Масло vs. Акварель

[stow]

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
...Еще со времен института я понял, что в нашем обучении художников нет системы. Все говорят о творчестве, когда нужно — о навыках и умениях. Нужна методика, как в свое время у мамы. Человек не умел говорить — его научили. Так и здесь: человек не умел рисовать — его научили. А уж вопросы таланта обсуждать после...
...Наши ученики учатся 4-5 лет. Можно быстрее или, наоборот, медленнее. Потому что ученик должен выполнить множество заданий, и пока он не закончил одно, его не допустят к следующему. В итоге к выпуску он действительно владеет необходимыми навыками...
...И о педагогах. Это, может, и есть главная часть моей методики. У нас нет учителей-теоретиков. Все наши педагоги — состоявшиеся художники. Хотя и с ними, прежде чем допустить к работе, много занимались. Да и сейчас я постоянно провожу мастер-классы для педагогов, даже для очень заслуженных.
Хочу в Микеланджелы! Или, на крайний случай, в Тулуз-Лотреки...
И.Г: В вашей школе учатся и те, кто не собирается посвящать себя изобразительному искусству. В качестве хобби, так сказать. Вполне взрослые, состоявшиеся люди. В связи с этим — два вопроса: можно ли научить бесталанного, и нужно ли тратить на это время и силы?
СА: Серьезнейшие вопросы Вы между делом задали. На первый отвечу абсолютно утвердительно: можно обучить рисованию и живописи любого психически здорового человека. И создание методики такого обучения — одно из главных дел моей жизни.
Второй вопрос — сложнее. Малоодаренному человеку, возможно, не стоит делать искусство профессией. Но любой человек — подчеркиваю, любой! — под руководством хорошего педагога взявший в руки карандаш, изменит свою жизнь в лучшую сторону. Понимаете, человеку дан дар видеть красоту простых вещей и любоваться ею. Но этот дар часто не выявлен. Люди не знают, чем владеют. И лишь начав рисовать и вглядываться в мир, они открывают эту красоту и это счастье.
И.Г.: Прямо счастье?
СА: Конечно, счастье! До этого не видел, и вдруг — прозрел. Разве это не счастье? Даже если человек остался инженером, музыкантом или экономистом. Кстати, это не нами открыто. Любое старое классическое образование включало в себя изучение искусства. Мой приятель, крупный бизнесмен-золотопромышленник, закончивший Итон, ездит по всему миру с этюдником. В Итоне этому тоже обучали! Большой бизнес забирает почти всё его время. Но час за этюдником полностью освобождает душу отненужных наслоений. Я, например, не знаю лучшей формы расслабления и отдыха.
И.Г.: Так, Вы, трудясь над изображением георгина весь световой день – отдыхаете?
С.А.: Я устаю, не работая. Я становлюсь невыносим, можете жену спросить, Дашу. Она подтвердит. А взял кисточку — и другой человек. Это как воздух, как еда. Я без этого жить не могу. Кстати, может, и Вы не можете без живописи.
И.Г.: Вроде, могу.

[stow]

СА: Но ведь Вы не пробовали! В этом все дело! А кто попробовал, как правило, не бросает. Как бросишь целый мир, да еще такой прекрасный?
ИГ: Сейчас часто слышишь, что хорошее образование убивает врожденные задатки, «зашоривает» талант. Что скажете по этому поводу?
СА: Профессиональные навыки никогда и ни при каких обстоятельствах не помешают таланту. А вот их отсутствие мешает сплошь и рядом. Для себя я все решил еще во времена преподавания в Суриковской школе. Мне тогда попался суперталантливый мальчишка. С потрясающим чувством гармонии цвета — даром, который либо есть, либо нет. Этот мальчик идеально решал на занятиях самые провокационные художественные задачи. Но — только в части цвета. Что касалось рисунка — все чашки и головы были, мягко говоря, кривоваты. Но вот же незадача: стоило мне начать их поправлять, как эта замечательная гармония цвета терялась! А я сам был почти мальчишка, 21 год всего. Короче, вызвал его папу. Солидный, народный артист СССР, солист Большого театра и очень мудрый человек. Выложил ему ситуацию, мол, так и так, я обязан пацана учить, но правкой разрушаю созданную мальчишкой гармонию. Так - учить или нет?
А он мне — таким хорошо поставленным басом: «Учи! Учи!».
Я его спрашиваю: «А если этот дар уйдет?».
Он мне опять своим басом: «Ну и пусть уходит, если не его, а что его — всегда с ним останется».
На всю жизнь запомнил.
ИГ: И как мальчик?
СА: Блестящий художник. Все, что было — осталось. А рисовать — научился. Боря Ведерников его зовут.

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
Талант школой не испортишь. Академические навыки — это багаж. Точнее даже — фундамент. А уж что на нем построишь — это вопрос твоего творчества.
Талант — это вообще редкость. Да и разглядеть его поначалу непросто. Бывает, приходит вундеркинд — а это и есть его потолок. А вчерашний тихоход все набирает и набирает, вообще не имея потолка.
...Я не могу смотреть на конкурсы красоты. Чем они хвалятся? Они что, свои параметры заработали? Это ж им природа дала!..
И.Г: Но вернемся к началу карьеры. Институт закончен. Почет и признание?
СА: Если бы... В искусстве так почти не бывает. Меня даже в Союз художников только со второго захода приняли. Я сразу подался в художественно-производственный комбинат.
И.Г.: Что это такое?
СА: Организация, дававшая художникам заказы. «Ленин в кабинете», размеры, сроки, гонорар. «Портрет доярки Пупкиной». И так далее. Бывали и очень приличные заказы, но новичкам они уж точно не доставались. Короче, покрутился я там и подумал — а на хрена мне это надо? Моя задача — как художника — выставочный фонд нарабатывать. Показывать себя народу. А если народу понравится, то деньги будут. В итоге, первую выставку я организовал аж в 1985 году, в Звенигороде, в монастыре — 150 небольших акварелей: большие я тогда еще не умел. А к концу 1980-х доходило до трех выставок в месяц — достойных работ уже хватало.
И.Г.: Кто помогал с выставками?
СА: Поначалу никто. Проблемно было все. Ни людей, ни машины. Связывал работы, спускал на лифте из мастерской, и, надеясь, что не сопрут, бросал их в подъезде. А сам бежал на Курский вокзал, за большим такси-универсалом. Да еще засада — я начинаю таскать картины, а таксист, не желая ждать, уезжает. Опять по новой, на поиски машины...
В общем, есть, что вспомнить (смеется — прим.авт.)
И.Г.: Выставки окупали себя?
СА: Напрямую — никогда. Во-первых, я участвовал исключительно в персональных выставках, всегда отказываясь от «групповух». Хотя последние, конечно, менее накладные. Во-вторых, у меня никогда не было выставок-продаж. Моя задача — показать свое творчество. А те, кому оно понравилось, всегда смогут меня потом найти.
И.Г.: Да, довольно жесткая постановка.

[stow]

СА: Это так, было и в самом деле непросто. Впрочем, ближе к перестройке стало ясно, что политика была правильной. Художники всегда ждали чего-то от государства. Мне же от него ничего не было нужно. И когда господдержка кончилась, я уже был на своих ногах. Так что в новые хозяйственные отношения я влился легко и естественно.

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
...Никогда никакой труд не бывает тщетен. Если ты трудно работаешь и бьешь в одну точку, то всегда добиваешься, чего хочешь...
...Мне смешно, когда какой-нибудь художник — уже лысый и седой — заявляет, что еще не имел персональной выставки. Одно из двух — либо нечего показывать, либо патологически ленив. Я к сегодняшнему дню имею их около 250. Не собираюсь останавливаться...
И.Г.: Другими словами, вы включили рекламу и пиар в качестве неотъемлемого элемента творческого технологического процесса. Многие известные художники стесняются говорить на эту тему.
СА: А чего стесняться? Неужели кому-то непонятно, что мало просто сидеть с кисточкой и мольбертом? Художник не должен быть как мать-героиня: рожать и рожать. Хотя картины — мои дети. Но их недостаточно только родить — им надо дать будущее. Как минимум — показать будущим владельцам. Стесняться нужно только если что-то некачественное показываешь.
И.Г.: Второе стандартное возражение — «откуда у нас деньги на рекламу».
СА: Ну, если экономить деньги на презентации своего творчества — то денег не будет никогда. Да и вообще, этот довод несерьезен. У меня первый помощник появился в 1987-м. До этого — все в одиночку. А когда денег не хватает, включаю мозги. Ведь те же публикации делают не только за деньги. Но и потому что людям нравится то, что я делаю, как художник. Даже сейчас большая часть пиар-кампании не оплачивается нами, а является оценкой нашего труда представителями СМИ.
Я вот часто слышу, что все наши успехи — от встречи в 1994-м с Ю.М.Лужковым. Несомненно, он, как градоначальник, влюбленный в искусство, помог колоссально. До сих пор помню, как он, увидев мои огромные акварели, спросил: «А чего я тебя не знаю?». Я объяснил, что никогда не выступал на значимых площадках. Тут же вопрос: «А большой Манеж потянешь?». «Потяну» — отвечаю. И, конечно, после того, как показал там 600 (!) работ, наш рейтинг сильно вырос.
Но ведь и до встречи с Юрием Михайловичем я уже сделал более тридцати выставок! Да и после встречи, не будь у меня шести сотен достойных работ, нечем бы было заполнить Манеж. В общем, наша встреча — это, конечно, счастливый случай. Но случай, подготовленный всей предыдущей жизнью.
И.Г.: Наверное, сказалась и оригинальность того, что вы делаете.
СА: Наверное. Была даже забавная история. Меня пригласили на очень престижную выставку. Я хотел отказаться, так как выставляюсь только персонально. Но меня попросили. Тогда я выставил встречное условие: работы должны быть вывешены не в разделе «графика», куда обычно относят акварель, а в разделе «живопись».
И вот девушка-приемщица никак не могла взять в толк: в акте приемки написано — акварель, почему же в зал живописи? Мы ей говорим — сходи, посмотри на работы. Вернулась успокоенная — и в самом деле, живопись.

[stow]

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
...Я не отказывался вначале ни от каких выставок. Районный выставочный зал — хорошо. Редакция «Литгазеты» — отлично. А в скольких региональных музеях побывали! Однажды выставлялся даже в Октябрьском райкоме КПСС. Прибежала секретарь по идеологии, разоралась — убрать попов! А у меня на картинах церкви. А в центре выставки — моя, еще дипломная, работа «Отпевание павших воинов на Куликовом поле».
Ну, мне-то без разницы, я никогда не был членом партии. Давайте, говорю, первого секретаря, а нет— снимаю картины и ухожу. Первый секретарь оказался умным и интеллигентным. Мягко объяснил идейной девушке, что картины абсолютно выдержаны с идеологических позиций...
И.Г: И все же, если говорить о рекламе, Вы давно работаете на уровне высоко профессионального рекламного агентства. Как это удается художнику?
СА: Ну, я уже давно работаю с командой. Многие идеи по-прежнему мои, но реализуют их профессионалы от рекламы — наш рекламно-информационный отдел.
И.Г.: Перед Манежем-2005, я знаю, была активная реклама в метро...
СА: ...четыре линии, в каждом вагоне.
И.Г.: В наружке...
С.А.: ...350 щитов, 10 перетяжек, автобусные остановки. Множество печатных и эфирных СМИ. Да много чего было.
И.Г.: Что это дало?
С.А.: Манеж-2005 — это особый случай в моей судьбе. Мы ведь должны были выставиться еще до пожара. Уже реклама прошла. Счастье, что не успели начать развеску. А то бы более 4000 работ — моих, наших педагогов и учеников — сгорели вместе со зданием. И, кстати, с нашими баннерами на здании, которые к тому времени уже висели. Короче, на нас кончился старый Манеж, на нас начался новый. И мы выложились на 100%, чтобы люди пришли.
И.Г.: Люди пришли?
С.А.: 120 тысяч человек за три недели — данные со счетчиков на входе.

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
...Я не хочу называть это пиаром, но пришедшие к нам люди не только получают возможность посмотреть картины. Сейчас начинается экспозиция в Петербургском манеже, так чего там только не заготовлено! Детский день с фонтанами из горячего шоколада. День пенсионеров с бесплатными экскурсиями. Обширная концертная программа, в основном — классика. Рядом с картинами в 10 местах будут стоять гигантские плазменные мониторы, на которых продемонстрируют видеофильм о создании именно этих произведений. Будут мастер-классы — мои и наших педагогов, когда мы в реальном времени будем писать картины. И, наконец, может быть, самое любимое действо на наших выставках — «проба пера», когда любой желающий сможет сделать свой первый в жизни рисунок под нашим присмотром и руководством...
...Я очень люблю классическую музыку. И она очень хорошо ложится на живопись. Эти два вида искусства усиливают друг друга.
Так вот, на выставке в Манеже мы придумали особую «феньку». Маленькая выгородка, человек на 15, затемненная. Высвечивается только картина. И семь минут люди будут наедине с живописью и музыкой. Мы уже проверяли, действует мощно
И.Г: Ваши выставки напрямую не окупаются?
С.А.: Никогда.
И.Г: Но Вы начинаете делать выставочную программу не только для себя и своей школы, но и отдельно для ваших педагогов. Зачем? И не боитесь ли конкуренции?
С.А.: Конкуренции не боюсь. Здоровая конкуренция заставляет работать лучше. А причин, наверное, две. Первая — возвышение педагогов возвышает Школу. А вторая — чисто личная, уж простите за сленг: бриллиант среди г...на сам быстро станет г...ном. Так что бриллианту лучше быть среди бриллиантов.

[stow]

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
У меня нет злой профессиональной зависти. Я умею радоваться успехам коллег. Злой зависти нет точно...

И.Г.: В конце интервью читатели всегда хотят узнать что-то личное...
С.А. (смеется — прим.авт.): Да вроде я и так весь на виду. Даже в метро есть поезд с моей фамилией...
И.Г.: Народ всегда интересуется детьми и женами.
С.А.: Понятно. Жена Даша. У нас с ней трое детей. А всего у меня шестеро детей. Старшая, Анна, учится на адвоката и работает моделью. Остальные пока еще юные для выбора профессии. Хотя, думаю, художники с моей фамилией еще будут.
И.Г.: А есть у Вас пока неисполненная мечта?
С.А. (задумывается — прим.авт.): Пожалуй, есть. Успеть построить Академию акварели так же эффективно, как это мне виделось в планах. Ну и на каждый день — рисовать, писать. Столько всего задумано. Так что, мечта — успеть, уж слишком коротка жизнь.

Примечание автора. Вот на этой жизнеутверждающей ноте закончилось наше интервью с художником Андриякой."

[slavy]

"" С.Н.Андрияка, 1958, высшее, художественный руководитель Московской школы акварели, ректор Московской государственной академии акварели и изящных искусств. Народный художник РФ, действительный член Академии художеств.

Человек, сделавший акварель — живописью, а тысячи тянувшихся к искусству людей — художниками. ..."
Ну и загнули господа писсатели... До Андрияки - никого... Ни Синьяка, ни Брюллова, ни Соколова (не родственник), ни современников -Фонвизина, Зверева... никого!!! Блин, голяк... Хочется выругаться.
Художниками сделал... делатель художников... на конвейер поставил...

Простите, не могу... худшую рекламу не могли ему сделать. Хуже уже некуда.

[slavy]

"Александр Вседержатель Великий
8 апр 2009 в 16:36

Ольга, посоветуйте пож. учебники по акварели, и где их можно скачать???"

В книжном магазине. Денежку платим - покупаем книжку, несём бережно домой... Едем в диссертационный зал, заказываем-читаем, копируем...
Я так действовала.
Более того, в конце ЛЮБОГО учебного пособия есть список литературы... Сделайте что-нибудь самостоятельно!

Формулировка "скачать учебник" - неприемлема для меня. Автор работал - проявите уважение, купите книжку. Халява хороша в других местах.

[slavy]

Простите мою резкость... Я считаю, что в любое дело должен быть вложен СОБСТВЕННЫЙ ТРУД... тогда будет смысл...

[penstyle]

Ха-ха-ха. Хорошо, Ольга. Про Андрияку.
Лично я считаю, что интервью во многом характеризует позицию художника, в том числе его направленность на определенный контингент зрителей. В данном случае далеко не на специалиста.
Собственно говоря, оперирование вот такими вот позициями, как мы знакомы с Лиманским, мне дали Манеж, я нарисовал вот сколько и все сам, хочу передачу на ТВ, у меня в школе 1000 учеников... определяет его как художника-популяризатора. Что же до творчества, то я ничего особого у Андрияки не вижу.
Т.е. господа писатели не так уж и загнули. Андрияка не имеет никакого отношения к тем художникам, которые развивали традиции акварели или живописи (не суть важно), но является очевидным "делателем художников".

[slavy]

Андрияка - хороший ремесленник. Не более того... согласно принципу :"можно и зайца научить, если сильно бить"...
Только к искусству, к творчеству сие не имеет ни малейшего отношения.

Популяризатор он, это Вы Григорий, абсолютно правы... Я пока Ваш пост читала, именно это слово и вспомнила, пока не наткнулась в тексте...
Тоже нужное дело, но... на определённом уровне, для определённого зрителя.