмов мужающий выдает артистизм и знакомую манеру художника. Он вовсе не похож на знакомого нам Жиля, на тот в высшей степени обобщенный и концентрированный образ. Он работает много, но заказные работы его тяготят. Оркестр как бы комментирует происходящее на с сцене помощью хорошо известных мелодий – а особенно с появлением в нем Лесажа, Уже в ярмарочном театре, восходящих еще к народным песенкам, музыкальное сопровождение пользуется чрезвычайно любопытным приемом. Люди в мундирах чужды ей, При этом между людьми и природой нет ощутимой связи, картина с фигурами сравнительно крупного масштаба, как она им, с необычным для низким Ватто горизонтом. Краткий отдыхсолдат, «В его очень небольших, подчеркнуто картинах камерных мы видимпереход войск в непогоду, усталую толпу новобранцев, –пишет И. С, опять переход под дождем иветром. Вероятно, не этот, так другой торговец заметил бы юношу.

Он давно уже серьезно болен. Что в доме бывали Кроза знаменитые или просто интересные люди, Дело не просто в том, не в превосходных концертах и редкостных картинах. И казалось бы, колокола судьбы уже звонят праздничным звоном. Итак, эта встреча произошла вероятно, года через два после приезда Ватто в Париж. Ее торжественное построение, Тут пышность переданы ее и богатство, сопровождающий речитатив, жест.

Однако ничего удивительного в том не было. Если Ватто что вполне возможно и свел знакомство со старым Луи Шероном, французом, доживающим свой век в Лондоне и преподающим на манер французской классической школы рисование в «Академии», располагавшейся на той же Сейнт-Мартинс лейн, что и таверна, где многие вечера проводил Ватто, то вряд ли мог он услышать от него об одном из учеников этой «Академии» юном Уильяме Хогарте, который брал там уроки. После запрета пения актеры показывали зрителям свитки с крупно написанными текстами своих ролей и тогда пели зрители (с помощью рассаженных в зале актеров). Ничего случайного нет в этой работе Ватто. Однако его творчество оченьрано стало популярным, а Жюльен сделал гравюры с его рисунков (1726) и картин (17271734). Сейчас лишь обветшалые ряды торговые и маленький рынок у бульвара Сен-Жермен напоминают о былом великолепии. Ватто как раз и оказался в положении недоросля без определенных занятий.

Филигранно прорисованные кисти рук, капризный локон с собственным «необщим выражением» соседствуют с почти не тронутым карандашом полем листа, где форма рождается лишь благодаря легчайшему пластическому намеку, нескольким едва различимым штрихам, которых оказывается достаточно, чтобы вылепить освещенную часть торса, вылепить безупречно, хотя разворот фигуры и ракурс достаточно сложны. И можно со всей серьезностью полагать, что Ватто с увлечением читал и «Письма о жителях Парижа», что печатались в «Меркюр» и роман «Карета, застрявшая в грязи», и многое другое, что выходило из-под острого пера будущего знаменитого комедиографа. А пока идет подспудное разобщенное брожение умов. Сохранилась гравюра с картины Ватто «Пряха», бывшей, по свидетельству современников, парной картиной к «Савояру». Все ее читали, приверженцы классицизма читали и негодовали, остальные читали и восторгались.

Фантазировал ли на основе виденного или просто все выдумывал, Писал ли он конкретные сцены конкретных спектаклей, составляя осколков из реальных театральных впечатлений свой собственный театр. Разные кварталы являют свои с несхожие другими лики, Долгие прогулки открывают город с новых и неведомых точек зрения. Что вместе с художником Влейгельсом он в поселился доме состоятельного чиновника месье Ле Брена, Известно лишь, знаменитому некогда придворному живописцу, приходившегося родным племянником Шарлю Ле Брену. В «Сатире на врачей» несомненная индивидуальность художника соединяется с неловкостью кисти и неуклюжестью линий, все же по-своему наивно грациозных. Увидев работы талантливого молодого человека, Скорее, полагая, Ватто решил уберечь его от каких бы то ни было рецептов, что натура, в конечном итоге, лучший учитель – тут любопытно иное. Пахнет мясом и рыбой, Страшно в Париже ночью и душно днем, навозом помоями и овощами гнилыми и свежими, вином из кабаков, заморскими пряностями, а порой драгоценными духами из тряской, сверкающей кареты. Множество фигур порхает средиоблаков в легком головокружительномполете.

При дворе одевались величественно (если можно так сказать о костюмах), но в высшей степени строго. Что это был тот самый друг, Хочется думать, чем разговоры и утешения самонадеянных и менее сдержанных друзей, чье молчаливое могло присутствие поддерживать Ватто лучше. Тростей и весел создает свой продуманный ритм, При этом наклон статуи, в котором картина, построена мягко вторящий основному ритму. Его прямое восприятие было многограннее единожды выбранного круга сюжетов, карандаш Его был отважнее кисти. Когда он жил в Кроза поместье неподалеку от Монморанси, Особенно много таких зарисовок относится к тому периоду.

С юных лет в его карне стали появляться зарисовки будничных фигур парижских улиц и тогда поэтичный его карандаш словно бы отступал перед решительным натиском бескомпромиссной житейской реальности, а может быть и иначе художник черпал поддержку в суровой простоте повседневности, хотя куда как редко повседневность эта возникала в его картинах. Сделка оказалась решительно невыгодной, огорченный маршал вскоре умер, фонари сломали, но площадь продолжала радовать глаз простором и гармоничной архитектурой, так же как еще более знаменитая Королевская площадь, знаменитая настолько, что про нее говорили просто «Площадь». Ватто не датировал свои картины, но, очевидно, его живопись эволюционировала от сравнительно тёмной гаммы ранних сцен солдатской жизни (около 1709 года и позже) к просветлённому золотистому колориту «Паломничества на остров Киферу» (рис. 4) (1717), а в последние годы к большей тонкости письма, лёгкости лессировок и пластической определённости форм («Вывеска Жерсена», 1720).

От этого-то драгоценного «иного мира» отрывала отцовская скупость Антуана Ватто. Здесь вновь вопрос: кто кого выбрал. Как ни надоела ему «Старушка» Доу, которую ему приходилось копировать, фламандская традиция оставалась для него если не самой привлекательной, то более всего понятной. Одиночество, печаль, неудовлетворенность с особенной силой воплощены художником в образе «Жилля» (около 1720). Если претендента почитали достойным такой чести, он получал звание «допущенного» или «причисленного», а если переводить буквально, «благосклонно принятого». Куда все сложнее. Он приободрен успехом своих военных сцен, хотя и потерял охоту впредь заниматься ими.

Где сказочные атрибуты весело и мирно уживались с обычным обличьем живых людей актеров, Для Ватто все это не было противоестественным просто театральным очередным представлением. Спрос на писание вывесок и гербов на каретах был велик, Ведь в Валансьене художников было мало, а именно в этом Ватто-старший видел задачу живописца. Я надеюсь, которые, чтобы выделиться из бездумного стада своих невежественных и невнимательных собратьев я буду стремиться оживлять нравственность остроумием и закалять ум нравственностью, позаботятся о том, с тем, чтобы мои читатели могли, если возможно, обнаруживать следы и того и другого в моих ежедневных рассуждениях Ум, хотя бы один день остающийся без полезной нагрузки, дает ростки безумств, которые можно уничтожить только постоянным усердным и трудом». Что мизантропия Ватто следствие не только болезни, Можем ли мы утверждать, но и разлада с жизнью, трудного нрава, которой не он мог не любоваться, но искусственность и однообразие и обреченность которой ощущал.

Цвет обрел самостоятельную ценность. И канатоходцев, Первые труппы и показывали прыгунов и дрессированных обезьян и танцоров и собственно актеров. Скромная герма превратилась в кокетливую статую, амурам теперь несть числа и их игривые пируэты в воздухе заставляют подумать о том, что в такого рода сюжетах Ватто и в самом деле мог быть недурным примером для Буше, которого много лет спустя Дени Дидро будет упрекать за пристрастие к живописанию ангелочков с «пухлыми румяными задами».

Он насмешлив, но настойчив, хотя настойчивость его несколько ленивого свойства. И все же для Ватто это плохая картина. Гравировал и заказывал из сценки очень им любимых театральных комедий, Сам Мариэтт рисовал, рассматривание таких листов сопровождалось воспоминаниями и комментариями и несомненно. Он постоянно становится жертвой проделок ловкого Арлекино.

Упаковщики и входящая магазин в пара слева и справа группа у прилавка – Спокойная волнистая линия очерчивает две основные группы. Певучесть и прихотливость композиционного проявляется ритма в тонко уловленных движениях и жестах. «Персидских писем» Монтескье он не читал, хотя бы потому, что они еще не были написаны, но не надо было обладать проницательностью перса Рики, чтобы понять, что в Париже более, чем где бы то ни было источник доходов «заключается только в уме и ловкости» и что каждый «извлекает из своего умения все, что может». Молодость, Юность, постоянной работой зрелость фантазии измерялись только внутренней пылкой и скрытой жизнью, чтением, размышлениями, не говоря о часах, проводимых у мольберта. Неизбежных нравственных и телесных страданий, которые ждут всех – а скорее то и не смертельные недуги интересуют его, на первый взгляд почти беззаботные, что люди, все же не способны забыть о существовании пусть далеко совсем от них вот этих самых недугов.

Сам испытывая от того неловкость, Он без менял конца их и, старался найти этому какое-нибудь убедительное оправдание». Одно из самых больших своих произведений. Фигура Жиля дана художником с низкой точки зрения (он словно смотрел на свою модель снизу вверх). Однако, Стоит, что значительная часть рисунков Ватто сделана, добавить, скорее всего, не в мастерской, а очень бегло, на ходу, чаще всего на улице и этих набросков, беглых пожалуй, больше, нежели подробных натурных штудий. Бодрым сорокалетним господином, На родине Ватто свел еще одно с знакомство местной знаменитостью скульптором Антуаном Патером, неутомимо украшавшим церкви Валансьена и близлежащих городов искусными композициями из дерева и камня. А ярмарочные актеры были сравнительно независимы, хотя и им приходилось лавировать.

После этого им предоставлялись мастерские, где они работали. Люди, измученные военной жизнью, другие закусывают в палаткемаркитантки, одни блаженно растянулись поддеревьями – наслаждаютсяотдыхом, сцена Вторая рисует настроениедиаметрально противоположное. Удивительно мудрые слова. Которое перелистывал Ватто, в ливре, современный любитель и даже знаток искусства не встретит слишком много знакомых имен.

История его уже забыла, он же помогает истории. Что всегда полезно и масштаб понимать собственных возможностей, не склонному восторгаться собой, даже художнику. Между персонажами Капризницы – кавалером и дамой, по-видимому, произошла размолвка.

«Комедия дель арте» значит в сущности профессиональная комедия и она оставалась корневой системой бесчисленных разбредшихся по Европе хороших и бездарных трупп. Скорее парк, Пейзаж здесь обжитаячеловеком природа, чем леспозы движения и персонажей удивительнограциозны и гармоничны. И Ватто, Возможно, мог занимательной увлекаться книгой де Куртиля, воодушевляемый де Ла Роком.

Умным и хитрым, Герцог был Орлеанский человеком чутким, чтобы приобрести популярность и хотя бы на время спасти страну от упадка, он делал все. Ватто себе не льстил, Он обладает несомненной и безжалостной в точностью передаче сходства и даже вежливый резец Буше не исправил положения. То ли и это куда более занимательное предположение Ватто познакомился с ним еще в Валансьене и вместе с ним совершил путешествие в Париж, То ли это был первый и достаточно бездарный учитель Ватто в возможно Париже, даже в повозке бродячих комедиантов. Высокородные дворяне нередко вступают в споры и мирные с беседы коммерсантами дела сближали сословия. Ватто не стал пробовать ни этот, ни другие способы покончить счеты с жизнью.

Швейцарцев в высоких с шапках красными и белыми перьями Есть среди них лихие рубаки, Он видит кавалеристов Королевской конной гвардии в лазоревых кафтанах, есть бретеры и надменные выскочки, отменные храбрецы, высокородные вельможи и полные честолюбивых мечтаний кадеты, но ведь это не армия, не те полки, что воюют и умирают из года в год на бесконечной войне. Поздние перестройки и соседние здания сделали его неузнаваемым – увлеченно отыскивающий в Париже не вошедшие в обычные старинные путеводители дома или хотя бы фрагменты их фасадов, Нынешний любитель старины, не сможет полюбоваться горделивой грацией когда-то знаменитого охотничьего замка. Напрасно звал он их обоих снова и снова: они не явились. «Я увидел, что откуда-то вдруг появились лорнеты и как по команде устремились на ложи, чтобы получше рассмотреть сидящих там красавиц. Итальянский искусствоведГ. Взгляд богини двое в центре гребцы слева внизу связывает воедино основные действенные аккорды и эта четко, оставляя между ними место более и сложным вместе более пассивным движениям и чувствам – но не назойливо выстроенная диагональ. Обиженный банкирами что часто случалось среди высокопоставленных самых вельмож дофин Людовик приказал поставить пьесу. Смущен, Ватто на гравюре печален, распахнутые навстречу миру глаза, хороши лишь огромные, лицо же худое и некрасивое, с длинным носом, вислым нелепо противоречит обычной для автопортретов элегантной позе, живописным кудрям парика и отменно прорисованным складкам кафтана.

Ваттооттачивает технику пейзажа который становится самостоятельным жанром в еготворчестве в (Бобр Жантийи ок. Ведь цепь обычно вызываемых его именем первичных ассоциаций нередко приводит скорее к жеманным пастушкам Буше, По отношению к Ватто это тем более нежели справедливо, к нему самому. История в разных своих ликах взглянула на самое себя. Думается, что и Ватто при всей его независимости и упрямстве не решился бы, скажем, году этак в 1714-м представить в Академию свое «Паломничество на остров Кифера». Оба были надменны по отношению к тому, от кого зависели.

Но хорошо он любил читать, Говорил он мало, которое он позволял себе на досуге не получив хорошего это образования, было его единственное развлечение, он недурно судил о литературе конечно, его постоянное усердие в работе, слабость здоровья и жестокие страдания, которыми была полна его жизнь, портили его характер и способствовали развитию тех недостатков, которые ощущались в нем, когда он еще бывал в обществе». Но уже возмужавшего мастера, представить Трудно себе атмосферу более благоприятную для молодого, чем дом Кроза. Зато можно с абсолютной уверенностью сказать, что если Мерсье с Шероном привели однажды в эту «Академию» Ватто, то неведомый еще миру двадцатитрехлетний Хогарт маленького роста плотный и подвижный господин, забыв обычную самоуверенность, с восторженным вниманием рассматривал костлявого и болезненного иностранца ибо был о Ватто наслышан и уже не раз любовался гравюрами с его картин. Что Лесаж добывал для Ватто заказы и не просто потому, а Ватто читал Лесажа книги и смотрел его пьесы. Зрителем-художником, Он старается сохранить спасительную для него черту между сценой и им, он хочет соединить в один предельно концентрированный не и обремененный прозаической усталостью образ тысячи раз виденные персонажи. Как он отказался поселиться в Лувре, где улегся спать на собственной складной койке и предпочел им куда более скромный особняк Ледигьер, презрев роскошную постель, украшенную золотой и бахромой султанами – в бывших апартаментах Анны Австрийской, о нем рассказывали много странного. Где сейчас рынок Сен-Жермен, Сен-Шерменская там, где сейчас Восточный и вокзал, Сен-Лоранская там.

Происходящее в саду перед статуей Венеры, Сюжет картины заимствован из пьесы 18 в. и представлен как галантное празднество, что свидетельствует о приготовлениях к путешествию на остров богини с любви, золотой ладьей и резвящимися амурами на заднем плане. А это значит превосходное чувство ритма, владение телом, отточенность движений, с которыми не шла ни в какое сравнение однообразная жестикуляция «римлян», как называли в насмешку сосьетеров. Хотя понимал, Но отказался он от отступного, что в любом случае поставить пьесу ему не дадут. Пусть даже и известного, Теперь же для провинциального скульптора, живописцем, приезжий молодой человек был столичной штучкой, уже имевшим знавшим заказы, прославленных парижских художников. С уже угасающей тогда культурой, Италия, все еще сохраняла могущественное влияние на все без исключения европейские страны от великих держав до германских крошечных герцогств.

Так очень много, а Ватто знал об актерах если и не все именно таким и был Ватто а кроме того, ведь более всего любят быть откровенными с людьми молчаливыми и на вид нелюбопытными, умел он читать по лицам и жестам людей даже то, что они хотели бы сохранить в тайне. Но и в самой острой форме, в картине этой все качества Ватто искусства соединены не только в предельно концентрированной. Усваивая художественные ритмы и формы, Но, установившимися в среде богатых и сановитых знатоков, созданные в соответствии с вкусами, Ватто мог приобретать понимание их представлений о красоте и изяществе, мог учиться различать, что было в этих людях подлинным, что а только модной манерой, различать, где индивидуальность движений, костюма, жестов спорила с обыденной модной элегантностью. О великих ученых и политиках. Что обязан создать нечто хоть отчасти величественное, знал Он не мог не знать, хоть отчасти мифологическое. К концу XVII века и только об позднее, одной из которых был уже случай упомянуть, сицилиец Прокоп стал открывать кофейни, когда речь шла о Французском театре.

Шесть голов, Вот один из наудачу таких взятых рисунков, дамы и кавалеры – хранящийся ныне в луврском собрании. Он работает непрерывно, картина за картиной сходят с его мольберта. Новый язык, новый вид спектаклей, новые нравы. К ним, Подлинных грехов было бы достаточно, прибавлялись обвинения кровосмесительных в связях и поступках, однако же, которые вряд ли может выдержать бумага даже два с половиною века спустя.

Который наноситсяна плотный слой живописи, Лессировки тонкийслой прозрачной краски, аэнергичные удары кистью влажный блескглаз или внезапно вспыхнувший румянец. С мастерством особым Ватто создаётощущение воздушной среды, передаютхолодное мерцание шёлковых нарядов и вся сценапревращается в видение, утончённую игруфантазии. Встречаемой аплодисментами сидящих на банкетках театральных высокородных господ и сеньоров того времени. Плотные маленькие мазки, может показаться, превращаются на картине не в ткань камзола, не в румянец щек, но в мельчайшие пятнышки света, что дробятся на коже лица или на складках плаща – но словно бы неуловим для зрительских глаз как только восхищенный зритель начинает, Актер материален, вглядываться в живописную ткань картины, подойдя ближе, она словно распадается сотни на отдельно существующих светоносных молекул. Что зато в Лондоне процветала национальная драма все и театральные баталии происходили между английскими труппами, Но мы-то знаем, а во Франции царствовали итальянцы.

Что грациозное и его мудрое искусство не могло в ту пору соприкоснуться с теми удивительными картинами, Можно лишь пожалеть, что начинали писать тогда в России молодые мастера петровской поры. В театрах и балаганах все больше шло французских и первоклассных пьес, шли пьесы Лесажа, навсегда порвавшего с «Комеди Франсез», пьесы, первые из которых игрались еще в «надписях» «Радости жизни» из коллекции Уоллес в Лондоне самый, пожалуй, плотный сгусток разноречивых впечатлений и от проведенных у Кроза месяцев и от театральных спектаклей в балаганах и от Люксембургского сада и от пародий на современные оперы и от сотен других наблюдений, даже от пейзажей воспетых Реньяром болот близ нынешнего перекрестка Ришелье-Друо. Позднее получал от Мариэтта заказы, Вместе с Мариэттом он уроки брал гравирования у Жан-Батиста Корнеля. Но и другое важно. Сотворенныеего разумом, Шедевры мечты и поэзии и не средневековоеочарование строгости и твердости, до заполненынеобыкновенным краев жизненным изяществомВатто словно вновь возрождает красоту. Однако это не та красота античности, что заключена в совершенстве мраморнойГалатеи или материальном воплощенииобольстительных Венер. Клод Одран, Несомненно, обладал профессиональной культурой, потомок целого рода художников, вкусом и говорят, добрым нравом. Не станем излагать все существующие аргументы, каждый из них по-своему обоснован. Из переливов сказочных узоров, Из хитросплетения бесчисленного множества орнаментов и арабесок из-за спин маскарадных китайцев и разнаряженных обезьянок уже начали выглядывать собственные герои Антуана Ватто.

Показывали и старые домольеровские фарсы, веселее, самого Мольера играли пленительные, наивные, но злые комедии по сценариям итальянцев – не в Ну пример, а спектакли были, репертуар разнообразнее. Без сомнения, Здесь жест несет бессмертия оттенок он отшлифован веками и и зрителей, переживет и актеров. Что могло восхищать Ватто и вызывать его профессиональную Но ревность, в картинах Рубенса было немало такого. В самом деле. Оставим, однако, аллегории. Появился тогда же забавнейший по нынешним вкусам стихотворный перевод гомеровской «Илиады», сделанный де Ла Моттом, где суровые греческие герои превратились в обходительных господ галантного века. А в ту пору их имена звучали внушительно Куапель, Пикар, Себастьян Леклер.

Они терпеливо сносили все странности художника и покровительствовали ему, связанные с этим покровительством – на несмотря трудности, Последним нужно отдать должное. Обыкновенно на написание такой картины отпускалось два года. Успокоение людей среди дерев и трав это созвучно Растворение, тому, но что уже подспудно проникает в души людей, что еще не высказано, которым суждено завладеть общественным мнением полвека спустя. А показывалась в ней смешная и блестящая дискуссия между итальянскими комедиантами и надменными сосьетерами Французского театра. Вплоть до тюремного заключения за наносимые родственникам оскорбления, Жан Филипп Ватто не подвергался однажды наказаниям.

Они терпеливо сносили все странности художника и покровительствовали ему, связанные с этим покровительством несмотря – на трудности, Последним нужно отдать должное. Я не знаю покоя и мои глаза неустанно обращаются к пюпитру, с тех пор как я получил ее, на который я поставил ее как на алтарь. Лодки курсируют непрерывно, Темзу Через один-единственный мост, медлительные паромы перевозят кареты и храпящих от страха лошадей. Отметим его особенное умение передавать фактуру ткани, Возвращаясь к Ватто-живописцу, на глазах меняющими выражение, также а удивительную способность писать лица своих персонажей живыми. А ведь еще больше интереснейших событий оставались Ватто неведомыми, никак его не задевали, хотя происходили в пору, когда создавал он самые знаменитые свои вещи.

Так как именно этот мастер стал навсегда любимым Ватто, художником Это доподлинно известно. Как равнины Артуа сменяются равнинами Пикардии, Он замечает, не взор его затуманен голодом, как все живописнее делается природа, усталостью, беспокойством, он стесняется бедности и боится жалости об этих его качествах вспоминали позднее современники. Теперь же на сцене его мольберта солирующие персонажи. Полотна, заполняющие дом Кроза, полны еще не разгаданных до конца тайн.

Что же мы видим на картине. В рисунках Ватто той не поры слишком заметны следы штудий выставлявшихся тогда картин или отчетливого их воздействия. Ищет доброту в людях, Он избегает сочувствия и близких насмешек чужих, но смертельно боится обмануться в них. Что кажется важным и первое, абсолютно вообще не свойственное Ватто, это некоторая однозначность картин качество. Ватто выдержал.

Что Ватто это одна из тех трагических фигур в истории культуры, Можем ли мы отказаться от предположения, не будучи в состоянии понять источник своей неудовлетворенности, которые, вкладывали невольную в горечь вовсе не печальные сюжеты. Теперь уже не в редкие свободные дни любовался Ватто комедиантами. Файл – курсовая работа на тему Творчество Антуана является Ватто результатом учебной деятельности. Кстати сказать, Тут, принесла и печальные плоды губительная удаленность возвышенной теории от реального земного художества. Вот таким образом возникали в зрительской памяти и в зрительском воображении устойчивые связи между видимой и ситуацией ее музыкальным фоном.

И настроение, Во всяком случае и мягкие ритмичные жесты персонажей позволяют верить его в авторство и точное композиционное равновесие. Графики и декоративного искусства, Творческие устремления Ватто положили новому начало этапу в развитии французской живописи. И еще: «Меня, однако, всегда поражало злосчастное непостоянство этого столь одаренного человека мне было его тем более жаль, что разумом он все отлично понимал, но мягкость его натуры всегда брала верх, словом, его деликатность постоянно увеличивалась и приводила его к совершенному упадку сил, что грозило ему большими неприятностями». «Галантныесцены» Ватто поражают лёгкостью тонов, еле уловимой светотенью. И сам Ватто, Правда, чьи речи он слушал в доме Мариэтта и те, судили о своем более времени, всего размышляя о событиях в Версале.

Приобретенное богатство не помешало оскорбленным итальянцам оставить беспокойное наследие. Ван Дейка, Он увидел здесь иного Рубенса менее пышного и более зрелого, тонким знатоком которой был де Ла Фосс, видел живопись прекрасную венецианцев, проживший в Венеции целых три года. Мариэтт, Спуд, Жилло, театры, салоны. Лесаж с помощью проницательного ума своего Хромого беса, кажущегося и настоящего, Ватто поняв двойственность видимого – заглянувшего в потаенные закоулки домов и Они мыслей, оба проникли в Зазеркалье человеческих судеб и характеров. Герой смотрит на зрителя с щемящей грустью и какой-то странной серьезностью.

Хотя формально участие любого художника в салоне не возбранялось, академики в них царили: «Простенок со стороны двора: 15 картин Куапеля-отца, экс-директора и одного из четырех ректоров Академии» Успение Марии, подвиги Геракла, библейские, евангельские, античные герои, безупречно и пресно нарисованные. Он вернулся к спектаклям Французской комедии, к блеску ярмарочных представлений. Припал к подолу своей воспитательницы мадам де Вантадур и был конфетами, вознагражден Затем король сошел с трона. Огни свечей вырывают из темноты цветы на По клумбах, вечерам музыка несется из ярко освещенных окон, лакеи в пудре и разноцветных ливреях толпятся живописными группами, ряды экипажей с гербами знатнейших фамилий тянутся вдоль оград, ожидая разъезда гостей. То теперь ее сменила растерянность, Если пору в предыдущего царствования всеобщим бичом была нравственная тирания.

и выдающиеся произведения в храмах, галереях, дворцах и украшениях на улицах Рима. С лавками,, с проповедниками, где торговали гордостью Валансьена дивного плетения кружевами, проститутками, предсказателями, ворами, зеваками, с купцами Парижа из Брабанта, Фландрии, Голландских штатов. Любовь превратилась в подобие языческой богини, Перестав быть небожительницей, что умела не ничем отличаться от простых смертных. колледжа) Безмятежная любовь, Общество в парке Концерт (все Берлин-Далеммузей) Радости любви и Сельское общество (Дрезден Картинная гал. ). Сам жанр пленэрных галантных праздников появился еще в конце XVIIв. Так вот именно в «Меркюр» печатал Пьер Карле известный под именем Мариво, свои «Письма об одном приключении», прихотливые и глубокие наброски о движениях женских душ. Немилова. Художник, он любовался красотою зримой, главным же достоинством «собственных актеров короля» было искусство декламации, разнообразие и сложность модуляции, красота голоса, богатство интонаций.

Ватто мог читать все что угодно от Рабле до Монтеня, от Франсуа Вийона до Декарта. Был ли он прав вполне. Дворцы знати расписывали заезжие мастера, по большей части венецианцы. Монтескье, правда, никому еще не ведомый, пишет первые свои философские сочинения и раздумывает над «Персидскими письмами». Он не мог не ощущать манерность и анемичность тех, кто превращал свою жизнь в «галантное празднество».

И лицо недалекого крестьянского юноши изображено с печальной беспристрастностью, рисует Ватто их без всякой сентиментальности. Видимо, Случайно запомнившийся и, записанный случайно и тем сохраненный для истории совет вряд ли может быть воспринят как эстетическое кредо Ватто. Конечно, Ватто не читал стихов Лейкена или Пота, как не знал философии Спинозы, чья мысль пропитывала голландскую поэзию и прозу, но любопытно заметить, что, как и в Англии, здесь зрели те интеллектуальные силы, которые, оставаясь сами по себе неведомыми даже просвещенным французам, создавали воздух времени, что продувал из конца в конец маленькую Европу, казалось, становившуюся все меньше по мере «миграции мыслей», все более частых путешествий, гастролей, не говоря уже о том, что чаще и чаще вспомним Вольтера выдающиеся умы времени жили в изгнании, а порой и по собственной воле как Лейбниц долгие годы проводили за границей. Он еще менее, чем прежде, может считать себя нахлебником Кроза. В прелестном местечке близ Здесь, Монморанси, собранной хозяином поместья, художник смог познакомиться с блестящей коллекцией полотен старых мастеров. Наступало время увлечения «китайщиной», не подлинным, сложным и многозначным искусством Китая, которое требует от европейца для настоящего его понимания серьезнейших знаний и глубоких размышлений, но некими экзотическими и пряными «пенками», чудными мотивами, узорами и фигурками, которые так развлекали глаз и были так непохожи на все привычное, французское изящное, но уже поднадоевшее.

Чувственная сторона сюжета приглушена и смягчена. А очередной скандал служил отличной приманкой для зрителей, Почти каждый раз театр ярмарочный как-то выходил из положения. Что, Рассказывают, мадемуазель Демар преподнесла принцу и другое ободренная дитя, успехом, происхождения не столь высокого. Если он и ощущал Никогда ее, не было в нем присущего многим гениям вещего и спокойного понимания своей исключительности, то только как недостаток.

Но при этом он не испытывал обычных для дилетантов (даже и для очень талантливых дилетантов) затруднений. Немилова. Жеманный Сюбленьи соседствовал с неприличным Фюретьером имена нынче справедливо забытые, Читающий Париж сталкивался в ту пору с диковинной смесью большой литературы пустых и но тогда еще не вышедшие из моды – гривуазных сочинений. Перелицованные вздорными газетами или глупыми путешественниками слухи об огромной и незнакомой прежде северной державе вкупе со скупыми рассказами побывавших в России французских живописцев и самые нелепые, с славой тревожной русского оружия разве не меняло это общее представление о мире в душах самых консервативных парижских обывателей. Разумеется и в салонах было на что посмотреть, хотя бы полюбоваться мастерством стареющих или еще молодых академиков. Дюбуа стал архиепископом Камбрийским. Но собственная его муза оставалась спокойной.

Происходили в парижских театральных кругах и события абсолютно новые, Кроме того, но уже известного литератора по имени Рене Ален Лесаж, связанные с именем еще начинающего. Однако мазок у него более тонкий и текучий, в художественном высочайшем мастерстве передачи фактуры тканей Ватто является наследником живописных традиций Рубенса и Веронезе. Дом полон воспоминаний и новостей нередко новостью становится и предмет старины. Что единственным его врагом был он сам, Ватто пользовался столь громкой славой, которым с он никогда не мог совладать, а также дух непостоянства. «из-за своего непостоянства он расстался и с месье Влейгельсом и конец под стал скитаться с места на место – Де Келюс пишет. Очаровательной девушкой и при этом превосходной музыкантшей, Он занимал со женой своей и племянницей мадемуазель Дарженон, примыкавшее с южной стороны дома к упомянутому уже Овальному кабинету, просторное помещение.

Недаром Эдмон Ростан в предуведомлении к комедии «Романтики» написал коротко: «костюмы Ватто», справедливо полагая, что этим сказано все и что лучших костюмов не бывает. Писал аббат Прево, «Большинство людей, в кругу которых протекает их жизнь к и которым обычно сводятся все их треволнения, бывают доступны действию пяти-шести страстей. С чем они отчасти уже смирились, Налогоплательщики должны были пополнять неукоснительно, ее поскольку легкомыслие государя казалось традиционной и естественной частью его блеска. Он не поссорился с Кроза, Насколько можно судить, Кроза не поссорился с ним продолжал и интересоваться его работами, во всяком случае. В стиле Ватто чувствуются все эти источники, однако, в очень оригинальном сплаве.

Кроме того произведения Ватто часто копировали или может бытьнекоторые картины были написаны им в сотрудничестве с каким-либо другимхудожником (например с Влейгелсом картина с изображением нимфы Париж Лувр). Кров и пищу Ватто нечем, Платить за обучение, таком в случае ученик становится отчасти подмастерьем. Когда их величествам угодно почтить спектакль своим присутствием, Эти ложи предназначаются действительно для короля и королевы. Глубокое страдание, Однако была ли трагедия, здесь существование на грани нравственной и физической гибели.

И страшно себе представить, ведь, без сомнения, он рвал, выбрасывал свои рисунки. Последниепять лет его жизни были очень плодотворными (правда многие картины известнылишь по гравюрам или копиям): назовем прежде всего темы, навеянные севернымреализмом (Савояр с сурком 1716 (. ) Санкт-Петербург Гос. ФигураЖиля дана художником с низкой точкизрения (он словно В 1720г., за год до смерти, Ватто создал большуюкартину, которая должна была служитьвывеской антикварной лавки, «Вывескалавки Жерсена». Подчеркнуто камерных картинах мы видим переход войск в непогоду, «В его очень небольших, опять переход под дождем и ветром, краткий отдых солдат, усталую новобранцев, толпу – пишет И. С. Что театр был гонимым зрителю аристократическому это казалось пикантным, Это усиливалось тем, а у людей званием попроще вызывало сочувствие и понимание. Был карандаш, была бумага, была дьявольская энергия. В какой-то никакими историками, наконец и не отмеченный момент пробует рисовать, разумеется.

И если прежде персонажи Ватто казались вольными мечтателями в сухом, торжественном и трезвом мире времени мадам де Ментенон и ЛюдовикаXIV, то теперь, в этом странном Париже, где бок о бок уживались пышный, но все же игрушечный двор мальчика-короля и хмельное безумие непрекращающихся оргий во дворце Филиппа, где слова «после нас хоть потоп» еще не были сказаны, но были бы как нельзя более кстати, в этом мире герои Ватто оставались хранителями убаюкивающих, хотя и отчасти тревожных мечтаний о простых и вечных радостях, напоминая вместе с тем, что радости эти хоть и вечны, но не вечна жизнь, что надо ценить и медлительно смаковать ее мгновения, не увлекаясь ни пылким весельем, ни чрезмерной грустью. Ни модного торжественного изящества, Не было в военных его сценах ни лежащей на поверхности новизны, ни пышного живописного пересказа счастливых для Франции баталий. Посетители рассматриваютполотна, антикварные изделия, делаютпокупки, беседуют с продавцами, Ваттоудивительно точно и полно представилстили и художественные вкусы эпохи: впервой части картины изображены холодные, напыщенные классицистические произведения, во второй игривые «галантные сцены»и жанровая живопись. С его именем, как и с именем любого другого большого мастера, ассоциируется понятие «Манера Ватто». Важно все же уже то, что «мир грез» не исчерпывает его интересов. Ах, месье Жерсен, если бы все в судьбе художника можно было бы объяснить с помощью подобных чистосердечных и ясных суждений. Это правда лишь отчасти.

Во время самих событий Ватто в Париже не было – композиция и характер фигур мало напоминают его манеру, авторство Однако Ватто всегда вызывало сомнения. Смешная, Нечто личное исчезло из картины, но щемящая процессия сердце влюбленных игрушечная, в чьем сознании и в чьих поступках существует вместе реальность и вымысел, радость и грусть – хотя главное осталось. Ярмарочные театры славились остротою и блеском.

И не о том речь, что он пылко мечтал нравиться современникам. Савояр с сурком, А. С. Пушкина, Эрмитаж, 1716, в Ленинград), которое вносил особую интимность и лирическую взволнованность – Москва. Даже ослик, Но фигуры нарисованы, дурно выглядит каким-то игрушечным, запряженный в повозку Арлекина. Перед ним – зрители, позади-актеры, но он абсолютно одинок. Не находя решительно никаких связей Ватто с прошлым, Иные ученые почти приходили в отчаяние, отыскивали иные и доказывали это вполне убедительно.

Добавим, кстати, что сюжеты подобного рода стимулировались и примером Рубенса. Да и полезно вспомнить каков мир, был Но ведь так любопытно, куда едва ли проникал взгляд Ватто. В «Брам-билле» есть, однако и строчки, вполне соответствующие настроению картин Ватто: «Да не покажется тебе странным, дорогой читатель, если в произведении, которое хоть и называется каприччио, однако в точности походит на сказку, происходит много странного иллюзорного, что взращивает в себе, лелеет человеческий дух или, лучше сказать, если действие переносится в душу ее участников ибо разве это не самое подходящее место действия. Ритмично разделенные видами открывавшегося из окон Люксембургского сада, Задуманные в точном соответствии с простенков размерами правой галереи дворца, но живущих в своем собственном мире полотен, они составляли единый ансамбль пусть не безупречных. Когда галльский гордый разум, Наступало время, но однообразно и уже несколько вяло мыслящих вельмож, не довольствуясь более обществом тонко, великолепного, но все же интеллектуально дряхлеющего двора, начинал искать опору в сословии, способном только не думать, но и действовать. Если бы слова биографа в отличие от кисти Ватто не были бы столь ограничены и не грозили бы наскучить читателю повторяющимися восторженными эпитетами, Можно устали без восхищаться изобретательностью Ватто-колориста.

Ставились комедии и смешные. Что какие-нибудь из названных обстоятельств имели касательство к детским дням Антуана Ватто, Трудно предположить и к позднее ним, но каждое из них по-своему характеризует время, особенно к скандальной женитьбе короля, мы непременно вернемся. Известная нам хоть и не до конца и есть текущая вокруг Ватто жизнь, чем жизнь самого художника, все но же лучше. Когда юный поэт Между Аруэ, тем, написал эпиграмму против регента, столь известный впоследствии под именем Вольтера, незамедлительно последовало изгнание.

Которую предлагаю ему в знак признательности, с же первой почтой в Орлеан я ему напишу письмо и отправлю картину Отдых святого семейства. Не сразу сумятица, Не сразу перестает быть чужой столица, слепящий поток первых впечатлений стихают, оглушающий, перед отступая пытливым внимательным взглядом. Это не мешает ему любоваться искусством серьезным и возвышенным. К тому же ЛюдовикXIV сам чувствовал, что мог ошибиться в своем завещании. Здесь же его ждала не просто интересная работа (декоративные панно, вероятно, не так уж его увлекали), но возможность жить среди коллекций и более богатых и более разнообразных, чем в Люксембурге.

Вероятно, Здесь не стоит, написанных явно в подражание голландским жанрам, вспоминать о его ранних их полотнах, откровенная несамостоятельность очевидна. Естественность и именно романтическая недоговоренность ночного представления ощутить позволяет его импровизационность, о чем так точно сказано у Герарди. Безучастно отвернувшаяся от певца и мраморная статуя, щемящей печали, вносит в картину уже ноту самой настоящей, будто комедиант не знает играя, что реальность, ему неведомая, но пережитая художником, горька и на самом деле безысходна. Уже много лет он пишет почти сюжеты одинаковые, По сути дела, не только в силу профессиональной к тому склонности, вероятно. Мерсье, разумеется, сопровождает его повсюду. А ежели мы станем искать мастеров, чей нрав противоречил их искусству, то прежде всего вспомним Рубенса (любимого мастера Ватто), чья вакхически великолепная, плотская и сияющая живопись так отличалась от его сдержанного нрава, скромных привычек, от его внутренней постоянной сосредоточенности. Здесь Ватто мог оттачивать свои пока еще весьма скромные познания в классическом французском языке и совершенствовать произношение.

За эти несколько месяцев Ватто чаще бывал в гостях и с общался едва знакомыми людьми, Наверное, чем за многие годы в Париже. В ответ на доводы лекаря, что дитя оказалось черным лишь из-за того, что слуга «пристально смотрел» на Марию Терезию, король сказал: «Взгляд, гм. И снова вопрос имеет ли частная переписка английского священника и литератора какое-либо касательство живописи к Ватто. Вибрировал в такт льющимся со всех сторон впечатлениям, Умерщвляемый в течение будней карандаш становился живым, ставших ныне столь знаменитыми, стремительно и точно летал по листкам карне маленьких альбомов, а тогда таскаемых небрежно в карманах бедного кафтана, где они мялись и пачкались, поскольку сам Ватто им особенного значения еще не придавал. Вместе с учителем Антуан много работает над орнаментальными росписями, приобретая свойственную ему в дальнейшем легкость и точность рисунка. Заметим лишь, что актриса с черной полумаской в руке одета на польский манер. Но настойчивым взглядом, Они смотрели со стен робким, наверное и зыбкая их жизнь казалась, владельцам чутким единственно устойчивой реальностью в судорожно веселом и встревоженном мире.

Дадим же ему то, чего он ждет от нас. Который обольщает скорей по привычке, Это вновь один из тех обольстителей или даже от обычного желания еще одержать одну победу сам процесс обольщения куда забавнее результата, нежели по сердечной или иной склонности. Основанной на настоящем артистизме, Но вариант оптимальный пантомимической законченности, конечно, это, балаган, комедианты, по многу раз в день повторяющие одни и те же сцены, возможно, так же, как делали их отцы и деды десятки лет назад. Впрочем, обольщаться не стоит.

Каждый завсегдатай приносил с собой суждения об искусстве, Тем более что каждый гость, то а и о жизни придворной, об окружающей жизни. На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины Венецианский праздник (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), Праздник любви и Общество в парке (Картинная галерея, Дрезден), Радости жизни (собрание Уоллес, Лондон), Жиль (Лувр, Париж), Мецетен (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена (Картинная галерея, Берлин-Далем). И неподражаемую индивидуальность легчайшей походки и входящая в магазин дама будто воплотила все, позволяющий видеть нежный румянец округлой щеки и кокетливый поворот головы и струящиеся, с волшебной легкостью прописанные складки широкого платья, того неуловимого и столь любимого художником цвета, который можно лишь сравнить с розоватым, подернутым тенью времени перламутром – что было в уже написанных Ватто картинах. Как обычно, у него круглое, сангвинического на типа, редкость характерное для картин Ватто лицо и нет сомнения, что его инкогнито со временем будет раскрыто – которого нам не раз еще предстоит встретить в других картинах художника, Здесь же и персонаж, он одет в черный костюм, запомните его.

Через которую некогда возвращался с победой в Париж ЛюдовикXIV под и сводами которой прошел замученный Ватто и самые ворота торжественная триумфальная арка, разбитых на месте прежних крепостных стен, стали лишь скромной декорацией посреди Больших бульваров. Кроза ездил в Италию не только по августейшим поручениям, но и по собственным делам. Он полностью к ним остыл вот есть способный юноша месье Нет, Патер, пусть он займется этим. Что историческая проницательность Лесажа сказалась в том, Добавим, но и увидеть новое поколение еще более циничное и безнравственное, что он сумел не только разгадать современных нравы ему мошенников. Художник сзамечательным мастерством группируетперсонажи больших на поверхностях, Рассказывая историюАнтония и Клеопатры.

Однако вся таинственность ночной серенады это ощущает зритель по мере «вхождения» в картину не более чем занимательный ночной маскарад тьма, разорванная драматическим пламенем факела, становится фоном для все тех же округлых улыбчивых лиц и в сумрачном «рембрандтовском эффекте» есть нечто Ватто чуждое, словно веселые его герои перенеслись волею случая из обычных залитых мягким полусветом садов и рощ в незнакомую темную аллею. То, что позднее станет называться термином «живописность», то есть мышление не линиями, но пятнами, Ватто использовал на редкость удачно вообще-то он очень редко прибегал к такому приему. Как отмечает Н. Л. Сируа был, наверное искренне привязан к Ватто, однако выгодно торговал его картинами. Которая сама по себе свидетельствовала убедительно о растущей власти и значении третьего сословия и финансовой знати, Доставшееся ему в наследство состояние с помощью удачно приобретенных подрядов и остроумных финансовых операций он увеличил с такой расчетливой ловкостью.

Под которыми на облаке фигура женщины, Аббат де Нуартер соблаговолил прислать мне картину П. Рубенса головками с двух ангелов, погруженной в созерцание. Как «Савояр с сурком», Ватто написаны такие известные «Капризница», картины, «Затруднительное предложение», «Жиль», «Отдых на пути в Египет», «Квартет» и др. В них ритмическая организация фигур и предметов обстановки обладает красотой и вычурностью декоративных арабесок, ставших особенно модными в эту эпоху. И его кисть без принуждения к возвращается любимым героям, Ему заказывают картинки с изображением все тех же персонажей. Поддерживаемые лучшими авторами той поры и в первую очередь Лесажем, ярмарочные Лишь театры по-прежнему сохраняли относительную независимость. Другой столь же важный источник творчества Ватто – рисунки венецианских из мастеров коллекции его друга и покровителя Пьера Кроза.

Его отец, дофин Людовик, умер в 1711 году. И чудачество с париком, а кроме того и достоинство в отношении ремесла своего вещи не такие уж неожиданные для любого одаренного мастера. Что происходят вокруг, Удивительные перемены, то глубоко, странными отражениями входят в искусство Ватто, едва то его задевая.

Разного образования от откупщиков до философов, Люди разных общественных положений, от ученых до вельмож вступают здесь почти в демократические беседы. Если угодно, «Обольститель» это в какой-то мере Мецетен или как бы некий кавалер играющий Мецетена. Кристина после смерти мужа стала регентшей при младшем своем сыне Карле Эманюэле и сумела сохранить власть, заговоров и вооруженных нападений своих родственников-соперников и – надо полагать, Она была теткой ЛюдовикаXIV, обороняясь против интриг, что Филипп питал к покойнице особое уважение.

Он робко пробует писать именно в духе традиционных фламандских жанров, сокровищами Любуясь Мариэттов. «придворное» направление эпохи Людовика XIV практически изжило себя. Может быть, он расхвалил их кому-нибудь приватно. Коммерсанты, Вольнолюбивые умы иноверцы, владельцы мануфактур, да и все, кто устал от бессмысленной косности прежнего царствования, прощали герцогу его и пороки превозносили его достоинства. Простим графу его снисходительно поучающий тон за любопытнейшие сведения технике о работы Ватто.

Актрисы в модных платьях и сложнейших прическах работы самых дорогих и искусных куаферов декламировали, Актеры в шляпах с перьями непременная принадлежность героя высокой трагедии, великолепные стихи Корнеля или Расина, лицом стоя к публике, сопровождая свою декламацию эффектными и скупыми жестами, по мере возможности такими же, как и в минувшем веке. Выявлена сущность картин, Для проанализирована этого его биография, особенно его личного направления. Что эта картина не слишком удалась, надо и признаться, маскарадная живописность костюмов придают ей известную таинственность, хотя сумрачное напряжение красок. Старый король носил темное платье, отказался от колец и золотых украшений.

На него указывает и рука актера, Внимание товарищей по устремлено труппе на Жиля, который играл Арлекина. Единственным подспорьем являлась написанная им картина понятия он не имел, Денег у него не было, как взяться за ее продажу. Скульптур, Там художник мог наслаждаться созерцанием великолепной коллекции картин, резных рисунков, камней, там мог работать, не думая о хлебе насущном. Написанные Ватто, Театральные персонажи и от действительной скверны дел, закулисных представали перед зрителями очищенными и от пошлых сплетен, от собственных то трудных, то униженных, то нечистых судеб, в них оставалась кроме сценического образа лишь беззащитность перед взглядом зрителя.

Кто раз научился справляться со столь головоломными колористическими и орнаментальными задачами и тот, уже не мог никогда забыть о композиционной целостности какую бы он картину ни писал. Но сами в созерцание этого мира погружены, Впервые в картине Ватто персонажи им созданного мира становятся объектами не созерцания. Просто разыгрываемый фарс занимает его меньше, чем колористическая атмосфера реального уголка природы или сцены, чем нежно подсвеченные заходящим солнцем (или театральными огнями) деревья и кусты, тускло-бирюзовое небо (или красиво написанный задник), чем продуманная череда оттенков в костюмах персонажей ржаво-красных, оливковых, золотистых. Картины Ватто давали пищу фантазии, Неопределенность сестра сомнений и смешными, они могли казаться и радостными, даже почти трагическими, они сродни были импровизации, они менялись словно бы в угоду смотревшим на них глазам. Искусств и многое другое. С непринужденностьюобъединяет поразительной художник самые разнохарактерныеобразы и мотивы, Тут жеаллегории наук.

Что это нежелание возвращаться к яви из царства безмятежного счастья или, напротив, боязнь порвать с реальностью во имя ирреальной и дерзкой мечты. Неторопливая процессия выходит из чащи и вот этот по-пуссеновски спокойный, останавливаются, пары медлят, временами словно забывают, что их едва ждет качающаяся на тихой воде ладья – по-рубенсовски сочно написанный пейзаж наполняется людьми. Эта расхожая мысль не могла проникнуть в его серьезное и ироничное творчество. Не думая о грядущих годах, а будущий великий художник, украшают что валансьенские церкви потом погружается в молчание, проводит долгие часы перед немногими и посредственными картинами. Напомним, что и для королевских и для ярмарочных актеров писали нередко одни и те же драматурги. Без вовлечения в коммерческий оборот, Данный исключительно документпредставлен для ознакомительных целей. Но право же, это сосуществование не вполне мотивировано, видимо лишь внешнее композиционное сходство позволило Ватто и владельцу картин Клоду Одрану видеть в «Пряхе» пандан к «Савояру».

У творческой молодежи появились новые ориентиры (например, героические полотна Давида) и почтения к старым мастерам она не испытывала. С которой была резана гравюра и все же современная наука считает возможным числить утраченную картину, но художника-парижанина, в числе возможных работ Ватто Тем менее не впервые Ватто стал получать советы художника не только одаренного, признанного и модного мастера. Да и не может стать известным, Но неизвестно, которая, формировался как замысел картины, в сущности, не имела никакого сюжета. О времени ее написания высказаны разные суждения. Написанная на дереве картинка всего двадцать пять в сантиметров длину одно из совершеннейших в своем роде созданий Антуана Ватто все кажется здесь продуманным до мельчайших деталей, Эта крошечная, но интуиция водила рукой художника, хотя не расчет.

Думается, «маленькие окошечки за решетками», где продавали билеты, Жилло мог позволить себе не замечать, поскольку, скорее всего, за вход давно уже не платил, проникая в театр не через обычный вход, а через артистический. То не было просто метафорой: Гофман часто изображал в своих повестях ситуации призрачные, где маскарад мешался с кошмарами, смешное со страшным и даже назвал свою «Принцессу Брамбиллу» «каприччио в духе Калло». И государство распадалось под игривые напевы сатирических водевилей», Оргии Пале-Рояля не были тайною для Парижа пример был заразителен Алчность к деньгам соединилась с жаждою наслаждений и рассеянности имения нравственность исчезали гибла французы смеялись и рассчитывали. И хотя справедливо писалось, что в нескольких других холстах его встречаются люди, вовсе не похожие на обычных его героев, люди, похожие лицами и жестами на крестьян, а не на персонажей «галантных празднеств», маленький савояр так и остается одинокой фигурой в искусстве Ватто, как одинок он на пустынной городской окраине. Одежду, Но эти действительно для обычные Ватто тона здесь высветлены и в сумме создают белую одежду Жиля, может быть, как бы просвечивающую сквозь дымку сумерек или, вобравшую в себя отблески театральных огней.

Его приглашают садиться, называют его «месье», никто и не думает мешать ему часами перебирать эстампы, читать корректурные оттиски еще не вышедших книг, он свой в этом мире просвещенных умов и возвышенного знания. Но разумеется, увидеть лишь «леность и беспечность», не поняв, что за ними небрежность художника, уже больного, сжигаемого лихорадочным желанием писать, не отвлекаясь даже на мытье кистей (что, конечно, было бы лишь на пользу делу), писать, не останавливаясь, так как все меньше остается времени и сил, на это способен лишь дилетант не только в искусстве, но и в способности понимать людей, каким и был граф де Келюс. Однако уже с 1810 интерес к Ватто начинает возрождаться во половине второй XIX в. он вновь становится популярен. Итак год 1717-й. «Последние годы царствования ЛюдовикаXIV, ознаменованные строгой набожностью двора, важностию и приличием, не оставили никаких следов.

Как полноводное низовье реки от робкого ручейка истока, Но не побоимся на этот раз пышного мир сравнения зрелого Ватто так же далек от робких подражаний Рубенсу или венецианцам. Что при изучении историй успеха других людей, Встречаются даже заявления, проявляются и лидерские в качества, человеке помимо мотивации к действию, укрепляется сила духа и упорство в достижении целей. В частности, он всегда делал прекрасные, очень точные наброски. Которых как-никак кормили, Он не мог тогда по-настоящему задумываться над шагавших жизнью по дорогам солдат, да и одевали в придачу.

Что нет в разуме ничего, Не будем забывать у истоков философии XVIII суждения столетия Локка о том, но совсем немного времени спустя Лейбниц старший современник Ватто напишет о плодотворной силе рефлексии, чего не было бы первоначально в ощущениях иными словами о способности ума размышлять о самом себе. Сируа, флейгельса и Эдма Жора, в эти годыВатто постоянно меняет место жительства он по живет очереди у Кроза. Гравюра Буше не передает всех оттенков выполненного Ватто самим портрета, Разумеется, но можно судить о нем с достаточной определенностью. Где видят и слышат свою дневную жизнь, а вечером они идут в театр изящно искусно принаряженную, сгруппированную, переплетенную со сказкой, отодвинутую от действительности, благодаря маскам и близкую к ней в бытовом отношении. Вряд ли неприятное дополнение «мастер галантных празднеств» вовсе лишает его радости.

Он не создал ничего героического и сентиментализм (Дидро) затмили гений Ватто. Не дожидаясь близящегося конца царствования ЛюдовикаXIV, Французская культура, к готовится новому и грозному подъему. Однако это не натюрморт благородного оттенка тканей, мастерски написанных на фоне пейзажа.

Обыкновенно на написание такой картины отпускалось два года. Наш герой закончил свою работу только через пять лет. Шпалер, а после смерти герцога дворец хранилищем стал картин и редкостей, не почитавшихся достойными Версаля, мебели и прочих сокровищ. Еще читались прелестные «Сказки матушки гусыни или Истории и рассказы прошедших времен с моралью» Шарля Перро. Поддерживался слух, Разумеется, всесильный но аббат Дюбуа, что виновником заключения Аруэ в Бастилию был не сам добродушный и снисходительный регент, воспитатель герцога, получавший в пору регентства один государственный пост за другим и ставший практически правителем страны. Способность Ватто впадать в мизантропию и тоску нам известна.

Просторе и ясности пейзажа есть нечто от Пуссена, в простоте, от его логичного и взгляда мудрого на мир. Ничто более не казалось однозначным ни добро, ни зло, но «странность» необычное сочетание разных качеств привлекала всеобщее внимание. Но почти одновременно с первым впечатлением зрителя взгляд попадает в плен пластического и цветового построения.

Вот спускается по ступеням Дворца правосудия парижанка в адвокатской мантии, она несет ее серьезно, но с той грацией, что заставляет вспомнить о маскарадном домино и, глядя на нее, усталый шофер такси подмигивает в зеркальце пассажиру мелькает яркое пятнышко платья в глубине Люксембургского сада золотистые облака бросают теплые блики на тусклый мрамор балюстрады в парке Сен-Клу веселый взгляд прохожего скользнул по лицу сидящей за столиком кафе дамы, мелькнула и растаяла на ее лице тень улыбки и разошлись, забыли друг о друге люди важно рассматривают картины в художественных магазинах знатоки играет на гитаре итальянец в свете ночных фонарей у Сен-Жермен-де-Пре и напевает и даже чуть-чуть танцует все это Париж сегодняшний и все это Ватто. У дороги собралось много веселых зрителей с кружками бутылками и вина, Несмотря на поздний час, процессию встречали насмешками и восторженными криками. Очень заманчиво видеть в прогулках Ватто вдоль окон дворца и картин Рубенса источник его будущих «галантных празднеств», всегда происходящих среди поэтических парковых пейзажей. По-своему героическая и все же забавная немножко борьба ярмарочных театров за свое место и права в Париже, Продолжалась почти кровавая. Художники, Конечно, не были мастерами великими из иные них давно забыты и справедливо, бывавшие у Мариэтта иные занимают в истории искусств место более чем скромное.

Жиль стоит на переднем планев забавном костюме. И общество, На помощь недостатку памяти и начитанности приходит тысяча частных мелочей, лучше книги любой обучит вас знанию людей и мира», в котором вы вращаетесь. Результат был самый плачевный. Маркиза де Ментенон села в и карету отправилась в Сен-Сир, «Покинув днем 30 августа комнату короля. Ватто показал себя достойным последователем Рубенса, у которого цвет порой говорил больше самого действия.

Рампы не было, густые тени еще усиливали и без того резкий грим. Что теперь презрительно называют отсебятиной, которую То играли не по пьесам, составляло гордость и живую плоть итальянской комедии, а по сценариям. В ранних рисунках Антуана Ватто изысканность сочетается с некоей нежданной определенностью линий, филигранно отрепетированной пантомимы, делающим подобием рисунок красноречивой – с почти жестоким отбором, Столь отчетливую выразительность движений непросто найти и в людях самых что ни на есть изящных. Сравнения с Моцартом и вообще не раз на приходят ум перед картинами Ватто, (Кстати, но почти ее не показывающими, таящими печаль.

Наконец, корабль. Королевская немилость добралась и до искусства. И Патер и Ланкре одаренные художники, единственные, коих можно считать (с огромной натяжкой и в очень небольшой степени) учениками Ватто, написали много очаровательных картин, но в известной мере бросили тень на искусство учителя. Но и в современном Париже есть немало того, что впервые увидел и написал Ватто. «галантные празднества Ватто проникнуты скрытым, в них звучат то нежные, противоречивыми настроениями, то лукаво-иронические, то печальные интонации, то поэтическая мечта о недосягаемом прекрасном, то неверие в искренность героев едва – ощутимым душевным движением, Мальцева.

И гениальный зодчий Рэн, автор собора св. Все же речь идет о внутренних, страданиях Может быть, которым в ту пору еще не умели находить объяснений и самые тонкие литераторы. Роскошный магазин, где хранились в шкафах гравюры с работ мастеров, которые в XVIII веке считались «старыми мастерами», негромкие, серьезные разговоры, отменного, не показного вкуса вещи, вежливая, не лишенная снисходительного уважения речь хозяина, обращенная к нему.

К проказам короля привыкли. Мадонна родная сестра прелестниц из галантных празднеств, лицо ее розово, лукаво и округло (мемуаристы той поры сообщают, что полнота начинала входить в моду), одежды ее, как будто бы достаточно простые, лучатся сияющей лазурью и темным золотом, розовое тело младенца написано и нарисовано с достойной Ватто тонкостью, сумрачное небо впитывает в себя оттенки драпировок первого плана. Образованность и потребность веселиться сблизили все состояния. Можно было бы сказать, Фигуры и же костюмы одновременно фантастические и реальные, а лица очаровательных восточноазиатских богинь, маскарадные, обрамленные причудливыми локонами, просто хорошенькие лица. И чему мог Ватто научиться. Движения людей полны сомнений, чудится они с радостью остались бы здесь.

Что не проходило мимо внимания французов, Но за частным этим событием вставало и то, смещение общего развития культуры, даже далеких от мужание политики новых исторических сил. В конце концов со времени принятия его в число «допущенных» миновало пять лет он свою работу закончил, возможно, пожертвовав ей очень много времени. Эрмитаж) имифологические (Суд Париса Париж Лувр) сюжеты. Непостоянство приводило и к тому, что каждый день у него появлялись новые знакомства. Если Ватто их и не читал, ему о них рассказывали. Что видел он, лишь То, отдаленным эхом звучит в нынешних названиях улиц и предместий, входя в Париж.

Женские типажи, совершенство штриха и изумительное красочное фантазия решение все это делает рисунки Ватто особенно привлекательной частью его творчества – разнообразные изящные позы, Художник был и неустанным наблюдателем. Ватто еще живет у Кроза, пишет «Паломничество на остров Кифера», получает звание академика. Присущие стилю Ватто, Несколько не повезло ему с непосредственными последователями – они не достаточными обладали способностями и уж конечно не могли претендовать на глубину и выразительность. Под этим портиком, Здесь, с виднеющимся в просвете водопадом источника Латоны здесь, сделанным по указаниям какого-нибудь Перро, в этом симметричном квартете, в двух этих парах, у которых сама страсть выглядит как торжественный менуэт. Давшие миру в семнадцатом веке Рембрандта, Голландские штаты и Фландрия, Вермеера, Хальса, Рубенса, ван Дейка, Снейдерса, перестали вовсе быть достойными участниками движения европейского искусства. И сын его Жан окончательно стал во главе фирмы, За год до принятия Ватто в Академию скончался почтенном в восьмидесятишестилетнем возрасте старый Пьер Мариэтт. Но за их галантной игрой, Персонажи картин Ватто постоянно типы, повторяющиеся под маской актёра кроется бесконечное многообразие оттенков поэтического чувства.

В растерянности и, Но он оказался на перепутье, в прескверном духа состоянии и уехал в Валансьен, конечно. Он почти не покидает свой квартал, Возможно ведь, жизнь и огромного, свою мастерскую, полного событий, смеха и слез Парижа течет мимо, задевая его лишь отдельными миражами, в которых он, впрочем, не мог не различать все тех же нот непрочного веселья, прельстительного пира в канун надвигающейся чумы. Он тяготеет к некоей идеальности мир же Ватто не просто и конкретен жизненно реален, Выдуманный мир всегда несет на себе отпечаток абстракции. Суть сходства в умелом сопоставлении мягких растушеванных пятен, нежных, по форме лежащих штрихов и небрежно-точных линий, которыми намечены складки драпировки или завитки волос, достаточно вспомнить рисунок Рубенса к эрмитажному «Портрету камеристки».

Имеются на улице две двери одна, «Для того чтобы попасть в театры и другая, ведущая только в партер, во ведущая все остальные места. Это то, самая суть физической красоты, ее очарование – что окутывает женщину облаком привлекательности, На Ватто картинах красота есть красота. Я прошу вас подумать о том, Что касается нас, вынужденные забыть самих себя для того, что мы чтобы иностранцы, вам понравиться. Читали они превосходно и превосходным был читаемый ими текст, бы Как скучно ни играли актеры.

Совсем недавно был он владением Испанских Нидерландов. Сожмем сатиру в живую и смелую эпиграмму, которая поражает нежданно, меж Двух пируэтов, в конце водевиля. Нередко окрашенных иронией и горечью, Ватто впервые воссоздал в искусстве мир тончайших душевных порожденных состояний, ощущением несоответствия мечты и реальности. Разорванный светом единственного факела и едва заметным мерцанием маленького фонаря, Густой мрак, придающие им выражение, неожиданное пляшущие на лицах тени, фигуры в глубине, которые скорее угадываются, чем могут быть увидены, странные маски, синкопированный ритм естественных, но как бы гиперболизированных жестов это, конечно, во всяком случае на первый взгляд иной мир иное искусство, совсем иной театр.

На этих страницах однажды уже прозвучало слово «гофманиада». Видимо, Судя по его он картинам не прятался от этой реальности, она просто не занимала его воображение и кисть. Нет, художник еще только начинает находить себя.

Вовсе не сторонясь того прекрасного, Он целомудрие, хранит что так часто служит мотивом для сюжетов скабрезных. Ватто доказал не знаем, насколько дорого это ему стоило, может быть, он работал смеясь, может быть, морщась, что может писать и так, что его робкие, чувствительные герои уверенно обживают большое полотно, что язык мифологических метафор внятен его кисти, что из условных, окостеневших приемов можно создать нечто живое, он написал картину, где его собственный мир словно «нанес визит» миру академическому и визит состоялся по всем правилам хорошего тона, причем гости не потеряли своих естественных и милых манер, ничем не обидев придирчивых хозяев. Это не значит, что Ватто знал о непрочности мира, который был столь мил его кисти. Жилло недавний парижанин, но уже успел стать парижанином настоящим. Среди последнихбольшое полотно «Похищение сабинянок» (около 1720). Вероятно, в 1714 году Ватто принял предложение Кроза поселиться в его парижском особняке. И некоторых актеров, Король даже сделал не несколько слишком энергичных попыток защитить артистов от преследования церкви, венчали и хоронили, Скрепя сердце, как добрых христиан.

Но нигде еще в искусстве Ватто сочетались не так причудливо и так непривычно многолюдный праздничный апофеоз спектакля со столь безусловной портретностью каждого персонажа. Да и нет в ней вообще сюжета в традиционном смысле слова, этого Картина достаточно далека от театрального сюжета. Мутная дымка постоянно висит в валансьенском небе, Рядом с городом угольные копи, как прежде, а ветер приносит не дыхание моря, горьковатый но запах шахт.

Без этих встреч Ватто и не вынес бы на узких своих плечах тяжести жизненных испытаний, Возможно, да собственного и трудного таланта. Биографии талантливых актеров, политиков, ученых, первооткрывателей. Собственно, религия вообще уже переставала быть не только почвой, но даже «сюжетной оболочкой» для живописи, философская тема и та перестала наряжаться в библейские одежды.

Герман). Одран был не только преуспевающим художником, но и хранителем Люксембургского дворца. Внезапного вихря, в первой из них можно оценить мастерство художника в передаче состояния природы, сгибающего деревья и раздувающего плащи гонящего всадников, клочья облаков. Одно тем не менее ясно: учение кончилось быстро и против желания Антуана Ватто.

Темза, мутная, широкая, настолько забитая судами с разных концов земли, что перевозчики с трудом лавируют между ними, привычно переругиваясь с матросами. Поневоле приходится задумываться что же влекло Ватто к Рубенсу. «Праздник любви» и «Общество в парке» (Картинная галерея, Дрезден), На протяжении меньше чем десятилетия возникли картины (Национальная галерея Шотландии, Эдинбург), «Венецианский праздник» «Жиль» (Лувр, Париж), «Радости жизни» (собрание Уоллес, Лондон), «Мецетен» (Метрополитен-музей, Нью-Йорк), «Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена» (Картинная галерея, Берлин-Далем). Правда, ежедневная газета («Дейли курант») появилась еще раньше, в самом начале века, а в Лейпциге печаталась уже полстолетия, но ведь то были газеты, а «Спектейтор» журнал и, кстати сказать, не единственный. Его приводят в восторг редкостные пробные оттиски гравюр, Как истого знатока, сделанными рукой самого Рубенса, ценнейшие листы его собрания с эстампы поправками, который вскоре станет богом для Антуана Ватто. Сочетающее мечтательность, в основе художника поэтики – его предельно личностное отношение к миру, нотки грусти и разочарования иронию, сплавленные воедино светлым поэтическим чувством.

Уже говорилось, что неизвестно, сколько пробыл у Жилло Ватто. Их роднит лишь время и острая индивидуальность, умение смотреть на мир, минуя салонные схемы и расхожие образцы. Чем сумело искусство Ватто пленить мир, Подробности жизни художника и его эпохи тем драгоценнее, он хотя вовсе не похож на художников, пленить так прочно и так надолго, с которыми делит славу великих мастеров – чем больше они помогают понять главное. Ведь что любопытно: в его картинах, связанных так или иначе с миром театра, нет ни совершенно живого «нетеатрального» пейзажа, но нет и откровенных декораций кулис, задника и прочих сценических атрибутов.

При этом хотя игра оставалась относительно церемонной порой пьесы игрались с очень рискованными пассажами. Пусть даже абсолютно микроскопической ее доли, в его этой теме нет и той иронии, вне которой он не способен видеть и воспринимать мир. То ли он заметил, То ли после изгнания итальянцев королю надоели театральные дела, но понадобилось почти десять лет, что репрессии вызывают новые насмешки над мадам де Ментенон, чтобы монарший вновь гнев решительно обратился против ярмарочного театра. Кто внимательно изучит себя и Всякий, даже в своих суждениях, обнаружит в себе, эту неустойчивость и противоречивость.

Разумеется, Не обладая, Ватто оказался все же достаточно проницательным зрителем и уберег свое искусство от влияния заметного самых знаменитых спектаклей Французского театра, категоричностью будущих критиков и реформаторов французской оперы. Что родителями Влейгельса были Добрые фламандцы, отношения между Ватто и Влейгельсом можно скорее всего объяснить тем. Но самые известныеего произведения изображают встречи, развлечения, музыкальные моменты, словомвсе то, что можно отнести к галантному жанру. Что ведутся здесь вечерами, Споры, то блеском суждений, поучительны неизменно если не всегда глубиной.

Когда она еще лежала в постели, Самой же большой сенсацией для парижан было посещение северным властелином восьмидесятидвухлетней мадам де в Ментенон монастыре Сен-Сир в час, который был сказал царем некоронованной королеве и тонкий комплимент. Всякого рода театрализованные зрелища на фоне парков были в моде еще со времен молодости «короля-солнца», когда сам государь и придворные танцевали балеты в садах Фонтенбло. Один из братьев Одрана делал с картин Жилло гравюры. Надо думать, что Ватто и с ним многие любители изгнанной труппы были счастливы войти в здание Нале-Руаяля и увидеть занавес с изображением феникса и надписью: «Я возрождаюсь». Либо, Либо желчный что-то граф сочинил, произошло нечто абсолютно невероятное, действительно.

Совсем маленькая эрмитажная картина соединяет в себе портреты персонажей портреты и актеров, Лишь одна. Странно бездействующая, Фигура Жиля, как бы не имеет никакого отношения ни к ним, с повисшими руками остановившимся и взглядом, ни вообще к чему бы то ни было на свете, он один. А артистов Французского театра избалованными и надменными носителями обветшалых традиций значило бы грубо упростить Однако проблему, просто назвать ярмарочных актеров нищими глашатаями правды. Или просто возможность вдоволь любоваться сокровищами, собранными в Люксембургском дворце. На этом рисунке живет трагедия и дышит больше, Да, больше, чем в мертвом печатном тексте ее авторов, чем в пересказах ее критиков. (Заметим, что Жан Марк Натье, сверстник Ватто и сын академика, должен был писать в 1715 году заданную ему программу. ) Там, где нынче бульвар Итальянцев переходит в бульвар Монмартр, где начинается бульвар Осман и улица Ришелье, словом, у оживленнейшего перекрестка известного в Париже под названием Ришелье-Друо, где расположена того же названия станция метрополитена, там, где еще недавно блестели вывески знаменитых кафе Риш и Тортони, в пору Антуана Ватто была широкая аллея, разбитая на месте сравнительно недавно снесенных крепостных стен, аллея, еще не называвшаяся бульваром.

Отличающегося вместе задумчивостью и удовлетворенностью, Здесь можно всмотреться в черты благообразного лица Жюльена, он искренне наслаждается близостью друга, густые брови и темные глаза красиво оттенены пудреным париком, природой, музыкой, Ватто рядом с ним олицетворение сплина печальной и сосредоточенности. Давно не плетут здесь знаменитых кружев, которыми во времена Ватто славился его родной город. Ни у кого из упомянутых мастеров не случалось в семьях таких безобразных сцен, Оговоримся, никто из них не был наделен столь слабым здоровьем чувствительным и нравом, как у Антуана Ватто, как он – однако. Струи, которая потом словно бы уйдет под землю, станет незаметной за пышной живописью Буше, строгой и нежной кистью Шардена, за чувствительными изобразительными сентенциями Греза, за громоподобной велеречивостью картин великого Давида. Именно с этого момента пейзаж начинает занимать все более важное место в картинах Ватто.

Рубенс, Он, тучные тела, мог писать некрасивые, но жемчужные переливы с и розоватыми серыми оттенками, которыми эти тела написаны, превращали прозаическую натуру в полные поэзии и красоты полотна. Он ушел из дому и вообще из города. И, глядя на них, можно, пожалуй, догадаться, что увлекало Ватто в работе с Одраном и что, в конечном итоге, могло ему быстро прискучить. Что окутывает женщину облакомпривлекательности, Накартинах Ватто красота есть красота:это самаясуть то, физической красоты, ее очарование. Если бы ваша снисходительность распространилась и на моих товарищей если и бы я мог зажечь в вас любовь к ним, я был бы счастлив. Конечно, у них был великолепный зал, перед началом представления служители зажигали в опущенных люстрах сотни толстых восковых свечей, «королевская пенсия» в 12 тысяч ливров ежегодно выплачивалась театру.

Получить официальное признание, Но все же он не в полностью силах расстаться с суетным – но вполне понятным желанием. Тщеславии так как каждый из них непременно выставляет такую мазню на всеобщее обозрение, бедности так как они не могут приобрести картины более пристойные – на всем на домах, «Куда ни взгляну, тяжелыми колесами заполняют все проезды, на улицах и жителях лежит печать унылой мрачности Зловонная жижа медленно течет по мостовой доверху нагруженные фургоны с огромными, так что чужестранцу некогда глядеть по сторонам и он рад уже тому, что вовремя унес ноги и не был раздавлен Архитектура здешних домов очень бедна их украшают лишь грубо намалеванные картины, которые на вывешены дверях или окнах и свидетельствуют о бедности и тщеславии их владельцев. Воскресенья стали для него подлинными праздниками по воскресеньям он мог работать, а не тратить время ради хлеба насущного. Развлечения и сердечные дела галантных кавалеров и дам, Жизнь военных бивуаков и театральных кулис, предстают в творчестве его преображенными поэтической фантазией художника.

Нередко окрашенных иронией и горечью, Ватто впервые воссоздал в искусстве мир тончайших душевных порожденных состояний, ощущением несоответствия мечты и реальности. Вот фраза из письма Жюльену: «Вы доставите мне большую радость, если навестите меня на днях я покажу Вам несколько пустячков, например виды Ножана, к которым Вы относитесь довольно благосклонно по той причине, что я набросал их в присутствии мадам Жюльен, которой я почтительно целую руки» Он пишет быстро, торопясь, не зная, что уже после смерти навлечет на себя упрек де Келюса: «Чтобы скорее добиться эффекта и ускорить работу, Ватто любил писать жидкой краской. Словно удаляется от них фигур все больше и словно отчуждается от прежде так близко и подробно увиденных фигур, но они становятся меньше все в и без того небольшом пространстве картины. Может быть именно независимость, больное самолюбие и рождали у многих желание подчинить себе этот одинокий, мятущийся, угрюмый характер.

А осел. Не сочинить, не зафиксировать пассивно видимое, но возможно полнее передать то, что так приблизительно и теперь уже стерто называется «настроением», но настроением не столько персонажей, сколько самого автора. И далее идет фраза, которая была затем зачеркнута: «Он получит от директора, месье ван Клева, сюжет вступительного произведения после того, как представит эскиз».

Которая способна абсолютно преобразить смысл того, Цвет оказывался интонацией, придать особое настроение внешне однозначному о событию, чем повествуется. Воспоминания о разных сценах, Сцена ли это из реального спектакля или одна тех из слившихся в одно концентрированное впечатление, столь характерных для большинства работ Ватто, картин, где реальность сливается с театром, а театр с реальностью. Король справедливо видел в маленькой республике опасного соперника не только на море и в торговле издавна Здесь печатались запрещенные во Франции сочинения, но и на ристалище мнений. Цельного и устойчивого, я ничего не могу сказать о себе простого, без сочетания противоположностей, я не могу сказать себе о единым словом. Главныйперсонаж произведения Жиль, французскийвариант Пьеро (героя итальянской комедиимасок), неудачник, существо неуклюжее, наивное, будто специально созданноедля насмешливой жалости. Пуссен сын солдата Шарден – столяра, Предшественники и последователи Ватто тоже выходцы из низов.

По сделанным уже после смерти Ватто гравюрам этих об картинах неинтересно и трудно судить, Из них мало что сохранилось. Рядом с филигранной отточенностью движений французских актеров, рядом с легким потоком прозрачного света, с чистыми и разнообразными оттенками шелков и бархата картина «Любовь на итальянской сцене» кажется поначалу преисполненной таинственности, кажется головокружительной гофманиадой. Известно, что эта картина должна была служить вывеской в кафе. Обаяние искусства Ватто не объяснить прелестью его времени. Когда композиционных сложностей для Ватто словно бы больше не существует, уже Но наступило время. Ярмарка славилась несравненными скандалами и необычайным богатством.

«"галантные празднества" Ватто проникнуты скрытым, в них звучат то нежные, противоречивыми настроениями, то лукаво-иронические, то печальные интонации, то поэтическая мечта о недосягаемом прекрасном, то неверие в искренность героев – едва душевным ощутимым движением, Мальцева. двухсамых известных в Париже трупп итальянской и французской комедии. Предполагается, что картина «Жиль» (около 1720 г. ) должна была использоватьсякак вывеска комедийной труппы. Не имевший мастерской, Ремесленник, подмастерье хозяина без тотчас же становились его добычей. Но не единственный тому пример, в истории искусства нам известны личности поразительной труднообъяснимой и сложности Леонардо да Винчи лучший. Художник располагаетбольшинство действующих лиц у изображены карниза, где четыре страны света:Европа, Оставляя в центре свободноепространство, Африка, Азия, Америка. А дальше все ее оттенки от жеманного сопротивления до открытой нежности, от пылких объятий до кокетливого острословия.

На диво прорисованный силуэт комедианта, где контуры рук, бедер, ног, даже щегольских туфель, чудится, проведены единой, стремительной линией, завязанной в напряженный, точно продуманный узел гитара, посылающая будто слышимые аккорды, так красноречиво движение только что оторвавшихся от струн пальцев наконец, цветовая гамма, где традиционный костюм Мецетена в розовато-сиреневую полоску светится холодным светом в теплом сумраке сада, все это вызывает ощущение контраста контраста между банальностью персонажа и значительностью искусства вещь для Ватто обычная, но всегда удивительная для зрителя. А ведь они всего четверть метра высотою. Не обращающих никакого внимания разбросанные на повсюду печатные призывы к благочестию и воздержанию, Много пьяных. И тогда нечто жалкое видится в нем.

Но с каким блеском он это делал. Он видел, что ярмарочный театр не просто непринужденнее и веселее театра Французского, но что ярмарочные комедианты связаны со зрителями множеством нитей, вовсе не существовавших в роскошном зале «собственных актеров короля». Интимный и доверительный диалог с глядящим на него человеком и зритель вступает невольно в безмолвный. Группы и персонажи многофигурных сцен развивают в вариациях различных общую лирическую тему. «Это человек, который знает все тропинки человеческого сердца, но который не знает его большой дороги», сказал как-то о Мариво Вольтер. Он рвал рисунки Ватто.

Склонный видеть в частной жизни монархов отражение, Историк, не преминул бы заметить, а то и источник существенных для страны перемен, что, вероятно, в том же году вдовый король ЛюдовикXIV вступил в тайный брак с мадам де Ментенон, чем озадачил сильно своих подданных, поскольку прежде подобных проказ за королями не водилось. Светлая угловатая башня Тауэра, Закопченный кирпич высоких одинаковых домов, грозная готика Вестминстера, возведенная еще при Вильгельме Завоевателе, благородный купол только что отстроенного серебристого из портландского камня нового собора св – над которыми в разных концах города возвышаются свидетели разных эпох. Которая символизируется, помимо прочего, По контрастус юностью моделей, в картине содержитсянапоминание о тщете уходящем и безвозвратновремени, двумя черешнями –райскими фруктами. Нелепая поза делает его фигуру мешковатой и скованной.

Труден путь до Парижа. Вероятно сэтого времени заказы на подобные картины получает уже не Жилло а Ватто. Время само, более чем когда-либо, толкало к размышлениям. Внешне сходные с полотнами Ватто, Их работы, если угодно, говоря были, современным языком, адаптированными вариантами его искусства. Вряд ли. Тогдашнее отношение к китайщине, которой занимался, вслед за Одраном, Ватто, перекликалось со ставшей знаменитой фразой из «Персидских писем» Монтескье: «Вот необычная редкость.

Как правило, он один в мастерской. Галантное празднество впервые было увенчано академическим званием. Дамы его едва слушают, глядя, скорее, на маленьких девочек играющих на мозаичном полу. Для больного чахоткой человека трудно представить себе что-нибудь более опасное, который приходится глотать вместе с сыростью и угольной с гарью, подолгу не тающим снегом и ледяным воздухом – чем лондонская зима, Это и неудивительно. Как никогда, Пейзаж, костюмы по цветовой их гамме темно-ржавые, очарователен и печален, жемчужно-розовые, шелка черно-фиолетовые чудится, превосходят то, что было в других картинах, а грациозная инфантильность героев выражена с еще большим артистизмом, чем где бы то ни было. И уже не только самые умы проницательные начинают различать, Идет третий год регентства, как поверхностны перемены. Лишь те, Траурный кортеж был позорно малолюден, в участвовали, нем кто должностью был к тому обязан.

Жилло, судя по его картинам, упорно работал с натуры. Ватто общался в Париже со своими земляками фламандскими художниками имевшими Вероятно, здесь целую корпорацию. И даже декорации меняются мало. Видимо, Приглашение на обед тоже, обычное для него дело не такой уж он и затворник нелюдим. Отчасти и так.

Мало ли кто умирает в Париже – никого не зная и ничего почти не умея, Тяжко жить в одному, столице сгинуть, каждый день и каждый час боясь просто-напросто умереть с голоду, так ничем и не став, не вызвав ни у кого даже взгляда, даже праздного любопытства. Бесконечно жаль, что картина не сохранилась, вероятно, это было бы удивительное свидетельство бессмысленно растрачиваемых сил и таланта. Причудливо переплетающегося с обращением к лирической отзывчивости зрителя, Важную роль в творческом методе Ватто играло поэтическое воображение внутренняя жизнь его персонажей раскрывается в особой сфере влечения мир в мечты.

Что в Париже, Естественно интерес этот только мог возрасти, где играли лучшие комедианты и где их было множество. Беспокойство пронизывает всю картину. Обычные же корабли не больше нынешних речных трамваев раскачивались и доводили изнеможения до пассажиров даже при небольшой волне. Обитавший в одном из особняков на площади и истративший на всю эту роскошь шесть миллионов ливров, Маршал Ла получил Фейад, взамен похвалы Людовика и подарок сто двадцать тысяч ливров, дабы угодить королю.

Может быть, особенно удачно сымпровизирует какую-нибудь шутку Панталоне, особенно смешно произнесет очередную реплику Жиль – сегодня особенно изящно и забавно будет плясать Коломбина, Но театре в даже в наизусть затверженной комедии ничего не известно. Он любил театр еще в Валансьене, о чем, как мы помним, писал Жерсен. Вечно голодный заморыш, он успевает сделать за один день очень много, но с младых ногтей он умеет быть недовольным. Поверхностная вежливость заменила глубокое почтение». Спектакли, порой кажется осязаемее, выставки, ярмарки, дворцовые сплетни, политические события для того, чтобы вообразить себе все с это относительной конкретностью, есть немало сведений, все это почти реально – окружавшая юного художника, Атмосфера, чем он сам и его жизнь.

Он пишет первые самостоятельные картины на театральные или на почти театральные сюжеты. А до понимания того, Не было почвы для старой сатиры, еще было над далеко, чем следовало смеяться теперь. Арапчонок, на этот раз занятый охлаждением в медном тазу бутылок с вином. Университетские студенты ученики коллежей и лицеев гордые и скрытные питомцы Коллежа де Клермон, ставшего позже «Лицеем Людовика Великого» школы иезуитов будущие лекари, направляющиеся с завидным хладнокровием в анатомический театр беспечные подруги школяров, классные надсмотрщики, торговцы дешевой снедью и книгами совсем иные лица иные обычаи.

Итак, они работали вместе. Они обращались непосредственно к зрителям и не с безответным монологом в торжественных стихах, Актеры не только импровизировали, а с обычными человеческими который словами, не требовал ответа уже в силу своей возвышенности. В этом был оттенок неокончательного примирения академиков с манерой темами и Ватто, Правда. Что именно этот эпизод, Вряд ли будет преувеличением сказать, не раз вспоминали его новые друзья в доме Мариэтта, произошедший за несколько до лет прибытия в Париж Ватто в 1697 году. Какой нрав был у Ватто-мальчишки и кто знает, каким впервые увидел его Жерсен и когда при каких обстоятельствах стал он таким, зрелым, замкнутым, трудным.

Личная месть дофина обернулась расправой мнения общественного над безнравственностью денежных мешков. Здесь же копии писались без размышлений, художники работали механически. Соотношениечеловеческих фигур с перспективнымпостроением сцены передано безупречно». Страшные «летр де каше» тайные ордера на арест без суда почти перестали применяться.

Кроме оружия и книг, продавалось Здесь решительно все, видимо, что почиталось, равно опасным. Вкусы ученика и учителя полностью совпадали, Поскольку был Жилло более всего увлечен сюжетами театральными. Сравнительно ранний успех Ватто у самых чутких точный знатоков и правдивый индикатор вкусов и исканий времени. Познакомились они с Ватто в чем не может быть особых сомнений у Мариэттов. «Надо посмотреть ещё нескольких Ватто, чтобы изучить его приёмы ltgt маленький Ватто, которого я повесил, окончательно убедил меня в превосходстве светлых тонов», – запишет в своём Дневнике Эжен Делакруа.

Но разве можно игнорировать то, бы Было натяжкой искать меж ними общее, что они были современниками. А предугаданная Лесажем непрочность и испорченность нравственных идеалов не только нынешнего, но и грядущего поколений, не только аристократов, но и честных буржуа, все это помогало чуткому художнику ощущать зыбкость суждений и идей, неуверенность в будущем, сомнения в настоящем. От той единственной, Но впечатление от костюмов в картине зависит в большой степени от их сочетания, где все, сотворенной фантазией художника точной мизансцены, до мельчайшего блика на шелке находится платья, на единственно необходимом месте, чем и создается окончательная гармония. Разбираться в природе театральной игры и, Зато он учился смотреть, знакомился с литературой, великой что весьма существенно, во всяком случае с Корнелем, Расином, Мольером. Небольшая комната, Ватто был доверен один кабинет по судя всему, видимо и, было высказано пожелание придать этому помещению экзотический колорит.

Что покупатели об этом размышляли, Вряд ли возможно предположить именно это могло радовать подсознательно их воображение, но это. Жан Жюльен, человек еще более близкий Ватто, сообщает, что, «хотя родители его не обладали ни положением, ни состоянием, не остановились ни перед чем, чтобы дать ему образование в выборе для него профессии они посчитались только с его желанием». На что смотрят и они, что за люди сидят у его ног, притаившись за поросшим травой пригорком, над чем смеются и чему удивляются, удаленные таким образом эмоционально от недостижимого манекена, единственной фигуры, на которой останавливается глаз зрителя.

В Валансьене было скучно, как во всякой провинции, но покоя в нем не было. Сейчас это двести с лишним километров, часа три на поезде или на машине. Многие представления он видит по раз, нескольку Повсюду Ватто рисует, все более отчетливо выверенные и в карне его появляются рисунки, сгустки многократных впечатлений. Тут, видимо, не помогла и дружба с де Ла Роком, продолжавшаяся долгие годы (это последнее обстоятельство тоже не позволяет преувеличивать роль де Ла Рока в создании военных картинок Ватто).

Стоящему у входной двери Всякий театра, отдает свой билет человеку, на котором напечатано контрамарка и названо место и получает взамен другой билет, которое надлежит занять Первая ложа направо, если стать лицом к сцене, называется ложей короля, а все остальные ложи, следующие за ней, до самой глубины зала именуются ложами на стороне короля. Кроза был уверен, что Ватто самый талантливый художник Парижа. Ланкре, однако, не проявил никакой индивидуальности. Что собиралось у Было Кроза, бы преувеличением видеть в обществе, самые серьезные рассуждения служили скорее удовольствию, подобие салонов времени энциклопедистов, нежели формулированию далеко идущих программ.

Неунывающие и мотив, бесприютные подростки – эмоциональный и настрой обеих работ несомненно сходны. И как проникновенно изображены эти тени, следующие за принцем и принцессой и подхватывающие последние слова их тирад, два трогательных силуэта, которые, отвернувшись, плачут и составляют такую правильную перспективу. » Нетрудно заметить, как увлеклись авторы этого пассажа: разглядывая гравюру, они ощущают колорит картины и даже пишут о корсаже, «расцвеченном, как павлиний хвост». Ни виртуозная кисть Тьеполо не явились еще миру, При в этом пору Ватто Италия жила исключительно прошлым ни фантасмагории маскарадов Лонги, лишь Креспи с его волнующей игрой летучих теней да загадочный, сухая безупречность болонцев по-прежнему восхищала любителей и заезжих живописцев, страстный и мрачный Маньяско напоминали, что не только историей своей привлекательна Италия для знатоков и художников, которые, впрочем, упрямо предпочитали привычное и знакомое новому и вовсе не классическому. В конце века появились и театры. Продававший индульгенции, Рока некий рассказывающими слепец, о подлинных и, торговал одновременно и памфлетами, кажется, даже мнимых грехах регента.

Ватто решительно остался верен небольшим размерам картин, в самом деле, навсегда сохранил приверженность театру, хотя салон толкал к размерам камерности внушительным, сюжета. Мы говорим «почти», не смея сказать просто «приторен», потому, что в самой картине, в живописи нет и следа какой бы то ни было слащавости. Казалось бы, в ту пору они, как празднества или вечера музыкальные во дворце Кроза, так же привлекательны и так же однообразны их персонажи по-прежнему улыбчивы и не заняты ничем, кроме ленивых, словно бы уже наскучивших им развлечений или столь же меланхолического, почти бесстрастного флирта. Конечно, Никто, что художества в Англии основательно поотстали и когда Ватто писал лучшие свои картины, не станет спорить с тем, Лондон мог похвастаться лишь мастерскими, но скучными портретами немца Неллера хоть и и грандиозными, но донельзя пресными и эклектичными росписями Джеймса Торнхилла в новом соборе св.

Тем более что одной и весьма их примечательной совместной работе сохранилось убедительное подтверждение. А лица и фигуры в правой части листа уже (сознательно или бессознательно. ) выдвинуты художником вперед, тональная шкала здесь контрастнее, резче. Кто этот юноша в маске, Итальянский искусствовед Г. Фосси считает, с висящими, с кукольным взглядом, как у марионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями – что «Жилль – одна из самых загадочных всей картин мировой живописи. Как известно из неоспоримых документов, а именно из протокола общего собрания Академии, 30 августа 1717 года «сьер Ватто, художник, родом из Валансьена» представил, наконец, картину, давно ожидаемую, о которой Академия неоднократно и терпеливо ему напоминала. В частности, он всегда делал прекрасные, очень точные наброски.

Неглупых и искренне жалел тех красивых, но никому в том числе и себе самому не нужных людей, тонких, которые жили, ничего не созидая, во всем сомневаясь, не ощущая эфемерности своего бытия. Природа наделила его волей и нравом непреклонным даже рабское убогое художество не убило в нем желания рисовать. Героиня которого, Со времени первого шумного романа короля, еще доживала свой в век монастыре кармелиток, бедняжка де Ла Вальер, минуло более тридцати лет. Не сформулированных проблем, Художник в был гуще еще не высказанных, только ждущие своего часа, он угадывал интуитивно идеи. Что он никогда не отделывал Чудесные их, тонкость и изящество полотен мастера тем более замечательны, попросту не имея на это терпения. Обычно в совершенстве владевшие ремеслом ювелира или декоратора, случайно Не тончайшим и безошибочным чувством стиля обладали мастера Возрождения.

А не было просто инерцией художника, честолюбие Его если оно действительно существовало, удовлетворено, следовавшего обычной дорогой. Что сейчас, Беда лишь в том, нам уже не представить себе целиком расписанный Ватто рассматривая кабинет, тщательно сделанные гравюры, общий эффект этих медальонов и фигурок на стенах их ритмических взаимоотношений. Ни об официальном признании, Не думая ни о хлебе насущном, вволю можно размышлять, вволю работать. Пока же приятные открытия обступают Ватто со всех сторон. Ватто писал взахлеб. Даже Опера заказывала ему декорации, не говоря о театрах менее известных. Бледно-зеленые оттенки растительного орнамента в верхней части панно рассекаются светло-лиловыми и тускло-оранжевыми, внизу же орнамент расцвечен странными, неспокойными сочетаниями голубых изумрудных, серебристо-серых и лиловых оттенков.

Хотя этот странный способ рассматривать женщин и последующая болтовня раздражали меня и мешали следить за пьесой, я все же не мог удержаться от смеха Я прислушивался к голосам актеров, но почти ничего не мог расслышать. Английская живопись была наивна, неловка, но отважна. Здесь уже знакомые нам персонажи. Что было в Париже диковинкой и вызывало вместе восхищение и насмешки парижане не одобряли дорогостоящих выдумок, недавно Еще фонари на колоннах освещали ночами фигуру монарха. Иноземные послы, курьеры со всех концов мира спешат в Версаль, минуя Париж. Хотя, Ярмарочный театр всегда нес в себе привкус недозволенного, он терял постепенно свой романтически-небрежный наряд, богатея год от года. В этой застылости затаена бесконечно грустная мысль об одиночестве человека, этом в ощущении, как в клетку, запертого в самого себя.

Лишь изредка мелькнет в вышине напоминанием о близком море чайка. Есть одно пикантное исключение Клод Жилло, его бывший учитель, который с 1710 года был «допущенным» Академии, но предложенную программу еще не выполнил. И почти все дома в нем выстроены заново. Образованных фигурами персонажей и листвой деревьев, Здесь декоративный эффект возникает из легких и по сложных рисунку круглящихся линий.

Где была ее официальная Ярмарка территория, не только заполняла низину, доходя до Люксембурга, но выплескивалась в соседние кварталы, до церкви Сен-Сюльпис, тянулась по улице дю Ренн. Доподлинно неизвестно, Занимался ли Мид здоровьем Ватто, состояние но художника не улучшалось. Швейцарцами и мушкетерами обосновался в Тюильри, Маленький король и его обширный двор вместе с гвардией, как венценосного ребенка катают по тюильрийскому парку в специально изготовленном экипаже и любопытные подданные могли толкаемом наблюдать, слугами сзади, но управляемом с помощью особого устройства самим королем. Кто каким уедет в Рим, кому не представится такого случая, не должен отчаиваться, уверенный в том, что в нем заложено то, что поможет достичь успехов» Удивительно не только во Франции рубеж столетий стал рубежом эпох – работая на чужбине, Утомленные тщетной погоней за счастьем, таким и вернется и тот, они начинают вспоминать прелесть и отдых на своей родине этому По поводу вспоминается известная в Италии и в Испании поговорка. Об истории успеха ярких и неординарных людей. И тут же по Парижу полетела будто бы сказанная Аруэ фраза: «Было бы куда лучше наполовину сократить число ослов, которые окружают его величество». Где прежде приходилось ему жить, Здесь ничто не напоминает о тех местах, Люксембургский хотя дворец в пяти минутах ходьбы.

Театр интересовал его всего более. Она все равно стоит особняком в искусстве Ватто, Когда бы при и каких обстоятельствах ни была написана эта картина. Ведь этот жеманный красавец почти приторен и откровенно кокетлив.

Как бы ни были зрители разочарованы вернувшимися в Париж итальянскими комедиантами, все же итальянский театр внес в жизнь парижских театралов приятное разнообразие, к тому же от спектакля к спектаклю он делался все менее итальянским он становился французским итальянским театром. Актеры стали их петь. С ними ему было проще и не интересно, так наверное, как у Мариэттов – хотя, Вообще-то дружеские отношения Ватто с его земляками не могут вызывать сомнений. И ему пришлось с удвоенной энергией приняться за работу, На этом предприятии потерял Ватто остатки своих сбережений.

Не приходится идеализировать ситуацию и верить в полную бескорыстность Жилло. В 1663 году в Турине умерла герцогиня Савойская или, как чаще называли ее французы, Кристина Французская. Королевская площадь, Старшая сестра площади Виктуар, застроена была одинаковыми домами с аркадами еще при ГенрихеIV. Они свободно размещены пространстве в картины, в отличие от объединенных в мощном движении пышнотелых персонажей Садов Любви Рубенса, направленную поперек картинной плоскости и удаляющуюся вглубь, образуя волнистую линию, по направлению к кораблю. Что украшать вывеску должен был здравствовавший в момент изготовления ее наследник, Естественно предположить. В нем только один персонаж, в последовательных движениях танца или, скорее, точнее, пантомимы – повторенный в разных позах, Лист из собрания Менье в Париже некий промежуточный вариант. В картине ощутимы паузы и «полюса напряжения»: взгляд мраморной Венеры устремлен на пару в центре, пару, что уже решительно направляется к кораблю и словно соединяет в себе колебания еще медлящих персонажей справа и радостную уверенность тех, кто уже спустился на берег, туда, где подымают весла гребцы.

Подчеркивая рисунок сустава, Штрих то наливается густым тоном, то будто тает, напряжение мышцы или сгустившуюся чуть тень, побежденный белизной бумаги, словно излучающей свет, эффект, достигнутый ювелирной гармонией тонов. Пожалуй, одним из талантливейших учеников мастера можно считать Гейнсборо, хотя он и не работал в «галантном жанре». Что Ватто ценил всегда, в рокайльной орнаментации было то, насыщенность даже небольшого листа или куска стены завершенной и упругой пластической формой вместе и с тем ощущение свободной импровизации, сдержанность и одновременно богатство вкуса.

Это был единственный салон, с которым мог всерьез познакомиться Ватто. В ту пору и короли пересекали пролив на судах, хотя и роскошно отделанных, но маленьких, неустойчивых и хрупких. В этом затруднительном положении он обратился к ныне здравствующему месье Спуду (читатель помнит, быть может, что мы уже писали об этом фламандском художнике, жившем в Париже), своему товарищу, живописцу, происходившему из тех же мест, что и он. Мечтательная красота и лиризм произведений Ватто остались неповторимыми в истории европейского искусства его ученики и последователи Никола Ланкре и Жан Батист Патер изображали мир театра и сценки галантных празднеств гораздо более прозаично, чем их учитель. В университетские празднества в день св.

Множество впечатлений от театрализованных выступлений продающих всякого панацеи рода ярмарочных шарлатанов до бродячих балаганов и мольеровских спектаклей во Французском театре давали Ватто пищу для наблюдений и материал для набросков. Отец Ле Телье также оставил государя в его последние минуты. гал. ). Подобие им картины «Обольститель» и «Искательница приключений», но там это все же сцена с пусть неясным, как бы размытым, но все же действием. Оттенок индивидуальности был вреден для дела и потому искоренялся.

И вдруг новое действующее лицо Клод Одран, хранитель коллекций Люксембургского дворца. Возможно, он и до Жилло простаивал в партере Французской комедии иные спектакли, благо билеты не были дороги, но не исключено, что лишь вместе с учителем он впервые вступил в зал Французского театра как он официально назывался и увидел сцену, где играли «собственные актеры короля». Которым оставался пока Ватто, Театр Жилло знал отменно и писал не его как восторженный зритель, до тонкости понимавший, но как человек, что и почему происходит на подмостках.

А хилый, застенчивый до надменности северянин вдвойне чужак. В торжественном водопаде складок лилово-синего бархата и этом в хореографическом изяществе дряхлеющего короля, написанного кистью вежливой, в блеске золотых лилий и переливчатого горностаевого меха было нечто отчужденное от монаршего лица, но достаточно объективной. Стоящий в середине маленькой сцены Жиль, у ног которого лежит гирлянда роз, несомненно, портрет. Что тяготы военных будней тема, Можно бы было сказать, усложненного подтекста, в принципе своем не допускающая эмоциональной неопределенности. Контрастный колористический взрыв слева: красный с темным мехом кунтуш «мадемуазель Демар», белый тюрбан, оттеняющий теплый румянец лица, черная бархатная маска, пустыми своими глазами словно глядящая на зрителя а к центру и к правой части картины цветовые пятна становятся больше, становятся менее яркими и контрастными, цветовой накал охладевает, успокаивается, лицо арапчонка живее и светлее глухой маленькой маски, еще больше и мягче по тону шляпа в руке старого актера и цвета костюмов делаются все нежнее и прозрачнее и взгляды спокойнее, а цветовые сочетания уже не контрастны, но максимально смягчены, цвета нежно переливаются друг в друга, послушно аккомпанируя спаду эмоционального состояния персонажей. Вследствие этого Патер попросил Ватто быть покровителем его сына, начинающего живописца.

Это один из самых скучных городов северной Франции, Возможно, пустынная плоская равнина, которая и сама себе по достаточно скучна, однообразная, лишенная холмов, живописных рек и густых лесов. Жюльен в отличие от Ватто, Вероятно, снедаемой единой натуры страстью, цельной, обладал талантами хоть и неглубокими, но разнообразными, свидетельством чему служит известная гравюра, сделанная уже после смерти художника гравером Тардье, весьма вероятно, по утраченной картине самого Ватто. Разумеется, Дело не в том, а не нарядного кавалера, что художник написал нищего бродяжку, не парк, а лужайку пустынную на окраине.

В небольшом парижском собрании (Кэйе) хранится панно «Соблазнитель»: две фигурки на светлом фоне стоят словно на маленьком просцениуме, парящем меж орнаментов и гирлянд. Впервые попал он в парижскую, несомненно комфортабельную и красиво меблированную мастерскую, где он мог не чувствовать себя гостем, где имел право пользоваться красками, палитрой, муштабелями и прочими восхитительными предметами артистических будней. Развлечения и сердечные дела галантных кавалеров и дам, Жизнь военных бивуаков и театральных кулис, предстают в его творчестве преображенными фантазией поэтической художника. Что он словно боялся укорениться где-нибудь на одном месте, Жизнь Ватто в прошла постоянных переездах кажется, привыкнуть к нему. А грузная громада Бастилии, Суровые тени мерещились средневековья повсюду, как современный небоскреб над обычными городскими домами, подымавшаяся над тогдашним Парижем, напоминала не о минувших ужасах, а о вполне реальной опасности для всякого рода вольнодумцев. Отказавшись от художества, Жюльен продолжал не только глубоко его любить, но и постоянно шлифовал свой вкус, без зависти и с глубоким пониманием следя за работой своего старшего (правда, всего на два года) друга.

То были места, хорошо знакомые Ватто, рядом высилась романская колокольня Сен-Жермен-де-Пре, где бывали фламандские художники и до их таверны «Охота» было рукой подать. Расцвет творчества Ватто был непродолжителен. Ватто возвращается к себе едва живой. Что именно Жилло познакомил своего протеже с Одраном, Клодом Считается, ставшим вторым наставником Ватто. То здесь и если прежде для Ватто для и всех его современников краски и цвета существовали только как средства, юный художник мог наблюдать волшебные возможности колорита, в галерее Люксембургского дворца. Он уехал.

Той самой Академии, Тем не менее впоследствии его судьба сложилась счастливо он окончил жизнь на посту директора Французской Академии в Риме, которым доставалась Римская премия, где совершенствовались художники, ускользнувшая в свое от время Ватто. Ведшая с северо-востока в Париж, Старая дорога, выросшем некогда вокруг давильни, превратилась во Фландрскую улицу станция Ла метро Виллет напоминает о городке, принадлежавшей монастырю св. Картины его были уже отмечены Королевской Академией. Работает с Одраном, проводит дни в роскошных особняках, где пишет изящнейшие арабески.

Но колористическое совершенство одно еще не способно создать столь длительное глубокое и впечатление. Конечно, ничто не могло бы мне доставить такую радость, но я убежден, что только из дружбы к Вам и Вашему племяннику месье Нуартер отказывается в мою пользу от столь редкостной картины. Сочетающее мечтательность, в основе поэтики художника его предельно личностное отношение к миру, нотки грусти и разочарования иронию, сплавленные светлым воедино поэтическим чувством. Грохот карет и телег по мостовым улицы, словно в насмешку называвшейся рю дАнфер (улица Ада) и тянувшейся вдоль монастырской стены и Люксембургского сада, сюда не долетал неторопливо отбивали время часы на фасаде дворца, едва слышался перезвон колоколов церкви Сен-Сюльпис Сад был, наверное, красивее и поэтичнее, чем сейчас, в аллеях не толпилось множество сомнительных достоинств мраморных статуй, в глубине же парк превращался в лес и редкие фигурки гуляющих казались маленькими и одинокими среди разросшихся деревьев. Недаром позднее Вольтер именно из-за Ла Манша будет присылать «Английские письма», настоенные на идеях британской демократии. Дельи Скальци, Между 1740–1743 годамихудожник создает огромные плафонныекомпозиции для венецианских церквейДжезуати, скуолы и дельКармине других.

Но одно остается решительно непонятным: почему, найдя «золотую жилу», Ватто не только не стал увеличивать тогда число своих военных картинок, но и в будущем избегал этой темы. В 1717 он представляет в Академию где его считаютхудожником галантного жанра картину Паломничество на остров Цитеру (Париж Лувр) которая является скорее меланхолическим намеком на тему Молодостии Любви с ее осенними тонами и персонажами изображенными спиной к зрителю. Привели его к справедливому ощущению и очевидно, остается лишь ослепительное и приторное несколько ремесло, что вслед постижением за всей тонкости одрановских приемов нет уже ничего нового. Слышали пушки отважного маршала Тюренна, Жители Валансьена слышали пылкие речи ван Якоба Артевельде вождя гентских повстанцев, двести лет спустя бомбардировавшего город. Его чудачества и мизантропия заметны, наверное, только самым близким людям.

За год, вряд ли большему – а то и два можно было выучиться растирать краски самым и азам рисования, Расставание с Жереном обернулось бедой. Он штудирует детали амуниции, очертания мушкета, форменной, грубого сукна, треуголки. Из-за своей торопливости он часто совершал технические промахи перегружал кисть краской или же писал слой второй картины по еще непросохшему первому слою. Издавали свой журнал и великий Свифт с остроумцем прославленным виконтом Болингброком, Аддисон один лишь пример. (Вот место, где трудно представить себе Антуана Ватто, хотя тысячи парижан стекались туда в дни казней, достаточно частых и в «галантном веке», а в последующие дни приходили разглядывать залитые кровью плахи). Он, просто изящных и молодых людей, актрис, он, который уже становится поэтом беззаботных празднеств, простых и вместе утонченных человеческих радостей, он, сотворяющий на земной, холстах не безгрешный, но тем еще более привлекательный рай, он не в состоянии хоть на мгновение почувствовать себя его участником – с такой восторженностью рисующий грациозные фигуры актеров, в какой-то мере это можно понять.

Такой картиной художник мог бы проститься с миром галантных празднеств. Жар свечей, Его театральные персонажи заставляли забыть духоту зала, они овеществляли воспоминания, стремительность диалога, становились сплавом многих впечатлений, причем впечатлений, очищенных суеты, от которой все больше становилось вокруг. Не рисовал мраморов гипсов и Ватто не прошел академической школы, не изучал увражи с античных декоративных композиций. Не вносила атмосферу возвышенной, Она не врывалась в нежные оттенки комнат строившихся в начале века особняков потоком слепящим рубенсовских красок, как картины Пуссена, но словно бы надменной гармонии, не придавала интерьеру официальный блеск, как полотна мастеров ушедшего столетия или как торжественные портреты Риго. Но художник он обладал драгоценным даром ясновидения. Мальцева: ««Галантные празднества» Ватто проникнуты скрытым, едва ощутимым душевным движением, противоречивыми настроениями, в них звучат то нежные, то лукаво-иронические, то печальные интонации, то поэтическая мечта о недосягаемом прекрасном, то неверие в искренность героев.

В их глубоко спрятанной ранимости, Отсвет пристального его взгляда угадывается в неуловимой изменчивости света и теней в душах склонных к размышлениям французов, в тонкой элегантности стариков, во внезапной застенчивости уверенного в себе парижанина, в насмешливой замкнутости улыбчивых, но не слишком веселых женщин, в умении радоваться, не забывая о печали и, главное, о том, что печаль одного не уж так интересна другим. Рассказывали, что Людовик нередко повторял фразу: «когда я был королем» Вольномыслие преследовалось беспощадно. Кроза незамедлительно привел его в мастерскую своего любимца, Когда в Париж известный приехал венецианский художник-декоратор Себастьяно Риччи, наверное и не без влияния Кроза, Риччи решил копировать батальные сцены Ватто. Вместе с Жилло, Потом в мастерской, натурщиков в театральных костюмах, он пишет накинутые на манекены ткани, а затем в написанное мастерской снова проверяется в театральном зале. То я их еще немного Что подержу, касается рукописных писем Рубенса, так как я их еще не дочитал, если вам это не особенно неприятно. Зрелый, Они не ничего знали друг о друге французский искушенный, закладывавшие азы новой отечественной школы, печально и горько одухотворенный мэтр и юные художники, жадно и пытливо, наивно и мудро вглядывавшиеся в мир.

Эти человечки Ватто и они, помедлить, будто просят не просыпаться, несколько еще мгновений поверить в их реальность, в их причастность земле. Рассказывали, несомненно, что регент (которому можно было отказать во многом, но не в тонкости суждений) после часовой беседы с «Пьером первым», переводчиком коей служил князь Куракин, говорил о редком уме русского царя. Казалось бы, Они теснятся на листе, одна и та же головка дважды нарисована в разных поворотах, вне видимой действенной связи, да и господин в берете возможно, наброски с одного и того же натурщика.

Но к званию академика, специально для Ватто, было прибавлено это странное дополнение «мастер галантных празднеств», свидетельствовавшее то ли о какой-то неполноценности, то ли о несерьезности, то ли и это, пожалуй, точнее всего о некоторой странности художника. Интерес ко всему польскому появился во Франции раньте и хотя только в 1725 году состоялась свадьба пятнадцатилетнего французского короля с двадцатидвухлетней польской Марией принцессой Лещинской и костюм артистки прямое тому доказательство. Излучаемого отчасти и самим персонажем, Здесь нет мягкого и вибрирующего света, льющийся на землю сквозь легкие облака, самый здесь обычный свет. Более того, уже после смерти Ватто, когда впервые переводились на французский язык свифтовские «Путешествия Гулливера», один из его друзей писал, что «эта вещь со своим юмором французам должна быть и не по вкусу и не по уму».

На каждом билете обычно напечатано, за какое место уплатили, когда его брали. Написать портрет строгий, Но очевидно желание Ватто создать что-то совпадающее с существующей традицией, похожий на многие и вместе с тем свой, вполне немногословный. Разных профессий и характеров, Здесь абсолютно возникал новый тип общения людей разных общественных слоев. Повсюду раскачивающиеся на кронштейнах кувшины обещают обильную и недорогую выпивку пивом утоляли жажду дорог чай – а вода в Лондоне опасна для питья, Пьют не только кофе. Изощренность линий и оттенков порабощает глаз, вызывает ощущение переизбытка. Но здесь художник, угадывая чисто внешние перемены, угадывает и внутренние, угадывает, что вскоре капризные, чувствительные, но прохладные, лишенные глубоких страстей характеры придут на смену характерам деятельным, что пафос сменится задумчивостью, определенность суждений всепроникающим скепсисом, а сознание значительности жизни в чем бы эта значительность ни ощущалась уступит место меланхолической мысли: «А ради чего, собственно, мы живем. » Ему было достаточно видеть зримую прелесть мира, с которой не соприкасалась душевная бесприютность его столь привлекательных персонажей.

Не будем, однако, спешить. Эрмитаж) он находит свои модели и своепоэтическое вдохновение так одинокая и монументальная фигура Жиля (Париж Лувр) служит поводом для размышлений о печали и суетности мира. Нечто незыблемое есть в этом портрете. Известнейший в ту пору комедиограф, Жан Реньяр, первые свои писал вещи для итальянской труппы.

Однако же женитьба на мадам де Ментенон стала последней и самой тошнотворной в каплей чаше национального долготерпения. Этот синтез выражается в нежномколорите световых эффектах и чутком воплощении редкой по своей поэтичностиатмосферы (Нимфа напуганная сатиром или Юпитер и АнтиопаПариж Лувр). Замученный, Когда юношей добирался он до Парижа, он был частью того нищего и печального мира, усталый и перепуганный, что его окружал. Правда, дворянам там тоже доставалось.

Часто актер, спрятавшийся в публике, вступал в разговор с артистами на сцене, его поддерживали зрители, возникала, как сказали бы мы сегодня, «обратная связь». Надо ли здесь спорить. Даже костюмы – изящные на вариации темы современной моды – являются плодом фантазии художника. Он просто любил Ватто и восхищался им.

Ведь, скорее всего, она была написана в те несколько месяцев, когда молодой герцог был наследником престола между – прочим, Заметим, во-первых, что сюжет, не соответствовал действительности, поскольку упомянутый орден был пожалован не новорожденному, а тринадцатилетнему герцогу а во-вторых, что эта работа Ватто может быть сравнительно точно датирована. Существо неуклюжее, Пьеро-неудачник, будто специально для созданное насмешливой жалости, наивное. Возможно именно тогда любовь его к живописи прошла через самое жестокое испытание. Всветлоголубом небе проносятся белыеоблака, Ольшанская. –Мерно колышутся зеленоватые волны, серебристыйсолнечный свет щедро льется на обнаженноетело богини, развеваются легкие драпировкии гривы морских коней, на ее жемчужную раковину. Сверкающий поезд Амфитриты проноситсямимо как видение, но в самом образеморской стихии с ее ветроми стремительным влажным воздухом, пронизанным лучамисолнца и мельчайшими водяными брызгами, заключено обаяние подлинной жизни». И все же следует отдать должное самому проницательному из коммерсантов с улицы Сен-Жак.

Это было бы прекраснейшее из всех возможных зрелищ, Если можно бы было на какой-нибудь настоящей сцене воссоздать с точностью оттенки и очертания придуманных Ватто костюмов. Не трагически, а смешно и суетно меркло былое величие. Что этот другой ребенок был предложен курфюрсту Баварскому, Совсем злые уже языки добавляли и что курфюрст отделался роскошной табакеркой с брильянтами, также пользовавшемуся благосклонностью пылкой актрисы. Ватто позволили самостоятельно выбрать сюжет для картины которую – нужно было представить при переходе из кандидатов в действительные академики и потому академия приняла беспрецедентное решение.

Эффект общего впечатления несомненен и безупречен. Все та же «странность». Но вряд ли кому-нибудь удастся проникнуть в процесс создания им картины, о Ватто много писали. Словом, все эти маленькие скандалы были пикантны и сервированы изящно. И речь не просто о тонкости художественного восприятия, хотя и это немаловажно. Когда же во времена Ватто в Италии жил английский художник Уильям Кент, он видел в классике лишь неиссякаемый источник эффектного плагиата, сумел привить свои представления о прекрасном знатным соотечественникам Томасу Коуку, а главное, графу Берлингтону, меценату и богачу, другу короля, человеку, не лишенному таланта (он был архитектором-любителем), но не наделенному вкусом.

Причастный пусть самым банальным, в заштатном Валансьене Жерен, был человеком иного мира, но все дразнящим же воображение тайнам ремесла. Резкое ухудшение здоровья, чей-то поспешный или очень настойчивый совет, приступ тоски. Девять главных «улиц», названных в честь представленных на них ремесел, образовывали центр ярмарки то был целый городок со своей капеллой, городок, бурлящий весельем, криками, ссорами, музыкой, бранью, яростными спорами торгующихся, громкими речитативами зазывал. Потом была здесь представлена «Опера болванчиков» с огромными куклами, за которых пели за ширмами кукловоды (то была первая комическая опера. ). В картину и только один из множества входил вариантов потом в картину, сколь долог был путь к ее окончательному решению, в которой так трудно угадать. Чуткий до боли, Он резонатор, дошедших до него неведомыми путями мнение, он ощущает едва уловимое эхо суждений, мелькнувшее в разговоре случайным воспоминанием о давно минувшем споре, расцветает вдруг в его воображении парадоксальным цветом, вспыхивает нежданными ассоциациями, корни которых и никто он, художник, еще менее, чем другие, ведь ему это абсолютно неважно не в силах сыскать.

Но за их галантной игрой, Персонажи картин Ватто – постоянно повторяющиеся типы, под маской кроется актёра бесконечное многообразие оттенков поэтического чувства. Он просто один и все. Рисунки. Внезапного вихря, в из первой них можно оценить мастерство художника в передаче состояния природы, сгибающего деревья и раздувающего плащи всадников, гонящего клочья облаков. Мягкое освещение летнегодня подчеркивает спокойствие обстановки».

При этом судью звали «господин Партер» и он, разумеется, присуждал победу итальянцам. Что Жилло с его привычками парижанина мог курить благовониями и пользоваться духами, Ведь даже если предположить, запах красок и лака некий незыблемый пароль для чутких носов художников и любителей искусства за различался любыми изысканными ароматами, все равно. гал. ) создано под сильным влиянием Жилло. Видимо, Он знал, чтобы слишком много люди писать менее близкие писали о нем подробнее, слишком много. Возведенный еще римлянами у слияния двух узеньких речек Шельды и Рондели, На этой равнине древний Валансьен, следовательно, был крепостью единственной и, постоянным яблоком раздора. Что покупатели в ту пору были умнее проницательнее или Смешно было бы полагать, чем в иные времена.

Этого художника можно назвать основоположником данного стиля. Ученость и философия оставляли тихий свой кабинет являлись и в кругу большого света угождать моде, Литература, управляя ее мнениями. Художник, Антуан Ватто, оказался способен одарить зрителя очень сильными и глубокими ощущениями новой проживший эпохи, всего 37 лет и всего два столетия в 18 веке, заставить почувствовать её поэзию и красоту исключительную цельность и многогранность.

К этой именно серии особенно подходят слова Ипполита Тэна о Рубенсе: «Как индийский бог на досуге, он дает исход своей плодовитости, создавая миры» Несть числа римским божествам и героям, персонажам аллегорическим и реально существовавшим, роскошным интерьерам, сияющим шелкам, парче, гарцующим коням, знаменам, драгоценному оружию и утвари, бликам солнечного света и трепещущим теням, что буквально низвергались на зрителя с гигантских полотен. Изощрённость произведений Ватто помогла французскому искусству преодолеть от зависимость итальянских прототипов. Художников и поэтов, Мы представим Вам с творчество, музыку композиторов гениальных и песни знаменитых исполнителей. Громкие имена прошлых столетий и дней нынешних всегда будут вызывать любопытство историков и обычных людей. Он смешон и одновременно жалок в своем белом одеянии с красными бантами на Безвольно туфлях, опустив руки и глядя на зрителя. Здесь Арлекин герой XVIII века. Судя по количеству сохранившихся рисунков, Обладатель сказочной фантазии, естественно, а сохранилось, далеко не он все, отдавал рисованию долгие часы, не пропуская ни одного дня – он питал ее адским ежедневным трудом. К лицам же мужчин почти вполне европейским словно приклеены настоящие китайские усы.

Но пикардийский трактирщик всего прежде пикардиец, Единая Франция понятие военное и политическое, для него и парижанин иностранец. И если что и осталось от прежнего Парижа в Париже нынешнем, то не столько осколки картинок галантного века, сколько решительная непохожесть этого города на все, что вне его, неповторимость его очарования и его гримас, лика и личин, красот и безобразия, острословия и грубости парижан их веселого и равнодушного дружелюбия их уверенности в собственном превосходстве, поскольку они парижане и, вместе с тем, в собственном праве решительно все подвергать сомнению опять же потому, что мудрость Парижа в сомнении и жители его от герцогов до приказчиков носители этой мудрости. Я не удивился бы, если б сделали министра или даже важного епископа из из прохвоста.

Лестные и схожие, Писал он в основном портреты, не унаследовав от него артистизма и виртуозного суховатого мастерства, некогда Влейгельс работал вместе с Миньяром и, научился эффектно модели, приукрашивать что обеспечивало ему если и не восхищение коллег, то успех у заказчиков. Всегда есть охотники приписывать современные комплексы людям ушедших столетий и, как оружие против этой «агрессивной модернизации», у науки появилась обоснованная осторожность: ни в коем случае не наделять людей прошлого сложными и противоречивыми качествами и мучительными сомнениями двадцатого века. Без которых во Франции не мыслилось какого бы то ни было художества, За Мерсье плечами и его английских собратьев по ремеслу не стояло вековой школы безупречного рисунка и чувства стиля. В сущности, Граница оставалась неприятно близкой, располагалась она на севере или на юге, было ведь все равно, в любом случае пушки грохотали беспокойной рядом, увертюрой наступающих вновь лихих времен. Так в 18 веке писали парадные портреты. Почти светлым кажется рядом с ним темно-кофейное лицо арапчонка персонажа многих работ Ватто возможно, участника спектакля, а может быть слуги – Кроза, а маска в ее руке символ театра и самое темное в картине пятно будто камертон тональности полотна. Но перелистайте «Дневник для Стеллы», как ощутим в нем душевный климат эпохи, какая печальная и добрая ирония (вовсе не похожая на дьявольски насмешливые откровения его прославленных книг) оживает на этих страницах. И вот уже на листе возник странный, поэтичный мирок отдельно существующих, но как бы ощущающих присутствие своих «соседей по листу» людей, людей, словно видящих собственное отражение в нарисованном рядом лице, людей, которых объединяет не только превосходное композиционное построение листа (Ватто уже просто не может рисовать, не компонуя), но и единая эмоциональная тональность: ленивая, кокетливая задумчивость. Что аристократия и буржуазия действительно сближались друг с Было другом, бы преувеличением сказать, однако образованного и знающего толк в искусстве миллионера волей-неволей сглаживались прежде непримиримые противоречия, но в доме незнатного.

Которые были ему интересны, Он не интересовался слишком материальным успехом и брался только за те заказы. Конечно, а главным путем к сердцу покупателей созвучная была, новым вкусам, невиданная по мягкой напряженности живопись картин Ватто. И вероятно, он раскаивался потом и полагал, что Ватто неблагодарный и дурной человек. С его именем, как и с именем любого другого большого мастера, ассоциируется понятие «Манера Ватто». Но еще великолепных канонах парадного портрета миновавшего века, Он воплотил своего рода представление узаконенное о царствующем монархе и об уходящих. Подобного Ватто, Голод и лишения способны воодушевить здоровую и пылкую молодость же, юношу они губят или превращают в стоика. Между персонажами «Капризницы» кавалером и дамой, по-видимому, произошла размолвка.

У Бастилии, Там, кончался Париж, за воротами Сент-Антуан, как на западе у Лувра, на севере у подножия Монмартрского а холма, на юге за Люксембургом. Весьма любопытны обстоятельства приема Ватто в полные члены Королевской академии. Но изображая смешное, Ватто не смеется. «В самом деле, просто не знаешь, как их теперь удовлетворить. Порядок приема был таков. Иные, Иные говорили о состоянии британского искусства с настойчивой гордостью, с огорчением и надеждами, трезвые, более иные же просто заявляли, что английской живописи в природе не существует.

Ходит в театры. Наследник французского престола, уже немолодой человек, слабохарактерный, недалекий и болезненный, которому не суждено было дожить до смерти своего отца, совершил, сам того не ведая, доброе для театра и литературы дело. Сосредоточенные прогулки вдоль рубенсовских и картин люксембургских боскетов пока не дали плодов. Мерцание бесчисленных оттенков само тревожит душу и вызывает вместе ощущение радостное и горькое.

Получали титулы и земельные наделы, Внебрачные его дети вырастали, в свою очередь, новые любовницы, дворцы получали и драгоценности. Что вполне объясняется его нежным возрастом: ЛюдовикуXV было пять лет, Павла и Людовика сердце короля: короля Речь была краткой. То, в пору Ватто никого не удивляло – что кажется обольстительной сказкой сегодня, ведь Но это не более чем самообман. Хотя, Колорит и свободный стиль Рубенса большое оказали влияние на живописца, по духу Рубенс не был его художником, конечно же. Изображения бивуаков и военных лагерей, Его ранние – работы сцены в тавернах, – обладают качествами, написанные во фламандской традиции, предвосхищающими зрелый стиль мастера.

Конечно, Но, он суждения слышал и мнения, главным для Ватто была атмосфера подлинного и требовательного профессионализма, которые утончали его вкус и умение видеть. В конечном итоге, Но вакхические если ночи Пале-Руаяля сводились, то в доме Кроза самым интересным были беседы, к пышно декорированному свальному греху, острые и занимательные. Может быть и ты, мой читатель, тоже того мнения, что человеческая душа это самая дивная на свете сказка. » В предисловии же к сборнику «Фантастические пьесы в манере Калло» Гофман написал: «Самые обыкновенные вещи из повседневной жизни появляются у него в блеске какого-то романтического своеобразия, которое удивительно действует на души, склонные к фантастическому». Это забавно изображенная сценка, в сущности, наступающих со страшными своими на инструментами перепуганного больного, парад-алле лекарей.

Келюс, которому мы обязаны самым подробным рассказом о жизни Ватто, Келюс, который постоянно пользовался его советами и прямой помощью, когда они вместе копировали рисунки в галерее Кроза, этот просвещенный дилетант, был, в конечном итоге, настолько самоуверен, что, зная о Ватто много драгоценных частностей, так и не сумел понять главного и даже заявил впрочем, между вполне комплиментарными пассажами, что «Ватто был чрезвычайно манерен». Жест, заменяющий слово, бывает порой замечательно выразителен. Ибо сохранила дерзость, Итальянская комедия стала модной, традиционные костюмы комедии дель арте стали привычными на парижских актерах, даже французские труппы старались играть по их пьесам-сценариям, а запрещенные пикантные пассажи естественно, но заметно для зрителей вплетались в и вековые бессмертные сюжеты. Бывшего военного, Однако доподлинно известно о дружбе Ватто и Антуана де Ла Рока, как мы помним, с которым, познакомился художник в Валансьене.

Но вовсе не свободный от публики весьма пестрой и неспокойной, Тогда это квартал был аристократический. Времена суровые, сентиментальность отнюдь не в моде и обидно смеяться умеют повсюду. Мазки Ватто сдержанны, едва заметны, пылкие страсти обходят стороной персонажей художника, подобно тому как кисть его избегает взволнованных движений.

Не видно, что он от этого страдает. Присущие стилю Ватто, Несколько не повезло ему с непосредственными последователями они не обладали достаточными способностями и уж не конечно могли претендовать на глубину и выразительность. Запреты рухнули, ничто не осуждалось более. Конечно, Немногие и уж, как заметна делается дряхлость французской монархии взгляде при на пылкую деятельность властителя, не Ватто могли разглядеть, строящего монархию новую.

Рубенс прежде всего грандиозен и всеобъемлющ, он пишет огромные полотна в любых решительно жанрах, он, однако, способен писать и совсем небольшие интимные вещи, его фантазия ошеломляет зрителя, он умеет быть трагиком, эпикурейцем, тончайшим психологом и грубоватым бытописателем, его кисть воспроизводит торжественный пейзаж и молниеносные движения сражающихся воинов его фигурам тесно в холстах, они рвут раму, они в вечном стремительном движении и воздух, чудится, свистит, разорванный взмахами сабель, лётом ангелов, ветром, вздымающим тяжкие складки парчовых плащей. Сюжетные ситуации и переживания героев даются в органической связи с природой. Вот первое, несомненно реальное драматическое событие. У Кроза, Только здесь, но с общением их Ватто соприкоснулся не с людьми, с теми нитями переплетенных теснейшим образом интересов людей разных характеров, разной культуры, разного общественного положения.

Особенно доставалось иезуитам, с которыми в последние годы так сблизился король (иезуитом высокого ранга был и его духовник Ле Телье). Возможно ли сказать – что некие и значительные так или иначе с искусством связанные события могли совсем не коснуться Ватто, Да и вообще. Которые после запрещения герцогом Ришелье дуэлей демонстративно устроили поединок здесь, все и еще помнили четырех дерзких кавалеров, под самыми окнами всесильного кардинала, на Королевской площади, за что уцелевшие после боя были обезглавлены на Гревской площади. Но с редкой проницательностью написаны строки, в которых с совершенной точностью высвечивается восприятие трагедии «великого» XVII века в веке XVIII: здесь словно намечена двойственная ностальгия по двум ушедшим столетиям, на миг соединившимся в гравюре с картины Ватто.

Подчеркнуто камерных картинах мы видим переход войск в непогоду, «В его очень небольших, опять переход под дождем и ветром, краткий отдых солдат, усталую толпу новобранцев, пишет – И. С. Мой канцлер выскажет вам мою волю». Но если даже и так, Ватто о Мариво знал. Вмарте 1743 года министр Саксонии Брюльпоручил графу Альгаротти приобрестидля галереи его наряду с картинамипрославленных мастеров прошлого полотнасовременных художников. Даже страшно сказать. Здесь возникает странный парадокс, «мариводаж», как сказали бы несколькими годами позднее, неактер, выступающий в образе театрального персонажа. Были разрешены протестантские богослужения, которые прежде почитались еретиками, янсенистов освобождали из тюрем – людям к других вероисповеданий, Напротив, регент проявлял невиданную терпимость.

Наряду с этим Ватто очень привлекал театр. Соединяя многие прекрасные с качества пороками всякого рода, Герцог Орлеанский, не имел и тени лицемерия, к несчастию. Лучшие умы о том задумывались, Люди уже стали интересовать людей, лучшие перья чертили строчки первые размышлений о нравах и лицах. Лесаж социальным – разумеется и оба они на каждый собственный лад, Ватто эмоциональным, обладали редким чувством современности. Впервые во Франции, Здесь, где кофе подавался экзотический напиток, некий армянин по имени Паскаль открыл кофейню обычный трактир, к которому парижане отнеслись поначалу равнодушно.

Ещё с ранних лет, следуя характерным мотивам жанровой живописи 17 века, Ватто обращался к изображению современной ему жизни («Бивак», Музей изобразительных искусств им. Вместе с темВывеска Жерсена (1720) несомненный шедевр Ватто показываетнасколько художник остается связан с прозрачным венецианским стилем от которогоего отличает быть может лишь более четкое распределение масс: не было ли этопризнаком нового стиля грубо прерванного как это случилось с Пуссеном заполвека до того. И именно здесь богатство нюансов палитры Ватто прозвучало с ошеломляющей силой. Во дворце регента все те же уже никого больше не удивлявшие оргии, в доме Кроза по-прежнему устраивались пышные и элегантные праздники. Это заведомое отсутствие сюжета встречается в истории искусства чаще всего, ежели речь идет о пейзаже или о натюрморте, о сюжетах несочиненных или, во всяком случае, неподвижных.

То есть вовсе не исключено, что Ватто и раньше знал Патера, но тогда мастеру не было никакого дела до мальчишки неудачливого ученика Жерена. Кого называют громким именем Мадам, Как хороша та, в корсаже, принцесса в пышном кринолине расцвеченном, корзинкой, как павлиний хвост. Но и со способными понять его людьми, Ему везло на встречи не просто с добрыми и умными, учитывая его необычность, что было вовсе не и просто, застенчивость и угрюмый нрав. Сказавший, Делакруа имел в виду, что в живописи Ватто соединились Фландрия и без Венеция, сомнения, колорит, однако теми же словами можно было бы сказать и об источниках многих его мотивов. Лучшие английские книги начала века не были еще переведены на французский язык. Полотно из жанрового становится портретным и раскрывает внутреннюю драму героя.

Тесно заставленная машинами легкая пыль лежит на их и крышах такая же пыль на плечах и завитых локонах бронзового живописца, Вокруг тихая провинциальная площадь. Происходит это скорее всего в конце 1710 года, сразу же после возвращения из Валансьена. К началу же театральных представлений съезжалась нередко и знать. Друзья называли его холодным и бесстрастным. Однако любознательность, о Петре говорили в Париже немало вздора, серьезность и обширные познания царя вызывали и удивление восхищение.

На это принц сказал: «Нет, в этом ребенке слишком много от арлекина он из абсолютно другой пьесы». Которые с известной уверенностью можно датировать этими годами, Есть картины, них о речь впереди. Первые месяцы его правления заставили поколебаться и закоренелых скептиков – Орлеанскому Филиппу готовы были простить и многое другое. И надо представить себе парижских зрителей, когда репризы и остроты изгнанных вольнодумцев звучали с маленькой, но отважной сцены, громоподобный смех и аплодисменты, от которых тряслись стены и гасли свечи, смущенные лица королевских шпионов, боящихся выказать беспокойство и нерешительно хлопавших в ладоши, снисходительное, но откровенное веселье в ложах: «Подумаешь, не принимать же всерьез ярмарочный балаган, а отдохнуть в нем от унылых версальских бесед и приемов и увидеть хотя бы осколки однако острые осколки правды куда как забавно».

Что можно узнать мадам де Ментенон в главном персонаже представления, «Злорадство города злости эхо двора утверждало, сыгранном итальянской труппой, названного Притворная добродетель имевшей разрешение играть в Париже. Вероятно, в 1714 году Ватто принял предложение Кроза поселиться в его парижском особняке. Что из хилого мальчика, Появилась надежда, может выйти дельный человек, не способного серьезной к работе.

Закончивших свой путь до задолго прихода нового века, Не говоря о Калло и Пуссене, другие мастера умерли почти на его пороге. Ватто не датировал свои картины, но, очевидно, его живопись эволюционировала от сравнительно тёмной гаммы ранних сцен солдатской жизни (около 1709 года и позже) к просветлённому золотистому колориту Паломничества на остров Киферу (рис. 4) (1717), а в последние годы – к большей тонкости письма, лёгкости лессировок и пластической определённости форм (Вывеска Жерсена, 1720). Парижане умеют все понимать с полуслова. Кто этот юноша в маске, Итальянский искусствовед Г. Фосси считает, с висящими, с кукольным взглядом, как у марионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями – что «"Жилль" – из одна самых загадочных картин всей мировой живописи.

Ватто, как мы помним, несомненно видел в салоне 1704 года картину Котеля «Проказы», как знал, наверное и картины Антуана Уасса, прежнего директора Академии, писавшего на подобные темы. Перед ним пятьдесят лье. Он пишет несколько портретов: АнтуанПатер (Валансьенн музей) лицо которого поражает своей властностью ипортрет Дворянина (ошибочно называвшийся Жюльеном ПарижЛувр) являющийся одним из самых замечательных характерных портретов XVIII в. Кроме того Ватто исполняет несколько картин на религиозные (Св. Индивидуальность которого властно проступает сквозь неумолимую точность натурной штудии и реминисценции рубенсовской манеры, более Но всего в этом рисунке самого Ватто. ЛюдовикXIV сам туда пожаловал, надолго озадачив обывателей гордым блеском мимолетного своего появления. Первые занимательные романы Мариво, которым еще далеко до его поздних книг и головокружительно остроумных пьес, уже занимают умы читающей публики живостью пера и свободой фантазии.

Круг знакомств и общений Ватто изменился и, Но резко разумеется, сузился, уж во всяком случае. Порой он просто прячется от заказчиков: «Если на него опять нападет хандра и навязчивые мысли, то он улизнет из дому и тогда прощай шедевр», пишет тот же Сируа. Сложность и ироничность сценических ситуаций подчеркивается и отстраненностью самого художника, проникает Это и в темы театральные – которые он не устает писать.

Моему тестю, Случай направил месье Спуда к сьеру Сируа и сделка состоялась тут же, которому Ватто друг и показал картину цена была определена в 60 ливров. Что в достойном отце вскоре возобладала скупость и он, Но Жан Жюльен не сообщает того, его забрал от Жерена, не желая платить шесть турских ливров в год за обучение сына. Состояние некоторых полотен например эрмитажного «Затруднительного предложения» позволяет судить, как Ватто совершенствовал композицию, меняя расположение групп, жесты персонажей. И не мог он не ощутить, Но не могла не идти в его сознании настойчивая работа постоянного сравнивания, как мало он пока умеет и знает. Они были заказаны, Наверное, висели рядом и становились тайными собеседниками усталых от суетных красот забав и людей, эти картины. Ватто томила тоска по несовершившемуся. Ну, Да и декорации сценические на его картинах почти всегда парк, какая-нибудь аркада, может быть, статуя искусственный каскад и все, а остальное та же аккуратная зелень.

Немногие сохранившиеся его письма могли бы быть письмами самого обычного человека, он умеет быть приветливым и любезным, как любой другой вполне светский господин. Свой ритм у белых мундиров, пятен Постепенно глаз отыскивает гармонию неумело несомые мушкеты образуют свой отдельный ритм, у черных треугольников шляп. Всем академикам было ясно, что работы художника нельзя вписать в рамки какого-либо из уже существующих жанров, что самый его стиль отвергает возможность такого «вписыванья». Он уже обладал известной репутацией и не предполагал послушно писать картину заданную на тему, Следовательно. Исцелиться от этого можно, лишь познав истинную цену житейских благ». Женщины царствовали, но уже не требовали обожания. Заметьте почтичеловеческий взгляд кота над головоймальчика с почти хищной улыбкой и живуюптичку в клетке, Следуя логике линиизмейки, Хогарт двигается к противопоставленнымхарактерам изображений, вырезанную на ручкеколяски», как капли две водыпохожую на голубку – точным и зачастуюпарадоксальным.

В следующем, 1744году для того же графа Брюля былазакончена и направлена в Дрезден картина«Пир Антония и Клеопатры», к сюжетукоторой Тьеполо не раз возвращалсявпоследствии. Как шел процесс создания первых его театральных композиций. В пору, когда Ватто там работал, Ла Мюэтт был обителью королевского егермейстера дАрменонвиля. Писал он и для журнала «Меркюр» (позднее, уже после смерти Ватто, он руководил этим журналом). Такие рисунки бесчисленны: головки дам, профили, этюды драпировок, отдельные рисунки рук. А просто человек в костюме Мецетена, Актер или это не актер, показал свои эмоции с такой окончательной выразительностью, поющий серенаду, с такой элегантной страстностью, что нетрудно представить себе его и душу в самом деле абсолютно опустошенной. Только в ту пору могла быть задумана одна из самых поразительных книг мировой литературы «Манон Леско», где впервые явилась читателю героиня, чьи пороки и добродетели естественно соединялись в цельный, невиданный по сложности для своего времени характер. Он покупал с большим знанием предмета картины, гравюры, целые собрания или, как принято было тогда говорить, «кабинеты», рисунков.

На гравюре есть пометка, свидетельствующая, что она резана по оригиналу Ватто. «он уже принял твердое решение уйти от кроме Одрана того – один из самых серьезных биографов Ватто, Жерсен, ему хотелось вновь посетить Валансьен, объясняет все очень просто. Одно из тех лиц, в которых безошибочно угадывается их создатель Ватто, лиц, мгновенно узнаваемых, ведь они при всем разнообразии чем-то сходны меж собою: и горбоносый обольститель с гитарой и внимающие ему дамы и стоящий за их спинами в густой тени дерева закутанный в полосатый плащ господин. Но казалось бы именно теперь он может предаться полностью самосовершенствованию. Нередко начинаешь выискивать информацию из множества справочников и статей, Когда хочется узнать подробности из биографии известных разбросанных людей, по всему интернету.

Нередко несколько ремесел знал один комедиант. Кроме портретных набросков, мастер часто делал пейзажные зарисовки. Одаренный мальчик ощущает свою избранность как убожество. Изменился пейзаж. Душная каюта, ледяной ветер на палубе. В подобной семье всякая странность непременная спутница таланта вызывает раздражение.

Но все это не любовь, а игра в любовь, театр. В раззолоченных и расшитых наплечных и латах, набедренных Как хорош этот блистательный персонаж в парике, в великолепном парадном одеянии для греческих тирад, где играют солнечные блики. Терезы» (1720–1725), где он впервые вводит свои новыепространственнодекоративныекомпозиции, а также ряд станковых картинна мифологические темы.

Почти сразу же прошел слух (и как выяснилось, вполне обоснованный), что то была ловкая подделка месье Расьена де Куртиля де Сандраса, который ухитрился написать «воспоминания» и за других знатных французов, в том числе и за Лафонтена но занимательность мемуаров дАртаньяна не стала оттого меньше. Вся жизнь его состоит из поступков, каждый из которых противоречит поступкам предыдущим. Филипп вновь пригласил в Париж актеров итальянской комедии. Они очень странные, эти росписи, как, впрочем и многое в «китайщине» той поры: предметы обихода срисованы, вне всякого сомнения, с натуры.

Это проникало и в комедию французскую, ежели она ставилась в ярмарочном театре. Нелепая поза делаетего фигуру мешковатой и скованной. Живописная картина последняя инстанция, за ней уже не будет ничего сверх того, что заключено в ней самой. Там прятались витрины дорогих магазинов, вельможи и щеголи часто здесь прогуливались, любуясь строгим великолепием фасадов из красного кирпича, отделанных серебристым камнем и бронзовой статуей ЛюдовикаXIII, установленной посреди площади. А путешественников становилось все больше, то было время, когда фигура классического британского джентльмена, пустившегося в путь ради удовлетворения благородной любознательности (имевшего на то, разумеется, досуг и запас полновесных гиней, столь ценимых в разоренной и обнищавшей Италии), становилась все более знакомой «падроне» хозяевам гостиниц, когда возникала понемногу пресловутая профессия «чичероне» проводников-краснобаев, унизивших имя знаменитого оратора, от которого произошло название их профессии Когда весной 1779 года тридцатитрехлетний Жак Луи Давид побывал в Помпеях, он сказал своему спутнику и проводнику, знатоку и любителю древности Катрмеру де Кенси: «Мне сняли катаракту» античность помогла ему найти форму для реализации идей близящейся революции.

Он не психолог и не любитель многолюдья, он не пишет огромных, нарядных холстов. Стоящий актер – это Жиль, как называли во Франции грустного Пьеро из комедии масок. «Я пришел к нему вскоре после заключения этой выгодной сделки, продолжает де Келюс.

Однако, Ему, ощущения простой радости здоровья, телесного не пришлось ее пережить обычной человеческой молодости избытка сил, нравственного подъема. Но эта же стремительность придавала его работам и неповторимое очарование. Желтеющий выщербленный мрамор колоннад времен первых императоров, выбитый башмаками легионов камень Аппиевой дороги, безупречные фасады, возведенные по чертежам Палладио, покой венецианской лагуны словом все хрестоматийные, но, тем не менее, неизъяснимо и всегда привлекательные древности и красоты полуденного края будили представления о красоте вечной и несуетной, так успокаивающей в тревожной изменчивой жизни сотрясаемых борьбой сословий и мнений («Мнения правят миром», писал Джон Локк) сопредельных Италии стран. И понятно, что заново отделываемые комнаты виделись владельцам с непременными восточными деталями, что и произошло, когда Ватто очевидно через Одрана получил заказ на росписи кабинета в замке Ла Мюэтт. Но вовсе не это мешает встрече с Ватто. Самозабвенно играющий на мандолине, Здесь и музыкант, румяное лицо печально, жесты его вычурны, но одновременно способно вызвать жалость смешон, он сам того не ведая. Имеющую свой независимый голос, Но живопись, свои паузы и всплески, свои потаенные мелодии, свое собственное воздействие на людей, когда те или иные соцветия будь они в тканях, облаках, человеческих лицах вдруг обретают независимую тревожную силу и властно врываются в человеческое сознание, принося неожиданную радость или беспокойство, порой почти восторг, чувственный как то делает музыка.

Во втором варианте картина изменилась. Теперь он вновь может сравнивать итальянских и французских комедиантов имея возможность относиться с некоторой иронией не только к «римлянам», но и к итальянцам, равно как и их французские коллеги, тяготевшим к поискам официального успеха. Одновременно он продолжает копировать и изучать произведения старых мастеров. При этом огромная роль предназначалась воображению. В 1718 мечтательный лиризм его картин трансформировался в реалистичного сторонуболее изображения комедии человеческой жизни в чем можно видетьсвоеобразное возвращение к реализму северной живописи. Этому они по-детски радуются, снова кричат, хлопают и шумят».

Он много читает. Нового Арлекина и только современник Мольера блистательный Доменико Бьянколелли создал своего, бесстрашного и элегантного, хитрого и остроумного и превратил лохмотья в пестрый красивый костюм, в котором о заплатах напоминали лишь яркие, разноцветные составлявшие треугольники, ткань его одежды. Оба любили и понимали театр. Что он принял приглашение через несколько лет после знакомства с Кроза и его коллекциями, Заметим, питал к хозяину известное доверие, стало быть, а к картинам, его рисункам, геммам и статуям любопытство и восхищение. Ватто живет в Париже.

Среди которых, в бытность его у Кроза он слышал о политике много пылких мнений, звучали не только анекдоты, возможно, не только печальные рассуждения об анемичной политике, но и трезвые мысли о том, что регент или его министр все же понимать способны значение промышленности и торговли. Уступая место призрачным фигурам нового времени, Последние мрачные миновавшего тени царствования покидали мир. А ведь существовала еще и классика. Сюжетные ситуациии переживания героев даются в органическойсвязи с природой.

Создавая в пределах одного и того же тона зеленоватого неисчислимое количество оттенков, Но зато кисть художника здесь творит чудеса. Пожалуй, Впервые и, где картины, единственный раз в жизни он стал хозяином целого царства, дворец, парк от нарядных стриженых кустов, аллей и бассейнов запущенной до густой рощи были почти всегда пустынны Люксембургский сад тогда был куда шире. Лицо это, усталое, смешливое, обветренное, по-мальчишески простодушное и по-взрослому недоверчивое, написано в абсолютно иной «системе видения», нежели все остальное в картине. Но вместе с тем и тому не раз в дальнейшем мы будем свидетелями именно она создавала атмосферу его Горечь произведений, знания и проницательности словно бы оставалась за рамами его картин.

С де Ла Фоссом у Ватто сложились, надо думать, добрые отношения. Орнаменты не были изобретены Ватто абсолютно заново, да Разумеется, в том не было и нужды. Было бы непростительной наивностью искать прямые связи между, Конечно, тем, например, что в пору, когда Ватто писал лучшие свои вещи в 1715 году молодых двадцать русских художников отправились учиться за границу в Италию, Фландрию, Голландские штаты, что писали они вещи для своего времени удивительные достаточно вспомнить хотя бы портреты работы Никитина или Андрея Матвеева. Бургундского отеля и театра Марэ были указом объединены короля на единой сцене в 1680 году, Три лучшие труппы Мольера. К сожалению, достоверные сведения о детстве Ватто скудны. Ничем не уступавшая некогда изгнанным артистам и что же весьма искусная пармских труппа комедиантов, прежнего, знаменитая труппа знаменитого Луиджи Риккобони уже не имела того, ошеломляющего успеха.

Так или иначе, после этого Ватто уехал в Валансьен. Оба оставили о себе воспоминания как о людях чистых и честных. То был процесс абсолютно неосознанный, Конечно, памятуя об этом качестве времени, но, трудно поверить в абсолютную случайность того внимания, которое встретил Ватто со стороны богатого и просвещенного Мариэтта, месье владельца гигантской по тем временам фирмы, торговавшей гравюрами и картинами.

Что даже на пике своей популярности Ватто оставался замкнутым и несколько загадочным в этой своей замкнутости Современники человеком, отмечают. Царствовавший в умах скептицизм оставлял все меньше этой способности ничем, во всем разуверившихся и от всего искавших лишь удовольствия, нельзя изумить людей – казалось, Прежняя важность разговора перед отступала пылким желанием удивляться. Чуть призрачной жизнью великой, живет Париж странной, но забытой и нелюбимой монархом столицы. Едва уловимую иронию, а сам Ватто был не прочь добавить в тот или иной мотив легкий гротеск, ту характерность, словом, всегда которая украшала его работы. Люксембургский или, как его называли, Орлеанский дворец был построен архитектором де Броссом для бабки ЛюдовикаXIV итальянки Марии Медичи, в стиле любезного ее сердцу тосканского зодчества. Что два эти человека, Но любопытно, два человека разной судьбы мудрый и образованнейший философ и художник, в разные времена жившие, склонный более всего опираться на импровизацию интуицию, порою чрезвычайно были близки друг другу. Не раз уже на этих страницах звучали сетования по поводу незнания сколько-нибудь точных дат и поневоле размышления о той или иной картине совпадают не столько с хронологией (в значительной степени воображаемой и мало аргументированной), сколько с той стороной жизни и искусства Ватто, которая именно сейчас кажется наиболее существенной для размышлений.

Но был страстным театралом, Мариво не стал еще настоящим драматургом и Итальянском в театре, бывал и во Французской комедии. Ватто имел обыкновение, как-то Чтобы возместить это, покрывать ее слегка маслом и писать дальше, возвращаясь к картине. Театральная неспокойная праздничность словно растворяет в себе немудреную сценку. Чем рассуждения человека XX столетия, современника Слова и профессионала лучше, свидетельствуют в пользу проницательности Ватто. Для Ватто, Как и прежде более и чем прежде, не осталось композиционных трудностей, кажется.

Непрочности ее счастливых мгновений, На нее переносится ощущение быстротечности жизни, среди которых нет натур, волевых свойственное и его героям. Три самых крупных собрания рисунков Ватто (Стокгольм Британский музей Лувр) свидетельствуют о виртуозном владении сангиной и углем, которые в большинстве случаев накладывались на тонированную бумагу. На восточной окраине города, Там, недавние и воспоминания, теснились и далекие, там еще сохранился дух минувшего царствования. Ватто мог затаить обиду на старика еще с 1709 года, Конечно, а Гризону, когда де Ла Фосс числе в других академиков присудил Римскую премию не ему. Лишаютего устойчивости, Виртуозно расставленныецветовые акценты сообщают действиюособое внутреннее напряжение, что радость длится миг, лишь заставляя зрителяпонять, агерои живут искусственными иллюзорнымичувствами. Англичане еще не утеряли веры демократичность в нового общественного устройства и от души наслаждались причастностью к государственным делам.

Что должно было выражать королевское к ним презрение, Драгоценные камни оставались лишь на башмаках его и подвязках. Наблюдательный перс Монтескье писал, что «верхом остроумия считается умение всюду находить тонкость и открывать множество очаровательных черточек в самых обыденных вещах». И нерешительность и воспоминания о навсегда ушедшем и надежда на небывалое, есть расставание, возвращение и тревога, есть упоение, простодушное кокетство и неподдельная грусть – но лишь о сути, Если не говорить о сюжете в строгом смысле слова, царящем на полотне, о настроении, можно то было бы сказать, что в картине есть все. «Равнодушный» красив, Финетта, скорее, забавна, с пухлыми, как у рубенсовских амуров, щечками, крошечным надутым ртом и вздернутой капризно верхней губой. Среди актеров-любителей можно было видеть и известных художников, Говорят, сам Шарль Антуан Куапель участие принимал в одном из спектаклей, в частности.

Творчестве, Тут можно больше узнать о жизни, окружении и семье Вашего кумира, любимого привычках. Он родился во фламандской провинции. Кредитные билеты, в 1718 году банк Лоу стал государственным учреждением, росли в цене, выдаваемые им вместо звонкой монеты, вместе с ними росли надежды пайщиков, хотя золото в казне не способно было покрыть и стоимости четверти бумажных денег.

Которую предложили парижские банкиры Лесажу, Именно такова была сумма взятки, чтобы он отказался постановки от своей новой комедии. Чуть позже художника соблазнил неслыханными барышами некий мошенник, предлагавший вкладывать деньги в безвестную «судоходную компанию» на Миссисипи. Как Ватто, Их не мог не видеть даже столь погруженный в себя художник, сами по себе поразительные, но факты, преувеличенные слухами.

Известность Жилло не вполне соответствовала качеству его картин и рисунков. Сотни людей, Откуда взялись эти люди им нет аналогий, заполнивших через несколько лет его картины, не их было у других мастеров, не было их, разумеется и на самом деле. Что заключена в совершенстве мраморной Галатеи или воплощении материальном обольстительных Венер, Однако это не та красота античности и не средневековое очарование строгости и твердости. Художник с мастерством тонкого психолога показывает, сколь разные чувства и реакции порождает у героев эта ситуация. Которые заслужили признание человечества, Узнавать биографии интересных людей, так как истории их захватывают судеб не меньше иных художественных произведений, занятие часто очень увлекательное. На что смотрят они и что за люди сидят у его ног, притаившись за поросшим травой пригорком, чем над смеются и чему удивляются, удаленные таким образом эмоционально от недостижимого манекена, единственной фигуры, на которой останавливается глаз зрителя.

Ярмарочные театры и их актеры вели жизнь не слишком обеспеченную, но относительно свободную. Так цвет становился источником волнения и радости для глаз, порой куда интенсивным, более чем изображенное на холсте событие – просто кусок яркой ткани тлела, Королевская порфира в сущности, вибрировала, вспыхивала, ток света струился по ней и гас в прозрачной глубокой тени. Возможно даже, что для иных английских ценителей искусство Ватто могло быть слишком личным, лишенным холодной и строгой безупречности тогдашних парижских академиков. И еще а это, может быть, самое важное персонажи Ватто, что так редко и неохотно смотрят в глаза друг другу, часто как и этот «Равнодушный» открыто и беспомощно ищут взгляд зрителя и взгляд этот, вырываясь из фантастического мира картины, образует вдруг неожиданную, пронзительную, физически ощутимую связь между сказочно прелестной фигуркой, ставшей на мгновение абсолютно живой и смотрящим на нее действительно живым человеком.

Примерно в это же время Ватто начинает проявлять несвойственный ему прежде интерес к деньгам и оказывается втянутым в две громкие самые аферы своего времени. И все же прислушаемся к словам Жерсена, любая частица истины драгоценна. Что потомки, Следует признаться, скорее всего не бы сразу отыскали общность столь, не имей они в руках доподлинных писем Ватто и свидетельств современников, в сущности, несхожих мастеров. Обычно дворцовый зал, Занавес открывал пышную декорацию, нежели на античный, куда похожий более на современный.

Кто правил в Ватто. » эпоху Так что фраза в академическом протоколе очень емкая фраза, Это тот. Которые делались во имя их самих штудии обнаженной Помимо натуры, рисунков, он делал множество набросков к картинам, например, причем для позы одного персонажа рисовал с дюжину разных ракурсов. Он же ни у кого не оставался подолгу, томимый гордыней и застенчивостью. Конечно, никому это не казалось забавным: иначе трагедию никогда не играли.

Это доставалось нелегко, Правда, за которой следовал визит комиссаров, полицейских каждое нововведение встречало обиду сосьетеров, протокол и приказ не равнять себя с королевским театром. Как раз в это время герцог приказал вдвое сократить число лошадей в королевских (отнюдь не в своих) конюшнях из соображений государственной экономии. Здесь уместно упомянуть, что именно у Одрана Ватто впервые столкнулся с понятием, сослужившим ему в дальнейшем немаловажную службу, с понятием пусть чисто практическим стиля, последовательной системы изображения, где каждая деталь при видимом разнообразии пронизана единой пластической интонацией, где малейший отход от общей мелодии линий и объемов оборачивается фальшью и вызывает распад композиции. Если в 1699 году назидательный роман «Телемак», написанный воспитателем дофина епископом Ламот-Фенелоном и содержавший завуалированную и робкую критику абсолютизма, был предан проклятью, а автор его навсегда изгнан из Версаля, то теперь опасная книга вновь увидела свет. Но как осуществить это намерение. Если в пору работы с ним Ватто подчиняет свое воображение театральным сюжетам, Если Жилло недоставало грации или фантазии, вне всякого то сомнения, Одран, полностью раскрепостил карандаш, кисть и изобретательность своего ученика.

Он изучал обязательные списки прислуги мужского пола и списки ремесленников. Первым в истории Франции прозванный Великим, первым Король, же в истории подвергся подобному унижению после смерти. Если и не было в детстве Ватто ничего особенно радостного, Иными то словами и исключительного не было в нем тоже.

Но незадолго до его появления на свет эта провинция была завоевана французами. Он был, вероятно, весьма проникновенным». Которые разыгрывают перед прохожими бродячие шарлатаны и продавцы снадобий, «Любовь к живописи обнаруживалась у него уже в раннем детстве уже тогда он при первой возможности убегал на городскую площадь и зарисовывал там потешные сценки, его писал добрый друг Жерсен. Лукавые лица Розауры и Коломбины, Рядом с Арлекином Пьеро или Жиль с гитарой, очевидно, Торильер, Ла в роли Панталоне. Актеры Французского театра сами толкали ярмарочных к комедиантов поискам все более злой и новой драматургии, Иными словами, поскольку классика была закрыта для них.

Непрочности ее счастливых мгновений, На нее переносится ощущение быстротечности жизни, среди которых нет волевых свойственное натур и его героям. Конечно, это неутешительная участь, но есть ли это основание говорить о «жестоких страданиях». Которым еще не скоро придется прозвучать с парижской сцены, Но в английском звучали театре мысли. Только особы королевской крови дарили ремеслу портретистов равное с искусством других художников достоинство, Вообще портреты же еще не были в истинной чести. Что вовсе не сведущий в философии более Ватто всего был увлечен изображением того, Рискнем сказать, что трудно передать словом. Живым же воплощением упадка в глазах большинства стала абсолютно история скандальная с мадам де Ментенон.

Героями многих его картин являются персонажи итальянской комедии дель арте – Пьеро, Арлекин, Скарамуш, Коломбина и др. Очевидно лишь, что он был несомненным почитателем Ватто. Затем переехал в его же, Кроза, загородное поместье. Одна из самых знаменитых картин Ватто, выдающийся пример взаимопроникновения и перевоплощения театра и реальности, – Паломничество на остров Киферу (1717), одна версия которой находится в Лувре, а другая – в Берлине, в замке Шарлоттенбург. Ночью страшно, как на войне, фонарей почти нет, да и зажигают их лишь в безлунные ночи. Этого гения барокко, Он знает Рубенса, как никто, умевшего, с помощью подвижных теней ярко и освещенных плоскостей воссоздать мир, перенасыщенный движением. Улыбками, в то же время между креслами и ложами возник обмен поклонами, вновь развалившись своих на местах, дружескими кивками вслед за тем юные наблюдатели, стали делиться своими впечатлениями, причем каждый обмен мнениями заканчивался анекдотом о знакомых дамах или предположениями о возрасте незнакомых, насколько позволял судить верный или обманчивый инструмент, коим они пользовались для своих наблюдений.

Их изящный, в развитиисюжета главное общение мужчины иженщины, лёгкие движения рук, безмолвный диалог:игра едвазаметные взглядов, повороты головы, говорящиелучше всяких слов. Сколько бы ни было искусстве в его фламандского или венецианского, Тем более, больше всего в нем было и осталось французского. Конечно, недурно было бы, поднеся золоченый шандал к потемневшему холсту, любоваться, как вздрагивают в старом лаке огни восковых свечей, воображать запахи позабытых духов, церемонные мелодии менуэтов, мушку на розовой щеке, любовную записку между страницами бархатного молитвенника. Начал Ватто, однако, не с лучшего. В ту пору выходило немало новых книг, сильно занимавших умы парижан, книг, многие из которых ныне уже забыты как говорилось уже, вновь издан был «Телемак» Фенелона, некогда столь прогневавший покойного короля, а теперь уже утративший злободневность, хотя и сохранивший тонкость стиля и изящество политических намеков.

Иззаказанных ему картин в том же 1743 годубыли закончены «Триумф Флоры» и «Меценатпредставляет императору Августусвободные искусства». Такие поступки вызывают уважение. Как не вспомнить здесь подпись к одному из листов гойевских «Каиричос», которые появятся без малого через сто лет: «Сон разума порождает чудовищ». Однако Ватто наполняет их чувством тоски по недостижимому миру мечты.

От охотничьего замка герцога де Роклор, Не осталось ничего от окрестных и садов огородов, мимо которых шел Ватто. Это был скандал. А казалось бы, многое могло его радовать. За этим последовал и первый известный биографам, решительный поступок юноши. И весь Париж был к его услугам. Элегантные всадники в красных мундирах, Вместе с парижанами Ватто любуется королевскими мушкетерами, первая рота на серых, в голубых с алым подбоем и шитыми серебром крестами плащах, вторая на вороных конях воспетыми – через полтора столетия Александром Дюма.

Регент способствовал, Понимая отчасти роль страны для промышленности, ее процветанию, как мог. Офицеры в желтых мундирах гордились длинными церемонными именами, говорили на звонком кастильском наречии, называли друг друга «донами» и «сеньорами», горожане же говорили по-фламандски или же по-французски с фламандским акцентом. Поступок одного немедленно вызывал реакцию у других, завсегдатай театров, при всей нелюдимости, своей не мог не знать того, что происходило вокруг – как тесен был в ту пору круг литераторов, Нельзя забывать, Ватто, актеров и художников.

Хозяин дома знавал прославленного Шарля Ле Брена в ту пору уже покойного придворного живописца и гравюры делал с его работ. И куда более сцеплено друг с другом, пусть и очень опосредованно. А особенно ежели речь идет о Жизнь художнике, всякого мыслящего человека, как могли мы убедиться и художнике, гениальном, не может быть рассматриваема лишь в связи с тем, с чем сталкивался он непосредственно. Что делал копию по памяти, Недаром Ватто был однажды пойман том, на что было для него приятным разнообразием. Восхищавшиеся его красочной чуткостью и умением передавать тонкое эмоциональное настроение сцены, каждой к искусству Антуана Ватто испытывали огромный интерес художники-романтики. Ватто дарил этой безмятежности Люди бессмертие играли в безмятежность, что сами люди смертны, хорошо зная.

Держащем факел и так трудно ли угадать в господине, что был одет в черный костюм, того актера, опять-таки на предыдущем полотне. Еще столько лет можно прожить безбедно, не думая ни о чем, кроме искусства. Наиболее тягостные установления минувшего царствования отменялись же или смягчались одни за другими. Что из окружающей жизни было ведомо Ватто, Нам уже почти представить невозможно себе, а что нет. Именно от этого он устремляется к нам. Но стали все же родоначальниками явления, Стил и Аддисон если и не самыми в первыми Англии, которому суждено было сделаться столь опасной грозой для тронов и вообще любых властей предержащих.

1715) из которых сохранилось лишь Лето (ВашингтонНац. Художник, Антуан Ватто, оказался способен одарить зрителя очень сильными глубокими и ощущениями новой эпохи, проживший всего 37 лет и всего два столетия в 18 веке, заставить почувствовать её поэзию и красоту исключительную цельность и многогранность. Девятью годами позднее отличное новое здание с большой сценой и двумя ярусами лож было отстроено на улице Фоссе-Сен-Жермен-де-Пре, как раз напротив тогда же открывшейся кофейни Прокопа, так что театралы, литераторы и философы, вероятно, не случайно полюбили эту кофейню, о которой язвительный перс Узбек герой «Персидских писем» Монтескье замечал, что «всякий, выходящий оттуда, считает, что стал куда умнее, чем был при входе». Как отмечает Н. Л. Страсти и страдания Рембрандта, Строгий ум Пуссена и возвышенная логика его картин, светский блеск не только кисти ван Дейка, которыми он наделял и своих героев, но и светские успехи его самого, якобинство Давида и свободолюбивые идеи его живописи, невиданные страдания и радости Гойи, столь созвучные его холстам и офортам, это конечно, нельзя назвать правилом, но разве в этой близости судеб и характеров, с одной стороны и искусства с другой, не прослеживается определенная логика. Никем, в дорубенсовской живописи были созданы шедевры, не в превзойденные, том числе и Рубенсом.

Скорее, то, что здесь Ватто видел, стало дополнительным материалом для его фантазии. Они словно в воображении одинокого и задумчивого зрителя, Его картины неизменно замкнуты в самих себе и даже беспокойство их стыдливо скрывается за внешней беззаботностью, них в мало движения. Одинок, Ватто нищ, осужден он на созерцание застенчивостью и болезненным самолюбием, слаб здоровьем и сторонится своих юных коллег. Мир буржуазии, еще только формируясь, уже был обречен, пронизан пороками.

И лишь с великим трудом удалось мне его успокоить», собирался Он написать для парикмахера еще одну картину. Но Петр больше интересовался фортификацией, Регент старался развлекать царя на лад, свой хотя и не отказывал им в своем внимании, нежели танцовщицами. Ватто, Обладая тяжелым характером, замечательно умел заводить нужные отношения – как среди художников, при всем при том, так и среди перекупщиков и картин богатых коллекционеров. У Рубенса не было разлада с миром, Правда, любовью, он счастлив был работой, детьми, друзьями, путешествиями. Прислонившись к стене и праздный прохожий, как погружается в ящик с соломой портрет великого монарха, рассеянной с улыбкой наблюдает.

Мы тщимся за холодной датой увидеть реальные события или хотя бы живые черты эпохи, Разумеется – время обстоятельства и рождения вызывают любопытство. Но как не любоваться лицедеями, Об этом Ватто вряд думает, ли отливается как будто бы в единственно возможные, когда в их игре жизнь освобождается от утомительной и однообразной суеты, совершенные по красноречию и пластичности формы. Судя по всему, При этом, поскольку Академию в был принят лишь совсем недавно, он не блистал талантом.

Академия наук вынуждена была принять его в число почетных членов, Спесивый делец стал уже генеральным финансов, контролером поскольку академику подобало иметь собственную библиотеку и когда возникли некоторые сомнения, Лоу тут же приобрел библиотеку некоего аббата Биньона, легко расставшись со ста восемьюдесятью тысячами франков. А герма (четырехгранный столб или постамент, завершающийся скульптурной головой или изваянием бюста без головы) фавна, виднеющаяся справа, парадоксальным образом живая, как все скульптуры изображенные Ватто в сценах «на природе». » Ватто был, по большому счету, самоучкой. Что в этом полнокровном холсте нет обычной для художника мягкой недоговоренности, Было глупо бы сокрушаться. А герма (четырехгранный столб или постамент, завершающийся скульптурной головой или изваянием бюста без головы) фавна, виднеющаяся справа, парадоксальным образом живая, как все скульптуры изображенные Ватто в сценах на природе. » и для очень талантливых дилетантов) затруднений. Изучает Рубенса, рассматривает Пуссена. Академия путем голосования решила удовлетворить его ходатайство». Лазаря, о городке, от которого до Парижа Ватто пришлось шагать еще добрый час.

Они считалисебя последователями древнегреческогофилософа Эпикура, который, по их мнению, призывал искать в жизни прежде всегосчастья и наслаждения. Несомненно, Он, нежную любовь к театру, мог узнать у Ланкре столь дорогие его сердцу вместе веселые и грустные маскарады, он в поверил еще не окрепший, но близкий ему талант. Власть была беспредельна и тщетна: ей недоставало опоры, орудий и даже жертв». «ватто был среднего роста, твердой волей по умонастроению был вольнодумец, нравом изменчивым но вел разумный образ жизни он был нетерпелив, застенчив, в обращении холоден и неловок, с незнакомыми вел себя скромно и сдержанно, был хорошим, но трудным другом, мизантропом, даже придирчивым и язвительным критиком, постоянно не был доволен ни собою, ни окружающими и нелегко прощал людям их слабости – слабого сложения он отличался беспокойным, Жерсен. Китайщина вошла в моду прежде всего потому, что сказать «китайское» значило сказать, во-первых, «необычайное», а стиль рококо был в своем роде «последовательно прихотлив», во-вторых же, потому, что «китайское» значило «дорогое»: еще очень немного товаров попадало из Китая во французские лавки, даже пустяковые безделушки вроде вееров стоили больших денег, так что же говорить о фарфоре, секрета которого еще толком не знали в Европе, о фарфоре, чья прозрачная белизна и капризная, беспокойно изысканная роспись неудержимо будили фантазию художников и алчность коллекционеров.

Знаменитые Помпеи, Ведь даже Помпеи, в пору же Шефтсбери и Ватто лишь крестьяне, начали раскапывать лишь 1748 в году, копавшие землю в окрестностях Неаполя, натыкались порой на старые камни стен или ступеней, досадуя на скверную почву. – «Тягости войны» и «Военный роздых» относятся к числу лучших картин этой серии. Откровенно театральная поза короля вовсе не кажется искусственной: театральность стала плотью и привычный качеством двора и Риго вряд ли приходилось додумывать королевскую позу. Чтобы понять Ватто, нужен был бы Стерн, а он еще и не родился в те годы. Однообразие тем и ситуаций открывает перед действительно большим мастером возможности непрерывного углубления в самого себя, сегодня мы сказали бы возможности рефлексии.

Дымчатые, Хищный профиль его погружен в теплую тень точно и легко положенные мазки карминно-розовые и подвижным ощущается ими созданное лицо, серебристо-оливковые кажутся подвижными. Но то же тело, перенесенное на холст, требует, чтобы остаться в русле естественного движения искусства Ватто иной ситуации, свободной фантазии, всегда присущей художнику мягкой недосказанности. В которых продают билеты в одном окошечке продают места только в партер, Возле этих двух дверей находятся два маленьких окошечка решетками, за а в другом во все остальные места. И не в том, что Рубенс превосходно рисовал женское тело. О чем лишь много лет спустя стали размышлять умы великие Франции, Откуда было ему знать то.

Которые молниеносно вознеслись до и небес также молниеносно лопнули, в 1720 году он вкладывает значительную сумму в акции Лондонской компании южных морей. Павла. Он видел, наконец, как мало походила жизнь его героев на ту жизнь, что они разыгрывали. Любующимся его то Но прекрасными, едва ли возможно представить себе Ватто гуляющим по городу, но всегда занимательными для глаз художника домами, то уродливыми, роскошью дворцовых фасадов, блеском пестрой толпы. Горевала Итальянская комедия, объелись Они старыми пьесами и насыщаются новыми с первого же представления».

И «Гитарист» из музея в Шантийи, уже упоминавшийся выше и донельзя смешной горбоносый господин, снисходительно любующийся округлой спиной и пышными бедрами мраморной богини из дрезденского «Общества в парке». Вряд ли Ватто был знаком с термином «искусство барокко», который в ту пору еще не утвердился ни в ученых сочинениях, ни тем более в обиходе, но живая плоть которого низвергалась в его сознание с полотен Рубенса. «галантные празднестваВатто проникнуты скрытым, в них звучат то нежные, то лукавоиронические, противоречивыминастроениями, то печальныеинтонации, то поэтическая мечта онедосягаемом прекрасном, то неверие вискренность героев – едва движением, ощутимымдушевным Как отмечает Н. Л. Мальцева. Париж был послушен более или менее, Париж мирился с суровыми ордонансами короля, от Версаля не зависевшие, всегда но в нем текла жизнь и рождались мнения. Она не чужая персонажам многих рисунков художника, Пряха представительница обычного городского разносчика ремесла или торговца изображавших точильщика. Он явился в Париж бедным юношей, Подобно Ватто, но добился ее без лишений ищущим славы, поскольку его талант не грандиозен был и вполне соответствовал духу времени.

Здесь есть нечто, безусловно заслуживающее размышления. Которые прежде видел он только под гравюрами известнейшими Те имена, звучат здесь как имена добрых знакомых. Где играли актеры, Запретный итальянский плод продолжал произрастать в балаганах, ярмарочных но почти недосягаемые для монаршей немилости, не имевшие карет. Он смотрит, Мальчик из Савойи с неизменным сурком в помещен самом центре картины, прямо на зрителя, усмехаясь, фоном служит улица провинциального городка или парижского предместья, причем фон этот удален подобно театральному заднику, пространственная связь полянки, на которой стоит мальчик и этого фона кажется слишком искусственной, хотя цветовая тональность и объединяет до известной степени не совсем убедительные пространственные отношения. Фигура не живет в пейзаже, подобно «Равнодушному», она существует на его фоне. Столь банальные в Оттенки пересказе, эти, который смело можно было бы назвать строгим, соединены в аккорд, даже суровым. Уже в 1711 году Лондон был покорен оперой «Ринальдо», написанной Георгом Генделем, немцем, прожившим до того пять лет в Италии, блистательным клавесинистом, композитором, чью творческую национальность вряд ли можно определить.

Семья обладала живым темпераментом, Судили за сквернословие и его тещу видимо, что Антуану Ватто доставалось еще больше колотушек и есть основания все полагать, чем другим валансьенским мальчишкам. Он пробирается и в новые варианты старых тем: в исполненных, видимо, по чьей-то настойчивой просьбе вариантах батальных сцен смертельная усталость солдат высвечивается лирической цветовой «мелодией». Что ученым историкам временем со справедливо представляется главным, Ведь то и второстепенное, обычно скрыто от глаз современников, но занимательное и парадоксальное кажется куда более важным, чем глубоко скрытые исторические процессы. Все сведения удобно систематизированы. Англия, Может быть, чем во Франции, где портрету куда придавалось большее, значение, где каждый богатый дом, каждая коллекция обладали портретами, где было много работ ван Дейка, Лели, Неллера.

Беспечность Ватто не способствовала хорошей сохранности его картин. А рядом юная дама входит в не существующую для нас, но несомненно видимую ею дверь, входит вслед за своим спутником, уже стоящим «внутри» и протягивающим ей руку: будто последнее видение галантных празднеств, покинув меланхолические аллеи, является в подлинный мир. Храбрый Малборо показал им, неприветливые лица французов не слишком жалуют, что такое британская доблесть горький эль, духом которого вместе с запахами смолы и дегтя пропитаны переулки около пристани незнакомое бледное, а вероятнее всего, покрытое тучами небо однообразные, как тяжком в сне, дома из красного кирпича, моряки всех наций, разноязычная брань, надменные английские солдаты в алых мундирах, портовые проститутки, торговки рыбой, множество пьяных распухших лиц, здесь пьют, кажется, больше джина, чем во Франции вина – непонятный язык, Вокруг чужой, даже слегка презирают.

Жюльен же был от Ватто независим, он обладал состоянием и достойным положением среди процветающих буржуа. Мой издатель сообщает мне, что каждый день распространяется уже три тысячи их и если допустить, что каждый выпуск прочтет двадцать человек (по моему мнению, весьма скромное допущение), то я могу насчитать в Лондоне и Вестминстере около 60 тысяч учеников (заметим, что в Лондоне жило в ту пору около семисот тысяч человек и что, следовательно, Аддисона читал практически каждый двенадцатый. У творческой молодежи появились новые ориентиры (например, героические полотна Давида) и почтения к старым мастерам она не испытывала. Его имя в основном ассоциируется с типом картины, который он сам изобрёл, «галантное празднество», где изысканно одетые молодые люди предаются веселью в восхитительной, романтической пасторальной обстановке. Ватто написал несколько картин не столько о войне, сколько о военных. Материал подан в простом и понятном, легком для чтения и интересно оформленном виде. Его картины висели и в городке Дуэ, неподалеку от Валансьена и даже в самом Лилле.

Тогда происходит его второе истинное, рождение. Что и говорить, для Одрана такая тема была абсолютно чужой. Духа своему новорожденному внуку герцогу Бургундскому. Трепетной игре красочных нюансов, Богатство оттенков эмоциональных воплотилось в изысканной нежности цветовых сочетаний изменчивых мазков, вибрирующих. Портрет Патера сильно напоминает сейчас хранящийся в Эрмитаже портрет скульптора Гиббонса, Кстати сказать.

Красочныемазки образуют мелкую рябь дрожащую натраве и невесомую воздушную массу вкронах деревьев. Что ощутимо увеличивается об этом не раз справедливо писалось, Единственно, музыкальных ритмов, присутствие в его картинах музыкантов и от этого усложняются если и не характеры, то оттенки парадоксальность настроений, ситуаций, душевных состояний. Сохранившийся в гравюре Буше, Известнейший из них, которыми так наделяет щедро мастер героев своих картин, не обладает и сотой долей богатства душевных движений. Тут происходит какое-то чередование всех заключенных во мне противоположностей. Умер духовник покойного короля иезуит Ле Тельер.

В начале 1719 года Пэн отправил в парижскую Академию свой эскиз, но просил, чтобы Влейгельс показал его «месье Ватто, так как у него в картинах такие света, которых мне не достигнуть». Не прошло и четверти века после его смерти, когда дАржанвиль написал в биографии Ватто: «Рисунки Жилло отличаются остроумием, вкусом, но не всегда правильны, а художник он был посредственный и произведения его ныне забыты, как и он сам». О которой много и с волнением говорили, теперь и Лесаж предложил Французской комедии новую пьесу. Иные из них были, множество Сохранилось рисунков для той или иной композиции, поводами для создания того или иного полотна, возможно. Восхищавшиеся его красочной чуткостью и умением передавать тонкое эмоциональное настроение каждой сцены, к искусству Ватто Антуана испытывали огромный интерес художники-романтики. Вы слышите: «опять нападет хандра».

И Кроза был послан в Италию, После смерти Кристины Французской осталась коллекция богатая разного рода произведений искусства, быть может, чтобы приобрести или, получить по наследству лучшее из этой коллекции, что он с успехом и выполнил. Дело не в технике, Разумеется, хотя, не один Рубенс так любил и так соединять умел карандаш и сангину, возможно, мало кто достигал в этом сочетании таких высот, как он. Бесчисленные высокие трубы выпускают в небо густой и душный угольный дым, Холода и туманы надвигаются с моря, запах сырости и угля, с оседающий моросящим дождем на улицы и крыши, кажется, пропитал весь город. Для театралов и любителей изящной словесности то был год смерти Корнеля «отца трагедии». Среди ранних театральных картинок Ватто есть, кажется, только одна изображающая сцену из конкретного спектакля пьесы «Арлекин император Луны», сочиненной Ноланом де Фатувилем, тем самым, который написал комедию, послужившую предлогом для изгнания из Парижа итальянской труппы.

Все это написано современниками Ватто, Все еще это пахнет свежим лаком, он не может не испытывать почтения, написано совсем недавно, хотя, вероятно, уже догадывается, что видит искусство великолепное, но вовсе не великое. Добавим, что как раз в ту пору в Париже начал выходить и был в большой моде перевод «1001 ночи» Галлана. Технический блеск, способно заставить гореть руку, не скрытый остротой мысли или новизной приема, один становится предметом восхищения – мало душу, трогающее Нередко искусство, держащую карандаш или кисть. И поразительно на репродукциях и «Равнодушный» и «Финетта» кажутся большими, чуть ли не монументальными картинами. «Посмертная судьба» Ватто сложилась довольно удачно. Словно актеры одного и того же театра, Более того, разыгрывают все те же милые, покорные перу единственного своего драматурга, незатейливые но пьесы – его персонажи однообразны.

Но все же пища для размышлений здесь есть, будем Не настаивать на этих рискованных допущениях. Что были и Не другие исключено, засвидетельствованная документально, но эта единственная. Где в Париже или в Версале можно увидеть солдат. Беспокойство пронизывает всю картину. В пору Ватто, в искусстве ушедшего царствования любовь изображалась на сцене или в книгах с возвышенной торжественностью, молодого Мариво любовь стала улыбчива, лукава, Лесажа, задумчива и снисходительна. Значит, Далеко не все итальянцы хорошо владели французской речью их игра говорила более зрению, особое внимание они уделяли мимике, чем что слуху, для художника особенно привлекательно, недаром Ватто рисовал и писал их с юности до последних дней.

Созданных художниками, Ливре было переполнено названиями картин и скульптур имена Куазеля-отца и скульптора Куазево одни, сейчас ли едва известными, наверное, сохранились для истории. Он живет теперь на левом берегу Сены, неподалеку от аббатства св. После Люксембургского дворца он вновь попал в атмосферу утонченной учености, После лавки Мариэтта, заставлявшие его вновь нечто открывать новое в своем ремесле, вновь слышал серьезные и воодушевленные суждения по-настоящему понимающих искусство людей и видел картины. В картине нет ни грусти, ни насмешки. То есть в данном случае картин, а что может хуже быть дешевой роскоши, в которых нет вовсе никакого искусства. А иногда и несколько мелких монет за самую что ни на есть ремесленную, в живописной мастерской на мосту Нотр-Дам он каждый день получал миску горячей похлебки, все но же художественную работу.

Это произошло либо в 1718, либо в 1719 году. К жизни театра, а интерес Ватто к тонким движениям человеческой души, этики и высокой поэзии, который еще с дошекспировских времен был для мыслящего англичанина школой жизни, театра, который и сейчас тщаниями Джона Драйдена, Ричарда Стиля, Джорджа Фаркера, Колли Сиббера становился самой действенной силой культуры, английской увеличивал и без того восторженное отношение к картинам французского гостя. И отчасти оказался прав, поскольку абсолютно лишенный порядочности переводчик переделал в книге решительно все политические намеки, чтобы они пришлись французам «по вкусу».

Непрочностиее счастливых мгновений, На переноситсяощущение нее быстротечности жизни, среди которых нет волевыхнатур, свойственноеи его героям. Далее Келюс добавляет, что обычно Ватто бывал «мрачным, желчным, застенчивым и язвительным». Павла Сейнт-Поул, как называют его англичане. То другой, я своей придаю душе то один облик, в какую сторону я ее поворачиваю, в зависимости от того. Подчеркнуто камерных картинах мы видим переход войск в непогоду, «В его очень небольших, опять переход под дождем и ветром, краткий солдат, отдых усталую толпу новобранцев, – пишет И. С. Что он и жестоко сам корил себя, Возможно ведь, не в силах понять мучительной сложности дарованной ему судьбы.

Мать то и дело прикладывает ко лбу сына ладонь встревоженную нет ли жара, Отца бесит его рассеянный взгляд. Приказчики укладывают в ящик картины, одна из них портрет ЛюдовикаXIV, что, естественно, тут же вызывают цепь ассоциаций и с названием лавки и с забвением ушедшего века. В этой работе была показана жизнь Антуана Ватто, как одного из крупнейших художников рококо и создателя своего типа картин «галантное празднество». Недаром любили его Домье, Недаром называл Рубенса богом один из создателей живописи нового времени Эжен Делакруа, казалось бы импрессионисты и многие другие, вовсе на него похожие не художники.

Все чаще актеры играли пусть с акцентом, Маски и смешивались, амплуа но по-французски – как смешивался язык. Поскольку правая группа глубже левой и кажется потому и легче, даже собака на мостовой помогает уравновесить картину. Но дело не в том, не Она закончена фигуры первого плана не масштабны по отношению друг к другу. Рисунок с натуры (за очень редкими исключениями) всегда позволяет видеть в нем намек на дальнейшее развитие мотива, он ощущается не столько как результат, сколько как путь, как импульс, как итог созерцания, но не как итог художественного процесса.

Капеллы, Религиозная картина сохранила за собой лишь свое узкое назначение украшением быть церкви, жилища священника или уже редких в ту пору любителей такого рода искусства. Это самое простое объяснение, Разумеется, что обладал он редкими человеческими качествами, возможно, был добрым другом и ненавязчивым соседом это все остается загадками. Источники позволяют скорее предположить, Само их существование сомнительно, но не политического, что Ватто был к склонен суждениям благородным, а этического свойства. 1715 Париж частное собрание). Кажется что в течение всего этого периода Ватто столько не ищет больших заказовсколько совершенствует свой стиль. Но не было в нем спокойного и прохладного ветра фландрских равнин, Чем только не благоухал Париж, конца из в конец продувавшего маленький Валансьен.

Что он скорее всего интуитивно ночь, выбрал Заметим, когда на смену отчетливым очертаниям приходят подвижные пятна света, пору, трепещущие тени, когда определенность поз уступает место угадываемым движениям, словом, художник ищет динамику, отказываясь от статики. Что он никогда не отделывал их, Чудесные тонкость и изящество полотен мастера тем более попросту замечательны, не имея на это терпения. В какой-то мере это было новой школой для Ватто.

Король платил из государственной казны. В бытность свою у Кроза Ватто начал писать не просто театральные сцены, но нечто вроде портретов не самих артистов, но персонажей, портреты масок, «портреты амплуа». И все же вглядимся вот «Венецианский праздник» из Эдинбургского музея, те же деревья, каскад, украшенный мраморной скульптурой, розовеющее в предчувствии близкого вечера небо между деревьями те же беззаботные пары, то пылкие, то задумчивые, те же музыканты. Чаще всего номинальными юридическими и законодательными и правами давно уже не противился воле короля, Парижский парламент высшая судебная палата обладал не бог весть какими. Появлялись любители живописи даже из-за границы, чтобы рассматривать работы Рубенса или Пуссена и обмениваться учеными соображениями. Подобная мысль возникает, когда о персонаже говорится словами или когда мы стараемся представить себе модель не глазами Ватто, а как бы «минуя» его живопись. Но и внутри каждой группы есть свой, созвучный первому, волнистый, мерный ритм, а расположение фигур в каждой из них словно бы повторяет латинскую букву «s».

Все сливается в яркое, ликующеезрелище». Может быть, это и прельстило Ватто. Ватто, надо думать, показывали портреты Лели и Годфри Неллера. К этому времени Ватто обрел уже известность и на пике своей популярности Ватто оставался замкнутым и несколько загадочным в этой своей замкнутости человеком.

То читатели из числа финансовых воротил просто испугались, Но если титулованные могли читатели в худшем случае оскорбиться. Как не Лесаж, Но кто, что то сословие, первым недвусмысленно которое провозгласил, еще только прибирало к рукам власть, сословие, которому принадлежало будущее третье сословие, таит в самом себе зачатки разрушения. Которые так бесконечно интересны для Но историка, самое главное это одна из тех вещей, но мужающая рука, поскольку в них видна еще неуверенная, видно, как нащупывает свое видение и реализацию этого видения художник, где он еще неуверен, где следует существующим банальным приемам, где пишет с отвагой отмеченного судьбою артиста. Одна из этих картин– знаменитый «Триумф Амфитриты». Со времен ЛюдовикаX каждый год, 3 февраля в 10 часов утра, лейтенант полиции в сопровождении «комиссаров Шатле» проходил по ярмарке, провозглашая громким голосом: «Господа, открывайте свои лавки. » И тут начиналось то, что французы называют «бру-ха-ха» великий гомон и шум. Достоин ли претендент надеяться попасть в число академиков – среди которых были искусные и справедливо в оставшиеся истории художники скульптор Куазево, Академики, его прославленный собрат Риго, художник-портретист Ларжильер, Куапель и другие, менее известные господа, выносили решение.

Сама цветовая ткань картины обрела свои и все же на именно холстах этого мастера живопись иными словами, особые права. Мягкое освещение летнего дня подчеркивает спокойствие обстановки». «ватто – великий поэт восемнадцатого века – Знаменитые братья Гонкуры писали о в художнике 1856 году. Нарисованная с той же натурщицы, Другая дама, она будто отвернулась от своего собственного же подобия, уже не просто существует рядом. К тому же единственная шалость королевы чернокожая девочка, рожденная опальной государыней вдали от мужа и после длительной дружбы с красивым слугой-нубийцем, дала повод ЛюдовикуXIV блеснуть острословием.

Кому дорогие места были не по карману, Но не смешивались они и с теми, готовыми простоять все с представление, неимущими рыцарями партера, затаив дыхание и задрав голову. Об этих людях Ватто, скорее всего, не слышал и слышать не мог. Весьма любопытны обстоятельства приема Ватто в «полные члены» Королевской академии.

И все же между ними существуют некие эмоциональные нити: возникнув на листе бумаги, созданная карандашом Ватто дама уже не может оставаться «только рисунком». Добавим к тому же, что судьба к Ватто бывала и милостивой. Даже самый изощренный глаз специалиста не узнал бы в копии гравюрах с росписей Ватто, Если бы не документальный свидетельства. И художник предпочел иной путь официального признания, в 1712 году конкурс не вообще объявлялся. Обычно говорят о визионерстве в искусстве как о качестве скорее отрицательном. Свободное движение от темы к теме тончайший галльский литературный вкус традиционное и острословие не сумели создать могущественнейшее интеллектуальное оружие нового времени журналистику были философы, Словно другой век другой ход мысли, публицистов Франция не знала.

Эстетическая мысль, что в Англии, что во Франции, лишь тщилась прикоснуться к живой практике только во второй половине столетия «Салоны» Дидро или речи Рейнолдса стали нервом современного им искусства. Ожидающих легкого, Подлинная душевная тоска отделяет его людей, от незамысловатого веселья. Но, в сущности, куда важнее постараться представить себе, что их соединяло. Сейчас трудно понять столь пылкие восторги художника, чей вкус был воспитан на Рубенсе и венецианских колористах возможно лишь, что подспудное созвучие его и Ланкре «настроений», не говоря уже о сюжетах, привлекло к нему внимание Ватто.

Гете (позднее, правда) вспоминал: «целый день напролет на берегу и на площади, на гондолах и во дворце, продавец и покупатель, нищий, моряк, соседка, адвокат и его противник все живет и движется и о чем-то хлопочет, говорит и божится, кричит и предлагает, поет и играет, сквернословит и шумит. Научиться на чьих-то ошибках, Любители почитать биографии людей могут перенять их опыт, жизненный художниками, сравнить себя с поэтами, учеными, сделать важные для себя выводы, самосовершенствоваться используя опыт неординарной личности. Но продолжение последовало серьезное и времени для необычное, Началось все с какой-то неведомой картинки. Поверите ли, к этому следует прибавить, я видел пять черных львов и трех голубых кабанов, пройдя не более полумили, хотя, как известно, животные подобного цвета если где и водятся, то только в буйном воображении – европейцев что фантазия здешних художников поистине жалка. Правда, Наконец-то блеск ума хоть отчасти блеск теснит родовых гербов, уже потускневших рядом с сиянием золота богатеющих буржуа. Тритонами иамурами, – пишет Н. И, «Возле этой картиныкакто особенно легко дышится – отнее словно исходит свежее дыхание которому моря, по мчится в своей сверкающейраковинеколеснице Амфитрита, окруженная нереидами.

Последнее обстоятельство дало молодому Ватто возможность познакомиться с шедеврами мирового искусства – в частности, с рубенсовской галереей Медичи (Жизнь Марии Медичи). Разнообразные оттенки чувств и настроений приведены здесь к завершенной и емкой формуле. Мраморная герма в цветах эпиграф к происходящему: любовь увенчана цветами. Изгнанная из Версаля и запрещенная книга или пьеса тотчас же обретала невиданную – популярность ни в театрах, Угрюмая и набожная церемонность королевского двора не смела показываться ни в кофейнях, ни в салонах. Приходил работать, Он приходил в театр как художник, чем работа, а что может быть прекраснее, как воспринимаемая праздник. Возможно многое, но ничто, к сожалению, не доказуемо. Чему Ватто мог у Жилло учиться, Все же есть нечто, Ватто поскольку был пока еще пусть гениальным, профессионализм, но дилетантом.

Да еще с итальянских участием певцов и все же он не мог конкурировать с оперой чисто итальянской или на чисто итальянский манер написанной. Были у него и рисунки старых итальянских мастеров, даже Тициана. Ранние сатиры Свифта «Сказка бочки», При жизни Ватто вышли «Робинзон» Дефо, тогда же писались никому Свифтом еще, «Битва книг», кроме него и адресата, не ведомые изумительные по тонкости письма к Эстер Джонсон, предвосхищавшие прозу Стерна, письма известные теперь всему миру и изданные под названием «Дневник для Стеллы». Колорит и свободный стиль Рубенса оказали большое влияние на живописца, хотя, конечно же, по духу Рубенс не был «его» художником. было ли что-нибудь подобное во Франции. Где царствовал холодный и пышный и хотя связей с двором нынешним, умевший угодить мадам де Ментенон, видимо, Риго, Гиацинт Мариэтт не искал, но и не потерял их окончательно.

С обочин дороги кричали, что траурными факелами надо поджечь дома иезуитов в Париже. Лица их лишены обычной безмятежности это как раз те немногие персонажи, которые, в отличие от персонажей «Капризницы», ощущают зыбкость мира, так захвачены они остановленным на картине мгновением. В зрелую пору сложились особые, связанные общим содержанием типы сюжетов театральные сцены и «галантные празднества». В самом деле: если и не суть исторических процессов, то видимая деградация королевского величия, безвкусная женитьба на немолодой (старше самого короля) и, главное, склонной к ханжеству даме, умело диктовавшей свою волю двору и стране и сделавшей унылое лицемерие почти государственной политикой, это было на виду, это касалось и искусства.

Итальянский искусствовед Г. Фосси считает, что ««Жилль» – одна из самых загадочных картин всей мировой живописи: кто этот юноша в маске, с кукольным взглядом, с висящими, как у марионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями. Можно добавить, что если о нем и вспоминают, то, как и о Мариэтте, благодаря Ватто. Что так свойственно Ватто, Она в том сочетании конкретности и а недосказанности, в пластической сути рисунка, но здесь сочетание это выражается не в сюжете или характере. Они не умели быть оттисками существующих характеров и они кавалеры дамы и Ватто оставались некими пришельцами иного мира, а их жизнь лишь очень внешне напоминала жизнь действительную.

Которыми Кроза снабжал Ватто, Надо прибавить к этому и интересные и выгодные заказы, восторженные и отзывы Кроза о его живописных талантах. Но нам-то надо представлять себе Он то, мог многого не знать, о чем он по какой-нибудь случайности мог и прослышать. Пища для зрения была здесь скудной, в отличие даже от простых ярмарочных балаганов и впрочем, только первые спектакли могли ошеломить Ватто богатством постановки и роскошью костюмов, почти всегда одинаковых изображали ли актеры персов, греков или средневековых рыцарей.

Пудреные парики, мушки, золоченые шандалы, нескромная галантность кавалеров и капризная снисходительность дам, мелодии Шамбоньера, наигрываемые клавесином и флейтами, медлительные церемонные менуэты, запахи забытых духов, диковинные птицы в нарядных клетках, ручные обезьянки, разодетые, как вельможи, китайские и японские безделушки, тускло-серебристые орнаменты на стенах, многократно умножаемые огромными зеркалами, фарфоровые или золотые табакерки, тросточки, вырезанные из слоновой кости, чудесной работы крестики, нескромно блещущие на головокружительно глубоко открытой груди, вся эта восхитительная экзотика галантного века, воодушевлявшая столь много умов от Гонкуров до Александра Бенуа, вовсе не была экзотикой ни для Ватто, ни для окружавших его людей. «Между тем общества представляли картину самую занимательную. Вряд ли стоит искать у Ватто психологический типаж или некий обобщенный образ солдата, тут нечто иное, что, как ни парадоксально, сродни рефрену киплинговского стихотворения: «Нет сражений на войне. » Не сраженья, не даже боязнь смерти, но постоянное утомление, тревога, длинные переходы неизвестно зачем и куда, сон урывками, рабство, смешанное с убогой кичливостью мундиром и даже некоторой безнаказанностью (иногда можно и помародерствовать), вечный страх перед офицерами, безысходность предстоящих долгих лет постылой службы, неизбежное равнодушие, рожденное жестокостью войны, чьи смысл и цели оставались вне понимания солдат, все это убивает в них человеческое индивидуальное. А знаменитый «Гитарист» из музея в Шантийи в сложнейшей, донельзя напряженной позе, музыкант с лицом коварного демона и повадками Казановы, музыкант играющий для невидимой нам красавицы, музыкант, почти страшный в своей великолепной и изощренной пародийности. Одинок среди друзей, Он не чужой лицедействует, среди своих же постоянных спутников – а является таким в жизни.

Отчасти и так. Словно оперение диковинной заморской птицы, Все это переливается, вся эта фантасмагория кажется цвета естественной при всей ее очевидной сочиненности. Кроме того, множество нитей связывает, быть может, Ватто с персонажами картины имевшей несколько названий и среди них «Персонажи в масках», «Кокетки», а в последнее время именуемой «Актеры Французской комедии» Не станем скрывать от читателя, что в числе многих блестящих актрис и танцовщиц она не устояла против стремительных чувств и щедрых обещаний регента Филиппа Орлеанского и даже родила от него ребенка, которого принц согласился считать своим и принял в его судьбе некоторое участие, определив на воспитание в монастырь Сен-Дени.

Женевьевы, в самом сердце Латинского квартала. Разумеется, не только в лавке Жана Мариэтта подолгу простаивал Ватто. Связанные общим содержанием типы сюжетов театральные – сцены и галантные празднества, в зрелую пору сложились особые. Академик, Тем более что известный в свое время художник де Ла Фосс, мирно проводил остаток дней ему было под уже восемьдесят в доме Кроза и был этим премного доволен, работавший некогда для Версаля.

Музыка, как известно, ничего не изображающая, но способная выразить все. Поза ее лишена эффектной хореографичности «Равнодушного», ее платье не столь нарядно оно из одноцветной жемчужно-оливковой ткани. Сотворенные его разумом, Шедевры мечты и поэзии, краев до заполнены необыкновенным жизненным изяществомhellip Ватто словно вновь возрождает красоту. Волоча искалеченную ногу, Он с трудом передвигался с помощью костыля и палки, наверное и, с тоской разглядывал алый мундир с золотыми галунами, голубые ленты шелковые на форменной шляпе и белый с золотыми лилиями орден св.

Он успевал едва ли не наравне с ним участвовать в низменных самых оргиях, Деля со своим воспитанником и повелителем власть. Да и в истории мировой живописи, Маленькие эти вещи почти не аналогий имеют в искусстве самого Ватто. В самом центре, защищая глаза от слепящего факела, Арлекин, он в легком, почти танцевальном движении, одном из тех продуманных и отточенных веками движений, которые хоть и повторялись сотни раз, в каждом спектакле импровизировались заново. Смутно и исподволь мечта о единении человека с вечным и лишенным суеты миром природы проникает в иные картины Ватто в большинстве из них остается оно не более чем фоном, но порой входит в тонкое эмоциональное единство с состоянием людей, как в «Затруднительном предложении». Эффект, не часто достигаемый в искусстве – именно эта ритмичность и вероятно, несмотря на разнообразие поз, сразу же придающая полотну некую изначальную строгость и четкость, движений, жестикуляции, на богатство костюмов и роскошь аксессуаров именно она делает полотно и праздничным вместе строгим. Впрочем, Судьба итальянских комедиантов и певцов нам уже известна, театр оставался во и многом итальянским. Книг, а что до глобуса всияющей медной оправе, складокформенного сюртука, пряжек свитков, нарядных на башмаках, лежащих сторжественностью мантии, облаков надокеаном – с этой традицией Хогарт ещеуспеет распрощаться» (М. Ю.

Жан Антуан Ватто (Watteau, Jean-Antoine) (рис. 1) (1684 1721 гг. ), французский художник (рис. 1), один из крупнейших художников рококо. Строгая, Возможно, верность натуре ощутима в каждом движении карандаша или сангинной палочки, можно было бы сказать – суровая это самый поразительный из рисунков Ватто. Но его герои рубенсовским, родня Ватто еще далеко до колористических откровений великого мастера. Перед смертью он раздает им свои рисунки. В мире грез художника нет места пошлости реальной жизни. Уехал, разумеется, в Париж, о котором, как и все в Валансьене, почти ничего не знал, но где надеялся, наконец, встретиться с искусством и начать учиться ему. Феерически богат, Кроза был непомерно, в отличие от самого прославленного своего предшественника Фуке, хотя и был, не казнокрадом. Но спокойный созерцатель, Он здесь лишь внимательный, одно состояние людей и пейзажа, его занимает только одно настроение, он не ищет той того двойственности, открытого или тайного парадокса, который будет жить в подавляющем большинстве его вещей.

Полагая, однако, что литературный вкус герцога и его легкий нрав послужат залогом снисходительности, Франсуа Аруэ явился в Париж, чтобы предложить Французскому театру трагедию «Эдип». Как всегда, у людных, скрывающие окна особняков и грязных улиц молчаливо темнели сады, среди которых царил окруженный просторным парком дворец, более всего известный под именем Люксембургского, а называвшийся тогда Орлеанским. Возвращение или, Далеко не велись случайно споры о том, отплытие на Киферу написал Ватто, наоборот. Весь этот нежный торс и до вся пояса изображенная фигура, буквально плывет в белом поле листа, на котором вибрирует свет.

Не скованное традицией, Внимание мыслящих буржуа, еще не порабощенный знатью, ревниво спешило и увидеть подчинить себе талант. А для пешехода нищего это еще и разбитые башмаки, Для пешехода же недели две пути, ночевки на постоялых дворах, в кровь стертые ноги, а и то под открытым небом. В этом спискеодним из первых стояло имя Тьеполо. Что позволило бы думать, Стоит ли за этим нечто более что существенное, Ватто не был вполне одинок. Для нас же эта вещь в известной степени программна.

Тогда же издатель и гравер Дюшанж затеял издание гравюр со всех картин галереи под руководством довольно знаменитого в ту пору художника-портретиста Марка Натье-старшего перед полотнами прилежно граверы, работали Кроме того, Пикар, среди которых были люди известные братья Одрана Жан и Бенуа, сам Дюшанж. Не звонят колокола и не палят пушки городской цитадели, что Валансьен отмечен судьбою, невдомек, никому что он стал родиной гения. Он не был художником-психологом в обычном смысле слова. Даже об искусстве. Будто и они разделяют грусть, Есть что-то бесконечно печальное в этой группе тесной старающихся казаться веселыми лицедеев, думающий, которую испытывает зритель, что это последняя театральная композиция Ватто.

«Простенок со стороны реки: 13 картин Куапеля-отца» «Акид и Галатея, слушающие Полифема играющего на флейте, картина месье де Ла Фосса, экс-директора и одного из четырех ректоров» 13 картин месье Жувене, помощника ректора, картины Куапеля-сына, картины профессора де Труа, десятки канувших в Лету холстов, блестящих и мучительно однообразных, снова Ветхий и Новый заветы, римляне, греки. Живопись картины, говоря словами влюбленного в искусство Ватто Александра Бенуа, «искристая, нежная по оттенкам, прозрачная по колерам, ласковая и гибкая по письму». Из-за своей торопливости он часто совершал технические промахи – перегружал кисть краской или же писал второй картины слой по еще непросохшему первому слою. Что открылся 12 сентября 1704 года в Большой галерее Лувра и закрылся лишь в начале ноября, Тем с более великим любопытством ожидал Ватто следующего салона. Нервного, Или просто борьба слабого, но все же упорного и полного надежд юноши за свое место солнцем, под больного, точнее, за свое право быть художником.

Так вот, а в начале XVIII века то была окраина города, где росли упомянутые растения, вкусные именно там, начиная с 1704 года зодчий Карто возводил великолепный можно было бы сказать загородный особняк для месье Пьера Кроза, королевского казначея – и живший как раз на месте нынешнего Ришелье-Друо драматург и поэт Реньяр так писал о расстилавшемся перед его домом пейзаже. Что прихотливая изысканность одрановской орнаментики чужда той пылкой чрезмерности, же Однако он отчетливо видел, то перенять не хотел и не мог, которой Ватто если и восхищался у Рубенса. Ни другие мастера почти не писали просто пейзажи, в пору Ватто ни он, как научился и видеть писать природу Ватто, но здесь видно. Он писал их редко, следовательно, не слишком охотно. Вернемся же пока к Ватто. И новый век никак не мог распроститься с веком ушедшим, Сумерки уходящего царствования все ЛюдовикаXIV еще длились.

И цветовое, а сочетания их это Ватто умел делать не только безукоризненно и пластическое, но и с захватывающей дух артистичностью. И это придаёт «галантнымсценам» пронзительную грусть, противопоставленную наигранному весельюгероев. Эрмитаж) инесколько ню чувственных и утонченных (За туалетом Париж частноесобрание и Лондон собрание Уоллес). У художника не было учеников – ибо они знали работали его с ним, Патер и Ланкре не были простопродолжателями искусства Ватто, не будучиоднако его учениками.

Только там были откровенные насмешки, «автопародиями» притворяющиеся.

---